ТАТЬЯНА КОМЫЛИНА
Расследование местного масштаба
Деревенский детектив
Роли: женские: 4; мужские: 1; детские: нет; другие (животные, предметы и т.п.): нет; массовка: нет
Оригинальный язык произведения: русский; период написания: XXI век, март, 2017 г.
Формат файла: doc (Microsoft Word); размер 56 КБ.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
МАРИЯ — обычная деревенская женщина, бывшая близкая подруга Клавдии
КЛАВДИЯ — бывшая близкая подруга Марии. В отличие от Марии и одета приличнее, и речь грамотнее
НАДЕЖДА- жена местного участкового
СЁМКА — местный тракторист, большой любитель хорошо выпить
ЗИНАИДА — продавщица, женщина пышных форм
Забор. Уличная дверь сельского магазина. Она закрыта на один замок, ближе к низу двери. Центральный замок на длинной клямке не закрыт. Сверху над дверью вывеска «Универмаг». Около двери стоит длинная деревянная лавка (скамейка). Ближе к краю, на лавке лежит кирпич, под ним бумага. Мария (в галошах, в тужурке) подходит к двери магазина, дергает за ручку.
МАРИЯ: Да язви тебя! Заклинило тебя, что ли? (Пинает ногой дверь) А, можа, Зинка снутри заперлась? Зина, эй, Зина, че закрылась-то? (Прислонилась к двери, прислушиваясь.) Не слыхать ничего. Да и чего ей запираться? Можа, кого привела? Да, ну поди, че она его на работу попрет? Одна живет, сама себе хозяйка. Хоть каждый день приводи. (Отошла от двери и тут заметила, что висит замок) Еще фокусы! Белый день на дворе, а Зинка еще и не открывала. Дрыхнет, поди, зараза. (Подходит к лавке и, не глядя, садится прямо на кирпич.) Ой! (Медленно поднимается и снова опускается на лавку. ) Ой! Да язви же тебя, что такое-то? (Встает, видит кирпич, смеется) Нет, гляньте. Вот прынцеса на горошине! А горошина-то ого-го! Не горошина, а цельный кирпич. Ой, вот старость-то не радость. И куда глазоньки глядят? Хотя…на заднице-то глаз нет… Она же не видит, куда пристраивается. Вот, кака зараза его суды положила? Вот че он тут делат? (Скидывает кирпич с лавки, вместе с кирпичом слетает бумажка. Садится снова.) Ну, вот, так и удобнЕе. И че теперь делать?.. А че делать? Ждать надо. Не будешь же туды-сюды шастать. Не ближний свет. Да и куды мне торопиться? Подожду… Опять же, уйду, и не узнаю, чего это Зинка припозднилась. (Запела тихонько)
Калина красная,
Калина вызрела…
Я у залеточки
Характер вызнала.
Характер вызнала,
Характер, ой, какой!
Я не уважила,
А он пошел с другой.
(К магазину подходит Клавдия)
О, легка на помине. Тоже прётся. Оголодала. Чуть глаза продрала и сразу за продуктами. Вот как специально: куды я, туды и она.
КЛАВДИЯ: Здравствуй, Мария. (Мария молчит.) Я говорю: Здравствуй. Не слышишь? Ну, не хочешь, не здоровайся. (Подходит к двери, дергает)
МАРИЯ: Ага, шибче, шибче дергай. Выломай еще.
КЛАВДИЯ: Так она, зараза, чего-то не открывается.
МАРИЯ: А чего бы это она открывалась? Глаза-то разуй! Видишь, замок?!
КЛАВДИЯ: О! И то правда. А я дергаю, дергаю. Дергаю, дергаю.
МАРИЯ: Дурно дело – не хитрое. Вот что за люди, а? И дергают, и дергают.
КЛАВДИЯ: А?
МАРИЯ: Попинала бы еще, говорю. Нет, чтобы посмотреть сначала.
КЛАВДИЯ: Да я как-то не подумала.
МАРИЯ: Не подумала она! А ты когда вообще думала? Ты всю жизнь только о себе и думашь. И-и-и, бо!
КЛАВДИЯ: А… вон ты к чему. Да, хватит тебе, Мария, прошлое вспоминать. Уж сколько лет прошло. Да и Николая давно уж нет.
МАРИЯ: Ага, его нет, а ты есть. Со мной бы жил еще бы да жил, а с тобой…
КЛАВДИЯ: Нет, глядите на нее! Ты прямо у нас лекарка такая! Врачи не вылечили, а она бы вылечила!
МАРИЯ: И вылечила бы…
КЛАВДИЯ: Чем? Пизурьками своими? Травкой наговоренной?
МАРИЯ: А хышь и пизурьками. Мало кому помогла? Наталье вон спину справила, а внучку ее грыжу свела.
КЛАВДИЯ: Ага, свела она. Людям голову только дуришь да деньги берешь.
МАРИЯ: Я деньги беру? Это когда это я деньги с кого брала?
КЛАВДИЯ: А то не брала?
МАРИЯ: Не брала. Истинный Бог, не брала. Это ты на меня специально наговариваешь.
КЛАВДИЯ: Была забота! Подвинься, чего расселась!
МАРИЯ: А чего это я двигаться буду? Места много, садись сзади. Я первая пришла, а ты за мной будешь. Вот сзади и садись.
КЛАВДИЯ: Дожились! Уже на лавке очередь занимаем.
Клавдия молча села на лавку, обе отвернулись друг от друга. Сидя и молчат. Обе искоса подсматривают друг на дружку.
КЛАВДИЯ: Слышь, Мария, а чего закрыто? Где это Зинаида сегодня запропастилась?
МАРИЯ: Она мне не докладает.
КЛАВДИЯ: Так она вообще будет или нет?
МАРИЯ: А я почем знаю.
КЛАВДИЯ: Ты же ждешь.
