ЛЮДМИЛА ЗУБЕНКО

МАРУСЯ

(Мечты и слёзы).

ДРАМА В ДВУХ ДЕЙСТВИЯХ

Апрель 2025 год.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

МАРУСЯ — дочь Дуни и Фомы.

ДУНЯ – мать Маруси.

ФОМА – отец Маруси.

АКУЛИНА и ПЛАТОН (Платошка). — Позже дети Маруси.

НАДЯ. — Жена Платона.

ВАЛЯ и ЗИНА. – Подруги Маруси.

ЕРОФЕЙ (Ерошка) и ПАНКРАТ – братья с другой семьи.

ВАСИЛЬ. — Отец Ерошки и Панкрата.

Не большая массовка, соседи. В эпизодах: милиционер, председатель колхоза, бабка повитуха Матрёна. Возможны взаимозамены.

Довоенные и военные годы. Подмосковье. Маруся окончила семилетку. Родители обещали отпустить учиться, да передумали.

Картина первая

В дом вбегает Маруся, она кружится, счастливая.

МАРУСЯ. Тятенька, маменька, радость-то, какая. Учитель сказал, что я могу поступать учиться в медицинское училище. Успехи отличные, характеристика хорошая.

ФОМА. О! Посмотрите на неё, всё сама решила. Погодь годик, другой. Твои младшие подрастут, тогда и отпустим.

МАРУСЯ. Тятенька, ты же обещал.

ФОМА. А кто матери помогать будя.

МАРУСЯ. Я хотела уехать с подругами. Моя подруга Валентина собирается учиться на врача.

ФОМА. А я и не отказываюсь, но пока погодить надо.

ДУНЯ. А что отец, на врача дело хорошее.

МАРУСЯ. Тятенька, ты говорил в городе жить легче.

ФОМА. Нет, не слухай, брехня это. Тута потопаешь и полопаешь.

ДУНЯ. Да дочка, а в каждом городу, всё куплять надо.

МАРУСЯ. Я же учиться и работать буду.

ФОМА. А мы с мамкой знать тебе помогай, а нам помогать некому.

МАРУСЯ. Ты меня тятенька не убедил, а как же Валька.

ФОМА. У Вальки двор пустой, а тут мать одна. Ты старшая, с тебя и спрос.

Маруся заплакала.

Картина вторая

На Святки, в хату Маруси вбегают весёлые подруги Валя и Зина.

МАРУСЯ. Ой, подруженьки мои, Валя, Зина, вы ни как ворожить собрались?

ВАЛЯ. Здравствуйте, с праздником всех. Можно к вам в баню, дядя Фома?

ФОМА. Можно, там тепло.

МАРУСЯ. А меня возьмёте?

ВАЛЯ. А что Маруся, не испугаешься, как увидишь суженого? (Смеются).

ДУНЯ. Маруся, тебе рано ещё. Учиться хотела.

МАРУСЯ. Так тятенька не отпускает.

ФОМА. Не хай мать, пусть идёт, ворожит, а то засидится, вона, как Валька. Хотя брехня это ваша ворожба.

Картина третья.

Подруги принесли зеркало большое, поставили на стол в предбаннике, второе зеркало повесили на стену сзади. Сами сели, зажгли свечи, воду приготовили в стакане, колечки и прочие атрибуты ворожбы.

ВАЛЯ. Так подруги, я старше всех, уже перестарок, мне страсть, как замуж хочется. Я первая ворожу.

Сразу, как сели на лавки, девочки приутихли и перестали весело шутить и переговариваться. Наступила тишина, особенно, когда потушили керосиновую лампу у потолка и зажгли свечи. По стенам вздрагивали чёрные тени, а зеркала пока зияли тёмными пятнами.

МАРУСЯ. Что это подруги такие серьёзные, боитесь чего?

ЗИНА. И не говори Маруся, сбывается, всё сбывается. Прошлым разом, как наворожили, так всё и случилось.

МАРУСЯ. Быть не может.

ВАЛЯ. Правда Маруся, кто замуж, кто уехал, а у кого и беда приключилась. Нинка-то утопла, ей так и выпало. За простынёй дурёха в реку кинулась.

МАРУСЯ. Правда, рано нам Зина ворожить, пойдём домой.

ВАЛЯ. Я одна тут останусь? Всё, пришли, так пришли, засидитесь, как я и будете одни мыкаться.

МАРУСЯ. Мне дома не плохо.

ВАЛЯ. Можно и дома с родителями остаться, а я вот в колхозе, да в няньках, у богатеев работаю, кормят плохо, ещё и побьют. А сынки хозяйские, так и норовят пристать к девке, да подкараулить у коровника. Пока случай выручал.

ЗИНА. Может тебе не надо ворожить, сиди уже с мамкой дома. (Смеётся).

ВАЛЯ. Тихо вы девочки, нельзя смеяться, когда ворожишь. Женишок-то может за собой утащить.

МАРУСЯ. Ну, чего ты Валентина страху нагоняешь?

ВАЛЯ. А вот сейчас и посмотрим, правда ли, страшно. Всё, шутки кончились, тихо сидим.

Начала Валя ворожбу и вдруг, в зеркале, что сзади она увидела военного. Свечи погасли.

ВАЛЯ. Пробежал и исчез, парень в военной форме. Странно, военных у нас нет в деревне, и свечи погасли.

Девочки зажали себе рты, чтобы не закричать, Валя скорее зажгла спичку, а потом свечи и пересела.

Ворожить села Зина.

ЗИНА. Ой, девочки, жених на коне проскакал, босяком. Хорошо, свечи не потухли, но жутко, затрепыхались, будто от ветра.

ВАЛЯ. Знаю я кто это.

ЗИНА. Придётся соглашаться, который раз ко мне пастух наш сватается.

К зеркалам села Маруся, ей было страшно.

