Светлана Патраева
Посвящается актеру Андрею Кирпищикову
БУТЫЛКА В ВЕЧНОСТЬ
монолог мужчины
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
МУЖЧИНА – 40 лет, инженер, семьянин
Утро. Перед нами зал в обычной квартире. Трехкомнатной. Мы видим выходы в комнаты жены и сына Мужчины, в кухню и коридор. Сам Мужчина спит на диване в зале. Все вокруг как-то неаккуратно, кресла и журнальный столик стоят как попало, валяются куртка, головной убор и т.д. Мужчина одет и в ботинках. Сначала он лежит тихо. А потом вдруг громко вскрикивает и хватается за голову. Потом Мужчина долго ворочается, кряхтит, стонет, наконец с трудом начинает говорить.
МУЖЧИНА (стонет). Ой, как мне плохо… Как же мне плохо… Наверное, я вчера перебрал… Да не наверное, а точно… И какая собака меня вчера так напоила? (Думает.) Нет, это не собака, а мой лучший друг. Витек. Говорил же ему, что я не пью. Вообще не пью. Говорил… Ноль внимания. (Оглядывается.) Ну, надо же, я ведь интеллигентный человек вроде. Вот как я мог, а? Ладно бы с горя напились, а то от радости. От радости! А от какой радости? (Думает. Вспоминает.) А, да… Любовницу завел. (Пауза.) Он завел. Мой друг Витек завел. Так мне и сказал. Завел, говорит, я любовницу, завидуйте мне, друзья-товарищи. Завел… Как домашнего питомца. И, типа, мы еще ему и завидовать должны. А с чего это вдруг? Тут со своей одной-единственной женой не знаешь, что делать, как одеть-обуть, накормить, чем порадовать, а тут – любовница. Здравствуйте, приехали! Я почему должен на какую-то чужую женщину свои силы и деньги тратить? Ну, с чего это вдруг? Да и когда? Это же время надо найти. И деньги. Нет уж! Это вы уж как-нибудь без меня. Тут на работу сил еле хватает, мне же не 20 лет. Да, дела…
Мужчина лежит без сил какое-то время.
МУЖЧИНА. Так… Надо хотя бы присесть, что ли… (С трудом садится. Хватается за голову.) Голова моя, голова… Что же ты так трещишь? Да провались все пропадом, чтобы я еще раз… Да ни за что… Как же пить хочется. Аж язык к небу прилип. Надо у Зины попросить воды. (Кричит негромко.) Зина, Зиночка, Зинуля! Воды мне принеси! (Ждет.) Тишина. Наверное, упылила куда-то. Как так-то, а? Бросила меня в беде. Ну, Зинка, ну… Совсем страх потеряла. Жена, называется. Сына бесполезно звать, он у бабушки с дедушкой. Ладно хоть меня сейчас не видит. И на этом спасибо. М-м-м-м-м… (Смотрит мутным взглядом по сторонам, видит на журнальном столике бутылочку с водой, радостно.) Водичка, ты ж моя дорогая, водичка… (Пытается встать. Тут же садится.) Не могу встать. Тошнит. И в глазах темнеет. Что же делать-то? Думай, инженер, думай. Ты же не простой инженер, а рационализатор. Еще и начальник отдела. Так… Кажется, придумал. Придется ползком…
Мужчина ползет к журнальному столику. Хватает бутылочку с водой. Открывает. Жадно выпивает всю воду.
МУЖЧИНА (сидит на полу). Все. Закончилась вода. Зина, ну как так-то, а? Для мужа воды пожалела… Почему бутылочка-то такая маленькая? (Берется за голову.) Плохо-то как… Когда полегче станет, а? Вроде часам к пяти дня… Так Витек говорит. (Ощупывает столик рукой.) Ничего больше нет. Стоп, что-то тут лежит на столе. (Берет листок бумаги.) Воду пожалела, зато дала какую-то бумагу. Бумаги не жалко. Бумага все стерпит. (Смотрит.) Все понятно, записку мне оставила. С нотациями. Нашла время. Эх, Зина, Зина, сам все знаю и понимаю… (Читает записку.) «Привет, мой дорогой! Вчера ты превзошел сам себя. Я, честно говоря, никогда тебя таким не видела. Я утром пошла к подруге. На тебя жаловаться. Сам понимаешь. Предполагаю, что тебе будет плохо, когда проснешься. Вода на столе…» (Рассуждает.) Какая ты у меня умница, Зина, настоящая баба… Даже не баба, а женщина. Вот повезло мне, что тут еще скажешь… (Читает дальше.) «Не хочу унижать тебя нотациями, ты у меня умный и сам все понимаешь. Но оставить это просто так тоже не могу. Поэтому я считаю, что ты должен себя как-то реабилитировать. Я предлагаю тебе сочинить письмо… для потомков, так сказать. Положим его в бутылку и отправим по реке. Представляешь, его прочтут когда-нибудь… Лет через сто… Поэтому подумай, что ты доброго и хорошего можешь пожелать потомкам. Сделай нужное дело. Не все с друзьями напиваться в стельку. А то так и до развода недалеко. Буду вечером. Твоя Зина.»