МАРИЯ: А, можа, я просто так сижу.
КЛАВДИЯ: А что, дома негде сидеть? Слушай, может, она чего приболела?
МАРИЯ: Ага, приболела. С чего бы это ей приболеть? Это мы уже… А она-то еще молодая.
КЛАВДИЯ: Да где уж молодая?
МАРИЯ: Да уж помоложе тебя.
КЛАВДИЯ: Да чего с тобой говорить?!
Начинает тихонько петь:
Калина красная,
Калина вызрела…
МАРИЯ: О, заголосила. А других песен нет?
КЛАВДИЯ: Так это же наша с тобой, любимая.
МАРИЯ: Была наша. Раньше, када мы с тобой в подругах ходили. А теперь мы с тобой в контрах.
КЛАВДИЯ: Слово-то какое нашла: в контрах! Это ты в контрах. А мне-то что с тобой враждовать?
МАРИЯ: Конечно! Счас-то че уже враждовать? Мужика маво сгубила…
КЛАВДИЯ: Опять за свое? Я сгубила?! Да и сколько он твой был? Мы-то с ним, почитай, всю жизнь прожили.
МАРИЯ: Вы-то прожили, а я вот так всю жизнь одна…
КЛАВДИЯ: А кто тебе не давал? Мишка вон к тебе сватался…
МАРИЯ: Ты че издеваешься? Мишка! Он же косой. Я на него без смеха смотреть не могла. Слева особенно.
КЛАВДИЯ: А ты бы не слева, а справа на него смотрела.
МАРИЯ: Ага, примеряться буду.
КЛАВДИЯ: Так это же только днем, а ночью чего примеряться? Не видать в темноте.
МАРИЯ: Скажешь тоже… (Засмеялись обе)
Калина красная
Калина вызрела…
И где вот ее носит?
КЛАВДИЯ: Слышь, Мария, а, может, она спит себе, а мы тут голову ломаем?
МАРИЯ: А чего ей спать? Время уже сколько? Кто же сейчас спит?
КЛАВДИЯ: Ну, не знаю.
МАРИЯ: Вот не знаешь, и не говори. Хоть домой к ней беги.
КЛАВДИЯ: Не надо бежать. Вон Надежда идет. У нее спросим. Соседи, как — никак.
МАРИЯ: Смотри-ка, опять в новом наряде. И где только деньги берут?
КЛАВДИЯ: Вот чего ты, Мария, зря на человека наговариваешь? Сама же знаешь, Надежда – портниха. Сама себя и обшивает.
МАРИЯ: А ткань купить? Она ведь дорогая, это тебе не коленкор. Вот подойдет, специально пошшупаю.
КЛАВДИЯ: Ага, пошшупай. Некого шшупать, так хоть тряпки пошшупай.
МАРИЯ: Че, опять за свое? Смотри, я ведь найду, что сказать. И прилюдно скажу, не думай.
КЛАВДИЯ: Все, все! Вот не понимаешь ты, Мария, шуток.
МАРИЯ: А мне и не к чему их понимать. Я не клоун. Ишь ты, не идет, а пишет. Моделя! Как пить дать, моделя!
КЛАВДИЯ: Да тише, услышит ведь.
МАРИЯ: А я, что, разве что плохое сказала?
КЛАВДИЯ: Ты – нет! Ты у нас всегда только хорошее говоришь.
МАРИЯ: О-о! О-от язва.
(Подходит Надежда)
НАДЕЖДА: Доброго утречка, бабоньки! Чего загораем?
МАРИЯ: Загоришь тут, ага. Скоро задница к лавке примерзнет. И-и-и, бо!
КЛАВДИЯ: Мы свое уже отзагарали.
МАРИЯ: А ты чего это вырядилась, Надежда? Платье-то како фильдиперстово.
НАДЕЖДА: И не говори! Еще летом шить начала, да все руки не доходили. Вчера закончила, вот и… чего же лежать будет? Нравится?
КЛАВДИЯ: Снизу ничего, а верх-то под курткой не видать. Ты распахни, куртку-то.
МАРИЯ: Ага, давайте, устраивайте тут показ мод. Тут о другом думать надо.
НАДЕЖДА: А что случилось?
МАРИЯ: Случилось. И-и-и, бо! Ой, что случилось… Пропажа у нас случилась.
КЛАВДИЯ: Да какая пропажа? В магазин вон пришли, а Зинки нету. Ты мимо шла, не видела? Может, дома еще?
НАДЕЖДА: Да, нет, нету ее дома. Ворота на замок закрыты. Может, уехала куда?
КЛАВДИЯ: На чем уехала? Автобус в райцентр в два часа дня идет. А сейчас сколько?
НАДЕЖДА: Я выходила, одиннадцать было. Странно. Она ведь всегда на работе в 10-00, как штык.
МАРИЯ: Вот и мы про то же.
НАДЕЖДА: (Рассмотрев дверь, подняла длинную клямку) Была Зина сегодня здесь.
МАРИЯ: А ты почем знаешь?
НАДЕЖДА: Видите, на один же замок закрыто.
КЛАВДИЯ: И правда. А я как-то и не заметила.
МАРИЯ: А когда тебе замечать было? Ты подошла и сразу в дверь долбить начала. Нет, чтобы сначала рассмотреть хорошенько. Путние люди сначала посмотрют, а уж потом стучать начинают. А беспутние…
КЛАВДИЯ: Путняя нашлась… Это вон Надежда пусть рассматривает. Это у нее мужик участковый. Поди, всем этим премудростям полицейским ее обучил, вот она сразу и догадалась про клямку-то. А так, замок-то внизу, сразу и не поймешь.
НАДЕЖДА: Ага, мне больше заняться нечем, как его премудростям обучаться.