МАРУСЯ. Ой, девочки! Мужик бьет кого-то, матерно ругается, дети вокруг. Ой! Кресты и погост. Страшно-то, как.

Маруся заплакала и скорее пошла домой, за ней подруги. Мать встретила дочь неодобрительно, в доме уже все спали.

ДУНЯ. Говорила, что быстро вернусь, а сама два часа в бане просидела, чего там наворожила себе, говори.

МАРУСЯ. А чего сказывать, не поняла я, страшно мне.

ДУНЯ. Тебя с рук долой? Работать или учиться, а, всё одно в колхозе.

МАРУСЯ. Папка не велит уезжать

ФОМА. Правильно Маруся, тебе завтра матери помогать доить коров. Ложитесь уже спать.

ДУНЯ. Маруся, со мной завтра в коровник на базу пойдёшь. В телятнике рук не хватает, коров доить некому. Бабы, все с больными руками, а бидоны с молоком тяжёлые, поднимешь, а пуп на лоб лезет. Сюда и замуж придётся выходить. Всё видимо, как у всех.

МАРУСЯ. Не печальтесь маменька, сбудете, только, что-то не хорошее привиделось.

ФОМА. А ты не верь, брехня это всё. Сбывается, если очень поверить. А ты сплюнь и скорее спать ложись.

ДУНЯ. Утром, после дойки, свинку, будем резать, парнишки соседские с их отцом, придут помогать.

МАРУСЯ. А мы-то им зачем?

ДУНЯ. И нам работы хватит. Я картопли, в мундире, чугунок поставила вон в печку, да щей. До утра, всё распарится, мясо добавим, будя, чем потчевать. (Уходят).

Картина четвёртая

Утром входит сосед с двумя весёлыми сынами, Ерошкой и Панкратом.

ВАСИЛЬ. Доброго здоровьица, сосед Фома. Вот принимай помощников, старший Ерошка, младший Панкрат.

ФОМА. Здорово Василь. Сыны твои крепкие, да рослые. Не иначе лет по семнадцать или поболе уже, вон на Марусю, как загляделись. А у меня девки одни.

ЕРОШКА. Папка, Маруська мне приглянулась, сосватай, Маруся мне больше глянется, чем Зинка, она больно крупная, да полная.

ВАСИЛЬ. Вот дурень, (подзатыльник), зато такая баба, как Зинка, тебе крепких пацанов нарожает, помощники в хозяйстве ох, как нужны, а Маруся не так крепка. Зинку-то, под коромыслом не согнёшь.

ПАНКРАТ. Я тятенька видел, как пастух наш Зинку приглядел.

ВАСИЛЬ. А ты Ерошка, рот не раззявь, да отбей Зинку.

ПАНКРАТ. Тятенька, правильно, пусть Ерошка, себе Зинку берёт, а я Марусю. Ерошка у нас драться любит, так Зинка его коромыслом быстро успокоит.

ЕРОШКА. (Сцепились драться). Нет, брат, я тебе Марусю не уступлю.

ФОМА. Вы чего это драку учинили?

ВАСИЛЬ. Не поверишь Фома, (смеётся), они за твою Марусю бьются.

ФОМА. Да ты что? Правда что ли? Ей семнадцать будет, осенью, как урожай соберём, и если твой сынок не передумает, то по рукам.

Отец Маруси, подошёл к разъярённым парнишкам и пригляделся ближе.

ФОМА. А что сосед, твой старшой, Ерошка смелый, да крепкий, глянь, как брату губы разкровил, смелых мужиков уважаю. Вся зима ещё и лето впереди, осенью и поговорим.

ПАНКРАТ. Я не трус, вот подрасту только, так тебе Ерошка накостыляю.

Ерошка намахнулся на брата, пригрозив ему, своим мощным кулачищем. Хотя Ерошка был старший, Панкрат был выше брата на полголовы.

ПАНКРАТ. Папка, я, что слабее Ерошки, я не хуже и мне Маруся тоже глянется. Пусть Ерошка на Вальке женится, она красавица.

ЕРОШКА. Вот сам на Вальке и женись. Там голь перекатная, двор пустой, даже коровы нет.

ПАНКРАТ (Весело). Не страшно, зато в навоз не вляпаешься, а у нас по всему двору не пройти.

ВАСИЛЬ. Мясо навозом не пахнет, дурень (подзатыльник), ты Панкрат, Ерошка прав, невесту надо хорошую выбирать, ну, и женись, на Вальке, только назад тебя не примем.

ПАНКРАТ. Ну и женюсь, Валька и правда не хуже, она семилетку окончила, не то, что Зинка три класса, а Валя умница.

ЕРОШКА. Хвост поднимать на старшего брата.

Ерошка кинулся, хватая Панкрата за грудки, и махать кулаками.

ПАНКРАТ. Я тоже уже взрослый, семилетку прошлым годом окончил, могу дальше учиться. Пойду от вас и женюсь.

ВАСИЛЬ. Куда ты без семьи. Валька в колхозе, да в работницах, там, поди, и ловить нечего, порченная, вон парни за ней табунятся.

ФОМА. Ты чего это сосед, зря на Вальку, работящая она. Если так, как ты думаешь, так в подоле бы давно принесла. Ей хорошего мужика и семья будет крепкая.

ВАСИЛЬ. Ладно, давайте резать, время идёт, темнеет рано. Вдруг, да погода испортится,

пошли в загон. (Уходят).

Картина пятая

Маруся и мать убирают со стола, Фома на лавке сидит.

ФОМА. Маруся, как тебе, глянется Ерофей, или Панкрат боле по нраву?

МАРУСЯ. Я тятенька не знаю за кого, страшно мне замуж. Я учиться хочу, вдруг в городе кого пригляжу.