Пауза. Смотрит на столик. Там большой лист бумаги и ручка. Берет их в трясущиеся руки. Смотрит на них.
МУЖЧИНА (удивленно). Зина, Зина, обо всем позаботилась. Да…. Дела… Я ходить толком не умею, а тут надо еще и сочинять, и думать, и вообще… Вот Зина… Удивила, так удивила. Я же говорю, повезло с женой. Ладно. Надо доползти до дивана, все остальное потом.
Мужчина ползет, охая и ахая, до дивана. Садится.
МУЖЧИНА. Плохо-то как… Тошнит… Во рту такая бяка. И вообще…(Думает.) Потомкам, говоришь, письмо… Легко сказать. Вот сама бы попробовала. Но делать нечего. Что-то надо написать. А то придет Зина, разорется. Она, конечно, так никогда не делала, в смысле, не орала, а вдруг? Все когда-то бывает в первый раз. Да и разводом вон припугнула. Лучше не рисковать. Себе дороже. Так… Что я могу написать? Да еще и потомкам? Не бухайте, ребята и будет вам счастье? Тогда точно развод и девичья фамилия. Сейчас, сейчас, я же умный… Что-нибудь придумаю. Так… (Пишет.) «От души приветствую того, кто нашел эту бутылку. Сегодня такая-то дата…» (Рассуждает.) Какая дата сегодня? Ладно, это потом. Пусть это будет черновик. Потом перепишу. «Я со своей семьей живу в городе…» Это все понятно. «У меня жена и сын.» Какая-то ерунда получается. То есть, не то, что у меня семья, а содержание письма ерунда. О чем писать-то? И вообще, надо хоть умыться и побриться.
Мужчина кладет на стол бумагу и ручку, берет со столика пустую бутылку и с трудом идет в ванную, слышен шум воды. Возвращается, вытираясь полотенцем. В руках пена для бритья, станок и наполненная бутылка с водой. Подходит к зеркалу на стене. Бреется.
МУЖЧИНА. Ну вот, совсем другое дело. Становлюсь похожим на человека. А то пишу такое важное письмо, а сам… как первобытный человек. Ну, Зина, Зина, устроила ты мне флешмоб, так сказать… Загадала «кроксворды и регбусы»… (Вскрикивает.) Ай! Порезался. Да что же это такое… Щипет как… (В сердцах.) Ну. Зина, Зина, устроила тут цирк какой-то. Я тут еле живой. Так нет, не быть-не жить, письмо ей напиши… Для потомков. Ладно, не ной. Возьми свою волю в кулак. Ты же мужик? (Вздыхает.) Мужик. (Вытер пену полотенцем, рассматривает себя.) Вроде ничего. Да еще с боевой раной. Будет что Зине предъявить. Может, пожалеет. Присесть надо. Как-то плоховато мне. Да и рану надо заклеить чем-то.
Мужчина берет расческу с зеркальной полочки. Расчесывает волосы.
МУЖЧИНА. Ну вот! Совсем другое дело. Красавчик!
Мужчина берет из комода белый лейкопластырь, заклеивает рану. Рассматривает нос. Начинает выдергивать из носа волосы.
МУЖЧИНА. Так, а это что еще такое? Да что же это творится, а? Лезут и лезут. В нужных местах волосы не растут, а тут, в носу, пожалуйста, колосятся от души! Где справедливость? (Рассматривает свой нос.) Ну вот, совсем другое дело.