МАРИЯ: И какой только дурак так низко этот замок присобачил? Вот сразу видно, где мозги были, когда прибивал? Дурак, он и есть дурак.
НАДЕЖДА: Чего это сразу – дурак? Это специально. Это мой Палыч так придумал.
МАРИЯ: А, ну если Палыч, так, конечно, не дурак. Я же не знала, что он самолично Зинке замки на двери вешает.
НАДЕЖДА: А при чем здесь Зинка? Это же охраняемый объект. Вдруг ночью грабить кто пойдет. Один замок взломают, а этот-то и не видать. Чужие ведь про этот нижний замок не знают, а в темноте его не видно.
КЛАВДИЯ: Ишь, ты, как рассуждает. Прямо, как эта…как ее? Сыщица — то. Вот вертится на языке… Тьфу ты…
МАРИЯ: Кристя.
НАДЕЖДА: Кто, кто?
МАРИЯ: Агафья Кристя. Сыщик.
НАДЕЖДА: Какая Агафья? А! Агата. Агата Кристи.
МАРИЯ: Да кака разница.
КЛАВДИЯ: Вот, точно. Агата Кристи. А ты, Марья, откуда знаешь?
МАРИЯ: Кино как-то смотрела, про убийство. Там девку убили, а труп спрятали.
КЛАВДИЯ: Кино?… Слушайте, а может и ее того… убили?
МАРИЯ и НАДЕЖДА: (вместе) Чего?
КЛАВДИЯ: Чего, чего…Убили, говорю, Зинку-то нашу.
НАДЕЖДА: А за что ее убивать?
КЛАВДИЯ: Как за что? За деньги. Вчера вон в новостях показывали, убили продавщицу и кассу всю забрали. Товар не тронули, а деньги все, до копеечки…
МАРИЯ: Так это в новостях, а у нас кто ее убивать будет? Все свои.
КЛАВДИЯ: (Не обращая внимания на слова Марии) Точно! Убили! Знаю даже кто.
МАРИЯ: О, еще одна Агафья.
НАДЕЖДА: Подожди, Мария. И кто, по-твоему, убил?
КЛАВДИЯ: А тут и к гадалке не ходи! Сёмка — тракторист. Он вчера у Зины бутылку в долг просил, а она не дала. Так он прилюдно грозился, что убьет. Вот он и убил. Ага, точно он – Сёмка!
НАДЕЖДА: Трезвый был?
КЛАВДИЯ: А он бывает трезвый? Точно он убил.
МАРИЯ: Сёмка-то? Ага, убьет он. Да у него руки постоянно от пьянки трясутся. Не знаю, как его еще руль слушатся.
НАДЕЖДА: Да где там, слушается! Давно ли трактор из траншеи вытаскивали? Это надо же было так шары залить, чтобы траншею не заметить? Уж мой Иван Палыч так матерился, так матерился.
МАРИЯ: Не, Сёмка не убьет. Он топор сто раз выронит, пока до магазина дойдет.
КЛАВДИЯ: А при чем здесь топор? Может, он ее ножичком. Чирк, и нет нашей Зинаиды.
МАРИЯ: Ага, это какой же ножик надо, чтобы чирк и всё? В Зинке сала одного килограмм 60 будет. Тут тесак надо, а не ножичек.
КЛАВДИЯ: Чужие килограммы она видит, а свои…
МАРИЯ: Кто бы сказал!
НАДЕЖДА: Да, бросьте вы, бабы. Уж кто — кто, а Семка точно не способен. Я как-то раз его попросила курицу зарезать, так он ее только с третьего захода уговорил. А вы говорите…
МАРИЯ: Клавдия, а у тебя недавно племянник гостил…
КЛАВДИЯ: Гостил.
МАРИЯ: А чего приезжал?
КЛАВДИЯ: Так… проведать. Он же часто приезжает. Когда с семьей, а когда один. Опять же молочка, сметанки домашней деткам… А ты… ты на что намекаешь?
МАРИЯ: А на то и намекаю. Что-то его не видать.
КЛАВДИЯ: Так уехал вчера, вот и не видать.
МАРИЯ: А чего это он так вдруг собрался и уехал?
КЛАВДИЯ: Почему вдруг? Погостил и уехал. Сегодня что? Вот, понедельник. Вчера воскресенье было, а ему на работу сегодня. Вот и уехал. И потом… чего ему Зинку-то убивать?
НАДЕЖДА: А вдруг у них связь какая была?
КЛАВДИЯ: Надежда, и ты туда же… Ладно, Марья бред всякий несет, но ты-то…
МАРИЯ: Ну, не знаю, не знаю… Может, он гуляшший какой. Да и есть в кого.
КЛАВДИЯ: Кто гуляШШий? Сергей гуляШШий? Вот чего зря наговариваешь? Ты что, Сергея нашего не знаешь?! И в кого это он, интересно, гулящий?
МАРИЯ: Оно ведь, как говорят: от апельсинки не родятся…
КЛАВДИЯ: Все в кучу собрала. Он же мне племянник, а не сын… (тихонько запела)
Калина красная,
Калина вызрела…
Я у залеточки
Характер вызнала.
Женщины ей подпевают.
Характер вызнала,
Характер, ой, какой!
Я не уважила,
А он пошел с другой.
А он пошел с другой,
А я не спорила —
Так, значит, он хорош,
А я не стоила!
МАРИЯ: Да, вот времечко-то настало, и жизнь наша ничего не стоит.
(Мария встала и начала ходить, везде заглядывая)
НАДЕЖДА: Мария, ты чего? Обронила что?
МАРИЯ: Ишшу.
НАДЕЖДА: Что ищешь-то?
МАРИЯ: Труп.
НАДЕЖДА: Что, что ищешь?
МАРИЯ: Труп!
НАДЕЖДА: Совсем спятила?
Мария уходит за забор. Вдруг раздается ее громкий крик.