ФОМА. Ну, что Дуня, девка в доме, это отрезанный ломоть, приданое готовь. Осенью посмотрим, кто к тебе свататься придёт.

МАРУСЯ. Папа, я же учиться осенью хотела.

ДУНЯ. А как пересидишь, как Валька бобылихой будешь.

ФОМА. Смотри девка, они живут крепко. В их доме, конечно шумно, в семье драки, так парнишек полна хата. Можа не битой проживёшь, как мы с мамкой. Ну, а бабье дело терпеть.

Картина шестая.

Панкрат и Валентина гуляют. Смотрит Валя на Панкрата, и насмотреться не может и он на неё.

ПАНКРАТ. Валентина, я смотрю так по хозяйству, у тебя всё ладно выходит. Жена хорошая будешь. Пойдёшь за меня?

ВАЛЯ. Вот оно счастье, замуж давно хочу, ещё бы из деревни учиться уехать. Пойдём в Сельсовет? Потом в город уедем. Или ещё не решил?

ПАНКРАТ. Правда, поедем в город, выучимся и поженимся. Но без благословения нельзя, пойдём сначала к нам в дом.

Панкрат и Валя входят в дом Панкрата. Следом входит Ерошка.

ЕРОШКА. Ну, вот, а я что говорил. Женись на Вальке, глядишь, отощаешь и домой убегишь.

ПАНКРАТ. Не прибегу, какое тебе до меня дело.

ЕРОШКА. Панкрат, я просил, чтобы тятенька сватов заслал Маруси. Родители Маруси, рады отдать дочь за меня. Вот и вы, с Валентиной сговорились.

ПАНКРАТ. Поздравляю брат, только за тебе бабу крепкую надо.

ЕРОШКА. Не спеши поздравлять. Маруся, пока не знает радоваться ей или плакать, но обещала подумать.

ПАНКРАТ. Мы с Валей тоже решили пожениться, подождём до свадьбы у нас. Валя помощница будет.

Отец Панкрата, сидит за столом, разглядывает Валентину. Так близко он её ещё не видел.

ВАСИЛЬ. Хороша девка, даже слишком. Жаль, приданого у тебя нет.

ПАНКРАТ. Ни чего, сами наживём, благослови нас тятенька. (Кланяются).

ВАСИЛЬ. Ты чего сынок, решил бесприданницу в дом притащить? На свадьбу денег не дам. Да и порченая твоя Валька наверняка.

ПАНКРАТ. Не смей отец так говорить о Валентине. Хорошая она девушка.

ВАСИЛЬ. Да, уж, за такой красавицей глаз, да глаз, глядишь, в подоле от кого притащит.

ПАНКРАТ. Зря ты так отец. Мне в поле пора, вечером поговорим. Пойду машину заводить, а ты Валентина не стесняйся.

ВАСИЛЬ. Ладно, оставляй, пущай матери помогает.

Панкрат вышел и послышался гул мотора полуторки. (Все уходят).

Картина седьмая

Входит Валя с ведром и прошла в стайку, за ней крадче последовал Василь.

ВАЛЯ. Ой, Вам чего, дядька Василь?

ВАСИЛЬ. Ну, чего кочевряжишься? Девка порченая, люди зря брехать не станут.

ВАЛЯ. Отпустите, неправда это.

ВАСИЛЬ. А вот сей час и узнаю.

Василь толкнул Валю на солому, она закричала. На обед приехал Панкрат, услышал крик вбежал в стайку и оттащил отца от Валентины. Отец сопротивляется, Панкрат тут и поддал отцу, Василь налетел на сына драться. (Катаются по сену и тумаки друг другу дают).

ВАСИЛЬ. Откуда ты взялся, как за углом стоял? Гадёныш, я всё равно узнаю честная или нет. Благословления не получишь.

ПАНКРАТ. Валя, пошли отсюда к вам в дом, там безопасно, а такое благословение мне даром не надобно.

ВАСИЛЬ. Скатертью дорога, там даже жрать нечего, с голоду сдохните.

ПАНКРАТ. Не сдохнем, мы ведь в колхозе работаем. Зря ты отец, поле своё сам будешь нынче обрабатывать и урожай на себе возить.

ВАСИЛЬ. Тьфу, после домашних харчей, быстро домой прибегишь, а я не приму.

ПАНКРАТ. Ну, на хлебушек, мы уже сами зарабатываем. Пошли Валя в сельсовет.

Отец зло выругался.

ВАСИЛЬ. Родил гадёныша, отца бросает. (Уходит).

Панкрат и Валя подошли к сельсовету и рассказали, что приключилось.

Из сельсовета Валя и Панкрат вышли уже мужем и женой.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. (Подаёт документ). Поздравляю, Панкрат и Валя, живите дружно. Ну, а раз мира с отцом нет, уезжать вам надо. Отпускаю вас в город учиться. (Уходит).

ПАНКРАТ. Поздравляю дорогая, вот мы расписались, не так хотелось, ты уж прости Валя. Теперь можем собираться в город.

ВАЛЯ. Панкрат, пойдём к нам домой, надо с мамой попрощаться, переживать будет. (Уходят).

Панкрат и Валя выходят с чемоданчиком.

ПАНКРАТ. Ну, что жена моя дорогая, поехали в город, пора профессию выбирать. (Уходят).

Выбегают Ерофей и Маруся, они веселы. Скоро свадьба.

ЕРОФЕЙ. Маруся, вот чего убегаешь? Всё одно догоню и женюсь на тебе.

МАРУСЯ. Рано мне замуж, а ты подумать не даёшь. Вдруг осенью тятенька на учёбу отпустит.

ЕРОФЕЙ. Не отпустит.

МАРУСЯ. Отпустит. Тятенька обещал подумать.

Маруся убегает, Ерошка за Марусей. Убегают шумно и смеются.

Навстречу друг другу идут Валя и Панкрат.

