Гасан Салихов (Гасан Санчинский)
+7 963 4155143
«БРАТ НА БРАТА»
(Одесса. 2 мая. Куликово поле.)
(Драма в двух актах)
Действующие лица:
Степан Петрович – 63 года, русский, пенсионер
Иван – старший сын Степана, 28 лет
Микола – средний сын Степана, 25-26 лет
Ксения – дочь Степана, 19-20 лет
Надежда – жена Степана, 53 года
Люся – Людмила, подруга и соседка Надежды, русская
Вадим – возлюбленный Ксении, 21 год, студент исторического факультета, украинец
Ирина – сестра Вадима, 19 лет
Данила – жених Ирины, 22 лет, учится в Киеве, украинец
Артём – друг Данилы, безнадёжно влюблён в Ирину, 20 лет
Саша – сосед и друг детства Ксении, сын Людмилы
Беременная – 22 лет, русская
Гена – снайпер, член «Правого сектора»
Толя – один из командиров «Правого сектора»
Полковник – начальник Одесской милиции
Милиционеры, прохожие и другие лица
Акт первый
Сцена первая
Дом Степана. Комната Ксении: двери в разные комнаты на заднем фоне, справа от дверей окно во двор; напротив входа, компьютерный стол. Ксения сидит за ноутбуком и смотрит видео о Киевском Майдане, записывая мысли в общую тетрадь. Она настолько этим увлечена, что не замечает, как вошёл в дом Вадим. Он некоторое время стоит за её спиной и с улыбкой грусти наблюдает за ней.
Вадим. Ксюша…
Ксения (вздрогнув, резко закрывает ноутбук и оборачивается). Ты?.. Давно стоишь?..
Вадим. Нет, только зашёл. Ксюш, ты сколько раз будешь пересматривать это видео?
Ксения. Сколько надо – столько и буду!
Вадим. Прости, я не хотел тебя обидеть, просто…
Ксения. Я не обиделась!
Вадим. Я ж не дурак…
Ксения. Ладно, проехали.
Вадим. Ты… чего-то боишься?
Ксения. Да, боюсь… (Встаёт, подходит к окну, смотрит во двор и, через некоторое время оборачивается к Вадиму.) Боюсь, Вадик! И чем больше смотрю видео событий на Майдане – тем страшнее. Самое обидное, что это зло исходит из Киева – откуда зарождалась и становилась Русь. Когда-то Киев был сердцем Руси, пока его не заполонили племена хазар! А после и Речь Посполитая… Да ты же историк – мне ли тебе объяснять!
Вадик. С этим согласен. Именно бездействие Януковича позволило кучке отщепенцев возомнить себя властью – да, это настоящее преступление.
Ксения. Отщепенцы?! Страшная сила за их спиной, потому они сегодня и герои, потому им всё и дозволено, что их опекает Дьявол в лице Запада. И, боюсь, настроены они серьёзно – это и страшно. Не кто-то, а брат на брата идёт войной.
Вадим. О чём ты, Ксюш, какая война? Не стоит принимать всё это близко к сердцу – это же бандеровцы, а они – не вся Украина.
Ксения. Ты уже забыл, как зарождался фашизм в Германии, с чего всё начиналось?
Вадим. Да это же разные вещи!
Ксения. Я так не думаю. Не забывай, это и моя страна. Я сделаю всё, чтобы объединить здравомыслящих. Мы будем противостоять этим нацикам и не дадим погубить страну.
Вадим. Киев – не вся Украина, а Одесса – особый город и здесь не правит Запад. Так что…
Ксения. Думаешь, они не смогут повторить всё это и в Одессе?
Вадим. Ты преувеличиваешь.
Ксения. А если нет? Что, если не сегодня, так завтра они придут и в наш дом, станут угрожать, вытеснять нас? Что тогда – чью сторону примешь ты?
Вадим. Ксюш, ты что, я же люблю тебя! Что за вопросы?..
Ксения. Но, под дулом автомата многие теряют свой героизм… Они не шутят, Вадим! Англосаксы уничтожают славян, натравливая друг на друга – братьев, отцов и детей…
Вадим. Я скорее приму смерть, чем откажусь от тебя – ты моя жизнь и судьба. Я тоже не шучу!
Ксения. А я не хочу такой жертвы – я лучше отрекусь от тебя. Да, отрекусь и прокляну эту любовь – лишь бы ты жил! Главное…
Вадим. Не надо, Ксюша! Я и думать не хочу о жизни без тебя! И, вообще, к чему этот пессимизм? Зачем паниковать и нагнетать раньше времени?
Ксения. Ты вчера сделал мне предложение – да, я люблю тебя, но… Ты уже говорил со своими – что скажут друзья, родные?
Вадим. Да, я сказал матери, что на днях познакомлю их с будущей невесткой.
Ксения. И она знает, что я русская?
Вадим. Я не нацист, и, более того, считаю, что у нас единые корни и единый дух. Да я… я всегда считал нас одним народом! Да что считал – я и сейчас так считаю!
Пауза.
Ксения. Увы, боюсь, что многие украинцы не согласятся с тобой и не все знают и помнят историю. Правда на Украине сегодня под запретом, как и на Западе. А правда такова, что я русская – одна из тех, кого Киев сегодня назвал врагом номер один. «Смерть русскому духу!» – взывал Майдан. И никто не задавался вопросом, что правда, а что – ложь.
Вадим. Мы живём в Одессе, далеко от Киева.
Ксения. Вот именно! И Одесса сегодня Украина, а не Россия! Киевский Майдан – только начало, на этом они не остановятся. Запад не просто так всё это затеял, они пойдут на всё, чтобы ослабить и раскромсать Россию.
Вадим. Да ты просто зациклилась на этом Майдане! Ты много думаешь!
Ксения. Зациклилась? Много думаю? (Небольшая пауза.) А как не думать, когда тебя в родной стране всячески унижают, не считают за человека, когда сын проклинает отца, объявляя на весь мир, что всякий, кто не с ним – его враг, что не пожалеет даже родного брата, попадись он на его пути.
Вадим. Ты имеешь в виду того придурка, которого показывала мне на видео? Так он же бандеровская шавка!
Ксения. Эта «бандеровская шавка», как ты выразился, брат мне, понимаешь, брат!
Вадим. Что?.. Брат?.. Разве твой брат не в Москве?
Ксения (вздохнув). В Москве – старший брат, а это – средний. Их мать, когда развелась с моим отцом, увезла младшего сына с собой в Киев, вышла там за бандеровца. С малых лет они прививали ему нацистские идеи и вырастили из него монстра.
Вадим. Ты не выдумываешь?..
Ксения. Папа узнал его, увидев по телевизору. Узнав про его дела, что он вытворял и к чему призывал, папа так занервничал, что у него поднялось давление и пришлось вызывать скорую помощь. После мы навели справки о Миколе и о новой семье бывшей жены Степана Янины.
Вадим. Да, Ксюш, представить даже страшно такое, когда родной сын… (Вздыхает.)
Ксения. А что, если мы поженимся, а после и наши дети тоже восстанут или против матери, или против отца?
Вадим. Не говори так, Ксюша! Мы не позволим, чтобы наши дети выросли такими – не допустим этого!
Ксения. Как, оградишь их от мира, от друзей, от общества?
Вадим. И украинцы не все враги русским, и многие, я это знаю, не разделяют эту новую, раздутую нацистами волну ненависти. Многие верят, что мы единый народ и, что у нас одни корни.
Ксения. А что, в универе ничего не говорят о том, что вскоре появятся новые книги по истории, что в школах будут изучать только украинский и английский языки, а русский и вовсе запретят? Дожили! Запад учит как жить и издаёт учебники для Украины!
Вадим. Да, есть такое, слышал. Но – это же бред!
Ксения. В том-то и дело, что бред. И такой бред сегодня становится нормой жизни, что и пугает. В случае раскола, а всё идёт к этому, что будет с нами – есть ли у нас с тобой будущее?
Вадим. А не надо думать о плохом, всё образуется.
Ксения. Хотелось бы, но… Мой папа историк, а мать – учитель русского языка, и сегодня они остались без работы. С каждым днём всё больше и больше негатива, сжигаются книги на русском языке, стирается память истории, а слово «русский» стало синонимом слову «враг». В последнее время даже твоя сестра перестала со мной общаться, не отвечает на звонки.
Вадим. Она много занимается, да и по жениху скучает, переживает – он же в Киеве. Она безумно влюблена в Данилу.
Ксения. Видимо, и на неё сказывается его влияние.
Вадим. Ксюш… (Небольшая пауза.) Ладно, я завтра зайду, вижу, сегодня ты не в настроении.
Ксения. Как хочешь.
Вадим уходит. Какое-то время Ксения сидит за столом, задумчиво уставившись в одну точку, а после, вскочив и рыдая, убегает.
Сцена вторая
Ксения сидит за книгами. Входит Саша.
Саша. Ксюша, привет!
Ксения. А, Сашка, привет!
Саша. Не надоело дома сидеть? Может, прогуляемся, присоединимся к ребятам?
Ксения. А что, на демонстрацию вышли?
