Александр Домовец
Дорогой Антон Павлович
Драма в двух актах
Волгоград
Действующие лица:
Константин Мещеряков – библиотекарь, 27 лет
Николай Петрович Мещеряков – отец Кости, полковник ВДВ в отставке, 60 лет
Нина Захаровна Третьякова – заведующая библиотекой, 55 лет
Саша Павлова – преподавательница музыки, 25 лет
Катя Симонова – маркетолог продовольственной фирмы, бывшая ученица Кости, 22 года
Вера Позднякова – кладовщица, 30 лет.
Глушко, Миронов – бывшие ученики Кости, одноклассники Кати Симоновой
Между первым и вторым актами проходит год
Акт первый
Затемнение на сцене.
Г о л о с К о с т и. Дорогой Антон Павлович! В первых строках своего письма сообщаю, что решил я затеять с вами переписку. Понятно, что будет она односторонней, но всё же… Казалось бы, что за странная идея, ─ тревожить дух великого писателя? Но я с детства зачитывался вашими прекрасными книгами. И всегда хотелось откровенно поговорить именно с вами. С современниками откровенно не получается, да и не тянет. То ли я их не понимаю, то ли они меня…
Сцена освещается. Интерьер библиотеки: стеллажи с книгами, портреты писателей на стенах. Костя сидит за столом и пишет, время от времени поглядывая на портрет Чехова.
К о с т я (продолжая писать и проговаривая вслух написанное). Вы спросите, а зачем так усложнять? Если уж надо выговориться, не проще ли завести дневник? Но дневник ─ это не то. Человеку нужен собеседник, хотя бы и заочный. А о таком гениальном и добром собеседнике, как вы, можно только мечтать…
Входит заведующая библиотекой с папкой в руках.
Н и н а З а х а р о в н а. С кем это ты разговариваешь, Костя?
К о с т я (прикрывая бумагу рукой). Ни с кем, Нина Захаровна. Тут и нет никого
Н и н а З а х а р о в н а. Смотри! Разговор с самим собой ─ первый признак раздвоения личности.
К о с т я. Так это же хорошо. В эпоху стандартизации и масс-культуры личностей чем больше, тем лучше.
Н и н а З а х а р о в н а. Он ещё острит… (Садится.) Ну, что, Костя, ─ провал?
К о с т я. Так точно.
Н и н а З а х а р о в н а. Вот ведь… Месяц готовили мероприятие. Объявления развесили, рекламу на радио дали, администрацию пригласили. И тема отличная: «Серебряный век российской поэзии». А пришли десять старичков со слуховыми аппаратами и пяток школьников. Позорище! Ну, что ещё читателям надо? Чем заманить?
К о с т я. Не рвите сердце, Нина Захаровна. Посетители библиотек вообще вымирающее племя. Всё, что хотят увидеть, услышать или прочесть, ─ всё в Интернете.
Н и н а З а х а р о в н а. Знаешь, иногда кажется, что библиотеки вообще пора позакрывать к чёртовой матери.
К о с т я. Ну, нет. Мы будем бороться. Белогвардейцы тоже знали, что их дело обречено, однако дрались до последнего.
Н и н а З а х а р о в н а. Вот и дерись. Ты молодой, у тебя сил много. А я своё отвоевала, пора и на пенсию. По-хорошему тебя бы на моё место, да ведь не утвердят. Желающих очередь.
К о с т я (пожимая плечами). Я, собственно, и не претендую.
Н и н а З а х а р о в н а. Жениться тебе надо, Костя.
К о с т я (после паузы). Странный вывод. Из предыдущей беседы не вытекает.
Н и н а З а х а р о в н а. Он из твоей ситуации вытекает. Ну, сколько можно здесь торчать?
К о с т я. Я книги люблю. Мне в библиотеке работать нравится.
Н и н а З а х а р о в н а (всплеснув руками). Ты мазохист, что ли? Может, тебе и зарплата библиотекаря нравится?
К о с т я. Ну, зарплату, конечно, хотелось бы побольше.
Н и н а З а х а р о в н а. То-то и оно, что побольше… Районная библиотека ─ это обочина жизни. Чтобы не сказать, ─ кювет. Ты молодой крепкий парень, образование высшее, голова хорошая, внешность приятная.
К о с т я. Спасибо на добром слове.
Н и н а З а х а р о в н а (отмахиваясь). Тебе двигаться надо. В науку, в политику, в бизнес, ─ да куда угодно, лишь бы двигаться. А здесь что? Перспектив никаких, всё общение ─ десять баб одна другой старше. Заплесневеешь ведь!
К о с т я (с усмешкой). А женитьба, выходит, ─ это средство от плесени?
Н и н а З а х а р о в н а. Если правильно жениться, то да.
К о с т я. Что значит правильно?
Н и н а З а х а р о в н а. Сейчас поймёшь… Дочку мою помнишь?
К о с т я. Помню, да. Она к вам время от времени заезжает.
Н и н а З а х а р о в н а. Я вас ещё знакомила как-то.
К о с т я. Помню, помню. Ангелина.
Н и н а З а х а р о в н а. Вот на ней и женись. Это будет самое правильное твоё решение.
От неожиданности Костя трясёт головой. Изумлённо смотрит на собеседницу.
К о с т я. Не понял я, Нина Захаровна. Что за шутки?
Н и н а З а х а р о в н а. Ты пока ничего не говори. Ты послушай.
К о с т я. Хорошо. Я слушаю.
Н и н а З а х а р о в н а. Геля у нас одна, ─ поздняя. Мы уж и не надеялись. Собой не красавица, знаю. Лицом в отца, умом в меня. Лучше бы наоборот… Но жить-то надо. Уже двадцать восемь, а семьи нет, да и на горизонте не видать. Это с одной стороны.
К о с т я. А что, есть и другая?
Н и н а З а х а р о в н а. Есть. Виталий у меня пока что в полной силе: при должности, при связях. Ты вообще знаешь, кто у меня муж?
К о с т я. Знаю.
Н и н а З а х а р о в н а. Ну, вот. И он будущего зятя в два счёта пристроит так, что век благодарить будешь. Ну, и с приданым порядок. Есть у Гели квартира, есть машина. И после нас всё вам достанется. Лишь бы дочка зажила. Ты ей, между прочим, понравился… Что скажешь?
К о с т я (после паузы). За доверие, конечно, спасибо…
Н и н а З а х а р о в н а. Оправдать готов?
К о с т я. Нина Захаровна! Вы о чём? Я вашу дочь три раза в жизни видел. Я её не знаю. Как я могу её любить?
Н и н а З а х а р о в н а. А её любить и не получится. Любят красивых и сексуальных. Не наш случай.
К о с т я. Ну, что уж вы так резко…
Н и н а З а х а р о в н а. Говорю, как есть. Я мать, я знаю… Твоё дело будет её уважать. Внуков, само собой, нам с отцом сообразить двух-трёх. А там живи, как знаешь. Только аккуратно, без скандалов. Ты парень приличный, ─ жене хамить не будешь.
К о с т я. Я вообще хамить не обучен.
Н и н а З а х а р о в н а. Знаю! Ты будешь золотой зять. А золотому зятю ─ золотую тёщу. Это бонус. Я в вашу жизнь лезть не стану, внуков возьму на себя. Чем плохо, а?
К о с т я. Да всё замечательно. Только я жениться не планирую.
Н и н а З а х а р о в н а. Так тебя никто и не торопит. Я, значит, с понедельника на месяц в отпуск, а ты тут готовься. С мыслями соберись, с духом. И вот тебе, пока суд да дело, фотография Гели. Начинай привыкать. (Достаёт из папки фотографию дочери, протягивает Косте.)
К о с т я (машинально берёт фотографию, вглядывается). Да…
Н и н а З а х а р о в н а. Зато крепкая. И вообще: стерпится, ─ слюбится. Думаешь, я замуж выходила от большой любви? Ничего подобного. Мне, может, вообще другой нравился. Но уж больно Виталий правильный мужик был: на уме одна карьера.
К о с т я. Точно. Правильный.
Н и н а З а х а р о в н а. Баня, охота, бабы, ─ это уж всё потом появилось. Зато нам с Гелей никогда ни в чём не отказывал. Каменная стена, а не мужик… Ну, так и я с пониманием.
К о с т я. Нина Захаровна, вы меня убиваете.
Н и н а З а х а р о в н а. Ничего. Ты, главное, женись. А как тесть устроит на хорошее место с хорошим окладом, мигом воскреснешь. Да! В свадебное путешествие на Мальдивы полетите. Ты вот бывал на Мальдивах?
К о с т я. Читал. Мне понравилось.
Н и н а З а х а р о в н а. Читал он… Ты ещё скажи, ─ в телевизоре видел. Мальдивы, Костя, надо на зуб попробовать, иначе, считай, жизнь мимо прошла. В общем, ты меня понял. После отпуска всё обговорим подробно. Придёшь к нам ужинать, и обговорим.
К о с т я. Но я как-то…
Н и н а З а х а р о в н а. И с Гелей плотнее познакомишься. Она у нас хорошая, хозяйственная. А уж как мясо по-французски в красном вине готовит…
К о с т я. Я вегетарианец.
Н и н а З а х а р о в н а. С твоей-то зарплатой? Не удивил. Ну, ничего. Это мы поправим. (Поднимается.) Да, чуть не забыла.
К о с т я. Что ещё? Геля ведёт здоровый образ жизни и будущего мужа заставит заниматься йогой?!
Н и н а З а х а р о в н а. Нет, она бегает трусцой. Это по работе (Достаёт из папки лист бумаги, протягивает Косте.) На, возьми. Тут адрес Чемерикина.
К о с т я. Зачем мне его адрес? Он же недавно умер.
Н и н а З а х а р о в н а. То-то и оно, что умер, царство ему небесное. Такой был читатель… Последний из могикан, практически. В общем, звонила его внучка. Хочет передать в дар библиотеке часть дедовых книг. Завтра съезди, посмотри, что там за издания. Может, заберём, фонд пополним. (Уходит.)
Затемнение.
Г о л о с К о с т и. И вот сижу я, Антон Павлович, после этого разговора и не знаю, смеяться или плакать. Ну, что это такое? Налетает на тебя начальница и не с того ни с сего велит жениться на своей некрасивой дочери. А чтобы не вздумал брыкаться, взамен сулит все блага земные: дом, доходное место, машину, Мальдивы, мясо по-французски… Одна беда: не могу я на ней жениться! А почему, ─ расскажу в следующем письме.
Вечер. Костя у себя дома. Ужинают вместе с отцом.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. На вот тебе бутерброд с докторской. Прикупил сегодня с пенсии. Чаем запей.
К о с т я (усмехнувшись). Ну, не знаю. Теперь, наверно, не имею права.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Ты что, ─ от колбасы отказываешься?
К о с т я. Ага. Я сегодня одной почтенной женщине соврал, что вегетарианец. А мужчина должен слово держать. Сам учил.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. А я тебя ещё учил, что врать нехорошо. Так какого лешего?
К о с т я. Да так получилось. От неловкости, что ли. Она меня звала в гости на мясо по-французски, а я не знал, как отказаться.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Рядовой Мещеряков! Пять нарядов вне очереди!
К о с т я. За что так много, товарищ полковник?
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Один за враньё, остальные за то, что отказал женщине. Женщинам отказывать нельзя. Рано или поздно всё равно уступишь.
К о с т я. Да? А если она хочет, чтобы я женился на её дочери?
Н и к о л а й П е т р о в и ч (после паузы). Неожиданная вводная. Ну-ка, давай поподробнее.
