Рагим Мусаев
ЖУКОВСКИЙ: ПРИЗРАКИ СЧАСТЬЯ
драма в 2 действиях
по мотивам реальных событий
Вы ничего не знаете о Жуковском. Да, учитель Пушкина. Наставник будущего Александра II. А вы знаете, что редкое событие культурной жизни первой половины XIX века вершилось без участия и помощи Жуковского? К примеру, «Ревизора» и «Явления Христа народу» могло просто не быть. Жуковский — первый поэт Российской империи допушкинской эпохи, автор текста гимна «Боже царя храни». Он первым разглядел талант у многих начинающих писателей – впоследствии признанных классиков, определив путь русской литературы на столетие вперед. И все это происходило на фоне непростой личной жизни поэта. Мечта поэта о любимой женщине и семье воплотилась не сразу.
Действующие лица
Василий Андреевич Жуковский,
поэт
Сальха (Елизавета Дементьевна Турчанинова),
его мать
Екатерина Афанасьевна Протасова,
его сестра по отцу
Мария Андреевна Протасова,
её дочь
Михаил Илларионович Кутузов,
главнокомандующий русской армией
Николай Михайлович Карамзин,
историк и литератор
Иван Андреевич Крылов,
баснописец
Александр Сергеевич Пушкин,
поэт
Иван Иванович Козлов,
поэт
Александра Федоровна,
императрица, жена Николая I
Елизавета Рейтерн,
невеста Жуковского
ДЕЙСТВИЕ I.
Пролог.
«Что же такое призраки? Отражение наших чаяний или порождение неизведанного разума? Любая попытка поймать призраков обречена. Отчего же мы так гонимся за ними, ища в них сердечного покоя и отдыхновения души? Мы мучаемся невозможностью обретения своего призрака, связывая исключительно с ним свое счастье полное и неизбывное. Меж тем, лишь оставив попытки бесславной погони, обретаем мы покой».
«Нечто о привидениях».
Василий Андреевич Жуковский.
1783 – 1852.
Явление 1.
Петербург. Кабинет Жуковского.
Жуковский один. Входит Екатерина Афанасьевна.
Екатерина Афанасьевна. Вася! Василий Андреевич!
Жуковский. Катя? Катерина Афанасьевна? Вы…
Екатерина Афанасьевна. Вот так в Петербурге генералы живут.
Жуковский. Штатские генералы.
Екатерина Афанасьевна. Что совой о сосну, что сосной о сову. Это ты насколько папеньку нашего по рангам превзошел? Не ждал. Повзрослел. Сколько лет мы не разговаривали?
Жуковский. А вы совсем не изменились.
Екатерина Афанасьевна. Знаешь, иногда светские манеры бывают противны. В нашей деревне все проще. Лучше бы спросил, чем обязан моему внезапному, но столь приятному визиту.
Жуковский. Катя, что случилось?
Екатерина Афанасьевна. Будем считать, что спросил. (достает письмо) Вот. Это тебе. От Маши.
Жуковский. Это… От Маши?
Екатерина Афанасьевна. Не изображай удивление. Знала я про вашу переписку.
Жуковский. Я уверяю, что это все неправда…
Екатерина Афанасьевна (достает связку писем). Я нашла их. Не бойся, читать не стала. Лишнее это. Не хочу. Держи. Тебе теперь нужнее.
Жуковский. А Маша?
Екатерина Афанасьевна. Маше они не нужны. Это её прощальное письмо. Прости, ваше превосходительство, коли что не так. Дело прошлое, ничего не воротишь. Попросить бы у тебя прощения, только что толку. Поехала я.
Жуковский. Как? Уже? Куда?
Екатерина Афанасьевна. Домой. Сперва в Тулу, а там в Белёв. В свою деревню.
Жуковский. Останься хоть до утра. Лошадей тебе дадут. Все-таки мы не чужие.
Екатерина Афанасьевна. Это уже не важно. Читай. Я… Ладно. Я утром уеду. Утром.
Екатерина Афанасьевна уходит.
Жуковский (читает). «Мой милый Базиль! Никогда в жизни не была я так счастлива, как с тобой! Помнишь ли ты ту нашу встречу у Васьковой горы? Любишь ли ты меня как прежде? Дороги ли тебе минуты нашего призрачного счастья? Ежели все так, обещай исполнить мою просьбу. Забудь меня, женись и будь счастливым мужем и любящим отцом».
Жуковский перебирает письма и погружается в воспоминания.
Явление 2.
Мишенское.
Жуковский и Маша.
Маша. Здравствуйте, Базиль! Вы меня совсем не помните? Я Маша Протасова, дочь вашей сестрицы.
Жуковский. Ах, да… Катя писала… Вы… Как вы…
Маша. Выросла? Надо было чаще приезжать из своего Благородного пансиона. Пока вы сидели в своей Москве за книжками, в Мишенском я выросла! За несколько лет что угодно вырастет. Расскажите что-нибудь.
Жуковский. Что?
Маша. Не знаю. А пойдемте искать клад у Васьковой горы. Сегодня полнолуние, все клады огоньками вспыхивают!
Жуковский. Так это в полночь. А сейчас полдень.
Маша. Ну и что?
Жуковский. Вы верите в эту сказку?
Маша. Какая же это сказка? Разбойник Васька Кудеяр награбил да в горе все и схоронил. Это все знают. Там многие клад искали.
Жуковский. Зачем?
Маша. Вы разве не знаете, зачем клад? Чтобы стать счастливым!
Жуковский. И что поиски, нашли?
Маша. Нет.
Жуковский. Давайте искать вместе?
Маша. Клад?
Жуковский. Да, вместе.
Явление 3.
Мишенское.
Жуковский и Сальха.
Сальха. Глупота ты, Вася! Глупота!
Жуковский. Матушка, вы все о том же?
Сальха. А знаешь почему? Потому как повезло нам, Вася. Дай Бог здоровья Марье Григорьевне! Не обманула.
Жуковский. Матушка…
Сальха. По сей час перед глазами все. Батюшка твой Афанасий Иванович как преставился, взяла я тебя, как был ты в пеленках, и к жене его пошла.
Жуковский. Мама…
Сальха. Ох и злилась Марья Григорьевна на мужа своего, Афанасия Ивановича, за меня. А за тебя еще больше. Я в залу вошла, в ноги к ней бухнулась, тебя перед собой положила и лежу, головы не поднимаю. Ну, думаю, все. Засекут. А она возьми да скажи: «Аллах с вами, живите. Васеньку как родного воспитаю».
Жуковский. Бог с вами.
Сальха. Что, Бог?
Жуковский. Не могла она про Аллаха. Сказала: «Бог с вами».
Сальха. Какая разница. У добрых людей Бог един, как его ни зови. А у злых, даже с одним именем, он всегда разный. И ведь не обманула Марья Григорьевна! На ноги тебя поставила, учебу в Москве оплатила. Повезло нам. Ведь в России вторая жена бесправная. Про третью и четвертую я молчу. Дикая страна.
Жуковский. В России нет вторых и прочих жен.
Сальха. Потому и нет, что бесправные они. Ну и кто согласится идти второй женой?
Жуковский. Ты пошла.
Сальха. Я – другое дело. Я правильно воспитана. Меня в гарем в тринадцать взяли. А в пятнадцать – русско-турецкая война. Суворов взял Измаил, а его солдаты – меня. И вот я здесь. Глупота ты, Вася! Глупота!
Жуковский. Матушка, к чему сейчас об этом?
Сальха. А к тому, что тебя на службу хорошую пристроить нужно. А ты влюбляться вздумал. Брось девке голову дурить. Не для тебя она.
Жуковский. Почему? Не понимаю…
Сальха. Она – не твой кисмет. Ты вместо рта открой глаза. Она – не твой кисмет.
Явление 4.
Мишенское.
Жуковский и Екатерина Афанасьевна.
Екатерина Афанасьевна. Васенька! Братец! Я так тебе рада!
Жуковский. Взаимно, Катенька. Так приятно снова оказаться в доме своего детства.