КЛАВДИЯ: Пусть ищет. Все хоть делом займется. Всё лучше, чем чепуху всякую городить.
НАДЕЖДА: Да не обижайся ты на нее. Что, Марию не знаешь?
КЛАВДИЯ: Да знаю. Только, сколько лет уж прошло, а все цепляет меня, цепляет.
МАРИЯ: Убили! Ой, мамочка, убили!
Клавдия и Надежда побежали на крик Марьи.
Голоса:
КЛАВДИЯ: Ой, господи! Да что же это?
МАРИЯ: Вот тебе и что! Чего стоишь? За ноги бери…
КЛАВДИЯ: Так я и беру за ноги…
МАРИЯ: Так поднимай!
КЛАВДИЯ: Поднимай! Тяжело ведь.
МАРИЯ: Давай так тогда тащить. Волоком.
НАДЕЖДА: Полицию надо…
КЛАВДИЯ: Ага, пока твоя полиция доберется, человек так и будет в крапиве валяться?
НАДЕЖДА: Так, то человек, а то труп…
МАРИЯ: А труп, что, не человек? Надя, ты не помогаешь, так хоть под ногами не мешайся.
Клавдия и Мария вытащили «труп» и положили немного в стороне от двери магазина.
НАДЕЖДА: Я чуть с ума не сошла. Думала, Зинку убили. А тут Семен…
КЛАВДИЯ: Зинку, значит, жалко, да? А Семена пусть убивают, так что ли?
НАДЕЖДА: Да нет, я же…
КЛАВДИЯ: Я же, ты же… Чего стоишь? Беги, зови свою полицию.
МАРИЯ: (Надежде) У тебя мел дома есть?
НАДЕЖДА: Мел? Есть. Я же шью, как без мела? А зачем?
МАРИЯ: Зачем?! Труп обводить. Я в кино видела, там, если кто помрет, его мелом обрисовывают.
НАДЕЖДА: О, господи. (Надежда убегает)
КЛАВДИЯ: Да, дожили…среди бела дня убивают.
МАРИЯ: Так его может вчерась еще убили.
КЛАВДИЯ: Не, сегодня. Если бы вчера, так уже холодный бы был.
МАРИЯ: А сейчас, что, теплый?
КЛАВДИЯ: Да я и сама не поняла. Ну-ка ты пощупай.
МАРИЯ: Еще чего? Чего это я его шшупать буду? Власть придет, пусть и шшупат. И-и-и, бо! (Пошла к лавке) Чего стоять-то над ним? Айда садись.
КЛАВДИЯ: И то. Ноги как ватные. Ах. Семка, Семка. Вот ведь и не жил, считай. То пьянка, то гулянка.
МАРИЯ: Не говори. Мать его в том году померла. А теперь вот и он управился.
КЛАВДИЯ: Лежит как-то неудобно. Может, переложить его как?
МАРИЯ: Чего еще удумала? Нельзя трогать. Пусть Палыч его сначала осмотрит, потом уже переложим поудобнее.
КЛАВДИЯ: Все равно ведь уже на другое место перетащили.
МАРИЯ: А кто видел?
Помолчали.
КЛАВДИЯ: Слышь, Марья, а как ты думаешь, ему не все равно, как теперь лежать: удобно ли, неудобно ли…
МАРИЯ: И то правда. Я вот думаю, и чего это Палыч в Надежде нашел? Ни росту, ни фигуры.
КЛАВДИЯ: Нормальная женщина.
МАРИЯ: Да где уж. Тощая вся, никудышная. А уж он вокруг ее как кобель.
КЛАВДИЯ: Почему кобель?
МАРИЯ: И скачет, и скачет.
КЛАВДИЯ: Разве плохо? Любит, потому и скачет. Завидуешь?
МАРИЯ: Я?
КЛАВДИЯ: Ты. Вот была бы ты такая же стройная, глядишь, и тебе бы ухажер нашелся. Похудеть не думала?
МАРИЯ: Ага, счас! Это годами накоплено. Получается, что? Всю жизнь копила, копила, и на тебе… Нет. Кому надо, и такую возьмет. Только мне это не надо. Я уже свое отлюбила. А чего это ты обо мне переживашь? Ты о себе думай. А я уж как-нибудь сама разберусь, че мне надо, че мне не надо. О, бежит. Ишь, как быстро возвернулась.
КЛАВДИЯ: А кого тут бежать, три дома всего.
МАРИЯ: А чего она одна? Палыч-то где? (кричит) Надя, а Палыч-то где?
НАДЕЖДА: (Махнула рукой, остановилась, отдышалась) Я же забыла совсем, Палыч-то мой с утра в город уехал.
КЛАВДИЯ: А чего тогда домой побежала?
НАДЕЖДА: Ты же сказала: беги, я и побежала. Тут со страху куда угодно побежишь.
МАРИЯ: Мел-то принесла?
НАДЕЖДА: Принесла, на.
МАРИЯ: А че сразу – на? Я что ли обводить его буду?
КЛАВДИЯ: А кто? Ты предложила, ты и рисуй.
МАРИЯ: Не, я не буду. Я покойников боюсь.
КЛАВДИЯ: Так, то покойников, а то Семку.
МАРИЯ: А Семка кто? Не покойник? Надежда, давай ты. Ты как-никак жена участкового, ты лучше нарисуешь.
НАДЕЖДА: Нет, я не буду.
МАРИЯ: Буду – не буду, а человек должен лежать и ждать, да? И потом, мы тащили, а ты рисуй.
НАДЕЖДА: Ну, не знаю…а вдруг не получится?
КЛАВДИЯ: Давай, давай, получится. Представь, что рубаху да штаны кроить собираешься.
НАДЕЖДА: Сравнила тоже! Руки-то как трясутся.
