Мария  Смагина

                                                                                                            89920202646       

                                                                                                                        genius_522@mail.ru

Ангел летит

Действующие лица:

Олег Владимирович. 55 лет.

Евдокия Ивановна. 80 лет.

Радион. 22 года.

Наши дни. Салон самолета авиакомпании «Уральские авиалинии». Кресла в три ряда. До взлета две минуты. У окна сидит Родион. Он пристегнут ремнем безопасностями, оглядывается по сторонам, иногда пристально смотрит на соседа. Олег Владимирович сидит в середине. Он закрывает глаза, его губы беззвучно двигаются. С краю сидит Евдокия Ивановна, что- то шепчет про себя.

 

                                                                                                   

                                                   Сцена 1.

 

 

ГОЛОС СТЮАРДЕССЫ В МИКРОФОН. Дамы и господа. Мы готовы к взлету. Пожалуйста, убедитесь в том, что ваши ремни безопасности застегнуты, спинки кресел приведены в вертикальное положение. Мы просим вас воздержаться от курения в течение всего полета.  Командир корабля и экипаж желают вам приятного полета и хорошего самочувствия.

Самолет взлетает.

 

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Слава КПСС, взлетели. Теперь только посадку пережить. Я всегда боюсь этих первых трех минут.

(Родиону)  Знал, что все авиакатастрофы случаются в первые три   и в последние восемь минут полета?

РОДИОН. Что — то слышал. Про семьдесят секунд вроде.

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Я всегда закрываю глаза и считаю до двухсот на всякий случай. Пилоты называют это «плюс три-минус восемь».

РАДИОН. Ужас. У меня тоже была сильнейшая аэрофобия. Боже. Я три года лечился у психоаналитика. Не мог летать вообще, только поездом ездил. Думать даже не мог о самолетах — сразу голова кружилась, все плыло. Отдыхать не ездил никуда. Первый раз за три года лечу.

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. В Сургут сразу рванул?

РАДИОН. Мне работу предложили. В «Сургутнефтегазе.» Я айтишник. Это для моей карьеры хорошо. Ступенька первая. Я потом в международной компании работать мечтаю. Про силиконовую долину слышали? А пока «Сургутнефтегаз.». А туда только лететь, по другому никак.

ЕВДОКИЯ ИВАНОВНА. Ой, не могу поверить, летим. Страшно то как. Дух захватывает. Не могу все понять как эта машина летать может. Боялась всю жизнь. первый раз лечу, а мне восемьдесят уже стукнуло. К брату, повидаться. К Васеньке. Василию Ивановичу. А я Евдокия Ивановна. Не страшно мне теперь. Восемьдесят лет. Евдокия я . Дуся. Дуня. Мы с Васей самые младшие в семье были. Погодки. А всего у мамы было пятнадцать детей. Но они все большие, а маленькие только мы с Васей. Он прокурором там работал в Сургуте по распределению. Болеет сейчас. Хочу вот повидаться с ним перед….

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Не надо только в самолете такие слова произносить, Евдокия Ивановна. Меня Олегом зовут. Для тебя, айтишник, Олег Владимирович.

РАДИОН. Ой, да. Пожалуйста, не говорите. У нас аэрофобия. Это страхи такие, болезнь. Вы правда не летели никогда? Хотите в окно посмотреть? Земли уже не видно, высоту набрали, облака одни. Хотите я с Вами местами поменяюсь. Меня Родион зовут. Садитесь.

Родион и Евдокия Ивановна меняются местами.

 

РАДИОН Если Вам еще что-нибудь понадобится- говорите, я все сделаю.

ЕВДОКИЯ ИВАНОВНА Ты не переживай, Родя. Все люди боятся смерти. Кто-то чаще, кто-то реже. Кто-то сильнее, кто-то слабее.

 

В салоне самолета начинается тряска, на несколько секунд выключается свет. Все молчат. Тряска прекращается, свет включается. Вздохи облегчения. Евдокия Ивановна смотрит в иллюминатор, видит ангела, который  летит параллельным курсом с самолетом.

ЕВДОКИЯ ИВАНОВНА Ой, ангел. Смотрите быстрей. Красивый какой. На Васю, брата моего в молодости похож.

Радион и Олег Владимирович смотрят в иллюминатор. На них с улыбкой смотрит ангел.

 

 

 

 

 

 

 

                                                            Сцена 2.

