Светлана Патраева
Посвящается моей маме фельдшеру Патраевой Марии Ивановне
«Сердце человеческое, которому служил великий Бакулев,
всяким оказывается, но главное, чтобы оно было добрым».
Альберт Лиханов
БЕСКОНЕЧНОЕ ПРАВО НА ЖИЗНЬ
(биографическая пьеса о жизни академика А.Н.Бакулева 1890-1967 гг.)
Действующие лица:
Александр Николаевич Бакулев — ученый -хирург, Академик АН СССР
Николай Никитич — отец А.Н.Бакулева, крестьянин-литейщик
Иван — раненый боец
Сергей Иванович Спасокукоцкий— профессор, хирург и наставник А.Н. Бакулева
Валентина — вторая жена А.Н.Бакулева
Боец — раненый боец ВОВ
Степан Микоян — летчик ВОВ, находящийся в госпитале с ожогами всего тела
Сестра милосердия в госпитале
Секретарь
Маргарита Гладкова — 37 лет, хирург, ученица А.Н. Бакулева
Виктор Савельев — 28 лет, хирург, ученик А.Н. Бакулева
31 марта 2024 года
АКТ 1
Картина 1
1911 год. Деревня Невениковская Слободского района Вятской губернии. Родовая усадьба Бакулевых. Александр, сидя за столом, увлеченно читает увесистую книгу. Раздается стук в дверь.
Александр (неохотно). Да-да, войдите…
Николай Никитич (заглядывает). Можно войти, сын?
Александр (с трудом отрываясь от книги). Да, я же сказал, отец, войдите!
Николай Никитич вошел.
Николай Никитич. Здравствуй, сын! Давно что-то ты в кузницу ко мне не заходишь…Вот решил сам к тебе зайти. Ты в порядке? Как твое здоровье?
Александр (встает). Здравствуйте, отец! Я…Да…Давно не был в кузнице…Экзамены у меня были в гимназии. Вы же знаете…А так у меня все хорошо. И здоровье крепкое…
Николай Никитич. Да что уж ты…Сиди…Читаешь что-то?
Александр. Книгу читаю.
Николай Никитич. Да уж вижу, что книгу. Огромная такая…Как не увидишь ее…О чем эта книга-то?
Александр. В этой книге про анатомию человека написано. Что как в нем устроено…И картинки нарисованы…Чтобы понятнее было.
Николай Никитич (вздыхает). Картинки, говоришь, нарисованы…Все развлекаться бы тебе, шутить…Картинки смотреть…
Александр (смеется). Да нет, отец, это не для развлечения. Это серьезная наука. Медицина…Понимаешь?
Николай Никитич. Серьезная, говоришь, наука? Медицина? А сам смеешься. Как же тебя поймешь?
Александр (немного растерялся). Да…Медицина — серьезная наука, даже не сомневайся, отец. А то, что смеюсь — так я пошутить люблю, ты же знаешь!
Николай Никитич.Да уж знаю, знаю…Пошутить ты любишь…Видать, не зря фамилия-то у нас Бакулевы. Не зря…
Александр. Это вы о чем, отец? Почему про фамилию нашу вспомнили?
Николай Никитич. Я о том говорю, что наша фамилия происходит от слова старого “бакулить”.
Александр. А что это слово значит?
Николай Никитич. Это слово значит — “балагурить, шутить”…
Александр. Правда? А я не знал.
Николай Никитич. Ты не знал…Вот видишь…Много чего ты еще не знаешь. Много…
Александр. Согласен. (Показывает на книгу.) Вот поэтому я и учусь. Книги по медицине изучаю. И дальше хочу учиться…
Николай Никитич. Это хорошо, что ты учиться хочешь…Я об этом и пришел поговорить…
Александр (сел на стул). Да, отец…Я вас слушаю…
Николай Никитич. Сейчас не до шуток. Ты нынче гимназию окончил. Так вот…Вступаешь, значит, во взрослую жизнь…Вот я и пришел тебя спросить -когда литейное дело наше родовое начнешь изучать? Пора, сын, пора…Я не молодею. Пока я в силе, хочу передать тебе все мои кузнецкие навыки, секреты литейного дела…Чтобы кусок хлеба был у тебя в жизни. Завтра утром жду тебя в кузнице нашей. Пошел я. До завтра!
Александр (вскочил). Подожди, отец! Подожди…Я…Я не хочу литейным делом заниматься…Я не могу…Я с детства бывал в кузнице. Вы же меня сами всему учили. И я работал там. И я понимаю, что не мое это дело литейное, не мое…(Берет книгу.) Я врачом хочу быть, понимаешь, врачом! Вот видите, читаю, изучаю анатомию человека, буду людей лечить.
Николай Никитич (серьезно). Врачом, говоришь…В каждой работе секреты свои есть. У врачей тоже. Веками семейные династии врачей работали, свой опыт детям передавали. Оттого и врачи они хорошие. А наш род испокон веков литейным делом занимались. Мы здесь мастера и доки. А почему мы литейщики? Это же не просто так…Талант у нашего рода к этому делу, понимаешь? Ну какие из нас врачи? Какие? Одумайся, сын.
Александр. Значит, я буду первопроходцем. Значит, судьба у меня такая… Значит, быть врачом — это мое предназначение. Я так думаю…
Николай Никитич. Несерьезно это. А то я не знаю…Вон, фельдшер деревенский наш всю жизнь перед моими глазами…Спирт очень уважает. А на закуску всегда что-нибудь принесут ему…
Александр. Да вы что, отец! О чем вы говорите! Фельдшер наш в жизни разочаровался наверное, или, может, несчастья какие у него. А я… Я медицину как науку хочу изучать, людям помогать…Может, и хирургом стану. Вот…
Николай Никитич (грозно). Александр, прекращай этот балаган! Твои юношеские мечты ничего общего с жизнью не имеют! Я сказал — ты будешь продолжать наше семейное литейное дело. Будешь, я сказал! Род наш много веков трудился, секреты мастерства добывал потом своим, уважение и почет зарабатывал. Чтобы ты все это перечеркнул? Одним днем? Ну уж нет! Завтра! Жду тебя в кузнице!!!
Александр (голос его дрожит). Прошу вас, отец! Отпустите меня учиться…Прошу вас…Я хочу в Саратове учиться…В университете…Прошу вас!!!
Николай Никитич. В Саратове учиться хочешь? Ишь, куда мысли твои занесло? Сам решил? С отцом не посоветовался? У нас в роду никогда врачей не было! Никогда! И не будет…Вас 11 детей у меня. Сыновей всех литейному делу обучаю. Дочерей замуж выдаю за крепких мужиков. Все будет по-людски. Так испокон веку велось. И для тебя, Александр, исключения не будет…
Александр. Простите меня, отец, не хотел говорить…Вы же сами знаете, почему я так поздно гимназию закончил. Вам по хозяйству помогал…Вы же знаете…И что я с детства врачом хотел стать…Вы знаете…Я это говорил, не скрывал. И семья у нас большая — я не отказывался, помогал Вам всегда. Но в этом году я гимназию закончил и теперь я имею право в университет поступать.Поймите меня, отец! Дайте свое благословение…
Николай Никитич. Нет, Александр. Как я сказал — так и будет.
