Эдуард Иванов
ДЕТИ КАИНА
драма в двух действиях
Аннотация:
Война испытывает людей на стойкость, верность и внутреннюю силу. Но некоторым достается ещё испытание властью. А если человек оказался слаб и поддался искушению? Хотя никто из живых не упрекнет его за малодушие – просто некому. Спишет ли война сделки с совестью, на которые готов идти человек ради Светлого Будущего?
Действующие лица
Нелли
Александр
Яков
На перроне:
Отец Якова — Марк Осипович Бризг
Солдаты в оцеплении, заключенные, толпа у вагона
В лагере:
Пахан
Шрам
Угрюмый
Пожилой мужчина — заключенный
Водитель
Пульхерья
Алексей — капитан НКВД
Конвоир
Начальник лагеря
Майор НКВД
Заключенные
В городе:
Зоя — мама Нелли
Валерий Павлович — папа Нелли
Отец — папа Александра
Сын
«Люди в штатском», прохожие
На фронте:
Комбат
Полковник — Павел Иванович
Часовой
Солдаты: штрафники и бойцы заградотряда НКВД
В госпитале:
Раненый
Раненый 2
Фельдшер
Врач — Петр Моисеевич
Санитарка
Пожилой пациент
Пациент
Пациент 2
Пациенты, раненые, гробовщики.
Действие первое
Сцена 1
Февраль 1941 года. Улица. Падает снег. По авансцене (тротуар) неспешно идут Нелли и Александр. На другой стороне улицы – изредка появляются прохожие, иногда слышны проезжающие автомашины.
Нелли. Люблю, когда снег так падает. (Притворно поскальзывается.) Саша, ну, почему ты не хочешь взять меня под руку? (Александр, смутившись, аккуратно берет Нелли под руку. Молча продолжают идти. Александр смотрит вперед, Нелли игриво заглядывает ему в лицо, смеется. Александр останавливается, убирает свою руку.) Что с тобой?
Александр. Так нельзя.
Нелли. Что нельзя?
Александр. Это нельзя… Мы друзья, Нелли.
Нелли. Разве друзья не могут пройтись под руку?
Александр. Нет. Так могут гулять только влюбленные.
Нелли. Разве ты в меня не влюблен?.. Ну, что застыл?.. Эх, товарищ лейтенант, да я еще со школы заметила, как вы с Яшкой по мне вздыхаете. Что, скажешь, не так?
Александр. Так.
Нелли. Ладно, Саша, погуляли. Проводи меня обратно. Надо пораньше лечь. Завтра на лекции… И хватит смущаться! Возьми меня под руку. Будь взрослым.
Александр берет Нелли под руку. Они поворачиваются и идут в обратную сторону.
На другой стороне улицы появляется Яков. Он что-то прячет под пальто, придерживая рукой. Слышен звук приближающейся автомашины.
Александр замедляет шаг, пристально всматривается в «подозрительного человека».
Александр. Мне кажется… там Яшка… Или не он?.. Нет. Он… Что он задумал?
Нелли всматривается в указанном Александром направлении.
Нелли. Да… Яшка. (Машет рукой.) Эй, мы здесь! Яша, мы здесь!.. Что он делает?
Яков замечает ребят. Махнув им рукой, достает из-за пазухи бутылку, из горлышка которой свисает кусок ткани. Зажимает бутылку подмышкой, достает из кармана пальто спички, поджигает ткань.
Яков, выбросив в снег спичечный коробок, перехватывает бутылку с горящим фитилем в ладонь, выбегает на проезжую часть и бросает бутылку за кулисы.
За кулисами всполохи, крики, визг тормозов.
Яков. Правосудие!
Александр. Яшка! Дурак! Ты что наделал! (Александр бежит к месту происшествия. За кулисами крики: «Машину подожгли! Вызывайте милицию!» Яков стоит неподвижно, словно завороженный, смотрит на отблески огня.) Всем отойти от машины! Слышите? Всем немедленно отойти! Назад, я сказал! Она может взорваться! (Александр хватает Якова за плечо. Яков не удерживается на ногах и падает на спину. Александр склоняется над ним, хватает за грудки, трясет.) Ты что наделал, дурак! Что ты наделал!
Яков. Я покарал врага народа. (К Якову и Александру подходит заплаканная Нелли.) Саша, хватит меня трясти. Дай встать… Нелли, теперь ты видишь, что я — не нюня?
Нелли бросается на Якова, оттолкнув Александра, колотит Якова.
Нелли. Дурак! Ты убил человека! Дурак! Ты убийца! Что ты наделал!
Яков. Убери ее от меня!
Александр. Ты что, не понимаешь?! Это же теракт! Расстрельная статья!
За кулисами раздается взрыв. Всполох огня.
На авансцене появляются «люди в штатском», предъявляют Александру документы, поднимают на ноги Якова и уводят его.
Нелли трясет Александра за грудки. Тот пытается ее успокоить.
Нелли. Ты должен его спасти! Ты что-нибудь придумаешь! Правда?
Александр. Это расстрельная статья. Это… Это… Что я могу?
Нелли. Но ты офицер НКВД! Ты все можешь! Спаси его! Его не должны расстрелять! Он твой друг! Он твой брат! (Нелли прижимается к Александру. тот бережно обнимает ее.) Он же такой нюня.
Сцена 2
Март 1941 года. Утро. Платформа. Гудки паровозов. На платформе возле вагона выстраиваются в оцепление солдаты с винтовками. Ими командует Александр, отдает распоряжения.
Толпа провожающих добегает до оцепления и застывает в ожидании. Среди них Нелли и Отец Якова. Нелли, взяв его за руку, пробивается сквозь толпу в первые ряды.
На платформе появляется колонна заключенных. Среди них — Яков. Он жадно вглядывается в лица в толпе.
Толпа приходит в движение. Каждый из провожающих пытается перекричать соседа, выкрикивая имя заключенного, которого он пришел проводить, пытаясь привлечь его внимание. Некоторые из заключенных замечают своих родных, машут им, что-то кричат. Яков в отчаянии пытается увидеть своих.
Нелли «подтаскивает» отца Якова к самому оцеплению.
Отец Якова. Неллечка, вы его видите?
Нелли. Нет, пока нет… Вот он! Яша!!!
Отец Якова. Где? Где мой мальчик? Яшенька!
Нелли. Вон! Вон там! Он сейчас посмотрит на нас… Яша! Мы здесь! Яша!
Яков жадно вглядывается в толпу и вдруг замечает подпрыгивающую Нелли, кричащую ему, и отца. Яков машет Нелли и отцу.
Яков. Я вернусь! Отец, я здесь! Отец!.. Береги его! Нелли, береги отца!
Заключенных загоняют в вагон. Толпа шатнулась вперед. Солдаты оттесняют провожающих винтовками.
Александр что-то кричит солдатам, поторапливает заключенных.
Отец Якова. Неллечка, я не вижу его… Яшенька.
Нелли. Да вон, вон он! Почти перед нами!.. Вот же он!
Отец Якова. Яшенька!.. Яшенька!.. Я не вижу его… Яшенька!
Нелли. Он в вагон заходит! Сюда смотрит!
Солдат из оцепления. Назад! Назад! Не напирать!
Солдат отталкивает винтовкой людей. Отцу Якова он ударяет прикладом в живот. Отец Якова склоняется от боли, затем опускается на колени.
Нелли. Что вы делаете?! Он же старик!
Солдат из оцепления. Назад! Прекратить напирать! Назад!
Отец Якова стоит на коленях возле сапога солдата. Плачет.
Отец Якова. Яшенька… Сынок… Яшенька… Где он?
Заключенных загоняют в вагон. Александр замечает Якова.
Александр. Держись, Яшка… Сделал, что мог… Я вытащу тебя оттуда! Держись! (Яков кивает, из последних сил сдерживается, чтобы не заплакать.) Закрыть вагон!
Дверь вагона закрывается. Александр дает отмашку. Паровозный гудок. Вагон трогается с места. Толпа колыхнулась вслед уезжающему вагону. Солдаты оцепления стервенеют, отталкивая винтовками напирающую толпу. Нелли в испуге склоняется к Отцу Якова. Вокруг них толкаются люди, кричат, плачут, проклинают…
Нелли. Что с вами, Марк Осипович? Вам плохо?
Отец Якова. Яшенька… Яшенька… Я его так и не увидел… Яшенька, мальчик мой…
Нелли, уже не сдерживая слез, обнимает его, оберегая старика от толпы.
Поезд уезжает. Оцепление уходит. Толпа редеет.
К Отцу Якова и Нелли подходит Александр, присаживается на корточки рядом с ними.
Александр. Марк Осипович, я вытащу Яшку оттуда. Обещаю.
Отец Якова. Даже не знаю, как вас благодарить, Саша. Вы всегда были так добры к Яшеньке.
Нелли. Яша скоро вернется. Правда, Саша?
Нелли и Отец Якова с надеждой смотрят на Александра. Тот кивает и быстро отводит глаза, смотрит вслед ушедшему эшелону.
Сцена 3
Июнь 1941 года. Сибирь. Барак в лагере. На нарах в углу барака — Пахан со «свитой». В барак заходят осужденные, среди них – Яков. Шрам из «свиты» Пахана, пританцовывая, подходит к столпившимся у входа «новичкам».
Шрам. Ну что встали, как бараны? Здесь, между прочим, люди живут. Не желаете поздороваться?
Из-за спины Якова выходит Угрюмый, подходит к Шраму.
Угрюмый. Ты, мил человек, не прав. (Хватает Шрама пятерней за лицо. Шрам стонет. Угрюмый еще сильнее сдавливает лицо Шрама. Шрам опускается на колени.) Ты кого, паскуда, бараном назвал?
Свита вскакивает, чтобы помочь Шраму. Но, неожиданно для них, Пахан смеется.
Пахан. Да, Угрюмый в своем репертуаре.
Свита перешептывается с уважением: «Угрюмый… Угрюмый…»
Угрюмый. Кто это там?
Пахан. Да я это.
Угрюмый. Опять ты? Тебя ж два месяца назад выпустили. (Угрюмый отбрасывает Шрама на пол, уверенной походкой направляется к Пахану.) Ты что ль тут за старшего?
Пахан. Для тебя место грел… Э, братва, теперь у нас Угрюмый за старшего… Располагайся. Чифирку сварганить?
Угрюмый. Позже. (Смотрит на Шрама, который, держась за лицо, поднимается с пола.) Эй, сидельцы, чего жметесь? Занимайте нары.