Надежда наклоняется, начинает обводить мелом Семена. Женщины тоже наклонились, смотрят.
НАДЕЖДА: Всё, готово.
КЛАВДИЯ: Ну, вот. Зря и боялась. Садитесь, теперь караулить будем.
НАДЕЖДА: А чего его караулить?
КЛАВДИЯ: Нет, ну, интересная ты, Надежда. Давайте уйдем и бросим его тут одного.
Все пошли к лавке. Сели.
МАРИЯ: Надо же его Татьяне сказать.
НАДЕЖДА: Давайте уж Палыча моего подождем, к обеду обещал вернуться. Он сам ей и скажет.
КЛАВДИЯ: И правда. Он-то при исполнении, а мы чего не в свое дело полезем.
МАРИЯ: Намучилась с ним Татьяна.
НАДЕЖДА: Палыч-то мой на Семку злой очень.
КЛАВДИЯ: С чего это?
НАДЕЖДА: Да и рассказывать-то неудобно.
МАРИЯ: Давай, чего уж теперь.
НАДЕЖДА: Да, это еще в том годе было. Он же, Семен, бражку втихаря ставил. Вот Татьяна моему Палычу и пожаловалась. Приди, говорит, вразуми его. Сил нет терпеть. И ведь как к Палычу идти, сама же Семена и предупредила: Сейчас, говорит, пойду Ивана Палыча приведу, пусть он сам с тобой разбирается.
МАРИЯ: Ну?
НАДЕЖДА: Вот тебе и ну. Только она ушла, Семен флягу с бражкой быстро в сарай упер, а в чистую воды налил. За печку поставил, фуфайкой укрыл, вроде как чтоб быстрее поспела. Только управился, мой тут как тут. Давай, говорит, показывай, где бражку прячешь. Семен говорит: «Да ты что, Иван Палыч, да я сроду этим делом не занимался. Не веришь, ищи сам». А Татьяна подсказывает, за печкой, мол, фляга-то.
(Женщины за разговором не обращают внимания на лежащего Семена. Семен в это время на земле заворочался и снова затих)
Палыч флягу нашел. «Все, говорит, собирайся, Семен, пойдем. Протокол на тебя составлять будем». Семен-то ему: «За что протокол? Там ведь вода. А за воду разве протоколы пишут?». Палыч мой решил проверить. Стакан выпил, вроде и правда вода. Второй… Ну, точно – вода.
А чего, говорит, за печкой да в тепле держишь?
КЛАВДИЯ: А Сёмка чего говорит?
МАРИЯ: Да не перебивай ты. Слушай. Вот не терпится ей. И-и-и, бо!
НАДЕЖДА: А что Семка? Ты же, говорит, Иван Палыч, знаешь, мать я похоронил. Бабки ее помыли и сказали воду, что осталась, не выливать, пусть 40 дней стоит, пока душа старушки твоей в рай не попадет. Ну, я и накрыл ее, пущай стоит, мне не мешает, а обычаи и традиции я завсегда чтил. Еще три с половиной недельки обожду — тогда и вылью водицу в огород.
МАРИЯ: Да ты что?! Ишь, че удумал! Ну и Семен, ну и выдумшик! А Палыч что?
НАДЕЖДА: Ой, и говорить стыдно. Ублевался весь, орал на него. А Татьяну даже за клевету наказать хотел. Она, правда, с тех пор больше не жаловалась. А бражку поначалу выливала, а потом Семен и сам ставить ее перестал. Чего зря ставить, все равно ведь выльет. Стал в магазине вино брать.
КЛАВДИЯ: А я что говорю, вот он вчера и грозился Зинку убить.
НАДЕЖДА: Грозился Зинку убить, а убили-то его.
КЛАВДИЯ: Ой, и правда. Мы с этим Семкой и про Зинку совсем забыли.
МАРИЯ: (встает с лавки) Пойду место происшествия осмотрю. Можа, чего еще найду.
(Остановилась около лежащего Семена, наклонилась, рассматривает)
МАРИЯ: Надежда, а ты обе ноги обрисовала?
НАДЕЖДА: Да вроде обе. Вы же сами сказали, будто штаны кроишь. А штаны-то с двумя штанинами. Вот, обе ноги и обвела. А ты почему спросила?
МАРИЯ: Вторая че-то не обведена. И-и-и, бо! Вот, сама посмотри!
Бабы подошли, тоже рассматривают.
НАДЕЖДА: Обводила, точно помню.
КЛАВДИЯ: Может, сдвинулся как?
МАРИЯ: Я смотрю, ты уже, похоже, сама сдвинулась. Как он тебе мертвый сдвинется?
КЛАВДИЯ: И то правда. Надя, ты подрисуй вот здесь.
НАДЕЖДА: Вот, хоть убейте, не буду больше ничего рисовать. Приедет Палыч, пусть сам и рисует. Он за это зарплату получает. И так теперь ночь спать не буду.
Пойдем, Клава, на лавку. Чего около него стоять?
МАРИЯ: Ага, идите, идите. Не насиделись еще. А я пойду за забором посмотрю.
Мария снова уходит на поиски.
НАДЕЖДА: Расскажи хоть что, все отвлечет.
КЛАВДИЯ: А чего рассказать? Тут все из головы повылетало. Надо же, вот скажи кому, не поверит. Всегда у нас все тихо, спокойно, и на тебе!
НАДЕЖДА: Ой, не говори. Моего теперь в город затаскают, пока убийцу не найдет. А где его найти? Наши, поди, не способны. Народ вроде тихий.
КЛАВДИЯ: (тихонько запела)
Калина красная,
Калина вызрела…
Я у залеточки
Характер вызнала.
НАДЕЖДА: Ой, Клав, ну и выбрала ты время для песен.
КЛАВДИЯ: Да не по себе как-то. А тут, вроде пою и пою. Как будто ничего и не случилось.