ВАЛЯ. Панкрат, я поступила, как и мечтала в медицинское училище.

ПАНКРАТ. Какая ты у меня молодец. А я Валюша поступил в военное лётное училище.

ВАЛЯ. Как так, ты же на инженера собирался учиться.

ПАНКРАТ. Не поверишь, иду, смотрю, студенты стоят, кто второй год учится все в форме и так мне понравились ребята. Я спросил, что, да как, ребята показали куда идти.

ВАЛЯ. Вот и не верь гаданию. А почему военное?

ПАНКРАТ. Ребята сказали, что Гитлер армию собирает, быть войне. Я и решил стать лётчиком. Выучусь летать и буду бить фашиста в небе.

ВАЛЯ. Какой ты молодец. Я горжусь тобой Панкрат. Ты в своём училище, а я в своём. А война, так и на фронт оба пойдём, я в госпиталь, а ты немца гнать из России матушки, до самого Берлина.

ПАНКРАТ. Это ты хорошо сказала, Россию нельзя победить, мы самая сильная страна.

ВАЛЯ. В городе видела свадьбу, красивое платье у невесты. Вон туда поехали, да с гармошкой.

ПАНКРАТ. Не печалься Валюша, свадьбу всё равно сыграем. Пошли в общежитие.

ВАЛЯ. Тогда и свадьбу после войны сыграем.

ПАНКРАТ. Нет, не согласен дорогая, пошли твоих подруг и соседей соберём и закатим пир. Вы стряпайте, а я в магазин за продуктами пойду. (Уходят).

ЗАНАВЕС

Панкрат и Валя сидят за столом в общежитии, читают письмо.

ВАЛЯ. Панкрат, мама письмо прислала. Пишет, что Маруся замуж за брата твоего Ерофея согласилась, а теперь одни слёзы, да скандалы в доме.

ПАНКРАТ. Бедная Маруся, жаль её. Брат Ерофей грозный, что не понём, кулаки в ход. Сколько раз мы с ним дрались, никогда не уступает. Много лет прошло, уже остепениться пора, дети, их с Марусей поди взрослые.

ВАЛЯ. Панкрат, мама пишет, что у Маруси уже много детей и больше девочки, а Ерошка не доволен. Пацанов ему подавай, обижает, бьёт Марусю вожжами.

ПАНКРАТ. А я, что говорил, зря она за брата моего пошла. Лучше бы учиться уехала. Ты Валентина написала матери письмо?

ВАЛЕНТИНА. Да вот, пойдём на почту. (Уходят).

Картина восьмая

Входит Маруся она на сносях. Навстречу Ерофей.

МАРУСЯ. Ой, Ерофей, плохо мне, видно время пришло, сходи за повитухой.

ЕРОФЕЙ. Вот баба, не раньше, не позже, можа сперва мужа накормишь с поля приехал. Потом и рожай.

МАРУСЯ. Ерофей, роды не терпят.

ЕРОФЕЙ. Ладно, ступай в хату, схожу. (Уходят).

Входит Маруся с ребёнком на руках.

ЕРОФЕЙ. Ну, опять сыкуха?

МАРУСЯ. Что ты Ерофей, сын у нас.

ЕРОФЕЙ. Пока он вырастит. Сама в доме управляйся я в поле. Вона, как мать померла прошлым годом, отец-то совсем сдал, плохой помощник. Того гляди и его на погост, а мне одному тяжко в хозяйстве.

МАРУСЯ. Мне Ерофей, без свекрови тоже стало тяжело.

ЕРОФЕЙ. Ни чего, бабы всё могут, на то им Бог силы даёт. Глянь отец, там почтальонка пришла.

ВАСИЛЬ. Точно, пришло письмо от Панкрата. (Распечатывает). О, Ерофей, Маруся, гляньте, тута и фотография.

ЕРОФЕЙ. Ух, ты! Панкрат и правда, выучился на лётчика, а Валька-то в белом халате. Врачиха ни как.

МАРУСЯ. Я тоже хотела учиться на врача, тятенька не отпустил.

ЕРОФЕЙ. Хватит там врачей без тебя. Детей уже полна хата. Кто ростить будет?

МАРУСЯ. Я и так, как заведённая, с утра до ночи в колхозе, да в огороде, корову подои, дети мамку требуют. Помог бы баньку истопить, не могу я, что-то живот болит.

ЕРОФЕЙ. Ни чего справишься, бабы живучие, что не вдова, то баба. Мужики на погосте, шевелись давай. а-то зараз у меня вожжей получишь.

МАРУСЯ. За что Ерофей? За то, что ты на сеновале с вдовушкой балуешься, мне терпеть?

ЕРОФЕЙ. Ты это брось. Платошка набрехал? Обед подавай, на сенокос пойду. У тебя помощники Акулина и Платошка уже взрослый, без меня справитесь. Платошка, хоть раз ещё вякни, убью.

МАРУСЯ. Без Платошки было кому. Бабы-то всё видят.

ЕРОФЕЙ. Вот ведь стерва, я и тебе и бабам надаю, а ну, замолчи. (Схватил вожжи и бьёт Марусю).

ВАСИЛЬ. Ерофей, не бей Марусю. Одна она у нас на всех.

ЕРОФЕЙ. Тебе отец, какая забота, пошёл загон чистить, неча хлеб даром есть. (Ударил отца).

ВАСИЛЬ. Опомнись Ерофей, один останешься.

ЕРОФЕЙ. А ты чего печёшься? К Вальке не получилось, так до Маруси пристаёшь?

ВАСИЛЬ. Бог с тобою Ерофей. Марусю пожалей, думать такое. Старый я уже. Да и не думал Марусю обижать.

МАРУСЯ. Сам до вдовушки бегает, а вокруг все виноваты.

ЕРОФЕЙ. Брешут бабы, а ты и поверила.