«Новички» идут к нарам. Яков случайно задевает Шрама.
Шрам. Ты куда прешь?
Яков. Извините, я случайно.
Яков направляется к свободным нарам. Шрам недоуменно смотрит на него.
Шрам. Э, фраер, я не понял… Ты куда пошел?
Яков. Занимать место.
Шрам. Какое место? Твое место под шконкой, жидовская морда. (Яков сжимает кулаки. Угрюмый, Пахан и его свита из своего угла с любопытством наблюдают за развивающейся ссорой.) Ты чего молчишь, жид?
Яков. С хамами не разговариваю… Я – не жид.
Шрам выхватывает из-за голенища сапога заточку и медленно направляется к Якову.
Угрюмый. Э, фраерок, заточку спрячь.
Пахан. Да, Шрам, негоже с этого… Угрюмый только приехал, и сразу мертвяк в бараке… Ты этого жиденка так поучи, чтоб не борзел.
Шрам. Добро. (Убирает заточку в сапог.) И так этого пархатого под шконку загоню.
Яков, приготовившись к драке, встает в позу боксера.
Яков. Еще посмотрим, кто кого загонит.
Пахан. Гляди-ка, а жиденок-то, оказывается, спортсмен. (К «свите».) Ну-ка, помогите Шраму, а то, глядишь, чего доброго, еще накостыляет ему.
«Свита» подходит к Шраму, насмешливо смотрят на Якова. Пожилой мужчина, один из «новичков», перестает раскладывать на нарах свои вещи и встает рядом с Яковом.
Пожилой мужчина. Э, мужики, так не годится. Он один. Так нельзя.
Шрам. Глохни, дед. А то и тебя ща замесим… Сбрызни к своей шконке.
Пожилой мужчина. Что за люди…
Пожилой мужчина, вздохнув, забирается на свои нары, ложится и поворачивается спиной к месту действия.
Шрам. Ну что, молись своему иудейскому богу, жидяра.
Яков. Я атеист… И я не жидяра.
Шрам. А может ты партейный?
Угрюмый. Э, фраерок, много болтаешь.
Шрам, шагнув к Якову, размахивается… И тут же получает удар в нос. Шрам, отступив, недоуменно потирает переносицу. Из носа капает кровь. Шрам смотрит на свою ладонь, испачканную кровью, свирепеет.
Шрам. Да что ж это, народ православный делается-то?.. Ну, жид, держись!
Шрам и его дружки набрасываются на Якова, тот отчаянно защищается. Под градом ударов его валят на пол, пинают. Яков извивается под ударами, его уже топчут. Яков закрывает разбитое лицо руками… и вдруг дико кричит.
Угрюмый. Ладно, хватит с него.
Шрам и «свита» Пахана прекращают избиение. Яков заползает под нары.
Шрам. Там и будешь теперь кантоваться, собака жидовская.
Яков, утирая рукой кровь с лица, тихо плачет. Шрам с дружками, посмеиваясь, направляются в свой угол.
Сцена 4
21 июня 1941 года. Сибирская деревня. Утро. Дом Пульхерьи. Входят Водитель, Александр и Нелли.
Водитель. Сюда… А вещички ваши вот сюда пока поставлю… Проходите, проходите… (Александр и Нелли осматриваются.) Хозяйка!.. Пульхерья Степанна!.. Где ты?
Появляется хозяйка дома Пульхерья Степановна.
Пульхерья. Доброго утречка, гости дорогие.
Водитель. Доброго утречка, Пульхерья Степанна. Как здоровьечко?
Пульхерья. Ничего, милок, не хвораю.
Водитель. А я вам опять постояльцев привез. Пустите?
Пульхерья. Отчего ж не пустить, коль люди хорошие?
Водитель. Хорошие люди, хорошие. Он – офицер… (шепотом) из НКВД. (Пульхерья в испуге закрывает рот рукой). Она, кажись, супружница его. В лагерь приехали: то ли навестить кого, то ли с проверкой какой. Решили здесь остановиться: до лагеря-то рукой подать. Ну, так что, пустите?
Пульхерья. Да нешто таким людям отказывают? (Подходит к Александру с Нелли.) Здравствуйте.
Александр. Здравствуйте. Вы хозяйка этого дома?
Пульхерья. Она самая. Пульхерья Степанна.
Александр (пожимая старушке руку). Александр. А это Нелли. Вы позволите пожить у вас несколько дней?
Пульхерья. Да бога ради… Живите, сколько хотите.
Нелли. Места у вас красивые.
Пульхерья. Места тут знатные… Сибирь-матушка… Зимой сурова, летом приветлива, да щедра… Я сейчас вам оладушек напеку, самоварчик поставлю, а к вечеру баньку истоплю. Небось, умаялись в дороге-то? Сейчас водицей ключевой сполоснетесь. Я ее много натаскала.
Водитель. Товарищ лейтенант, я вам еще нужен?
Александр. Нет. Спасибо что подвезли. Вот, возьмите.
Александр протягивает водителю купюру.
Водитель. Нет, нет, не возьму… Нет… И не упрашивайте. Я ж от чистого сердца, так сказать… Советскому офицеру мы завсегда готовы помочь.
Александр. Ну, спасибо.
Александр и водитель пожимают друг другу руку.
Пульхерья. Идемте, идемте. Что-то гляжу и вещичек у вас маловато.
Нелли. Так мы ненадолго.
Пульхерья. А то бы погостили… По грибы да по ягоды… Или порыбалить. Вот смотрю на вас и любуюсь: какая красивая пара.
Нелли смущена, Александру приятно слышать такие слова.
Сцена 5
Кабинет в лагере. За столом сидят Александр (вещмешок приставлен к его ноге), Нелли с большим букетом на коленях и Алексей в форме капитана НКВД.
Алексей. А может, все-таки тяпнем по граммулинке?
Александр. Спасибо, Лёша, я же сказал – не пью.
Алексей. И это правильно. Ну, даме самогон предложить не осмелюсь. А красивая у тебя невеста, Сашка.
Александр. Нелли – мой друг.
Алексей. Друг? Что ж, фундаментом крепкой советской семьи является именно дружба между супругами. А романтическая любовь, ахи, вздохи – это пережитки буржуазного строя. У меня вот тоже невеста есть. Нюшкой кличут. Из той деревни, где вы остановились. Смешная такая. Беспартийная, но хочет вступить. Главой местного колхоза мечтает стать.
Нелли. Саша рассказал, что, если бы не вы, нас сюда даже не пустили. А вы, Алексей, давно здесь?
Алексей. Замполитом-то? Да уж скоро два года будет. Я, дурак, сам сюда напросился. Помнишь, Сашка, какие глаза у полковника были, когда он мой рапорт читал?
Александр. Еще бы. У нас у всех тогда такие глаза были. Отличник строевой и политической сам просится в Сибирь!
Нелли. А почему вы это сделали?
Алексей. Романтиком был. Хотел мир изменить. Оступившихся граждан на путь истинный наставлять… Пытался… Беседы проводил, политзанятия с заключенными. А, все без толку. «Политические» — упертые. А уголовникам все мои рассуждения о благе человечества — до фонаря. Да и скука смертная здесь. Из-за этого и самогончиком начал баловаться. Вот так и размывается человек, по капельке, по стаканчику — весь романтизм, светлые мечты, высокие устремления, всё… А что остается? Забор с колючей проволокой, солдаты на вышках, служба-рутина, Нюшка да самогон. Думал с начальником лагеря дружбу свести, так он боится меня. А если страх, какая уж там дружба?.. Я один тогда выпью, не обессудьте. (Алексей подходит к сейфу, на котором стоит графин со стаканом. Наливает из графина в стакан мутноватую жидкость.) За стойких романтиков! За вас, ребята! (Стук в дверь.) Входите.
В кабинет заглядывает конвоир.
Конвоир. Товарищ капитан, я заключенного доставил.
Алексей. Заводи. (Алексей выпивает, морщится, занюхивает рукавом, ставит стакан на место. Конвоир вводит в кабинет Якова. Нелли, увидев его, едва не вскрикивает. Букет с колен, цветок за цветком, падает на пол. Александр поднимается со стула, смотрит на Якова. Глаза Александра загораются яростью, кулаки сжимаются. Яков с опущенными плечами стоит у двери и смотрит себе под ноги. Алексей наблюдает за реакцией гостей, какое действие на них произвело появление заключенного, грустно улыбается, понимающе кивает.) Романтизм… Ладно, вы тут у меня посидите, а я по лагерю пройдусь. Конвойный у двери будет, в коридоре. Если кипяточку нужно, кликните его. (Конвоиру) Понял?
Конвоир. Так точно, товарищ капитан.
Алексей. Ладно, боец, пойдем, пусть поговорят.
Алексей и конвоир выходят из кабинета. Дверь закрывается. Яков стоит на прежнем месте, не поднимая глаз. Нелли всхлипывает. Александр все также сжимает кулаки.
Нелли. Яшенька… Что они с тобой сделали?
Яков поднимает голову, непонимающе смотрит на присутствующих в кабинете. Вдруг в глазах появляется осмысленность, нижняя губа подрагивает.
Александр. Яшка!
Яков. Ребята.
Нелли по лежащим на полу цветам бросается к Якову, обнимает его. Александр подходит и обнимает их обоих.
Сцена 6
Воспоминание. Комната в квартире Неллиных родителей. Застолье подошло к концу. На большом столе – остатки богатого угощения. За столом в одиночестве сидит угрюмый Яков, ковыряет вилкой в тарелке. Нелли и ее мама, Зоя, собирают со стола посуду и уносят на кухню. В комнату входят отец Нелли — Валерий Павлович и Александр.
Валерий Павлович. А я вам говорю, молодой человек, этого не может быть. Наш директор завода кристально-честный человек. Я знаком с ним давно, и могу сказать, что он старый надежный партиец и крепкий хозяйственник.
Александр. Но, Валерий Павлович, к нам поступают сигналы…
Валерий Павлович. Эти сигналы, должно быть, пустые наветы на порядочного человека. Нужны факты. Они у вас есть?
Александр. Нет. Пока нет.
В комнату в очередной раз заходят Нелли и Зоя. Яков в раздражении ударяет ладонью по столу. Все с удивлением смотрят на него. Яков продолжает смотреть в тарелку.
Яков. В том-то и дело… Факты… А откуда им взяться, если он самолично уничтожает все компрометирующие его накладные?.. Факты… Вот вы, Валерий Павлович, кто на заводе? Инженер-конструктор в проектном бюро. Или вы, тетя Зоя? Мастер механосборочного цеха… О медсестре из заводской поликлиники я вообще молчу.