Александр (твердо). Прошу Вас, отец, услышьте меня! Я с детства понял, что мое предназначение — врачом быть. Отпустите меня. Благословите. Прошу Вас… Душа моя не лежит к литейному делу. Я буду ученым и врачом. Я так решил!
Николай Никитич. Решил он…Если вы все — одиннадцать детей — сами все будете решать…Разве это жизнь будет…Хаос. Александр, шутки кончены! Завтра утром жду тебя в нашей семейной кузнице.
Пауза. Отец и сын смотрят друг на друга.
Николай Никитич. А не то прокляну тебя, сын!!!
Выходит из комнаты. Александр бросается лицом на кровать.
Картина 2
1919 год. Гражданская война. Военный госпиталь в Саратове. В палате лежат раненые бойцы. Медсестры и санитарки ухаживают за больными.Периодически слышны стоны, вскрики. Заведующий хирургическим отделением врач-хирург Бакулев делает утренний обход. Подходит к больному.
Бакулев. Здравствуй, голубчик…Иван, кажется?
Иван. Иван…Да. Иван. Доктор…Вы имя мое запомнили…Надо же…
Бакулев. Запомнил…Как тебя не запомнить? Как твои дела на сегодняшний день?
Иван. Вашими молитвами, доктор.
Бакулев. И все-таки? Как себя чувствуешь?
Иван. Болит все тело.
Бакулев. Пройдет. Три осколка вытащили. Крупных. И по мелочи еще…
Иван. Спасибо вам, доктор. Спасибо…
На глаза Ивана набегают слезы, которые он вытирает.
Бакулев. Ну-ну…Держись, боец! Еще повоюешь.
Иван. Да. Я знаю. Просто…Спросить хочу…Тут многое передумаешь, пока лежишь… Я тут подумал…А может, не надо было меня спасать? Может, мне умереть надо было? По воле Божьей?
Бакулев. Это что за упаднические настроения? Держись, боец, держись!
Иван. Нет, доктор, вы мне скажите, может это неправильно — от смерти меня избавлять?
Бакулев. Прекрати, Иван! Мы очень сложную операцию тебе сделали. Руки-ноги чудом спасли. А ты?
Иван. Да понимаю я это…Только вот вы тело мое лечите, а у меня душа болит…
Бакулев (недоуменно). Горячка у тебя, что ли…(Зовет.) Сестра, подойдите сюда!Что у больного с температурой?
Быстро подходит сестра милосердия. Трогает лоб больного рукой. Жестом показывает, что все нормально. Ставит градусник.
Иван. Нет, доктор, нет! Я в порядке. Только вот я думаю…Остался я жить. А зачем? Зачем??? В чем смысл моей жизни? Кому нужна моя жизнь? Зачем я живу?
Бакулев (с облегчением). Вот оно что. Всего лишь? В чем смысл твоей жизни? А ведь я отвечу на твой вопрос.
Иван. Правда? Вы знаете это?
Бакулев. Знаю…Это я точно знаю. Все очень просто. Смысл жизни — в самой жизни. Вот так.
Иван. И все? Смысл жизни — в самой жизни? Не может быть…Как это?
Бакулев. Вот так это.По большому счету это так. Мы, конечно, не можем просто так жить. Мы ставим себе цели и задачи. Чего-то добиваемся, где-то разочаровываемся…А по большому счету — надо просто жить. И все. Вот это и есть смысл жизни. Смысл жизни — сама жизнь.
Иван. Так просто?
Бакулев (улыбается). Просто? Если бы было просто — и нашего разговора не было бы. Так ведь?
Иван. Так.
Бакулев. Значит, будем жить, товарищ Иван?
Иван. Так точно, товарищ Доктор!
Бакулев. Что там у тебя на градуснике?
Иван достает градусник и передает Врачу.
Бакулев.36.6. Отлично!
Бакулев отдает градусник сестре милосердия и уходит в свой кабинет.
Бакулев. Смысл жизни…Смысл жизни…Прав Иван. Не можем мы жить просто так. Если бы я мог — я работал бы сейчас себе в родительской кузнице и работал. Так нет же…Вопреки воле отца уехал учиться на врача. В родительском доме почти не бывал. С отцом не общался…(Берет со стола портрет родителей.) Знаю, что не легко вам сейчас. Отец…Мама… Увижу ли я вас? Попрошу ли прощения? Простят ли меня? Постоянно мысли мои возвращаются к тому разговору с отцом…Все мечтаю я- услышит он, что не зря я врачом стал, услышит и простит. Вот уже вторая война у меня идет…Вторая…Сначала была Первая Мировая с ее страшным опытом в госпитале и Орденом Станислава 3 степени с мечами…Я уверен, что отец все знает про меня. А теперь вот Гражданская Война идет. И снова госпиталь. А еще исследования в институте…Я стараюсь, отец! Слышишь, я стараюсь…Мой наставник Сергей Иванович Спасокукоцкий просил меня на той, первой войне, не быть хирургом, не “портить руки”, как он говорил. Я его послушался. А сейчас с его благословения и под его руководством я стал хирургом военного госпиталя. Сергей Иванович говорит, что я делаю успехи…Я стараюсь. А еще я поучил диплом врача. Сбылась моя мечта. И знаешь что, отец? Я начал разрабатывать операции на сердце. Мне это очень интересно. Я надеюсь, что мои разработки помогут многим людям жить долго. Долго и счастливо…(Вздыхает.) Я обязательно расскажу тебе об этом…
Бакулев ставит портрет на стол и долго смотрит на него.
Картина 3
1926 год. Саратов. Рабочий кабинет в клинике профессора Сергея Ивановича Спасокукоцкого. Сергей Иванович сидит за столом. Изучает историю болезни больного. Стук в дверь.
Сергей Иванович. Да-да, войдите!
Бакулев. Здравствуйте, Сергей Иванович!
Бакулев подходит к столу. Сергей Иванович встает. Пожимают друг другу руки. Сергей Иванович садится.
Сергей Иванович. Присаживайся, Саша. (Александр сел на стул.) Ну, как ты?
Бакулев (печально). Все нормально. Все как должно быть. А почему Вы спрашиваете? Что-то случилось?