Екатерина Афанасьевна. Сколько всего было. Помнишь, как за первыми яблоками ходили? А они зеленые! Кислые!
Жуковский. Животы потом болели. Зато первых яблок попробовали.
Екатерина Афанасьевна. А твою беседку на холме? Как тебя там с книжкой ливень застал?
Жуковский. Я ждал, покуда он перейдет, чтобы книгу не замочить, а вы меня потеряли и собирались уже мужиков на поиски отправлять.
Екатерина Афанасьевна. Ну, то дела прошлые. Чем теперь заняться думаешь?
Жуковский. Я принят на службу в Соляной конторе.
Екатерина Афанасьевна. В Москве? Поздравляю. Дело хорошее. Не надумал ли жениться?
Жуковский. Откуда вы узнали?
Екатерина Афанасьевна. Ну, братец… Это вполне естественно для молодого человека, тем более при должности. И кто она? Москвичка?
Жуковский. Нет. Она из провинции.
Екатерина Афанасьевна. Правильно. Москвички только нос задирают, а какой с того прок? Так кто она?
Жуковский. Маша.
Екатерина Афанасьевна. Хорошее имя. А фамилия? Чья она?
Жуковский. Маша Протасова. Мария Андреевна.
Екатерина Афанасьевна. Какая Мария Андреевна?
Жуковский. Наша Маша. Ваша дочь.
Екатерина Афанасьевна. Вася! Я серьезно! А ты опять смеешься!
Жуковский. Я совершенно серьезен. Я люблю Машу как жизнь. Видеть ее и делить ее спокойное счастье для меня есть все и для нее также.
Екатерина Афанасьевна. Счастье Маши составит муж более именитый и состоятельный. И уж никак не витающий в облаках безвестный поэт из Соляной конторы.
Жуковский. Но я говорю серьезно.
Екатерина Афанасьевна. Василий Андреевич, шутка затянулась.
Явление 5.
Москва.
Жуковский и Карамзин.
Жуковский. Здесь пепел юноши безвременно сокрыли,
Что слава, счастие, не знал он в мире сем.
Но музы от него лица не отвратили,
И меланхолии печать была на нем.
Он кроток сердцем был, чувствителен душою –
Чувствительным творец награду положил.
Дарил несчастных он – чем только мог – слезою;
В награду от творца он друга получил.
Карамзин. Да, это весьма достойный труд, юноша. Но могу ли надеяться я, что на сем вы не остановитесь?
Жуковский. Конечно, Николай Михайлович! Публикация моего «Сельского кладбища» в вашем «Вестнике Европы» очень воодушевляет и обязывает. Мне хочется написать стихи, достойные ваших.
Карамзин. Бросьте, юноша. Стихи Карамзина и даже проза – это милая безделица, не более.
Жуковский. Вы слишком строги к себе…
Карамзин. Я справедлив. И давно живу на свете. И пишу тоже давно. Поверьте, спустя лет сто, а тем паче двести, никого из ныне возносимых стихотворцев знать не будут.
Жуковский. Тредиаковский, Дмитриев, Сумароков…
Карамзин. Даже Державин. Уже устарели. Много искусственного, наносного.
Жуковский. Неужели никого? Даже вас?
Карамзин. Меня? Хотелось бы верить. Если смогу написать то, что ныне задумал.
Жуковский. Поэму?
Карамзин. С поэзией покончено. Историю государства Российского.
Жуковский. Но что же это будет? Роман?
Карамзин. Возможно. Хочу соединить историю и литературу, собрав в едином тексте все, бывшее на Руси со времен Рюрика. Герои, поступки, драмы, чаяния. Все, что сделало нас русскими.
Жуковский. Удивительно и просто.
Карамзин. Вы самую суть уловили. Писать просто всего сложнее. Но ежели я сей труд осилю, есть надежда, что потомки вспомнят истлевшие кости Карамзина.
Жуковский. А как же поэты? Неужели из нынешних властителей дум наши внуки и правнуки не будут знать…
Карамзин. Сие уже в вашей власти.
Жуковский. В моей? Николай Михайлович…
Карамзин. На вас, Василий Андреевич, надежды возлагаю.
Жуковский. Справлюсь ли? А если не я?
Карамзин. Тогда тот, кто придет сеять на возделанное вами поле. Пришло время новой поэзии. Нового языка. Кто ныне говорит тем высоким штилем, коим оды Тредиаковского написаны?
Жуковский. Никто, но…
Карамзин. Тогда зачем так писать? Где правда? Где живое слово? Где сама жизнь? Пришло время! Пришло!
Явление 6.
Мишенское.
Жуковский и Екатерина Афанасьевна.
Жуковский. Екатерина Афанасьевна, мы должны поговорить с вами.
Екатерина Афанасьевна. Отчего же не поговорить с хорошим человеком. Главное, глупостей не болтай.
Жуковский. Я прошу у вас руки вашей дочери.
Екатерина Афанасьевна. Что совой о сосну, что сосной о сову!
Жуковский. Что это значит?
Екатерина Афанасьевна. Это значит, нет. И не бывать этому никогда.
Жуковский. Мы с Машей любим друг друга…
Екатерина Афанасьевна. Романов вы французских начитались. А после заскучали в деревне. Да и решили в роман поиграть. Вот и вся любовь ваша.
Жуковский. Вы несправедливы.
Екатерина Афанасьевна. Василий Андреевич, у вас совесть есть?
Жуковский. Что?
Екатерина Афанасьевна. А то. Дворянство ваше вилами по воде писано. В карманах лишь то, что Господь да моя матушка пошлют. А в голове поэтическая кадриль. К тому же вы незаконнорожденный.
Жуковский. Смею напомнить, Екатерина Афанасьевна, что отец у нас общий.
Екатерина Афанасьевна. Тем более. На племянницах не женятся.
Жуковский. А матери разные.
Екатерина Афанасьевна. Вам напомнить, на каком положении ваша матушка живет в нашем доме?
Жуковский. Зачем вы так?
Екатерина Афанасьевна. Зачем я? А у вас как язык повернулся говорить такое о моей дочери! Бессовестный!
Жуковский. Вы отказываете мне от дома?
Екатерина Андреевна. Чтобы опозорить дочь и сделать вас героем любовного романа? Не надейтесь. Скандала не будет. Маше действительно нужен жених. А вот видеться с нею я запрещаю. И только попробуйте устроить тайное свидание! Жених!
Явление 7.
Москва, 1812 год.
Жуковский и Карамзин.
Карамзин. Это вы юноша? Вы еще в Москве? Разве не знаете, что Кутузов намерен отступать? В городе паника. Все бегут. Многие жгут свои дома, дабы не оставлять на поругание. Со дня на день здесь французы будут.
Жуковский. Меня это мало беспокоит.
Карамзин. А меня так очень беспокоит. Дело дрянь. Жену с детьми отправил в Ярославль. Вы своих отправили?
Жуковский. Нет у меня никого. Один.
Карамзин. Один? Плохо. Позвольте, но по стихам ежели судить, сердце ваше…
Жуковский. Сердце мое нынче обратилось в лед.
Карамзин. Нынче может и хорошо. Я и сам нынче один. Не хотел бросать Москву, да видно крайняя нужна настала. Умереть боюсь, не закончив работы.
Жуковский. Истории государства Российского?
Карамзин. Черновики свои закопал. Бог даст, вернусь. Тогда и закончу. Просился в ополчение, да не взяли. Стар.
Жуковский. Ополчение? А меня возьмут?
Карамзин. Отчего же не взять. Дело достойное и благородное. Только поэзия…
Жуковский. Кому она сейчас нужна? Москва горит. Да и к чему жизнь без любви…
Явление 8.
Военный лагерь под Бородино.
Жуковский и Кутузов.
Кутузов. Заходи, братец. Здесь, на войне, все просто. Вот уж не думал, что столичная знаменитость у меня под носом депеши строчит.
Жуковский. Какая там знаменитость, ваше высокопревосходительство…
Кутузов. «Певец во стане русских воинов». Слыхал такие стихи? Их сегодня каждый русский знает. И тут в армии, и там в тылу. И за то тебе спасибо.