Нелли. Это почему обо мне на моем Дне рождении молчишь?
Зоя. Именно о медсестре сегодня и надо говорить.
Нелли и Зоя смеются.
Яков. Или взять Сашкиных родителей…
Александр. Все, закипел самовар.
Яков. Бригадир фрезеровщиков и повар из заводской столовой… Что они знают о хозяйственной деятельности завода «Красный коммунар»? Что вы знаете?.. А я знаю! Я, младший бухгалтер, все знаю! Потому что я вижу, как он устраивает свои махинации, как он ловко обделывает свои делишки. Он – враг! Он – расхититель народного добра! А никто, кроме меня, этого не видит!
Валерий Павлович. Кроме вас, никто?
Яков. Пока да.
Валерий Павлович. Значит, это вы направили соответствующий сигнал, не подтвержденный фактами, в соответствующие органы?
Яков. Да, это я!.. Четыре сигнала.
Валерий Павлович. Четыре?.. Однако… И все лишь голословные обвинения?! Ай-яй-яй, Яков, как вам не стыдно… Это, можно сказать, в какой-то степени граничит с подлостью.
Нелли. Папа!
Валерий Павлович. Я лишь высказал свое мнение. Мне так кажется.
Яков. Хорошо… В таком случае, что же мне делать? Если я знаю, что он – враг, а доказать не могу?
Валерий Павлович. В этом случае надо предоставить дело профессионалам… (Кивает на Александра.) А самому заняться своими прямыми обязанностями в бухгалтерии.
Яков. Но они бездействуют! Четыре сигнала – и ничего!.. А я не могу бездействовать! Я вижу, что враг в личине директора нагло обворовывает наш завод.
Валерий Павлович. И что вы намерены предпринять, о благородный рыцарь социалистического хозяйства?
Яков. Я покараю врага! Сам!
Валерий Павлович. Вот как? Интересно.
Нелли. Яшка, ты же нюня. Какой из тебя каратель?
Валерий Павлович. Судья и палач в одном лице… А как же советский суд?
Яков. Так он же уверен в своей безнаказанности. Ездит на единственном в городе «Форде», да еще и красуется – всегда с открытым окном: и летом, и зимой.
Александр. Да только за одно это его следует расстрелять.
Все смеются, кроме Якова.
Сцена 7
Кабинет в лагере. На столе разложена разнообразная снедь: хлеб, тушенка, колбаса, конфеты, огурцы, помидоры, крынка с молоком. Яков жадно поглощает все, что попадается под руку, без разбора. Нелли сидит рядом, с ужасом смотрит, как ест Яков. Александр стоит возле окна. Неожиданно Яков отрывается от трапезы, смотрит на ребят.
Яков. А вы почему не едите?
Александр. Мы недавно ели.
Нелли. Ты кушай, Яша, кушай. Только не торопись.
Яков. Как там отец?
Пауза. Стук в дверь. В кабинет заглядывает конвоир.
Конвоир. Извините, товарищ лейтенант, время свидания закончилось.
Яков. Уже?! А как же это? (Обводит взглядом стол.) Я не успею все съесть.
Нелли. С собой возьмешь.
Яков. Нельзя. Отнимут.
Александр. Кто отнимет?
Конвоир. Есть там у них в бараке… Ничего не можем сделать… Блатные… А пусть у меня харчи оставит. У меня не пропадут, и никто не заберет. Я ему тайком от блатарей выдавать буду, когда попросит. (Якову.) Собирай, пойдем.
Яков складывает в вещмешок остатки трапезы, Нелли помогает ему. Александр подходит к конвоиру, незаметно протягивает ему крупную купюру. Конвоир отрицательно мотает головой.
Александр. Бери. Присмотри за ним, чтоб никто его…
Конвоир. Так я и так…
Александр. Бери! (Конвоир, смущенно взяв купюру, прячет ее в карман. Яков стоит, прижав к груди вещмешок. Нелли прижимается к плечу Якова.) Яков, мы тебя и завтра навестим. Мы тут неделю будем. Завтра воскресенье, тебя от работ капитан освободит, мы подольше посидим.
Нелли. Может тебе что-нибудь особого принести? Пирогов домашних хочешь?
Яков. Принесите мне табака: папирос или махорки.
Александр. Ты курить начал? На, возьми мои. (Отдает свою пачку папирос; Яков быстро прячет ее в карман.) Спички есть?
Яков. Спичек не надо. Я не курю.
Александр. А зачем табак?
Яков. Надо… Пригодится.
Конвоир уводит Якова. Нелли и Александр подавлены: девушка присаживается к столу, офицер смотрит на закрывшуюся дверь.
Нелли. Ты почему не сказал ему про отца?
Александр. Не смог. Как я ему скажу?
Нелли. Но мы все равно должны сказать.
Александр. Скажем… Завтра… Или послезавтра.
Нелли. Не знаю как, но ты должен его отсюда вытащить.
Александр. Об этом и думаю.
Нелли. Обещай мне.
Александр. Я постараюсь. (Нелли подходит к Александру, поворачивает его к себе и пристально смотрит ему в глаза. Александр отводит взгляд.) Я не всемогущ, но я постараюсь.
Нелли. Спасибо.
Сцена 8
22 июня 1941 года. Комната в доме Пульхерьи. Нелли спит на кровати. Александр в одежде спит за столом. Перед ним исписанные листы бумаги, чернильница, ручка, догоревшая свеча. В комнату входит Пульхерья, прислоняется к косяку, краем платка утирает слезы, смотрит на спящих.
Пульхерья. Вставайте, детушки, беда у нас. Большая беда.
Александр выпрямляется, сбрасывает с себя остатки сна. Нелли садится на кровати.
Александр. Что случилось?
Пульхерья. Война, милок. Германец на нас напал.
Нелли. Что?!
Александр. Это точно?
Пульхерья. Сейчас собрание у сельсовета было. Объявили… Война… С Германией.
Александр встает из-за стола, поправляет форму.
Нелли. Этого не может быть. У нас с ними пакт о ненападении. Саша!
Нелли растерянно смотрит на помрачневшего Александра. Тот комкает исписанные листы, зажимает их в кулак.
Александр. Я в сельсовет за транспортом. Собери вещи. Надо успеть на станцию.
Пульхерья опускается на табурет возле двери. Александр уходит. Нелли быстро поднимается с постели, одевается.
Пульхерья. Они уже и города наши бомбят.
Сцена 9
Лагерь. Площадка для построений. Заключенные выстроены в шеренги перед бараками. Перед шеренгами стоит майор — начальник лагеря, позади него несколько солдат с винтовками. Отряд из барака Угрюмого стоит почти напротив начальника лагеря. Рядом с Угрюмым – Пахан, его «свита» и Шрам. Яков — в первом ряду, равнодушно смотрит на сапоги начальника лагеря.
Начальник лагеря. Внимание, граждане заключенные! Сегодня в четыре часа утра, без объявления войны, немецко-фашистские войска напали на нашу Родину.
По рядам заключенных шепот: «Война… Напали… Война». Яков поднимает удивленные глаза на начальника лагеря.
Шрам. Во мужикам не спалось. В четыре утра полезли.
Шрам смеется. Пахан и «свита» тоже смеются. Угрюмый серьезен.
Начальник лагеря. В этот тяжелый для страны час от вас требуется трудом поддержать защитников нашей Родины. Отныне вы переходите на четырнадцатичасовой рабочий день.
Шрам. Ни фига себе, начальник сморозил. Четырнадцать часов. Мы что для них, лошади?
Пожилой мужчина. Чего возмущаешься? Все равно на работы не выходишь.
Шрам. А ну глохни, дед. Для тебя же, дурака, стараюсь.
Яков (сам себе). Как такое возможно? Я здесь. А на мою Родину напали враги?!
Шрам. Смотрите-ка, жиденок молитву шепчет. Испугалси. Портки не обмочи.
Шрам смеется. Пахан и «свита» тоже посмеиваются. Яков резко оборачивается к Шраму, в его глазах — ненависть.
Шрам. Чего вылупился? Отвернись. С тобой начальник разговаривает.
Яков, прилагая большие усилия воли, отворачивается, смотрит на начальника лагеря. Спина и плечи Якова распрямляются, от прежнего забитого Яши не остается и следа.
Начальник лагеря. Те, кто будет игнорировать работу или выдавать ниже установленной нормы, будут приравниваться к пособникам врага нашей Родины, следовательно, будут подлежать расстрелу.
Шрам. Во, волки… Чего ж теперь делать-то?
Шрам, Пахан и «свита» смотрят на Угрюмого. Тот мрачным взглядом буравит начальника лагеря.
Начальник лагеря. Началась война! Партия, Советское правительство и весь советский народ надеются на вашу сознательность.
Шрам. Ну, теперь коммуняки попляшут. (Яков, сжав кулаки, оборачивается к Шраму.) Чего тебе, жиденок?
Яков с горящими от ненависти глазами, расталкивая заключенных, быстро подходит к Шраму и зубами вонзается тому в шею. Шрам истошно верещит, хватает Якова за волосы, пытаясь оторвать от себя. Но тот, словно бульдог, вцепившийся в своего заклятого врага, перекусывает у Шрама на шее артерию. Кровь брызжет во все стороны. Шрам хрипит, слабеет. «Свита» Пахана пытается оттащить Якова от Шрама – безрезультатно.
Двое солдат из конвоя, которые стояли ближе всех, бросаются к Якову. Только ударив Якова прикладом по голове, они оттаскивают его, страшного, с волчьим кровавым оскалом, с бешенными от ярости глазами. Солдаты волокут Якова за бараки. Шрам, булькая кровью, падает на землю, хватаясь руками за рану. Сквозь пальцы брызжет кровь. Глаза Шрама закатываются. Угрюмый подходит к умирающему Шраму, сплевывает на него.
Пахан. Угрюмый, ты чего?
Угрюмый смотрит тяжелым взглядом на столпившихся вокруг заключенных.
Угрюмый. Вы что, не поняли? Война началась.
К столпившимся возле Шрама заключенным пробиваются солдаты во главе с начальником лагеря.
Начальник лагеря. Разойдись! По баракам! Немедленно по баракам!
Пахан. Ну, тебе, Угрюмый, виднее… Как скажешь. (Пахан плюет на умершего Шрама, поворачивается к «свите».) Ну?
Представители «свиты», пожимая плечами, тоже плюют на тело Шрама. Солдаты, расталкивая заключенных винтовками, прорываются к лежащему в луже крови Шраму.
