Ольга Милованова
+79088821080
milol66@yandex.ru
ЕРМАКОВЫ ЛЕБЕДИ
Пьеса в 9-ти картинах по сказам П.П. Бажова
ДЕЙСТВУЩИЕ ЛИЦА:
Васютка Аленин, мальчик
Друзья Васютки:
Игнат
Илюха
Матвей
Федюнька
Василий Тимофеевич Аленин, взрослый Васютка, после Атаман
Игнат, взрослый друг Василия
Бабка Ульяна
Алёна, рослая статная девушка
Воевода
Первый слуга
Второй слуга
Третий слуга
Четвёртый слуга
Первый мужик
Второй мужик
Третий мужик
Четвёртый мужик
Мальчик
Девочка
Два лебедя
Слуги Воеводы, казаки, мужики, бабы, дети
1 КАРТИНА
Весна. Около избы Васютки стоят мальчишки с длинными палками-копьями, спорят.
Игнат. (Илюхе) Нам таких копейщиков со слабиной не надо!
Илюха. Да я ж!.. ребяты, да вы что ж!..
Матвейка. Эт верно. Васютка, что говорил? Кому из ребят в развед ходить не под силу, того сейчас же из игры долой.
Илюха. Да я же и не виноват вовсе!
Федюнька. А кто ж виноват по-твоему?
Илюха. Мамка вчерась верёвку нашла, отодрала меня ею знатно, да и кинула в печь, чтобы за городской тын больше не лазил. А без верёвки-то как? Нипочём на тын не влезть!
Матвейка. И эт верно.
Игнат. Эк у тебя всё верно выходит – и так, и эдак.
Матвейка. А я почём знаю. Но если по справедливости…
Федюнька. (Перебивает) А по справедливости, мы самого Васютку спросим. Вот как он решит… А где Васютка-то?
Мальчики переглядываются.
Матвейка. (Игнату) Ты с ним последним шёл.
Игнат. Я малость отстал… земляника на поляне ковром стелилась, что скатерть-самобранка… Из виду его потерял. А как вышел к речке, тут уж кричал, сколько голосу есть, и свистел, и ухал. Да он не ответил.
Федюнька. А ты что?
Игнат. Подумал, что домой уж утёк. Чего зазря ждать?.. Я домой и пошёл.
Федюнька. Не постыдился своего вожака оставить?
Игнат. Так я ж думал…
Федюнька. Эх, ты, дума!
Матвейка. Думай голова, — картуз дадут!
Илюха. Игнат – картуз!
Мальчики смеются, дразнят Игната «картузом». Появляется Васютка, в руках осторожно несёт мешок. Мальчики бросаются к нему.
Мальчики. (Наперебой) Ты где был?!.. Что было-то?!.. Ты откудова?!.. Куда подевался?!..
Васютка. Так, случай вышел.
Мальчики. Говори!.. Не томи!..
Васютка. Я вверх по реке далеко зашёл. Слышу — шум какой-то. Хотел я поворотиться, да спохватился – так-то меня скорее услышат. Ну, и прижался в кустах, сижу, слушаю. Шум вроде близко, а понять не могу, кто шумит. Взмостился я потихоньку на сосну, огляделся и увидел… Поближе к воде таловый куст, а из него лебедь шею вытянул, да и шипит по-гусиному, вроде как сердится. По речке, прямо к тому месту, медведь шлепает.
Илюха. Медведь?!
Васютка. Он. Мокрехонек весь. Башкой мотает, а сам рычит, огрызается. На него другой лебедь налетает, крыльями бьет, клювом с налету долбит. Долбанет, так медведь завизжит, завертится, как собака.
Игнат. Ишь ты!
Васютка. Ну, где же лебедю с медведем сладить? Изловчился Мишка, загреб лебедя лапами, и только перья по речке поплыли.
Матвейка. Страсть-то какая!