Жуковский. Ваше высокопревосходительство, я просто…
Кутузов. Вася, запомни. Скромность для невесты хороша. И то до первой ночи. А про твои депеши – это прямо анекдот! Стал я вдруг замечать, как в адъютанте моем внезапный талант к составлению бумаг прорезался. Что не напишет, все гладко да умно. И ведь раньше за ним ничего такого. Боже упаси! Водку пил исправно. От жены гулял умеренно. Он, конечно, по случаю красноречив бывал. Но лишь с солдатами и только по матушке. Я уже и привык к его таланту златоуста. А он раз – и закончился. Спрашиваю, что случилось? А он и расскажи, что бумаги не он писал, а поэт Жуковский. Тот самый.
Жуковский. Он просил, я писал. Мне не сложно. А тогда заболел я…
Кутузов. Заболел… Вася, ты чего в армии забыл?
Жуковский. Как? Когда Россия в опасности, когда Москва горит, долг каждого гражданина грудью встать на защиту Отечества.
Кутузов. Это верно. Только давай без пафоса. Он для уездных барышень хорош. А у нас тут война. Грязь, пот, кровь. Здесь люди гибнут.
Жуковский. Лучше смерть в бою за Отечество. Все равно жизнь… Не так… Все не так…
Кутузов. Ты из-за бабы что ли? Ну да… При Тарутинском сражении был, при Бородинском… Стало быть, смерть в бою? Молод ты еще. И Отечеству прежде всего головой служить нужно, а не тем, на чем сидишь. Что проку, коли ты в рукопашном сгинешь? А ты сгинешь. На кулачного бойца ты никак не тянешь.
Жуковский. Ваше высокопревосходительство, я только хотел …
Кутузов. Молчи, хотелка. И солдат ты дрянь. Хоть и в пекло лез. Из тебя, дурака, больше пользы извлечь надобно. Никто еще у нас про войну так не писал.
Жуковский. Так – это как?
Кутузов. Как?.. Просто. По-людски. Вася, тебя Господь талантом сподобил. Тебе писать должно.
Жуковский. Вы читали мои стихи?
Кутузов. Боже упаси. Много о себе думаешь. Только я знаю, что стихи твои на всех привалах читают. После них и солдаты, и офицеры в бой идти готовы. И за Отечество биться до последнего вздоха. Живому человеку объяснить, что он по своей воле на смерть идти должен, ой как не просто. Даже за Отечество. Только ты это умеешь. У тебя к словам талант. А это подороже стоит, чем твои полфунта костей да пять литров крови.
Хвала возвышенным певцам!
Их песни – жизнь победам,
И внуки, внемля их струнам,
В слезах дивятся дедам.
Друзья! Блаженнейшая честь
Любезных быть спасеньем.
Когда ж предел наш в битве пасть –
Погибнем с наслажденьем.
Святое имя призовем
В минуту смертной муки;
Кем мы дышали в мире сем,
С той нет и там разлуки.
Сей кубок чадам древних лет!
Вам слава, наши деды!
Друзья, уже могущих нет;
Уж нет вождей победы.
Но дух отцов воскрес в сынах;
Их поприще пред нами…
Мы там найдем их славный прах
С их славными делами.
Явление 9.
Переписка Маши и Жуковского.
Маша. Базиль, полно так безжалостно молчать. Ты даже не знаешь, жива ли я. И не хочешь знать. Маменька говорит, ты расстроил мою репутацию. А я… Хотела было я на тебя сердиться и наказать ответным молчанием, но выходит, что наказываю больше себя.
Жуковский. Мари, я больше не хочу и не буду иметь любви. Кончилось. Для меня самого все разрушено. Я только думал начать жить… Все вдребезги. Для чего меня всего лишили? Что мне теперь осталось? Стихи?
Маша. Ты не понимаешь, как твои письма нужны мне. Получу ли весточку или нет – все дни лишь о том и гадаю.
Жуковский. Раз в крещенский вечерок
Девушки гадали.
За ворота башмачок,
Сняв с ноги, бросали…
Маша. Ничто не может ни утешить, ни заменить тебя. Пишу тебе, верно, два раза в неделю, но в минуты разума деру письма…
Жуковский. Вот в светлице стол накрыт
Белой пеленою.
И на том столе стоит
Зеркало с свечою.
Два прибора на столе,
«Загадай, Светлана;
В чистом зеркала стекле
В полночь, без обмана
Ты узнаешь жребий свой:
Стукнет в двери милый твой
Легкою рукою;
Упадет с дверей запор;
Сядет он за свой прибор
Ужинать с тобою…
Маша. Когда становится совсем жутко, пробираюсь в твою комнату и говорю громко: «Жуковский!» Становится легче. А потом жизнь снова делается смертной мукой…
Жуковский. Подпершися локотком,
Чуть Светлана дышит…
Вот… легохонько замком
Кто-то стукнул, слышит;
Робко в зеркало глядит:
За ее плечами
Кто-то, чудится, блестит
Яркими глазами…
Маша. Базиль, даже преступникам положено исполнение последнего желания. Напиши же хоть одно слово. Последнее. А потом казни, коли так решишь.
Жуковский. Простонав, заскрежетал
Страшно он зубами
И на деву засверкал
Грозными очами…
Снова бледность на устах;
В закатившихся глазах
Смерть изобразилась…
Глядь, Светлана… о Творец!
Милый друг ее – мертвец!
Ах!.. и пробудилась.
Маша. Базиль! Какое это счастье, что у меня есть ты…
Жуковский. О! Не знай сих страшных снов
Ты, моя Светлана…
Маша. Базиль! Мой Базиль!
Явление 10.
Петербург.
Жуковский, Крылов, Карамзин.
Крылов. А знаешь, Василий Андреевич, что самое хорошее ты сделал для русской литературы?
Карамзин. А вы полагаете, он это уже сделал?
Жуковский. Что же, Иван Андреевич, это хорошее?
Крылов. Хорошо, что ты бросил писать басни. А то совсем бы меня без куска хлеба оставил.
Карамзин. Крылов, бросьте скромничать.
Жуковский. Мои басни нынче прикинулись балладами. Мартышки – ведьмами, коты – мертвецами, вороны – чертями.
Крылов. Певец чертей Жуковский!
Карамзин. Черти чертями. Только за этим романтическим антуражем скрывается то, чего в литературе нашей доселе не бывало.
Крылов. Чего же это у нас в России не было?
Жуковский. Николай Михайлович, вы интригуете!
Карамзин. Наш читатель воспитан на морализаторстве, игре ума, героическом пафосе и торжественных одах. А вы, юноша, умышленно или нет, совершили тихую революцию. Вы первый русский, пишущий о сокровенных движениях души.
Жуковский. Думаете, у меня получается?
Крылов. Василий Андреевич! Если не у тебя, то у кого? Главное, не пиши басен! Иначе оставишь меня без куска хлеба.
Жуковский. Торжественно обещаю. Да не всем эта новая поэзия нравится.
Карамзин. Новая дорога всегда с трудом дается.
Жуковский. Пожалуй. Господа, а пойдемте в театр? Сегодня премьера новой комедии Шаховского.
Крылов. Вася, давно ли ты полюбил театр?
Жуковский. Ваня, давно. Меня еще ребенком в театр водили в Туле. До сих пор иные сцены перед глазами.
Карамзин. Боюсь, с тех пор репертуар наших театров значительно поглупел. Все ищут, переворачивают…
Крылов. Терять не нужно было. Глядишь, и выворачиваться не пришлось бы. Поехали лучше на Невский к Талону. Этот француз уж накормит, так накормит!
Жуковский. Друзья, я ценю вашу заботу. Но я отлично знаю, что причина вашего нежелания идти в театр кроется совсем в ином.
Крылов. Вася, кто тебе сказал? Это очень глупая шутка…
Жуковский. Под видом комического поэта Фиалкина Шаховской вывел меня?
Карамзин. Не стоит обращать внимания на…
Жуковский. Тем более, я должен видеть это. В любом случае, то, что из всех наших поэтов для пародии избран я, говорит о многом.