Мужчина садится на диван. Оглядывает зал.
МУЖЧИНА. Вот это бордальеро! Убраться бы… Надо… Сейчас, с силами только соберусь. Так, о чем я писать буду? Напишу, чтобы слушались родителей, что ли… А что? Это для всех актуально. В любом возрасте. Да. Родителей надо слушаться. Я вот послушался маму и женился на Зиночке. Кто молодец? Я молодец. А ведь как мне башню унесло от Аллы. Была такая стервозина на нашем районе. И вот женился бы я на этой Алле и что? Да ничего хорошего. Она мужей меняет как перчатки. Каждый год. А у меня стабильность. Так, что-то я отвлекся. Еще что я потомкам напишу? Чтобы учились хорошо. Учиться — это святое. Ладно, сил набрался. Прибраться надо.
Мужчина встает и медленно прибирает все разбросанные вещи с пола и мебели. Пьет воду из бутылочки. И снова садится.
МУЖЧИНА. Нельзя так резко жить начинать. Аж сердце прихватило. (Берется за сердце.) Разваливаюсь уже, а все туда же, напиться надо как последнему зюзе. Думай голова, думай, о чем еще написать? Вот, придумал, кажется! Чтобы делали добрые дела. А что? Добрые дела надо делать. Вот я «тимуровцем» был в школе. Мы помогали бабушкам и ветеранам. (Убежденно.) Да, этот пункт обязательно надо написать. Пусть помогают. Правда, как вспомню, от нас, от тимуровцев, больше проблем было, чем помощи. То продукты не те купим, то грязь по полу развезем вместо мытья полов, то вообще забудем, что обещали прийти. В-общем, помощнички были еще те… Да… Но потомки-то об этом не знают. И пусть тоже стараются. Не все нам одним корячиться. А то мой сын к бабушке с дедушкой приходит и только и делает, что ест и спит. Ну, и в телефоне сиднем сидит. И что ты с ним сделаешь? Как воспитаешь? К психологу бы обратиться. Да все как-то не до этого. Да и знакомые узнают – что про нас подумают? Вот то-то и оно… (Вспомнил.) Подожди! Я же самое главное не продумал- в бутылку из-под чего письмо будем класть? Из-под газировки – не солидно как-то… Из-под коньяка? Солидно. Но горлышко бутылки узкое. Помнется все письмо. Дальше, что там у нас еще есть? Из-под водки? Да ну ее! До сих пор в горле стоит. И горлышко не то, что узкое, а там дозатор какой-то пришлепали… Вот это поворот! Зинуля, а у нас проблема. Наиважнейшая, так сказать! Письмо-то я напишу, может быть, а куда мы его засовывать будем? Вот в чем вопрос? (Радостно.) Вспомнил! У нас же шампанское есть! На Новый год Зиночка припасла. Точно! Как это я мог забыть?
Мужчина идет к платяному шкафу, долго там роется и достает бутылку шампанского. Рассматривает.
МУЖЧИНА. Красота! Вот это я понимаю. Бутылка так бутылка… Всем бутылкам бутылка! И этикетка красивая… И напиток сам по себе благородный. (Задумывается.) А, может, открыть ее и отхлебнуть немного? Для поправки здоровья, так сказать. А что? Говорят, помогает с похмелья. И вообще, бутылка-то пустая мне нужна для дела. Пустая, а не полная. (Думает.) Да нет… Не выйдет. Зина меня тогда вообще порвет на флаг. Но я еще об этом подумаю. Обмозгую со всех сторон.
Мужчина ставит бутылку на стол и садится на диван.
МУЖЧИНА. В принципе, я же выпить хочу не сам по себе, а для поправки моего здоровья, так? Я же не враг своему здоровью. Так. Врачи пишут, что если накануне случайно выпили лишнего, то с утра надо поправиться обязательно. Да нет… Зина не поймет. Это точно. А я вот сейчас что подумал… Я такое важное письмо писать собираюсь. План письма почти готов… А как я выгляжу, а? Да, я причесался, умылся и побрился, а моя одежда? (Оглядывает себя.) Я как бомж выгляжу. Надо переодеться, что ли…
Мужчина идет к шкафу, открывает его, роется и достает оттуда вешалку с черным костюмом, белой рубашкой и галстуком.