Появляется Мария. В руках у нее туфли.
МАРИЯ: Во-во, самое время только и петь.
КЛАВДИЯ: А чего еще делать? На этого алкаша теперь любоваться?
НАДЕЖДА: Знаете, бабоньки, о покойниках либо хорошо, либо никак. А что это у тебя, Мария?
МАРИЯ: Туфли это у меня. Или со страху уже туфли распознать не можешь?
НАДЕЖДА: Так я вижу, что туфли. А откуда?
МАРИЯ: Оттуда же, откуда и Семку вытащили. Из крапивы за забором.
КЛАВДИЯ: (Смотрит на Семена) Ой, а он ведь и правда в одних носках.
МАРИЯ: Клава, глаза разуй! Туфли то женские!
КЛАВДИЯ: А чего это он женские туфли напялил?
НАДЕЖДА: А кто сказал, что это он их напялил?
КЛАВДИЯ: И правда. О-ой. Чего-то я совсем, бабоньки, того…
НАДЕЖДА: Да, уж, станшь тут …того.
КЛАВДИЯ: Туфли еще вроде хорошие. Выбросил что ли кто?
МАРИЯ: Большие по размеру. Тут надо бабу хорошую, с большой ногой.
НАДЕЖДА: А у Зины какой размер? Она ведь, вроде бы, и сама не маленькая.
КЛАВДИЯ: Мань, дай-ка я посмотрю. (Берет туфли, рассматривает.) Точно, Зинкины.
Она их из города привезла. Хвалилась еще.
МАРИЯ: А чего тогда выбросила?
НАДЕЖДА: А я знаю?
КЛАВДИЯ: А я, кажется, знаю. Получается, Зинку нашу тоже убили.
МАРИЯ: А труп тогда где?
КЛАВДИЯ: Мария, ты помешалась на этих трупах. Утащили. Мы же Семена утащили. Вот и Зинку кто-нибудь тоже утащил.
МАРИЯ: А туфли?
КЛАВДИЯ: Свалились, когда ее тащили.
НАДЕЖДА: Получается, их обоих кончили? Сначала Семена, потом Зину?
КЛАВДИЯ: Нет, первую, похоже, Зинку. А потом Семку. Ее успели утащить, а его нет. Помешал кто-то.
МАРИЯ: А кто мог помешать-то?
КЛАВДИЯ: А, может, ты и помешала. Не спится тебе по утрам, шарашишься по всей деревне.
МАРИЯ: Кто шарашится? Я в магазин, за товаром.
КЛАВДИЯ: За товаром она… Ладно, ты же давно к магазину пришла. Тебя заметили, вот и не успели утащить.
НАДЕЖДА: Господи! Еще одна проблема на голову моего Ивана.
КЛАВДИЯ: Ты, Надежда, только о своем Иване и думаешь.
НАДЕЖДА: А о ком я еще думать буду? Ладно бы хоть один труп, а тут получается – два.
МАРИЯ: А вдруг у нас какая банда завелась?
КЛАВДИЯ: Да не, откуда у нас тут банда заведется?
НАДЕЖДА: Мань, ты туфли-то тоже тут поставь, рядом с Семеном. Это ведь вроде как улика теперь.
(Мария ставит туфли около ног Семена.)
КЛАВДИЯ: Да, бабоньки, наворотили мы с вами делов. Это все ты, Мария.
МАРИЯ: Здрасти, приехали! А я-то при чем? Я что ли их, голубчиков, укокошила?
КЛАВДИЯ: А чего было по кустам шастать? Лежали бы себе и лежали, где их положили.
Заканчивай свое расследование да садись. А то еще, не дай бог, кого отыщешь.
МАРИЯ: А Зинку…
КЛАВДИЯ: Без нас найдут. Палыч вон пусть ищет, ему по долгу службы положено.
МАРИЯ: И то правда. Итак, не перетрудился.
НАДЕЖДА: Ишь, не перетрудился! Ты думаешь, мало у него дел? Тут с одними алкашами с ума сойдешь. Горбуновы вон пьют на пару. Напьются, передерутся. А кто разнимает? Палыч и разнимает. К нему же бегут. У тебя вон, Мария, куры пропали. К кому побежала? К Палычу побежала.
МАРИЯ: И что твой Палыч мне курей вернул?
НАДЕЖДА: Не вернул, но ведь нашел, кто украл.
МАРИЯ: А мне что с того? Ни курей, ни денег. Я так полагаю, раз в деревне есть власть, да еще при погонах, порядок должен быть везде.
КЛАВДИЯ: А у тебя прямо везде порядок, ага. Крапива вон у забора все лето стояла. Поди, и сейчас стоит.
МАРИЯ: А тебе чего моя крапива помешала?
КЛАВДИЯ: Мне-то не помешала, а вдруг Зинка аккурат в твоей крапиве и лежит сейчас?
МАРИЯ: Да, ну?!
КЛАВДИЯ: Вот тебе и да, ну!
МАРИЯ: (Отвернулась от них и стала напевать)
Калина красная,
Калина вызрела…
Надежда подтягивает:
Я у залеточки
Характер вызнала.
КЛАВДИЯ:
Характер вызнала,
Характер, ой, какой!
Я не уважила,
А он…
пошел с другой.
А он пошел с другой,
А я не спорила —
Так, значит, он хорош,
А я не стоила!
(Испуганно смотрит на дорогу. Мария и Надежда поют вдвоем. Клавдия тычет в бок Надежду. Вдруг замолкает и Надежда. Мария допевает песню одна.)
КЛАВДИЯ: И-и-дет…
МАРИЯ: Кто идет?
КЛАВДИЯ: Труп идет.
НАДЕЖДА: Как живая.
МАРИЯ: И-и-и, бо! Свят, свят…
КЛАВДИЯ: Босиком, нет?