Карамзин. Однако, поворот. Только не возгордитесь, юноша. Вы пока не первый поэт России.
Жуковский. Да какая уж тут гордость… Николай Михайлович, как думаете, если первый поэт России посватает девушку, ему могут отказать?
Крылов. Василий Андреевич! Первому поэту могут, но тебе – никогда! Я бы ни за что не отказал!
Жуковский. Я это серьезно.
Карамзин. Во всяком случае, я бы попробовал.
Жуковский. Значит, надо пробовать. А теперь в театр!
Крылов. Ты уверен?
Жуковский. Надеюсь, это будет смешная комедия!
Крылов. Если что, я знаю, где буфет!
Явление 11.
Мишенское.
Жуковский, Сальха.
Сальха. Глупота ты, Вася! Глупота!
Жуковский. Матушка…
Сальха. Что, матушка? Если бы ты меня слушал! Зачем Соляную контору бросил? Пишешь, с журналами какими-то связался …
Жуковский. Я поэзией занимаюсь. И это всерьез.
Сальха. Вася, стихи – это не профессия. У нас в гареме все девушки стихи писали.
Жуковский. Матушка, вы хотите меня сравнить с …
Сальха. С собой, Вася. С собой. Ой, глупота ты моя. Продуманным быть надо. А ты что творишь? Стихи!?
Жуковский. Матушка…
Сальха. Опять же Машу зачем попусту обнадеживаешь?
Жуковский. Я люблю ее. Она любит меня.
Сальха. Оставь ее. Отпусти на волю. Семью заведи. Она не твой кисмет.
Жуковский. Кисмет? Это…
Сальха. Все время забываю, что ты у меня русский. Потому и несчастный. Русские не умеют счастливыми быть. Вот мир перевернуть – это пожалуйста. Такой кисмет. Кисмет – это судьба. Счастье. Понять свой кисмет тоже уметь надо.
Жуковский. И как это сделать?
Сальха. Кто знает… Только не ищи его. И против него не иди. Твой кисмет тебя сам найдет.
Жуковский. Верно ли это?
Сальха. Верно, Вася. Верно. Делай, что должно, и жди.
Жуковский. И долго ждать?
Сальха. Этого не знает никто. Одно лишь верно: однажды ты поднимешь глаза к небу и поймешь, что все получилось.
Жуковский. Как я это пойму?
Сальха. Не знаю.
Жуковский. Что-то должно случиться?
Сальха. Должно. Непременно.
Жуковский. Что?
Сальха. Все, что угодно! Прольется дождь, пойдет снег, засияет солнце…
Жуковский. Пойдет град, сверкнет молния…
Сальха. Хорошо, что ты шутишь. Только знай: рано или поздно так и будет. И когда это случится, ты все поймешь и все увидишь.
Жуковский. Что увижу?
Сальха. Ты увидишь, что дальше. Всевышний никогда не закрывает одну дверь, не открыв другую.
Явление 12.
Переписка Маши и Жуковского.
Жуковский. Дорогая Мари! Как радостно было читать мне последнее ваше письмо о поездке в Тулу. С городом этим связано много памятного.
Маша. Мой милый Базиль! Мы много гуляли. Погода тому благоволила. И я была совершенно счастлива.
Жуковский. Завод, кремль, набережная. Всюду следы былых воспоминаний. Я рад, что твои башмачки ступали по дорогим мне местам.
Маша. Базиль! Мой милый, бесценный друг! Я решилась просить у тебя совета, как у самого лучше друга. Надеюсь, ты поймешь меня и поможешь.
Жуковский. Я сделаю все, что в моих силах.
Маша. Базиль, я хочу выйти замуж.
Жуковский. Ты хочешь…
Маша. За Мойера. Я имела случай видеть его благородство, возвышенность его чувств. И я надеюсь, что найду с ним совершенное успокоение. Так и матушка думает.
Жуковский. Мойер – прекрасный человек, насколько я знаю. Но тебе надобно с ним счастия. Ты его получишь?
Маша. Я все понимаю, Базиль. И я не закрываю глаза на то, чем я жертвую. Но если я стану замужней дамой, ты сможешь вернуться домой, а я, наконец, смогу видеть тебя. И мы будем друзьями! И будем счастливы!
Жуковский. Счастливы? Мари, понимаешь ли ты, о чем говоришь? Неужели я такая презренная тварь, что меня можно раздавить, не думая даже, что я могу чувствовать боль?
Маша. Так будет лучше для всех! Матушка тоже так думает.
Жуковский. Матушка… Сердце разрывается, когда подумаю об этой жестокости, об этом холодном самовластии, которое величают материнской любовью.
Маша. Если только вы любите меня, как я люблю вас, я прошу… Базиль, я умоляю…
Жуковский. Твоя мать сделала из меня какое-то чудовище. Она принудила тебя выйти замуж, опасаясь меня.
Маша. Базиль! Не говори так!
Жуковский. Ты уверена, что хочешь этого? Понимаешь ли ты, что это будет?
Маша. Да.
Жуковский. И ты на это согласна?
Маша. Да, согласна. Согласен ли ты?
Жуковский. Да, согласен.
Маша. Я люблю тебя!
Жуковский. Будьте счастливы.
Явление 13.
Петербург.
Жуковский, Крылов, Карамзин.
Крылов. Господа, вы должны это слышать!
Жуковский. Иван Андреевич, не нужно.
Крылов. Нужно, Вася, нужно. Указ Его Величества: «Взирая со вниманием на труды и дарования известного писателя Василия Жуковского, обогатившего нашу словесность, повелеваю для доставления нужной при его занятиях независимости, производить ему пенсион по четыре тысячи рублей в год». Император и Самодержец Всероссийский Александр I.
Карамзин. Поздравляю, Василий Андреевич! Достойная оценка достойных трудов. Заодно разрешите поздравить с принятием вас в Российскую Академию.
Жуковский. Благодарю, друзья.
Крылов. И не просто поздравить! Ведь его туда кто принял? Кто?! Те, что вчера смеялись и глумились. А сегодня не признать таланта поэтического невозможно! Сам граф Уваров, на что уж…
Карамзин. Иван Андреевич, давайте без оценок. Все знают и ценят графа Уварова.
Крылов. Хоть он и ценный, а что написал!
Карамзин. Позвольте я зачту сам, без эмоций: «Среди современного поколения поэтов в первом ряду, без сомнения, находится господин Жуковский. Даже враги его, и те уже не оспаривают у него места первого поэта». Василий Андреевич, поздравляю!
Жуковский. Николай Михайлович, благодарю. Думаете, заслуженно?
Крылов. Вася! Ты неисправим!
Карамзин. Думаю, да. Но уверен, что вами еще не все сделано из возможного. Главное, не загордитесь. Кстати, как там у первого поэта России со сватовством? Решились?
Жуковский. Да… То есть… Тут такое дело…
Крылов. Дело тут личное, а потому лезть в него негоже.
Карамзин. Господа, а вы читали юного Пушкина?
Жуковский. Да, я читал несколько стихов. Очень просто и невероятно живо. Думаю, это та самая новая литература, о которой мы когда-то грезили.
Крылов. Василий Андреевич, вам нужно непременно познакомиться.
Карамзин. Думаю, общение двух поэтов обоим на пользу.
Крылов. А теперь на Невский! К Талону! Это все надо отметить! Вася, ты же очень хочешь угостить своих друзей? Господь велел делиться!
Явление 14.
Петербург.
Жуковский и Пушкин.
Жуковский. Я решительно не понимаю, для чего все эти поэтические колкости на властителей? На что тебе Аракчеев? А Галицын? На кого ты хотел произвести впечатление своими эпиграммами?
Пушкин. Скажешь, они не хороши?
Жуковский. Ты, Пушкин, болван, каких мало.
Пушкин. Позвольте! Это оскорбление?
Жуковский. Давай без театральщины. Твои корни в Африке, а мои – в Турции. Так что кровь моя вскипает ничуть не хуже твоей. Тем более, когда вижу, как бездарно ты тратишь отпущенный тебе дар.