 

   Параллельным курсом с самолетом «Уральских авиалиний» летит ангел. Он лежит на воздушном потоке, иногда облетает самолет. Так дельфины катаются на волне, которую корабль гонит впереди себя. Ангел долго смотрит в иллюминатор на Родиона, Евдокию Ивановну и Олега. Интересные создания эти люди. Зачем они появились? Ну ангелы понятно зачем. Из любви. А люди? Смешные они. В их представлении ангелы всегда с крыльями. Ну небо же. А с чем связано небо? С птицами. У которых что? Крылья. Ангел хоть чем может быть- огнем, светом, лучом. Но у людей в голове только так.   Ангел –это человек, только очень красивый и с крыльями. Не могут люди по другому его себе представить.

 

 

                                                     

 

 

 

 

 

 

 

                                                          Сцена 3.

 

 

                         Олег Владимирович и Родион смотрят в иллюминатор.

 

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Ты видишь его?

РОДИОН. Вы тоже?

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Ангел.

РОДИОН. Да.

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Летит.

РОДИОН. На меня посмотрел. Боже.

 

Отшатывается от иллюминатора. Олег придвигается и какое-то время смотрит в иллюминатор.

 

РОДИОН. Не смотрите на него. Не вступайте в общение. Может он улетит. Боже.

 

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Как я с ним пообщаюсь то?

 

РОДИОН. Мысленно. Невербально.

 

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ Как?

 

РОДИОН Что это значит? Мы живы? Вы как чувствуете?

 

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Я живой вроде, пульс есть. Выпить бы, проверить, понял бы сразу. Сходи, давай, кое-куда.

 

РОДИОН. Я не хочу.

 

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Сходи, говорю. Для проверки надо.

 

РОДИОН. Евдокия Ивановна, что это может быть? У Вас что-нибудь изменилось? Вы как себя чувствуете? Вам плохо?

 

ЕВДОКИЯ ИВАНОВНА. Мне хорошо.

РОДИОН. А вдруг мы того? Вдруг мы уже не живые? Как понять?

 

ЕВДОКИЯ ИВАНОВНА. Ангел мой, ангел, красивый какой, белокурый. Я люблю тебя, ангел. Ты на Васю маленького похож.  У него взгляд такой же был, веселый, добрый. Он мне всегда говорил-«Не боись, старуха, все хорошо будет, я все сделаю.»

 

РОДИОН. Евдокия Ивановна, не разговаривайте с ним, вдруг он исчезнет, вдруг мимо пролетит.

 

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Мне нельзя умирать. Как они жить то без меня будут. У дочери ребенок, ипотека, муж говно.

 

РОДИОН.Я не видел еще в жизни ничего, готовился только, себя делал. Самоидентификация, Саморазвитие. Чтобы жить хорошо, правильно. Личностный рост, тренинги всякие, чтобы зарабатывать много.

ЕВДОКИЯ ИВАНОВНА. Ангел, я мечтала, что все придут меня встречать. Мама, папа. По маме соскучилась страшно. Обнять ее больше всего на свете хочу, увидеть всех снова. Где они?

РОДИОН. Евдокия Ивановна, я прошу Вас, мне страшно. Я не хочу. Почему стюардесса не идет, я сто раз уже на кнопку нажал. Евдокия Ивановна, что происходит. Как понять живые мы или нет. Вы человек воцерковленный? Что там православие то говорит? Я не знаю ничего, у меня научное мировоззрение было. Страшно как, Боже. Вам страшно?

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Отстань от женщины. Будь ты мужиком.

ЕВДОКИЯ ИВАНОВНА. Я хорошо жила. Дети есть. Мамочка  меня любила, всех нас. А потом и жизнь, как  мать родная , заботилась обо мне всегда. Если тебя мама любила, то всю жизнь счастливым будешь. Так и было. Только начну пропадать, кто-нибудь поможет. В девяностые вообще испугалась- как жить с детьми, ни зарплат, ни пенсий. А Вася нас всех несколько лет кормил, прокурорам платили все- таки. Я -то врачом мечтала быть, пять лет поступала, все экзамены на пятерки сдавала, по конкурсу не проходила. После войны фронтовиков без экзаменов во все институты принимали. Нам мест не хватало. Так что я на экономиста выучилась, туда они не хотели, не шли.

РОДИОН. Боже. Боже. Еси на небеси. Еси на небеси.

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Прекрати истерику. Постыдился бы Евдокию Ивановну.

РОДИОН. Женщины сильнее нас. Они главным заняты. – жизнь, дети. Им то не надо вечной жизни- они в детях продолжаются, им этого достаточно. Им все принадлежит, они новую жизнь могут создать. А мы что?

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Терпи.

РОДИОН. Я молится то не умею. Пусть все по — прежнему будет. Боже, пожалуйста.

 

 

 

 

 

 

 

                                                               Сцена 4.

 

 

 

 

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Так, айтишник, доставай свой интернет.

 

РОДИОН. В смысле доставай. Он везде.

 

 

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Забивай. Что делать, если видишь ангела? Как понять умер ты или нет? Как общаться с ангелами?