Саша. А ты не знала? Готовимся 2 мая выйти на площадь – устроим демонстрацию против Киевского Майдана.
Ксения. Нет, ни с кем не виделась. Согласна, не время молчать.
Саша. Собираемся на греческой площади и оттуда на Куликово поле.
Ксения. О, успею тогда.
Саша. Ты не слышала? Хотят отменить празднование дня Победы 9 мая.
Ксения. Не может быть! Это же предел всему! Мало ли кто у кого погиб, отстаивая эту победу. Точно – это Запад учит и готовит сволочей-нацистов! Всё неймётся им! Давно пора бы извлечь уроки истории и остепениться.
Саша. Удар по нам – это удар по лицу всей России.
Ксения. Конечно. Богатства России не даёт им покоя, а то, что США своим долларом эксплуатируют весь мир – никто не замечает.
Саша. Да нет, все знают, видят и понимают – боятся.
Ксения. Как думаешь, Россия поможет нам – русским на Украине, не бросит на произвол судьбы?
Саша. Хочется верить, а как же иначе…
Ксения. Мой папа так переживает за всё происходящее, что начал за воротник закладывать…
Саша. Если нам так больно смотреть на происходящее, не представляю, каково это старшему поколению.
Ксения. Папа говорит, что на Украине к власти пришли фашисты.
Саша. Так оно и есть. Но мы просто так не сдадимся и не позволим этим нацикам глумиться над памятью наших предков. Праздник Победы был и будет!
Ксения. И соберём всех, для кого 9 мая день Великой Победы над фашизмом, на площади.
Саша. Да, Ксюш, поэтому мы и решили проводить демонстрации и открыто заявлять свои позиции и свои права.
Ксения. Идём, я с вами.
Сцена третья
Киев. Микола и Данила.
Микола. Говоришь, зашёл прощаться.
Данила. Да, Микола, еду домой на неделю. (Вздохнув.) Жду не дождусь встречи с любимой, соскучился.
Микола. Слушай, Даня, ты так и не сказал ничего о своей невесте, кроме того, что красивая и, что очень её любишь.
Данила. Это же главное! Что ещё…
Микола (прерывая). Не-не-не! еГлавное – русская она или украинка, вот что важно.
Данила (так же радостно). Своя! Правда, брат Ирины в русскую по уши влюблён и намерен жениться на ней.
Микола. Этого ещё не хватало! Пусть позабавится, да избавится – мало ли своих девчат: украинок.
Данила. В Одессе много русских. Они Одессу даже своим считают.
Микола. Да знаю я!
Данила. А что ты так русских ненавидишь?
Микола. Есть причина на то. Они ж себя великими считают, а мы – сбоку-припёку. Всё дорогу диктовали нам как жить – хватит! Моя мама была замужем за русским, но в один день ей надоел его диктат и, чтобы защитить меня от русской тирании – ушла от него и спасла меня.
Данила. Да, смелая, решительная женщина твоя мама – не каждый бы осмелился на такой шаг.
Микола. Она такая – я весь в неё. Мать говорила, что всю жизнь ненавидела Россию и русских, но – боялась… Она чувствовала себя в плену русских и жила, словно в аду, в постоянном страхе. А теперь, когда Запад протянул нам свою руку и открыл дверцы из ада в рай, было бы грешно не воспользоваться этим.
Данила. Думаешь, если войдём в Евросоюз, мы станем процветать?
Микола. Уверен, Даня, и никаких сомнений. Ради этого и стараемся. Слушай, надо сделать так, чтобы брат твоей возлюбленной возненавидел русских, после и он от неё отвернётся.
Данила. Это вряд ли получится – он интернационалист до мозга костей и считает нас одним братским народом, как и его девушка, кстати.
Микола. Ничего, и не таких убеждали – есть у нас разные варианты. Запад выделяет нам не только средства, но и своим огромным опытом делится с нами. Так что, сегодня мы сильны и богаче, чем когда-либо, и не позволим каким-то колорадам командовать нами и диктовать. В сороковые наши предки проиграли русским и коммуняки взяли вверх. Но сегодня, когда США и Запад протянули нам руку помощи – мы победим, непременно.
Данила. Думаешь, мы сможем одолеть Россию и покорить русских?
Микола. Без всяких сомнений! Нам стоит только укрепиться и восстать против России – она затрещит по швам, как переспелый арбуз от ножа. Может, даже и воевать не придётся – Россию уничтожать внутренние распри. Мне известно, что в самой России немало сил настроенных против Москвы и власть имущих.
Данила. Даже так?
Микола. Запад приложил немало усилий, чтобы добиться этого. Так что, мы начинаем новую страницу в мировой истории, где москали будут под нами, а власть Киева протянется за Урал. Но это пока вопросы недалекого будущего, которые будем решать совместно с братским нам Западом.
Данила. Микола, я так рад нашей с тобой дружбе! Ты всего на несколько лет старше меня, но уже заместитель лидера «Правого сектора».
Микола. Докажешь в Одессе свою приверженность, примем и тебя в свои ряды. Главное на сегодня – очистить Украину от всего русского, от этой грязи чванливой. И «Правый сектор» уже получил право быть лидером в предстоящем процессе.
Данила. Буду ждать твоего приезда в Одессу. Надеюсь, не откажешь мне и остановишься у нас дома.
Микола. Обещать не буду, но постараюсь. (Подумав.) Хотя, это хорошая идея, можно будет на брата твоей невесты повлиять…
Данила. О кэй, там всё и обсудим вместе. До встречи!
Микола. До встречи, друг! (Обнимает и прощается.)
Данила уходит.
Микола (один). Думаю, теперь и этот созрел. (Улыбается.) Скоро у нас будет миллионная армия! (Довольно протирая руки уходит.)
Сцена четвёртая
Вадим и Ксения прогуливаются по городу и весело общаются. Входят двое: Первый и Второй, — подходят к ним.
Первый. Москали?
Вадим. А если и москали, то что?
Ксения взволнованно прижимается к Вадиму.
Второй (резко). Знай своє місце, колорадо! Вадим. А ти що, уявив себе центром Всесвіту?Первый. Свої чи що?Второй. Ну, так і сказав би відразу.Первый. Своїх не чіпаємо. Гуляйте!Первый и Второй уходят. Ксения всё ещё взволнована.Ксения. Проводи меня домой.Вадим. Да мы же недавно только вышли. Ты что, Ксюш, испугалась что ли? Ксения. Да, Вадик, да, мне страшно!Вадим. Да не дрожи ты так, со мной ты в безопасности.Ксения. А если я была б одна? Не видишь, что творится? Вадим. Ксюш, ну что ты, шакалов на земле всегда хватало. Зло тоже заразно… Ксения. Но… не на каждом же шагу! Надо ж, в своём родном городе в вечерние часы на улицу выходить страшно – будто фашисты нас оккупировали.Вадим. Им же не более семнадцати лет – хотят показать себя, выпендриваются. Не бери в голову. Ксения. Открой глаза, Вадик! Это же всё неспроста – значит, кому-то наверху это на руки. Такое ощущение, будто Гитлер из мёртвых восстал.Вадим. Гитлер – это слишком… (Смеётся.)Ксения. А знаешь, ведь для меня все украинцы были как родные – свои, близкие мне люди! Как же теперь?.. Господи! Что происходит? Почему? Почему это случилось с нами, почему допустили, кто – что мы стали чужими? Но, мы ж не чужие, мы… (Судорожно вздохнув.) Нет, это сон… это какой-то кошмарный сон!..Вадим (обняв за плечо, прижимает Ксению к себе). Прошу тебя, успокойся.Ксения. Вадик, ты что, ничего не видишь? Или не хочешь замечать, стараешься обмануть себя и меня? Не видишь, что творится? Это же возрождение нацизма! Ты же историк и должен понимать, что, раз проявляется национализм, значит, жди распада государства.Вадим. Прости меня, Ксюш, но не в моих силах остановить это колесо истории. Ах, если б я мог противостоять всему этому! Если б я мог что-то изменить!Ксения. И что бы ты сделал?Вадим. В первую очередь, посадил бы всех олигархов и запретил бы Западу вмешиваться в нашу жизнь и в наши дела. Ксения. А я бы, в первую очередь, закрепила б в Конституции равноправие всех граждан и право выбора, оставив за русским языком статус государственности. Вадим. Согласен с тобой. Ну, что, прогулка продолжается?Ксения. Только обещай ни с кем не обострять ситуацию. За одну ночь нам мир не изменить.Вадим. Это да, мир мы не изменим, но и манипулировать собой не позволим.Ксения. А если начнётся война, ты на чью сторону встанешь? Вадим. Опять ты за своё! Какая война, Ксюша, ты о чём? Никакой войны не будет!Ксения. Она уже идёт, Вадик! Она началась ещё тогда, когда начали переписывать историю, переворачивая всё вверх ногами. Ты разве не слышал, они хотят отменить праздник Победы 9 мая? Вадим. Да слухи это всё. Это немыслимо!Ксения. Боюсь, что нет. Воздух киевского майдана уже витает и в Одессе. 2 мая мы, русское население Одессы, молодёжь во всяком случае, решили объявить пикет и устроить «маёвку» на Куликовом поле у здания профсоюзов.Вадим. Ну, тогда и я с вами. Может, и друзей ещё с собой приведу.Ксения. Было бы хорошо. (Смотрит на него.) А не боишься?Вадим. Кого? Чего?Ксения. Осуждения от своих?Вадим. «Своих»? А что, ты уже делишь нас на своих и чужих? Ксения. Я – нет, но, ты же видишь, на той стороне нас уже разделили, даже не спросив. И примеров достаточно, пора уже снять розовые очки. Что это, как не фашизм, когда изгоняется всё русское, сжигают книги? Когда молодёжь равняется на Бандеру, объявив его национальным героем?Вадим. Не для всех, Ксюш, не для всех.Ксения. Дай-то Бог. Ладно, поздно уже, проводи домой. Вадим. Идём. (Разворачиваются в обратную сторону.) Я никогда и ни за что не предам тебя! Я очень сильно тебя люблю! Веришь мне?Ксения. Да. Я тоже люблю тебя. (Обнявшись, уходят.)