МУЖЧИНА. Вот он, голубчик! Мой свадебный и единственный костюм. Вот, это я понимаю! Вид у меня будет соответствующий. Так, носки чистые тоже нужны.
Мужчина берет все вышеперечисленное и кладет на диван, переодевается. Подходит к зеркалу.
МУЖЧИНА. Вот! Теперь вид у меня более, чем достойный. Теперь можно и о вечности подумать, и про всякие бутылки, так сказать…
Мужчина подходит к столу, берет в руки бутылку шампанского, со вздохом ставит на стол, пьет воду и начинает ходить по комнате.
МУЖЧИНА. Вот они, муки творчества! Зина, Зина, не мое это – сочинения сочинять. Не мое! Мне в школе за сочинения из жалости только четверки ставили. Так учительница по литературе и сказала: «Да, дружок, ты не лирик, ты физик! Так и быть, ставлю тебе четверку в аттестат. Но обещай, что ты на литературный факультет учиться не пойдешь! Потому что ты меня там опозоришь. Оценка, которую я тебе поставила, не соответствует действительности.» Конечно, я ей пообещал. Во-первых, мне аттестат хороший был нужен. А во-вторых, я что, с дуба рухнул, идти учиться на литературный факультет? Мне это и в страшном сне не могло присниться. (Пауза.) Опять я отвлекся… Что еще я буду писать в письме потомкам? Ничего в голову не идет. Сам виноват. Потому что головой надо думать, а не пить в нее… Ну, Зина, Зиночка, я бы даже сказал Зинка… Вот баба… женщина… неуемная. Придумала какую-то ерунду на постном масле, а я должен расхлебывать. Подожди-ка! А на какой бумаге и какой ручкой это письмо писать? Это же не просто из тетрадки лист вырвать и трехрублевой ручкой нацарапать что-то. Это же очень ответственное мероприятие. Это для потомков. Надо понимать важность этого момента!
Мужчина подходит к столу, пьет воду и берет в руки лист бумаги и ручку.
МУЖЧИНА. Ну точно! Это просто подстава какая-то! Ну, Зина, Зина! Пиши, говорит, для потомков, говорит, а не то развод, говорит! А сама бумагу солидную не оставила. Можно сказать, кроме туалетной бумаги, в квартире никакой другой нет! Ручку оставила копеечную. Такое письмо золотой ручкой писать надо. Да на фирменной бумаге. А здесь? Вот какое в таких условиях письмо потомкам можно написать? Написать, чтобы опозориться перед ними окончательно и бесповоротно? Да… Голова что-то разболелась… (Трогает лоб рукой.) Температура, что ли, поднялась? Немудрено, с такими подставами.
Мужчина ложится на диван.
МУЖЧИНА. Сейчас, сейчас, голова пройдет, и я придумаю, о чем писать. А бумагу и ручку пусть Зиночка находит. Я самое главное раздобыл – бутылку. В вечность… Не просто так, а в вечность. И о чем же еще написать? О чем… О, вспомнил! Надо написать, чтобы читали книги. Это, конечно, сейчас не модно. Но читать-то надо… Так и напишу потомкам… Попробуйте. Возьмите в руки книгу. Новенькую, только что из типографии, которую никто, понимаете, никто до вас в руки не брал. Вдохните запах типографской краски… Вы же любите всякую ерунду вдыхать. А вы попробуйте книгу взять в руки, открыть ее на любой странице и вдохнуть запах книги… Книгой можно дышать бесконечно. И сразу предвкушение накатывает – а что там написано, в этой новой книге? О чем она? Я буду смеяться над этой книгой, или сердце мое будет щемить? А, может, дочитаюсь до слез… И буду прятать эти слезы от всех. А на душе станет легко-легко… Как будто теплым летним днем смотришь в голубое небо и не можешь надышаться воздухом и твое лицо обдувает теплый летний ветерок… Как хорошо… Хорошо. И хочется, чтобы это вот все не кончалось никогда… Но оно заканчивается. Потому что пока ты там в деревне задумался, откуда-то появляется наглый большой гусь и больно хватает тебя за ногу. И ты в испуге бежишь от этого гусака, а он с шипением бежит за тобой. И тебе больно и страшно. И, кажется, нет спасения от него. И сердце так колотится! А потом как-то это заканчивалось всегда… Хорошо заканчивалось почему-то. Никого до смерти не заклевал ни один гусь. Да…Все равно гусей до сих пор боюсь.