К о с т я. Слушаюсь, товарищ полковник. У влиятельных людей есть взрослая дочь. Единственная и, увы, некрасивая. Вот они и хотят её выдать за меня. Я, дескать, парень положительный, собой недурён, а что не богат, так это дело поправимое. Надо только согласиться. Вмиг всё устроят.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Ты это серьёзно, сынок?
К о с т я. Да уж куда серьёзнее.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Ну, а ты что думаешь?
К о с т я. Я против.
Н и к о л а й П е т р о в и ч (после паузы). Некрасивая, говоришь?
К о с т я. Увы.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. А родители, значит, небедные?
К о с т я. Скорей, богатые.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. И приданое, небось, за дочкой дадут?
К о с т я. Да уж не поскупятся.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Ясно. (Резко встаёт. Повышает голос.) Так какого ж ты лешего нос воротишь? Чего людей мытаришь?
К о с т я (с изумлением глядя на отца). Ты что, папа?
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Он ещё спрашивает!.. Разговорчики в строю! Ты, видать, у себя в библиотеке совсем заелся, раз от таких предложений отказываешься. (Садится.) Как девушку-то зовут?
К о с т я. Ангелина.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Точно, заелся. Раз от девушки с таким именем отказываешься.
К о с т я. Причём тут имя? (Берёт папку, достаёт фотографию.) На вот, взгляни.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. И взгляну. (Берёт фотографию, всматривается, сам убирает в папку.) Ужасно… симпатичная.
К о с т я. Да Бог с ней, с внешностью. Я эту девушку почти и не знаю.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Тоже мне, проблема. Женишься, ─ заодно и познакомитесь.
К о с т я. Папа! Я очень ценю твой армейский юмор.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Юмор, рядовой, ─ это в «Армейском магазине». А у нас с тобой суровая драма жизни. Тебе, кстати, книга рекордов Гиннеса ещё не звонила?
К о с т я. Зачем?
Н и к о л а й П е т р о в и ч. А затем, что по данным разведки, на весь город есть один-единственный библиотекарь мужского пола. И этот уникальный раритет ─ мой сын. Он же раритетный уникум.
К о с т я (после паузы). Иногда мне кажется, что ты меня стыдишься.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Я тебя не стыжусь. Я тобой горжусь: раритет же! Но лучше бы ты в школу вернулся преподавать. Тоже, конечно, не ахти, а всё-таки приличнее.
К о с т я. Ну, что делать, если мы со школой не сошлись характерами? А в библиотеке мне нравится. Ты же любовь к книгам привил мне в детстве собственной рукой.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Я бы сейчас эту руку на холодец пустил. Тебе уже скоро тридцать, а всё рядовой. Детские привычки пора изжить. Делом пора заняться.
К о с т я. Это каким же?
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Да хоть бы в науку пошёл. Тебя же в университете за дипломную работу по Чехову хвалили. Звали в аспирантуру, диссертацию мог бы сочинить.
К о с т я. Понимаешь, папа, я книги люблю читать, а не анатомировать.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Я всё понимаю, Костя. Но и ты пойми…
Встаёт, делает несколько шагов взад-вперёд, останавливается.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Живём мы с тобой небогато. Зарплата библиотекаря, моя пенсия. Негусто. Это сегодня. А что завтра? Вот помру я, ─ с чем останешься? И с кем?
К о с т я. Папа, прекрати. Дезертировать не позволю.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. А я никуда не тороплюсь. Но ведь уже седьмой десяток пошёл. Опять же, после горячих точек здоровье… ну, сам знаешь. Случись что со мной, ты как выживать будешь?
К о с т я. Значит, чтобы выжить, я должен жениться?
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Обязан. В конце концов, ты же здоровый мужик. У тебя что, нет потребности в женщине?
К о с т я (после паузы). Потребность есть. Женщины нет.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Вот видишь. А у неё мужика нет. Как поженитесь, ─ друг другу и поможете… на законных основаниях, между прочим. Кстати, пока суд да дело… Я, если что, могу у Семёныча переночевать. Пользуйся.
К о с т я. Папа, у неё своя квартира.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Да ну? Может, ещё и машина есть?
К о с т я. Есть.
Н и к о л а й П е т р о в и ч (после паузы). Ну, я не знаю… Какого рожна тебе ещё надо?
К о с т я. А ты мне скажи… Ты на маме женился по любви или по расчёту?
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Какой там расчёт… Бесприданница она у меня была. (Пауза.) Любил очень…
К о с т я (поднимаясь). Так какого лешего?.. Сам женился по любви, а мне предлагаешь спариться по расчёту?
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Сынок… Я женился в Советском Союзе. А сейчас на дворе Российская Федерация.
Затемнение.
Г о л о с К о с т и. В чём-то отец прав, Антон Павлович. Та эпоха ушла. Жёсткое нынче время, не до сантиментов. А брак по расчёту во все времена был для мужчины верным способом выбиться в люди… А я? Разве я не хочу выбиться в люди? Разве не надоело считать копейки? Я и благополучие существуем параллельно. Горько, но факт: Костя Мещеряков ─ человек бедный.
Сцена освещается. Костя сидит за обеденным столом. Пишет и вслух проговаривает написанное.
К о с т я. В библиотеке палат каменных не наживёшь. В школе, кстати, тоже. А в бизнесмены или чиновники не гожусь, ─ такой вот я по нынешним временам ущербный парень. Стало быть, предложение жениться на Геле ─ это для бедного человека просто выигрыш в лотерею. (Встаёт, делает несколько шагов взад-вперёд. Останавливается.) Но я ещё лет в четырнадцать прочитал вашу «Даму с собачкой». Там Гуров вдруг понял, что Анна Сергеевна наполнила всю его жизнь, стала его горем, радостью, единственным счастьем… Вот это ─ любовь. Вот только так, ─ и никак иначе. О большем не мечтаю, а на меньшее не согласен…
Квартира Павловых. Костя стоит у стеллажа с книгами, некоторые берёт в руки, рассматривает. Входит Саша Павлова с подносом в руках.
С а ш а. Отвлекитесь, Константин Николаевич. Уже час, как в книги окунулись. Выныривайте, давайте чаю выпьем.
К о с т я. Да, меня от книг за уши… (Отрывается от книги.) Что вы сказали?
С а ш а. Давайте чай пить. Отдохните.
К о с т я. Спасибо, с удовольствием.
Садятся за стол. Саша разливает чай.
С а ш а. Ну, как вам библиотека дедушки?
К о с т я. Отличная библиотека, Александра Сергеевна. Я тут для нас предварительно отобрал книг тридцать. Если согласитесь, заберём, выставим на отдельном стенде. И надпись сделаем: «Посмертный дар Евгения Васильевича Чемерикина читателям библиотеки № 68».
С а ш а. Хорошо бы. Пусть люди вспоминают. Он у нас замечательный был… (Вытирает глаза.)
К о с т я. Не плачьте.
С а ш а. Всё не привыкну, что его уже нет. Я ведь без отца выросла, с мамой. Так он до последних дней обо мне заботился, как мог. То денежку с пенсии подарит, то ноты новые купит.
К о с т я. Ноты? Вы музыку любите? То-то я заметил, ─ в соседней комнате пианино.
С а ш а. Люблю, конечно. Только я не любитель. Я профессионал.
К о с т я. В каком смысле?
С а ш а. В прямом. Я преподаю игру на фортепьяно. Учительница музыкальной школы.
К о с т я. Замечательная профессия. (После паузы.) Я сразу заметил в вашем лице что-то одухотворённое. Не сочтите за комплимент.
С а ш а (улыбаясь). Не беспокойтесь, не сочту. Одухотворённость нынче не в моде, Константин Николаевич.
К о с т я. Просто Костя.
С а ш а. Тогда просто Саша.
К о с т я. Насчёт одухотворённости так и есть. В библиотеке это видно, как нигде. Ведь что такое библиотека? Это же форпост культуры. А сейчас вся культура переехала в Интернет. Ну, и читатели следом туда же. Так что людей к нам приходит всё меньше. А без книг душа вянет.
С а ш а. А без музыки? На симфонические концерты ещё ходят. Бывает, что и залы полные. Но, если приглядеться, ходят одни и те же. И, заметьте, в основном ─ люди от сорока пяти и старше. С театрами то же самое.
К о с т я. Согласен. Так что у нас с вами, похоже, профессии вымирающие.
С а ш а. Костя, а можно вас спросить?
К о с т я. Конечно.
С а ш а. Мужчина-библиотекарь ─ до того необычно… Как вы туда пришли?
К о с т я. Да так получилось. (Пауза. Допивает чай.) Вообще-то я преподаватель русского языка и литературы.
С а ш а. А почему в школе не работаете?
К о с т я. Работал, отчего же. Целых три года. Потом, правда, ушёл.
С а ш а. Дайте-ка я причину угадаю. В знак протеста против ЕГЭ?
К о с т я. Ну, против ЕГЭ протестуют все, кроме тех, кому он выгоден. Или кому всё равно. (Пауза.) Нет, не поэтому.
С а ш а. Дети надоели?
К о с т я. Детей я люблю. Вообще всё складывалось неплохо. Чуть не стал самым молодым завучем в районе.
С а ш а. А почему же тогда… (Всплеснув руками.) Ой, я любопытная, как сорока. Может, у вас что-то личное было…
К о с т я (усмехнувшись). Скорее, общественное. (Пауза.) В школе как-то был танцевальный вечер, а меня назначили дежурным учителем. Ну, обхожу территорию, везде ли порядок. Слышу, ─ из закутка на втором этаже какие-то звуки странные. Возня, сопение… Я туда. А там два десятиклассника, ─ первая на всю школу шпана, ─ раздевают одноклассницу. Меня увидела, ─ закричала: помогите, мол… Потом выяснилось, что оба перед этим выпили.
С а ш а (невольно прижав руки к груди). Господи, какие негодяи! А вы… вы что?
К о с т я. Ну, я ору: «Прекратить!», ─ и к ним бегом. Те двое девочку бросили ─ и на меня. Ну, я их и уложил сходу. Тут на шум завуч с физруком прибежали, ─ картина маслом. Раздетая девушка рыдает, шпана валяется, а преподаватель русского языка и литературы пинает павших…
С а ш а (после паузы). А вы смелый. Костя. Те двое могли же вас покалечить.
К о с т я. Ну, выбора у меня не было. Не бросать же девчонку на милость юных насильников… А вообще-то у меня отец ─ полковник десантных войск. Рукопашному бою с детства учил. Пригодилось.
С а ш а. А что было потом?
К о с т я. Ну, потом… Потом вселенский скандал.
С а ш а. Выгнали?
К о с т я. Да я сам виноват. Приехала разбираться серьёзная комиссия, а перед этим директриса меня наставляла: скажи, мол, что был в состоянии аффекта, что превысил пределы самообороны нечаянно… И всё, может, обошлось бы. Но я-то их бил осознанно. Я их наказывал.
С а ш а. Неужели так и сказали?
К о с т я. Так и сказал. Оба здоровые лбы с паспортами в кармане. Тоже мне, жертвы… Пусть отвечают. А если быдло понимает только кулак, то тем хуже для быдла, ─ безотносительно возраста…
С а ш а. Я с вами согласна.
К о с т я. Комиссия заявила, что с такими взглядами мне в школе делать нечего. Ну, какие есть… Тех двоих отправили в колонию за попытку изнасилования, а мне пришлось уйти. Нашёл вот место в библиотеке.
С а ш а (взяв его за руку). Костя, успокойтесь. Вы побелели весь.
К о с т я (глубоко вздохнув). Извините… Зачем я вам всё это рассказал?
С а ш а. Затем, что у вас в подсознании эта история сидит занозой. А иногда надо выговориться, правда?
К о с т я. Ну да… До сих пор обидно… Всё-всё. Больше я вас грузить не буду. Пойду уже, засиделся.