МАРУСЯ. Зря брехать не станут.

Ерофей обозлился, бьёт Марусю вожжами, отец заступаться, он и его вожжами нахлестал, Василь пошёл, держась за сердце, (уходит), вышел и помер.

АКУЛИНА. Папка, зачем отца своего избил. Упал он в стайке и не дышит. Ни как помер. Года не прошло бабушку схоронили.

МАРУСЯ. Вот ведь злыдень, что ты наделал, отца родного забил. Всем от тебя одни беды.

ЕРОФЕЙ. Замолчите, всех прибью. Где этот старый хрыч, притворяется.

Ерофей бьёт Марусю, Платон пытается защитить мать, Акулина с дитём малым идёт, плачет. (Все уходят).

АНТРАКТ

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ (Или можно одноактную пьесу проиграть).

Картина девятая

ПЛАТОН. Мама, Гитлер напал на Россию, такая страшная война гремит. В колхозе в основном бабы, да дети. Мне надо записаться на войну.

МАРУСЯ. Что ты Платоша, на кого ты сынок меня хочешь оставить. Погоди, сынок, тебе ещё восемнадцати нет.

ПЛАТОН. Дядя Панкрат лётчик. Жена его Валентина врач, она раненых спасает. А я что хуже всех, не могу Родину защищать?

Акулина принесла письмо, читает.

АКУЛИНА. Мама, почтальонка сказала на Ленинград немец пошёл. Дядя Панкрат лётчик. Вот письмо от дяди Панкрата.

МАРУСЯ. Точно от дяди Панкрата? На войне он, Валя, жена его врач теперь, она писала, что их госпиталь, в сторону Белорусского фронта отправляют.

АКУЛИНА. Ой, нет мама, это опять от тёти Вали.

МАРУСЯ. А я что говорила, читай уже.

АКУЛИНА. Тётя Валя пишет, что дядю Панкрата, в партию его ещё в 1939 году приняли. Валентина, работает в больнице, уже хирург. Врач настоящий.

МАРУСЯ. Молодец Валентина, она так боялась одной век прожить, потому учиться собиралась. Мы ворожили, Валентине военный мужик показался. Вот теперь верю, что сбывается всё. Зинка-то счастливая за своим пастухом.

АКУЛИНА. А тебе чего привиделось маменька? Я-то тоже на святки ворожила, и мужик в форме был.

МАРУСЯ. Правда? Вот и хорошо Акулина, знать так и будет. Мне-то, что показалось, то и вышло. Кончилась видать жизнь моя.

АКУЛИНА. Что ты, не говори так мамочка. Мы пропадём без тебя.

МАРУСЯ. Не видать мне счастья, доченька. Всё, как увидела, то и произошло. Что там в письме-то ещё Валентина пишет, читай.

АКУЛИНА. Валентина пишет, что сынок их с дядей Панкратом уже военно училище окончил, уже служит. Валентина переживает за сына, после военного училища, всю группу на войну отправили. Пишет, пока все живы. Дядя Панкрат в госпитале лежал, был ранен. Теперь на Ленинградском фронте воюет.

МАРУСЯ. Лучше бы Ерофея, злыдня нашего, забрали. Глядишь, героем бы стал. Немца, это не меня вожжами бить. Там пусть и воюет.

Входит Ерофей. Краем уха понял, что о нём речь.

ЕРОФЕЙ. Чего выдумала. Что с детьми малыми делать будешь. Мне-то, что, призовут, уйду. Только боле сорока уже, вот сразу и не призвали.

ПЛАТОН. Дяди Панкрату не меньше, а он в небе немца бьёт.

ЕРОФЕЙ. Дядя ваш Панкрат, военный и сын их военный, вот и пущай за всех нас воюют.

ПЛАТОН. А ты отец опять дома не ночевал, война такая страшная идёт, а ты по бабам бегаешь.

ЕРОФЕЙ. Како тебе дело до отца, учить будешь.

ПЛАТОН. Дома мать на сносях незнамо, каким по счёту ребёнком, а отец гуляет. Почто в младенчестве умирают, кто едва ножками пойдёт, а уже на погост унесли.

ЕРОФЕЙ. А куда их столь, всех корми потом.

ПЛАТОН. Ты мамку специально бьёшь, чтобы мёртвого сразу родила. А о мамке подумал?

ЕРОФЕЙ. Ни чего, переживёт. Ступай, коням зерна насыпь.

Платон вышел. Ерофей и Маруся спорили.

ЕРОФЕЙ. Акулину замуж надо отдать, неча ей с нами делать. Кофта на груди лопается, пора, пора её замуж отдавать.

МАРУСЯ. Выдумал чего. Учиться она хочет, как возможность появится. Все парнишки на войне, ей, что за старика идти?

ЕРОФЕЙ. А что?

МАРУСЯ. Ты чего Ерофей, да, как же я без неё-то? На ней почитай весь дом. Вот опять народится, я еле хожу.

ЕРОФЕЙ. Ито, правда, а какая шустрая, да весёлая была.

МАРУСЯ. Да, с вдовой бездетной весело тебе. Ни забот, ни хлопот. Дел полна ограда. Мужик со двора бежит.

Маруся расплакалась, Ерофей не выдержал и избил жену вожжами, да так, что она потеряла сознание. Платон вбежал в хату, когда отец ещё зверствовал. Платон вырвал у него вожжи. Ерофей пошёл в драку на сына. Платон схватил ухват.

ЕРОФЕЙ. Ах ты, гадёныш, на отца, шибко умный стал, учить будешь, выгоню на улицу.

ПЛАТОН. Не боюсь я улицы, уеду, как дядя Панкрат. А пока могу и на войну записаться. Но мамку, тебе в обиду больше не дам.