НАДЕЖДА: Да, вроде нет.
МАРИЯ: В туфлях, точно.
КЛАВДИЯ: А, может, призрак?
НАДЕЖДА: Не знаю, я раньше никогда призраков не видела.
МАРИЯ: Не похоже.
По очереди встают с лавки. Подходит Зинаида. Все также по очереди, только в обратном порядке садятся на лавку.
ЗИНАИДА: (Весело) Не поняла. Вы что это, как матрешки, встали-сели? А?
(Все молчат и испуганно смотрят на Зинаиду.) Эй, народ, ау! Померли что ли?
МАРИЯ: Мы – нет, а ты…
ЗИНАИДА: В смысле? (подходит к лежащему Семену) А этот шарамыга чего тут разлегся? С утра уже готовый?
НАДЕЖДА: Зина, а ты откуда?
ЗИНАИДА: Оттуда. (показывает палец вверх) В город ездила. А у вас тут что за собрание?
КЛАВДИЯ: Так мы это… на задании тут.
ЗИНАИДА: На каком еще задании?
МАРИЯ: На сратегическом. Убийство расследуем.
ЗИНАИДА: Что за убийство? Кого убили-то?
МАРИЯ: Так тебя и убили. Да вон, Семку еще в придачу.
ЗИНАИДА: Кого-кого убили? Меня? Бабоньки, ау! Я тут, вот она я. Живая! Вот, потрогайте, если не верите. А Семена, что, правда, того?
МАРИЯ: А то. Сама что ли не видишь?
ЗИНАИДА: Ничего себе! А кто?
КЛАВДИЯ: Ты.
ЗИНАИДА: Я?
НАДЕЖДА: Зина, ты только не нервничай. Тут это…ты вроде как главная подозреваемая.
ЗИНАИДА: Что? Кто подозреваемый? Я подозреваемая? Вы с ума тут посходили?
МАРИЯ: Говорят, ты его вчера прибить обещала.
ЗИНАИДА: Так это я так, к слову. Достал он меня. Дай в долг, да дай в долг.
МАРИЯ: Вот достал, а ты его и…
ЗИНАИДА: (прерывая ее) Все! Хватит чепуху молоть. Нашли убийцу! А сообщили хоть кому?
НАДЕЖДА: А кому сообщать? Палыч мой с утра в город уехал.
ЗИНАИДА: Так приехал уже. Мы же вместе с ним ездили.
НАДЕЖДА: С ним?
МАРИЯ: А чего это вы с ним ездили, а?
ЗИНАИДА: А того и ездили. Я что, перед тобой отчитываться должна?
МАРИЯ: Передо мной не надо. А вот перед Надеждой…
НАДЕЖДА: И впрямь, Зина, а чего это ты вдруг с ним собралась? Он по делам, а ты?
ЗИНАИДА: Так и я по делам. Вы же сами все жалуетесь, что товару в магазине мало. Вот, ездила на базу, сама товар отбирала. А то привозят одно и то же. Вас же порадовать хотела. Платья отобрала, сорочки кружевные ночные, наборы столовые опять же. А то, случись, кому подарок выбирать, а шибко-то и нет ничего.
МАРИЯ: Ага, вот сорочки-то нам как раз и надо. Вот всю жизнь только про сорочку кружевную и мечтала. А то как же мы без сорочек, да еще кружевных.
ЗИНАИДА: Тебе не надо, другим надо. А то у вас одна спецодежда: халаты да галоши. Пусть бабы хоть на ночь наряжаются, чтоб мужиков своих завлекать.
КЛАВДИЯ: Оно бы ладно, коли своих… А то ведь и чужих будут…как некоторые…
ЗИНАИДА: А что ты на меня так смотришь? Что смотришь-то? Я что ли кого завлекаю?
МАРИЯ: А чего ж на автобусе не поехала?
ЗИНАИДА: Зашел Палыч утром за сигаретами, в город, говорит, поеду. А чего мне с ним не съездить, если попутно?
МАРИЯ: Ну, если попутно, так это ведь меняет дело! А, Клав? Это ведь совсем не то, что мы подумали?
НАДЕЖДА: А что вы подумали?
КЛАВДИЯ: Да нам-то что… не наш мужик. Чего нам про него думать? Просто, неожиданно как-то. Никому не сказали и уехали.
НАДЕЖДА: Как не сказали? Палыч мне еще с вечера сказал, что надо по делам в город.
МАРИЯ: Да про Палыча и разговору нет. Он при исполнении. Он – власть! Захотел – поехал, не захотел – не поехал. А вот Зинаида-то че поперлась с ним?
ЗИНАИДА: Сказала же, товар отбирать поехала, на базу.
КЛАВДИЯ: Так это ты сейчас сказала, а мы тут полдня голову ломали, где ты есть. Вот и подумали, может, убили тебя.
ЗИНАИДА: Я же предупредила. Записку написала.
(Идет к скамейке, что-то ищет. Нашла бумагу, подняла, подносит к женщинам) Вот! Это что?
МАРИЯ: Что? Бумага кака-то.
ЗИНАИДА: Бумага! Записка это. Вот, читайте: уехала на базу, буду после обеда.
Я же специально написала, чтобы зря не ждали. Написала, перед глазами на лавку положила, да еще и кирпичом прижала, чтоб не удуло ветром-то.
МАРИЯ: Кирпичом…а…
ЗИНАИДА: Ага! Я же не виновата, что какая-то корова этот кирпич на землю скинула. И записку вместе с ним.
МАРИЯ: Ну, чего сразу – корова? Можа, кто нечайно.
ЗИНАИДА: Ага, нечайно.
МАРИЯ: Клава, а что ты на меня вылупилась?
КЛАВДИЯ: Так ты же первая пришла.