 

РОДИОН. Может, как попросить ангела, чтобы он улетел.

 

Пауза. Смотрит в айфон.

 

 

РОДИОН Нет сети.

 

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Эта айти тема ваша. Не в красную армию. У меня зять вон тоже айтишник.

 

Пауза. Подходит стюардесса. Выключает кнопку вызова на мониторе.

 

 

СТЮАРДЕССА. Чем могу помочь?

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Девушка, давайте как -то решать вопрос с ангелом. Может врачи есть в салоне?  Могут они проверить, живы мы или нет. Почему мы втроем видим ангела?

 

СТЮАРДЕССА. Не поняла.

 

 

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. С нами параллельно ангел летит, со взлета практически.

 

СТЮАРДЕССА. Да. «Уральские авиалинии» безопасная компания.

 

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Так, понятно. Спасибо.

 

РОДИОН. Я ничего, ничего в жизни не попробовал.

 

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Ты даже не того что-ли?

 

РОДИОН. Это личное. Вы мои границы личные нарушаете.

 

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Ну просто спросил. Тебе сколько? Лет двадцать то есть? В наше время лет в шестнадцать самое позднее.

РОДИОН.Я прошу Вас, мне не нужны Ваши токсичные оценки. Какая разница. Может я умер уже.  Может ко мне лучше отнесутся даже. Я, может, непорочный.

 Пауза.

РОДИОН. Евдокия Ивановна, Вы точно раньше ангелов не видели?

ЕВДОКИЯ ИВАНОВНА. Нет, зайчик, не видела. Я же октябренком была, потом пионером. Нам нельзя было ангелов. В семье то были верующие, мама и тетки, сестры ее, в церковь ходили. Если горе, то все к Богу первым делом.

 

РОДИОН. У меня не было горя, у меня все всегда хорошо было, цивилизованно- ни родителей абьюзеров, ни токсичных отношений.

Пауза. Родион плачет.

 

 

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Аааа. Дак ты вообще жизни не нюхал.

ЕВДОКИЯ ИВАНОВНА. Ну что ты, маленький.  Не плач, внучек.

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Так, все.

Встает с кресла, поворачивается, обращается к пассажирам.

 

 

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Мужики, такое дело. Просьба такая. Посмотрите в иллюминатор и скажите видите вы ангела или нет.

МУЖИК 1. А что так можно было?

МУЖИК 2.Пронес как то.

МУЖИК 3.Там же все жидкости забирают на досмотре.

МУЖИК 4.Народ то у нас находчивый. Особенно на это дело.

МУЖИК 5.У нас один капельницу в рукав продевал и тянул потихоньку.

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Понятно. Мы втроем только видим.

 

РОДИОН. Потому что мы откинулись, ласты склеили, коньки отбросили, почили в бозе.

 

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Да, в лучшем случае скорая из психушки будет у трапа стоять. Это если повезет.

 

 

Пауза. Родион плачет.

 

 

ЕВДОКИЯ ИВАНОВНА. Да, хоть бы тебе пожить немного, не успел, внучек.

 

 

РОДИОН.     Я Вас прошу, Евдокия Ивановна, мы еще точно не знаем, может самолет сядет, мы будем живы и не будет ангелов никаких.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                                           Сцена 5.

 

 

 

 

Родион плачет, Евдокия Ивановна и Олег Владимирович молчат.

 

 

 

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Вот скажи мне, айтишник, чем вы занимаетесь? Что это вообще? Что за айти? Что вы производите? Воздух бочками грузите?

 

Родион молчит.

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ.          А получал бы, наверное, больше меня.

 

Родион молчит.

ЕВДОКИЯ ИВАНОВНА. Ну и хорошо. Ну и пусть бы получал. Мы для этого и терпели и страдали, чтобы наши дети и внуки хорошо жили, чтобы у них денежки были. Им детей рожать надо, растить их, кормить, одевать.

 

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ Да они сейчас о детях и не думают, о себе все больше.

 

ЕВДОКИЯ ИВАНОВНА. Как без детей то? Без детей нельзя. Я за детей каждый день Бога благодарю, что дал мне такое счастье.

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Какие им дети, какая Родина. Им лавандовый раф чтобы был. Без этого они не могут.

 Олег Владимирович смотрит на Родиона. Родион молчит.

 

 

 

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Я вот всю жизнь- три месяца на вахте, один дома. Женился- все, работай как бобик. Деньги в семью приноси, а иначе кто ты.

РОДИОН. Это гендерные стереотипы. Роли, навязанные обществом. Я свободен от этого. Был. Я вам не бык производитель. Для меня важна самореализация-кто я, где я.

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ.Я бы тебе сказал кто ты.

