Татьяна Комылина
12+
БАНКА СГУЩЕНКИ
мелодрама
пьеса основана на реальных событиях
Роли: женские: 6; мужские: 1; детские-1: нет; другие (животные, предметы и т.п.): нет; массовка: нет
Оригинальный язык произведения: русский; период написания: XXI век, октябрь, 2023 г.
Формат файла: doc (Microsoft Word); размер 86 КБ.
Страна: Российская Федерация (с 1991 г.)
Действующие лица:
Нина Даниловна, пожилая женщина, почти 80 лет
Нина в детстве – 10-11 лет, озорная, разговорчивая девчушка
Коля – брат Нины, 16 лет, спокойный, рассудительный
Мария Ивановна, мать Нины и Коли
Луша, соседка, женщина средних лет
Катюша — 18 лет, самая бойкая
Танечка – 17 лет, самая маленькая, с косичками
Наденька – 18 лет, самая скромная
Наши дни. Квартира Нины Даниловны. Кухня. Стол, посудный шкаф, табуретки.
Нина Даниловна накрывает на стол. На столе тарелка с блинами.
Нина Даниловна: (Напевает)
Ах, вы сени, мои сени.
Сени новые мои.
Сени новые, кленовые,
Решетчатые.
Выходила молода…
Раздается телефонный звонок. Нина Даниловна идет к телефонному аппарату, который стоит на тумбочке.
Слышу, слышу. Чего растрезвонился? Чай, не глухая. Ишь, голосистый какой! Да иду я, иду. Не видишь, что ли? Алё… Говорите, слушаю. Я, доченька. Кто же еще? Ничего я не запыхалась. Света, я что хотела тебе сказать-то. Ты приходи сегодня ко мне. Слышишь, обязательно приходи… Ага. Дело у меня к тебе есть. Важное. Очень важное… Да чего покупать? Не надо ничего покупать. Чего деньги тратить? Да так, посидим, чаю попьем… Не выдумывай, какой еще торт? Праздник, что ли. Я блинов напекла. Как ты любишь… Говорю же, чайку попьем, и ладно. Молоко? Какое? А, простое… Простое не надо, вот разве что… И ничего я не молчу. Я говорю, простое не надо. Ты бы вот сгущенки мне купила. А? Никогда в жизни не ела?.. Ну, вот не ела, а сейчас захотелось. Хоть ложечку… Сколько мне надо-то. Давай, давай, жду. И я тебя целую… Вот ведь прибежит на минутку и обратно. Все ей некогда. А сегодня надо. Сгущенку бы не забыла. Видно, время пришло.
Нина Даниловна: (подходит к шкафу, достает банку сгущенного молока. Несет на стол. Протирает банку полотенцем. Молча садится на табуретку к столу.) Уж сколько лет храню. Как купила тогда, давно еще, так и храню. И дальше хранить буду. (Снова встает, убирает банку обратно. Садится за стол.) Не ела, говоришь?.. Ела, доченька, я эту самую сгущенку. Еще как ела. На всю жизнь запомнила, как ела. (В это время моргает свет.) Что еще за новости? Чего заподмигивал? Можа, лампочка сгорела. А, нет, опять зажегся. О, погас.
В это время происходит смена декораций.
(В темноте продолжает разговаривать.) Да что это за дела? Точно лампочка сгорела. Говорила мне Света, купи сберегающую. А чего мне сберегать? Куда сберегать? На тот свет с собой не возьмешь. Опять же…чего зря на эту лампочку деньги тратить? Много ли мне одной надо? Ты смотри, не горит. Придется, видно, свечку искать. Как в войну. Да куда ж я ее засунула…
43 год. Дом Марии Ивановны. Моргает свет. Кухня. Стол, посудный шкаф, патефон, табуретки, радиоприемник. Занавесками перегорожена зона «спальни». За столом Нина. Она что-то рисует. Подходит Коля. Заглядывает через плечо, чем занимается Нина.
Нина: (встает из-за стола) Ой, забыла. (начинает что-то искать) Да куда ж я ее засунула? Коля, ты не видел?
Коля: Что засунула? Опять какой-то ерундой занимаешься. Нина, вот ты можешь понятно объяснить?
Нина: Что, что…свечку, вот что. Что здесь непонятного-то? Засунула куда-то и найти не могу. А вдруг вечером опять свет погаснет, а свечки нет, а мне тогда от мамки знаешь как попадет.
Коля: Нин, я тебе еще раз говорю, ты бы ерундой не занималась.
Нина: А ты чего опять злишься? Коль… Ну, Коль… Скажи, Коль, что, опять выгнали, да? Ну, Коль, что молчишь? Я же вижу, что выгнали. Выгнали, да? Выгнали?
Коля: Мама скоро придет. Обед лучше сготовь.
Нина: А чего его готовить? Все готово. Картоха вон готова. Теплая еще.
Коля: (Берет со стола рисунки Нины, рассматривает.) Что это? Танки? И самолеты? Ну, ты даешь! Ты бы лучше цветочки рисовала.
Нина: Это почему еще?
Коля: Потому. Девочки должны кукол рисовать, домики, цветочки там всякие. А мальчики…
Нина: Что мальчики, что? Про войну только мальчики могут рисовать, да? Может, скажешь, что девочек и на войну не возьмут?
Коля: Конечно, не возьмут. Кто же вас возьмет?! На войне должны быть сильные люди. А вы…
Нина: Значит, ты слабый? Да, Коля, слабый?
Коля: Почему это?
Нина: Тебя ведь тоже не берут. Вот сколько раз ты уже в военкомат ходил?
Коля: Так меня не берут, потому что двух лет не хватает. Но я все равно уйду, вот увидишь.
Нина: Коль, а наш Миша уже никогда не вернется?
Коля: Не вернется.
Нина: А его правда убили?
Коля: Правда.
Нина: Коль, его совсем-совсем убили?
Коля: Убили, Нина, убили.
Нина: А почему именно нашего Колю убили?
Коля: На войне, Нина, многих убивают.
Нина: А он ведь у нас был сильный, правда?
Коля: (Подошел и обнял Нину. Она уткнулась в него и начала всхлипывать.) Правда, Нина. Коля был очень сильный. Ну-ну, успокойся.
Нина: Коль, а ты не ходи на эту войну. Папка ушел, потом Миша. А ты не уходи, ладно. Вот как мы без тебя будем жить? В доме же мужик нужен.
Коля: Ого! Кто это тебя таким словам научил?
Нина: (всхлипывая) Так это тетка Луша всегда так говорит.
Коля: Ну, всё, вытирай свое озеро! Так что там тетка Луша говорит?
Нина: Что говорит, что говорит? То и говорит. Вот и вы, говорит, без мужика остались. Как будто у самой мужик есть, да ведь, Коля? У нас хоть папку на войну забрали, а у нее вообще мужика нет. А еще говорит, мужик в доме нужен.
Коля: А я что, не мужик?
Нина: Я вот так думаю, Коля, что ты еще не совсем мужик.
Коля: Это почему?
Нина: Потому что тетка Луша так говорит. Она же говорит, что мужиков всех на фронт забрали. А раз тебя не забрали, значит, ты – не мужик. А это и хорошо, что не мужик. Да, Коля? Значит, тебя и не возьмут на войну… Коля, ты не уходи, ладно?.. ну, Коленька, миленький, я прошу тебя. Очень-очень прошу. Как же мы с мамкой без тебя будем?
Входит мать (Мария Ивановна). Она слышит последние слова Коли, раздевается, моет руки в рукомойнике, начинает собирать на стол.