Пушкин. Если дар мой, то я сам решаю…
Жуковский. Саша, я по годам тебе почти отец. И я кое-что понимаю в литературе. Послушай меня. Этот век принадлежит тебе! Ты как поэт можешь сделать более всех твоих предшественников. Пойми свою высокость и будь достоин своего назначения.
Пушкин. Я понимаю…
Жуковский. Тогда расскажи, как такой талант может жить в одной голове с таким ребячеством?
Пушкин. Я… А что я такого…
Жуковский. Кутежи твои, девки, Бог с ними. Но ты писать должен. Писать всерьез, не растрачиваясь на баловство. Что ты написал за последние три месяца?
Пушкин. Ты сам знаешь, что.
Жуковский. Знаю. Оттого и недоволен. Все эти колкости на потребу публики – вредная мишура. А «Руслан с Людмилой» переживут не только нас с тобой, но и правнуков наших.
Пушкин. Ты это серьезно?
Жуковский. Ежели хочешь, то продолжай валять ваньку и изображать в собраниях обезьяну.
Пушкин. Ты сам смеялся!
Жуковский. Обезьяна у тебя смешно получается. Только, Саша! Тебя хотят посадить в крепость! Мы с Карамзиным хлопочем о замене крепости высылкой из Петербурга, но пока безрезультатно. Но речь даже не об этом. Ты создан попасть в боги! Крылья у твоей души есть. Ты рожден быть великим поэтом! Будь же этого достоин. Ты более всех прочих обязан иметь нравственное достоинство.
Пушкин. А если обстоятельства таковы, что…
Жуковский. Поверь, обстоятельства жизни, счастливые или несчастливые, это шелуха.
Пушкин. Верю… А если я несчастлив!?
Жуковский. На свете много хорошего и без счастья.
Пушкин. Ты про «Вдову Клико»?
Явление 15.
Петербург.
Жуковский и Козлов.
Козлов. Позвольте представиться, Козлов Иван Иванович, поэт.
Жуковский. Да, меня просили встретиться с вами.
Козлов. Значит, вам понравились мои стихи?
Жуковский. Дорогой Иван Иванович! Вы чем по жизни заниматься изволите?
Козлов. Я в департаменте служу. Ну и от имения небольшой доход. Жена с детками, знаете ли, это постоянный расход. Такая канитель. Овес, опять же в этом году подорожал. В деревне неурожай…
Жуковский. Видите, с каким жаром вы про семейство свое, про хозяйство говорите.
Козлов. Это же семья! И хозяйство – это же хозяйство!
Жуковский. Вы в своем дому счастливы?
Козлов. Вполне.
Жуковский. Отрадно слышать. А поэзия вам на что?
Козлов. Какая поэзия?
Жуковский. Стихи.
Козлов. Ах, стихи! Ну… Вроде как хочется. Понимаете ли, душа чего-то такого требует. Красоты. Такая канитель.
Жуковский. Очень понимаю. И решительно одобряю. Пишите на здоровье! И супруге с детками по вечерам читайте.
Козлов. Вижу, куда клоните. Графоманом меня считаете?
Жуковский. Счастливые люди писателями не становятся. Я просто не понимаю, на что вам это.
Козлов. Я и сам толком не знаю. Вроде как сидит во мне что-то эдакое… Наружу просится. Что-то нужно ему. А что? Я и сам толком не знаю.
Жуковский. Поэтому вы решили предложить стихи свои для публикации в журнале?
Козлов. Так всех поэтов в журнале печатают.
Жуковский. А вы поэт?
Козлов. Конечно. Я вон сколько написал!
Жуковский. И хорошо написали?
Козлов. Жене нравится. Читать жене по вечерам? В журнал не годится. Такая канитель?
Жуковский. Дорогой Иван Иванович… Вы человек не юный. Опытный. На что вам это… Эти…
Козлов. А в том и дело, Василий Андреевич. Жизнь почитай прошла. А чего-то важного в ней не случилось.
Жуковский. А как же семья? Дети?
Козлов. Это безусловно! Только детей родить мало. Им нужно что-то передать. И это не дом, не имение, не фамильный фарфор. Дом может сгореть, имение можно промотать, фарфор сами понимаете.
Жуковский. Что же это?
Козлов. А черт его знает. Может, какое слово? Мысль? Завет? Чтобы и после меня. Понимаете?
Жуковский. Позволю себе дать вам совет. Ежели вздумаете стать настоящим поэтом, не верьте похвалам. Особенно от жены и от хорошеньких женщин.
Козлов. Кому же верить? Мужескому полу?
Жуковский. Только если поверите, что мужские похвалы искренни. И то, делите их вполовину.
Козлов. Так кому же верить?
Жуковский. А ему. Сидящему внутри. И просящему чего-то эдакого. Вот он когда довольным скажется, тогда свои стихи и людям можно попробовать показать.
Козлов. Загнули, Василий Андреевич…
Жуковский. Так никто вас в поэзию силком не тянул. Сами влезли. Ну а влезли в чужой монастырь – учите монастырский устав.
Козлов. И какой он, этот устав?
Жуковский. Прежде всего, Иван Иванович, никогда не описывайте того, чего сами не чувствуете или не чувствовали. Главное, не пишите о том, во что сами не верите. Такая канитель.
Явление 16.
Переписка Маши и Жуковского.
Маша. Базиль, бесценный друг мой! Как ты это хорошо сделал, что приехал к нам. Я так давно не видела твоих добрых понимающих глаз. Жаль только, что за две недели мы так и не смогли толком обмолвится словом. Но все равно, мне было так радостно оттого, что ты был рядом.
Жуковский. Моя милая, моя добрая Мари! Как тебе к лицу замужество. Ты вся в хлопотах по хозяйству. Шьешь, варишь, помогаешь бедным. Думаю, тебе очень пойдет материнство.
Маша. Да, я бесконечно счастлива. Жалею лишь, что много времени занималась ерундой.
Жуковский. Ерундой?
Маша. Зря сидела за фортепиано и твердила гаммы. Лучше бы изучала повивальное искусство.
Жуковский. При желании все можно наверстать. Жизнь длинна…
Маша. Ах, Базиль! Что ты говоришь! Жизнь бесконечно мала. В ней нет места даже для самого малого. Для счастья…
Жуковский. Мари, ты устала. Ты не привыкла быть хозяйкой дома. Тебе нужно отдохнуть. Поезжай в Тулу развлечься. Там тебе будет хорошо.
Маша. Мне везде будет хорошо. Лишь бы не рядом с тобой.
Жуковский. Мари, может быть тебе пригласить доктора?
Маша. Доктора? Зачем? Ты когда-нибудь женишься, заведешь своих детей и забудешь меня.
Жуковский. Что ты такое говоришь?
Маша. Я правду говорю. Ты женишься и скоро меня забудешь.
Жуковский. Нет! Никогда…
Маша. Никогда? Обещаешь? Ты же не женишься? Ты это обещаешь наверное? Базиль, не оставляй меня! Заклинаю тебя! Базиль! Базиль!
Занавес.
ДЕЙСТВИЕ II.
Явление 1.
Петербург.
Жуковский и Александра Федоровна.
Александра Федоровна. Здравствуйте, милый Василий Андреевич! Рада приветствовать первого поэта России в императорском дворце.
Жуковский. Ваше Императорское Величество, это огромная честь для меня.
Александра Федоровна. Вы ознакомились с предложенной вам миссией?
Жуковский. Для меня огромная честь стать наставником для великого князя Александра Николаевича.
Александра Федоровна. Да, нечто вроде того, что сделал Аристотель для Александра Македонского. У вас уже есть соображения по поводу программы?
Жуковский. Полагаю, будущий государь должен получить разностороннее образование. Мне хотелось бы воспитать прежде всего не воина, но Человека. Только Человек, осознающий важность закона и просвещения, способен стать Великим Государем, способным обеспечить счастье и благоденствие своего народа.
Александра Федоровна. Василий Андреевич, неужели взрослому человеку можно быть таким идеалистом?
Жуковский. Что заставило Ваше Величество сделать обо мне такой вывод?