РОДИОН. Давайте не будем переходить на личности. Я тоже вижу кто вы.

 

 

 

 

 

 

 

                                                            Сцена 6.

 

 

 

Родион плачет, Евдокия Ивановна и Олег Владимирович молчат.

 

 

РОДИОН. Я не буду, я не буду, я не буду, не хочу. Сейчас глаза закрою и он исчезнет. Не хочу, Боже. Я же не жил еще. Я только начал, приступил, это первая моя только ступенька, в карьере моей. Я в майкрософт хочу. В Лос- Анджелес, в ЭлЭй.Я супермена люблю, человека- паука, Бетмена с Робином. Мне туда надо.

 

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Вот что ты за человек. Может и не живой уже и о чем ты вспоминаешь. Где твоя Родина, сынок? Великая наша Родина Россия. О чем ты говоришь? Ты русский или нет? Скажи мне прямо, русский ты или нет.

РОДИОН. Ну русский и что. Какая разница. Я человек мира. Хочу им быть. Собирался быть.

ЕВДОКИЯ ИВАНОВНА. Да русский он, русский. Сразу видно. Глаз узкий, нос плюский- русский.

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Мне противно от русского человека такое слышать. Я жизнь прожил. Может и буквально уже. Может мы мертвые. Не понятно пока. Зачем тогда все, если вы такие.

 

 

Пауза. Родион плачет.

 

 

ЕВДОКИЯ ИВАНОВНА. Внучек. Может поедешь еще. К кому ты хочешь то, к Робину поедешь, повидаешься с ним. Не плачь, миленький. Обойдется может. Может ангел пожалеет тебя.

 

 

 

 

                                                     Сцена 7.

 

 

 

Родион плачет, Евдокия Ивановна и Олег Владимирович молчат.

 

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Выросло поколение абсолютно прозападное. Как их воспитывали тридцать лет? Какие фильмы он в пять лет смотрел? Про Бетмена? Про Гарри Поттера? Вот Вы, Евдокия Ивановна. Вы какие фильмы смотрели в детстве? Если бы нас так в школе учили- выиграли бы мы войну?

РОДИОН (закрывает уши руками) . Я не слушаю.

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Нас то еще воспитывали. Наше поколение. (Родиону). Вы как нас называете то? Совками?

РОДИОН.Я не слушаю. Оставьте меня в покое. Прошу Вас. Дайте мне привыкнуть к этому.

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Вон футболисты наши, посмотрите. Они гимн не знают. Стоят, если один открывает рот, то это хорошо. Айтишник, ты гимн знаешь?

РОДИОН. Оставьте меня в покое. Боже, это невыносимо.

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Это мы, простые русские люди всегда тянем все. На нас все держится. Мы работаем, войны выигрываем. А вы что можете выиграть? В КС -ку? Насмотрелся я. Зять айтишник. Тридцать лет, дочка растет, а он до утра в компьютер играет, на работу не ходит. Выгнал его к херам.

РОДИОН. Боже. Вы может умерли уже, что вы выигрывать собираетесь сейчас? Кому гимны петь? Айтишнику не надо ходить на работу, он везде работает, где интернет есть.

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Вот и настало время осмыслить все. Мне не страшно умереть. Я свою Родину люблю, землю свою родную.

РОДИОН. Какая разница где жить? Мы сейчас вообще не понятно где, не на Земле уже может.

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Наш народ не способен жить в других местах. Только в России. Все везде приживутся, только не мы. По миру посмотри- китайская диаспора, армянская диаспора, итальянская. А русские что- в лучшем случае чай попить с пряником и поговорить. Так что не получилось бы у тебя человеком мира.

РОДИОН. При чем тут.

ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ. Вот я в детстве книгу любил — «Мифы Древне Греции».

Там Геракл с Антеем боролся Он его смог победить только когда от земли оторвал. Как только Геракл Антея к земле прижимал- тот вновь оживал. У Антея мать была. Гера, кажется, богиня земли. Она ему силы давала. Геракл его оторвал от земли и задушил. Вот, мне кажется, мы такой народ. Дочка есть, внучка растет на своей земле. Мне не страшно умирать. Слышишь, Ангел. Я готов. Парень молодой, не понял еще ничего. Пусть поживет. Просьба такая.

 

 

ГОЛОС СТЮАРДЕССЫ В МИКРОФОН. Дамы и господа. Наш самолет готовится к посадке. Пожалуйста, убедитесь в том, что ваши ремни безопасности застегнуты, все электронные приборы выключены, столик убран, спинки кресел приведены в вертикальное положение. Спасибо, что выбрали нашу авиакомпанию.

                                                      Темнота.

 

                                                       Занавес.

 

                                                         Конец.