Мария Ивановна: Куда это ты, сынок, собрался?
Коля: Никуда.
Нина: Мамочка, ты что так долго?
Мария Ивановна: Я же говорила, рабочее время удлинили на 3 часа.
Нина: Мама, а Колька наш на войну собрался!
Коля: Не ври, а. Мам, вот почему у нас Нина такая вруша? (Втихушку показывает ей кулак)
Нина: Ты же сам говорил.
Коля: Что я говорил?
Нина: Что, что? Что на войну пойдешь.
Коля: Так я говорил, через два года.
Нина: Ой-ё-ёй, через два года! Ага! Мам, а давай Колю не отпустим черна войну.
Мария Ивановна: Давай. Ну, как вы тут?
Нина: Нормально. Только Коля опять в Захламину ходил. А я опять одна.
Мария Ивановна: Не в Захламину, а в Захламино. Так Коля работать ходил.
Нина: Ой-о-ей, работать! Ага, рассказывайте мне сказочки. Знаю я, куда он ходил.
Коля: И куда?
Нина: К бабушке.
Коля: Нина, я работаю в Захламино, а заодно и бабушку проведаю.
Нина: Работают на работе. А я знаю, зачем ты к бабушке каждый день ходишь.
Кяол: И зачем?
Нина: Потому что ты – любимчик бабушкин. Бабушка тебя любит, она тебе каждый день молочка свеженького дает.
Мария Ивановна: А ты откуда знаешь?
Нина: Так бабушка сама так говорила. Я знаю, она Кольку любит, а меня нет.
Мария Ивановна: Бабушка вас всех любит.
Нина: Ой-о-ей! Ага, рассказывайте мне сказки. Она меня знаешь, как называет?
Мария Ивановна: И как же?
Нина: Проходимка.
Мария Ивановна и Коля: Как-как? (Смеются)
Нина: Ага. Проходимка. Она мне сама раз сказала: «Ох, Нинка, ох, проходимка».
Мария Ивановна: Так это она тебя так любя называет.
Нина: Ой-о-ей! Ага, любя. Только я не знаю, почему она меня так называет. Это Коля наш проходимец. Это же он каждый день в Захламину ходит. Вот он и проходимец. Да, мам?
Мария Ивановна: Хватит собирушки собирать, садитесь ужинать. (Все садятся к столу. Достают из кастрюли картошку в мундире. Мать режет огурцы, раскладывает на тарелку.) Хлеба вот только нет, придется до завтра потерпеть.
Коля: Да мы и без хлеба.
НИНА: Конечно! Что мы, маленькие, что ли? Мама, а почему ее называют Захламиной?
Коля: Вот привязалась же ты к этом Захламино. Название такое. Вот почему наш город называют Омском?
Нина: А Захламина ведь не город, а деревушечка маленькая.
Коля: Нина, а это как имя. А имя должно быть у каждого. Даже у самого маленького. Вот ты ведь у нас тоже маленькая, а у тебя тоже есть имя.
Нина: И ничего и не маленькая. Как картоху варить, так большая, а так дак маленькая, да? И вообще, мамочка, надоело мне одной. Коля уйдет в деревню, а я все одна да одна.
Мария Ивановна: Ну, не ссорьтесь, не ссорьтесь. Ничего, Ниночка, скоро не будешь одна.
Коля: Это как?
Мария Ивановна: Да на завод снова пополнение обещают. Вот, просили двух девочек на постой взять.
Нина: Вот еще! Не надо нам никаких девочек.
Мария Ивановна: Это почему еще?
Нина: А где они будут спать? У нас и места – то мало.
Мария Ивановна: Всем места хватит. И потом, они же не навсегда. Коль, ты как на это смотришь?
Коля: Мне что? Пусть живут, а я, может, скоро…
Мария Ивановна: Я тебе дам скоро. Я тебе дам…
Нина: Мама, а Колька правда-правда опять в военкомат ходил.
Мария Ивановна: (села на табурет) Не Колька, а Коля. Коль, хоть ты-то меня пожалей. Я от Мишеньки еще не отошла. За отца душа болит, а тут ты… Да и не возьмут тебя, слава Богу. Рано еще.
Коля: Мама, да пойми же ты: когда будет не рано, война кончится.
Мария Ивановна: Вот и хорошо, что кончится. Отец вернется, и будем снова все…почти все…вместе.
Мать накрыла чистым полотенцем еду на столе. Села. Голос Луши.
Луша: Марь Иванна, ты дома?
Мария Ивановна: Дома, дома. (Детям) Так, лишнего тут не говорите. Нина, язычок на замок и молчок! Заходи, Луша.
Входит Лукерья.
Луша: Повечерешнили уже? Марь Иванна, я сводку послушать зашла. Можно?
Мария Ивановна: Отчего же нельзя? Проходи, Луша, проходи.
Луша: У меня приемник что-то барахлит. Посмотрел бы, Коля, а?
Коля: Посмотрю, тетя Луша. Конечно, посмотрю. Давайте. (усаживается на край стола и «возится» с приемником)
Луша: Вот спасибо, что бы я без тебя делала? Хоть один мужик остался.
Нина: Мужик?!
Луша: Мужик! А-то как же не мужик?!
Нина: Ой-о-ей! Мужик! А ты же сама, тетка Луша, говорила, что мы без мужика остались.
Луша: Так я ведь… я ведь вообще…(переключаясь) Марь Иванна, че на заводе новенького?
Мария Ивановна: А что там за день будет новенького? Ничего. Ты же вчера на смене была.
Луша: Так, то вчера, а то сегодня. Тут за день столько всего случается. День-то на день не приходится!
Мария Ивановна: Как всегда, норму выполнили. С трудом, правда. Устали бабоньки, глаза за станком слипаются. Им бы отдохнуть, выспаться.
Луша: Да, рук не хватает. Отпуска у всех поотменяли. Почти 600 мужиков с завода на фронт ушли.
Мария Ивановна: Да какие уж тут отпуска? Не до них сейчас.
Нина: Ничего, тетя Луша, не переживайте. Скоро вам будут руки. Целых четыре. Да, мам?
Луша: Какие руки?
Нина: Как какие? (Показывает свои руки) Вот такие, человеческие! Да, мам?
Мария Ивановна: Нина, иди займись чем-нибудь.
Луша: Откуда ж они возьмутся, руки-то? Мужиков забрали…Уж не ты ли, Ниночка, в помощницы собралась? Так маленькая еще. Да и школа скоро снова заработает, учиться пойдешь. Вот учителя другого найдут…
Мария Ивановна: Да, жалко Петра Семеныча…
Нина: Тетка Луша, а ты правда ничего не знаешь?
Луша: Не знаю. А что я должна знать?
Нина: Так приедут тут скоро… помощнички.
Мария Ивановна: Нина, ты не говори, чего не знаешь. И не встревай во взрослые разговоры.
Нина: Ты же сама сказала. Да, ведь, Коля, она же сама сказала?!
Коля: Нин, тебе же сказали, займись чем-нибудь. Взрослые разговаривают, а ты встреваешь.
Нина: Ой-ё-ей! Ага! Подумаешь! Ну и буду молчать. Вот замолчу, и больше слова из меня не вытяните.
Мария Ивановна: Сложновато перестроиться, Луша. То — сельхозтехника, а то — зенитки.
Нина: Зенитки? Ух, ты, как интересно. А зенитки — это что?
Коля: Интересно ей. Ты же молчать обещала? Эх, ты, молчунья наша! Понимаешь, раньше, ну, до войны, на заводе, где мама с отцом работают, выпускали запчасти к тракторам. Трактор-то хоть знаешь, что такое?