Сцена 10
Карцер. Яков, весь в запекшейся крови, сидит на полу, смотрит в стену перед собой. Клацанье ключа. Скрежет засова. Открывается дверь. На пороге конвоир с охапкой сена.
Конвоир. На-ка вот. (Бросает сено на пол.) Все помягче будет. (Конвоир выходит из камеры. Яков смотрит в темный дверной проем. Появляется конвоир с ведром воды и одеждой. Ставит ведро перед Яковом, кладет ему на колени одежду.) Умойся и переоденься, а то страшен, как черт. Я сейчас. (Конвоир уходит, вновь не закрыв дверь. Яков смотрит на ведро, рассматривает принесенную одежду. Появляется конвоир. В одной руке – кружка с горячим чаем, в другой – горсть кусков сахара.) На-ка, попей… Да держи ты кружку-то! А сахар я сюда, на чистое положу. (Конвоир всовывает кружку в руки Якова, сахар ссыпает на принесенную одежду.) А ты молодец. Да за такие слова я б его тоже… того. Молодец. Я сейчас твои харчи принесу: колбасу там, тушенку…
Яков. Не надо… А лейтенант тот с девушкой не приходил?
Конвоир. Не было. Да ты не серчай… Война все-таки.
Яков. Курить есть?
Конвоир. Ты ж не курил, помнится.
Яков. Не курил.
Конвоир. Я сейчас тебе самокруточку сделаю. (Быстро крутит самокрутку.) Папирос, уж извини, нет… На, держи. Вот спички. Ты это… покури, а я сейчас к ребятам метнусь за табачком. Может, и папирос для тебя раздобудем. Ты уж извини, я дверь закрою, порядок такой… А ты молодец, только так и надо с такими гадами.
Конвоир уходит. Дверь закрывается. Лязг засова. Яков зажигает спичку, неумело прикуривает самокрутку, затягивается, кашляет, снова затягивается, кашляет, опять затягивается… Руки дрожат… Вдруг берет самокрутку и тушит ее себе об ладонь… И дикий крик боли разрывает его душу.
Сцена 11
Кабинет. За столом сидит Алексей, пьет чай, слушает стоящего возле окна начальника лагеря.
Начальник лагеря. Ну а этого – в карцер… До решения суда.
Алексей медленно ставит стакан на стол.
Алексей. Что? До какого суда? Майор, ты отдаешь себе отчет, что в стране происходит?
Начальник лагеря (напрягшись). Война.
Алексей. Ты кого судить собираешься?
Начальник лагеря. Ну… Он же убил заключенного.
Алексей медленно поднимается из-за стола.
Алексей (кричит). Какого заключенного! Врага он убил!.. «Теперь эти коммуняки попляшут…» Эти слова мог произнести только враг!.. За что ты собираешься судить того, кто уничтожил врага нашей партии, нашей Родины, нашего народа?.. Тот, кто произнес эти слова, не просто заключенный, он – пособник немецко-фашистских захватчиков! Это не уголовщина, это уже политическое дело! Ты это понимаешь?
Начальник лагеря. Понимаю.
Алексей. Да я сам буду глотки рвать за распространение таких настроений в лагере!.. Война идет, майор… Внутренний враг тоже активизируется.
Начальник лагеря. Понимаю.
Алексей. Выпусти его немедленно из карцера!.. Понимает он… Как на твои действия управление посмотрит, ты это понимаешь?
Начальник лагеря. Понимаю… Но я по Уставу… По инструкции…
Алексей. Сейчас один устав! Все на борьбу с врагом нашей советской отчизны!
Начальник лагеря. Понимаю… Я пойду, Алексей, распоряжусь, чтоб выпустили.
Алексей садится за стол, отхлебывает из стакана чай.
Алексей. Иди, майор, иди. (Начальник лагеря выходит из кабинета. Алексей смотрит на закрывшуюся дверь.) Я тебе, трусливая сука, покажу… по Уставу… по инструкции.
Сцена 12
Барак. В своем углу на нарах лежит Угрюмый, читает книгу. На носу – очки. В бараке, кроме него, никого нет. Входит Яков, остановившись у входа, осматривает помещение. Угрюмый, оторвавшись от чтения, смотрит на вошедшего поверх очков.
Угрюмый. А, это ты… Что-то быстро выпустили. Ну, что застыл? Проходи.
Яков идет к своим нарам. Угрюмый углубляется в чтение.
Яков. А где все?
Угрюмый (не отрываясь от чтения). На работах.
Яков. Так ведь рано еще.
Угрюмый. Теперь так.
Яков. А вы почему здесь?
Угрюмый отрывается от чтения, смотрит на Якова.
Угрюмый (немного с угрозой). Не понял.
Яков. За отказ от работ – расстрел.
Угрюмый снимает очки, протирает стекла очков кончиком одеяла.
Угрюмый. Я, паря, не фраер какой. Я – вор. И работать мне по статусу не положено, чтоб сие звание не офоршмачить. А на их расстрел мне начхать. (Надевает на нос очки.) Как тебя звать?
Яков. Яков… Яков Бризг.
Угрюмый. Погоняло есть?
Яков. Кличка, что ли? Нет, нету.
Угрюмый. Вот что, Яков, ты пока спать заваливайся, отдохни чуток после карцера… А с обеда на работы пойдешь.
Угрюмый погружается в чтение книги.
Яков. На какие работы?
Угрюмый (не отрываясь от чтения). Куда поставят.
Яков ложится на нары, не раздеваясь. Какое-то время лежит с открытыми глазами, затем закрывает глаза.
Сцена 13
Комната в квартире Неллиных родителей. Нелли в военной форме с веселой деловитостью складывает вещи в вещмешок. Мешок лежит на большом столе в центре комнаты. За столом сидит Валерий Павлович, с угрюмой задумчивостью смотрит на вещмешок. Рядом сидит Зоя, утирая слезы платочком, смотрит на дочь.
Сцена 14
Крыльцо дома родителей Александра. Вечер. Александр и его Отец сидят на крыльце, смотрят на закат.
Александр. И когда вас отправляют?
Отец. Завтра утром построение у военкомата… И на вокзал.
Александр. Куда?
Отец. Говорят, сразу на фронт. Куда точно – не сказали. (Пауза). А ты?
Александр. Я тоже на фронт просился. Не пускали. Настоял.
Отец. Молодец!.. Мой сын. (Треплет Александра по волосам.) Когда?
Александр. Еще не знаю. Сказали, что скоро.
Отец. Мать знает?
Александр. Чего раньше времени расстраивать?
Отец. Верно… Ладно, поди уж веники взопрели… Кваса у матери захвати.
Александр. Хорошо, отец.
Отец уходит с крыльца, Александр смотрит на закат.
Действие второе
Сцена 1
Лагерь. Ночь. Площадка для построения перед бараками. Заключенные выстроены в шеренги. Площадка освещена прожекторами. Перед шеренгами стоит майор НКВД, начальник лагеря и Алексей. Отряд из барака Угрюмого — напротив них. Рядом с Угрюмым — Пахан и «свита». В последнем ряду стоит Яков, зевает.
Майор НКВД. Внимание, заключенные! Некогда спать! Родина в опасности! (Яков перестает зевать, внимательно смотрит на говорящего.) Фашист мечтает нас победить и бросает на фронт все новые и новые орды своих солдат. Вам партия и советская власть оказывает огромное доверие… Вам предоставляется возможность кровью искупить свою вину за совершенные преступления… Кто хочет на фронт – три шага вперед. (Яков выходит из строя. Его глаза горят, он едва сдерживает радость. Из строя выходят еще несколько заключенных.) Это все? Запомните. Больше такой возможности у вас не будет.
Из строя выходят еще несколько заключенных.
Алексей. Заключенный Бризг!
Яков (радостно). Я!
Алексей. Встать в строй!
Яков (растерянно). Что?
Майор НКВД. Ты что, капитан?
Алексей. Сжег видного партийного работника областного масштаба.
Майор НКВД. Почему не расстрелян?
Алексей. Потому, что этот видный работник, как установило следствие, оказался врагом народа — воровал у советской власти.
Майор НКВД. Значит, за самосуд сидит? Так понимаю?
Алексей. Правильно понимаешь… Бризг, я сказал, встать в строй!
Яков. Не встану!
Алексей. Что?! В карцер захотел? А ну, встать в строй!
Майор НКВД. Леха, ты чего творишь? Людей на фронте катастрофически не хватает.
Алексей. Погоди, Петро, это ж открытое неповиновение. (Быстрым шагом подходит к Якову. Тот, не мигая, смотрит перед собой.) Ты что делаешь? Это же верная смерть. Что я Сашке напишу? (Яков удивленно смотрит на Алексея.) Я обещал, что с тобой здесь ничего плохого не случится. Там меня не будет.
Яков. Я хочу на фронт… Саша поймет.
Пауза. Алексей смотрит в глаза Якова.
Алексей. Ладно… Черт с тобой.
Алексей возвращается к майору НКВД.
Майор НКВД. Ну что?
Алексей. Настырный… Не думал, что евреи такими бывают. Эх, в первом же бою убьют.
Майор НКВД. Это уж как повезет.
Сцена 2
Госпиталь. Операционная. Нелли ассистирует врачу. Врач ампутирует раненому ногу. Нелли удерживает пациенту палку в зубах, вытирает ему с лица пот, уговаривает потерпеть. Прооперированного солдата Нелли и санитарки перекладывают на каталку. Санитарка увозит его. Нелли переводит дыхание. В операционную вносят очередного раненого. Нелли помогает переложить его на операционный стол. По команде врача, она вновь ассистирует при операции.
Госпиталь. День. Палата. Нелли совершает обход пациентов: с каждым немного поговорит, кому-то поправит одеяло, подушку, кому-то подаст лекарство.
Госпиталь. Ночь. У входной двери в госпиталь на лавочке, едва освещенной лампочкой над крыльцом, сидит уставшая Нелли, смотрит на звездное небо и неумело курит папиросу. Ее руки дрожат. Немного погодя, она тихо плачет.
Сцена 3
Утро. Окопы. Массированный обстрел позиций. Взрыв, взрыв, еще взрыв… Солдаты прячутся на дне окопа, придерживая каски. Их осыпает комьями земли, вывороченных взрывами. Вдруг все смолкает. Солдаты поднимаются, отряхиваются, занимают свои позиции, выставляя в сторону врага винтовки. Яков, поправив каску, тоже занимает позицию. В окопе появляется Командир батальона.