Сергей Иванович. Да нет. Все нормально. Но точно ли так? На тебе до сих пор лица нет. Я за тебя беспокоюсь…
Бакулев. Сергей Иванович…Сами знаете, как сложно пережить смерть близкого человека…Надя…Моя жена Надежда умерла…(Твердо.) Но вы не думайте. На работе это не отражается. Я делаю очень сложные операции. Вы же знаете! Вот недавно делал операцию на почки, продолжаю оперировать язвенную болезнь. Да, еще опухоль желудка недавно удалил…Надеюсь, этот пациент долго будет жить. Буду наблюдать его. Случай интересный. И продолжаю изучать сердце…Да Вы все это знаете…Вся моя жизнь и работа у Вас как на ладони. Вы мне как отец стали…Я перед каждой самостоятельной операцией Вам звоню…Рассказываю ход будущей операции и прошу Вашего благословения…
Сергей Иванович. И я даю тебе благословение на каждую твою операцию. Это так. И про всю твою жизнь я все знаю, Саша, все я о тебе знаю, правильно говоришь. С того момента, как ты опроверг диагноз врача-терапевта, поставленного больному. Помнишь? Ты поставил больному свой диагноз и я пригласил тебя на эту операцию. И твой диагноз оказался верен. И с тех пор ты мой лучший ученик. И не просто ученик. Ты как сын мне. Ты мой очень талантливый сын, Саша…
Бакулев. Может быть и талантливый…Но не очень-то счастливый, верно?
Сергей Иванович. Ты сам врач. Хирург. И знаешь, что есть такое понятие -“судьба”. А от судьбы не уйдешь…
Бакулев. Я все понимаю…Но так обидно. Моя жена была так молода. Мы так любили друг друга, хотели долго жить, строили планы…Почему это произошло со мной? С нами? С ней? Я задаю эти вопросы — а ответа на них нет.
Сергей Иванович. На все воля Божья…
Пауза.
Сергей Иванович. Скажи мне, Саша…Может я задаю бестактный вопрос. Но…Просто уже прошло какое-то время…Ты почти успокоился. Все принял. Но мне не дает покоя вопрос — как так получилось, что твою жену оперировала ее подруга? Почему? Зачем? Это же нарушение наших врачебных, я бы даже сказал хирургических правил. Разве так было можно? Я что-то слышал об этом, но хочу узнать от тебя. Лично.
Бакулев. Да. Я тоже об этом думал. Дело в том, что это все произошло ночью… Подруга Надежды сказала, что она была на дежурстве. Когда стало понятно, что нужна операция, она пыталась позвонить трем хирургам. Трем! Кто-то не взял трубку, кого-то не было дома, один в это самое время делал сложную операцию…Произошло трагическое стечение обстоятельств…Подруга жены прекрасно знала, что ближайшие родственники и знакомые больного не имеют права делать им операцию, так как сами в это время находятся в сильном эмоциональном возбуждении, и это может привести к плохо сделанной операции, и к смерти их близкого человека. Она знала это! Но, убедившись в том, что операцию было некому делать, а без операции было нельзя, подруга жены начала делать операцию сама. Она мне сказала, что у нее практически была истерика, тряслись руки, глаза заливали слезы…Мы с Вами все это понимаем…
Сергей Иванович. Да…Это все понятно…На все воля Божья…
Бакулев. Вы сами начали этот разговор, Сергей Иванович…Я стараюсь быть сильным.
Сергей Иванович. Ты молодец. Ты сильный. А сегодня я хочу с тобой поговорить вот о чем…Только ты не руби с плеча…Не отвечай сразу, ладно? У тебя есть целый месяц на размышление…
Бакулев. Сергей Иванович, что случилось? Говорите, прошу Вас!
Сергей Иванович. Говорю. От тебя, Саша, я ничего не скрываю. Сегодня меня избрали заведующим кафедрой хирургии во 2 Медицинском институте им. Н.И. Пирогова.
Александр встает со стула и пожимает руку Сергея Ивановича.
Бакулев. Сергей Иванович, я Вас от все души поздравляю, от всей души! Вы достойны это высокой должности! Достойны!
Сергей Иванович. Спасибо, Саша, спасибо… Присядь…Я сейчас скажу тебе…Это очень важно для меня.
Бакулев. Конечно! Я Вас слушаю, Сергей Иванович!
Сергей Иванович. Я хочу, чтобы ты поехал в Москву вместе со мной. Если ты согласен, я буду писать заявление-просьбу, чтобы мне разрешили взять тебя на работу переводом. Ты переведешься в Москву и будешь работать вместе со мной. Ты согласен?
Бакулев. Сергей Иванович, Вы же знаете, что я согласен! Да, я согласен тысячу раз! Разве у Вас есть какие-то сомнения?
Сергей Иванович (улыбается). Да нет, я и не сомневался в тебе…
Бакулев (с тревогой). А что, если Вам откажут в Вашей просьбе? Вдруг Вам откажут?
Сергей Иванович. Будем надеяться, что нет. Я буду настаивать на твоем переводе. А сейчас…(Посмотрел на часы.) Нам пора на операцию. Пойдем?
Бакулев. Да. Пора!
Оба выходят из кабинета.
Картина 4
Осень 1926 года. Москва. Александр Бакулев гуляет в парке с девушкой Валентиной.
Валентина. Так интересно! А еще! Расскажите про себя что-нибудь еще…Хочу все о вас знать!
Александр. Ну…Еще я иностранные языки знаю. Французский и немецкий.
Валентина. Правда? Пар ле ву де франсе?
Александр. Но! (Оглядывается по сторонам.) Я никогда не говорю на французском или немецком.
Валентина (поразилась). Почему? Почему? Это какая-то тайна?
Александр. Нет. Я просто стесняюсь…
Валентина. Стесняетесь? Как это?
Александр. Мне кажется…Что я очень нелепый и смешной, когда говорю на иностранном языке. Только знаете что, Валентина…Валюша, может быть, на “ты” перейдем?
Валентина хохочет.
Валентина. Смешной…Вы такой смешной…Ой…Ты… ты такой смешной!
Александр. Я же предупредил, что я смешной. Я честно предупредил!
Валентина. Правда смешной…И это мне очень нравится!
Оба беспричинно смеются.
Валентина. Ну хватит…Хватит меня смешить. У меня уже рот болит смеяться! Давай поговорим о серьезном.
Александр. Давай! Спрашивай.
Валентина. Ты кем работаешь?
Александр. Я работаю ассистентом у хирурга Спасокукоцкого. А ты?
Валентина. Как интересно! У самого Спасокукоцкого? А я… Я — обычный рентгенолог.
Александр. Почему ты так говоришь? Все мы обычные в своей профессии.
Валентина. Ну уж нет! Ты хирург. У вас там операции все время разные…Всякие случаи интересные. Вот ты что оперируешь?
Александр (вспоминает). Что я оперирую…Желудок, легкие, почки, перикард…Тебе что — интересно про это говорить?
Валентина. Мне все про тебя интересно. Вот видишь, как много всего ты делаешь для людей. А я…Встаньте сюда, не двигайтесь, снимок готов,можете идти…Скучно. Однообразно.