Нина: Коля, ты что из меня дурочку делаешь? Трактор я не знаю. Ишь, чего удумал!
Коля: Вот. А теперь рабочие выпускают зенитные снаряды, корпуса разные для Катюш.
Нина: Про Катюшу я слышала. Это машина такая, боевая. Коль, а ты знаешь, почему ее Катюшей назвали?
Коля: Кто же этого не знает.
Нина: Это же из-за песни про Катюшу, да, Коль?
Коля: Говорят, что так. Только еще и другие истории рассказывают.
Мать включает радиоприемник.
Мария Ивановна: Всё. Давайте-ка помолчим.
(Звучит запись оперативной сводки Ю.Левитана за 23 августа 1943 года. http://muzofon.com/search/Левитан%201943/2/
«Говорит Москва. Приказ Верховного главнокомандующего. Генерал-полковнику Коневу, генералу армии Ватутину, генералу армии Малиновскому. Сегодня, 23 августа, войска Степного фронта при активном содействии флангов войск Воронежского и Юго-Западного фронтов в результате ожесточенных боев сломили сопротивление противника и штурмом взяли город Харьков.
Нина: Ура! Наши победили, наши победили! (Заплясала и начала петь) Ах, вы сени, мои сени…
Коля: Да замолчи ты.
Мария Ивановна: Тише. Слушайте, слушайте.
«…Таким образом, вторая столица Украины, наш родной Харьков освобожден от гнета немецко-фашистских мерзавцев. В наступающих боях за владение городом Харьковом наши войска показали высокую боевую выручку, отвагу и умение маневрировать…»
После этих слов Мать убавляет звук радиоприемника.
Мария Ивановна: Вот и хорошо. Даст Бог, скоро и разобьют эту нечисть.
Коля: Мам, а чего до конца не дослушали?
Мария Ивановна: Услышали хорошую новость, и ладно. Вдруг там дальше что не так скажут. Боюсь я, сынок, плохих новостей.
Луша: И то правда. Вот и Харьков освободили, скоро глядишь, и домой наши мужики вернутся.
Нина: Вернутся! Вернутся! И папка наш вернется!
(запела)
Ах, вы сени, мои сени,
Сени новые мои,
Сени новые, кленовые,
Решетчатые.
Выходила молода…
Тетя Луша, подожди, так у тебя же нет мужика. Кто это к тебе тогда вернется? Какие же «наши»?
Луша: А мне сейчас, Ниночка, все мужики родными кажутся. За всех душа болит. Они ведь за нас жизни свои не жалеют. Вон, пошли с этим супостатом воевать. А мы ничего, мы как-нибудь… Главное, чтобы они там…Сохрани их, Господи. Ну, вот и спасибо. Вот и пойду теперь спокойно. Марь Иванна, так что там с помощниками-то?
Мать: Не знаю, Луша, пока ничего. Так, разговоры.
Луша уходит.
Нина: Мам, ты радио выключила, а вдруг бы про нашего папку что сказали.
Мария Ивановна: Да чего ж, Ниночка, они про нашего папку будут говорить? На войне сейчас много папок, про всех не расскажешь.
Слышен какой-то шум в сенках.
Луша, что ли, вернулась? Может, что забыла?
Стук в дверь. Покашливание.
Коля: Да вроде не тетя Луша, она не стучится никогда.
Нина: Ага, кричит только: (передразнивая) «Вы дома или нет?» А где нам быть-то еще?
Стук повторяется. Покашливание.
Мария Ивановна: Да входите уже. Кто там? Входите, не бойтесь. Здесь не кусаются.
Открывается дверь. В комнату одна за другой входят три девушки.
Почти вместе: Здравствуйте.
Нина: Здрасьте! Ой-е-ей! Это вы что ли – помощники? Сказали же, вас двое будет. А третья откуда взялась?
Мария Ивановна: Нина, кто же так гостей встречает?
Нина: Так гости — только в гости приходят, а вы же жить к нам пришли, да?
Мария Ивановна: Нина! Девочки, да не слушайте вы её. Чего в дверях-то? Проходите.
Катюша: Нас с завода к вам направили. Я – Катя. А это Танечка.
Наденька: А я – Надя.
Мария Ивановна: А я – Мария Ивановна, можно просто тетя Маша. Это Коля, мой сын. А это….
Нина: Нина я, дочка. А вы, значит, жить у нас собрались?
Катюша: Нам сказали, вы не против.
Нина: И кто это вам сказал?
Мария Ивановна: Конечно, не против.
Нина: Ага! (кривляясь) Уж мы вас так ждали, так ждали! Ага. Только мама сказала, вы не сегодня приедете.
Наденька: Да мы и сами еще не собирались, но вдруг сказали срочно ехать. Рабочих рук не хватает.
Нина: А вы, значит, и есть эти самые — пресамые рабочие руки? А чего вас трое — то? А мама говорила, что вас двое будет.
Катюша: Мы тоже так думали, а вот на проходной завода с Таней познакомились. Решили вместе к вам проситься.
Танечка: Но если вы против, я еще где-нибудь жилье поищу.
Коля: Чего искать? Оставайтесь. Найдем место.
Нина: Ой-е-ей, Коль, ты что, влюбился? Вот прям только увидел и сразу влюбился, да?
Коля: Ну, вот еще. Думай, чего говоришь.
Мария Ивановна: Так, давайте руки мыть и за стол. Вот, как знала, не убирала.
Наденька: Спасибо, мы сытые.
Мария Ивановна: Ишь ты, сытые они! Вы же с дороги, так какие же вы сытые? Руки мыть и за стол!
Девушки присаживаются к столу.
Наденька: Да, неудобно как-то.
Мария Ивановна: Чего уж тут неудобного? Будем жить теперь вместе, вот всё у нас и будет вместе. Да, Нин?
Нина: А как же? Вместе работать, вместе обедать. И вместе маму слушаться.
Все рассмеялись.
Мария Ивановна: Ешьте, не стесняйтесь. Картошку берите, огурцы опять же. Огурцы нынче уродились. (Наливает им в кружки молоко) Вот, и молочка понемногу всем достанется. Коля из деревни приносит. Он на заработки ходит в Захламино, недалеко от города.
Катюша: А там что? Производство что ли какое?
Мария Ивановна: Да какое там в деревне производство? Людям помогает. Раньше помогал огород копать, кому дров поколоть, кому сено стаскать. А люди рассчитываются, кто чем может. И здесь, на заводе помогает. Труженик.
Нина: Ага, он у нас мужик. А ты чего молчишь, мужик? Мама, а чего это Коля у нас молчит, а? Коля, нет, ты точно влюбился!
Коля: Не говори ерунду.
Нина: (Обращается к Танечке) Я тебя как звать не запомнила, ты меня научишь такие косички плести?
Танечка: Таня я. Только меня все Танечкой почему-то зовут. Научу, конечно.
Мария Ивановна: Маленькая ты, вот потому и Танечка. А вы на завод-то сами напросились или послали вас?
Катюша: Сами. Говорят, с завода легче на войну попасть.
Нина: Куда-куда? На войну? На войну девочек не берут. Да, Коль?
Мария Ивановна: И вы туда же? Вам-то какая война?
Наденька: Вы не смотрите, что мы такие! Мы можем медсестрами.
Катюша: А я стрелять хорошо умею. У меня отец охотником был, рано меня стрелять научить.
Коля: Почему был?