Комбат. Ну что, не оглохли?
Яков. Никак нет, товарищ комбат.
Комбат. Так, богатыри, слушайте меня внимательно. Сейчас пехота пойдет. По сведениям разведки, танков на этом участке фронта у них нет. Бейте наверняка, берегите патроны. Наша задача – сдержать их до вечера.
Яков. А что вечером?
Комбат. Повторяю, за проявление трусости – расстрел… Позади наших позиций, за этим леском, стоит заградотряд НКВД. У них приказ: кто побежит – расстреливать на месте. Понятно? (Солдаты молчат. Комбат вместе с бойцами всматривается в сторону позиций немецких войск.) Идут, сволочи… Как на параде, ни хрена не боятся… Пусть ближе подойдут.
Яков. Ух, гады!
Яков долго целится и вдруг стреляет.
Комбат. Ты что, мать твою!.. Я же сказал…
Яков. Попал!.. Товарищ комбат, попал! Вон упал.
Со стороны немцев открывается шквальный огонь.
Комбат. Дурья твоя башка, они ж сейчас все попадали!
Солдаты в окопах отвечают на автоматные очереди одиночными выстрелами.
Яков. Но я точно попал! (Высовывается из окопа.) Вон там, у куста… Я…
В Якова врезаются две пули: одна – под сердце, другая – в руку. От удара его отбрасывает на дно окопа. Яков стонет.
Комбат. Эх, мать твою, салажонок! Потерпи, боец. (Яков смотрит на Комбата, прекращает стонать, хватает ртом воздух.) Санитаров сюда!
Яков. Больно.
Комбат. Конечно больно, потому что живой… Потерпи, сейчас тебя… Сказал же, санитаров сюда, мать их так!
Сцена 4
Кузов грузовика, в котором лежат раненые бойцы. Звук надрывающегося двигателя «полуторки», которая едет по бездорожью. Кузов мотает из стороны в сторону. Среди раненых бойцов на носилках лежит Яков, стонет. Раненый, сидящий рядом с ним, вытирает Якову лоб.
Раненый. Потерпи, браток. Сейчас пост проедем, а там до госпиталя уж с ветерком. Ты, главное, потерпи.
Грузовик останавливается. Раненые, кто в сознании, словно «сжимаются», ожидая, что будет дальше, вслушиваются.
Голос Александра (весело). Ну что, солдат, дезертиров везешь?
Голос фельдшера. Никак нет, товарищ лейтенант. Только раненые.
Голос Александра. Показывай… И бумаги давай.
С одной стороны борта появляется Александр, с другого – фельдшер.
Александр. И все раненые?
Фельдшер. Так точно.
Александр. Ну-ну… А у этого что?
Фельдшер. У которого?
Александр. Вон у того, в углу. Что-то я не вижу у него ранений.
Фельдшер. На боль в животе жалуется.
Александр. Что?!
Фельдшер. Аппендицит, похоже.
Александр. Аппендицит… А этот что разлегся?.. Мать честная, Яшка… Яков!.. Что с ним?
Фельдшер. Два ранения. В руку и под сердце.
Александр. Выживет?
Фельдшер. Не знаю.
Александр. В какой их госпиталь? В поселок?
Фельдшер. Куда ж еще? Ближайший.
Александр. Яшка, ты меня слышишь? Я приеду к тебе! Только ты не умирай. Слышишь? (Фельдшеру). Ну, что встал! Пулей в госпиталь!
Александр и фельдшер спрыгивают с бортов. Грузовик трогается с места, быстро набирает скорость.
Раненый. Какой у тебя друг, однако. Он тебя караулит, а ты воюешь. (К остальным в кузове.) Слышали? Чего только на свете не бывает. (Вытирая Якову со лба пот.) Слышал? Навестить обещался, гостинцев поди привезет… сволочь. (Яков стонет.) Потерпи, скоро приедем. Уже не долго.
Раненый 2. А ты откуда знаешь, что недолго?
Раненый. Так уж третья ходка в госпиталь… В руку, в плечо, сейчас вот в ногу.
Раненый 2. И что?.. Всё никак своей кровью искупить не можешь?
Раненый. Да этим кровопийцам все мало. Ненасытные они какие-то. Подлатают чуток и обратно. С двух сторон под стволы: с одной – фашист тебя выцеливает, с другой – свой брат-конвоир пасет. Житуха – лучше некуда.
Раненый 2. Жалеешь, что на фронт попросился?
Раненый. Не, здесь азарт, нервы щекочет, убьют — не убьют. А на зоне что? Скукотища. А здесь, глядишь, может и полезное дело сделаю – Родину спасу. Чего смеетесь? Я смогу, ежели поднапрячься.
Сцена 5
Госпиталь. Операционная. Нелли моет хирургический инструмент. Усталый Врач стоит возле пустого операционного стола.
Нелли. Вам бы поспать, Петр Моисеевич.
Врач. А? Да, поспать не мешало бы… Ну, на сегодня, наверно, все… Как думаешь?
Нелли. Хорошо бы.
Врач. Как там наш татарин-балагур?
Нелли. Умер он, Петр Моисеевич. Даже на каталку не успели переложить, чтоб обратно в операционную… Сердце не выдержало.
Врач. Жаль… Веселый был парень… Я ему брюшину вспарываю, а он песни матерные поет… Да-а… (Врач подходит к окну, занавешенному черной материей, отодвигает краешек, смотрит в окно.) Солнце садится… Закат красивый… Эх, на такой бы закат да на рыбалку… Клев сейчас должен быть отменный… Помню, пошли мы как-то… Еще грузовик.
Нелли. Что?
Врач. Еще привезли… Неллечка, приготовься… И кликни Ларису.
Нелли ставит поддон с чистыми инструментами возле операционного стола. В операционную заносят носилки с Яковом. Нелли, увидев его, прижимается к стене, прижав руки к груди.
Нелли. Яша!
Врач. Что, знакомый?.. Кладите его на стол… Аккуратней… (Якова перекладывают на стол. Нелли подходит к нему, продолжая прижимать руки к груди.) А может, жених?.. А ну-ка, отставить слезы!.. Так, посмотрим… Ну, рука – ерунда. Жаль, пуля застряла. Это мы в два счета… А тут у нас что?.. А тут у нас хорошо… Сердце и легкое не задеты… Великолепно… Залатаем мы тебе жениха, будет лучше новенького.
Нелли. Он мой друг.
Врач. И друга залатаем, будет, как жених… Если, конечно, ты перестанешь смотреть на него, как на привидение, позовешь Ларису и мы приступим к операции… Как считаешь, невеста?
Нелли. Извините, Петр Моисеевич, я мигом.
Нелли выбегает из операционной.
Врач. Конечно, не все так радужно… Сам понимаешь… Женщины… Их щадить надо… Ты уж мне помоги, жених, поборись за жизнь… Умереть всегда успеешь.
Сцена 6
Госпиталь. Палата. День. Яков лежит на крайней койке в углу. Остальные пациенты столпились возле кровати Пожилого пациента, сидящего на своей кровати.
Пожилой пациент. Всему и всем – одно: одна участь праведнику и нечестивому, доброму и злому, чистому и нечистому, нам и фашистам… Это-то и худо, что одна участь всем.
Пациент. Это какая у меня одна участь с фашистом?
Пожилой пациент. Одна у нас участь – смерть.
Пациент. Тьфу ты!
Пожилой пациент. Потому, что одна участь всем, вот сердца сынов человеческих и исполнены зла, и безумие в жизни их.
Пациент 2. Это где ты такое прочел?
Пожилой пациент. В Библии. В книге Екклесиаста.
Пациент. Так она ж поповская!.. Книга-то… Библия эта…
Пожилой пациент. Поповская, говоришь?.. (Тихо смеется.) Так я и Коран читал, и Веды индийские.
Пациент. И зачем?
Пациент 2. А дальше-то чего там… в Эклиасте этом?
Пациент. Тебе ж человеческим языком сказали — крутись, вертись, а всё равно все помрем. Чего тебе еще?
Пациент 2. Это так?
Пожилой пациент. В общем и целом, данная философская концепция передана верно… Чертовски сжато, но верно… Врать не буду, рано или поздно – умирают все… Как ни крутись. (Тихо смеется.) Но кто находится между живыми, тому есть еще надежда.
Пациент 2. Вот! Слышал? Есть надежда!
Пожилой пациент. Так и псу живому лучше, чем мертвому льву…
Яков. Иногда лучше умереть, подобно льву, чем жить как собака.
Пожилой пациент. Есть и такая концепция… Но что есть мертвый? Ничто… Ибо пока ты жив – иди, ешь с веселием хлеб твой и пей в радости сердца вино твое, когда Бог благоволит к делам твоим! Да будут во всякое время одежды твои светлы да чисты, и да не оскудевает елей на голове твоей!
Пациент. А что такое елей? Волосы, что ли?
Пожилой пациент. Наслаждайся жизнью с женою, которую любишь, во все дни суетной жизни твоей, которую дал тебе Бог; потому что это – доля твоя в жизни и в трудах твоих, какими ты трудишься под солнцем. Все, что может рука твоя делать, по силам делай!.. Потому что в могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости.
Пациент. А елей-то что такое?
Пациент 2. Вот привязался… Дай послушать!
Пациент. Ну, если я не знаю?.. Не понимаю… Что, и спросить нельзя?
Пациент 2. Не понимаешь?.. Тогда иди, вон, газету читай. Там все понятно.
Пациент. Но я послушать хочу… Мне здесь интересно.
Пациент 2. Тогда слушай.
Пациент. Так что такое елей-то?
Пациент 2. Тьфу, заело… Усы это на лбу!
Пациент. Серьезно?.. А как это?
Пожилой пациент. Он шутит. Я сейчас объясню…
В палату вбегает Нелли.
Нелли. Яшка!.. Ой, товарищи, извините… Продолжайте.
Яков, увидев Нелли, пытается подняться с постели, но обратно валится на кровать.
Яков. Нелли!.. Ты!.. Неллечка!..
Нелли подбегает к Якову, обнимает его, целует, снова обнимает. Яков, едва не плача, тоже обнимает ее. Он немного смущается товарищей по палате. Пациенты смотрят на них: кто с улыбкой, кто с долей зависти, кто с умилением.
Пациент. Во, повезло штрафничку… Жену встретил.
Пациент 2. Да нет, это невеста, кажись.