Александра Федоровна. Вы все еще гонитесь за призраками.
Жуковский. За призраками?
Александра Федоровна. За призраками счастья, всеобщего благоденствия, идеальных отношений. Только знаете ли вы, что такое призраки?
Жуковский. Я думал над этим…
Александра Федоровна. Призраки – это то, что никто не видел. Всем хочется верить в них и одновременно страшно с ними встретиться. Вы бы сами хотели попасть в ваш идеальный мир?
Жуковский. Да. Я бы очень хотел увидеть, ощутить мой идеальный мир.
Александра Федоровна. Вы милый фантазер, Василий Андреевич!
Жуковский. Я поэт.
Александра Федоровна. Это я и имела в виду. Вы – поэт…
Жуковский. Значит ли это, что поэту и фантазеру не может быть доверено воспитание цесаревича?
Александра Федоровна. Напротив. Фантазии полезны для развития семилетнего юноши.
Жуковский. Когда прикажете начинать?
Александра Федоровна. Завтра. В это же время.
Явление 2.
Петербург.
Жуковский, Крылов, Карамзин.
Крылов. Василий Андреевич, твою новую балладу про старушку нужно читать в летний зной.
Жуковский. Почему же в зной?
Крылов. Есть в ней что-то леденящее… Что-то эдакое! Молодой монах должен три ночи отпевать в церкви старуху. А старуха-то самая ведьма! Две ночи нечисть пытается монаху помешать, а на третью сам нечистый является и уволакивает свою подругу в преисподнюю!
Карамзин. Подобный сюжет я уже где-то встречал.
Жуковский. «Ведьма из Беркли» Роберта Саути.
Карамзин. Похоже, но не вполне. На русском иначе получилось.
Жуковский. Переводчик в прозе раб, а в стихах – соперник.
Крылов. Гениально! В мире всего двадцать четыре сюжета. А писателей?
Карамзин. Вы имеете в виду хороших писателей?
Крылов. Нас в мире трое, это и так ясно. Я про то, что интересный сюжет принадлежит всем. Но не всем дан талант сделать из него блестящую историю. В данном случае полагаю, наш друг превзошел английский оригинал.
Жуковский. Может и так. Только цензура печать баллады запретила из-за аморальности.
Карамзин. Что же не так? Ведьма хочет спасти душу, но грехов столько, что дорога ей только в преисподнюю. Довольно назидательно.
Жуковский. Да. Но есть один момент в третьей ночи.
И раздалось… как будто оный глас,
Который грянет над гробами;
И храма дверь со стуком затряслась
И на пол рухнула с петлями.
И он предстал весь в пламени очам,
Свирепый, мрачный, разъяренный;
И вкруг него огромный божий храм
Казался печью раскаленной!
Едва сказал: «Исчезните!» цепям –
Они рассыпались золою;
Едва рукой коснулся обручам –
Они истлели под рукою.
И вскрылся гроб… Он к телу вопиёт:
«Восстань, иди вослед владыке!»
И проступил от слов сих хладный пот
На мертвом, неподвижном лике.
И ко вратам пошла она с врагом…
Крылов. Я понял! Василий Андреевич! Как ты мог впустить нечистого в храм Божий? Получается, он вошел! Да еще и хозяйничать там вздумал!
Жуковский. Вот именно. У цензора целый припадок случился. И слышать ничего не хочет.
Карамзин. Жаль. Стихи хорошие.
Жуковский. Но это же формализм! Смысл у баллады совершенно иной. Это же всем ясно!
Карамзин. Получается, не всем.
Жуковский. Я стану просить государя, я объясню ему…
Карамзин. Не спешите. У вас будут более значительные поводы обратиться к государю.
Крылов. Вася… Напиши другую балладу. Только сюжет возьми попостнее. Старушка с детства молилась, постилась, на мужчин вообще не смотрела и попала в рай.
Жуковский. И кто это будет читать?
Крылов. Цензор.
Карамзин. Оставьте все как есть. Кроме одного.
Жуковский. Кроме чего?
Карамзин. Остановите нечистого на пороге церкви. И ведьма к нему пусть идет сама. Ей тоже нечего в церкви делать.
Жуковский. Николай Михайлович!
Карамзин. Василий Андреевич!
Крылов. И Иван Андреевич. Не забывайте: нас, гениальных, в мире трое.
Явление 3.
Петербург.
Жуковский и Пушкин.
Жуковский. Саша, как так? Ну как так можно? Мы с таким трудом добились твоей ссылки в Одессу вместо крепости, а ты?
Пушкин. Ты не представляешь, какая там была скука.
Жуковский. Поэтому снова эпиграммы? Воронцов чем провинился?
Пушкин. Он болван и солдафон.
Жуковский. Потому что тебя выслали под его начальство? А что за атеистические высказывания?
Пушкин. Это как раз выдумки Воронцова.
Жуковский. Не надо было ухлестывать за его женой. Ты «Евгения Онегина» закончил?
Пушкин. Слушай, там такая жара! Мозги просто плавятся.
Жуковский. Тогда радуйся, все будет по твоему заказу. Предписание о высылке уже подписано.
Пушкин. Куда?
Жуковский. На север. В Михайловское, твое родовое имение.
Пушкин. Но это же такая дыра!
Жуковский. Тебе же не понравились болваны, солдафоны и жара?
Пушкин. Михайловское… Матушкино псковское имение. Я же там сойду с ума. Или сопьюсь.
Жуковский. На этот случай к тебе надзирателей приставили: местного священника и одного местного помещика.
Пушкин. Какого помещика?
Жуковский. Сергея Львовича Пушкина.
Пушкин. Батюшку? Врешь! Не может быть… И он согласился? Нет, лучше в крепость. Пусть меня запрут в камере с разбойниками и душегубами.
Жуковский. Саша, пора быть взрослым. На все, что ты сам на себя навлек, у меня один ответ: поэзия. Ты имеешь не дарование, а гений. Ты богач, у тебя есть неотъемлемое средство быть выше несчастия…
Пушкин. Незаслуженного несчастия!
Жуковский. Пусть незаслуженного. Тем более, обрати его в заслуженное добро. Посмотри на все с другой стороны. Деревня – отличное место для работы. Развлечений нет. Но нет и того, что отвлекает. Пиши. Ты ведь поэт. И поэт настоящий.
Пушкин. Даже когда ворую твои образы?
Жуковский. У тебя они начинают жить новой жизнью.
Пушкин. Но как батюшка согласился?
Жуковский. Все равно он твой отец.
Пушкин. Твой отец мог такое выкинуть?
Жуковский. Мой отец не оставил мне даже своей фамилии. Жуковский – фамилия соседа-помещика, нуждавшегося в деньгах. Или ты забыл, что я бастард?
Пушкин. Извини… Я один… Совсем один…
Жуковский. Саша, у тебя есть я.
Явление 4.
Петербург.
Жуковский и Александра Федоровна.
Александра Федоровна. А! Милейший Василий Андреевич! Каковы успехи цесаревича? Прежние учителя находили его весьма способным.
Жуковский. Бесспорно, Ваше Императорское Величество. Однако, по моему разумению, иной раз наследнику недостает усидчивости в освоении некоторых наук.
Александра Федоровна. Будьте снисходительны. Он всего лишь ребенок. Да и к чему такие сложные упражнения? Вы не писателя воспитываете. На что ему вырабатывать ясность слога?
Жуковский. Ясность слога – это ясность мысли и убедительность речи. Она улучшает словарный запас и формирует стиль. А стиль – это человек.
Александра Федоровна. Вынуждена согласиться. Что нового в русской словесности? Что нынче пишут?
Жуковский. Позволю себе обратить внимание Вашего Величества на роман в стихах «Евгений Онегин» Александра Пушкина.
Александра Федоровна. Того самого ссыльного поэта?
Жуковский. Молодого и горячего юноши. Но чрезвычайно талантливого.
Александра Федоровна. Пришлите мне книгу, я почитаю.
Жуковский. Увы, книга до сих пор не издана. Цензура.
Александра Федоровна. Что же такого непристойного усмотрела цензура в романе?