Катюша: Убили его. Похоронку в первый же год получили.
Танечка: Похоронкам тоже не всегда верить надо. Правда, Мария Ивановна? Вот, может, прислали похоронку, а потом оказалось, что живой. Ну, в госпитале, например, был.
Нина: А мы тоже похоронку на Мишу получили. Только мама запрещает об этом говорить. Да, мама?
Коля: Миша – это брат наш. (Нине.) А ты опять за своё?
Мария Ивановна: Да, ладно. Чего уж…
Танечка: Мария Ивановна, а вы не верьте! Вдруг и Миша ваш живой! Воюет где-нибудь.
Мария Ивановна: А я и не верю. Я его всегда ждать буду. Вот пока сама буду жить, так и его ждать буду.
Катюша: Вот и правильно. А вы, тетя Маша, не переживайте, мы у вас долго не задержимся. Мы завтра же в военкомат пойдем. Попросимся на фронт. Сразу, конечно, не возьмут, работать будем. Хорошо работать. Может, заметят нас, а там, глядишь, и на фронт. Правда, девочки?
Танечка: Конечно!
Мария Ивановна: Тебе-то куда? Тебе лет-то сколько?
Танечка: Восемнадцать.
Наденька: Ты же сказала, семнадцать.
Танечка: (опустила голову.) Я метрики подделала. Незаметно.
Нина: Ой-е-й! А нас в школе ругают, если мы оценки подделываем. Я раз тройку на пятерку исправила, так мне так попало! Ой-е-ей! Нет, вас на войну не возьмут.
Наденька: Почему?
Нина: Так я же говорю, Коля сказал. На войну только мужиков берут.
Катюша: Ничего, и нас возьмут. Я вот, знаете, какая настырная – что задумаю, обязательно своего добьюсь. Вот увидите.
Наденька: И я добьюсь. У меня и отец, и два брата на фронте. И я пойду.
Нина: А вдруг убьют?
Катюша: Не убьют.
Мария Ивановна: На войну они собрались…А родителям-то каково?
Катюша: Маме и не скажу, что на фронт пойду. Она же думает, я здесь буду, на заводе.
Танечка: А у меня вообще никого нет. Родители погибли давно. До войны еще. Меня бабушка воспитывала, а в прошлом году и она умерла. Так что плакать обо мне некому.
Мария Ивановна: Вы уж, девочки, лучше живите. (Начинает моргать свет.) О, заморгал. Отключат сейчас. Свечка, правда, есть. Ну, давайте укладываться. Поздно уже, завтра рано вставать. Выспитесь, сил наберетесь, а то на заводе так уработаетесь, что еле до койки доберетесь.
Катюша: Не, мы сильные.
Нина: А Коля сказал, что только мужики сильные. А девочки должны только по хозяйству. А еще цветочки и домики рисовать. Да, Коль?
Девушки засмеялись.
Мария Ивановна: (обнимая Нину) Иди уже спать, профессор ты наш.
Нина: Мам, а Коля меня с собой в Захламину возьмет?
Мария Ивановна: А это уж ты у Коли спрашивай.
Коля: Спи давай, там видно будет.
Нина: Танечка, ты только про косички не забудь.
Танечка: Не забуду.
Лампа начинает мигать. Затемнение…
Зима. Утро. В комнате только Нина. Входит Коля с охапкой дров. Кладет их в уголок. Начинает собираться в Захламино. Надевает тужурку, шапку. Берет заплечный мешок, кладет туда хлеб и две картошины.
Нина: Коль, а ты куда собираешься?
Коля: В Захламино. Обещал деду Василию дров поколоть. Дед-то старый уже, трудно ему. Да и дед сала немного обещал дать.
Нина: Коль, возьми меня с собой в Захламину. Ну, возьми, а, ты же обещал.
Коля: Нин, ты знаешь, сколько до него добираться? Ты же не дойдешь.
Нина: Ой-е-ёй, не дойду. Еще как дойду, вот увидишь. Я тебе и дрова складывать помогу. Не смотри, что я младше тебя. Я, знаешь, какая сильная! Целую поленницу сложу!
Коля: Мне только сколоть, дед Василий сам складывать будет.
Нина: Ну, возьми, Коль.
Коля: Не хнычь! Да и на улице холодно. Замерзнешь.
Нина: Коленька, я тепло-тепло оденусь. Ну, возьми, Коленька. Ну, пожалуйста.
Коля: Хорошо. Возьму, но с одним условием. Чтобы дорогой не ныть, будешь до самого Захламино песни свои петь. Согласна?
Нина: Согласна! Еще как согласна! Я знаешь, как красиво петь могу. Я свою любимую буду.
(запела)
Ах, вы сени, мои сени,
Сени новые мои,
Сени новые, кленовые,
Решетчатые.
Выходила молода…
Входит Луша.
Луша: Ну, как вы? Мать просила проверить.
Нина: (закружилась по избе) Мы — прекрасно! Мы в Захламину пойдем на заработки!
Луша: Ишь ты, работница какая выискалась. Ну, а к девчонкам-то привыкли?
Нина: Привыкли. И Коля привык. Он особенно к Танечке привык. Знаешь, тетка Луша, мне кажется…
Коля: Нина!
Нина: Молчу, молчу, Коленька. (Почти шепотом.) Тетка Луша, мне кажется, он влюбился в Танечку.
Коля: Ты еще поговоришь и дома останешься.
Луша: Теплее одевайтесь. Мороз на улице. Ну, идите с Богом.
Луша уходит. Нина быстро начинает одеваться. Валенки, шапка, шубка.
Нина: Готово, товарищ командир!
Коля: Ну, пошли, раз готова. Маме только записку напишем, чтобы не переживала. А то они придут с ночной, а нас нет.
Нина: Ага. И девочки еще переживать будут. Я уже к ним как-то и правда привыкла. Коля, а они такие хорошие, правда. Особенно твоя Танечка.
Коля: (пишет записку) И чего это она моя? Ничего она не моя.
Нина: Ой-о-ей! Не твоя! Я же вижу, что она тебе нравится. А гулять с ней вечером кто ходил, а?
Коля: Дед Пихто. Еще будешь так говорить, не возьму.
Нина: Не буду, не буду. Коля, а ты с Танечкой уже целовался или еще нет?
Коля: Нина!
Нина: Всё, всё, всё! Не буду, не буду! Только Танечка мне тоже говорила, что ты ей нравишься. А что, Коля, вот кончится война, и вы с Танечкой поженитесь. У вас ребятёнки народятся, я с ними нянчиться буду. Коля, а ты сколько ребятенков хочешь?
Коля: Я что тебе сказал?.. Нянька… Пошли.
Нина: Пошли! Пошли! (Поет.) Мы в Захламину пошли! Мы в Захламину пошли! Коля, а когда петь начинать?
Коля: Вот, как на окраину выйдем, так и начнешь.
Нина: Ну, смотри. А то я прямо сейчас могу.
Коля: Я что сказал?
В комнате небольшое затемнение. Нина и Коля спускаются со сцены и идут перед зрителями первого ряда. Коля идет впереди. Нина за ним вприпрыжку. Она поёт.
НИНА:
Ах, вы сени, мои сени,
Сени новые мои,
Сени новые, кленовые,
Решетчатые.
Выходила молода
За новые ворота,
За новые кленовые,
За решетчатые.
Ах, вы сени, мои сени,
Сени новые мои,
Сени новые, кленовые,
Решетчатые.
Выходила молода
За новые ворота,
За новые кленовые,
За решетчатые.
Коля: А ты что одно и то же поешь?