Васютка. Туг другой лебедь с гнезда снялся и тоже на медведя налетел. Только медведь и этому голову свернул и поволок на бережок, а сам ревёт, будто жалуется, — вот как меня лебеди отделали! И лапой по глазам трёт. Вытащил убитого лебедя на травку береговую, почавкал маленько. Потом что-то насторожился, уши поднял и морду вытянул. Постоял так-то. Забросал лебедя сушняком, прихлопнул ворох лапой, да в лес. Только сучья затрещали. Известно, зверь и ухом, и носом дальше нашего чует, и человечьего голосу не любит. Услышал, видно, кого-то, да и убежал.
Игнат. Это я! Я кричал! Это он от меня бежал! (Мальчикам) А вы-то Игнат-картуз! Игнат-картуз! Вона, как вышло!
Илюха. Будет тебе. (Васютке) Сказывай дальше.
Васютка. Как стихло, я с дерева слез и пошёл ко гнезду.
Федюнька. Ух, ты! И не забоялся?!
Васютка. Самую малость. Да посмотреть шибко хотелось — что там?
Матвейка. И что там?
Васютка. Яйца лебединые. (Достаёт, показывает яйца)
Игнат. На гусиные походят.
Федюнька. Только много больше и позеленее кажутся.
Илюха. (Осторожно трогает яйца) Они вовсе тёплые, нисколь не остудились. Жалко лебедей-то…
Васютка. Вот я и подумал: что если эти яички под баушкину гусишку подсунуть? Выведутся, поди-ко?
Матвейка. А кто ж их ведает? Поди выведутся.
Васютка. Так вот, вытряхнул я из мешка хлеб, надрал сухого моху, набил им мешок, чтобы их в целости донести да не остудить. Туда и пристроил два яичка. Больше-то взять побоялся, как бы не разбить. И то подумал, — много-то взять, баушка скорее заметит.
Илюха. А как подкладывать-то будешь?
Васютка. Как темно станет, подложу гусишке лебединые яйца, а гусиные за городской тын брошу, чтобы баушка не догадалась.
Из дома выходит Бабка Ульяна с кочергой в руках.
Бабка Ульяна. (Васютке) Где шатался?!
Васютка. За мохом в лес ходил. Угол у конюшенки законопатить. Помнишь, сама тяте говорила, да он всё забывает. Я вот и притащил полный мешок. Только мокрый мох-то, подсушить его надо на печке.
Бабка Ульяна. (Ворчит под нос) Ходит, ходит, сроду не скажется, где ходит, да с кем… А я за ним смотри… Эх, если бы не померла мать-то, нипочём бы ношу такую на себя не взвалила… (Васютке громко) Ты потоньше расстели. По всей печке! (Грозит мальчикам) Чего вылупились?! Вы, лбы, учились бы, как баушке пособлять!
Игнат. Осенью, баушка, по-другому не заговори!
Мальчики смеются и убегают, Бабка Ульяна грозит им кочергой.
2 КАРТИНА
Осень. Двор Васюткиного дома. Бабка Ульяна насыпает корм гусям. Среди них заметны два лебедя.
Бабка Ульяна. Что за штука? Эти два до времени вылупились! Да и яйца какие-то ноне неровные вышли. Которые больше, которые меньше! К чему это? Беспременно, к мору либо к войне!
Через плетень заглядывает Первая соседка.
Первая соседка. Что это у вас тут? Никак лебедей ро́стить вздумали?
Бабка Ульяна. Типун тебе на язык! Каких таких лебедей?! Блазнится тебе что ль?!
Первая соседка смеётся. Подходит Вторая соседка.
Вторая соседка. Не доглядела, баушка. А куда теперь их? Сколько корму надобится, а толку никакого.
Первая соседка. Пустая трата. Колоть-то грех. Известное дело, кто хоть ненароком лебедя подшибет, добра себе не жди.
Вторая соседка. Беспременно нежданное горе тому человеку случится.
Бабка Ульяна пристально смотрит на лебедей.
Бабка Ульяна. (Твёрдо) Нарочно так сделала. Принес внучонок лебединые яйца, вот и захотела поглядеть, улетят лебеди али нет, если гусишка их выведет.
Первая соседка. Глядите, коли так. За погляд-то какой спрос?