Пауза. Мужчина садится. Осматривает свой костюм.
МУЖЧИНА. Вроде ничего нигде не помял… Ну, я сам себе удивляюсь. Вот это мои мысли бросает из стороны в сторону. Так нельзя. Надо собраться. Кстати, есть ведь еще одна проблема. Как свернуть этот лист бумаги? Это письмо?
Мужчина подходит к столу. Пьет воду. Делает бумажный самолетик. Запускает его. Самолет полетал и приземлился.
МУЖЧИНА (удивленно). Надо же? Я думал, что я уже забыл, как самолетики бумажные делаются. А я, оказывается, не забыл. Оказывается, все помню. Интересно, а зачем мы тогда, в детстве, делали эти самолетики, а? Для чего? Вот загадка. Даже и с друзьями делали. Когда встречались у кого-то дома, то обязательно делали самолетики. Потом запускали наперегонки. Соревновались – у кого самолетик дальше полетит или вираж круче сделает. Сворачивали их все одинаково. А вот зачем все это было надо? Зачем? Не знаю. Не помню. Так все делали…
Мужчина еще несколько раз запускает самолетик в полет. Потом разворачивает его.
МУЖЧИНА. Ну вот… Помял бумагу. Зина может обидеться. Ничего, скажет, тебе доверить нельзя. Да ладно. Вот придет она и поможет мне это письмо написать. А бумагу все равно новую надо. Какую-то необычную… С какими-нибудь вензелями. Или с каким-нибудь тиснением, что ли… Не знаю, продают ли где-нибудь такую…
Мужчина пытается сложить бумагу. По — всякому. Ни один вариант не нравится.
МУЖЧИНА. Нет, так не пойдет. Это очень толсто получается. В горлышко не пройдет…. А так длинно и тонко. Тоже некрасиво. Хотя… Лучше, чем до этого. Вот как это так у меня получается? Чего не коснись- сразу появляется проблема. Лист бумаги и тот не могу как надо сложить. Все превращается в проблему и сразу нужна чья-то помощь. Никогда сам не могу определиться – как лучше сделать? Главное- что надо это мне, а как это сделать- всегда помогают решать другие. Странно… А, может, это у всех так? А с другой стороны – коллегиальное решение еще никто не отменял. Сами приучили. С детства. Вот теперь получите и распишитесь…
Мужчина начинает ходить по комнате. Снимает пиджак. Делает зарядку.
МУЖЧИНА. Так… Потихонечку… Полегонечку… А я чувствую, чего-то мне не хватает. А я же сегодня зарядку не сделал. Вот что значит привычка. Тело уже само требует разминки. Когда-то приходилось себя заставлять, а сейчас уже на автомате все делаю. Комплекс упражнений разработал давно, лет… 15 тому назад. И каждое утро делаю. Красота! Надо, кстати, в письме детишкам написать про зарядку. Пусть не расслабляются. Как говорит мой отец: «Тело любит лениться. Тело любит отдыхать и занимать все больше пространства. Это его естественное состояние. А голова нужна нам для того, чтобы эту лень преодолевать. Надо заставлять свое тело двигаться и тем самым держать себя в форме…» В-общем, как-то так говорит мой отец.
Мужчина начинает приседать и вдруг… слышно, как с треском рвется ткань.
МУЖЧИНА. Так… Это что еще такое? Где-то что-то порвалось. Сейчас, доприседаю, и посмотрю. Где и что. Порвалось.
Мужчина останавливается и ощупывает себя.
МУЖЧИНА. Ну, конечно! Кто бы сомневался? Конечно, дыра образовалась на брюках. Сзади. Вот закон подлости, а? Я хотел встретить Зиночку при полном параде, а теперь что? И вообще, почему ткань порвалась, а? Неужели я все-таки растолстел? Кажется, да. Да это Зина во всем виновата. Как напечет своих булочек и пирогов! А они такие вкусные, не оторваться… Да и потом со дня свадьбы не один год прошел. Не могу же я весить всю жизнь одинаково. Как говориться, я тоже когда-то весил всего четыре килограмма. Да…
Мужчина снимает брюки. Рассматривает.