С а ш а. А вы куда-то спешите?
К о с т я. Да, в общем, нет.
С а ш а. Ну, так я вас не отпущу, пока варенье не попробуете. (Накладывает в блюдце, подаёт Косте). Вот, ─ клубничное. Сама варила.
К о с т я. Да что вы? (Пробует.) М-м… Деликатес. Сто лет варенья не ел. Пока мама была жива, то варила, а мы с отцом не умеем.
С а ш а. Бедный… Попробуйте теперь вишнёвое. Это мамино. (Накладывает в блюдце, протягивает Косте.)
К о с т я (пробуя). Замечательно. Вы с мамой кулинарные искусницы.
С а ш а. А что ещё двум женщинам делать в свободное время? Книги, телевизор да кухня…
К о с т я. Так вы тоже вдвоём живёте?
С а ш а. Ну, да. Дедушка умер, а папа лет десять назад от нас ушёл.
К о с т я (после паузы). Саша, а знаете, что я подумал?
С а ш а. Знаю. (Накладывает варенье, протягивает Косте.)
К о с т я. Нет, я другое подумал. Хотя с удовольствием. (Берёт блюдце.) Если вы играете так же, как делаете варенье, ─ вы, должно быть, великая пианистка.
С а ш а. Насчёт великой не уверена. Но вообще-то в училище меня хвалили. Звали учиться дальше, даже сулили концертное будущее.
К о с т я. А вы?
С а ш а. А что я? Мама бухгалтер на заводе, одной на двоих не заработать. Тут, знаете, не до консерватории. Пошла я в школу преподавать. Живём, в общем.
К о с т я (после паузы). Что-то мне это напоминает.
С а ш а. Конечно. У нас с вами в чём-то похожие ситуации… Костя, хотите послушать, как я играю?
К о с т я. Так я же сам хотел вас попросить!..
Уходят в соседнюю комнату. Через несколько секунд там начинает звучать «Лунная соната» Бетховена. Затемнение.
Г о л о с К о с т и (на фоне тихих звуков «Лунной сонаты»). А знаете, Антон Павлович, когда я ей рассказывал о происшествии в школе, она за меня переживала. Это точно. А ведь мы едва знакомы… С химией природы всё ясно, ─ прописана в таблице Менделеева, и точка. Но алхимия отношений во все века была тайной за семью печатями.
Свет зажигается. Костя сидит за домашним столом. Пишет.
К о с т я (продолжая писать и проговаривая вслух написанное на фоне звучащей музыки). Почему мне нравится именно эта девушка, хотя на свете полно других, более красивых?.. Может, глаза лучатся особенным светом. Может, неповторимый узор веснушек на лице ─ забавный и милый. Может, во всём облике столько чистоты, что сердце сжимается… Ну, как всё это разложить по полочкам? Да и зачем? (Пауза. Музыка обрывается.) А пианистка Саша превосходная. Когда играют не только пальцами, но и душой, это чувствуется. Я ей так и сказал. А она сказала, что это я лестью отрабатываю варенье…
Входит Николай Петрович.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Что пишешь, сынок?
К о с т я (убирая листки бумаги). Да так… Не успел на работе отчёт закончить, а завтра сдавать.
Н и к о л а й П е т р о в и ч (садясь). А-а… Я уж решил, что писательством занялся. Столько книг перечитал, неужели какой-никакой своей не напишешь?
К о с т я. Какую-никакую издательство не возьмёт. Там и хорошие-то проходят, дай Бог, одна из сотни.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Бардак… Мне вот тоже дивизию так и не дали. В резерве стоял, академия, боевой опыт, ─ всё при мне. А не дали. Не то был бы я сейчас генералом, и жили бы по-другому.
К о с т я. Папа! Один умный человек сказал: «Счастлив не тот, у кого много, а тот, кому хватает».
Н и к о л а й П е т р о в и ч. А тебе что, ─ хватает?
К о с т я. Но я ведь ни на что особенное не претендую.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. А на ежедневное трёхразовое питание ты претендуешь?
К о с т я. А причём тут это?
Н и к о л а й П е т р о в и ч. А притом, что с твоей зарплатой питаться можно от силы три раза в неделю.
К о с т я (после паузы). Ещё немного, ─ и ты меня начнёшь попрекать куском хлеба.
Н и к о л а й П е т р о в и ч (повышая голос). И начну! Может, стыд поймёшь! Может, наконец зашевелишься!
Поднимается, достаёт из холодильника бутылку водки. Наливает и выпивает залпом, не закусывая.
К о с т я. Да, это по-офицерски… Так я не понял: в каком направлении прикажете шевелиться, товарищ полковник?
Н и к о л а й П е т р о в и ч. А в любом, где прилично платят. Ну, в торговлю ты не пойдёшь. И технику терпеть не можешь. И в юристы не годишься, образования нет. Но, может, в журналистику? Или там в эти… как их… общественные связи?
К о с т я. В журналистике нынче прилично зарабатывают только редактора. А насчёт общественных связей я думал, даже резюме разослал в несколько фирм. Нигде нет вакансий. У нас не Москва, товарищ полковник.
Н и к о л а й П е т р о в и ч (наливая вторую рюмку). Боже ты мой, сынок… Какого лешего? Ну, как же так? Скоро тридцать, а у тебя ни семьи, ни нормальной работы, ни перспективы какой… Я же только об этом и думаю. Я же по ночам уже спать не могу. (Выпивает.)
К о с т я. Папа, ты бы не пил.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Имею право! Я нынче пенсию получил.
К о с т я. А-а. Ну, если пенсия, ─ тогда конечно.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Душа у меня за тебя болит. Ну, что мне с тобой, с никчёмным, делать?
К о с т я. Попробуй убить. (Встаёт.) А чего? Ты меня породил, ты меня и… Николай Васильевич Гоголь. Классика. И оба разом отмучаемся.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Сядь! Сядь, я сказал. (Бьёт кулаком по столу.) Ещё раз такое скажешь, офицерским ремнём выдеру. Как только у тебя язык повернулся?
К о с т я (после паузы, садясь). А у тебя? Я, может, и никчёмный. Но слышать такое от отца…
Н и к о л а й П е т р о в и ч (пряча лицо в ладони). Господи, до чего мы договорились…
К о с т я. Да, я никчёмный. И образование у меня никчёмное. И работа никчёмная. Книги нынче никому не нужны. Нынче всем нужны деньги. А я их зарабатывать не умею. (Пауза.) Но ты не переживай, папа. В ходе социальной эволюции я естественным образом вымру, а кто-то более сильный выживет и заберёт моё крохотное место под солнцем.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Костя, Костя…
К о с т я. Ты не думай, ─ я не себя жалею. Я тебя жалею. За что это тебе? Боевой офицер, сильный человек, а сын слабак. Всех достоинств ─ не пьёт и не курит. Не на что. Обидно только: ведь не дурак я, не лентяй. И на диване не валяюсь, как Обломов. Но и Штольца из меня не выйдет. Стало быть, не моё это время. Не вписываюсь.
Пауза. Николай Петрович убирает бутылку. Сильно трёт руками лицо.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Отставить истерику, рядовой.
К о с т я. Это не истерика. Это объективный анализ ситуации.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Я, сынок, раза три, если объективно анализировать, не должен был из разных точек к вам с матерью вернуться. Шансов не было. А я поднимал бойцов, шёл в атаку и прорывался.
К о с т я (после паузы). Ты, папа, не обижайся, но как-то пафосно звучит…
Н и к о л а й П е т р о в и ч Могу и по-простому. Выжил я, понятно? А ты себя в неполные тридцать хоронишь. «Вымру», «не моё это время»… Сам вижу, что не твоё. Обидно тебе? Ну, так время не переделаешь, сынок. А себя в интересах выживания ─ придётся.
К о с т я. Каким это образом, интересно знать?
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Под эпоху сломаться. Ты думаешь, мне нравится сейчас жить? Дебильные шоу по ящику смотреть? Матерящихся девок на улицах слышать? Чиновный беспредел терпеть? В Волге воды не хватит, чтобы с России всю нынешнюю грязь смыть. Да никто особо и не рвётся. Так и ты не будь святее папы римского.
К о с т я. Не понял я… Что ж, ─ воровать прикажешь? Или каким иным лихим промыслом заняться?
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Ничего такого я тебе не прикажу. Если уж оказался в сортире, не обязательно в очко с головой нырять. Аккуратно используй по назначению, и всё.
К о с т я. Папа… Я твои солдатские метафоры плохо понимаю. Переведи с армейского на русский.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Перевожу! Если уж ты у меня к нынешней эпохе не годный, то женись по расчёту! Вариант на все эпохи. Хоть жениться ты годный? (Пауза.) Или я чего-то не знаю?
К о с т я. Ерунду говорите, товарищ полковник.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Пока не женишься на Ангелине, я тебе не товарищ. Чего ты боишься, рядовой? Считай, что ты космонавт, а она твоя ракета. Пусть выведет на орбиту, а там заживёшь.
К о с т я. Такой полёт мне не нужен. (Пауза.) Я девушку встретил.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Что ты сказал?
К о с т я. Девушку встретил. По-моему, я внятно сказал.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Влюбился, что ли?
К о с т я. Да.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. А она?
К о с т я. Пока не спрашивал.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Дела… (После паузы.) И давно встречаетесь?
К о с т я. Три недели.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. По нашим временам уже и жениться пора… Хорошая девушка-то?
К о с т я. Ты даже не представляешь… Она самая-самая. Лучшая-лучшая. Саша.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Красивое имя. Ну, может, хоть ради девушки зашевелишься?.. (Снова достаёт бутылку.)
К о с т я. Ради неё не то что шевелиться, ─ летать буду.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Я там тебе рубашку новую прикупил с пенсии. Как чувствовал.
К о с т я. Спасибо, папа. Очень кстати.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Ну, смотри… Я могу к Семёнычу с ночёвкой. Пользуйся.
К о с т я. Благодетель! Вдруг и воспользуюсь.
Н и к о л а й П е т р о в и ч (поднимаясь). Значит, своей квартиры у твоей Саши нет?
К о с т я. Откуда? Она в музыкальной школе работает.
Н и к о л а й П е т р о в и ч (после паузы). Учительница, что ли?
К о с т я. Точно. Преподаёт игру на фортепьяно.
Н и к о л а й П е т р о в и ч (после паузы). Библиотекарь и пианистка. Эх, Костя… Нищету плодить хочешь?
Садится и обхватывает голову руками. Затемнение.
Г о л о с К о с т и. Не буду я плодить нищету… Я и сам чувствую, что пора что-то менять. Надо что-то делать, куда-то двигаться. Получить второе высшее образование ─ может, политологическое, может, пиаровское. Написать роман или пьесу. Найти место помощника руководителя… ну, хоть что-то.
Аллея или парк. Костя сидит на скамейке, пишет в блокноте.
К о с т я (проговаривая вслух написанное). Мы встречаемся три недели, и я заметил, что у Саши всего три платья. А она заслуживает тридцать три! Чтобы хорошее жильё, чтобы машина у подъезда, чтобы загородный дом, куда приезжать всей семьёй и приглашать друзей. Я должен всё это ей дать. Пахать буду, как проклятый, найду хорошее место и кучу подработок, ─ и дам. Только бы она была со мной. (Пауза.) Скоро уже тридцать… Быть неудачником больше некогда.
Появляется Саша, садится рядом.
С а ш а. Костя, здравствуйте! Дождались всё-таки? А то у меня педсовет затянулся.
К о с т я. Добрый вечер, Саша! Ничего страшного. Я терпеливый. (Прячет блокнот.) Как ваш педсовет?