Вторая соседка. Хочешь, как хочешь; а не хочешь, опять твоя воля.
Соседки, смеясь, уходят. Из дома выходит Васютка и крадётся к лебедятам. Бабка Ульяна ловит его за ухо.
Бабка Ульяна. Вон ты какой?! Ещё от земли невысоко поднялся, а какие штуки вытворять придумал!
Бабка Ульяна хватает метлу и отгоняет лебедят от кормушки. Лебеди шипят на неё, налетают, сбивают с ног и стукают клювом.
Убирай эту птицу со двора!
Васютка. Жалко с лебедями расставаться. Улетят ведь и забудут про меня!
Бабка Ульяна. Убирай, говорю! А не то сама уйду! Правьтесь, как знаете, с хозяйством!
Васютка. Дай, хоть заметочку какую-нибудь сделаю! Может, когда и увижу своих лебедей.
Привязывает каждому лебедю на шею по бусинке: лебедю — красненькую, лебедушке — синенькую. Те льнут к Васютке, шеи ему под руку подсовывают, головами прижимаются и переговариваются: «Клип-анг, клип-анг!»
(Чуть не плача) Вот ведь говорят будто: Будь спокоен — не забудем, не забудем!
Бабка Ульяна. Добром говорю, убирай!
Васютка плача уводит лебедей со двора.
Вот ведь лебедёшник нашёлся.
3 КАРТИНА
Прошло много лет. Васютка вырос красивым статным парнем. Он плывёт на лодке по реке, правит шестом. Останавливается посередине и кричит.
Василий. Клип-анг, клип-анг!
Прилетают лебеди, на шее одного из них синяя бусина, у другого – красная. Они плавают вокруг лодки, размахивают крыльями, ластятся к Василию. Он кормит лебедей, гладит шеи, они приговаривают: «Клип-анг, клип-анг».
Не забыли меня. То-то… хорошие… Даром, что птица, а всё-всё понимает…
На берег выходит бабка Ульяна.
Бабка Ульяна. Да где это видано, чтобы такой детина с лебедями нянькался?!
Лебеди шипят и направляются к ней.
У, подлюки! Сегодня меня подшибли, как на гору с вёдрами шла.
Василий. (Смеётся) Они ж сильно. Так только попугали да водой оплеснули, вроде пошутили.
Бабка Ульяна. Пошутили… Шутили, да вышутили.
Василий. А чего ж ты хотела? Помнят видать твою палку.
Василий правит к берегу, выходит из лодки, привязывает её. Лебеди остаются в воде.
Бабка Ульяна. Все товарищи давно семьями обзавелись, а ты всё в холостых ходишь. Где ж это видано?
Василий. Не нашёл, значит своей лебёдушки.
Бабка Ульяна. Такому парню невесту найти какая хитрость?! Любая девка за тебя с радостью пойдёт.
Василий. А мне любая не нужна.
Бабка Ульяна. Знаемо, куда тебя занесло! На воеводину девку запоглядывался!
Василий. Что с того?
Бабка Ульяна. Ты бы на эти окошки вовсе не глядел. Не по пути ведь!
Василий. Не ваше дело!
Бабка Ульяна. Послушай меня старую, Василий. Ты, конечно, парень приметливый да памятливый, лучше всех узнал речные дороги. Всех стариков, которые при этом деле стояли, обогнал. И Строгановы тебя приметили, кормщиком поставили. Удачливее тебя кормщика нет. И народ тебя любит, «нашим Лебедем» кличут. Чего лучше?! Только девку не ту ты выбрал. Бывает ведь, — лицом цветок, а нутром головёшка чёрная.
Василий. Что вы каркаете, баушка?! Она, может, сама ко мне интерес питает! Вчера вот тишком велела быть в их саду поутру. «Перемолвится», — грит, — «с тобой надо».
Бабка Ульяна. И ты пойдёшь?!
Василий. А то, как же.
Бабка Ульяна. Гляди, бока намнут!
Василий. Кто мне бока намнет, коли у самого плечо две четверти и кулак полпуда.
Уходит.