Александр. Знаешь, Валюша, ты не права. Снимок ведь тоже можно по-разному сделать. Можно так сделать, чтобы хирург сразу причину боли нашел. А можно плохой снимок сделать. Ведь так? И потом, куда мы — хирурги- без твоих снимков? Никуда. Мы пока консилиум не соберем, снимок не рассмотрим, разве начнем операцию делать? Та что зря ты свою работу так обесцениваешь. Зря. Мы в медицине все специалисты- звенья одной цепи. И без твоей помощи больной не сможет выздороветь, поняла?
Валентина (счастливая). Поняла. Честно? Ты правду мне говоришь?
Александр кивает.
Валентина. Спасибо…Мне никто таких слов не говорил. Я просто работала механически и все. А теперь…Теперь мне легче будет работать, потому что теперь я знаю- для чего и для кого…
Александр. Я сейчас подумал…А ведь не зря нас судьба свела…Я решил заняться рентгенологическими исследованиями мозга и вдруг встретил тебя.
Валентина. Да…Я вот подумала — наша встреча случайность. А если бы ты не стал заниматься своими исследованиями — мы бы никогда не встретились? Так страшно…
Александр. Какая же ты…
Валентина. Какая?
Александр. Наивная…Как ребенок…И очень хорошая.
Валентина. Это ты очень хороший…И добрый…Давай еще рассказывай о себе!
Александр. Я природу очень люблю. У меня есть мечта построить свой дом. И чтобы сад был большой…С яблонями, кустами крыжовника и малины…Грядочки с укропом и сельдереем…Цветы…Маленькие тропиночки…И я бы там гулял, обдумывал операции…Я же сейчас увлекся нейрохирургией. И уже давно разрабатываю операции на сердце…И вот там бы я гулял и мечтал…
Валентина. На сердце…Операции на сердце? Разве это возможно? Такие операции еще никто не делал.
Александр. Мой наставник Сергей Иванович знаешь что мне говорит? Что у меня есть “хирургическая смелость”. Что я не боюсь рисковать…А я и не считаю, что это риск. Я столько времени обдумываю сложные операции. Разве это риск?
Валентина. Нет, все-таки ты необыкновенный…
Александр. Спасибо, Валюша…А знаешь что? Я тебе за такие слова…
Александр подходит к цветочнице в парке, покупает букетик и протягивает Валентине.
Александр. Вот. Это тебе. От всей моей души…
Валентина. Саша…Спасибо…(Подносит букет к лицу.) Как они пахнут…Так же, как будущие цветы в твоем саду. Как они пахнут…
Александр. Значит, тебе мои мечты про будущий сад не кажутся нелепыми?
Валентина. Конечно, нет! Как ты можешь так думать? Мне все, что ты говоришь…О чем мечтаешь… Кажется таким значительным…Таким важным…Прости, я не умею выразить то, что чувствую.
Александр достает из кармана сложенную тетрадку.
Александр. Валюша, смотри, что у меня есть!
Валентина. Тетрадь. А что там?
Александр. А в этой тетради…Анекдоты. Я как услышу новый анекдот — записываю сюда. Мне уже и пациенты мои начали тетради с анекдотами дарить. Хочешь, прочитаю?
Валентина. Конечно! Я тоже посмеяться люблю.
Александр. Так…Что же здесь у меня записано? Вот, например… Анекдот 1.“Ему было только 16. И все у него было впереди — атеросклероз, гипертония, остеохондроз…”. Анекдот 2. “-На что жалуетесь? — Да вот жена говорит, что я паталогически нерешителен…- А сами Вы как думаете? — Ну, как бы и да, и нет…” Ну, как тебе анекдоты?
Валентина (улыбается). Да вроде ничего…
Александр. Ах, ничего…Тогда вот. Анекдот 3. “-Ой. Доктор, посмотрите, мне что-то в глаз попало! — Ну-с, поглядим…Так, ничего не попало. Да и глаза там у Вас нет!”
Пауза. Вдруг оба начинают безудержно хохотать.Хохочут до слез.
Валентина. Какой-то черный юмор…Но и правда смешно…
Александр. Вот за что я и люблю анекдоты. Посмеяться. Развеяться…
Валентина. Решено! В ближайшее время я тоже подарю тебе такую тетрадь с анекдотами. Вот только запишу и сразу подарю!
Александр. Валюша…Какая же ты внимательная ко мне. Ни слова не пропустишь…
Валентина. Потому что ты…Необыкновенный такой…Хочется что-то делать для тебя, заботиться…
Александр отвернулся. Видно, что он очень взволнован. Собрался с мыслями. Смотрит на Валентину.
Александр. Валюша…Дорогая моя… Я… Я хочу тебе сказать…Выходи за меня замуж…Выйдешь?
Валентина смотрит в радостном изумлении на Александра.
Валентина (тихо). Да…У меня голос пропал от неожиданности…Да!
Александр. Хорошая моя…Славная моя девочка…
Александр обнимает Валентину, они постепенно сближаются и целуются. Они целуются очень долго. К ним подходит цветочница и тихо ставит корзину с цветами рядом с ними.
Картина 5
1943 год. Война. Эвакуационный госпиталь Куйбышева. Бакулев уехал на месяц из Москвы в отпуск к своей семье и проводит операции в этом госпитале. Бакулев делает обход. Подходит к раненому бойцу.
Бакулев. Доброе утро, голубчик! Как ваши дела?
Боец. Здравствуйте, доктор! Так это Вы? Вы мне операцию сделали?
Бакулев. Я, голубчик, я…
Боец пытается приподняться. Бакулев его удерживает.
Бакулев. Нет-нет, не двигайтесь! Рано вам еще вставать!
Боец протягивает руку Бакулеву для пожатия.
Бакулев. Вот это другое дело…Вы пока поменьше двигайтесь.
Боец. Спасибо, доктор, спасибо! А правда что…
Бакулев. Что? Говорите.
Боец. Мне тут сестричка сказала…Что вы пулю из моего сердца вытащили. Это правда?
Бакулев. Да. Истинная правда. А вы помните, что делали до ранения?
Боец. Помню. Я в окопе был. На передовой. Только встал, чтобы начать стрелять и вдруг…Острая такая боль. Я упал. Видно, их снайпер меня достал. Вражина…
Бакулев. Это хорошо…Хорошо, что все помните.
Боец. Доктор, а можно спросить? А это вообще сложная операция была? Ну… На сердце моем?
Бакулев. Простых операций не бывает никогда. А твоя операция…У нас в стране еще не делают операции на сердце. Я только мечтаю об этом. А тут ты…Со своей пулей…
Боец. Вы уж простите меня, доктор…
Бакулев (улыбается). Да что ты, боец, шучу я, шучу…Выздоравливай!
Боец. Спасибо! Я обязательно поправлюсь…Буду опять врага бить…
Бакулев. Здоровья, боец!