Сцена пятая
Надежда и Степан. Степан пьян, Надежда укладывает его на диван.Надежда. Ну, всё Стёпа, всё, успокойся, родной мой, ложись, отдохни.Степан. Надя, прости, водку с друзьями выпил. Душа у меня болит, понимаешь…Надежда. Понимаю, родной. Кто же поймёт, как не я…Степан. Как хорошо, что у меня есть ты – пропал бы я без тебя.Надежда. И я люблю тебя. Спи – сон лучшее лекарство. Степан (приподнимаясь). Страна гибнет, Надя, страна – всё летит в тартарары, понимаешь… Всё, за что боролись предки наши, жизни свои положили… Эх!.. (Стонет, чуть ли не плачет.) Гитлер возвращается, понимаешь, фашисты власть захватили, а с ними и мой сын – моя родная кровь!.. (Рыдает, обняв Надежду.) Надежда. У тебя есть и другой сын, и дочка – и мы с тобой, Стёпа, мы любим тебя… (Тихо плачет обнимая мужа.) Степан. Боже мой, лучше б я умер, чем увидеть такое: сын – убийца! Фашист! Стыдно мне за него, стыдно!.. (Зарывается в подушку и вскоре засыпает.)Надежда. Слава тебе Господи, заснул наконец. Стучат. Вытирая слёзы на лице, идёт открывать дверь. Впускает соседку Людмилу.Люся. Видела, как Стёпа твой домой пьяным вернулся – на весь квартал шумел, что Одесса – русский город, и не сломить его врагам. Давно таким его не видела – бросил же пить.Надежда. Тут любой запьёт, как же, два сына – и то, враги друг другу. Ну, русский же человек, что ни скажи, русский, а поди ты, врагом сделался всему русскому.Люся. Говорят, что Микола на майдане хуже всех зверствовал.Надежда. А кто виноват – не Петрович же? Степан хорошего сына воспитал, у Ивана в России свой бизнес, квартиру купил в Москве.Люся. Твой Стёпа был таким красавцем, что за него любая вышла б, а нет – на этой бандеровке Янине женился.Надежда. Мы же при Союзе жили, кто знал, что так обернётся. Янина же тайно убежала от Стёпы, пока тот был на работе, и Миколу с собой увезла. У нас со Стёпой нет никаких тайн.Люся. Надо же, эта Янина воспитала сына в ненависти ко всему русскому.Надежда. К сожалению, да, (вздыхает) Микола ещё тот тип – ярый нацист.Люся. Весь в маму!Надежда. Ему же лет шесть было, что он мог знать… (Вздохнув.) А ведь, ещё в недавнем прошлом были одной семьёй, любили…Люся. Видимо, это правда, что от любви до ненависти – один шаг. Надежда. А всё началось, как Стёпа рассказывал, из-за того, что Степан случайно оговорился насчёт предателя-бандеровца Миколы, деда Янины, чьим именем она и назвала младшего сына.Люся. Мало того, что их амнистировали, теперь они этих предателей родины героями объявили. Мол они против коммунистов и СССР были, а не против родины. Надежда. Это всё Горбач да Ельцин виноваты, а ещё раньше и Хрущев. Стёпа их и проклинает всю дорогу.Люся. При чём тут они?Надежда. А как же? Кто страну-то развалил, с Западом сдружились – они и виноваты. Они! Вот тогда-то семья Стёпы и пошла по швам – вот они и разбежались. А через год Петрович мне предложение сделал. Эх, Люся, полюбила я Стёпу, дочь ему родила, да и Ваня мне, что сын родной – я же с восьми лет воспитывала его. Люся. И не видишь ты, Надя, что и дочь твоя повторяет ту же ошибку, что и Стёпа в молодости.Надежда. Ты о чём, подруга?Люся. Она Сашу на Вадима променяла, а я так надеялась, что породнимся…Надежда. Что ты, Люся, разве сердцу прикажешь?Люся. И что, ты отдашь дочь за украинца? Надежда. И ты туда же, разве украинцы враги нам? Какая разница, если они любят друг друга?Люся. Разве и твой Стёпа на Янине не по любви женился, а что в итоге?Надежда. Это же совсем другое! Нашла с кем Вадика сравнивать! Люся. Но Вадим украинец, а не русский!Надежда. В нашей семье что украинец, что русский – ветви одного деревца. И мы никогда не делили на своих и чужих.Люся. Но нас они уже разделили, Надя! Русские стали врагами!Надежда. Вадим не такой – он не бандеровец и не нацист. И, давай, оставим эту тему – и так тошно…Пауза.Люся. Хорошо, подруга, как скажешь… (Вздохнув.) Да я что – я хотела, как лучше. Надежда. Не все украинцы нацисты.Люся. Да-да… (Крестится.) Господи, спаси и сохрани. Надежда (меняя тему). Ваня на праздники обещал приехать.Люся. А я слышала, что 9 мая – праздник Победы – хотят отменить.Надежда. Как такое можно?! Типун тебе на язык!Люся. А я что – я говорю, что слышала. Это и мой праздник, и мой дед против фашистов воевал, но, времена нынче другие. Все под Западом пляшем. А когда Запад был нам другом – вот и диктуют по-своему. Надежда. А нечего подпевать им! Люся. Да я же делюсь с тобой – чем душу мне тревожит. Через две недели праздник Победы, а тут… Видать, кому-то не по душе эта победа.Надежда. Это – победа совести и чести наших предков, и мы не позволим никому глумиться над их памятью. Праздновали и будем праздновать.Сцена шестаяУ Степана дома. Вся семья в сборе. С объятиями встречают Ивана.Степан. Ах, Ваня, как мы по тебе соскучились!Надежда. Что ж ты так долго не приезжал-то, сынок?Иван. Простите, родные мои, и вправду было некогда – всё дела да дела. Зато, теперь могу и вас к себе в гости пригласить. (Улыбается.) Москву покажу! Ах, сестрёнка, как ты выросла, красавица наша!Ксения. Ой, я так хочу в Москву! А там не опасно?Иван. С чего это ты, сестрёнка? Нет, разумеется. Россия сегодня совсем другая страна!Надежда. Говорят, там насилуют, убивают…Иван (смеётся). Где, в России?! В Москве сегодня спокойнее, чем где-либо в мире. Ксения. И даже не спросят, кто ты и откуда?Иван. Нет, конечно! Да кого только там нет – в метро приезжих больше, чем самых москвичей.Надежда. А украинцы там есть?Иван. Разумеется – и украинцы, и белорусы, и грузины – всех хватает.Ксения. И не арестуют никого? Иван. Если не нарушаешь закон – нет, конечно. Ну что вы, родные мои, сегодня в России спокойнее, даже чем при Союзе. Сейчас не девяностые, Россия уже крепко встала на ноги, не то что наша Украина.Степан. Да, к сожалению, не с теми власть наша дружит – мы Западу нужны, как телеге пятое колесо. Иван. В России уроки девяностых не прошли даром и уже поняли это. Ксения. А тут у нас, к сожалению, всю в объятия Запада стремятся. Демократия.Иван. Эта демократия сделала меня врагом своему брату – будь она неладна. Теперь он один из лидеров «Правого сектора». Степан. Да, видели по телевизору его высказывания, как в наш адрес, так и в адрес России и всего русского мира. Фашист!Иван. А Русский мир, папа, нынче шире и крепче чем когда-либо. И не паспорт делает человека русским, а русский дух – душа, воспитанная и закреплённая российской культурой, гуманизмом. Творчеством Пушкина, Гоголя, Толстого, Достоевского, Гамзатова, Айтматова… И я горжусь, что являюсь частью этой культуры. Степан. Да, Ваня, ты прав. Иван (обняв отца и мать). И всё благодаря вам, мои родные, вашему воспитанию. От воспитания зависит многое.Надежда. Да мы что, сынок, мы исполняли свой родительский долг. Иван (обняв Надежду и прижимая к груди). Да, мама, да, и в благодарность – целую твои руки. (Целует руки Надежды.) Воспитание многое значит. Что было бы со мной, если б мать, что родила, и меня увезла бы с собой – боюсь и представить. Даже подумать страшно, что я мог бы оказаться рядом с Миколой – братом, предавшим отца своего, свои корни.Степан. А ведь, окажись я в тот день в Киеве на Майдане, мой сын и на меня поднял бы руку… При СССР и Янина не была такой, разве иначе мы поженились бы.Надежда. А я в детдоме выросла и ничего не знаю о своих корнях, но почему-то всегда считала себя русской. (Смеётся.) Хотя Стёпа меня всегда, как бы в шутку, называл татаркой. Ксения (обнимая мать, весело). А по-моему, в каждом третьем русском, у украинцев тем более, течёт тюркская кровь – мы столько веков жили бок о бок.