Жуковский. Много важных нарушений. К примеру, в седьмой главе строчка есть: «И стаи галок на крестах». Цензор усмотрел в том неуважение к религии.
Александра Федоровна. Вот оно что.
Жуковский. Позволю заметить, что сам лично неоднократно видел галок в нашей местности. И некоторые из них сидели именно на крестах. Но, полагаю, виновен в этом не поэт, а, скорее, полицейские чины, допустившие сей беспорядок.
Александра Федоровна. Пушкин тоже молодец. Сам себе славу бунтаря создал. Так что все хороши. Слышала про вашу стычку с цензором. Вы же не Пушкин. Будьте мудрее. Каждому, прежде всего, своим делом заниматься надобно. Поэту, кстати, неплохо бы стихи писать.
Жуковский. Стихи? Ваше Императорское Величество желает предложить тему?
Александра Федоровна. Государь желает, чтобы вы сочинили текст русского гимна.
Жуковский. Но есть же «Молитва русских».
Александра Федоровна. Есть. На ваши стихи. Потому к вам и обращаюсь. Вот только музыка там гимна английского. Да и стихи под нее готовые приспособили. Или Россия не способна полностью свой новый гимн сочинить?
Явление 5.
Переписка Маши и Жуковского.
Маша. Милый Базиль! Спешу поделиться с тобой радостью. Третьего дня я родила очаровательную девочку. Думаю назвать в честь маменьки Екатериной. Мойер не против. Он очень счастлив. Ходит гоголем и утверждает, что у дочки его нос. А мне кажется, что мой. Но пусть думает, что он тоже в чем-то поучаствовал.
Жуковский. Милая моя Мари! Я так рад, что бремя твое благополучно разрешилось! Надеюсь, юная Катерина унаследует от своей тезки только имя, но не характер.
Маша. Базиль, тебе не идет быть злым. Маменька очень переживала за меня и помогала во всем. Очень жду, когда ты приедешь к нам и возьмешь Катеньку на ручки. Она крепкая, здоровая девочка с карими глазами и отменным аппетитом. И в честь нее пока не написано ни одного стихотворения.
Жуковский. Стихи – дело наживное. Главное, чтобы вы с Катенькой крепли и набирались сил. Очень рад за Мойера. Представляю его довольную горделивую физиономию. Сейчас я крепко занят при дворе, но в следующем месяце постараюсь навестить вас в Мишенском.
Изображу ль души смятенной чувство?
Могу ль найти согласный с ним язык?
Что лирный глас, и что певца искусство?
Ты слышала сей милый, первый крик,
Маша. Ангел мой, Жуковский! Где же ты? Все сердце по тебе изныло.
Жуковский. Младенческий привет существованью;
Ты зрела блеск проглянувших очей
И прелесть уст, открывшихся дыханью…
О! как дерзну я мыслию моей
Приблизиться к сим тайнам наслажденья?
Он пролетел, сей грозный час мученья,
Его сменил небесный гость Покой,
Как ангелочек дочка спит перед тобой.
Маша. Базиль, неужели ты не отгадываешь моего мучения? Неужели не понимаешь, как я невыносимо несчастна. Твои последние письма совсем не нежны. Отчего ты так со мною поступаешь? Ты больше не любишь свою Мари?
Жуковский. Житейское от ней ещё далёко…
Храни её заботливая мать;
Твоя любовь – всевидящее око;
В твоей любви – святая благодать.
Маша. Базиль! Только не молчи! Пожалуйста, пиши мне чаще! Ты мое первое счастие на свете. Твои письма дают мне силы жить! Базиль!
Явление 6.
Петербург.
Жуковский, Козлов, Крылов.
Жуковский. Дорогой Иван Иванович! Вы делаете явные успехи!
Козлов. Спасибо, Василий Андреевич. Мне чрезвычайно приятно это слышать.
Крылов. «Вечерний звон, вечерний звон, как много дум наводит он…» Такое ощущение, что эти стихи писал совсем другой человек.
Козлов. Отчасти вы правы. Я ушел со службы. Теперь времени для занятий поэзией гораздо больше. Такая канитель.
Жуковский. Результат очевиден. У вас появились образы. Интересные рифмы.
Крылов. Да и в целом впечатление от стихов куда приятнее.
Козлов. Я очень воодушевлен. Приятно, что мои труды не пропали даром.
Жуковский. Ни в коем случае!
Крылов. Я поздравляю вас с этой разительной переменой.
Козлов. Василий Андреевич, вы больше не считаете меня сумасшедшим графоманом?
Жуковский. Иван Иванович…
Крылов. Вася… Как можно…
Козлов. Иван Андреевич, я все понимаю. Представляю, сколько доморощенных поэтов осаждает вас и требует внимания.
Жуковский. Случается.
Крылов. Господа, а поедемте гулять на Невский!
Козлов. Благодарю за приглашение. Но вынужден отказаться. Хочу поскорее сесть за сочинительство.
Крылов. Судя по вашим склонностям, дорогой Иван Иванович, думаю, вам стоит попробовать себя в написании баллады или поэмы, но не лирической, а с сюжетом.
Козлов. Возможно. Я обязательно подумаю над этим. Есть один сюжет…
Жуковский. В таком случае, до встречи.
Крылов. Ждем новые сочинения.
Козлов. Я буду стараться. Не сочтите за труд, кликните слуг в передней. Мне самому не подняться. Такая канитель.
Жуковский. Извольте, я помогу.
Козлов. Благодарю великодушно, только я и идти сам не смогу. Видите ли, ноги отнялись. Такая канитель.
Крылов. Вы потому и оставили службу?
Козлов. Что делать. Болезнь проклятая напала, откуда ни возьмись. Совсем ходить не могу. Зато теперь я могу заняться поэзией! Я так воодушевлен! Спасибо, друзья мои! Это такое счастье, заниматься своим делом!
Явление 7.
Петербург.
Жуковский и Александра Федоровна.
Александра Федоровна. Ба! К нам пожаловал первый поэт России Жуковский! Поздравляю, Василий Андреевич! Вовремя. Музыканты как раз приготовились. Сейчас случится премьера гимна Российской империи. Его Величество чрезвычайно доволен вашими стихами. Вы можете рассчитывать на заслуженную награду.
Жуковский. Благодарю, Ваше Величество. Это кстати.
Александра Федоровна. У вас вид заговорщика. Неужели вновь будете просить за какого-нибудь поэта или музыканта? Впрочем, опера Глинки «Жизнь за царя» произвела довольно благоприятное впечатление.
Жуковский. Вы преувеличиваете мои заслуги, Ваше Величество. Я всего лишь предложил сюжет оперы и немного помог с ее продвижением.
Александра Федоровна. Хорошо, хорошо. Какую же просьбу вы принесли сегодня?
Жуковский. Ваше величество, меня беспокоит бедственное положение семей участников декабрьского восстания на Сенатской площади. Главные виновники уже понесли заслуженное наказание, но …
Александра Федоровна. Как вы смеете? Вы понимаете, что говорите о государственных преступниках.
Жуковский. Ваше Величество, я говорю об их женах и детях.
Александра Федоровна. Вы с ума сошли? Вы еще предложите отпустить на волю крепостных!
Жуковский. Своим крепостным я уже дал вольную.
Александра Федоровна. Ваше поведение неприлично. Поначалу вы просили за собратьев по цеху Пушкина и Боратынского. Хорошо. Потом выхлопотали содержание для Гоголя и пенсию для Карамзина. И это понятно. Мы приняли участие в вашей придумке по выкупу из крепости этого поэта из Малороссии…
Жуковский. Тараса Шевченко.
Александра Федоровна. Вы просили поддержать русских художников и казна выкупила «Последний день Помпеи» и «Явление Христа народу». По вашей настоятельной просьбе отменили запрет на постановку этого возмутительного «Ревизора».
Жуковский. Но государь смеялся…
Александра Федоровна. Ваше дело заниматься воспитанием наследника. В советах по управлению страной император не нуждается.
Жуковский. Ваше Величество…
Голос (за сценой). Дамы и господа! Представляем вам первое исполнение гимна Российской империи.