С а ш а. Всё хорошо. Представляете, меня похвалили. Один мой ученик выиграл городской конкурс. А другой поедет на всероссийский фестиваль. Вот какие у меня детки.
К о с т я. Поздравляю! У талантливого педагога талантливые ученики.
С а ш а. Костя, вы комплиментщик.
К о с т я. Я объективщик. Что вижу, то и пою. Это надо отметить.
С а ш а. Костя, вы что, ─ разбогатели?
К о с т я. А как же! На целую зарплату. Сегодня мы будем прожигать жизнь.
С а ш а. Это как?
К о с т я. Это просто. Пойдём в кино, а потом где-нибудь выпьем кофе или вина. Гулять так гулять.
С а ш а. Костя! У вас сегодня прямо-таки боевое настроение.
К о с т я. Это точно. Будем кутить.
С а ш а (после паузы). Знаете, я нынче неважный компаньон для кутежа. Устала я что-то. Уроки, педсовет…
К о с т я (после паузы). Ну да, конечно. А знаете, что? Давайте сегодня просто погуляем. А в кино и в кафе пойдём завтра.
С а ш а. Завтра тоже не получится.
К о с т я (после паузы). Что-то случилось?
С а ш а. Да не то чтобы случилось… (Пауза.) Ну, в общем, порядочная невеста должна гулять только со своим женихом.
К о с т я (изумлённо откидываясь на спинку скамейки). Кто здесь невеста?
С а ш а. Я. А что, ─ не похожа?
К о с т я. Подождите… В каком смысле «невеста»?
С а ш а. В марьяжном.
К о с т я (тряся головой). Ничего не понимаю…
С а ш а. Ну, что тут понимать… (Пауза.) Вчера было сватовство. Приехал жених с родителями. Вчера всё и обговорили. Через месяц свадьба. (Отворачивается.)
К о с т я (вскакивая). А кто жених?
С а ш а. Сын директора завода, на котором работает мама.
К о с т я. Это что же, ─ выгодный брак? Парень из богатой семьи?
С а ш а. Ну, словом, да.
К о с т я. Бред какой-то! Пусть женится на элитной. На модели какой-нибудь. (Садится.)
С а ш а. Он и был женат на элитной. Через два года со скандалом развёлся. Теперь ему нужна интеллигентная скромная девушка. Вот он про меня и вспомнил.
К о с т я. Что значит «вспомнил»?
С а ш а. Так мы вместе учились. Он даже в десятом классе за мной ухаживал. Потом, конечно, дороги разошлись. А недавно случайно встретились. Я к маме на завод заезжала, а он от отца выходил. Ну, поговорили: что да как… (Пауза.) Костя, зачем я вам всё это рассказываю? Вам же не интересно?
К о с т я (сжимая кулаки). Напротив, чудовищно интересно. Значит, современный аристократ снизошёл до простой девушки?
С а ш а. Что-то в этом роде. Начал звонить, ─ предлагал встретиться, приглашал в рестораны, ещё куда-то…
К о с т я. А вы?
С а ш а. А я была занята с вами. Мы гуляли, много разговаривали, я вас поила чаем, играла на пианино… Забыли?
К о с т я (после паузы). Да. То есть, нет… Простите меня. Что-то с головой. (Сильно трёт лицо.) То есть вы меня предпочитали ему?
С а ш а. До вчерашнего дня, ─ да.
К о с т я. Так предпочитайте и дальше! Что изменилось?
С а ш а. Костя, милый… (Пауза.) Много лет назад одна девушка-бухгалтер вышла за парня-шофёра. Родилась у них дочка. Семья была небогатая, и девочка одевалась хуже всех в классе, хотя училась лучше многих. А когда отец ушёл к другой, стало совсем туго. И поэтому девушка, как только выросла и закончила музыкальное училище, пошла работать. Из года в год: работа ─ дом, дом ─ работа… На развлечения или поездки денег нет. И мама болеет очень.
К о с т я. Я всё понимаю, Саша, но…
С а ш а. И вдруг нелюбимый, однако состоятельный принц делает Золушке предложение. (Пауза.) Первый порыв ─ сказать «нет»…
К о с т я. Прекрасный порыв!
С а ш а. Но потом девушка долго ходит по квартире, думает. А квартира, что ж… Старая мебель, допотопная техника, полупустой одёжный шкаф… Всё богатство ─ пианино. Оно же кошмар для соседей… Понимаете?
К о с т я (опустив голову). Что ж не понять…
С а ш а. Ей становится страшно, что и спустя целую жизнь в этом доме ничего не изменится. Разве что обветшает ещё сильнее. И всё та же маленькая зарплата будет, и те же три с половиной платья, и та же беспросветная экономия. Да ещё мать смотрит умоляюще, ─ мол, не вздумай отказывать. И девушка соглашается. Это такой побег из бедности…
К о с т я. Но вы же его не любите. Вы будете несчастны.
С а ш а. Да, ─ я Павла не люблю. Но это неважно. Важно, что у него богатый отец, собственный бизнес и прочный достаток. Сейчас это важнее всего. Мне маму одной вовек не вылечить. Не на что. И платьев новых не купить, и за границу хоть раз в жизни не съездить, и за руль собственной машины не сесть… А мне всего двадцать пять.
К о с т я. Но за всё это придётся платить.
С а ш а (после паузы). Вы про постель? (Костя отворачивается.) Ну, что вы отворачиваетесь? Мы же люди взрослые… Да, придётся. Что у бесприданницы своего ─ кроме тела? Чем богаты…
К о с т я. Как вы спокойно об этом говорите!..
С а ш а. Спокойствие, Костя, от безысходности. Нелюбимый муж ─ это ещё не самое страшное для женщины. Прозябание страшнее. А там и увядание. И жизни как не было.
К о с т я (беря её за руку). Ну, я прошу вас… Не надо сгущать краски, Саша. Вы просто сами себя напугали. Принца надо выбирать по любви, а не по толщине бумажника. Такого, чтобы ради вас горы свернул. Будут тогда и новые платья, и машина, и многое другое. Обязательно будут! Не сразу, конечно…
С а ш а (после паузы, не отнимая руки). Костя… Вы думаете, я, как все девчонки, не мечтала о любви? Над «Алыми парусами» в школе не ревела? Да что школа! Я уже в детском саду себе жениха нашла! Играли вместе, садились рядом, даже кашей из своей тарелки кормила…
К о с т я. А что потом?
С а ш а. А потом, с возрастом, я поняла, что не невеста должна кормить жениха, а наоборот. (Встаёт. Начинает негромко, фоном, звучать «Лунная соната») Вы простите меня, Костя. Разговорилась я что-то. Но ведь с вами так хорошо говорить. А иногда и молчать хорошо. Вы чудесный. Кому-то с вами повезёт… (Проводит рукой по волосам Кости.) Прощайте. Не надо провожать.
К о с т я (поднимаясь). Подождите, Саша!.. Если вы всё решили, ─ что-то говорить уже бесполезно. И всё-таки я скажу. (Приближается к Саше.) Я вас…
С а ш а (поспешно закрывая ему рот). Не надо. Я вас тоже. Но поймите… (Отходит.) Быть с вами ─ это бежать из одной бедности в другую. Я больше не хочу жить в шалаше, ─ даже с милым. Не могу. Простите меня, ладно? (Быстро обнимает и целует Костю. Поспешно уходит, на ходу вытирая лицо. Мелодия обрывается.)
Костя долго смотрит ей вслед. Медленно, опираясь на спинку, садится на скамейку.
К о с т я. Ну, что ж… Три недели летал, пора и приземлиться. Только что-то уж очень посадка жёсткая. Больно… А ведь она права, права. Что я ей могу дать кроме руки и сердца? Это же не в счёт. А всё прочее, ─ что-нибудь, когда-нибудь… (Пауза. Встаёт.) Ладно… (Достаёт из кармана мобильник.) Если не могу дать я, пусть дадут мне. (Набирает номер. Ждёт ответа.) Нина Захаровна, добрый вечер!
Г о л о с Н и н ы З а х а р о в н ы. Здравствуй, Костя.
К о с т я. Ну, как отдохнули? Как Доминикана поживает?
Г о л о с Н и н ы З а х а р о в н ы. Спасибо, всё хорошо. Завтра выхожу.
К о с т я. Ну, здорово. (Пауза.) Нина Захаровна, я по поводу разговора перед отпуском… В общем, я согласен. И даже начал есть колбасу. (С вымученным смехом.) Тренируюсь перед мясом по-французски.
Г о л о с Н и н ы З а х а р о в н ы (после паузы). Мясо-то оно, конечно, мясо… Тут, Костя, такое дело… В общем, ситуация изменилась.
К о с т я (после паузы). То есть как изменилась?
Г о л о с Н и н ы З а х а р о в н ы. Ну, пока мы с Гелей в Атлантике плескались, Виталий мой нашёл другого человека. Прямо в своём ведомстве. Я с ним второго дня уже и переговорила. Ты отнекивался, а этот согласился сразу.
К о с т я (после паузы). Какой умный человек.
Г о л о с Н и н ы З а х а р о в н ы. Ну, умный не умный… Ты, видишь, гуманитарий, а тот какой-никакой инженер. Легче продвинуть будет.
К о с т я. Какой умный инженер…
Г о л о с Н и н ы З а х а р о в н ы. Ты уж не обижайся. Ничего личного, ты пойми. Тут, главное, как лучше для Гели…
К о с т я. Я всё понимаю. Геле привет. (Отключается.)
Прячет телефон. Садится на скамейку. Оглядывается.
К о с т я (очень спокойно). Брак по любви невозможен, ─ это драма. Брак по расчёту провалился, ─ а это фарс. Марьяжные проекты рухнули, будь они прокляты… И грозно реет над женихом-неудачником призрак разбитого корыта… (Лезет в карман, достаёт деньги, взвешивает на руке.) А как вы думаете, Антон Павлович, хоть на верёвку и мыло моей зарплаты хватит?..
Конец первого акта
Акт второй
Квартира Мещеряковых. Костя в футболке и спортивных штанах сидит на диване. На полу у ног стоит «полторашка» пива. В руках сборник кроссвордов.
К о с т я. Папа!
Н и к о л а й П е т р о в и ч (выходя из соседней комнаты). Чего ты?
К о с т я. Город на юге Афганистана, второй по численности в стране, восемь букв, третья «эн». Ты же в Афгане воевал, вспомни.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Я много где воевал… Кандагар.
К о с т я (вписывая слово). Точно. Благодетель. Пиво будешь?
Н и к о л а й П е т р о в и ч. С утра не пью.
К о с т я. Так и я не пью. Я поправляюсь.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Поправляется он… Дома ночуй, тогда и поправляться не надо.
К о с т я. Ну, не ворчи. У Верки завис, ─ я же тебе звонил от неё. У меня сегодня и завтра выходные. Отосплюсь ещё.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Иди хоть побрейся.
К о с т я. А зачем? Верка сказала, что если бороду отращу, буду на Бреда Пита похож.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Тоже мне, Анжелина Джоли с оптово-розничного склада. Брейся иди. (Садится.)
К о с т я. Пойду, пойду… Кстати! Сегодня же маленький юбилей! Это надо отметить. (Пьёт пиво прямо из бутылки.)
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Что ещё за юбилей?
К о с т я. Сегодня год, как ты меня пристроил грузчиком на этот самый продовольственный склад. И открылась мне новая жизнь. (Пьёт.)
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Да уж, что новая, то новая. Даже книги читать перестал.
К о с т я. Не в книгах счастье, папа. Начитался уже. Зато теперь-то живём по-другому.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Как это ─ по-другому?