Иван. А у тюрок – русская!Степан. Да, родные мои, судьбы человеческие так переплетены, что по сути и не разберёшь, кто какой нации. Мой отец рассказывал, что его дед принадлежал к роду крымских татар.Иван. Ты прав, папа. В мире только две нации: евреи и остальные.Все смеются.Степан (обнимая жену). А помнишь, Надь, во времена СССР женились по любви и не смотрели кто ты по нации. Надежда. Да, Стёпа, все мы были одним народом – советским.Иван. В России и сегодня женятся по любви и не смотрят кто ты по нации. Батя, кто знает, какие тараканы в её душе блуждали и до этого…Степан. Это да. (Вздохнув.) С гласности всё и началось. В конце восьмидесятых характер Янины стал резко меняться. В то время она вступила в кружок «Свобода» и начала резко высказываться в адрес Москвы и русского мира. С каждым днём ситуация обострялась – это стало меня раздражать. Но в один день, когда подрались Ваня с Миколой, я не выдержал. Мы с женой окончательно повздорили и она подала на развод. В девяносто третьем мы расстались. А ведь тоже по любви женились и клялись быть верны друг другу, пока смерть не разлучит нас… Ксения. Удалось же Западу подобрать ключ к ящику Пандоры… (Вздыхает.)Надежда. Не было бы зла, не знали бы добра. Степан. Это стало для меня таким ударом, что, если б не семилетний Ваня, я бы спился. Но слава Богу, рядом оказалась Надежда, и я снова полюбил и ожил. (Обнимает и целует жену.) Спасибо тебе, Надя, за всё. Ты стала хорошей матерью Ивану, родила мне дочь. Благодаря тебе я снова обрёл семью, любовь и счастье. (Вздохнув.) И смысл…Надежда. У тебя были такие грустные и добрые глаза, что я сразу в тебя влюбилась. Степан. Хотя я был намного старше тебя, надежда ты моя, Наденька.Надежда. Стёпа, ты мне до сих пор так и не рассказал, из-за чего братья-то подрались.Ксения (с улыбкой смотрит на брата). Игрушки не поделили?Степан. Если б… Ваня поругал Миколу за то, что тот назвал русских агрессорами, объяснял ему, что это не так, что они с ним тоже русские. Микола заспорил и закричал: «Я не русский – я украинец! я бандеровец!» – и накинулся на старшего с кулаками. Когда мы с Яниной прибежали на шум, оба брата уже вцепились в схватке. Янина встала на сторону Миколы и поддержала его, я дал ей пощёчину и запретил посещать кружок «Свобода». В ответ она дико расхохоталась и крикнула мне в лицо, что не намерена терпеть мою тиранию, что она свободный человек и вправе делать что хочет. В общем, слово за слово, и дошло до того, что назвала меня диктатором и агрессором, что не даст мне портить нрав и младшего сына. А вскоре стало ясно, что нам под одной крышей уже никак не ужиться. Она меня и слушать не хотела.Надежда. Да, если бес ударит в ребро – тут ничего не поделаешь.Степан. Вот к чему привела эта «гласность» Горбачёва. Слава Богу, что хоть Ваню удалось уберечь и спасти от её влияния. Вскоре она написала мне письмо из Киева, что вышла замуж и счастлива – и больше ни слова. Если б в начале года не увидел Миколу по телевизору, да скажи мне кто другой – не поверил бы, что мой сын стал настоящим монстром.Иван. Да, жестоко он избивал русских, что каждый его выпад – я воспринимал на себе…Надежда. Да что ж это мы, Стёпа, сын приехал, а мы его всё разговорами кормим – у меня гусь остывает. Айда на кухню!Все уходят. Сцена седьмаяИрина за столом, занимается. Входит Вадим.Вадим. Ириш, ты что это с Ксюшей общаться перестала, даже на её звонки не отвечаешь – что случилось?Ирина. Да, Вадик, случилось! Мне с ней неинтересно стало общаться – по-разному на жизнь смотрим и всё иначе воспринимаем. Что мне, спорить с ней?Вадим. Но, раньше ты по-другому говорила, что Ксюша вундеркинд, что с ней можно часами общаться…Ирина. Раньше я не замечала и не понимала, что это обычное её бахвальство, что она…Вадим (прерывая). Ира! Не смей! Я люблю её и никому не позволю так отзываться о ней!Ирина. О! Даже родной сестре? Вадим. Никому!Ирина. А что ты такой злой – Ксения выставила? Может, осознала, и снова вернулась к своему бывшему другу – к Саше? Русские своих не бросают, а ты так и останешься несолёно хлебавши.Вадим. Молчи, дура!Ирина. Что, правда глаза колет?Вадим. Правда? С каких это пор твоя клевета стала правдой? Не смей!Ирина. А то что? Ударишь сестру? Что, теперь она тебе дороже сестры родной?Вадим. Какая муха тебя укусила? Не усугубляй!Ирина. А ты глаза разуй! Что ты в ней нашёл? Ты что, Вадик, готов из-за какой-то русской дивчины пойти против своих, стать предателем? Вадим. Что? Надо ж, как ты заговорила. Уж, не Данила ли на тебя так действует? Ирина. Ты Данилу не трогай!Вадим. А ты не смей так отзываться о Ксении! Я сегодня же поговорю с родителями и объявлю о своей помолвке.Входит Данила.Ирина. Даня! (Вскочив, бросается на шею Данилы.) Данила. Сюрприз!Ирина. Ты когда приехал?Данила. Вот только что, ещё и дома не был – сразу к тебе.Ирина (целуя). Как я рада тебе!Данила. А я как рад! Так соскучился! (Снова целуются, продолжая обнимать друг друга.)Вадим. Пожалуй, я тут лишний. (Хочет уйти.)Данила (задерживая его). Здорово, Вадик!Вадим. Здорово, Данила. (Здороваются за руку.) С приездом. Как там Киев?Данила. Киев на месте, процветает. (Весело.) Теперь Киев чисто украинский город – всё меньше русской речи и русского духа.Вадим. А тебе чем русские-то не угодили?Данила. А ты что, Вадик, против свободы?Вадим. Нет, я за свободу – всех и каждого, я – за толерантность.Данила. Ты что, согласен и дальше терпеть власть этих москалей над собой?Вадим. Извини, но я никакой власти русских над собой не ощущал и не ощущаю. А вот, кое-кто, явно перегибает палку.Данила. Это они хотят диктовать и навязывать нам своё, праздники свои устраивать. А нам это надо? Не нравится, пусть едут в свою Россию, кто их держит? Чемодан, вокзал, Россия – вперёд!Ирина. Даня, оставь его, он упёртый. Пошли отсюда! (Берёт Данилу за руку и уводит.) Вадим (один). Ну, вот и поговорили. С ними мне точно не по пути. А если и родители встанут против? (Небольшая пауза.) Господи! Да что же это? Какое-то сумасшествие! Нет, я буду бороться за свою любовь – я не откажусь от своего счастья! Даже… даже, если придётся уйти из дому – да, да! Какая это семья, если нет единства и взаимопонимания? Что плохого сделали вам русские, чтобы вот так отвернуться и вонзить нож в спину? Я не видел и не слышал в адрес себя не то что оскорбления какого, но даже намёка на то, что разделило бы нас. Мы так схожи друг с другом, что даже не отличить – откуда ж такая вражда? А если какие-то выпады и были, и то со стороны украинцев, а не русских. Боже, что же вы творите, братья? (Хватается за голову и стонет.) Это просто так не закончится – быть беде… Акт второй Сцена перваяДома у Степана. Иван и Ксения.Иван. Знаешь, сестра, мне несколько дней подряд снится один и тот же сон. Вокруг меня бескрайняя пустырь и я иду с Запада на Восток. И вдруг, слышу издалека со стороны спины ужасный лай собаки. Оглядываюсь! На меня бежит большая собака серо-белого цвета. Я убегаю, но расстояние между нами сокращается вмиг. Бешенное рычание вселяет в меня ужас и я понимаю, что мне не убежать. Я останавливаюсь, хватаю камни и бросаю их в собаку. Собака убегает, но через некоторое время снова бросается в погоню за мной. Я снова бросаю в неё камни и кричу: «Прочь!.. Прочь!..» – и просыпаюсь.Ксения. Бр-р-р!.. Какой страшный и странный сон!Иван. Думаю, сон этот мне снится неспроста.Ксения. Да не придавай значения – это ж просто сон.Иван. Несколько ночей подряд? А если это знак?Ксения. Какой ещё знак?