Бабка Ульяна. С тобой не сговоришься. Эх! Правду, люди говорят: полюбится сова, не надо райской пташки.
4 КАРТИНА
Ранее утро. Сад Воеводы. Василий перелазит через забор и крадётся к окошку, тихонько свистит. Ответа нет.
Василий. (Тихо) Лукерья… Луша… душа моя… слышь?.. покажись, голубка…
Первый слуга. (Искажённым голосом из засады) Мгновенно буду. Только сарафан накину.
Внезапно из засады выскакивают воеводские слуги и набрасываются на Василия. Выходит и сам Воевода.
Воевода. Вяжи холопа! Волоки на расправу!
Драка. Василий раздаёт удары направо и налево. Раскидывает слуг, как котят, перепрыгивает через забор и бежит к реке.
Воевода. Хватай живьем!
Василий отвязывает лодку, прыгает в неё и правит шестом вверх по реке.
Василий. Что взяли?! Кому по такой воде меня догнать.
Слуги тоже выбегают на берег, прыгают в три лодки и сильно гребут вёслами и правят шестами. В последней лодке Воевода. Расстояние между лодками быстро уменьшается. Лодку Василия закружило. Слуги его нагоняют, радуются. Василий примеривается прыгать в воду, плыть к другому берегу.
Воевода. А, попался, холопья душа!
Высоко в небе над рекой появляются два лебедя. Видно, что на шеях у них посверкивают бусины: синяя и красная.
Василий. (Кричит) Клип-анг, клип-анг!
Лебеди откликаются Василию. Один налетает на заднюю лодку и так сильно бьёт Воеводу крылом, что тот падает вниз головой в воду и начинает тонуть. Другой лебедь на передней лодке опрокидывает двух шестовых. У кого нос в крови, у кого на лбу шишка. Слуги вытаскивают из воды Воеводу. Он чуть живой стучит зубами. Лодка Василия уже далеко. Лебеди плывут с ней рядом, ведут её. Они скрываются за поворотом реки.
Воевода. Живьём хватайте! Не уйти ему!
Первый слуга. Да где уж его теперь догнать? С такими кормчими! Известно, против лебедя на воде птицы нет.
Второй слуга. Это только сдаля́ поглядеть — будто не шевельнётся, а попробуй — поровняйся с ним!
Воевода. Пошли! Пошли, подлецы! Ему далеко не уйти!
Третий слуга. Да где с ним ровняться?! Василий с лебедями почитай всю Чусовую до краю прошёл. Все речки старицы изведал, да и в окружности поглядел. Пустое это.
Воевода. Уж я для вас палок-то не пожалею!
Четвёртый слуга. Это ваша воля. А дальше не поплывём. Спустя лето, в лес по малину не ходят.
Воевода. (Помолчав) Ничего, лето новое будет, не минует. А холопа этого я беспременно споймаю! Я – не я буду! (Слугам) Вертайсь!
Лодки поворачивают к берегу.
5 КАРТИНА
Ранняя осень. Василий плывёт на своей лодке по реке, лебеди рядом. Один лебедь поднимает правое крыло, показывает горку, и в тот же миг открывается: где какая руда лежит, где золото, да каменья. Поднимает другой лебедь левое крыло, показывает на лес на берегу, и видно на многие вёрсты: где какой зверь живёт, какая птица гнездится. Подводят лебеди лодку к крутому берегу, крыльями хлопают, и открывается пещера. Василий выходит из лодки, заглядывает в пещеру.
Василий. Ишь ты, и поесть, и попить приготовлено. Славно!
Лебеди кричат: «Клип-анг, клип-анг!» Василий ест, потом кланяется лебедям.
Благодарствуйте.
Гладит лебедям шеи, они ластятся к нему. Василий задумывается.
Всё бы ничего… жить можно… Об еде и об питье тоже заботы нет… Одна беда, поговорить не с кем.
Лебеди отвечают ему: «Клип-анг, клип-анг!»
Всё вы понимаете, а сказать не можете. Эх… Луша из мыслей не выходит. Знамо дело, не по своей воле подвела меня, непременно кто-нибудь разговор подслушал. Теперь, поди, взаперти сидит да слёзы льет, моя горюшенька!..