К о с т я. Широко живём! (Начинает загибать пальцы.) Я стал получать в два с половиной раза больше, ─ это раз. Своим на складе продукты отпускают со скидкой, ─ это два. Аккуратно подворовываю… ну, как и все, ─ это три. От физической работы окреп, ─ это четыре. Ты видишь?
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Вижу.
К о с т я. Стиральную машинку новую купили, мне джинсы и костюм справили, тебе ботинки. Питаемся лучше. Жизнь-то налаживается. Верка вот у меня появилась, ─ плохо ли? Где бы я ещё с ней сошёлся?
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Да уж не в библиотеке… (Пристально смотрит на сына. Медленно.) Всё так, сынок. Сплошные плюсы.
К о с т я. Ну, за плюсы! (Пьёт.)
Звонок в дверь.
К о с т я. Я открою.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Это, наверно, ко мне. Сиди, сам открою.
Уходит в прихожую. Возвращается с молодой девушкой. Это Катя Симонова.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Это к тебе. (Уходит.)
К о с т я (поднимаясь). Здравствуйте, проходите.
К а т я. Здравствуйте, Константин Николаевич.
К о с т я. А мы знакомы? Что-то я… (Всматривается.) Хотя постойте…
К а т я. Катя я. Катя Симонова. Из десятого «А». Теперь вспомнили?
К о с т я. Точно, ─ Катя. Вспомнил. (Пауза.) Да ты проходи, садись… Какими судьбами?
К а т я (садясь). Ни за что не угадаете.
К о с т я (пожимая плечами). Я и гадать не буду. Раз пришла, ─ сама скажешь… Ты как меня вообще нашла?
К а т я. Так мы же с вами в одной фирме работаем.
К о с т я. Да ладно! Что-то я тебя на складах не видал.
К а т я. А я не на складах, я в головном офисе. В отделе маркетинга.
К о с т я. А-а. Начальство, значит.
К а т я. Ну, вы скажете, ─ начальство… Я недавно работаю. На днях послали с поручением на склады, смотрю, возле пятой секции ─ вы, не вы? Сразу и не узнала.
К о с т я. Богатый буду. А что не подошла?
К а т я. Да вы с ящиком в руках, как-то неудобно… Потом в отделе по персоналу уточнила: точно вы. Спросила адрес, приехала вот.
К о с т я. Молодец. (Берёт «полторашку».) Пиво будешь?
К а т я. Нет, спасибо.
К о с т я. А я буду. (Берёт стакан, наливает, отхлёбывает.) Твоё здоровье. Как живёшь, Катерина?
К а т я. Ой, да хорошо. Колледж закончила, маркетологом устроилась.
К о с т я. Замуж ещё не вышла?
К а т я. Нет, только собираюсь.
К о с т я. Молодец. (Пьёт.)
К а т я. Я, в общем, как раз по этому поводу. Хочу вас на свадьбу пригласить.
К о с т я (после паузы). О, как… Чего это вдруг?
К а т я. Не вдруг, Константин Николаевич. Я вам на всю жизнь благодарна.
К о с т я. А-а, ты про это… (Пьёт.) Забудь.
К а т я. Хотела бы, да не могу. Если бы не вы, те двое меня бы точно… (Пауза.) Я бы тогда отравилась. Или повесилась. Вы мне фактически жизнь спасли.
К о с т я. Не преувеличивай. То, что я тебе в тот вечер спас, называется по-другому. И вообще, я был дежурный учитель. Так сказать, при исполнении. Что ж мне, ─ смотреть, как ты у этих сопящих скотов в руках бьёшься?
К а т я. Я лучше знаю, спасли или не спасли. Вы мне теперь не чужой. Я вас приглашаю на свадьбу. Никаких подарков не надо, только приходите. Придёте?
К о с т я. Спасибо, конечно… А когда свадьба?
К а т я. Через три недели.
К о с т я. Ладно, приду. А где?
К а т я. Тут в приглашении всё написано. (Отдаёт Косте конверт.)
К о с т я. Договорились. Галстук надену и приду.
К а т я. Да хоть и без галстука. Вы только приходите. (Встаёт.) Пойду, я ладно?
К о с т я. Я тебя провожу.
Выходят из комнаты. Заходит Николай Петрович. Идёт медленно, садится с трудом.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Вот чёрт… С утра ноет. (Массирует грудь в области сердца.) Вроде не дряхлый ещё, а вот надо же… Хотя, ─ как посмотреть. Три ранения, пуля под лопаткой застряла… На эти горячие точки здоровья не напасёшься… И Костя, Костя…
Возвращается Костя. Замечает состояние отца.
К о с т я (с тревогой). Папа, ты как?
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Нормально. А что?
К о с т я. Да на тебе лица нет!
Н и к о л а й П е т р о в и ч (держась за сердце). Ну, надо ж, ─ на старости лет лицо потерял.
К о с т я. Не смешно ни разу.
Кидается к комоду, достаёт шкатулку с лекарствами, находит нужное.
К о с т я. На вот, сразу две таблетки. Под язык и рассасывай.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Да ладно тебе. (Принимает лекарство.) Чуть кольнуло, а ты сразу паниковать…
К о с т я (доставая телефон). Я сейчас «скорую» вызову.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Ещё чего! Каждому ветерану «скорую» вызывать, машин не напасёшься… Это кто приходил?
К о с т я. Бывшая ученица. Ты ложись.
Укладывает отца на диван, подсовывает подушку под голову. Садится рядом.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. А чего хотела?
К о с т я. Я ей когда-то помог немного. Так она в благодарность на свадьбу пригласила.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Свадьба ─ это хорошо. А ты меня когда на свою пригласишь?
К о с т я. Было бы на ком жениться, уже пригласил бы.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Верка, стало быть, не подходит?
К о с т я. Она думает, что подходит. А я думаю, что нет.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Ну, в этом деле только по взаимному согласию… А чем плоха?
К о с т я (после паузы). Да, вроде, всё при ней. Одна беда ─ в соцсетях чалится, как ненормальная. А ещё по рэпу угорает.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Ясно. Сашу свою забыть не можешь. Сравниваешь.
К о с т я. С кем? С Сашей? Да ладно тебе… (Пауза.) Всё к лучшему, папа. Ну, сошлись бы мы тогда, ─ и что? Библиотекарь и пианистка… Только нищету плодить. (Пауза.) А так, ─ она при муже, я при складе. И оба в порядке.
Офисная комната. За столом сидит Вера. Заходит Костя.
К о с т я. Чего звонила?
В е р а. Соскучилась.
Встаёт, подходит к Косте, обнимает и целует.
К о с т я. Ну, ты даёшь. У меня там два вагона под разгрузку парятся, а ей целоваться приспичило.
В е р а. А может, не только целоваться… Я бельё новое купила. Хочешь посмотреть? Я только дверь закрою.
К о с т я. Верка, прекрати. В прошлый раз чуть не застукали, ─ забыла? И так уже мужики ржут: служебный роман, мол, без отрыва от разгрузки-погрузки.
В е р а. Какой ты противный, Костик. Неромантичный. Я вообще-то хотела тебя обрадовать.
К о с т и к. Новым лифчиком? Невелика радость.
В е р а. Новой должностью.
К о с т я. Это как?
В е р а. Звонила Юлька из отдела по персоналу. Тебя с первого числа назначают бригадиром. С повышением, Константин Николаевич! (Целует.)
К о с т я (после паузы, отстраняясь). Чего это вдруг?
В е р а. Заслужил. Работаешь добросовестно, выпиваешь умеренно и только после смены. Опять же, взысканий не имеешь. Ну, и я слово замолвила.
К о с т я. Благодетельница.
В е р а. Плюс три тысячи к окладу.
К о с т я. А вот это дело.
В е р а (кладя ему руку на плечо). Вечером отметим? Приедешь?
К о с т я. Вряд ли. Я после работы сразу домой. Отец что-то прибаливает.
В е р а. Костик, что за дела? Мне это не нравится. Здесь не хочешь, домой не дозовёшься.
К о с т я. Так получается.
В е р а. Что-то слишком часто стало получаться…
К о с т я. Упрёки, подозрения…
В е р а. Другую, может, где завёл? Ты смотри мне. Я девушка ревнивая. Обоим глаза выцарапаю, если что.
К о с т я. Ты бредишь, что ли?
В е р а. Мне Юлька, ─ ну, эта, из персонала, ─ шепнула, что тобой какая-то малолетка из отдела маркетинга интересовалась. Кто такая?
К о с т я. А-а, эта… Катя Симонова. Моя бывшая ученица.
В е р а. А чего это бывшая ученица твой адрес спрашивала?
К о с т я. Спрашивала, ─ значит, надо. Тебе-то что?
В е р а. Не хочешь говорить? Ну, и ладно. Я вот в головной офис заеду и в отдел маркетинга загляну. Скажу этой Кате пару слов.
К о с т я. Попробуй только… Много себе позволяешь. Я тебе не муж.
В е р а. А почему?
К о с т я. Что, ─ почему?
В е р а. Почему не муж? Почему жениться не хочешь?
К о с т я (подходя ближе и пробуя ладонью лоб). Вроде и температуры нет, а такие вопросы вопрошаешь… Не хочу, вот и не женюсь. Я тебе никогда ничего не обещал. И прав у тебя на меня никаких, кроме постельных.
В е р а (после паузы). А ты изменился, Костик. Сильно изменился. Я тебя с первых дней на складе помню. Деликатный был, со всеми на «вы». Не дай Бог, кто-нибудь рядом выругается, аж краснел… А теперь? Сам при случае трёхэтажным загнёшь. Влюблённой женщиной хамишь, практически.
К о с т я (после паузы). Изменился, говоришь? А кто бы не изменился? Из библиотеки ─ на склад… Первое время вообще с ума сходил. Раньше книги выдавал, а теперь вагоны разгружаю и водку после смены пью. Консервы воровать научился. Так что какой есть, ─ самобытный. Под тебя подлаживаться, само собой, не собираюсь. И ревностью своей не напрягай.
В е р а. Вот ты как заговорил… Ну, смотри, как бы не пожалел. А то я тебе сама с кем-нибудь изменю.
К о с т я. А что, есть желающие?
В е р а. На такое добро желающие всегда найдутся. (Обводит ладонями грудь, талию, бёдра.)
К о с т я. Ну и на здоровье. Предупреди только заранее. А то вдруг приеду без звонка, а ты не одна. Нехорошо получится. (Поворачивается, идёт к выходу.)
В е р а (в спину). Ну, и катись! На тебе свет клином не сошёлся. Локти ещё кусать будешь, интеллигент паршивый!
К о с т я (оборачиваясь и качая головой). Мимо кассы. Был интеллигент, да весь вышел. Но за желание обидеть ─ большое человеческое спасибо.
Уходит, хлопнув дверью.
Затемнение.
Г о л о с К о с т и. Давно не писал вам, Антон Павлович. Разгрузка вагонов и фур к эпистолярному творчеству как-то не располагает… (Пауза.) Хочу сказать… Понял я за последний год, что книги ваши подустарели. Ваши герои вечно страдают, ищут смысл бытия, над чем-то размышляют, ─ словом, у людей напряжённая духовная жизнь. А нынче жить надо инстинктами, ─ так оно прокормиться легче. Душа пропитанию только помеха.
Квартира Мещеряковых. За столом сидят Николай Петрович и Катя Симонова, пьют чай. Заходит Костя.
К о с т я. О как! Пионерка Симонова! Ты что тут делаешь?
К а т я (поднимаясь). Здравствуйте, Константин Николаевич. Я к вам по делу.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. А мы тут, пока тебя нет, чаи гоняем, беседы беседуем.
К о с т я. Тогда уж и мне налейте. (Садится.) Про войну в Чечне уже рассказал?