Нина: А я дальше слов не знаю. Можно, я опять сначала?
Коля: Пой сначала.
Нина поёт с начала, они уходят. Комната освещается.
Входят Мать, Танечка и Наденька. Раздеваются.
Мария Ивановна: А что это нас никто не встречает? Нина, спишь что ли? Вроде уже белый день. (Заглядывает за занавеску.) Никого. (Замечает на столе листок, читает.) Коля ее с собой в Захламино взял. Далековато. Как дойдет-то? Не замерзла бы. Не посмотрела, санки дома или нет.
Танечка: Теть Маша, так Коля же присмотрит, он же у нас совсем взрослый.
Мария Ивановна: У нас? Я вижу, нравится он тебе? Не красней, что тут такого? Дело молодое. Вот война кончится, поженитесь.
Танечка: Да что вы, теть Маша…
Мария Ивановна: А Катюша куда побежала?
Наденька: Она, тетя Маша, в военкомат. Вроде вызвали ее.
Мария Ивановна: (села на табурет) Да ты что?
Танечка: Тетечка Машечка, да не волнуйтесь вы так. Может еще не возьмут.
Мария Ивановна: Ох, девочки, девочки. Да будь эта война трижды проклята. Сколько судеб переломала. Привыкла я к вам. Вы ж нам как родные стали.
Наденька: (Подошла и обняла Марию Ивановну) И вы нам, тетя Маша.
Танечка: А мне иногда так хочется вас мамой назвать. Вы мне мою маму напоминаете, добрая такая же, и руки у вас…нежные, мамины…
Мария Ивановна: Так называй, кто ж не велит? А руки…грубые они стали, обветренные все. А мамой… называй, конечно же. И меня приятно.
Танечка: Можно?
Мария Ивановна: Можно, можно. Есть-то будем?
Наденька: Вы извините, я так устала, что и есть не хочу.
Мария Ивановна: И не говори, две смены на ногах. Но, что, девоньки мои милые, поделаешь. Надо. (Увидела, как Надя разворачивает листок.) Что это, Надюша?
Наденька: Листовка очередная вышла. На заводе сегодня раздавали. (Читает) Сегодня, в трудные годы войны, Омск стал пристанищем для эвакуированных из Центральной части страны заводов, госпиталей, учебных заведений и тысяч людей. Коренные жители Омска и прибывшие в эвакуацию всеми силами куют победу в тылу.
Наш завод, выполняя особое распоряжение, перестроился на выпуск боеприпасов и снарядов для полевой артиллерии.
Еще недавно, Сибзавод, производивший сельхозтехнику, уже в ноябре 1941 года освоил выпуск 37-миллиметровых зенитных снарядов. В декабре стал выпускать корпус и зарядные камеры для реактивных снарядов знаменитых «Катюш».
Так, в течение прошедших суток, Сибзавод имени Борцов Революции изготовил почти 5 000 зенитных снарядов.За прошедший месяц изготовлено 130 тыс. мин и снарядов.
Танечка: В цеху сегодня читали, так тишина такая стояла…А мне последние строчки нравятся: враг будет разбит, победа будет за нами!
Мария Ивановна: Тяжело вот только победа эта нам дается. И нам, и мужикам нашим. И вас, молодых, жалко. Посмотрю, девчонки падают от усталости, поспят немного тут же, в цеху, и опять к станку. Вы бы ложились.
Наденька: Да мне еще надо рукавицы довязать. Чуть-чуть осталось. (Достает вязание, начинает довязывать рукавицы.) Посылку хотели на фронт сегодня отправить.
Танечка: А я две пары носков связала, и Катюша тоже. И еще она кисет вышила.
Наденька: Ага. Красиво получилось, с надписью «Неизвестному солдату с любовью».
Мария Ивановна: Вот и хорошо. Получит какой-нибудь солдатик вашу посылочку и словно дома побывает.
Наденька: У нас в смене девчонки тоже много навязали. Так мы общую посылку и отправим.
Мария Ивановна: Вот и правильно. Нам сейчас так и надо: только всем вместе, всем миром. Глядишь, и разобьем этого супостата. Переживаю я, Коли что-то долго нет. Как там Нина? Да и Катюша что-то задерживается.
Танечка: Придут, не переживайте.
Входит Луша.
Луша: Марь Иванна, радость-то в ваш дом! Почтальонка приходила, письмо принесла от защитника твоего.
Мария Ивановна: От мужа?
Луша: А от кого же еще? От него, от него. Так вас дома не было. Она сказала, потом еще раз зайдет.
Мария Ивановна: Луша, так как же это? Так что же это? Так надо было… что ж она тебе не отдала?
Луша: Я просила. Ни в какую не хотела отдавать. Говорит: «Не положено».
Мария Ивановна: Да как же это, а, Луша? Вот беда-то…
Луша: Но я все равно выпросила. Вот, возьми.
Мария Ивановна: Вот какая, а. Вот что, Лушенька, со мной творишь, а? Ладно. Спасибо, тебе, Луша. Вот спасибо.
Танечка: Читайте, Мария Ивановна, читайте скорей. Как он там?
Мария Ивановна: Руки что-то дрожат. Сейчас соберусь. Луша, а может ты прочитаешь, а? Боюсь я что-то.
Луша: Читай, читай, тебе адресовано.
Мария Ивановна: Очки надо, буквы расплываются.
Луша: Сейчас! Где они? На комоде? (Идет к комоду, ищет.) Нет их здесь. Девочки, вы очки не видели?
Танечка: Тётя Маша, так вы вроде не носите очки. Я ни разу не видела, чтобы вы в очках читали.
Мария Ивановна: И правда. Что это я? Так ждала, так ждала это письмо, а сейчас и раскрывать его боязно. (Мать трясущимися руками разворачивает письмо.)
«Здравствуйте, дорогие мои жена Машенька, сын Коля и дочка Ниночка.
Письмо ваше получил, за что премного благодарен. Вот уже скоро три года, как я не видел вас. Я очень соскучился, часто вас вспоминаю. Сын, ты уже большой. За старшего остался. Помогай матери, за Ниной приглядывай. Да бабушку не забывайте. Я скоро вернусь. Вот прогоним всех фашистов, и вернусь. Большой солдатский привет вашим новым девочкам. Да скажите им, пусть на фронт не торопятся. Война – это не игрушки. Здесь страшно даже мужикам. Есть ли новости от Миши? Я про него спрашивал, пока нет вестей. Никто его не видел. А ты верь, Маша, верь и жди. Мы вернемся. Мы обязательно вернемся.
Крепко целую вас, ваш муж и отец.
Январь, 44 год».
Наденька: Теть Маша, вы что плачете? Живой ведь.
Мария Ивановна: Мало как-то написал. Я и не начиталась.
Танечка: Так вы еще раз прочитайте, а в другой раз больше напишет.
Наденька: Может, нельзя было больше. А вдруг они в атаку собрались? Война ведь.
Мария Ивановна: А я и этому рада. (Прижала письмо к груди.) Живой.
Танечка: (замечает, что Луша плачет.) Ой, тетя Луша, что с вами?
Луша: Ничего, деточка, это я так, это пройдет. Это я от счастья.
Мария Ивановна: Да где оно, твое счастье? Да… вот оно как выходит, Лукерья. Мало нам женского счастья досталось. Война – злодейка. Ну, ничего, вот кончится война, придут наши мужики, мы платья наденем.
Луша: И то правда. А то сами уже в мужиков превратились. А я уж и не помню, когда последний раз в платье ходила.