Платошка поставил ухват, помог матери подняться. Ерофей зло глянул на стонущую жену, сжав кулак, пригрозил сыну. Ерофей понял, что у Маруси подрос защитник, прихватив газету, вышел, присаживаясь на крыльцо или на лавочку.

Уложив мать за шторкой в постель, (постели из-за шторы не видать). Акулина нянчила закатившегося от крика перепуганного, годовалого малыша.

ПЛАТОН. Акулька, за матерью присмотри, плохо ей, отец высек вожжами, так под рукой их и держит.

АКУЛИНА. Да, брат, видела я, да выйти боялась. Дитё-то на руках орёт от страха, отец ещё и захлестнёт под горячую руку. Не сладко мамке нашей, вот я и не хочу замуж.

ПЛАТОН. А ты Акулька хорошего, да весёлого парня пригляди.

АКУЛИНА. Где уж тут с нашим семейством. Отец бы рад был меня спихнуть, хорошо мамка пока не пускает. Боюсь я братец, ох, как боюсь замуж.

ПЛАТОН. А почто гадала на Святки жениха себе с подругами. Вруша, боится она.

АКУЛИНА. А ты отколь знаешь? Подглядывал? (Намахнулась полотенцем).

ПЛАТОН. Чего подглядывать, вы и не прятались, в бане не топленой чего ещё делать с подругами ночью, да на Святки.

Послышался стон матери Акулька и Платон пошли к ней, оказалось, что у неё начались схватки. На недели две раньше, не иначе родины начались.

АКУЛИНА. Платон, беги до бабки Матрёны, скажи, чтоб прибегла к нам, мамки худо.

Платон выскочил из хаты и наткнулся на сидящего, на крыльце отца, который читал газету.

Картина десятая.

ЕРОФЕЙ. Куда ты бегишь, иди в хату?

ПЛАТОН. Ты мне боле не указ. Мамке плохо, рожает она.

ЕРОФЕЙ. А говорила не время ещё, интересно сын или опять сыкуха родится.

ПЛАТОН. Кака тебе разница, кого придушить.

ЕРОФЕЙ. Ну, придёшь, я поговорю с тобой.

Платон кличет повитуху Матрёну через плетень.

ПЛАТОН. Баба Матрёна, баба Матрёна, выйди скорее, мамке плохо. Папка вожжами высек.

Они быстро пошли в дом Маруси, на крыльце сидит Ерофей, спокойно читает газету. Из хаты доносятся крики Маруси.

МАТРЁНА. Ты чего Ерофей, на сносях бабу убить захотел? Не слышишь, жена кричит, а тебе и дела нет. Даже баню не затопил. Рано ей было рожать.

ЕРОФЕЙ. Чего бабам делается, меньше пререкаться, с мужем будя.

Матрёна вошла в хату и ужаснулась.

МАТРЁНА. Акулина, что делать-то? Вся постель Маруси в крови, ребёночек не выходит, помогать надо быстро. Акулина помогай, простынь давай, выдавливать будем.

Акулина отдала дитя годовалое Платону. Маруся уже смотрела в потолок и не дышала. Фартук Матрёны, окропился кровью.

МАТРЁНА. Не дышит, дохленький ни как, мальчик народился.

Матрёна шлёпала новорождённого, он вскоре закричал.

МАТРЁНА. Акулька, мальчик живой, давай дитё подержим у груди Маруси, а то слабым будет.

АКУЛИНА. Держу, держу, баба Матрёна, малыш сразу ухватился. Надо послухать мамку, может, жива ещё.

МАРЁНА. Чего там слухать, не дышит, изошла видать, пойду я в сельсовет, убивец отец ваш.

АКУЛИНА. Баба Матрёна, малыша куда?

МАТРЁНА. Давай, Ерофею унесу.

АКУЛИНА. Баба Матрёна, с мамкой теперь чего делать-то?

МАТРЁНА. Не трогай ни чего, до чего твой отец, мать вашу избил. Убивец!

В хату вошли две соседки.

СОСЕДКИ. Что тут у вас Акулина? Опять ваш отец зверствует. (Громко кричит). Батюшки, люди добрые, Ерофей убил Марусю, убил.

Картина одиннадцатая.

На крыльцо вышла Матрёна, она мальчика в пелёнках, грубо всунула Ерофею и пошла прочь со двора.

ЕРОФЕЙ. Эй, Матрёна, ты это чего, отдай бабе моей, на что он мне.

МАТРЁНА. А некому отдавать.

ЕРОФЕЙ. Ты чего это брешешь, старая.

Ещё соседки, что были на улице, услышали крики, увидев окровавленный фартук Матрёны, ринулись в хату. Ерофей, положил дитя Маруси. Выругался.

ЕРОФЕЙ. Ну, чего разлеглась. Забери пацана, я его, что ли кормить буду?

Ерофей, увидел окровавленную постель и бездыханную Марусю.

Акулина забрала новорождённого брата. Акулина причитала, плакала.

ЕРОФЕЙ. Вот, что за бабы, чего притворяешься, ну, говори, открой глаза-то. Кто дитя кормить будя?

ПЛАТОН. Не тронь мать убийца. Дать тебе по морде, да, что толку, мать-то не вернёшь.

Люди, что вошли в хату, услышав вопли Акулины, стояли, оторопев, кто ругал Ерофея, некоторые бабы плакали.

ПЛАТОН. Убийца ты отец.

ЕРОФЕЙ. Замолчи, сама она от родов.

ПЛАТОН. Не от родов, а от вожжей твоих, рожать ей ещё не время было, внутри что-то лопнуло. Зверь ты, не человек.

ЕРОФЕЙ. Отца учить?

ПЛАТОН. Какой ты отец? Зверь так не поступает, как ты Катюшу маленькую совсем, в лохани утопил. Катя кричала, у неё зубки резались, Мать чуть с ума не сошла от горя, а ты её вожжами высек. Тогда надо было милицию вызывать.