Пожилой пациент. Любовь, братцы, это такое дело… Выкатите меня в коридор, я вам там такую историю расскажу об Александре Македонском… (Понизив голос.) Оставим их, а сами двери посторожим, чтоб никто их не беспокоил… Любовь, особенно на войне, как цветочек нежный… Ее оберегать надо. Ну, выкатывайте меня.
Пациенты выкатывают кровать с Пожилым пациентом в коридор. Только сейчас становится заметно, что у него нет обеих ног.
Яков. Неллечка… Неллечка остановись… Не надо.
Нелли. Что?
Яков. Не надо этого.
Нелли. Яшка, милый ты мой, мы тебя с Петром Моисеевичем, можно сказать, с того света вернули… А ты говоришь: «Не надо»… Надо, мой дорогой, еще как надо. На этой войне каждую секундочку ценить начинаешь.
Яков. После того, как вы с Сашкой уехали, ты даже не представляешь, что мне пришлось пережить… От Сашки ничего не было?
Нелли. Последнее письмо он мне из дома еще написал… что отправляют… Куда, не знает… Да и наш госпиталь потом здесь разместили. Мы, когда в эшелоне ехали, на нас «мессеры» напали. И ведь видят на крышах красный крест, и все равно… Представляешь, какие гады?
Яков. Да… гады.
Нелли. Черт с ними… Ты о себе лучше рассказывай.
Яков. А чего обо мне? У меня сейчас все нормально. В штрафниках… Искупаю кровью.
Нелли. Искупил уже. Знаешь, сколько из тебя вытекло? Ранения не шуточные. Эх, жаль Сашки нет, он быстро бы с этим делом разобрался.
Яков. Да… Сашка меня оберегает… Представляешь? Даже в лагере через своих приятелей умудрялся мне помогать.
Нелли. Да, с чувством взаимовыручки у него все в порядке. Мой папа его за это очень уважает.
Яков. Как они? Пишут?
Нелли. Родители-то? Пишут, отвечать не успеваю… По-прежнему на заводе. Отца не пустили на фронт. Очень переживал. А сейчас – ничего. Пишет, у них там свой фронт, трудовой.
Яков. А моего отца не встречали? Как он там? (Нелли мрачнеет, выпрямляется. Яков внимательно смотрит на нее.) Что?.. Что с ним?
Нелли. Ты только не волнуйся.
Яков. Что с ним? Он болен?
Нелли. Он умер, Яша.
Яков. Что?! Как умер?.. Он не мог умереть… Когда?
Нелли. Еще тогда, до войны… Когда мы с Сашей к тебе в лагерь приезжали… должны были сказать… Прости нас, Яша.
Яков. Что с ним случилось?
Нелли. Пошел в магазин и упал. Сердце остановилось.
Яков. Лежал на улице… Один… Никому не нужный.
Нелли. Яша… Яшенька… Что ты такое говоришь?
Яков закрывает руками лицо, склоняется к коленям.
Яков. У него сердце разорвалось… Из-за меня… Это я виноват.
Нелли. Не говори так. Ты не при чем. Это возраст… Это я тебе как фельдшер говорю… Не вини себя… Он тебя так любил.
Яков. Как же теперь без него?.. Я ж теперь один… Совсем один… Что мне теперь делать?.. Как жить-то? Его беречь надо было… Он у меня такой слабый… был. Всего боялся… Боялся любого гада обидеть, даже замечанием. Даже петь громко боялся, все как-то шепотом… Папа… И никого… Никого… Один.
Яков плачет. Нелли утешает его, обнимая, целуя его руки, голову.
Нелли. Ты не один, Яшенька. Я у тебя есть. Ты не один… Вот я, рядом… Ты не один… Ну, не плачь, хороший мой… Успокойся… Я рядом… Посмотри на меня… Видишь?
Нелли отрывает его руки от лица. Яков, всхлипывая, смотрит на нее.
Яков. Неллечка.
Нелли. Да, Яшенька, да, мой хороший… Я здесь, я рядом, я с тобой… Обними меня. Слышишь? Обними меня. (Яков обнимает Нелли. Нелли аккуратно укладывает его в постель, сама ложится рядом.) Обними меня крепче. Чувствуешь? Ты не один. Я с тобой. Хороший мой, ты не один.
Сцена 7
Госпиталь. День. По коридору бежит радостный Александр. В его руке объемный вещмешок. За столом в коридоре сидит санитарка.
Санитарка. Тише! Тише ты! У, аж летит! Ишь разбегался.
Александр. Я к другу… Сказали здесь, на втором этаже, в седьмой палате.
Санитарка. Вон она, дальше. По цифрам смотри. Только не бегай. Здесь и тяжелые лежат, а ты сапожищами громыхаешь… Друга-то как звать?
Александр. Яшка… Яков Бризг.
Санитарка. А, ну как же, знаю Яшу, вежливый такой, симпатичный.
Александр идет по коридору смотрит на номера на дверях палат.
Сцена 8
Госпиталь. Палата. Кроме одного пациента, в палате никого нет. Он лежит на кровати, читает газету. В палату заходит Александр.
Александр. Оп-па… А где все?
Пациент, взглянув на офицера, меняется в лице, отбрасывает газету, вскакивает с кровати, быстро оправляет пижаму.
Пациент. Все на прогулке!.. В саду, товарищ лейтенант!.. По распоряжению главврача Петра Моисеевича.
Александр. Эй, боец, ты чего?
Пациент. Ранен в бою, товарищ лейтенант!
Александр. Контуженый?
Пациент. Никак нет! Ранен в плечо.
Александр. А чего кричишь, как контуженый?.. Чего вскочил-то? Садись, отдыхай, выздоравливай.
Пациент. Есть сесть, отдыхать и выздоравливать!
Александр. Точно контузий не было?
Пациент. Никак нет!
Александр. Хорошо, только не волнуйся ты так… Гляди-ка, аж вспотел весь… Чего ты так со мной… официально?
Пациент. Но вы же из НКВД.
Александр. Понятно… Яков Бризг в этой палате?
Пациент. Так точно! Вон его койка. А там его тумбочка.
Александр. А в тумбочке? Что в тумбочке?
Пациент. Не могу знать!.. Но ничего запрещенного нет… А вот у Фролова…
Александр. Где сейчас Яков Бризг?
Пациент. В саду… На прогулке… Гуляет с невестой.
Александр. С кем?! У него что, невеста появилась? Вот так Яшка-скромник.
Пациент. Из местного персонала…
Александр. Так, боец… Приказываю… Ложись и спи… Сон здоровье приносит.
Александр уходит.
Пациент. Что ж, приказ – есть приказ.
Пациент ложится на кровать, засыпает.
Сцена 9
Неухоженный осенний сад позади госпиталя. Пациенты гуляют по аллейкам, курят, разговаривают, смеются, кто читает газету, кто играет в карты. Яков сидит в отдалении на свежеструганном гробу, смотрит, как неподалеку плотники сколачивают гробы. Появляется Александр, по-хозяйски осматривает сад, замечает Якова.
Александр. Яшка!
Александр бежит к Якову. Яша, встрепенувшись на окрик, осматривается, замечает Александра, радостно вскакивает с гроба, морщась от боли.
Яков. Сашка! Ты!
Александр бросает на гроб вещмешок, обнимает друга.
Александр. Ну, здравствуй. (Яков, уткнувшись в плечо Александра, едва сдерживает слезы. Александр отстраняет Якова от себя, осматривает его с ног до головы.) Отощал… Да ты садись, тебя шатает.
Яков. Нет, нет… Это я так, от неожиданности. Как ты меня нашел?
Александр. Для органов, товарищ Бризг, нет ничего невозможного (Смеется).
Яков. Сашка, это ты… Я так рад, так рад!.. Сашка!..
Александр. Да, Яша, это я… Как ты? (Александр садится на гроб, развязывает вещмешок, достает оттуда калач колбасы, ломает его пополам, одну половину вручает Якову, другую половину откусывает сам). На, жуй… Пока тебя искал, проголодался… Это, кстати, все тебе, чтоб быстрее на поправку. Тут всякой всячины… Сам потом разберешься… Ну, так как ты?
Яков (жуя колбасу). Да все хорошо, иду на поправку.
Александр. Это точно… если невестой уже обзавелся. Да ты жуй, жуй… Что ресницами хлопаешь? Мне рассказали.
Яков. Что рассказали?
Александр. Что ты с невестой в саду… Гляжу, а ты один. Куда спрятал-то? Как зовут? Медсестричка, говорят. Познакомишь?
Яков. Нет у меня никакой… (Вдруг просветлев, улыбается.) Так это тебе о… Ты ее знаешь.
Александр. Кого?
Яков. Ту, про которую тебе сказали, что невеста… Эх, Саша, если бы она на самом деле согласилась стать моей.
Александр. Заинтриговал.
Яков. Ну, пошевели мозгами… Ну?
Александр. Неужели она?
Яков. Она.
Александр вскакивает с гроба.
Александр. Нелли здесь?! Где она?
Яков. На операцию вызвали.
Александр. Яшка, друг!.. (Порывисто обнимает Якова.) Вот это сюрприз!.. А я ее искал, искал… Невероятно!.. И снова все вместе… Нелли… Неллечка… Как она?
Яков. Устает сильно… Но стала еще краше.
Александр. Нелли… Знаешь, когда мы с ней к тебе в лагерь приезжали, нас вообще за супружескую пару приняли. (Яков от этих слов грустнеет. Александр не замечает.) Ну надо же, вот это сюрприз… Слушай, я ж самое главное забыл сказать… Скоро спецкомиссия дела штрафников пересматривать будет, которые ранения получили. Я попытаюсь повлиять на решение, чтоб с тебя судимость сняли и в обычную часть перевели. У меня там знакомый есть… Кровь пролил? Пролил. Два ранения. Значит, вину искупил. Точка.
Яков. Саша, я даже не знаю, как тебя… Если бы ты знал, что я пережил.
Александр (обняв Якова за плечи). Ну, о чем ты, брат… Ты ведь мне брат? Брат. Вон, до сих пор шрам от нашего братания остался.
Яков. И у меня… И у меня остался. Вот.
Александр. Не суетись. Вижу. Колбасу уронишь.
Яков. Спасибо тебе, Саша.
Адександр. А, ерунда.
В саду появляется уставшая Нелли. Александр замечает ее.
Александр. Она… Она… Прическу сменила… Похудела… Ох, черт, как же хороша.
Яков. Да.
Нелли замечает Александра, останавливается, переводит растерянный взгляд на Якова, затем снова на Александра.
Нелли. Сашенька.
На усталом лице Нелли появляется улыбка.