Бакулев отходит от бойца и ищет кого-то глазами. Подходит сестра милосердия.
Сестра. Кого-то ищете, Александр Николаевич?
Бакулев. Да…Где-то здесь больной с ожогами должен быть. Мы его обработали. А куда его положили я пока не знаю…
Сестра. А…Это летчик Степан Микоян. Он вот там…Немного в сторонке. Весь в бинтах…
Бакулев. Вижу. Летчик Степан Микоян, говоришь?
Бакулев подходит к Микояну. Микоян тихо стонет.
Бакулев. Здравствуй, Степан!
Микоян. Доктор…Это вы…Спасибо…
Бакулев. Ты держись. Я тут придумал тебе новое лечение. Не по протоколу. Хочу попробовать. Ты согласен?
Микоян. Если мне хоть немного станет легче, я на все согласен…
Бакулев. Это хорошо. Потому что коллеги мои против твоего будущего лечения. Хотел с ними посоветоваться, а они против. Поэтому у тебя спрашиваю. Буду тебя лечить на свой страх и риск.
Бакулев знаками подзывает сестру. Что-то тихо говорит ей.
Сестра. Но…Александр Николаевич…Мы же никогда так не делали…
Бакулев. А сейчас сделаем, сестра. Очень большая площадь ожогов. Боюсь, не справимся обычными методами…
Сестра. Я боюсь, Александр Николаевич…
Бакулев. Ничего не бойся. Выполняй все мои рекомендации. Под мою ответственность, поняла?
Сестра. Поняла…
Бакулев. И ты, летчик Степан ничего не бойся. Вылечим. Поднимем на ноги. Ни одного шрама на твоей коже не останется. Вот так.
Микоян. Я верю вам, доктор, верю!
Бакулев. Сестра, Микояна в перевязочную. Срочно!
Бакулев проходит в кабинет, который ему временно дали. Садится за стол.
Бакулев. Сейчас, летчик Степан Микоян, сейчас. Только пять минут отдохну. Соберусь с мыслями…Третья моя война…Третья…Оружие все грознее…Раны все глубже…Ничего…Ничего…Все выдержим. Всех вылечим. Довоенное время вспоминается редко. Некогда. Некогда вспоминать. А ведь все это было…И стажировка в Германии в 1927 году….У невролога Отфрида Фёрстера…И защита кандидатской диссертации в 1935… И защита докторской в 1939 году… И вот я уже зав.кафедрой во 2 Московском мед.институте…Все это было до войны. Почти не вижу свою семью…Почти не вижу…В данный момент у меня три должности. Три…Работаю здесь, и еще главным хирургом резервного фронта, и еще главным хирургом Кремля. Детей толком не вижу. Сыну Петру 15 лет..Дочери Марине 12 лет. Самый сложный возраст у них. А я…Оперирую, делаю обходы, обдумываю предстоящие операции, мечтаю о мирном времени и операциях на сердце…Все будет, все будет…Надо быть крепкими, держаться изо всех сил, быть со своей страной в трудную минуту. А близкие люди…Поймут и простят. Скоро…Скоро закончится эта война. Я точно знаю. Потому что это уже третья моя война…
Раздается громкий стук в дверь.
Бакулев. Что случилось? Войдите!
В кабинет быстро входит жена Валентина с заплаканными глазами.
Жена. Саша…Саша…Что это…Я не знаю, что делать…Саша…
Валентина начинает плакать. Бакулев быстро подходит к ней. Протягивает платок.
Бакулев. Валя, как ты меня нашла?
Жена (плачет). Это было нетрудно. Здесь тебя все уже знают…
Бакулев. Почему ты плачешь? Успокойся, прошу тебя…Валя, что случилось? Умоляю, перестань плакать. Что случилось? Что-то с мамой? С детьми? Говори же!
Жена. Петя…Петя…Наш Петя…
Бакулев. Что с Петей? Что с нашим сыном? Говори!
Наливает стакан воды. Сажает жену на стул и протягивает ей стакан. Заставляет пить. Жена перестала плакать.
Жена. Петю арестовали…
Бакулев. Что? Что? Петю арестовали? Почему? За что?
Жена. Я ничего не поняла…Они сказали, что Петя состоял в какой-то организации…”Четвертый рейх”, кажется…Да. “Четвертый рейх”! И буквально вчера…Нина Уманская…Помнишь, Нину Уманскую…Такая хорошая девочка, из приличной семьи…Она бывала у нас. И товарища Петиного помнишь, Володю Шахурина? Он тоже бывал у нас.
Бакулев. Я помню, Валя. Я прекрасно помню и Нину, и Володю…И что?
Жена. ОНИ сказали, что Володя Шахурин организовал эту организацию. “Четвертый рейх”. И буквально вчера Володя застрелил Нину. И застрелился сам. Представляешь?
Бакулев от неожиданности садится на стул.
Бакулев. Кто тебе это сказал? Откуда ты узнала? Что значит Володя застрелил Нину и себя? При каких обстоятельствах?
Жена. ОНИ сказали…Что это произошло там, в Москве и ОНИ арестовали Петю. И сегодня ОНИ приходили сюда к нам, в квартиру, в Куйбышеве…У нас был обыск…Это так страшно, Саша…
Бакулев. Значит, и там, в Москве, тоже был обыск?
Жена. Да. ОНИ так сказали. В Москве тоже был обыск.
Бакулев. С обыском понятно. По другому быть не могло. А что же все-таки случилось? Как это все могло произойти?
Жена. В Москве на Большом Каменном мосту. Вчера вечером. Володя застрелил Нину.И потом застрелился сам. А Петя…Наш Петя при этом присутствовал. Он свидетель, понимаешь?
Бакулев. Вот оно что…Как же я хотел, чтобы он уехал сюда с вами, в Куйбышев. В эвакуацию. Ну почему он меня не послушал? Доигрался Петя, доигрался…А ведь я с ним говорил…Просил…
Жена. Петя никого не слушает. У него возраст такой…Не смогли мы его уберечь…Не смогли…
Бакулев медленно встает и подходит к жене. Обнимает.
Бакулев. Да…В голове не укладывается…Врагу не пожелаешь…Да еще в такое время…
Жена. Что будет, Саша? Что будет? Петю посадят?
Бакулев. Я думаю, что ОНИ разберутся, Валя. ОНИ во всем разберутся…Я очень на это надеюсь…
Жена. Надо поговорить с кем-то, Саша…Надо поговорить…С кем-то из этих органов… Ведь ему только 15 лет…Только 15…Он еще ребенок…
Бакулев. Я подумаю, Валя, я подумаю…Я через неделю уезжаю в Москву. Отпуск заканчивается. У меня есть время. Я буду думать, Валюша, я буду думать…
Жена. Саша…И еще… Тебе об этом еще не сказали…Твои куйбышевские коллеги не знали, как тебе об этом сказать…И попросили меня…В-общем…Беда не приходит одна…Ты крепись, дорогой…
Бакулев. Беда? Ты о чем, Валюша? О чем мне не сказали? Что случилось?