Иван. Не знаю. Предупреждение что ли.Ксения. Ты думаешь?Иван. Да, Ксюш, я боюсь, что произойдёт нечто ужасное… Не ходи со мной на эту демонстрацию.Ксения. Но… я не могу – я обещала уже. Ты же сам говорил, что нельзя допускать бойкотировать празднование победы девятого мая. Иван. Да, и мы не допустим, не позволим никаким нацистам глумиться над памятью наших предков. Но – это не женское дело.Ксения. Брат, это же просто демонстрация, при том законная – не на войну же собираемся. Иван. Это мы с тобой так думаем, а что на уме у власти – мы не знаем. Ксения. Думаешь, они осмелятся разогнать нас и применить оружие? Это же…Иван. Нет, открыто они не выступят против, но… Кто знает, чем черти шутят…Ксения. Да нет, вроде бы пока всё тихо.Иван. Вот это и пугает. Ксения. Не поняла тебя.Иван. 2 мая ожидается футбольный матч, и уже многие болельщики со всех концов страны едут в Одессу. Власть на Украине у сторонников нацизма и я уверен, что они сделают всё для своей победы.Ксения. Хотя, да, может ты и прав. Вадик говорил, что у Данилы остановился его друг из Киева и вроде бы он один из руководителей «Правого сектора».Иван. Вот, что и требовалось доказать – неспроста всё это. Боюсь, как бы они и в Одессе второй Майдан не устроили. Предчувствие у меня нехорошее, подумай о матери.Ксения. Хорошо, Ваня, я подумаю.Иван. И не плохо было бы узнать имя этого лидера, кто остановился у Данилы.Ксения. Я попрошу Вадима узнать о нём. Иван. Спасибо, Ксюш. Береги себя.Ксения. А ты – себя. Иван (улыбается). Договорились. Входит Вадим.Вадим. Привет! Вы уже собрались выходить?Иван. Здорово, Вадим. (Здороваются за руку.) Да, я собирался выходить, а вот Ксюше, думаю, лучше дома оставаться. Что-то у меня предчувствие нехорошее.Вадим. Да, я поэтому и зашёл, чтобы уговорить её остаться дома. Иван, твой брат Микола здесь…Иван. Что, Микола в Одессе?! Вадим. Он у Данилы остановился.Иван. Я так и думал! Надо же – вот оно как… Хочу увидеть его, посмотреть ему в глаза.Вадим. Это вряд ли… Он с раннего утра уже проводит совещание со своими ребятами. Боюсь, что они вовсе не футбольные фанаты и цели у них совсем иные.Иван. Ты видел его?Вадим. Да.Ксения. Какой он, брат наш?Вадим. Стройный, симпатичный и милый на вид человек, с улыбкой на добром лице, но глаза его… властные, со строгим, покоряющим себе взглядом, что все так и раболепствуют перед ним. Когда он пожал мне руку и мы встретились взглядами, у меня пробежали мурашки по телу. Они замыслили что-то ужасное и неспроста здесь.Ксения. А что они могут сделать – прогнать нас дубинками?Вадим. Не знаю, но ты лучше не ходила б на этот пикник. У меня нехорошее предчувствие.Иван. Да, у меня тоже. И сны тревожные несколько ночей. Ксения. Что вы все – договорились что ли! Иван. Не ходи с нами, Ксюша.Ксения. Но, я обещала ребятам. Вадим. Не спорила бы с братом. Я пойду с ними.Иван. Нет, Вадим. Будет лучше, если ты останешься на другой стороне баррикады.Вадим. Что? Вы… вы мне не верите?Иван. Вот именно, что верим – и не сомневайся. Поэтому, если останешься на той стороне, ты сможешь узнать какие у них планы и предупредить нас.Ксения. Это хорошая идея.Вадим. Хорошо, Иван. Я не подведу, и постараюсь узнать, что они задумали.Иван. Дай обниму тебя (обнимает), я в тебе нашёл брата, которого потерял в Миколе.Вадим. Спасибо! Я постараюсь связаться с вами.Ксения. Я люблю тебя, Вадик. Береги себя!Вадим (с грустинкой радости). Слушайся брата, жизнь моя. (Уходит.)Иван. Хороший парень твой Вадик, верный, не обижай его.Ксения. Ага, его обидишь.Входит Саша.Саша. Привет! Многие уже собрались. Идём?Иван. Привет, Саша. Да, идём, я с вами, а Ксюша остаётся дома. Ксения. Папа с утра ушёл со своими друзьями, а мать дома одна.Иван. Не хотим, чтобы мать одна оставалась. Ну, пошли.Иван и Саша уходят, а вслед за ними уходит и Ксения. Сцена втораяАртём и Данила.Артём. Даня, у тебя такие связи. Надо ж, этот Микола такой молодой, а уже заместитель руководителя «Правого сектора». Данила. Он обещал, по возвращении в Киев, принять и меня в члены «Правого сектора».Артём. Вот это да! Им же никто не смеет противоречить! Попробуй только! Теперь-то и вовсе у меня нет смысла тягаться с тобой. Наша молодёжь в восторге от Миколы, он – их кумир, а ты с ним – почти на равных. Он даже живёт у тебя! Данила. А я давно говорил тебе, что со мной лучше дружить, а не тягаться. Артём. Я и не собираюсь, Даня, поверь мне. Да, мне Ирина очень нравилась, и я считал её почти своей, пока не познакомил тебя с ней. Данила. И ты прости, что отбил её у тебя. Но, она же сама меня выбрала, нам даже тягаться не пришлось и тузить друг друга.Артём. Конечно, я переживал и, что греха таить, она мне до сих пор небезразлична и я к ней не равнодушен, но – я реалист. (Пауза.) Ты женишься на ней? Ты же…Данила (прерывая). Разумеется! Я уже сделал ей предложение и, как только получу диплом, мы поженимся – всё решено.Артём. Счастливый ты.Данила. Да, не спорю. Советую забыть о ней и найти себе другую. Что понапрасну вздыхать?Артём. Да есть одна, нравится мне, но…Данила. А что, занята?Артём. Ей всего семнадцать, и она русская…Данила. Хочешь, похитим её – сможешь насладиться… (Смеётся.) В Киеве Микола с такими девочками знакомит, говорит, что в этом деле опыт всегда в пользу.Артём. Я не знаю… Нет, не хочу! Данила. О, ты даже покраснел! Что, ни с кем ещё не был? Артём (тихо). Нет.Данила. Думаю, сегодня мы тебе предоставим такой случай! Говорят, там много русских девчат… (Похлопав по плечу, смеётся.) Пошли! Пора! (Уходят.) Сцена третьяМикола и Артём.Микола. Красивая дивчина досталась Даниле, да?Артём. Да, везёт ему.Микола. Дело не в везении, а в хотении. Тебе ж тоже она нравится?Артём. Я любил её, а может, и до сих пор люблю, но…Микола. Данила мешает? А ты что, не мужчина – сразу на попятную?Артём. Где Данила – где я?Микола. А чем он лучше тебя? За любовь надо бороться! Я б за такую красавицу голыми руками против десятерых пошёл бы! А ты… Где твоё достоинство?Артём. Микола, он же твой друг, ты живёшь у него…Микола. Сейчас разговор не о нём – о тебе. Данила слишком возомнил себя, но я ж вижу – ты не хуже, а лучше него.Артём. Что? Ты шутишь? У меня же никакого шанса тягаться с ним.Микола. Шанс есть всегда и у каждого, надо только уметь им воспользоваться.Артём. Как? Я и не представляю.Микола. Стрелять умеешь?Артём. Да. А при чём тут это?Микола. Могу дать тебе снайперскую винтовку и впустить тебя в пустую квартиру на греческой площади.Артём. Зачем?Микола. Обзор с этой квартиры хороший. Когда надо будет, я позвоню тебе и ты выстрелишь по мишени.Артём. По какой мишени?Микола. По своему сопернику…Артём. Не понял…Микола. Ты ж не тупой, Артём. Уберёшь Данилу – Ирина твоя, да и нам окажешь услугу.Артём. Что, убить Данилу? Я?.. Нет!.. Нет, ты что?.. Нет!.. Я не убийца!..Микола (улыбается). Да не спеши ты с выводами, подумай.Артём. Нет, я не смогу, нет!.. Я не хочу его смерти!Микола. А зря…Артём. Что?..Микола (снова улыбнувшись). Я говорю, зря Данила сомневался в тебе – это был экзамен и ты его выдержал. (Похлопав по плечу, растерянного и поникшего Артёма.) Данила хочет и тебя в наши ряды записать, вот я и решил тебя проверить. Ты только не говори ему ничего, мы снова вернёмся к этому вопросу после, как пройдут все эти события. Всё, иди к ребятам, и ни слова им.Артём. Да, разумеется, я понял. Спасибо…Микола. Мне пора, впереди ещё очень много дел. Артём. Куда мы сейчас?Микола. Пока – на греческую площадь. Скоро и я подойду. (Уходит.)Входят Данила и Ирина.Ирина. Привет, Артём! Давно не виделись! Артём. Что?..