Александр. Нелли!
Александр бросается к ней, обнимает ее, кружит. Нелли смеется. Яков смотрит на них, грустно улыбается.
Нелли. Поставь, поставь меня… Совсем закружил.
Александр ставит Нелли на землю, смотрит на нее счастливыми глазами.
Александр. Неллечка… Какая ты…
Нелли. Уставшая?
Александр. Красивая.
Нелли. Спасибо… Идем, а то Яша заскучает. (Александр и Нелли подходят к гробу, на котором сидит Яков.) О, да у вас тут пир горой.
Александр. Да. Яшке кое-какие гостинцы привез.
Яков. Кое-какие?! Да он половину продсклада приволок, не меньше.
Александр. Ребята, такую встречу надо отметить. (Александр роется в вещмешке, извлекает из него флягу.) Вот!
Яков. Ого!
Нелли присаживается рядом с Яковом, кладет ему подбородок на плечо, смотрит уставшим взглядом на Александра. Офицер, увидев это «единение» друзей, немного смущается, с нарочитым усилием и вниманием открывает флягу.
Нелли. Вы меня, мальчики, извините, я пить не буду. И так с ног валюсь. Очень сложная операция была.
Александр. Для бодрости.
Нелли. Нет, Сашенька, спасибо. Да и Яше нельзя.
Яков. Да?
Нелли. Да.
Александр. Да как же солдату без этого? Вы чего, ребята?
Нелли. У него больничный режим.
Яков. Так ведь чуть-чуть.
Нелли. Нет… Нельзя.
Александр. Так что, мне одному что ли пить?
Нелли. И ты не пей.
Александр. Так за встречу же… Да что с вами такое?
Нелли. Саша, ты ведь поможешь Яше? Он ведь искупил вину?
Александр. Конечно, помогу. Я уже говорил ему… Комиссия скоро по штрафникам. У меня там знакомый. Он…
Нелли. Иди сюда… Сядь… Да положи ты флягу.
Александр садится на гроб рядом с Нелли. Она обнимает обоих друзей за плечи, склонив голову к Александру. Ребята в задумчивости смотрят на плотников, которые прервались на перекур. Александр достает из кармана пачку папирос.
Нелли. Не кури. (Александр, покосившись на Нелли, убирает папиросу.) Как же я мечтала об этой минуте… Вы рядом и… И так спокойно, так хорошо… Словно и войны нет.
Сцена 10
Кабинет. За столом сидит Полковник, пьет чай, читает газету. Стук в дверь. Входит Александр.
Александр. Разрешите, товарищ полковник?
Полковник. А, Саша, заходи.
Александр заходит в кабинет, закрывает дверь, подходит к столу.
Полковник. Чаю?
Александр. Нет, спасибо, Павел Иванович.
Полковник. С сахарком… Ну, как знаешь… Чего стоишь-то? Садись.
Александр. Я на минутку в штаб, узнать, как решилось дело о…
Полковник. А как решилось? Комиссия посчитала, что твой этот недостаточно искупил свою вину перед Родиной.
Александр. Но как же, товарищ полковник?.. Два ранения.
Полковник. После госпиталя обратно в штрафную… Да… Но ему, уверен, еще представится возможность на деле показать, что…
Александр. Но два ранения…
Полковник. Ну и что? Руки-ноги целы, голова на месте.
Александр. Но он искупил кровью… Ранения…
Полковник. Ну, что ты заладил? Ранения, ранения… А ты подумай… Что он такого героического сделал, чтобы партия и советское правительство даровало ему прощение? То, что он подставился под пули? Это героический поступок?
Александр. Но он убил одного врага.
Полковник. А где факты? Где доказательства? Где рапорт?.. Он может сказать что угодно. И мы на слово должны верить? Кому? Убийце? Одного поджог, другому глотку перегрыз… Хорош фрукт… Из его батальона никого в живых не осталось. Теперь никто не сможет подтвердить, что он немца на поле боя подстрелил… А почему одного, почему не пятерых? Мели Емеля – твоя неделя… Некому опровергать. Можно соврать что угодно.
Александр. Яков не такой.
Полковник. Не такой… Может и не такой… Но решение принято: вернется в штрафбат.
Александр. Ясно… Разрешите идти?
Полковник. Подожди, Саша… Ты пойми…
Александр. Я все понимаю, товарищ полковник.
Полковник. Ни черта ты не понимаешь!.. Даже на войне не изменился. Каким был в училище, таким и… Мало я тебя по плацу гонял.
Александр. А вот вы, товарищ полковник, изменились.
Александр и полковник смотрят друг другу в глаза. Полковник не выдерживает этой «дуэли», отводит взгляд в сторону.
Полковник. Чего ты с ним так нянькаешься? Кто он тебе? Сват? Брат?
Александр. Брат… Мы с ним еще в детстве побратались… Кровью.
Полковник. Он же еврей.
Александр. Ну, при чем здесь это?
Полковник. Может и не при чем… Ты бы поосторожнее.
Александр. Вы о чем?
Полковник. Да так… Капитаном, наверно, хочешь стать?
Александр. Если командование сочтет нужным.
Полковник. А если не сочтет? Пойми, у командования могут возникнуть подозрения: почему офицер НКВД хлопочет за какого-то штрафника? Земляк? Кровный брат из детской шалости? Неубедительно… Я это могу понять, а они могут и не понять… Или того хуже, понять по-своему. Ты офицер. И не просто офицер… А представитель передового боевого отряда защитников интересов партии и советского народа. Детство кончилось, Саша. Тот, кто живет прошлым, рискует остаться там навсегда… Или рядом с ним в окопе хочешь оказаться?.. Да и меня своим юношеским задором подставить можешь… Тут дело такое… Надеюсь, ты сделаешь правильный вывод из нашей беседы?
Александр и полковник снова смотрят друг другу в глаза. На этот раз взгляд отводит Саша.
Полковник. Вот и хорошо… Может все-таки чайку?
Александр. Я бы сейчас чего покрепче.
Полковник. Можно и покрепче. Да ты садись.
Сцена 11
Пасмурный осенний день. Яков возле крыльца госпиталя. Перед госпиталем стоит «полуторка». В кузове, кутаясь в шинели, сидят несколько солдат. Из кабины выглядывает фельдшер, укоризненно смотрит на Якова.
Фельдшер. Ну, долго еще?
Яков. Сейчас… Подожди немного.
Бывший пациент (сидит в кузове грузовика). Ладно тебе, служивый, дай человеку с невестой проститься. Куда торопишься? Успеем навоеваться.
Из госпиталя выбегает Нелли, смотрит на грузовик, замечает Якова, бросается к нему, обнимает.
Яков. Неллечка, не надо… Успокойся.
Нелли. Значит, обратно? В штрафники?
Яков. Да.
Нелли. А Саша так и не объявлялся?
Яков. Нет. Сейчас такие бои идут, что…
Нелли. Но ты же был ранен… Дважды…
Яков. Видимо, что-то напутали… Бывает.
Нелли. Но Саша обещал.
Яков. Да, обещал… Все, Неллечка, мне пора.
Нелли. Да, да, иди… Яша, у нас с тобой ребенок будет.
Яков. Что?!
Нелли. Да.
Яков. Неллечка… Это правда?.. Господи!.. Неллечка!
Яков нежно обнимает Нелли, целует ее. Нелли плачет. Из кабины грузовика высовывается фельдшер.
Фельдшер. Давай, заканчивай… Поехали!
Бывший пациент. Все-таки, служивый, ты нехороший человек. Видишь, люди целуются, любовь у них. А ты – поехали.
Фельдшер. Я и так с вами, как… Другой бы давно уже… Поехали!
Яков. Пора.
Нелли. Обещай мне!
Яков. Что?
Нелли. Обещай вернуться живым. Обещай быть осторожным. Ты нужен мне… и ему.
Яков. Обещаю… Обещаю… Я вернусь, я выживу… Особенно теперь.
Фельдшер. Поехали!
Яков (целуя Нелли). Береги себя… и его. Я вернусь… Я обещаю… Я выживу.
Яков отрывается от Нелли, бежит к грузовику, солдаты помогают ему забраться в кузов.
Нелли. Яша!
Яков. Я вернусь! Обещаю! Береги его!
Грузовик уезжает, увозя Якова. Нелли машет ему, утирая слезы, улыбается.
Сцена 12
Кузов грузовика, который едет по проселочной дороге. Солдаты в кузове кутаются в шинели. Яков не может скрыть улыбки. Грузовик останавливается.
Голос фельдшера. Здравия желаю, товарищ капитан.
Голос Александра. Чего везешь?
Голос фельдшера. Штрафников из госпиталя.
Голос Александра. Бумаги.
Фельдшер и Александр заглядывают в кузов.
Александр. Так по бумагам все на месте… (Отдает документы фельдшеру.) Проезжай.
Яков. Сашка?! Ты!.. А я слышу голос знакомый… Уже капитан! Поздравляю!
Александр. Ты?.. Подлатали?
Яков. Да… Ты куда пропал?
Александр. Служба.
Яков. Саша, это же я, Яков… Что с тобой?
Александр. Как там Нелли?
Яков. Все хорошо. О тебе беспокоится. Пропал, ни весточки, ни письма… и сам не приезжаешь. Волнуется.
Александр. Волнуется… (Фельдшеру). Ну, что застыл? Сказал же, проезжай! Стоит, слушает.
Яков. Сашка!
Александр и фельдшер спрыгивают с борта грузовика. Грузовик продолжает движение. Яков стоит в кузове, держится за борт, удивленно смотрит на Александра. Грузовик уезжает. Александр смотрит на удаляющуюся машину. Грузовик скрывается.
Александр. Волнуется… Прошлое в прошлом… (Пауза.) Нет! Она — не прошлое! Она – мое будущее!
Сцена 13
Госпиталь. По коридору бежит радостный Александр, в одной руке – вещмешок, в другой – букет цветов. За столом в коридоре сидит санитарка.
Санитарка. Тише! Тише ты! Разбегался.
Александр. Здрасьте!
Санитарка. Опять ты… А друга твово выписали. Все, уехал, голубчик. Еще вчера.
Александр. Знаю… Мне бы Нелли, медсестру. Знаете?
Санитарка. А как же? Конечно, знаю. Только она фельдшер… На обходе сейчас… Да вон идет.
В дальнем конце коридора появляется Нелли, она только что вышла из палаты.
Александр. Нелли!
Нелли. Ой, Сашка… А Якова вчера выписали.
Александр. Знаю. Видел его. Я к тебе приехал.