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Пока дошёл только до Приднестровья. (Наливает чай.)
К о с т я (Кате). Про таких, как отец, при советской власти в школах сочинения писали. Если все награды разом наденет, на пиджаке живого места не останется. (Отцу.) А почему тебе всё-таки Героя России не дали?
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Дивизионный особист настучал, собака… Мол, Ельцина с Грачёвым последними словами кроет. И ладно бы, ─ втихаря, жене под одеялом, а то ведь прилюдно. Ну, как такому Героя вешать?
К о с т я. Так тебе, наверно, из-за этого же и дивизию не дали?
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Наверно… А как молчать? Видел бы ты, что с армией в девяностых сделали… (Встаёт.) Ну, ладно. Чего это я завёлся. У вас тут свои дела. (Уходит в другую комнату.)
К о с т я. Ну, давай, Катерина. (Отхлёбывает чай.) Слушаю тебя внимательно.
К а т я. Константин Николаевич… Вы только не удивляйтесь.
К о с т я. Интересное предисловие.
К а т я. Помните, я вам приглашение на свадьбу приносила?
К о с т я. Помню. Через три дня буду, как штык. Уже и галстук нагладил.
К а т я. Вы мне, его, пожалуйста, верните.
К о с т я. Кого, ─ галстук?
К а т я. Нет, приглашение.
К о с т я. Почему?
К а т я. Ну, в общем, свадьба отменяется.
К о с т я (после паузы). Неожиданно… Что случилось?
К а т я. Ничего особенного.
К о с т я. Что-то темнишь ты, Катерина. (Пауза.) Ну, дело твоё, конечно. (Поднимается, достаёт из комода конверт.) Забирай.
К а т я. А вы не обиделись?
К о с т я (пожимая плечами). Мне-то что? Я на приглашение не набивался. (Пауза.) Ты в порядке, чудо из десятого «А»?
К а т я. Теперь да.
К о с т я. А до этого?
К а т я. А до этого я чуть не вышла замуж за нелюбимого человека.
Костя поднимается, делает несколько шагов взад-вперёд.
К о с т я. Слушай, меня это не касается и в душу не лезу… Но сбежать из-под венца перед свадьбой? Голливуд какой-то. Это же скандал-скандал. Не боишься?
К а т я. Не боюсь. Лучше сейчас скандал пережить, чем потом всю жизнь любящую жену из себя корчить.
К о с т я. Смелая ты. Глупая, но смелая.
К а т я. Чем же это я глупая?
К о с т я. Головой, чем же ещё? Раньше надо было думать.
К а т я. А я раньше думала, что люблю. Между прочим, мне только двадцать два. Я в поиске.
К о с т я. Поисковую работу ведёшь? Истинная пионерка… И тебя жених отпустил?
К а т я. Отпустил. Он, в общем, хороший, спокойный… Страдает, конечно.
К о с т я. Не жалко?
К а т я. Очень жалко. Но зато всё по-честному. Он ещё молодой, ─ другую найдёт, путёвую.
К о с т я. А ты, значит, непутёвая? Предупреждать надо.
К а т я. Нет, я нормальная. Это меня папа так назвал, когда я свадьбу отменила.
К о с т я. А что мама?
К а т я. А что мама… Женщина женщину всегда поймёт. Так-то, конечно, не радуется. Но сама же всегда говорила, что выходить замуж надо только по любви.
К о с т я. Золотые слова. (Пауза.) Хотя… Когда-то я знал одну девушку… замечательную. Так она вышла замуж за нелюбимого. Нелюбимого, но богатого. Жилось ей трудно, вот и сбежала от бедности. А тот, кого любила, ничего не мог ей дать, ─ сам еле концы с концами сводил…
К а т я. Бывает. Я вот тоже не из Рокфеллеров. (Пауза.) И вы её всё помните?
К о с т я. Хотел бы забыть… (Вспылив.) Не твоё дело! При чём тут я? Как с учителем разговариваешь? (Достаёт из холодильника бутылку, тарелку с закуской.) Поколение без комплексов, понимаешь. Воспитали на свою голову…
К а т я. Я давно взрослая, Константин Николаевич, разве не заметно?
К о с т я (наливая). Заметно, и что? Может, ещё на «ты» со мной перейдёшь?
К а т я. Если нальёте и выпьем на брудершафт, ─ запросто.
К о с т я (разводя руками, в одной из которых бутылка, а в другой рюмка). Нет, ну я не знаю… (Наливает вторую рюмку, протягивает Кате.)
К а т я (со смехом). Ой, что вы, я же пошутила. Я не пью.
К о с т я (меряя взглядом). Знаешь что, шутница? Иди-ка ты домой. (Нервно выпивает рюмку.) Иди, иди, я после смены, мне отдыхать пора. (Выпивает вторую рюмку.)
К а т я (поднимаясь). Я иду, иду… Константин Николаевич, миленький! Можно вас попросить?
К о с т я. Ну, что ещё?
К а т я. Свадьбу я отменила. Но через месяц у меня день рождения. Придёте?
С невнятным возгласом Костя грозит ей кулаком.
Затемнение.
Г о л о с К о с т и. Хорошая девушка Катя, но дура. Несовременная. В любви ей жить хочется, видите ли. Да если бы в мире всё по любви делалось, и мир другим был бы… (Пауза.) Но всё-таки молодец, ─ не струсила. А Саша тогда испугалась. Я тоже испугался. А что теперь? Верка, склад, кроссворды ─ и ежевечерние сто грамм, плавно перетекающие в двести. Моральный анабиоз. Тупею, и ничего не интересно. Что делать, Антон Павлович?..
Офисное помещение. За столами и компьютерами сидят Катя Симонова и ещё три девушки. Входит Вера Позднякова.
В е р а. Привет, девчата! А как бы Екатерину Симонову увидеть?
К а т я. Здравствуйте. Это я. А вы откуда?
В е р а. Вера я Позднякова. Со склада.
К а т я. Ой, вы, наверно, ошиблись. Тут отдел маркетинга. А вам, наверно, в отдел товарной отчётности.
В е р а. Ничего я не ошиблась. Я не в отдел, я к тебе. Поговорить надо.
К а т я. О чём?
В е р а. Ну, не при всех же. Давай в коридор выйдем.
Д е в у ш к а. Можете здесь. Мы всё равно уже на обед собрались. Катя, мы тебе очередь займём.
Девушки выходят.
К а т я (присаживаясь на край стола). Так о чём вы со мной хотели поговорить?
В е р а (садясь на стул). Я насчёт Кости Мещерякова.
К а т я. Насчёт Константина Николаевича? А что с ним?
В е р а. Вот и я хочу знать: что с ним?
К а т я. Не понимаю. Вы ему, собственно, кто?
В е р а. Я ему близкая женщина. Можно сказать, гражданская жена.
К а т я. Ясно. (Пауза.) А он знает, что вы ему гражданская жена?
В е р а (меряя взглядом). Так мне и говорили: малолетка, но бойкая.
К а т я. Слушайте, женщина, если хотите что-то сказать, то говорите. Только по делу. Пока что ничего осмысленного.
В е р а. Сейчас будет тебе осмысленное… (Пауза.) Что-то у нас с Костей в последнее время отношения разладились. Нервный стал, грубит, слово ему поперёк не скажи… Это с одной стороны.
К а т я. Беда…
В е р а. А с другой, ─ донесла мне разведка, что Костей моим какая-то девчушка из отдела маркетинга интересуется. Катей Симоновой зовут. Даже адресок в кадрах выяснила. Попутно узнаю, что Костя её когда-то в школе учил. Спрашивается, чего это вдруг интерес к бывшему учителю прорезался? А? Скажи что-нибудь на волнующую тему.
К а т я. Ничего не скажу. Вас это не касается.
В е р а. Ещё как касается, девчушка. Были между нами совет да любовь. А потом вдруг ты на горизонте нарисовалась, и Костю моего, как отрезало. Подскажи, милая, нет ли тут связи? Ты же понимаешь, ─ переживаю.
К а т я. Ну, и переживайте, мне-то что? И я вам не «милая».
В е р а (после паузы). Действительно, что это я? Какая ты милая? Так, ─ матрёшка матрёшкой… (Встаёт.) Не хочешь говорить, значит?
К а т я. Если я матрёшка, то вы кикимора. И что это Константин Николаевич в вас нашёл?
В е р а. Костя мужик. Бабу он во мне нашёл. Бабу. Тебе, малявке, этого не понять. У тебя, небось, кроме поцелуев в щёчку за душой ничего и нет.
К а т я. Что там у меня за душой, не ваше дело… А что малявка, ─ завидно, небось? Сама-то уже молью трачена.
В е р а. Ну, ты нарываешься… (Делает шаг к Кате.) Знаешь, что на Руси от века с разлучницами делали?
К а т я (отступая на шаг.) Откуда? Я не такая древняя.
В е р а (наступая). Патлы выдирали. Глаза выцарапывали.
К а т я. Ну, рискните здоровьем. (Хватает со стола горшок с растением.) Тоже мне, Верка-потрошительница.
Стоят друг против друга. Вера вдруг машет рукой и садится.
В е р а. Ладно, поговорили. Остынь.
К а т я (ставя горшок на стол). А я и не закипала.
В е р а. Это я себе. (Пауза.) Прямо как в песне получается…
К а т я. Что за песня?
В е р а. «Красивая и смелая дорогу перешла…»
К а т я (садясь). Никому я дорогу не переходила. Во всяком случае, намеренно… А за красивую ─ спасибо. (Пауза.) Чай будете? Чайник ещё горячий.
В е р а (после паузы). Ну, налей, что ли…
Катя подходит к чайному столику, разливает чай на двоих, подаёт кружку Вере.
В е р а. Ты вот что, Катя… Если чего лишнего сказала, сердца не держи. Я, в общем, не отношения выяснять приехала. Что тут выяснять? Костя уже ломоть отрезанный.
К а т я. А зачем тогда приехали?
В е р а. А интересно стало, ─ в чьи руки мой бывший мужик попадёт.
К а т я. Ну, в чьи попадёт, ─ там жизнь покажет… Только ошибаетесь вы, Вера. Костя не мужик. Он мужчина.
В е р а. Да ты, я вижу, и правда к нему неровно дышишь. Аж раскраснелась вся.
К а т я (после паузы). Ну, и неровно… А что такого? Вы бы слышали, как он в школе на уроках стихи Пушкина читал про любовь, про Чехова рассказывал… Красивый, сильный, и душа светлая. К нему все девчонки норовили на факультатив по литературе записаться. (Пауза.) Он меня однажды спас.
В е р а. Да? А что случилось?
К а т я. Неважно. Главное ─ спас.
В е р а. Ну, у тебя, я вижу, история давняя… Только ты сильно не разбегайся. Мне он сначала тоже стихи читал, а потом ─ куда что делось? Склад хоть кого обтешет. Был учитель, а теперь ─ грузчик грузчиком. А насчёт светлой души… Может, и была светлая, да погасла. Не тот Костя уже, не тот. (Пауза.) Того я бы тебе не отдала, и не мечтай.
Встаёт. Уходит не прощаясь.
К а т я (глядя вслед). Ну, это мы ещё посмотрим, ─ погасла или не погасла… (Достаёт телефон, набирает номер.) Добрый день, Константин Николаевич! А это Катя. У меня к вам дело… Нет, день рождения не отменяю, это же не свадьба. Родилась так родилась. Вы обещали придти, не забыли?.. Нам надо поговорить. Обязательно… Нет, по телефону никак. Давайте встретимся, ладно? Прямо сегодня вечером. Ну, где… Да вот в Комсомольском сквере, рядом с памятником. Часов в семь, устроит? Замечательно. До вечера! (Отключает телефон. Задумчиво.) Не сразу, но согласился… Согласился, но не сразу… Что главнее: что «не сразу» или что «согласился»?