Мария Ивановна: Не говори. Роба уже к телу приелась. А стирать начнешь, так руки в мозолях.
Наденька: Тётя Маша, тётя Луша, так мне хочется вас в платьях увидеть. Наверное, вообще красавицы писаные будете!
Луша: Да, уж, красавицы!
Мария Ивановна: А что, Луша, а давай в честь такого события и правда платья наденем! Не каждый же день письмо с фронта приходит да еще с хорошими новостями.
Луша: А давай! Для меня найдется что-нибудь, чтоб домой не бежать?
Мария Ивановна: А как же? Конечно, найдется!
Луша: Готовьте, девочки, патефон! Пусть не думает враг проклятый, что на колени нас поставит!
Мария Ивановна: И к чаю надо что-то придумать. Надя, там варенье из шиповника было, неси на стол. Правда, варенье – это громко сказано. Так, шиповник перетертый. Но сладенький. А мы тут пока…(открывает сундук/комод, подбирает платья, уходят за занавеску переодеваться.)
Девочки достают патефон, накрывают немудреный стол. Играет пластинка, женщины танцуют. К ним присоединяются Надя с Таней. Внезапно Мария Ивановна садится на табуретку, обхватывает голову руками и плачет.
Луша: Ох, Мария, да если бы наши бабьи слезы помогли, в каждой деревне бы уже океаны были. Да только выплакали мы уже эти слезы.
Танечка: Тётечка Машенька, успокойтесь. Вот увидите, всё-всё хорошо будет.
Мария Ивановна: Да не будет, девонька моя, уже хорошо. Ни один год мы еще войну эту оплакивать будем. И закончится она, а мы все оплакивать ее будем. И мужиков наших убитых оплакивать будем, и детство ваше загубленное, голодное…
(Понемногу успокаиваясь.) Простите вы меня, за слезы мои. Не сдержалась я. Терплю, креплюсь из последних сил, чтобы перед ребятишками не разреветься, а тут…Я ведь, когда похоронку на Мишу получила, ни слезы не проронила. А стемнело как, ушла в огород и выла белугой, чтоб только Коля с Ниной не слышали. Миша…уходил когда, мороз был. Паек дали с завода. Хлеб, видно из зимнего склада, мороженый. Так он, Миша-то, не о себе, о нас подумал.
— Хлеб, говорит, мама себе оставьте.
-Да, как же, говорю, Мишенька. И не думай, мы тут не голодаем.
Так он настырный же у меня. Половину, говорит, но оставлю. А хлеб-то не режется ножом, замерзший. Он топор у печки взял, лучинки он им строгал на растопку, и стал буханку эту топором-то резать. Так Нинка, сколько еще умишка-то…Сейчас, говорит, Миша себе большую половинку возьмет, а нам маленькая достанется…
Ой, что же это мы, радио-то включить забыли! Танечка, Наденька, включайте! Включайте. Что-то у меня ноги словно подкосились.
Танечка включает радио.
Танечка: Что это оно молчит?
Мария Ивановна: Ничего, подождем.
Все сидят молча. Вдруг открывается дверь. Входит Коля и держит на руках Нину. Видно, что он устал.
Мария Ивановна: Коля, сынок, что случилось?
Коля: Ничего, мама, не волнуйся. Спит она.
Наденька и Танечка (Вместе): Спит?
Коля: Ага. Устала.
Мария Ивановна: Клади ее, Коля, на диван.
Луша: Раздеть надо.
Мать стала ее раздевать, Нина от этого проснулась. Огляделась и начала реветь. Сначала тихо, потом все громче и громче.
Мария Ивановна: Доченька, что случилось?
Нина: Ничего-о-о. Я, как и договаривались…
Мария Ивановна: С кем договаривались?
Нина: С Ко-о-олей.
Танечка: Да не реви ты. О чем вы договаривались?
Нина: Что я петь буду.
Мария Ивановна: Что петь?
Нина: Се-е-ени.
Мария Ивановна: Какие сени?
Нина: Новые… кленовые…
Мария Ивановна: Ничего не понимаю. Коля, хоть ты расскажи.
Коля: А чего тут рассказывать? Нина попросилась со мной в Захламино.
Мария Ивановна: Ну…
Луша: А я еще им сказала, что мороз на улице, чтобы оделись потеплее.
Коля: А на улице-то мороз. Вот я и подумал, раз уж собралась, пусть всю дорогу бежит и песни поет. Ну, чтобы не так замерзнуть. Я и санки специально брать не стал. Пусть, думаю, лучше бежит, ноги не замерзнут.
Мария Ивановна: Ну, а она?
Нина: Я и пе-ела. Про се-е-ени.
Коля: Когда туда шли, пела. А обратно устала, видно. Давай, говорит, Коля, немножко посидим и дальше пойдем.
Луша: Где посидим-то? На дороге?
Коля: Вот и я ей то же.
Мария Ивановна: А она?
Коля: А она реветь. Пришлось взять на руки. Не заметил, как она и уснула. А тяжелая-то какая. Руки, кажется, отвалятся.
Нина: И ничего я не тяжелая-я-я.
Все начинают смеяться.
Наденька: А как пела-то?
Нина: Как, как. Вот так: (начинает петь сквозь слезы)
Ах, вы сени, мои сени,
Сени новые мои,
Сени новые, кленовые,
Решетчатые.
Выходила молода
За новые ворота,
За новые кленовые,
За решетчатые.
Коля: (смотрит на женщин) А вы…вы чего это нарядные такие?
Мария Ивановна: Коля, так у нас радость-то какая! Отец письмо прислал!
Коля: Ну?! Как он? Живой, здоровый?
Мария Ивановна: Живой, Коленька, живой. На, почитай.
(Коля, даже не скинув одежды, читает письмо).
Нина: (все так же продолжая плакать) Ишь, хитренький какой, ты вслух читай, чтобы я тоже слышала.
Мария Ивановна: И правда, Коля, ты вслух читай. И я еще раз послушаю.
Коля: (читает) «Здравствуйте, дорогие мои жена Машенька, сын Коля и дочка Ниночка.
Письмо ваше получил, за что премного благодарен. Вот уже скоро три года, как я не видел вас. Я очень соскучился, часто вас вспоминаю. Сын, ты уже большой. За старшего остался. Помогай матери, за Ниной приглядывай. Да бабушку не забывайте. Я скоро вернусь. Вот прогоним всех фашистов, и вернусь. Большой солдатский привет вашим новым девочкам. Да скажите им, пусть на фронт не торопятся. Война – это не игрушки. Здесь страшно даже мужикам. Есть ли новости от Миши? Я про него спрашивал, пока нет вестей. Никто его не видел. А ты верь, Маша, верь и жди. Мы вернемся. Мы обязательно вернемся.
Крепко целую вас, ваш муж и отец.
Январь, 44 год».
Нина опять начинает реветь.
Танечка: А ты долго будешь тут болото разводить? Смотри, что я тебе покажу.
Нина: Что?
Танечка: А вот, смотри. (достает и показывает Нине алый флажок)
Мария Ивановна: Дали?
Танечка: (смущенно) Ага! Впервые. Мне его еще вчера дали, но я так устала, что и показать забыла.
Мария Ивановна: Молодец! Какая же ты молодец! Вот и ты стала лучшей. Давайте-ка к столу, чаю горячего попьем. (Коле и Нине.) А вам с дороги так обязательно горячего чайку надо.
Нина: (перестала плакать) А что это? Простой флажок?
Мария Ивановна: Это, доченька, не простой флажок. Такие флажки только самым лучшим дают. Вот и Танечка у нас заслужила.