Жена. Сергей Иванович…
Бакулев. Спасокукоцкий? Что с ним?
Жена. Он умер…Он ушел из жизни, Саша…
Пауза. Стук в дверь. Бакулевы встали, взявшись за руки.
Бакулев. Войдите!
В кабинет заходит сестра.
Сестра. Александр Николаевич, мы бинты сняли. Вас ждем…Что дальше делать? С больным Микояном? Вы не сказали…
Бакулев. Да-да…Сейчас…Валюша, ты иди…Иди домой…Я позвоню…И приду домой, как смогу… Сейчас, сестра, сейчас…Я уже иду…
Она уходит. Бакулев медленно садится на стул. Закрывает лицо руками. Жена Бакулева подходит к мужу и обнимает его. Бакулев пытается что-то сказать.
Жена. Помолчи, Саша. Помолчи. Я все знаю…Он был тебе как отец…Помолчи, мой дорогой…
Конец 1 Акта
АКТ 2
Картина 6
1953 год. Дача члена Академии АМН СССР Бакулева А.Н.. Бакулев с женой выходят из дома в сад.
Бакулев. Валюша, нам надо поговорить…
Жена. А кто это приходил к нам рано утром? Это же был Александр? Твой земляк Александр Поскребышев? Я ведь не ошиблась? Было еще темно…
Бакулев. Сейчас…Сейчас…
Достает из кармана тетрадь и газету.
Жена. Опять тетрадь с анекдотами? Снова подарок?
Бакулев. Да…Мне вчера больной подарил тетрадку с анекдотами. Но сейчас не до этого, Валюша. Я о другом хотел поговорить…
Жена. Почитай, Саша. Хоть посмеемся…
Бакулев (открывает тетрадь и сухо читает).” Врач в реанимации. — Господи, мы его теряем! Голос сверху: Все нормально! Я его уже нашел!”
Жена тихо смеется.
Жена. А еше?
Бакулев. “Заболел. Пошел в аптеку. Вышел из аптеки не таким уж больным.”
Жена. Да. Ты прав. Как-то не очень смешно. Ты хотел о чем-то поговорить?
Бакулев. Да…Сейчас…Сейчас поговорим…Как-то не очень весело сегодня. Но все равно… Хорошо-то как Валюша, хорошо. Так благостно…Жить бы так и жить…Вдыхать запах цветущих яблонь…Любоваться на твои цветы…Пробовать первые огурчики…Укропчик…Сделать первый в году салат из редиски, кушать его и думать — неужели может быть так вкусно? И жалеть, что это все не бесконечно…
Жена. Да…Когда позади война и невзгоды, так остро воспринимается простое человеческое счастье. Какое счастье просто гулять в своем саду и ни о чем не думать…
Бакулев. Если бы…Если бы ни о чем не думать…
Жена. Помнишь, тогда, в 43 году…Я думала, что я с ума сойду…Сергей Иванович умер. Наш Петя был арестован…Как мы это все пережили?
Бакулев. Да…Я тогда возглавил кафедру после ухода Сергея Ивановича…И руковожу ею до сих пор…
Жена. А Петю после следствия выслали из Москвы на год. Помнишь?
Бакулев. Всего на год. Потом Петя вернулся домой. Но нам с тобой он показался бесконечным…Этот год…
Жена. Да…Все пережили…И война закончилась. Как радовались мы тогда…В 1945…
Остановились. Бакулев нахмурился. Убирает тетрадь в карман.
Жена. Саша, ты все время о чем-то думаешь…Что произошло? Что там за газета у тебя? Что-то интересное?
Бакулев. Сейчас мы обо всем поговорим, Валюша. Но сначала…Я хотел тебя попросить, Валюша. Собери мне саквояж с вещами первой необходимости. И сухари положи что ли…То, что не пропадет…Ну, ты сама все знаешь…Не мне тебя учить.
Жена (побледнела). Саквояж…Сухари…Саша, что опять произошло?
Бакулев (серьезно). Не надо поднимать панику, Валя. Ты прекрасно знаешь, что происходит. Ты же помнишь, мы говорили с тобой про “Дело врачей”? (Оглядывается вокруг). Мы не можем бесконечно прятать как страусы голову в песок и делать вид, что ничего не происходит. Уже не можем…
Жена. Да. “Дело врачей”…Мы давно с тобой об этом не говорили и я думала…
Бакулев. А теперь послушай меня, Валя. Когда произошли первые аресты врачей, мы с тобой думали, да и не только мы, что это какая-то ошибка, помнишь? Что так не может быть…Что ОНИ во всем разберутся и все будет как раньше. Так вот. Не будет уже как раньше.
Жена (в ужасе). Почему? Ты что-то знаешь?
Бакулев (горько улыбнулся). Помнишь, я делал операцию жене Берии? Помнишь?
Жена. Конечно, помню. Ты сделал операцию жене Берии. Ну это и неудивительно, ты же хирург Кремлевской больницы.
Бакулев. Это конечно…Но я не о том…Утром действительно приходил Саша Поскребышев. Я тебе говорил…Его отстранили от работы, но я продолжаю с ним общаться. В-общем, он узнал от своего хорошего знакомого, что я в этом списке врачей за номером 27…И 26 уже арестовали…Я следующий.
Жена вскрикивает.
Бакулев. Тише! Прошу тебя, тише!
Жена. Но как же так?Как же так? Ты же делал эту операцию? Неужели Берия тебя не защитит?
Бакулев. Я на это надеялся, если честно. Но теперь…Я номер 27. Я — следующий. Поэтому я прошу тебя собрать саквояж. И поставь его в коридоре на видном месте. Во время ареста будет уже не до этого.
Жена. Я все сделаю…Но как же так, Саша? Почему? За что? (С надеждой.) А может, не арестуют?
Бакулев. Я всегда и везде высказывался в защиту арестованных врачей. Всегда и везде. Я защищал их и не скрывал этого. В любом случае кто-то может донести на меня.
Жена. Разве в твоем окружении есть предатели?
Бакулев. Я не знаю…Это покажет время. Предатель не ходит с табличкой, что он предатель…Я не знаю…Я ничего не знаю…
Жена. Давай продолжать жить, как будто ничего не происходит. Пожалуйста…
Бакулев (обнимает жену). Хорошая ты моя… Наивная…(Жестко.) Всем арестованным врачам вменяют заговор и службу на иностранную разведку. Врачам ломают пальцы на допросах. Ты слышишь? Им ломают пальцы…Про остальное я не буду тебе говорить.
Жена начинает плакать. Бакулев достает газету.