Данила. Алё, Артём! Э-эй!.. Что с тобой? Ирина. И вправду, Даня, он какой-то бледный, будто с привидением общался.Данила. Слушай, друг, ты не заболел случайно?Артём. А?.. Нет, нет, всё хорошо, я просто задумался…Ирина. Слава Богу, а то напугал ты нас. Идём, нас там ждут: будем мочить русских.Входит Вадим.Вадим. Привет. Ребята, а что вы тут? Там такое творится…Ирина. Вадик! Я так рада, что ты с нами! Вадим. На Греческой площади наши ментов бьют, а те щитами прикрываются, забаррикадировав улицу в сторону Куликова поля.Данила. А что, менты за русских?Вадим. Не знаю, русских я там не видел.Ирина. Русские на Куликовом поле собирались митинг устраивать – готовятся к 9 маю, как я знаю.Данила. Ничего, мы им такое устроим – надолго запомнят. Микола за своими ребятами ушёл, а у них в этом деле опыт ещё с Майдана в Киеве. Ирина. Да, ребята, идём, Микола распорядился готовить «коктейли Молотова» — буду помогать девочкам набирать бутылки.Данила (весело). А мы, ребята, будем шашлыки жарить! Покажем этим «колорадам» «майский шашлык»! (Смеётся.)Ирина (брату). Ну, ты с нами?Вадим. Куда я денусь…Данила. Правильно, Вадик! Один за всех и все за одного! Вперёд! Звонит телефон Данилы, отвечает.Данила. Да, Микола. Хорошо, Микола, буду. (Убрав телефон, ребятам.) Вы идите, а я присоединюсь к вам чуть позже. (Гордо.) Данила на совещание зовёт. (Уходят: ребята в одну сторону, Данила – в другую.) Сцена четвёртаяПо улице, слегка шатаясь и бормоча сам с собой идёт Степан Петрович. Навстречу ему выходит соседка Людмила.Люся. Стёпа! А ты, сосед, куда это направился?Степан. Куда все – туда и я! На демонстрацию, своих поддержать!Люся. Тебе это зачем? Там будут политику толкать, а не водку разливать.Степан. И ты туда же? Я же не алкоголик какой, а если и выпил – так от горя.Люся. Ах, вот оно что, горе у него!Степан. Да, Люся, да, сердце рыдает в груди, а водка – утешает, рану лечит. Потому и пью!Люся. Ну да, да…Степан. Это всё фашисты! Они виноваты! И мой младший, моя кровинка – туда же! Обидно мне, понимаешь! (Плачет.) Такую страну профукали! (Резко вытирая слёзы.) А теперь и родную Одессу фашистам хотят продать. Не позволю! Гитлер не пройдёт! Эту землю защищал мой дед – умер за Одессу! А я – я чем хуже? Надо будет – костьми лягу! Но – не быть Одессе фашисткой! Люся. Ой, Стёпа, ну ты загнул…Степан. 9 мая – святой день для нас! Праздник Победы никто не отменит. А что, я разве не прав?Люся. Да нет, прав, конечно, прав…Степан. Разумеется, прав! (Взмахивая кулаком.) И буду стоять за свою Одессу, за свою правду – не дрогну, если даже танками начнут давить! Я не трус!Люся. Сидел бы ты дома, герой, куда ж в твои годы-то… Надю пожалел бы, о детях бы подумал. Степан. Отсиживаться?.. Нет, Люда, не могу, понимаешь, больно тут! (Стучит кулаком по своей груди.) А!.. Что вам бабам объяснять! (Уходит, выкрикивая и взмахивая рукой.) Русь, вставай, все на площадь – защитим Одессу! Фашизму – нет! Гитлеру – нет! Сцена пятаяМикола и ребята «Правого сектора», среди них и Данила.Микола. Гена, надеюсь, ты всё понял?Гена. Да, Микола, вопросов нет.Микола. Не забудь выставить российский флаг. Гена. Винтовка и флаг на месте?Микола. Да, как всегда, адрес ты знаешь. Надо сделать так, будто сепаратисты первыми применили оружие. А как это сделать, хлопцы, не мне вас учит. Главное, разозлить толпу.Гена. Комар носу не подточит. Всё будет сделано на высшем уровне! Микола. Да, Гена, можешь идти. (Гена уходит.) Третий взвод переходит в распоряжение Данилы – вы уже знакомы с ним. Надо чётко понимать, каждый взвод что делает. Милиционеров не трогать – у них приказ не вмешиваться. Данила. Если правильно понял, никаких ограничений не будет?Микола. Нет. Главное – победа, а победителей не судят. Наша цель уничтожить палаточный лагерь на Куликовом поле, и, загнав их в угол, убить, превратить в пепел. Чем жёстче себя проявим – тем больше нагоним страху!Данила. Ясно.Микола. Снайперы разъярят толпу и создадут панику, а мы воспользуемся этим, загоним их в здание профсоюзов и… (улыбается) насладимся своей победой. Говорят, девушек среди русских больше – они все ваши. Толя, пусть твои люди не тратят зря патроны – душите, насилуйте и забивайте насмерть дубинками.Толя. Есть, насиловать и убивать!Микола. В общем, хлопцы, зачищаем Одессу от мрази. Надо сделать так, будто все умерли от удушья и огня – побольше жару. (Улыбается.) Всё, хлопцы, берите Одессу, заставьте сердца одесситов содрогаться! Слава Украине!Все. Героям слава! Сцена шестаяГреческая площадь. С одной стороны милиция во главе с полковником, прикрываются щитами, с другой – украинцы Одессы, кидают в ментов «коктейли Молотова» (петарды) и кусочки брусчатки. С одной стороны входит Степан, а с другой Вадим, Ирина и Артём. Чуть позже присоединяются и Микола с Данилой. Степан (стоит посередине, пьяно шатаясь). Что же вы делаете? Остановитесь! Прекратите! Мы же все советские люди! Опомнитесь! Не верьте Западу, не ходите у них на поводу, братцы!Со всех сторон летят куски брусчатки, но Степан, пьяно шатаясь, не стоит на месте и в него не попадают.Вадим. Дядя Степан, уходите, вас могут убить! (Рвётся к нему, но Ирина крепко цепляется за него и не пускает.) Степан. За что – за правду? За правду не грех и умереть – я не боюсь смерти! Не быть Одессе фашистской! (Подняв вверх кулаки и встряхивая руками.) Эй, народ, откройте глаза, Гитлер возрождается! Встанем на защиту Родины – Гитлер снова идёт на нас! (Поёт.)Вставай страна огромная,Вставай на смертный бой, С фашистской силой тёмною –С проклятою ордой!В голову Степана попадает кусок брусчатки, он хватается за рану.Степан. Фашисты!.. Убили!.. (Теряет сознание.)Вадим бежит к Степану и подхватывает его, кричит Ирине.Вадим. Ира, вызывай скорую! Звони!Микола (Даниле). Успокой народ, пусть ментов оставят в покое.Ирина звонит, вызывает скорую помощь. К Вадиму подходит Микола. Данила кричит толпе.Данила. Блядь, не кидайте в ментов! Менты за нас! Хватит, остановитесь! Наступает пауза. Милиционеры отступают и уходят в глубь сцены, откуда безучастно взирают на происходящее. Там они остаются стоять во главе с полковником до конца.Микола. Кто он такой? Брось его, пусть сдыхает, он же русский!Микола и Вадим смотрят друг на друга.Вадим. Это – твой отец…Микола. Что?..Вадим. Да, Микола, это твой отец Степан.Ирина. Что, Микола сын Степана?..Артём. Нет, не могу поверить…Микола. Несите к машине, я сам отвезу его в больницу.Ребята берут Степана на руки и уносят.Микола (один). Вот и свиделись, батя… Ты когда-то подарил мне жизнь и вот, пришло время возвращать свой долг – (ухмыляется) живи…Микола уходит. Возвращаются Вадим, Ирина, Артём, Данила и остальные.Вадим. Вот, что мы натворили, ранили безвинного человека…Данила. Так и не виноват? А ты и не слышал его? Он же ругал нас, фашистами обзывал! Скажи спасибо, что не убили, да ещё и в больницу отправили.Ирина. Вадик, ты не прав! Сидел бы дома, никто бы не трогал. Колорады Путинские!Данила. И сын его специально из Москвы приехал – кто он, если не шпион…Тут, вдруг, Артём хватается за грудь и стонет, из под руки вытекает кровь.Вадим. Артём, что с тобой? (Подхватывает его и медленно опускает на землю.)Данила (прикрывая собой Ирину, смотрит по сторонам.) Это огнестрел! Снайпер! Ирина (ребятам, в сторону, кричит). Скорую, скорее!!!Их окружают со всех сторон молодые ребята.Артём. Ребята, я умираю… Ира, я… я люблю тебя… (Цепляется за руку Вадима.) Это Микола… это он…Вадим. Артём, береги силы, тебе нельзя разговаривать.