Нелли. Так значит, он тебе сказал?
Александр. Что?
Нелли. У нас с ним ребеночек будет.
Букет едва не падает из руки Александра.
Александр. Да-да… Поэтому и приехал… Вот. (Вручает Нелли букет.) Поздравляю.
Нелли (нюхает цветы, улыбается). Где ты их достал? Цветов-то уж нет, скоро снег выпадет.
Александр. Для тебя – хоть из-под земли. Слушай, я на секундочку. Тут гостинцы тебе.
Нелли. Спасибо, Саша… Почему не приезжал?
Александр. Служба.
Нелли. А с Яковом что решилось?
Александр. Пока там будет… Я побежал… Тороплюсь…
Нелли. Но ты ему поможешь?.. Особенно теперь.
Александр. Особенно теперь… Все, Нелечка, побежал… Извини… Тороплюсь… Служба.
Александр целует Нелли в щеку, разворачивается и бежит от нее по коридору. Нелли стоит с букетом цветов и с вещмешком возле ноги, смотрит вслед Александру.
Нелли. Саша! (Александр останавливается, поворачивается к Нелли.) Ты приезжай. Не забывай меня.
Александр. Я приеду.
Сцена 14
Госпиталь. Возле крыльца на лавочке сидит пожилой пациент, вокруг него столпились другие пациенты, слушают очередной рассказ.
Из госпиталя выходит Александр, останавливается на крыльце.
Пожилой пациент. И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его. И спрашивает Господь Каина: «Где Авель, брат твой?» А тот Ему отвечает: «Не знаю. Разве я сторож брату моему?»
Александр. А я сторож!.. К черту всё!
Александр уходит.
Сцена 15
Блиндаж. Пьяный Александр сидит за столом. На столе – фляга, открытая банка тушенки и кружка. Александр с рычанием периодически ударяет по столу кулаком, в перерывах между ударами что-то бормочет. В блиндаж заглядывает Часовой.
Часовой. Товарищ капитан, там вас какой-то штрафник спрашивает. Говорит, что брат ваш.
Александр. Нет у меня больше брата! Гони его в шею!
Часовой. Слушаюсь!
Часовой исчезает. Александр нетвердой рукой поднимает кружку, выпивает до дна. Грохает пустой кружкой об стол.
Александр. Брат… Какой это брат? Я для него… А он… Мою Нелечку… Сволочь!.. Да будь моя власть, я бы этого брата… Так у меня есть власть. (Расстёгивает на поясе кобуру, достает пистолет.) У меня есть власть!
Александр встает из-за стола, едва не упав. Шатаясь, выходит из блиндажа.
Сцена 16
Из блиндажа с пистолетом в руке появляется Александр. Часовой, увидев его, вытягивается по стойке смирно.
Александр. Где он?
Часовой. Кто, товарищ капитан?
Александр. Тот, который брат.
Часовой. Ушел.
Александр. Куда ушел?
Часовой. Туда… Обратно за лесок… Туда.
Александр. Ты почему его не пристрелил?
Часовой. Так он сказал, что ваш брат… Как же я вашего брата…
Александр. Нет у меня никакого брата!.. Это был дезертир… Ты должен был его… Он – враг. С врагом надо быть безжалостным. Вот так! (Александр стреляет по леску. И даже когда заканчиваются патроны, он продолжает нажимать на курок. Через какое-то время опускает пистолет.) Вот так надо… по врагам. А ты не стрелял. Наряд вне очереди.
Часовой. Товарищ капитан, я думал, что…
Александр. Не надо думать, боец. Врагов надо уничтожать. Точка.
Часовой. Но он сказал, что…
Александр. Два наряда.
Часовой. Есть, два наряда!
Сцена 17
Окоп. Идет бой. Штрафники обороняются. Яков, буквально уткнувшись в бруствер, даже не выглядывает из окопа, стреляет наугад, не целясь. Вдруг по окопам проносится: «Танки!.. Танки… Танки». Паника. Некоторые бросают свои позиции и бегут. Яков, видя это, опускается на дно окопа.
Яков. Выжить… Я обещал выжить… Танки… Что я против них с винтовкой?.. Нелечка… Выжить… Бежать!
Яков вылезает из окопа и бежит к леску, вслед за группой бегущих солдат. По окопу бежит Комбат, кричит, стреляет из пистолета вслед убегающим штрафникам.
Комбат. Назад!.. Назад, сволочи!.. Назад!.. Назад!
Сцена 18
Позиции заградотряда НКВД. Слышны звуки близкого боя. Пулеметчики в напряженном ожидании. Александр из окопа всматривается в лесок.
Александр. А вот и первые бегунки… Кричат. Руками машут… А как резво бегут-то… (Слышны крики штрафников: «Не стреляйте! Не стреляйте!») Слушай приказ!.. По врагам советского народа – огонь!
Оживают пулеметы Несколько штрафников падают замертво, другие, появляющиеся из леска, продолжают бежать, прямо под пули.
Яков останавливается на краю леска, смотрит, как первые ряды бегущих «косят» пулеметные очереди. Мимо Якова продолжают бежать под пули заградотряда обезумевшие солдаты, крича: «Не стреляйте! Не стреляйте!»
Яков. Как мне выжить, отец?.. Мне надо выжить… Я очень хочу жить… Я обещал… Ради ребенка… Я не готов умереть!.. И впереди смерть, и позади… Что мне делать, отец?
Александр замечает Якова, вскидывает руку с пистолетом, целится… Выдыхает, опускает руку, закрывает глаза… Снова вскидывает руку, целится.
Александр. У тебя же власть, капитан… Что тебе стоит?.. Он дезертир, он – враг… Он соперник… Он брат… Нет у меня брата… Он не бежит. Остановился… Но оставил позиции во время боя. (Стонет, опускает руку с пистолетом; снова вскидывает ее, целится, но опять опускает.) Все, хватит… Прошлое – в прошлом.
Александр медленно поднимает руку с пистолетом, целится в Якова.
Яков стоит, опершись на винтовку, смотрит в землю. Вдруг лицо его преображается, в глазах — уверенность. Он поднимает взгляд на позиции заградотряда, затем переводит его на небо.
Яков. Спасибо, отец, я понял.
Яков поднимает винтовку, прикрепляет к ней штык, берет ее на изготовку, поворачивается, идет обратно, в лесок, в сторону танковой атаки… Один против потока бегущих ему навстречу, словно волнорез против волны панического страха. Он спокоен, не замечает никого вокруг, смотрит только вперед… Он – человек, который принял решение – самое главное решение в жизни.
Александр, видя, что Яков уходит обратно, с облегчением выдыхает, опускает пистолет, вытирает выступивший на лбу пот.
Яков идет, глядя лишь вперед. Вдруг за его ногу цепляется раненый штрафник, тот самый, который когда-то вытирал пот с Яшиного лба по дороге в госпиталь.
Раненый. Браток, помоги… Я щас кровью истеку… Помоги… Не оставь меня.
С Якова спадает оцепенение. Он непонимающе смотрит на раненого, затем лицо Якова, просияв догадкой, обращается к небу.
Яков. Спасибо, отец… Я понял.
Яков поднимает раненого и, поддерживая его, ведет в сторону заградотряда.
Пулеметы молчат. На поле, перед позицией заградотряда, трупы штрафников.
Яков, поддерживая раненого, машет свободной рукой.
Яков. Не стреляйте! Здесь раненый! Не стреляйте! (Александр смотрит на Якова. Солдаты из пулеметных расчетов смотрят на командира. Яков, лавируя между телами убитых, тащит раненого, продвигаясь вперед.) Не стреляйте! (Замечает Александра, усиленно машет ему рукой.) Саша! Здесь раненый! Не стреляйте! Это я! Не стреляйте!
Александр. Я разве… отменял… приказ?
Несколько пулеметных расчетов одновременно открывают огонь. Якова и раненого солдата прошивает несколько пулеметных очередей. Яков и солдат падают.
Сцена 19
Госпиталь. Идет спешная эвакуация. Раненых размещают на грузовики и на подводы. Медсестры мечутся, помогая пациентам, таскают какие-то тюки. Среди них Нелли. Появляется Александр, хватает Нелли за руку.
Александр. Нелли!
Нелли. Ой, Сашенька.
Александр. Эвакуируетесь?
Нелли. Приказ.
Александр. Да, немец близко. Куда вас?
Нелли. Пока на станцию, там — санитарный эшелон, а потом – не знаю.
Александр. Нелли, ты только не волнуйся.
Нелли. Яша?.. Что с ним?
Александр. Погиб. (Нелли с силой закусывает нижнюю губу.) Погиб смертью героя… спасая раненого солдата. Я все сделаю, чтобы реабилитировать Якова… пусть даже посмертно.
Нелли. Спасибо… Я… Он так любил тебя… Он был бы тебе благодарен сейчас, за эти слова… Он… Я… Он же обещал!
Нелли плачет. Александр прижимает ее к себе, обнимает, смотрит на лица раненых, выходящих из госпиталя на эвакуацию. Вдруг капитану кажется, что среди них промелькнуло лицо Якова. У Александра испуганные глаза.
Сцена 20
Квартира Неллиных родителей. Первые послевоенные годы. Александр с сыном сидят на диване, листают альбом, рассматривают фотокарточки.
Сын (радостно). А вот мама.
Александр. Да, сынок, мама.
Сын. А это кто с ней?
Александр. Это?.. Это наш с мамой друг… Он… Он был мне как брат… Я потом тебе о нем расскажу.
В комнату заходят Валерий Павлович – несет супницу, следом за ним Зоя, несет тарелку с нарезанным хлебом и графин с водкой.
Зоя. Всё, мальчики, потом досмотрите… Садитесь за стол.
Александр, его сын, Валерий Павлович и Зоя садятся за столом. Валерий Павлович наливает из графина водку в четыре рюмки. Зоя разливает по тарелкам из супницы борщ, ставит перед каждым тарелку с дымящимся супом. Валерий Павлович берет наполненную рюмку, ставит ее перед Александром, затем перед Зоей, одну подвигает к себе. На четвертую рюмку кладет кусочек хлеба. Взрослые за столом поднимают рюмки.
Валерий Павлович. Ну, товарищ майор… Не чокаясь. За Нелечку и всех не вернувшихся с войны.
Сын. Бабушка, можно я не буду суп?
Зоя. Не капризничай, Яшенька… Кушай.
Взрослые выпивают и молча едят.
Занавес.
Контакты: 89774828693, ijm2000@mail.ru