Бакулев. Вот…Саша принес газету…А в ней статья “Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей”. Саша сказал, что эту статью курировал сам Сталин. Не успела выйти статья, как опустели аптеки и больницы. Сегодня мне уже позвонили, что больные самовольно уходят из нашей больницы. Врачи моего отделения не могли понять, что происходит. А теперь я понял, что нам, врачам, больше не доверяют и считают нас убийцами.
Жена. Что же будет? Мне страшно…
Бакулев. Мне тоже страшно…Не за себя — за вас…Мне сказали в приватной беседе, что Сталин очень болен…И счет идет на недели…А может уже на дни…
Жена. Я не хочу желать никому смерти, Саша… Спаси нас, Господи…
Бакулев. В любом случае мне надо на работу. До встречи, жена… Не забудь про саквояж…
Бакулев уходит. Жена, убедившись, что он ушел, начинает горько плакать.
Картина 7
1955 год. 26 Всесоюзный съезд хирургов. Бакулев произносит речь.
Бакулев. Товарищи, добрый день! Я приветствую всех вас, дорогие коллеги, на нашем съезде. Всесоюзный съезд хирургов каждый из нас ждет с большим нетерпением, так как здесь мы можем встретиться со своими коллегами, работающими в других городах, обсудить насущные проблемы нашей медицины, поделиться своими планами и разработками. Мое сердце наполняется радостью, когда я вижу, что в наши ряды вливается новое молодое поколение талантливых врачей и ученых. Это наше светлое будущее. Вы подхватите и преумножите наши достижения! В настоящее время хирурги делают только первые шаги в проведении операций на сердце, но эти первые шаги означают многое, и дальше, возможно, будет легче. Я хочу сообщить вам, дорогие товарищи, что через год мы планируем создать Институт грудной хирургии на базе моей клиники и просим повсеместной поддержки в этом начинании.
Аплодисменты.
Бакулев. За 20 лет совместной работы с Сергеем Ивановичем Спасокукоцким, а точнее сказать — настоящего подвижничества в науке — я, как его ученик, пытался овладеть его передовыми методами. Мне были очень близки многие черты его духовного облика. И одна из самых ярких черт, связывавших нас — учителя и ученика, — это подлинное новаторство, умение, как говорится, на лету подхватить новую идею и тут же попытаться приспособить ее к практическим нуждам. Именно таким ученым-хирургом и был Сергей Иванович Спасокукоцкий. Именно таким специалистом мечтаю быть и я, ваш товарищ Александр Николаевич Бакулев.
Аплодисменты.
Бакулев. Я органически нетерпим ко всякой рутине. От простого к сложному, вперед и выше по каменистому пути научного поиска — таково мое кредо как человека и ученого!
Аплодисменты.
Бакулев. Должен вам сказать, что хирургия легких стала для меня этапом на пути к хирургии сердца. Было проделано множество операций на легких, прежде чем в 1948 году в моей клинике была проведена первая операцию по пороку сердца. Эта дата — 24 ноября 1948 года — навсегда останется памятной вехой в истории отечественной медицины. В этот день я впервые в нашей стране произвел операцию — перевязку баталова протока у 15-летней девочки. И мы не стоим на месте! Кардиохирургия развивается. Один из самых древних символов медицины — сердце на раскрытой ладони. Однако свой конкретный смысл он обрел после того, как рука хирурга впервые прикоснулась к обнаженному человеческому сердцу. Сердце как символ жизни, и рука — рука хирурга, ограждающая его от смерти. Впрочем, потребовалось несколько столетий, прежде чем человек, пришел к пониманию этого. Долгое время сердце считалось “нехирургическим” органом. Всякая рана сердца признавалась смертельной. И попытка хирургического вмешательства не только не приветствовалась, но в открытую осуждалась.
И все же первые операции на сердце были сделаны именно в связи с его ранениями. Особое место в истории сердечной хирургии занимают при этом русские и советские хирурги. Еще в 1897 году русский доктор А. Подрез впервые в мире не только сделал успешную попытку зашить рану сердца, но и извлек из него пулю. В 1902 году П.А. Герцен, внук великого писателя-революционера, оперировал двух больных с ранениями сердца. Годом позже Н.И. Шаховскому удалось удачно зашить рану сердца. Таковы только некоторые самые ранние случаи. Операции по зашиванию ран сердца были первой страницей в истории сердечной хирургии.
Затем на повестку дня встало хирургическое лечение различных болезней сердца. С одной из них — слипчивым перикардитом — мне пришлось столкнуться еще в 1932 году. Именно тогда Сергей Иванович Спасокукоцкий поручил мне сделать эту операцию. Слипчивый перикардит — это перерождение сердечной сумки. Отложение солей кальция делает ее плотной, как панцирь. Она сдавливает сердце, не дает ему свободно сокращаться. Появляются застои крови, тяжелая одышка. Я скажу честно, товарищи, что прямо-таки оробел, получив от Спасокукоцкого указание оперировать этого больного. Одно дело, когда перед хирургом человек, раненный в сердце. Тут раздумывать долго нечего. Всякий риск полностью оправдан, ибо только он может принести человеку выздоровление. Этот же больной сам пришел в клинику. Сейчас он еще двигается, говорит. А что будет с ним после операции? Ведь оперировать мне предстояло сердце. И хотя к тому времени я был уже достаточно опытным хирургом, одно это таинственное слово повергало меня в тяжелые сомнения. Я знал, что русские хирурги начали оперировать при слипчивых перикардитах еще в 1913 году. Но в начале тридцатых годов таких операций делали совсем немного.
Аплодисменты.
Бакулев. С самого начала той самой операции я понял, насколько проще и легче ее делать при ранениях сердца. Ведь там хирург хорошо видит рану. Сумеет он быстро наложить швы и остановить кровотечение — успех ему обеспечен. Здесь же мне приходилось работать с поистине снайперской точностью, миллиметр за миллиметром освобождая сердце от загрубевшей на нем оболочки. Одно неосторожное движение — и можно срезать сердечную мышцу или, что еще опаснее, поранить какой-нибудь крупный сосуд. Зато в конце операции ему открылась еще одна, на этот раз приятная ее особенность: еще не кончил оперировать, а уже видишь, как буквально на глазах происходит у больного прилив жизненных сил. Розовеет лицо, устанавливается хороший пульс, Это принесло нам, сильно уставшим во время операции, по-настоящему счастливые мгновения. Еще бы, ведь больной чувствовал себя так, словно его сердце только что освободили из тюрьмы.
Аплодисменты.
Бакулев. Как уже говорилось, к операциям на сердце я приступил, уже имея значительный опыт в грудной хирургии. Однако здесь к тем трудностям, которые были при операциях на легких, добавились новые. Прежде всего, оперировать приходится на органе, находящемся в беспрестанной работе. Выключить его из кровообращения — хотя бы на малый срок — нельзя. И все-таки мысль хирургов упрямо работала именно в этом направлении: создать возможность временного выключения и даже полной остановки сердца во время операции.