Артём. Нет, я должен сказать… я должен предупредить… Микола он… он страшный человек, ужасно страшный… (Закрывает глаза и стонет, теряя силы.) Данила. Молчи, Тёма, береги силы, мы тебя спасём. (К окружившим их ребятам.) Ребята, это русские… русские убили его! Мрази!Вадим. Где скорая?!Артём (снова открыв глаза). Даня, это Микола – он очень жестокий, он… Это его человек стрелял…Данила. Что?.. Ты бредишь, Артём! Молчи лучше! Артём. Да, Даня, он предлагал мне убить тебя, но я отказался… (Снова забывается.)Данила. Что за чушь?.. Микола мне, что брат! Вадим. А если это правда?Данила. Он-то бредит, а ты… Артём (всполошившись). Ирина… Береги Ирину… (Умирает.)Данила берёт флаг Украины и прикрывает им Артёма.Вадим. Нет, это не бред, он хотел помочь, предупредить.Данила (странно, с подозрением смотрит на Вадима). Так, погоди, может… может это твои русские друзья специально всё устроили, чтобы настроить нас против Миколы? Это брат Ксении подослал тебя, да? (Хватает за грудки.) А ну, признавайся!Вадим. Руки убрал!Ирина (встревая). Э-эй!.. Тихо-тихо!..Данила (отпуская). Не был бы ты братом Иры…Вадим. А то что?..Ирина. Не надо, Вадим, ты не прав, здесь все свои, а вот…Вадим. Ну, что замолчала, выскажись!Пауза.Вадим. Да ну вас! (Уходит.) Ирина. Вадик! (Бежит за ним.)Данила. Ребята, все на Куликово поле! Отомстим за Артёма! Убьём всех до единого! Русскому миру – нет!Появляется одинокий прохожий лет за пятьдесят, с опаской озираясь по сторонам.Данила (останавливая прохожего). Ты кто? Что ты здесь делаешь?Прохожий. Я – одессит, домой иду.Данила. Русский?Прохожий (кивает головой). Да.Данила. Мразь! (Плюёт на него.) Ребята, мочите его!Ребята налетают на прохожего, сбивают с ног и избивают дубинками, бьют ногами. Не выдержав, вмешивается полковник.Полковник. Остановитесь, хлопцы, он же вам в отцы годится.Данила. Ты кто такой здесь? Раскомандовался!Полковник. Я – полковник, начальник Одесской милиции.Данила. Ты ничто, блядь! Ты животное! Смирно! Марш в строй! (В сторону ментов.) Я ваш командир, суки, блядь! Я!Появляется Микола. Прохожий, воспользовавшись моментом, убегает.Микола (Даниле). Тихо, тихо! Мы ему спасибо должны сказать, а ты… (Полковнику.) Извините, погорячился парень. (Полковник отходит к отряду милиции. Даниле.) Ты что с ребятами здесь, наши уже на Куликовом поле лагерь русских громят вовсю. Сжигают палатки, книги, бьют русских.Данила. Артёма убили! Это меня и разозлило! Думаю, и Вадим заодно с русскими – я не верю ему!Микола. Да что ты?! Эти русские оказались наглее, чем мы предполагали, расставили снайперов по всем домам и стреляют по нашим. К сожалению, есть и другие жертвы… Данила (скрипя зубами). Мы отомстим им за кровь наших! Пожалеют, что на свет родились!Микола. Да, отомстим! За жизнь одного украинца – сотни жизней русских! Никого не щадите! Убивайте всех! Очищайте землю от этой мрази!Данила. Ребята, за дело – вперёд на Куликово поле! Микола. Пусть этот день запомнится им на века – окрасим поле кровью русских! Вперёд, хлопцы! Бейте русских! Смотрите, (показывает рукой) русские бегут! Входят несколько русских ребят, в страхе разбегаясь в разные стороны. Ребята Данилы нападают на них и избивают. Парень прикрывает собой свою девушку. Их колотят дубинками.Парень. Не убивайте! Не надо!..Микола. Хай лежать, погнали дальше! (Уходит.)Данила. Ловите других, бейте их! Убивайте всех! Поймав другого парня, бьют его ногами. Проходит взрослая женщина за шестьдесят.Женщина. Що ж вы делаете, хлопцы, убьёте же…Данила. А що, тебе жаль этих колорадов?Женщина. Все же божьи люди…Данила. Суки Путинские они – не люди! Делай ноги, тётенька, а то и тебя прищучим.Женщина в страхе отшатывается от него, крестится.Женщина. Помоги, Господи, спаси и сохрани!.. (Уходит.) Сцена седьмая Куликово поле. Стелется дым. Всё разбросано, под ногами книги и флаги российские, кое-где – трупы молодых людей. Большая часть сцены занята украинцами Одессы и хлопцами из «Правого сектора» — на руке у всех жёлтые повязки. В углу, с правой стороны, прижатые к краю, стоят русские. Милиция так же безучастно стоит в глубине сцены. Данила. Выходите, блядь, убивать будем!Микола. Мы – герои киевского майдана! Одесса – наша! Одесса – Украина! Ура! Слава Украине!Все (сторона Миколы). Слава героям!Данила. Мы пришли в свой город, пацаны! Жгите, убивайте русских! Книги – в костёр! Смерть русскому духу! Наша взяла – победа! Вперёд!Ребята во главе с Миколой наступают и вытесняют русских. Все уходят. На сцену выбегают Иван, Саша и ещё несколько ребят с ними.Саша. Одесситы! К нам нагнали гестапо в лице «Правого сектора», они жестоко расправляются со всеми, кто попадается на пути. Братья, вооружайтесь, кто чем может! В Одессе настоящая война! Эти нелюди объявили нам войну!Иван. Саша, а где Женя, он же был с тобой?Саша. Женя мёртв – в него попала пуля.Иван. Что же это творится? Почему бездействует милиция?Саша. Не знаю, Ваня, видимо, приказ сверху. Это – ад!Иван. Фашисты!Саша. Их почти в десять раз больше – нам не удержаться.Иван. Да, Саша прав, надо спасать людей.Саша. Укрываемся в доме профсоюзов. Надеюсь, власти одумаются и примут меры.Иван. Это да, иначе нам не устоять, слишком неравные силы. Саша. Надо спешить! Входят бандеровцы, во главе с Данилой – их намного больше. Противостоят.Данила. Саша, не Иван ли рядом с тобой, брат Ксении?Иван (выходит вперёд). А что, Данила, своих уже не узнаёшь? Данила. Нет, Ваня, ты нам не свой. А что ты припёрся? Уехал в Москву – так и сидел бы там. Может, ты здесь не случайно, а на спецзадании?Иван. Ты б лучше этот вопрос задал дружкам своим из Киева – они-то что здесь потеряли?Данила. Они приехали защищать свой город от колорадов. Иван. Плохо же ты историю знаешь, Данила. Колорадские жуки – родом из Америки, если хочешь знать, из Колорады. А Одесса всегда была исконно русским городом, так же как и Киев. Им и останется!Данила. Перебьётесь! Одесса, как и Киев, Украина! Саша. Вот ты как. Запомни, Данила, никаким внешним силам мы своё не отдадим. Данила. Кишка тонка – надорвётесь! Иван. Зачем раздор сеете?Данила. Не спорьте с нами – езжайте к себе в Москву, в свою Россию! Почему вы ещё здесь, вы все?!Иван. На Запад надеетесь? Дурак ты, Данила. Данила. Что-о?! Ребята, мочите их!Завязывается драка. Отряд Данилы вытесняют друзей Саши. Уходят. Сцена восьмаяВ доме профсоюзов. Со всех сторон голоса, шум, крики, плачь и стенания. Микола и Данила. Входит симпатичная, беременная женщина около 22-х лет. Беременная. Ребята, помогите, пожалуйста. Я жду ребёнка – спасите нас… (Подходит к Даниле.) Кажется, я вас знаю… Вы же брат Ирины?Данила (слегка растерянно смотрит на Миколу). Допустим…Микола (улыбается). Смотри какая красавица! (Радостно.) Русская красавица!.. Даня, придётся ей помочь… (Берёт её под руку и подводит к одной из дверей.) Пройди, красавица, сюда, посиди на топчане. Сейчас Данила подойдёт и непременно поможет. А как же!.. (Закрывает за ней дверь.)Данила. Микола, ты что задумал? Хочешь, чтобы я помог ей выбраться?Микола (смеётся). Данила, ты дурак? Она же русская, а русских что – надо давить… Ты понравился ей – иди, возьми её!Данила. Что?..Микола. Чего, не хочешь поиметь беременную? Я уже имел такое удовольствие – это своеобразный кайф… (Смеётся.) И главное, тебе за это ничего не будет.Данила. Но… она же…Микола. Она твоя – не робей! Робким не место в «Правом секторе»! Иди! Бери! Насилуй её – насилуй до смерти!Данила. Да, Микола, я понял… (Улыбается.) Я сделаю, я докажу! (Уходит в ту же дверь, куда Микола проводил беременную.)Прибегает Ирина.