Затемнение.
Г о л о с К о с т и. Антон Павлович, вы всегда были знатоком женских душ. Конечно, вы знаете, что девочки часто влюбляются в своих учителей. (Пауза.) А мне это надо? Она в поиске, но я-то нет. Я всё своё уже нашёл… и потерял. От прошлой жизни осталась только виртуальная переписка с вами. Учитель я или грузчик, ─ ни вас, ни ваших книг я забыть не могу. Я зачитывался ими, я мечтал… А что мечты не сбылись, ─ так то не ваша вина.
Сквер. Деревья, лавочки. На одной из них сидит Костя, вытянув ноги. Появляется Катя, садится рядом.
К а т я. Константин Николаевич, здрасьте!
К о с т я. Привет. Что опаздываем? Я уже хотел уйти.
К а т я. Но не ушли же! А женщины, между прочим, всегда опаздывают.
К о с т я. Так то женщины. А ты ещё малолетняя.
К а т я. Нашли малолетнюю! Если кто забыл, я уже почти замужем побывала.
К о с т я. Катерина! Твоя бурная личная жизнь меня не касается. Что ты хотела мне поведать, почти замужняя?
К а т я. И нечего надо мной подшучивать. А то ничего не расскажу.
К о с т я. Ну, хоть одна хорошая новость за день. Тогда я пошёл. (Поднимается.)
К а т я. Подождите! Так и быть, ─ расскажу. Да сядьте вы, сядьте. (Костя садится.) В общем, приходила ко мне сегодня ваша гражданская жена.
К о с т я. Кто?!
К а т я. Жена. Ну, гражданская. Так она сказала.
К о с т я. Верка, что ли?
К а т я. Ну, да. Позднякова.
К о с т я. О как! (Крутит головой.) Так я, оказывается, женат гражданским браком…
К а т я. Значит, это неправда?
К о с т я. Нет, конечно.
К а т я. Но она говорила, что у вас близкие отношения…
К о с т я. Пионерка Симонова! Заруби на носу: иметь с мужчиной близкие отношения и быть его гражданской женой ─ это не одно и то же. Уяснила?
К а т я. Уяснила.
К о с т я. Быстро соображаешь. (Пауза.) Так чего она хотела?
К а т я. Глаза выцарапать на почве ревности.
К о с т я. Да, это она может… Так как же ты уцелела?
К а т я. Цветочным горшком отбилась. Я тоже не цыплёнок.
К о с т я. Да уж какой там цыплёнок. Ты и в школе бойкая была… А что потом?
К а т я. Ну, потом… (Пауза.) Потом она сказала, что вас бросает.
К о с т я (после паузы). Могла бы и сама сказать, а не через посредницу… (Пауза.) Может, ещё объяснила, ─ почему?
К а т я. Объяснила. Говорит, вы уже не такой, как раньше. Раньше, мол, стихи читал, а теперь грузчик грузчиком.
Костя резко поднимается, делает несколько шагов взад-вперёд, снова садится.
К о с т я. А чего она ждала? Стихи кончились. На складе интеллигент не выживает. Бери больше, кидай дальше, ─ вот и вся поэзия. (Пауза.) Это всё?
К а т я. Почти.
К о с т я. Что ещё?
К а т я. Ну, в общем… Она мне вас уступила.
Костя откидывается на спинку скамейки, изумлённо смотрит на Катю.
К о с т я. То есть как это «уступила»? Я что, вещь? Вы там что обе, ─ рехнулись?
К а т я. Нет, мы нормальные. Просто она от вас отказалась. А я на вас согласилась.
К о с т я (после паузы). Ну, спасибо… То есть, она меня бросила, а ты подобрала, ─ так, что ли?
К а т я. Вот-вот
К о с т я. А за каким чёртом?
К а т я. Я вас люблю, Константин Николаевич.
Костя отодвигается подальше от Кати.
К о с т я. Симонова! Ты сама поняла, что сказала?
К а т я. Да я это про себя уже давно говорю! А теперь вот и вслух призналась… как Татьяна Онегину.
К о с т я (качая головой). Двойка, Симонова. Татьяна Онегину призналась в письменной форме.
К а т я. Да хоть через Инстаграмм. (Придвигается к Косте. Тот отодвигается на самый край скамейки.) Я в вас ещё в школе влюбилась, когда вы меня от этих двух ублюдков спасли…
К о с т я. Катя, прекрати!
К а т я. И не подумаю. А теперь, когда снова встретились, поняла, ─ не могу я без вас. Вы тоже в меня влюбились. Иначе Верке своей от ворот поворот не дали бы.
К о с т я. Это не твоё дело!
К а т я. Ещё как моё… (Придвигается ещё ближе. Косте отступать некуда.) Ведь так? Соглашайтесь, Константин Николаевич. Вы будете моим возлюбленным…
К о с т я (после паузы). Зря ты это, Катя. Придумала себе чёрт-те что… Какой я тебе возлюбленный? У грузчиков это называется по-другому.
К а т я. Я согласна по-другому. (Пытается поцеловать Костю.)
К о с т я (отстраняя Катю). Катя, добром прошу: уймись! Возвращайся к жениху, а про меня забудь!
К а т я. Да нет никакого жениха. Нет и не было.
К о с т я (вскакивая). То есть как это?.. А приглашение на свадьбу?
К а т я (глядя снизу вверх, невинно). Ну, мне же надо было к вам подход найти. Ведь столько лет не виделись… Я свадьбу и придумала. Сначала принесла приглашение. Потом забрала обратно. Вот уже две встречи. А потом у нас и закрутилось…
К о с т я (стукнув кулаком по спинке скамейки). Ни черта не закрутилось! Знаешь, ты кто после этого?
К а т я (поднимаясь). Ну, кто?
К о с т я. Ты авантюристка.
К а т я. А хоть бы и так. (Кидается Косте на шею и закрывает ему рот поцелуем.)
Квартира Мещеряковых. На разложенном диване под одеялом лежат Костя и Катя.
К а т я. Если б я знала, что ты такой классный, я бы с тобой ещё в школе замутила.
К о с т я. Не говори глупости. Учителя с ученицами не мутят. Что я тебе, ─ педофил?
К а т я. Вроде, не похож… А тебе со мной хорошо?
К о с т я (после паузы). Ну, да. Всё нормально.
К а т я. А будет ещё нормальнее. Я тут однажды «Камасутру» полистала. Давай знаешь, как попробуем? (Шепчет что-то Косте на ухо.)
К о с т я (отстраняясь). Ну, ты даёшь… Неуёмная какая-то. Это ж акробатом надо быть.
К а т я. Да? Ну, и ладно. Давай по-другому. (Шепчет на ухо.)
К о с т я. Хм… А вот это уже реальнее.
Раздаётся звонок в дверь.
К а т я. Кто это? Ты говорил, что Николай Петрович сегодня у сослуживца ночует.
К о с т я. Говорил так. И потом, у него свой ключ.
Ещё один звонок.
К о с т я. Вот чёрт… Ты пока оденься на всякий случай. Мало ли кто.
Катя закутывается в простыню, хватает со стула одежду и уходит в соседнюю комнату. Костя торопливо застилает диван, натягивает футболку и тренировочные штаны. Звонок.
К о с т я. Да иду я, иду.
Выходит. Голос Кости: «О как! Неожиданный визит…» Возвращается с двумя крепкими молодыми ребятами. Это Глушко и Миронов.
М и р о н о в. Звиняйте. Без приглашения мы. Телефончика не было брякнуть.
Г л у ш к о. Стосковались по учителю.
К о с т я. Да ну? Проходите, раз пришли, господа бывшие ученики, ─ Глушко с Мироновым. Присаживайтесь.
Г л у ш к о (ухмыляясь). Да мы уж насиделись… Хотя за приглашение спасибо. (Садится.)
М и р о н о в (садясь). Не рады, что ль, Константин Николаевич?
К о с т я. И не ждал, и не рад. Зачем пришли? Отношения выяснить? Так проще было в подворотне поймать.
Г л у ш к о. Не-е, мы по другой теме. Поговорить хотим.
М и р о н о в. Ага. Поговорить.
К о с т я. Поговорить, значит… Ну, давайте. Слушаю.
Г л у ш к о. Ну, в общем, отмотали мы с Лёхой срок и недавно с зоны откинулись…
К о с т я. Стоп. Ты не в тюрьме, чтобы по фене ботать, Глушко. Нормальным языком изъясняйся, как я учил
Г л у ш к о. Хы! Ну, прямо, как в школе… Ладно. Короче, вышли мы с Лёхой на свободу.
К о с т я. С чистой совестью, надеюсь?
М и р о н о в. В точку, Константин Николаевич. Именно что с чистой. С чистой сели, с чистой и вышли. Сели-то ни за что.
К о с т я. Не понял. Что значит «ни за что»? А попытка изнасилования, ─ это так, пошалили малость?
Г л у ш к о. Да не было никакой попытки. Видимость одна. Вот мы вам пришли это сказать.
К о с т я (после паузы). То есть как это не было? Ты чего тут пургу гонишь? Я же всё своими глазами видел…
Г л у ш к о. Всё, да не всё. Лёха, объясни, как было. С самого начала объясни.
М и р о н о в. Короче, я с Катькой ещё с девятого класса мутил. Всё у нас было, и это… постель тоже была. «Камасутры» начитались, позиции разучивали…
К о с т я. Постой… Как ты сказал?
М и р о н о в. «Камасутры» начитались. Книга такая. А что?
К о с т я. Ничего. Продолжай.
М и р о н о в. Потом она к Вове переметнулась. И с ним тоже это… разучивали. Потом обратно ко мне. Так и бегала от одного к другому. Ну, нам с Вовой пофиг. Ещё мы из-за Катьки драться будем.
Г л у ш к о. А в тот вечер, когда танцы были, напрыгались мы до одури, да ещё втихаря выпили. И толкнуло меня что-то. Говорю Катюхе: «А слабо прямо сейчас, в школе?» «Не слабо», ─ говорит. А у самой глаза загорелись. Я дальше: «А слабо втроём попробовать, ─ ты, я и Лёха? Никогда же не пробовали». Ну, она девка заводная. «Погнали», ─ говорит. Ну, ушли в закуток на втором этаже. Только раздели, а тут вы…
М и р о н о в. Она вас как увидела, сразу кричать начала. Спасите, мол, насилуют. Быстро сообразила. Иначе позора не оберёшься. Лучше уж себя жертвой выставить…
К о с т я (поднявшись, хрипло). Ты врёшь! Ты всё врёшь… (Пауза. Меряет парней взглядом.) Но даже если так, ─ почему ты мне сразу всё не объяснил? Прямо там?
Г л у ш к о. Может, и объяснил бы. Да не успел. Вы меня первым же ударом вырубили.
М и р о н о в. А меня вторым. Не знал, что вы рукопашник.
Г л у ш к о. А когда очухались, нас уже повязали. Полиция, и всё такое. Дело открыли.
К о с т я (после паузы). Не верю! Ни единому слову не верю… А почему вы следователю ничего не объяснили, ─ как и что?
М и р о н о в. Пытались, а толку? Есть Катькина заява. Есть свидетели. Да вы первый свидетель. И винищем от нам несёт…
Г л у ш к о. Следак и копать не стал. Дело, мол, очевидное. Да ещё объяснил: если чистосердечно признаетесь и раскаетесь, суд учтёт. Опять же ─ школьники. До этого ни в чём не замечены, не привлекались… Короче, малым сроком отделаетесь. А будете права качать, себе же хуже сделаете.