Лебеди хлопают крыльями, качают головами. Но Василий прыгает в лодку, берёт шест.
Жив не буду, а вызволю её! Плывём домой!
Лебеди ещё сильнее хлопают крыльями, кричат: «Клип-анг, клип-анг!». Но пристраиваются по бокам лодки и ведут её вниз по течению к дому.
6 КАРТИНА
Ночь. Василий осторожно пробирается мимо своего дома. Окна тёмные, вход забит досками накрест.
Василий. Что тут у моих деется? Хоть через прясло погляжу. (Подходит к изгороди) Не так будто стало, не по-старому. Дай, погляжу поближе. (перелазит через изгородь) Живым-то вовсе не пахнет… Дверь крестовиной забита! Что за беда стряслась? Куда все подевались?
Садится на крылечко, задумывается. Вдруг слышит песню.
Женский голос. (Причитает)
Лебедь ты мой Васенька!
Где летаешь ты, где плаваешь?
Поглядеть одним бы глазоньком,
Перемолвиться словечушком!
Василий. (Тихо) Кто же это поёт-причитает?
Женский голос.
Ой, да, кручина, ты лютая!
Ой, да, зла-разлучница!
Надо мною ты насмеялася!
Угнала лебедя милого!
Загубила его батюшку родимого!
Милых братцев в беду завела!
Другой женский голос. (Ворчливо) Опять ты за своё! Добры люди спать легли, а ей всё угомону нет! Про лебедя своего воет! Возьму вот за косу! Не погляжу, что в сажень вымахала! Бесстыдница!
Василий. Так вот это кто! Алёнка – девчонка соседская! Когда ж вырасти успела? Вот ещё
бегала долгоногая да глазастая девчушка-хохотушка. И не приметил, как из неё девица выровнялась! Да ещё вон какие песни складывает!
Всё затихло. Но Василий не уходит, прислушивается.
(Тихо) Аленушка!
Алёна. Что скажешь, Василий Тимофеевич?
Василий. Как ты в потёмках меня разглядела?
Алёна подходит с другой стороны изгороди.
Алёна. Глаз у меня кошачий. Тебя вижу ночью, как днём, а то и лучше. С вечера твоих лебедей углядела и подумала — скоро ты должен в городке объявиться. Вот и сидела, караулила да голос подавала, чтоб упредить тебя.
Василий. Я схоронился до потёмок, еле дождался. Переметнулся через тын, где сподручнее. Караульные меня и не видали. Хотел сперва понаведаться к кому-нибудь из старых своих ватажников- приятелей, разузнать про здешние дела. Да мимо родного дома как пройдешь? А тут такое.
Алёна. Баушка Ульяна с весны померла. Воевода хоть лютовал, а семейных твоих сперва не задевал. Да, на беду, сам Строганов приехал. Как узнал про побег, так принародно на воеводу медведем заревел: «Бревно ты еловое, а не воевода! Гоняешь людей бес толку, будто им другого дела найти нельзя. Ты мне так сделай, чтобы утеклец сам повинную принес и чтоб другим неповадно было в бега кинуться! Поленом тут кормить надо, а не калачами». И сейчас же велел привести батю твоего с братьями, под батоги их поставил. Пусть, дескать, другие казнятся, что их семьям будет, ежели кто бежать удумает. Потом велел и всю семью, от старого до малого, отправить на самую тяжёлую работу — соль в кулях перетаскивать к пристаням, а дом и всё добро на себя перевёл. Батя после батогов-то недолго проработал, а братья живы. А как поехать из города, велел Строганов народ собрать и погрозился, что кто увидит утеклеца Ваську да не доведёт ему, тому это же будет! Ну, а воеводина дочь вскорости за строгановского приказчика замуж вышла. На свадьбе перед подружками своими, сказывают, похвалялась вот-де я какая, глазом мигну, так любого парня вокруг пальца оберну! Головы не пожалеет, прибежит по моему зову. Вон по весне позвала в сад кормщика Василья, а сама батюшке сказала, чтоб хорошенько этого холопа проучил. Пусть своё место помнит!