ЕРОФЕЙ. Не смей, ты ещё маленький был, кто тебе поверит.

ПЛАТОН. Ни чего, поверят, я и другие твои проделки помню.

ЕРОФЕЙ. Вот ведь дурак, змеёныша на свою голову оставил в живых, так сына хотел. Зря видать, тебя надо было в люльке придушить.

ПЛАТОН. Что ты и сделал с моим младшим братом. Убийца!

ЕРОФЕЙ. Убью!

Люди, что собрались в хате, слышали обвинения, смотрели на драку, не вмешиваясь.

Ерофей накинулся на Платошку с кулаками. В хату вбежали милиционер, председатель колхоза и Матрёна. Милиционер скрутил Ерофея. Акулина с малышом на руках голосила у постели матери.

АКУЛИНА. Мамочка, родненькая, не покидай нас. Папка нас совсем забьёт. Малыши без тебя пропадут, или отец придушит их, или в бочке утопит. Мамочка не уходи, не оставляй нас.

ВАСИЛЙ. А что это синяки на лице у Маруси?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Так мужик её, почитай каждый день поколачивал, вот и добил.

ЕРОФЕЙ. Сама она померла от родов.

МАТРЁНА. Убил, как есть убил Ерофей Марусю. Рано ей было рожать, а он её вожжами избил.

МИЛИЦИОНЕР. Беременную женщину посмел бить? Я тебя Ерофей так засажу, что там и останешься или сразу на войну в штрафбат.

ЕРОФЕЙ. За что меня садить, что я сделал? Сама Маруся, от родов скончалась. Ну, подумаешь, наказал маленько, чтобы не пререкалась с мужем. Детей полна хата, кому они. Нет, меня нельзя в тюрьму.

ВАСИЛИЙ. За детей твоих теперь государство позаботится. Матрёна помоги, иди детей собрать и уведи в машину. Ерофей, пошли закрою тебя в машине.

Все соседи уходят, осталась Акулина, Ерофей упирается. Василию пришлось применить силу, увести Ерофея.

Картина двенадцатая.

Милиционер Василий вернулся, засмотрелся на Акулину, успокаивал, а она плакала. Они присели на лавочку.

ВАСИЛИЙ. Как зовут тебя несчастная?

АКУЛИНА. Акулиной кличут. Я старшая в семье.

ВАСИЛИЙ. А ты замуж за меня выходи.

АКУЛИНА. Замуж? Как же так сразу? Я и не знаю тебя вовсе. А детей куда?

ВАСИЛИЙ. За детей не печалься, их в приют определят. Платона в город увезу, пусть учится и на заводе работает. Восемнадцать ему скоро, в Армию пойдёт. Там глядишь, и война закончится.

ПЛАТОН. Нет, Василий, я сразу на фронт. Давно бы ушёл, да мать защитить некому было.

ВАСИЛИЙ. Так, что решила Акулина? Поедешь со мной в город?

АКУЛИНА. Я не знаю, что тебе ответить, надо подумать.

ВАСИЛИЙ. Ты мне Акулина очень приглянулась. Так сладко смотреть на тебя, такая ты ладненькая. Я в районе, в квартире с мамкой живу. Можно помогу Марусю схоронить и потом уедем.

АКУЛИНА. Хорошо Василий. Деваться мне теперь, правда некуда, учиться хотела, мать от себя не отпускала. А ты я вижу добрый человек. Поедем сразу после похорон Маруси.

ВАСИЛИЙ. Вот и правильно. (Уходят).

Картина тринадцатая.

Входит Валентина в халате, она в госпитале только провела операцию, снимает маску.

ВАЛЕНТИНА. Как же я устала. (Присаживается).

Слышится стрельба, очень много и шум. Все кричат, Победа! Победа!

ВАЛЕНТИНА. Победа?

Раненые обнимаются, перевязанные раненые радуются и не очень громко говорят.

РАНЕНЫЕ БОЙЦЫ. Да доктор, Победа! Наконец дождались.

Вдруг Валя узнала раненого. Это был Платон. Проверила документы. Платон, вылитый дядя Панкрат.

ВАЛЕНТИА. Платон, Платон, как дядя Панкрат будет рад тебя увидеть.

ПЛАТОН. А вы Валентина? А что дядя Панкрат здесь?

ВАЛЕНТИНА. Да Платон, я тебя сразу узнала, ты так на своего дядю Панкрата похож.

Панкрат часто прилетает, они раненых привозят. Я обязательно скажу, о тебе. (Уходит).

Платон с перевязанной рукой, прихрамывает и уходит. Навстречу ему Панкрат.

ПАНКРАТ. Платон, точно Платон. Мне Валентина позвонила и сказала, что ты в госпитале.

ПЛАТОН. Дядя Панкрат, а я ведь вас тоже сразу признал, хотя только на фотографии видел. Какой вы молодец, не то, что отец мой. Убил он нашу мамку.

ПАНКРАТ. Да жаль Марусю. А братья твои и сёстры, где теперь?

ПЛАТОН. Я не знаю дядя Панкрат. Их же в начале войны всех забрали и увезли в город, я на войну ушёл, Акулина с милиционером Василием в город уехала, вроде училась на кого.

ПАНКРАТ. Сам-то как? Встретил кого, или один?

ПЛАТОН. Моя Надя на заводе бухгалтером работает. Надо мне братьев своих поискать, вот подлечусь. На завод меня посылают. Война кончилась, раны вот старые болят.

ПАНКРАТ. Я помогу тебе Платон твоих родных отыскать, позвоню тебе домой или на завод.

Панкрат прижал, обнимая Платошку к своей груди.

ПАНКРАТ. Платон, вот и дождались, Победа, но ещё даже после капитуляции немца расслабляться нельзя. Отступая огрызаются и слышны выстрелы.