К о с т я. И вы, значит, на суде промолчали…
М и р о н о в. Промолчали. Побоялись усугубить.
Г л у ш к о. Вот как всё было, Константин Николаевич. А верить или не верить ─ дело ваше.
Пауза. Костя делает два-три шага в направлении комнаты, в которой скрылась Катя. Останавливается. Топчется на месте. Поворачивается и подходит к ребятам.
К о с т я. Так, значит, не было никакой попытки изнасилования? Был юношеский гипертестостерон и была доступная одноклассница?
Г л у ш к о. А чего б мы к недоступной полезли? Нам и Катьки хватало.
К о с т я. И, значит, я своих учеников собственной рукой ни за что ни про что отправил на нары?
М и р о н о в. А вы здесь при чём? Нас Катька подставила. Вы и кинулись её спасать. Вы ж учитель.
К о с т я. Да… был. (Садится. Пауза.) Господи… И что теперь делать?
Г л у ш к о (переглянувшись с Мироновым.) А что тут сделаешь? Мы своё отсидели.
М и р о н о в. Мы чего пришли, Константин Николаевич… Мы без претензий. Мы вас уважаем. Вы человек. Нас тянули на аттестат, как могли. И родителям про плохое поведение и двойки никогда не стучали. Не хотим, чтобы вы про нас лишнее думали… Это первое.
К о с т я. А второе?
Г л у ш к о (замявшись). Второе… как бы это… Ну, короче, нам парень знакомый… он у вас в доме живёт… шепнул, что видел вас под ручку с Катькой. И вид у вас был такой… романтический, что ли…
М и р о н о в. Она девка видная, всё при ней. Это понятно. А всё-таки вы бы от неё подальше, Константин Николаевич. Змея же! Ужалит и глазом не моргнёт. Уж мы-то знаем.
К о с т я (криво улыбаясь). Это вы меня предостеречь хотите?
Г л у ш к о. Ну да, типа того.
К о с т я. Ну, спасибо… (Пауза.) Как перед вами извиняться, ребята? Впору на колени стать…
М и р о н о в. Ещё чего придумали! Не надо никаких извинений. Мы не за этим. Просто хотели поговорить по-людски.
Г л у ш к о. Точно. (Поднимается.) Ну, мы пошли.
Молча обмениваются рукопожатиями и вместе с Костей выходят. В комнату проскальзывает Катя. Садится в вызывающей позе на диван. Костя возвращается. Меряет Катю взглядом.
К а т я. Что ты так на меня смотришь?
К о с т я. Да так… Знакомлюсь заново.
К а т я. И ты им поверил? Этим негодяям?
К о с т я (после паузы). Поверил.
К а т я. Да как ты можешь!.. Это ж уголовники! Я чуть не выскочила рты их поганые позатыкать!
К о с т я. А что ж не выскочила? Очной ставки испугалась?
К а т я. Они чего хочешь про меня наговорят! Они же из-за меня сели!
К о с т я. Из-за тебя, ─ это точно. (Садится. Спокойно.) Я ещё тогда… ну, в тот момент… мельком удивился: как так? Девушку вот-вот изнасилуют, а она молчит. Те двое сопят, как паровозы, а ты молчишь. Неестественно! Да ты должна была визжать на всю школу!
К а т я. Так я и визжала!
К о с т я. Ну, да. Как только меня увидела, сразу и завизжала… (Пауза.) Тогда, в горячке, толком внимания не обратил. Не до того было. Потом как-то забылось, в подкорку ушло. А теперь всё стало на место.
К а т я. Костя, милый… (Хватает за руку.)
К о с т я (отнимая руку). А «Камасутрой», значит, с младых ногтей баловалась…
Катя падает на диван, плачет.
К о с т я. Ложный донос, между прочим, уголовное преступление. Ты же преступница. И я, выходит, твой невольный соучастник. (Рыдания Кати усиливаются.) Ты поплачь, поплачь. Самое время… Парням жизнь сломала. Мне тоже, ─ из школы-то вышвырнули. (Пауза.) А я-то, дурак, про себя всегда гордился. Ну, как же, ─ девушку от насильников спас, отца-офицера не посрамил… (Со всего размаха бьёт кулаком по столу.)
К а т я (вскакивая, вытирая лицо, со злостью). Ну, было, было!.. Ну, накажи, убей, придуши! Дура была сопливая, гормоны с ума сводили. Связалась с этими…
К о с т я. Тебе их не жалко?
К а т я. Гопников этих? Ничуть. Они со мной столько накувыркались… За удовольствие надо платить.
К о с т я. А меня?
Катя отворачивается. Плечи вздрагивают.
К о с т я (после паузы). Тебе в театральный надо поступать, на режиссёрское отделение. Это же надо, ─ глупую грязноватую ситуацию мгновенно перекрутить в криминальную драму с двумя безвинно севшими парнями и одним одураченным учителем… (Трёт лицо.)
К а т я (после паузы). Может, ты меня к ним ревнуешь? Так там кроме гормонов ничего не было. Я про этих давно забыла, и ты забудь. Я тебя люблю. Тебя одного. Ну, поверь.
К о с т я. Мерси. Твоя любовь ─ дело токсичное. (Пауза.) Пошла вон.
К а т я. Что… что ты сказал?
К о с т я. Немедленно.
К а т я. Но ты не можешь со мной так… Я тебе что, ─ собака?
К о с т я. Не обижай собак. Ты обычная змея.
К а т я (падая на колени). Костя, Костя… Ну, что мне сделать, чтобы ты меня простил?
К о с т я (после паузы, устало). Может, и прощу. Если сделаешь одну вещь…
К а т я (поспешно вскакивая с колен). Да всё, что скажешь… Я всё сделаю. И что ты хочешь, и как ты хочешь… (Начинает расстёгивать джинсы.) Тебе понравится, ─ я знаешь как умею…
К о с т я (отходя). Ты с ума сошла? Да я к тебе больше пальцем не притронусь.
К а т я (застыв в нелепой позе). Так чего же ты хочешь?
К о с т я. Чтобы ты не просто ушла, но и забыла про моё существование. Для тебя я умер. Ушёл в параллельное пространство. Считаю до трёх, а потом вышвырну к чёртовой матери.
К а т я (после паузы). Вот так, значит? Да пошёл ты, чистоплюй!.. Было бы предложено. Вспомнишь меня, ─ ещё локти будешь кусать, грузчик-интеллигент паршивый!
К о с т я. Где-то я уже это слышал.
К а т я (хватая сумочку). Катись к своей Верке!
К о с т я. Вот-вот. От неё и слышал… Уйди, пожалуйста.
К а т я (с ненавистью). Лузер!
Катя выбегает. Громкий звук хлопнувшей двери. Костя садится на диван, прячет лицо в ладони. Истерически то ли смеётся, то ли плачет.
Затемнение.
Г о л о с К о с т и. «Лузер» в переводе с английского значит «неудачник». Это про меня. Что ни сделает дурак, ─ всё он сделает не так… Это тоже про меня. Один-единственный стоящий поступок в жизни, ─ и тот срежиссирован подлой девкой. Что со мной не так? Может, я тупиковая ветвь общества? Может, пора вымереть? Я очень устал быть лузером. Правда. Я готов. (Смеётся. Обрывает смех. Торжественно.) Константин Николаевич Мещеряков прошёл большой сложный путь… От преподавания в средней школе до погрузки-выгрузки на продовольственном складе. От чтения книг до разгадывания кроссвордов. От чая до водки, от пианистки до маркетолога… Чем не прощальное слово?
Сцена освещается. Костя сидит за столом, уставленном бутылками. Одет небрежно, голова растрёпана. В руке рюмка.
К о с т я. Мещеряков Ка Эн родился маленьким человеком. Все рождаются маленькими, но он таким и остался. Нет в нём особых талантов, злости нет, и зубами рвать не научился. Но разве ему много надо? Разве не имеет права на малую долю… не сказать счастья… но хотя бы благополучия? Хотя бы на мир в душе? Но судьба из раза в раз бьёт по голове, и с каждым годом всё сильнее. (Пьёт залпом. Закрывает лицо.) Я больше не могу. Я хочу всё забыть… и про всех тоже. Папа, Саша, Вера, Катя, ─ отпустите меня. Ну, пожалуйста. Что со мной?.. (Опускает голову на руки.)
На тёмной сцене стоят несколько людей. Говорят по очереди. Говорящего высвечивает прожектор, остальные при этом остаются в тени.
С а ш а. Это я виновата. Когда я вышла замуж, что-то в нём сломалось… и уже не срослось. Но я не могла по-другому. Мне надо было вылечить маму. (Пауза.) Только я не успела. Мама умерла через полгода после моей свадьбы. И, значит, всё было напрасно… Костя, милый, прости, если сможешь…
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Это я виноват. К книгам приучил, а жить не научил. Он никак не мог понять, что сегодня живут не душой, а карманом. А когда понял, приспособиться уже не вышло. Надорвался только, и всё. А я, старый дурак, ещё житья ему своей воркотнёй не давал. Костя, сынок…
Н и н а З а х а р о в н а. Нет, это я виновата. Поманила бедняка сытой жизнью, ─ и обманула. А теперь день и ночь жалею. Тот, другой, который на Геле женился, ─ полный прохиндей. Только деньги с нас тянет, а до внуков никак не дойдёт. То ли дело Костя, ─ скромный, совестливый. Золотой был бы зять. Да теперь уж поздно…
В е р а. Я тоже виновата. Бежать бы ему с этого склада без оглядки и от меня бежать… Но ведь влюбилась, держала при себе ─ постелью, выпивкой. Видела, что плохо ему, не его это место, да и я не для него, ─ но цеплялась. Вот он и устал до срока, Костик мой…
К а т я. Ну, чего разнылись? Никто ни в чём не виноват. Сам виноват, малахольный. С такими понятиями в прошлом веке надо жить. Правильно, что из школы вышибли. Кому нынче его литература нужна? Он бы ещё для смеха совесть преподавал. Ну, или там милосердие, лузер…
Затемнение. Прожектор высвечивает Костю. Он сидит за столом с бутылками, уронив голову. Второй прожектор высвечивает высокого человека, который выходит на сцену и останавливается недалеко от стола. У него характерная бородка и пенсне со шнурком. Внимательно смотрит на Костю.
К о с т я (поднимая голову, всматриваясь). Это вы, Антон Павлович?! (Пытается встать, но буквально падает на стул.) Господи, дорогой вы мой, какое счастье! Как вы вовремя! Сегодня такой день, такой день… Вы первый узнаете, вперёд всех…
Человек молчит.
К о с т я (горячо, с подъёмом). Сегодня замечательный день! Я сочинил программу государственной поддержки социальных лилипутов. Каково? (Начинает звучать бравурный марш советской эпохи. Возможно «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью».) Пора! Их стало слишком много. Неприкаянных. Униженных своей бедностью. Малостью своей оскорблённых. Государство сильное и доброе, ─ оно им поможет. (Пауза. Повышая голос, взахлёб.) Будет у них и настоящее образование, и разумные налоги, и справедливое правосудие и многое другое. И, наоборот, не будет единого государственного экзамена, бездушных врачей, суконных чиновничьих рыл… Лилипут наконец-то почувствует себя Гулливером и рванёт вперёд и вверх ─ в масштабе страны. Так будет. Каково, а?! (Пауза. Марш обрывается.) Вот только одно смущает, Антон Павлович. Мысль одна, ─ противная, как крыса. (Пауза. Упавшим голосом.) Если вокруг столько лилипутов, которым не дают вырасти в Гулливеров, ─ значит, это кому-то нужно?
Человек медленно кивает. Отворачивается, уходит со сцены. Затемнение.
Конец пьесы
Волгоград
Май 2019 года