Нина: А как они узнали, что ты лучшая?
Коля: Там же соревнование идет.
Нина: Как это – соревнование? Везде война, а у них – соревнование?
Танечка: Это такое особое соревнование, Нина. Я бы тебе объяснила, только ты не поймешь.
Нина: И чего это я не пойму? Все я пойму.
Коля: Вот слушай, на заводе, на каждом станке картонные часы установлены. Стрелки их постоянно ᴨȇреводятся: часовая показывает время, а минутная — количество деталей. Вот так и узнают, кто сколько сделал.
Нина: Значит, наша Танечка больше всех сделала?
Танечка: Получается, что больше.
Нина: Ух, ты, молодец. Да, Коля? Молодец же наша Танечка?
Коля: Конечно. Молодец.
Луша: Да уж, маленькая да удаленькая! Тань, а цветы не дали?
Танечка: Цветы не дали.
Нина: А цветы за что? Цветы же за день рожденья дают.
Луша: Не только. У нас победителям и флажки дают, и цветы, и еще и питание дополнительное.
Наденька: Наша Танюша от питания отказалась.
Нина: Отказалась?
Танечка: Нам и так хватает, правда, ма…правда, мама?
Мария Ивановна: Правда, правда, доченька. Другим, может, больше пригодится.
Нина: Поди, вкусненькое что-нибудь дают?
Наденька: Поди, дают. Одной девочке сахар кусковой давали.
Нина: Ух ты, сахар…кусочками…
Коля: Ладно, ты тут слюни-то не пускай.
Наденька: Она Петровым всё отдала.
Луша: И правильно. У нее вон пятеро по лавкам. И похоронку на мужа получила. Как только бедная бабенка справляется? И на заводе надо, и дома за ребятней догляд требуется.
Мария Ивановна: Ох, рано наши ребятишки повзрослели.
Нина: Мама, а ты теперь всегда Танечку будешь доченькой называть?
Мария Ивановна: Да все вы мои доченьки. А ты у меня самая главная доченька!
Тихо начинает говорить радио. Мать подошла и добавила звук.
Мария Ивановна: Тише.
Ю. Левитан — сообщение о полном снятии блокады 27.01.1944
Говорит Москва.
Последний час. Успешное наступление наших войск в районе южнее Ладожского озера и прорыв блокады Ленинграда.
На днях наши воска, расположенные южнее Ладожского озера, перешли в наступление против немецко-фашистских войск, блокировавших город Ленинград. Наши войска имели задачей разрушить оборону противника и этим прорвать блокаду города Ленинград. Следует при этом иметь в виду то обстоятельство, что за многие месяцы блокады Ленинграда немцы превратили свои позиции на подступах к городу в мощный укрепленный район с разветвленной системой долговременных бетонированных и других сооружений с большим количеством противотанковых и противопехотных препятствий. Наступление наших войск проходило с двух сторон: с западного берега реки Нева, юго-западнее Шлиссельбурга и с востока из района южнее Ладожского озера.
Прорвав долговременную укрепленную полосу противника глубиной до 14 км и форсировав реку Нева, наши войска в течение семи дней напряженных боев, преодолевая исключительно упорное сопротивление противника, заняли город Шлиссельбург.
Крупные укрепленные пункты – Марьино, Московское, Дубровка, Липка, рабочие поселки номер 1, 2,3,4,5,6,7,8, станцию Синявино и станцию Подгорное. Таким образом, после 7-дневных боев войска Волховского и Ленинградского фронтов18 января соединились и тем самым прорвали блокаду Ленинграда.
Нина: Мама, уже победа? Значит, папка скоро придет?
Мария Ивановна: Победа, доченька, только еще не окончательная. А папка…папка наш придет, обязательно.
Наденька: Конечно, придет! Видишь, письмо прислал, живой, здоровый. Придет, обязательно придет.
Луша: Придут мужики домой. Обязательно приду. И папка ваш придет. (Встает и направляется к двери.)Господи, наряд-то забыла снять! Сейчас я, быстренько. А не хочется-то как! Так бы ходила в платье и ходила. Да еще в красивом таком.
Мария Ивановна: Нравится?
Луша: Очень. Вот кончится война, такое же себе куплю, в цветах чтоб всё было.
Мария Ивановна: Так и не снимай, нравится, так забирай. В нём и иди домой. Руками-то не маши, сказала, значит, забирай. А вообще, Луша, ты бы посидела еще. Дома всё одна да одна.
Катенька: (Вбегает радостная.) Тётя Маша, тётя Луша, Танечка, Наденька, наконец-то! Я знала, знала!
Танечка и Наденька подбежали к Катеньке и стали обниматься.
Мария Ивановна: А чего это вы так радуетесь? (Кате.) А ты, ну-ка, сядь. Садись, садись. Рассказывай.
Катенька: Да что уже рассказывать? Повестки… нам всем повестки… Завтра на фронт.
Луша: Что?
Мария Ивановна: На фронт?
Коля: Как на фронт? Это что же получается? Девчонок берут, а я…
Нина: А ты, Коля, еще не дорос. Тебе еще год и еще полгода осталось.
Танечка: Тётя Маша, мамочка, мы от вас скрывали, мы уже ходили…
Катенька: Мы почти каждый день в военкомат ходили. Нам с Танечкой уже, а Кате вот сегодня… Мы вас не хотели расстраивать. Мы уже и вещи собрали. (Катенька выносит из-за занавески чемодан и ставит его у входа) Вот. Мы уже давно…готовы.
Следом за ней чемоданы выносит и Танечка.
Танечка: Вот, мой и Катин.
Мария Ивановна: Да заметила я ваши чемоданы… Спрашивать боялась. Услышать про повестки боялась. Ох, девочки, девочки…Куда же вы головушку-то свою суете? ? В это пекло? Да как же это… Да что же это только делается, а?
Наденька: Да поймите вы нас, не можем мы в стороне стоять, когда…когда беда такая. Горе-то общее.
Танечка: На заводе и без нас справятся, а там мы хоть какую-то пользу принесем.
Луша: Да не хватает нам рученек ваших золотых. Молодые вы, а старательные, горит всё в руках-то у вас.
Нина: Так это они специально старались, чтобы их на войну отправили. Танечка вон даже флажок получила.
Танечка: Ниночка, а мы и на войне стараться будем. Вот, куда пошлют, там и будем стараться. А на наше место новых девочек пришлют, я сегодня разговор такой слышала.
Луша: Был такой разговор. Я этих девочек к себе возьму.
Мария Ивановна: Вот и правильно, Луша. Всё не одной.
Луша: Возьму и ни на какую войну не отпущу.
Нина: Ой-е-ей, тётечка Лушечка, кто же тебя спрашивать будет?!
Катенька: Тетя Маша, вы только не переживайте. Все будет хорошо, вот увидите. А это…(Катя стала доставать из сумки продукты.) паек на заводе выдали. Вот: конфеты, печенье, сгущенка.
Нина: Ух, ты, самая настоящая сгущенка?
Катенька: Самая настоящая. Хочешь, я тебе свою отдам?
Мария Ивановна: Не выдумывай. Вам там нужнее будет. Убирайте сразу, чтоб не забыть завтра. Правда, Нина.
Нина: Конечно, правда. Убирайте, убирайте. Что я маленькая? Что я вашей сгущенки никогда не ела?
Катенька: А может…
Нина: Мама сказала убирайте, значит, убирайте. Кто в первый день говорил, что маму слушаться будет, а?