МУЖЧИНА. Порвалось, конечно, знатно. Дыра изрядная. Я сам зашить не смогу. Не сумею. То есть, конечно, в армии зашивал и пришивал все, что надо. Но когда это было? (Думает.) А, может, попробовать все-таки зашить самому? Я же взрослый мужчина. Ну, стыдно же. Учу потомков как жить, а сам беспомощный, как ребенок.
Мужчина начинает искать нитки с иголкой. Сначала в комнате. Потом уходит на кухню. Заодно берет пустую бутылку со стола. Мы слышим грохот дверей и ящиков. Потом слышен шум воды. Возвращается с шкатулкой.
МУЖЧИНА. Нашел! Ура, нашел!!! И где, по-вашему, женщины хранят швейные принадлежности? Где, вы говорите? В швейной машинке? В платяном шкафу? На худой конец, возле зеркала или в комоде? Не угадали. Это было бы слишком логично. Женщины хранят швейные принадлежности… в кухонном шкафу. И точка. Рядом с крупами и посудой. То есть это моя Королева так делает. А ваших проверяйте! Может, еще и чего похлеще будет.
Мужчина пьет воду, ставит бутылочку на стол, садится и пытается вдеть белую нитку в иголку.
МУЖЧИНА. Да как же они это делают? Как можно вот это вдеть вот в это? Все такое мелкое, тоненькое и хлипкое. Нитка капризничает. Вспомнил, кажется, надо кончик нитки намочить. (Берет конец нитки в рот. Вытаскивает. Плюется.) Хорошо, что никто не видит. Но лучше не стало. Не хочет она вдеваться. Гнется почему-то, но не пролезает. Подрезать нитку, что ли? (Берет ножницы, отрезает конец нитки. Пытается вдеть.) Да что ж ты будешь делать-то? Теперь конец нитки стал как пенек и тем более не пролезает.
Мужчина отдыхает и пытается снова.
МУЖЧИНА. Да как женщины это делают, а? У них как-то ловко все это получается. Ура!!! И у меня получилось. Ну что, где брюки? Идите сюда. Вот это надо зашить…
Мужчина берет в руки брюки и просовывает пальцы в дыру на брюках.
МУЖЧИНА. Кукольный театр, да и только… Ладно, дело почти сделано…
Мужчина проталкивает иголку в ткань. Тянет ее наверх и… нитка не задерживается в ткани.
МУЖЧИНА. Да что же за день сегодня такой! Забыл узелок завязать на нитке. Так… Сейчас…
Узелок завязан. Мужчина начинает шить.
МУЖЧИНА. Ну, вот, и ничего страшного… Правда, не очень красиво получается. А кто увидит-то? Вот так. (С торжеством.) А, говорят, что мы без женщин беспомощные. Что мы без них как дети. Как бы не так! (Мужчина уколол палец.) Ай! Вот зараза! Укололся иголкой. А крови-то, крови, как из поросенка… (Кладет палец в рот.) Вот так, вроде, все делают. Говорят, что слюна лечебная… (Нервничает.) Больно как! Да, провались все пропадом!
Мужчина бросает брюки на пол.
МУЖЧИНА (в сердцах). Кому нужны эти брюки? Какая разница – есть на них дыра или нет? Я мужчина. Мне надо великими делами заниматься. Корабли в космос запускать. Заводы строить. Книги писать! А вот эти все мелочи ерундовые… Это не мужское занятие. Я повторяю. Зашивать брюки – это не мужское занятие. Вот так. Слышишь, Зина?
Мужчина нервно ходит по комнате. Подходит к столу. Берет листок. Читает.
МУЖЧИНА. Ну вот. Так и не написал ничего. Так… Сейчас. Сейчас… Все равно под пиджаком не видно ничего.
Мужчина берет брюки. Надевает их.