Александра Федоровна. Полагаю, сегодня ваше присутствие неуместно.
Императрица уходит.
Жуковский остается один.
Звучит гимн Российской империи.
Оглушительные аплодисменты.
Явление 8.
Петербург. Кабинет Жуковского.
Поэт возвращается в реальное время.
Жуковский (читает). «Мой милый Базиль! Никогда в жизни не была я так счастлива, как с тобой! Помнишь ли ты ту нашу встречу у Васьковой горы? Любишь ли ты меня как прежде?..»
Маша. Помнишь ли ты ту нашу встречу у Васьковой горы? Любишь ли ты меня как прежде? Дороги ли тебе минуты нашего призрачного счастья? Ежели все так, обещай исполнить мою просьбу. Забудь меня, женись и будь счастливым мужем и любящим отцом. Это письмо получишь ты тогда, когда меня на свете уже не будет. Тебе обязана я самым живейшим счастием, которое только ощущала! Жизнь моя была наисчастливейшая. Знай, что я все чувствовала и все ценила. Теперь – прощай.
Жуковский. Ты предо мною
Стояла тихо.
Твой взор унылый
Был полон чувства.
Он мне напомнил
О милом прошлом…
Маша. Он был последний
На здешнем свете.
Я удалилась,
Как тихий призрак;
Моя могила,
Как рай, спокойна…
Явление 9.
Поэт и призраки.
Жуковский. И что теперь? Дальше что?
Кутузов. Вася, тебя Господь талантом сподобил. Тебе писать должно.
Жуковский. Как?
Кутузов. Как?.. Просто. По-людски. У тебя к словам талант. Отечеству ведь головой служить нужно, а не тем, на чем сидишь.
Карамзин. Вы, юноша, умышленно или нет, совершили тихую революцию. Вы первый русский, пишущий о сокровенных движениях души. Вы создали русский поэтический язык. Новые поэты придут на возделанное вами поле.
Жуковский. Николай Михайлович, вы уверены?
Пушкин. Поверь, обстоятельства жизни, счастливые или несчастливые, это шелуха.
Жуковский. Верю… А если я несчастлив!?
Пушкин. На свете много хорошего и без счастья. Пора быть взрослым. На все, что ты сам на себя навлек, у меня один ответ: поэзия. Пиши. Ты ведь поэт. И поэт настоящий.
Жуковский. Я один… Совсем один…
Козлов. А поэзия вам на что?
Жуковский. Какая поэзия?
Козлов. Стихи. Признаться, я так ими счастлив. Правда, в последнее время зрение терять стал. Доктора говорят, скоро совсем ослепну. Такая канитель. Но это ерунда. Как вы мою поэму последнюю хвалили.
Жуковский. «Чернеца»?
Козлов. Его самого. И даже в публикацию направили. Я так воодушевлен! Нужно только больше по островам невским поездить, наглядеться, пока глаза еще видят! Это такое счастье, заниматься своим делом! Такая канитель…
Александра Федоровна. Вы все еще гонитесь за призраками.
Жуковский. За призраками?
Александра Федоровна. За призраками счастья, всеобщего благоденствия, идеальных отношений. Вы милый фантазер, Василий Андреевич!
Жуковский. Я поэт.
Александра Федоровна. Это я и имела в виду. Вы – поэт…
Жуковский. Значит ли это, что поэт и фантазер не может быть счастлив?
Крылов. Вася, поэт и фантазер может, но ты – никогда!
Жуковский. Я это серьезно.
Крылов. А ты пробовал быть счастливым? Хотя бы раз? Я бы на твоем месте попробовал. Это не больно.
Жуковский. А если не получится?
Крылов. Тогда езжай на Невский, к Талону. Этот француз уж накормит, так накормит!
Сальха. Глупота ты, Вася. Глупота. Говорила я тебе, отпусти Машу, она – не твой кисмет. Твой кисмет тебя сам найдет. Делай, что должно, и жди.
Жуковский. И долго ждать?
Сальха. Этого не знает никто. Одно лишь верно: однажды ты поднимешь глаза к небу и поймешь, что все получилось.
Жуковский. Как я это пойму? Что-то должно случиться? Что? Что я увижу? Мама!
Явление 10.
Петербург. Кабинет Жуковского.
Входит Екатерина Афанасьевна.
Екатерина Афанасьевна. Вася… Ты звал?
Жуковский. Катя? Скажи мне… Расскажи про то, как…
Екатерина Афанасьевна. Про Машу? Вторые роды. Ребеночек крупный оказался. Лежал не так. Много крови потеряла. Не спасли. Сына тоже.
Жуковский. Такой кисмет.
Екатерина Афанасьевна. Мать вспомнил? Елизавету Дементьевну?
Жуковский. Сальху. Катя, прости меня. За Машу.
Екатерина Афанасьевна. Ты тоже меня прости…
Жуковский. Ладно… Как там? Что совой о сосну…
Екатерина Афанасьевна. Что сосной о сову.
Жуковский (собирает письма). Возьми это с собой.
Екатерина Афанасьевна. В Белев?
Жуковский. Пусть там хранятся. И это тоже.
Екатерина Афанасьевна. А это что?
Жуковский. Статья. О призраках. Все равно ее цензура в печать не допустила. Все в Белев, в нашу деревню.
Явление 11.
Петербург. Дом Рейтернов.
Жуковский, затем Елизавета Рейтерн.
Жуковский. Здравствуйте. Это дом Евграфа Романовича?
Лиза. Да. Папенька скоро будет. Изволите подождать?
Жуковский. А вы, стало быть, его дочь?
Лиза. Да. Я Лиза. Елизавета Евграфовна.
Жуковский. Василий Андреевич.
Лиза. Мы на днях только в Петербург вернулись из Дюссельдорфа. Подождите, папенька скоро придет.
Жуковский. Как вам нравится Петербург?
Лиза. Очень нравится! Но, по правде говоря, я почти ничего еще не видела. Меня увезли отсюда совсем маленькой. Расскажите что-нибудь.
Жуковский. Что?
Лиза. Не знаю. А пойдемте на Неву, сфинксов египетских слушать.
Жуковский. Сфинксов? Зачем?
Лиза. Как, зачем? Сегодня полнолуние, если в полночь потереть сфинксу лапу, он укажет, где в Неве клад лежит.
Жуковский. Так это в полночь. А сейчас полдень.
Лиза. Ну и что?
Жуковский. Вы верите в эту сказку?
Лиза. Какая же это сказка? Это все знают. Там многие клад ищут.
Жуковский. Зачем?
Лиза. Вы разве не знаете, зачем клад? Чтобы стать счастливым!
Жуковский. И что поиски, нашли?
Лиза. Нет.
Жуковский. Давайте искать вместе?
Лиза. Клад?
Начинает падать снег.
Жуковский. Да, вместе. Таков наш кисмет.
Лиза. Кисмет? Что такое кисмет?
Что с тобой вдруг, сердце, стало?
Что ты ноешь? Что опять
Закипело, запылало?
Как тебя растолковать?
И бежать очарованья
Нет ни силы, ни желанья!
Рад тоске! Хочу любить!..
Видно, сердце, так и быть!
Эпилог.
Василий Андреевич и Лиза венчались 21 мая 1841 года. В браке родились дочь и сын. Жуковский не только создал новый язык русской поэзии, но и как переводчик открыл русскому читателю героев «Дон Кихота», «Одиссеи», «Шахнаме», «Махабхараты», произведений Шиллера, Байрона, Гете и многих других. В той или иной степени Жуковский оказал влияние на всех русских литераторов на сто лет вперед. Пушкин почитал слог своего учителя образцовым.
Не стало Василия Андреевича 12 апреля 1852 года. В первой паре несших гроб шел воспитанник поэта – будущий император Александр II, один из самых значительных русских реформаторов, отменивший крепостное право. На памятнике поэту выбили его короткое стихотворение:
О милых спутниках, которые наш свет
Своим сопутствием для нас животворили,
Не говори с тоской: их нет;
Но с благодарностию: были.
Занавес.