МАРИЯ: А ты видела? Можа, до меня еще кто был. Не скидывала я никаки кирпичи. Делов мне больше нет, как кирпичи скидывать. И-и-и, бо!
КЛАВДИЯ: Ну, не ты, так не ты. Чего раскипятилась?
МАРИЯ: (переводя разговор) Я вот говорю, надо что-то с Семкой-то делать.
КЛАВДИЯ: И то правда. А то лежит тут один, горемычный.
ЗИНАИДА: Надя, а ты че расстроилась?
НАДЕЖДА: Да, как-то… про Палыча-то… и не думала даже… Жизнь прожила, и на тебе…
ЗИНАИДА: Знаешь что, ты мне это брось! Да чтобы я, да с Палычем… Да ты что?! Уж с кем, с кем…
МАРИЯ: Так оно, при власти –то всегда приятней.
ЗИНАИДА: Опять?
МАРИЯ: Да ладно вам, я же смехом. Он, Палыч-то, и сам бы с тобой никогда того…
ЗИНАИДА: Чего того? Чего того? Мария, я последний раз говорю, а то… Вот не жди больше от меня дефициту с под прилавка, не дам.
МАРИЯ: Говорю же, смехом я.
ЗИНАИДА: Слу-у-ушай, я чем это я хуже других, а? Почему это он со мной никогда…а?
МАРИЯ: Он минятюрных любит. Вон, Надежда кака минятурная. А ты больше Палыча и ввысь и вширь.
НАДЕЖДА: Женщины, хватит уже. Уже не смешно. Да и неприятно мне все это слушать.
КЛАВДИЯ: А ты и не слушай. Ты беги за Палычем, пора Семку-то определять уже куды-нибудь.
МАРИЯ: А куды его теперь определишь? Разве что в анатомку…
Семен, услышав слова Марии, сел на задницу.
СЕМЕН: (испуганно) Кого в анатомку? Меня в анатомку? Не надо меня ни в какую анатомку. Чего удумали? Бабьё,блин.
Женщина испуганно попятились.
КЛАВДИЯ: Свят, свят… и этот ожил.
СЕМЕН: Что значит – ожил? А я что, помер, по-вашему?
МАРИЯ: А чего тогда в крапиве валялся?
СЕМЕН: А чего, в крапиве нельзя? Где сморило, там и…
КЛАВДИЯ: Сморило его. Мы думали, прибили тебя.
СЕМЕН: Кто прибил?
МАРИЯ: Знамо кто, Зинаида.
ЗИНАИДА: Мария, ты опять за свое? Нужен он мне сто лет, буду я из-за этого алкаша жизнь свою губить. (Семену) А ты давай вали отсюда, разлегся здесь, понимаешь. Надя, зови свою власть, пусть этого алкаша забирает.
СЕМЕН: А че сразу власть, че сразу власть? Я и сам… (Смотрит на свои босые ноги. Берет туфли, которые принесла Мария и начинает напяливать. Они не налазят)
ЗИНАИДА: (Узнав свои туфли, подошла и стала у него отбирать) Ты чего напяливаешь? А ну, отдай.
СЕМЕН: (тянет к себе) Чего отдай, чего отдай? Я тебе сейчас отдам…
ЗИНАИДА: А то и отдай. Твои что ли?
СЕМЕН: А чьи?
ЗИНАИДА: Глаза растопырь, туфли женские. Мои это. Выкинула я их.
МАРИЯ: Выкинула? А чего выкинула-то?
ЗИНАИДА: Сносила все, вот и выкинула. Себе новые купила. Уже неделю как в новых хожу.
МАРИЯ: А я думала, они свалились, когда труп в кусты тащили.
ЗИНАИДА: (бросает туфли на крыльцо магазина, устало садится на скамейку) Господи! Вот дурдом-то.
КЛАВДИЯ: (Садится рядом с ней, с правой стороны, ближе к двери магазина) И не говори.
МАРИЯ: (Подходит к самому краю лавки, садится на самый угол, отталкивая Клавдию)
Я первая в очереди. Ты за мной будешь. (Клавдия сначала упрямится, потом, махнув рукой, отодвигается, уступив место Марии).
НАДЕЖДА: Так Палыча-то звать, или как?
КЛАВДИЯ: А на что он теперь?
МАРИЯ: Как на что? Мы тут с этим трупом такого страху натерпелись… Пусть теперь он разбирается. Деньги ему, чё, зря что ли платют?
ЗИНАИДА: А не нужен никакой Палыч. Я с этим трупом сейчас сама разберусь. Где тут кирпич мой?
СЕМЕН: Зина, Зинуля, ты что это удумала? Зина, ты это брось… (пытается подняться, но ноги его плохо слушаются)
ЗИНАИДА: Брошу, брошу. Я сейчас так брошу…
СЕМЕН: Зина, я тебя как человека… Зина… (с трудом поднялся)
ЗИНАИДА: Да я из-за тебя такого наслушалась… Да я тебя…
Семен, схватив с крыльца туфли Зинаиды, убегает. Зинаида, схватит кирпич, бежит за ним.
НАДЕЖДА: Пойду, пожалуй. Надо Палычу рассказать. (тоже уходит)
КЛАВДИЯ: Мария, пойдем и мы.
МАРИЯ: Не, я не пойду. Я первая в очереди. Вот Зинаида сейчас вернется, а я первая. И-и-и, бо! (запевает)
Калина красная,
Калина вызрела…
Клавдия начинает ей подпевать.
Я у залеточки
Характер вызнала.
КЛАВДИЯ: Слышь, Мария…
МАРИЯ: О?
КЛАВДИЯ: А чего купить-то хотела?
МАРИЯ: Теперь разве упомнишь?
Женщины засмеялись, обнялись и допевают уже обнявшись.
Характер вызнала,
Характер, ой, какой!
Я не уважила,
А он пошел с другой.