Все засмеялись. Катенька убирает в чемодан «паек».
Мария Ивановна: Постилаться вам, девочки, надо. Завтра рано вставать.
Луша: И я пойду. Завтра тоже с утра на завод. (девочкам.) Дайте я хоть обниму вас. Когда еще свидимся-то? Одному Богу известно. (Обнимается с девочками.)
Танечка: Свидимся, тётя Луша, обязательно свидимся.
Луша уходит.
Катенька: Последний раз сегодня поспим в теплой кроватке, и в путь!
Наденька: Вы ложитесь, а я пока рукавицы не довяжу, не лягу. Приготовлю посылочку, а вы потом отправите.
Нина: Отправим, отправим, не волнуйтесь. Все будет сделано, товарищ командир! Надя, я только все тебе сказать хотела, что ты неправильно вяжешь. У тебя почему-то на перчатках всего два пальца получается. И не рукавицы, и не перчатки. Не пойму я что-то.
Наденька: Это специально так, для фронтовых снайперов. Чтобы и руки меньше мерзли, и на курок было удобнее нажимать.
Нина: Ух, ты, умная какая! Как ты здорово придумала.
Наденька: Да это не я придумала. Это мне подсказали. (Девочки уходят в спальню.) Я и вязать-то раньше не умела, женщины в цеху научили. Ничего, вроде пролучается.
Мария Ивановна: Получается, и хорошо очень получается. Все, Ниночка, заканчивай свои разговоры. Устали все. Я тоже пойду прилягу. Коля, вы тут с Ниной поешьте сами да со стола приберите.
Коля: Ложись, мама, не переживай, не маленькие.
Мать и девочки уходят за занавеску. Остаются Коля и Нина. Коля наливает молока, режет хлеб. Коля и Нина сидят за столом.
Нина: Коля, а ты хочешь сгущенки?
Коля: Мало ли что я хочу.
Нина: Ничего, Коля, вот кончится война, мы с тобой целый ящик сгущенки себе купим! У меня всегда в шкафу будет банка целая стоять! Правда же, Коля?
Коля: Правда, правда. Допивай молоко своё, да спать пойдем.
Нина: Так ты иди, а я поем, на столе приберу и тоже спать пойду.
Коля: Ладно, пойду, завтра надо деду Василию с дровами закончить.
Нина: Иди, Коленька, иди. Тебе знаешь как силы завтра нужны!
Коля уходит спать. Нина пьет молоко. Потом на цыпочках подходит к «спальне», прислушивается. Снова подходит к столу. Немного посидела, опять пошла к «спальне». Потом тихонько подходит, открывает чемодан, достает банку сгущенки и ножом с большим трудом, чтобы было не слышно, аккуратно проделывает дырочку по краю банки. Жадно пьет сгущенку из банки. Выпив всю до капельки, она кладет пустую банку в чемодан.. Потом тихонько уходит спать. Лампа мигает и потухает.
…
Утро. Нина что-то рисует. Коля чистит картошку.
Нина: Коля, а ты по девочкам нашим скучаешь?
Коля: Скучаю.
Нина: И по Танечке?
Коля: И по Танечке. Эх, знать бы, где они сейчас.
Нина: Коля, так Танечка говорила, что письма тебе писать будет. А где они, письма-то? А, где?
Коля: Так времени еще мало прошло. Напишет еще. Обязательно напишет. Знаешь, Нина, я вот как сердцем чувствую, будет мне от нее какая-то весточка.
Вбегает Луша.
Луша: Коля, мать дома?
Коля: Нет, еще не пришла. Тётя Луша, а вы что какая-то не такая? Случилось что?
Луша: Случилось, Коля, случилось. Девочки-то наши…
Коля: Что, девочки?
Луша: На заводе сказали, девочки наши…убили их… всех троих убили… Поезд, в котором они ехали, под обстрел попал…И повоевать не успели девочки наши.
Коля: Как это, убили? Нет, не может этого быть. Тётя Луша, вы ничего не перепутали? Я к маме, на завод.
Нина: Коля, а я?
Коля: Нина, ты тут с тётей Лушей побудь. (Коля идет к двери.)
Нина: Коля, не уходи, Коля, это я…это я виновата… Коленька, прости меня…я не хотела…я, правда, не хотела! Не хотела я. (Нина заплакала) Коленька, останься, ну, Коленька…Тётя Луша, скажи ему…
Коля: Не плачь, Нина. Я за них отомщу. Я все равно уйду на фронт. Вот увидите. (Коля выбегает из избы.)
Нина: Коленька, прости меня! Прости!
Луша: Ниночка, да ты-то при чем?
Нина: Тетя Луша, это я виновата. Вы же ничего не знаете. Если бы не я, девочек бы не убили. Вы же ничего не знаете. Я же их любила, и мама их любила. И Коля…Знаете, как Коля Танечку любил. Он только не говорил, а я же видела. Я даже видела, как они целовались. А теперь… Но… я не хотела, не хотела… Я не думала…
Луша: Ну-ну, успокойся. Не виновата ты ни в чем. Это, Ниночка, война виновата. Пойдем, полежишь немножко и успокоишься.
Нина: Тётя Луша, а ты не уйдешь?
Луша: Не уйду. Я тут посижу.
Луша уводит плачущую Нину в другую комнату, садится за стол и просто молча сидит. Возвращаются Мать с Колей. Садятся за стол. Все молчат. Выходит Нина. Она бросается матери на шею и снова плачет.
Нина: Мамочка, прости меня, это я виновата.
Мария Ивановна: Доченька моя, ты-то в чем виновата?
Нина: Мамочка, я ведь их, правда, любила. И Катюшу, И Наденьку и Танечку. Всех-всех любила.
Мигает лампа. Затемнение. Наши дни. Квартира Нины Даниловны. Горит свеча. Поморгав, свет снова загорается. Нина Даниловна сидит за столом.
Нина Даниловна: Да, вот так оно в жизни было. Мне ведь тогда лет 10-11 было. Я ведь себя виноватой считала в том, что их убили. Я ведь тогда думала, если бы я ту сгущенку втихушку не съела, у них бы сил больше было. И не убили бы их фашисты эти проклятые. Коля, брат мой, тоже на фронт ушел. Тоже погиб. Через месяц после гибели девочек ушел. И отец наш погиб. Не вернулся. В самом конце войны погиб. Сколько тогда наша мама слез выплакала. И я плакала. Много плакала. И из-за отца плакала, и из-за Коли, и из-за девочек. Но никому тайны своей не открыла. А девочки, они, поди, догадались, когда паек-то свой достали. Стыдно мне тогда было. Очень стыдно. А не призналась. Так моя тайна вместе с девочками и ушла. Так на той войне и осталась, вместе с девочками осталась. А я теперь вот чувствую — всё, хватит. Не могу больше в себе грех этот таить. Повиниться надо. И перед собой повиниться. И Светочке всё расскажу. Тяжело это. В себе таить. Я ведь с тех пор, как увижу в магазине эту сгущенку, плачу. В магазине еще креплюсь, а домой приду – плачу. Сейчас-то понимаю, не было в их смерти ни капельки моей вины. Понимаю, а на сердце все равно тяжело. Тяжело на сердце. Ох, как тяжело на сердце-то… (убирает банку в шкаф)
Звонок в дверь.
Ну, вот, сейчас и повинюсь. Главное, перед собой повинюсь. И девочек помянем. И Мишу. И Колю. И отца. Всех помянем. Иду, иду. Трезвонит он…
Нина Даниловна идет открывать дверь.
Октябрь, 2023 г.