ПЛАТОН. И где теперь я найду вас, дядя Панкрат?

ПАНКРАТ. Меня в райком партии отправляют. Пойдём, провожу. (Уходят).

Карина четырнадцатая.

Входит Платон домой. Платона встретила встревоженная жена Надя.

НАДЯ. Платон Ерофеевич, дорогой, мне позвонила, какая-то Валентина, сказала, что она жена твоего дяди Панкрата.

ПЛАТОН. А, Валентина? И ты не спросила, что она хотела? Может что-то случилось? Дядя Панкрат болеет часто после ранений.

НАДЯ. Платон, не переживай, Валентина сказала, что ещё позвонит.

Платон ужинал, Надя крутилась по кухне и у стола. Вдруг раздался телефонный звонок. Платон сам поднял трубку.

ПЛАТОН. Алло, слушаю.

ВАЛЕНТИНА. Платон! Платон!

ПЛАТОН. Да, здравствуйте Валентина, это я Платон, я слушаю вас.

ВАЛЕНТИНА. Платон, твой дядя Панкрат, сказал, что ты лишился братьев и сестёр, когда померла Маруся, твоя мама. А ты знаешь, куда их увезли?

ПЛАТОН. Валентина, я тогда был подростком и не вникал в эти подробности, я даже не понял, куда делись все пять детей, это вместе с новорождённым, которого баба Матрёна спасала. Не знаю, живы ли они и где.

ВАЛЕНТИНА. Я тебе звоню, нет ли у тебя каких документов?

ПЛАТОН. Нет, Валентина, у меня нет ни каких документов, если только в сельсовете, то надо ехать в деревню.

ВАЛЕНТИНА. Ладно, мы попробуем искать твоих братьев и сестёр. Панкрат сейчас работает в Райкоме партии и поможет. До свидания.

ПЛАТОН. До свидания, Валентина.

Платон Ерофеевич положил трубку.

НАДЯ. Платон, дорогой, твой дядя в Райкоме партии работает, конечно поможет.

ПЛАТОН. Неужели, можно найти, в такой огромной стране детей сирот, а ведь только война кончилась, столько людей разыскивают своих.

НАДЯ. Платон, попробуй вспомнить тот злополучный день. Какие были бумаги, всё было в сельсовете. Вот куда надо наведаться.

Вспомнив всех рождённых детей, Платон заплакал, жена обеспокоенно подошла к нему и обняла.

НАДЯ. Платоша, милый, ну, чего ты так расстроился? Я тебе сей час горячего чаю налью.

Она подхватилась и убежала на кухню.

ПЛАТОН. Надо вспомнить, кто из детей, тогда оставался в живых, как их звали. Потом тех, что убил отец, и которые умерли сами от болезни или других причин.

Подошла Надя с кружкой горячего чая и кусочком сахара, который Платон Ерофеевич любил держать во рту, пока не допьёт весь чай.

ПЛАТОН. Надо ехать в деревню, которая годовщина уже Маруси, мамы моей. Благо тут не так далеко. Поездом и автобус. Вот только как оставить завод.

НАДЯ. У тебя дорогой есть заместитель, поедешь на недельку всего.

ПЛАТОН. Да, дорогая, Наденька моя, ты всегда говоришь, что незаменимых людей не бывает, а сама на работе почти живёшь.

НАДЯ. Ну, тут я не виновата, годовой отчёт и ревизия. У твоего дяди жена Валентина врач, твой дядя Панкрат, её дома не видит, это точно. Вот тебе покушать собрала. Поезжай, пойдём, я провожу. (Уходят).

Карина пятнадцатая. ФИНАЛ.

Платон Ерофеевич уже подходил к дому, в котором родился. Платона Ерофеевича прибежал навестить, запыхавшийся председатель колхоза.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Платон! Платон Ерофеич!

ПЛАТОН. Здравствуйте, я вот братьев разыскиваю, документы, какие есть?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Пойдём Платон, посмотрим.

Они вошли в контору сельсовета, поговорили, выпили по чашечке чая и Платон Ерофеевич отправился на колхозное кладбище проведать мать. Он сидел на старой, почерневшей от времени низенькой лавочке, постелив газетку. Платон разговаривал с матерью, а потом плакал и просил прощения.

ПЛАТОН. Мамочка, родная моя, прости, я виноват, я не смог защитить тебя, своих братьев и сестёр от тирана отца. И теперь, я виноват, не исполнил свой долг, не нашёл своих братьев и сестёр. Прости меня мама.

ПЛАТОН. Мамочка! Прости, прости! Я не знаю, смогу ли я найти их, но обязательно поищу. Мама, я не знаю, все ли живы они и куда их увезли. Уже много лет прошло.

Позади Платона Ерофеевича послышались голоса, он вздрогнул и обернулся. На него смотрели более десятка человек, разного возраста. Платон даже растерялся.

АКУЛИНА. Живы, Платошка, мы живы! Нас нашёл дядя Панкрат. Мы все ночевали у них дома, а потом решили все вместе, уже с нашими детьми, навестить маму и бабушку Марусю.

Платон встал и все ринулись к нему, обнимали и плакали. Платон их не помнил, но сознавая, что это они родненькие его братья и две сестры, тоже обнимал и плакал. Самый младший стоял и смущался, это его спасла Матрёна. Братья два, что постарше были с медалями, они были в партизанах. Прошли всю войну, хотя и были ещё совсем молодыми.

ПЛАТОН. Милые мои, родненькие, простите, я не знал, где вы. Вспоминал, конечно, но война.

АКУЛИНА. Через день поезд всех укатит по домам, а радость встречи и надежда на дальнейшее общение навсегда останется в наших сердцах.

ПЛАТОН. Главное Россия победила. И пусть не будет больше такой страшной войны.

Все на поклон.