МУЖЧИНА (серьезно). Мои дорогие потомки… Я обычный мужчина. Выдающихся высот не достиг. Но я думаю, что я имею право сказать тем, кто будет жить после нас… (Волнуется. Откашливается.) Дорогие мои потомки! Я хочу вам сказать… Время несется как безумный паровоз. Поэтому вы не тормозите там, успевайте… Нет. Не то. Заново начну. Дорогие мои потомки! Я хочу вам сказать… Вы живите, ладно? Просто живите! Просто будьте! Радуйтесь каждому пришедшему дню как дети. Благодарите Вселенную за то, что она позволила вам войти в этот прекрасный день. А самое главное – любите всех-всех-всех… Мы не можем жить без любви. Мы задыхаемся без любви. Все задыхаемся. И ты всегда люби. Родных и близких -за то, что они всегда рядом, детей- своих и чужих- за то, что они просто продолжают нас, друзей – за советы и помощь, врагов – за то, что научили нас быть сильными… Благодарите Вселенную за каждый день. За то, что сегодня вы можете ДЫШАТЬ, СМОТРЕТЬ, ХОДИТЬ, ВДЫХАТЬ АРОМАТ ЦВЕТОВ! Это так просто, но, оказывается, не всегда возможно… Вы спросите об этом у тех, кто вчера не смог сделать вдох полной грудью. Не смог. И, может, не сможет больше никогда. А ты -сегодня- можешь. Так живи и дыши. Не раскисай по пустякам! И не ищи смысл жизни. Потому что его нет. Потому что смысл жизни – в самой жизни. Не думай, что это так просто понять. Понять это и успокоиться. И потом просто жить. Это очень сложно дается — понять, что смысл жизни в том, чтобы просто проснуться утром с любовью в душе и просто с благодарностью прожить этот день. Это очень сложно… Тебе захочется обязательно что-то делать, куда-то бежать, чего-то искать, не сдаваться. Успокойся. Просто… живи. И когда ты, наконец, успокоишься, ты все увидишь и поймешь. Ты поймешь, что жизнь очень проста и не надо ее усложнять. Надо ее просто принять. Просто это твоя жизнь. И она такая, какая есть… В чем-то несовершенная, в чем-то другая, в чем-то отличная от других жизней… Но она самая прекрасная, потому что- твоя… Еще вот что… Не слушай никого. Всегда слушай только свое сердце. Всегда! Оно одно все знает. Никогда не иди против самого себя. Не лежит к чему-то душа, значит, это не твое. Понимаешь, не твое! Не доказывай ни себе, ни другим обратное. Не думай, что это слабость. Нет, это твоя сила. Жить так, как велит тебе сердце и душа. А идти наперекор своему сердцу – это путь в никуда. В пустоту. Возможно, ты докажешь кому-то что-то. Докажешь. Но только не себе. (Пауза.) И еще. Помогай своей женщине. Да и не только своей. Всем женщинам помогай. Им сложнее, чем нам, мужчинам. У них там все «кони скачут и избы горят…». И нет этому конца. Мы, вроде, стараемся, как можем. И вы нас поддержите там, из будущего… Я вот иногда смотрю на молодежь, проходящую мимо, и думаю: «Как хорошо идут, гордо, плечи расправлены, голова высоко поднята!» И куда потом эта вот гордость пропадает? Куда? Смотришь, лет-то еще немного, а уже и плечи поникли, и голова опущена… Как будто сдулся человек. Конечно, причина была какая-то. Не просто же так это произошло… Так ведь всем непросто в этой жизни. Это понять надо и принять. И жить дальше. Не опускать голову и плечи. Так вот, ребята и девчата, желаю вам, чтобы вы долго-долго так гордо, с высоко поднятой головой ходили. Долго. Всегда. До самого конца. Я в вас верю.
Пауза.
А еще… Мира вам, потомки, мирного неба над головой. Потому что… Война… Это страшно… В один миг исчезает все благополучие – и материальное, и моральное. Все благополучие исчезает. И остается непроходящая тревога и только одна проблема – решить с кем ты. Кто для тебя наши? А кто – враги? И это понять бывает непросто. Очень непросто. Миллионы зарабатывать и детей растить в мирное время – это очень просто. А решить, кто ты сам такой, и кто твой враг, на чьей ты стороне ты вот прямо сейчас– это понять ой как непросто. Эта непростая доля выпадает почти каждому поколению. Я так думаю. Никому просто не было. Так что, ты уж будь сильным и крепким. В-общем, мирного неба тебе над головой…И еще, друг, береги себя. Береги, пожалуйста! Чтобы пришел твой день, и ты тоже написал свое письмо в вечность. Береги свою душу, чтобы тебе было, что сказать тем, кто придет жить после тебя. Слышишь, друг, просто… береги себя! Я тебя очень люблю…
Занавес
23 января 2022 года