Ирина (взволнованна, Миколу ещё не видит). Господи, что ж мы натворили? Какой ужас! Как же так – как же я была слепа? Как теперь жить – после всего? Бог не простит этих смертей, не простит… Будьте вы прокляты! (Рыдает.) Убийцы!.. Насильники!.. Надо помочь людям – надо найти Вадика и Данилу, сказать им…
Микола. О-па на! Ирка!..Ирина. Микола… (Вздохнув, вытирает слёзы.)Микола. Ирка, ты что, плачешь? (Улыбается.)Ирина. Тут много дыма – глаза слезятся…Микола. Ах, какая же ты красавица, Ирка! Не меня ли искала?Ирина. Нет, ищу брата своего, Вадика. Не видел его? Микола. Хм… наверное, где-то своих русских спасает. Ирина. Я боюсь за него, он…Микола. Да не бойся ты, никто его не тронет – он же свой и здесь, и там. (Смеётся.) А хочешь, пойдём, поищем… (Подмигивает ей и смотрит на неё с сарказмом.) Ирина (не замечая его сарказм). А Даня где? Он же был с тобой.Микола. Даня здесь, рядом, в той комнате. (Указывает на дверь.) Но, он занят… (Ехидно улыбается.)Ирина. Мне надо увидеть его. (Рвётся к двери.)Микола. Не советую – он очень занят… (Смеётся.) Ирина. Это не смешно! Микола. Зачем он тебе?Ирина. Там люди заживо сгорают – надо помочь, надо выводить людей… Микола. Пусть горят себе! Тебе-то что? Они же русские!Ирина. Это ужасно! Мы ж не фашисты какие-то! Наша цель была разогнать демонстрацию – мы этого добились. Пора уже остановиться…Микола. А это я буду решать! Чем ужаснее мы их накажем – тем страшнее будет остальным. Ирина. Вы поэтому в Одессе, да? Выходит, Артём был прав и его смерть на вашей совести, а русские ни при чём? Боже, как же я была слепа! И Ксюша… Ксюша была права!.. Господи, прости!.. (Открыв дверь – резко захлопывает.)Микола. Я же сказал: он занят… Ирина в шоке, дрожит и часто дышит, будто не хватает воздуха.Ирина. Ксюша была права… Ксюша была права…Микола (даёт ей пощёчину). Хватит! Не сходи с ума! Ирина (злостно смотрит на него). Это всё ты!.. Ты!.. Будь ты проклят!.. Микола (снова даёт ей пощёчину). Да заткнись ты! (Хватает в охапку и уводит с собой, она сопротивляется.) Ничего, я выбью с тебя эту спесь! (Уходит с ней в другие двери. Через несколько секунд она с криками: «Нет!.. Нет!..» — выбегает оттуда. Микола выскакивает следом, ловит её и снова затаскивает в ту комнату.) Ты мне нравишься – ты красивая, и ты будешь моя! Перестань брыкаться!.. (Закрывает за собой двери.) Затемнение: дым, вспышки огня, стоны и крики о помощи, плачь. Сцена девятаяС одной стороны входит Вадим, с другой Иван – он ранен и припадает на одну ногу, опираясь об стену, с трудом волочит её. Падает. Вадим бросается к нему на помощь. Садится рядом.Вадим. Ваня, что с тобой, ты ранен? Я так долго искал тебя – не мог найти.Иван. Я прыгнул со второго этажа, подвернул ногу. Там такое творится: насилуют, убивают, живьём сжигают людей.Вадим. Я был там – я видел…Иван. Ты был там?!Вадим. Да, спасал людей… (Плачет.) Только вот, сестру родную, не уберёг… (Рыдает, обняв Ивана.)Иван. Что, Ира мертва? Её убили?Вадим. Нет, она повесилась… Сама, понимаешь, сама… Мне так сказали…Иван. Прости…Вадим. Это я… я должен просить прощения – за всех… Я опоздал, Ваня, я ужасно опоздал…Иван. Ты спас нам отца, Вадим… Такого никто не ожидал – даже не предпологали…Вадим. А где ребята, где Саша?Иван. Саши больше нет – его убили… Там столько трупов! Фашисты!..Вадим. Они специально нагнали в Одессу ребят из «Правого сектора» во главе с Миколой.Иван. Я убью его!Вадим. Прости, Ваня, но сегодня нам не достать его – он скорее убьёт нас. Я не могу позволить им убить и тебя – мне Ксения этого не простит. Надо уходить. Иван. Бежать, бросив всех гореть в огне?Вадим. Я вызвал пожарных, больше ничем мы им не поможем.Иван. И где же эти пожарники? Тут ехать-то пять минут…Вадим. Нам надо укрыться в безопасном месте, оттуда снова позвоним. Идём.Иван. Нет, звони… звони сейчас!Вадим (звонит). Служба спасения? Здание профсоюзов горит!.. Знаете… Где пожарные машины? Почему вы их не отправляете?! Там женщины, дети!.. Там заживо сжигают людей!.. Выехали… Так, где же они?.. Тут же пять минут ехать!.. (Убирает телефон в карман.) Отключили…Входят ребята из «Правого сектора».Парень. Кто такие?Вадим. Да свои мы, свои. Друзья Данилы. Вот, ранили его.Парень. А где его повязка?Вадим. Потеряли.Парень. Ладно, идите. Вадим. Машины пожарные не приехали?Парень. А зачем? Пусть горят черти в аду! Сепаратисты!Ребята уходят.Вадим. Сможешь идти? Сильно болит?Иван пробует подняться на ноги и, не удержавшись, падает и стонет.Иван. Нет, больно…Вадим (помогая подняться). Может, перелом у тебя?.. В больницу бы надо… Иван. Нет, не сейчас. Помоги добраться до дому. После видно будет.Вадим. Хорошо, Ваня, идём. (Медленно двигаются. Иван опирается на Вадима.)Иван. У нас даже пистолета не было, никакого оружия, а они называют нас сепаратистами. Мы ж не воевать вышли, хотели мирно решить вопрос. А подстроили так, что мы же и останемся виноватыми.Вадим. Прости, Иван, я сам до сих пор не могу осознать, что происходит. Ксения оказалась права, а я до конца не хотел ей верить. Этот ад они запланировали с самого начала.Иван. И теперь Одесса снова в руках фашистов. Мы проиграли. Увы, они применили здесь те же методы, что и на Майдане в Киеве.Вадим. Это точно – они стреляли по своим, чтобы обвинить русских и озлобить этим толпу. Они убили Артёма, он скончался на моих руках, но успел сообщить, что это Микола распорядился стрелять по своим. Иван. Значит, Микола направлен сюда специально…Вадим. Да, теперь никаких сомнений. За красивым и добрым на вид лицом Миколы скрывается страшный, лукавый монстр.Иван. Одесса – не Москва, всё только начинается. На этом они не остановятся. Вадим. Когда-то и Москва была французам отдана, но победа была за Россией.Иван. Спасибо, Вадим, что ты с нами.Вадим. Не с этими же фашистами… Ира она тоже не была нацистской, Данила на неё действовал. Видимо, не думала, что всё так обернётся…Иван. Может, она стала очевидцем, как Данила со своими ребятами насиловали и убивали русских девушек? (Пауза.) А что, если Микола?..Вадим. Не знаю… Он может, он способен на всё – это не человек, он хуже зверя… (Стонет.) Как теперь жить-то, как?..Иван. Так, чтобы этот день навсегда оставался в нашей памяти. Беда учит людей мудрости. А совесть они ещё в Киеве растоптали.Вадим. Этот день навсегда останется в моей памяти – днём траура: мы потеряли друзей, потеряли родных… Что я скажу родителям? (Плачет, обняв Ивана.) Иван. Ксения станет им хорошей дочерью. Похоронив Иру, мы все уедем в Москву.Вадим (вздохнув). Думаешь, сможем уговорить родителей? Они ж ни за что не оставят Одессу – это же родина их предков.Иван. Одесса – родина и моих предков. Придёт день, мы снова вернёмся в Одессу – в свободную Одессу, где мы снова будем братьями друг другу.Вадим. Аминь!Иван. Вот мы и дома. Входят Надежда и Степан – голова его перебинтована. Увидев, что Иван хромает, волоча одну ногу, Надежда спешит помочь ему.Надежда. Ваня, что с тобой, ты ранен?Иван. Нет, мама, просто вывих и небольшая царапина. А ты как, папа? Надо же, ты сегодня – герой дня.Степан. Я – хорошо. Надежда. А… где Ксюша?Иван. Что?.. Ксюша… она разве не дома?.. Она же дома оставалась…Надежда. Прости, Ваня, я не смогла удержать её. Вадим. Я… я найду её… Я без неё не вернусь! Степан и Надежда помогают Ивану пройти в комнату. С той стороны, куда ушёл Вадим, раздаются взрывы, шум пожара, стрельба и крики. Вскоре всё заглушают сирены пожарных машин и «скорой помощи». Бьют в набат. В этой трагедии 2 мая в Одессе, по официальным данным, погибло 48 человек и более 200 пострадало. Но, эти цифры, скорее всего, были сильно занижены и жертв было намного больше. А, чтобы скрыть количество погибших, тела мёртвых КАМАЗами тайно вывозили с обратной стороны здания профсоюзов. Убивали, насиловали и сжигали даже беременных женщин, детей. Погибли и ни в чём невинные работники профсоюза, которые в этот день оказались в здании. Более двухсот человек не вернулись в свои дома. Но никто из убийц не понёс наказания.