Прошу прощения за то, что занимаю ваше внимание так надолго. В завершении своей речи хочу сказать, что впереди новые открытия и свершения, новые операции и их разработка. Наша клиника работает над катетерными технологиями в кардиохирургии, электрокардиостимуляцией сердечной мышцы и другими направлениями. Пожелайте нам успеха. И до встречи на следующем Всесоюзном съезде хирургов, дорогие товарищи!!!
Продолжительные аплодисменты.
Картина 8
1956 год. Москва. Открытие Института грудной хирургии. Бакулев и его ученики-хирурги Маргарита Гладкова и Виктор Савельев с букетами цветов заходят в кабинет Бакулева.
Гладкова. Ой, Александр Николаевич, какой у Вас красивый кабинет!
Бакулев. Все новое всегда красивое.
Савельев. Нет, правда, такой современный ремонт. И мебель…
Бакулев. Главное, что удобно и комфортно работать и отдыхать. Вряд ли у меня будет время любоваться всем этим.
Гладкова.Мы так рады за вас…Какие слова говорили Ваши коллеги сегодня при открытии института…Так хочется сразу идти и работать, делать что-то новое…
Бакулев достает вазы для цветов.
Бакулев. Новое, говоришь…А налей -ка пока воду для цветов. А потом, Маргарита, о новом поговорим…
Гладкова вышла.
Савельев. Я одного не могу понять…Как? Ну как Вы успеваете все совмещать в своей жизни? Вы и врач, и наукой занимаетесь, и педагогической деятельностью…А еще у Вас есть общественная нагрузка? Так ведь?
Бакулев (с улыбкой). Дорогой мой, ты забыл про государственную работу!
Савельев. Я так горжусь Вами…И очень рад, что вы мой наставник.
Входит Гладкова. Ставит букеты в вазы.
Гладкова. Вот и вода для цветов!
Бакулев. А я очень горжусь вами, мои дорогие ученики.
Стук в дверь. Заглядывает Секретарь.
Секретарь. Можно, Александр Николаевич?
Бакулев. Да. Заходите, Светлана Ивановна!
Секретарь вносит поднос с чайником, чашками и пирожными. Ставит на стол.
Гладкова. Ой, пирожные! Сегодня настоящий праздник!
Бакулев. Да, мои дорогие, праздники у нас редко бывают. Ну что Марго, разлей нам чай. Берите пирожные, пробуйте.
Савельев. А что их пробовать? Пирожные как пирожные…
Все смеются. Пьют чай.
Бакулев. Молодец, Виктор, хорошая шутка в жизни нам очень помогает.
Савельев. А можно спросить, Александр Николаевич?
Бакулев. Конечно, спрашивай, Виктор.
Савельев. Я заметил, что Вы всегда всех по имени называете, со всеми уважительно разговариваете — и с гардеробщицами, и санитарками. Как можно всех по имени запомнить?
Бакулев. Да. Всех знаю. Со всеми здороваюсь. Знаю, кто как живет. У кого что происходит. А как же иначе? Эти люди окружают меня и живут рядом со мной. И их не так много, правда? И это моя единственная жизнь. Другой не будет. И мне интересно все, что происходит в моей жизни. Я, может быть, непонятно объясняю?
Гладкова. Да нет. Все понятно. Просто не у всех сил на всех хватает. А что Вы про новое хотели мне сказать, Александр Николаевич?
Бакулев. Я заметил, что ты, Маргарита, тяготеешь ко всему новому? К научным открытиям тоже?
Гладкова. Вы заметили, да? Я когда слышу про новые открытия, разработки, методы, у меня прямо дух захватывает. Это же так здорово! Совершать новое…Не по чьей-то указке, а дойти своим умом…Только у меня пока не получается.
Бакулев. Не могут все быть первооткрывателями. Но кто-то должен все эти открытия фиксировать, систематизировать. Согласна, Маргарита?
Гладкова. Да. Согласна.
Бакулев. Поэтому я тебя очень прошу обратить внимание на наше научно-консультационное отделение. Почему-то я вижу тебя в будущем там заведующей. Как ты на это смотришь?
Гладкова. Александр Николаевич…Спасибо…Это такая ответственность…Я буду счастлива. А пока буду набираться опыта.
Бакулев. Осталось одно пирожное. Мне кажется, оно твое, Маргарита, правда, Виктор?
Гладкова. Ура!
Берет пирожное. Все смеются.
Савельев. Александр Николаевич…А что будет со мной?
Бакулев. Ты же кандидатскую защитил?
Савельев. Да. В прошлом году.
Бакулев. Теперь докторскую пишешь?
Савельев. Нет еще…Честно говоря, не знаю точно, какую тему выбрать…
Бакулев. Я бы тебе рекомендовал тему: “Гемодинамика при врожденном пороке сердца”. Здесь есть над чем поработать.
Савельев. Да я и сам об этом думал…Решено, Александр Николаевич! Беру эту тему.
Бакулев. Дорогие мои! Мои ученики, мое продолжение…Как я рад, что вы у меня есть… Идите сюда!
Ученики подходят. Бакулев обнимает их за плечи.
Бакулев. Сегодня мне так много хочется вам сказать…Сердце мое переполнено эмоциями…Вот здесь и сейчас, в 1956 году, мы сегодня открыли Институт грудной хирургии и счастливы…Потому что будем долгие-долгие годы спасать людей от смерти, будем дарить людям жизнь, будем разрабатывать новые операции и искать, искать и думать дальше…Мы будем искать не умом, не разумом, мы будем искать решения нашими сердцами…Чтобы люди могли жить и радоваться, иметь детей, иметь возможность работать на благо нашей страны…Но для начала…Для начала всего этого у человека должно биться сердце, оно должно быть здоровым, должно биться ровно и спокойно…И тогда жизнь у человека будет долгая и плодотворная. Потому что наше сердце- это начало всего. Начало здоровья и жизни, благих дел и положительных эмоций, начало мыслей и чувств…Друзья мои, мои ученики, вы чувствуете, как сегодня в унисон бьются наши сердца? Когда-то моим наставником стал Сергей Иванович Спасокукоцкий, а сегодня — вы — мои талантливые, дорогие, добрые ученики. И так хочется поделиться с вами всеми знаниями и умениями, мыслями и навыками…И знаете, что я хочу вам сказать? Это я говорю всем и всегда. Сердце любит радость! Сердце любит радость!!! Мы спасаем ваши сердца, а вы берегите их, пожалуйста! Не унывайте понапрасну, берегите близких людей, любите эту жизнь во всех ее проявлениях…И радуйтесь, радуйтесь каждому дню!
Конец 2 акта
Патраева Светлана Владимировна
Почта: patraeva1964@mail.ru
31 марта 2024 года
г. Стерлитамак