Василий. (Помолчав) Спасибо тебе, Алёнушка, осветила мне дорогу. Теперь знаю, что делать. Коли Строганов придумал кормить моих поленом, так и от меня ему мягких не будет! А ту змею ногой раздавлю!.. Эх, не знал, не ведал, что моя лебедушка верная через двор живет.
Алёна. Слово скажи — за тобой пойду.
Василий. Нет, Алёнушка, не подходит это. Вижу, вовсе трудная у меня дорога пойдёт. Семейно по ней не пройдёшь.
Алёна. Коли так тебе сподручнее, вязать не стану. Иди один!
Василий. Ты, Алёнушка, всё ж таки подожди меня годок-другой!
Алёна. Об этом не говори, Василий Тимофеич! Один ты у меня. Другого лебедя в моих мыслях весь век не будет.
Подаёт Василию узелок.
Возьми-ко, лебедь мой Васенька! Не погнушайся хлебушком с родной стороны да малым моим гостинчиком. Рубахи тут да поясок браный. Носи — не забывай!
Василий. Как же ты наперёд угадала, что приду, да приготовилась?!
Алёна. Сердце подсказало.
Василий. Не осуди, моя лебёдушка, коли худо про меня сказывать будут.
Алёна. Худому про тебя не поверю. Сам тот худой для меня станет, кто такое о тебе скажет. Ясным ты мне к сердцу припал, ясным на весь век останешься!
Василий. Прощай, сердечко вещее!
Алёна. Прощай, лебедь мой Васенька!
Прощаются. Василий убегает.
7 КАРТИНА
Прошло много лет. Осень. Алёна сидит на берегу. Она всё так же в девичьем уборе, только в косе видна седина. Вокруг неё собрались дети.
Мальчик. Тётка Алёна, расскажи сказку!
Дети. (Наперебой) Расскажи!.. Расскажи!.. Ну, тётка Аленушка!..
Алёна. Да, какую ж вам рассказать? Я уж вам, почитай все пересказала, что знала.
Дети. Всё одно… расскажи!.. Ну, тётка Аленушка!.. Расскажи!..
Алёна. Да, что с вами поделаешь? Неугомонные. Ну, ладно… садитесь, слушайте. Только, чтоб не баловать. Слышите?
Дети. Не будем… только расскажи!..
Дети усаживаются вокруг Алёны.
Алёна. Про богатыря Денежкина расскажу… В здешних-то местах раньше простому человеку никак бы не удержаться: зверь бы заел либо гнус одолел. Вот сперва эти места и обживали богатыри. Они, конечно, на людей походили, только сильно большие и каменные. За старшего у этих каменных богатырей ходил один, по названью Денежкин. У него на ответе был стакан топазовый с мелкими денежками из всяких здешних камней да руды. Стакан, понятно, богатырский — выше человеческого росту, много больше сорокаведерной бочки. Пришло время, и Денежкин постарел, отяжелел, мохом обрастать стал. Чует, — стоять на ногах не может. Сел на землю, лицом к полуденному солнышку, присугорбился, бородой в коленки упёрся, да и задремал. К этой поре и люди стали появляться. Первыми, понятно, охотники забегать стали. За охотниками пахарь пришел. Стал деревья валить да деревни ставить. А за ними уже и добытчики потянулись — прослышали насчёт топазового стакана с денежками и стали к нему подбираться. Прибегут такие, видят — старый богатырь вовсе утлый, чуть живой сидит, говорят ему: «Дозволь, — мол, — родимый, маленько денежек взаймы взять. Как справлюсь с делом, непременно отдам». Старик на эти речи ухмыльнётся и пробурчит, как гром по далеким горам: «Бери сколь надобно, только с уговором, чтоб народу на пользу». Да всяк норовит ухватить побольше, да такие денежки выбирают, кои подороже кажутся. Иной столько нахапает, что унести не в силу. Так со своей ношей и загибнет. С годами все тропки к Денежкину-богатырю по человечьим костям приметны стали. Так и ждал старик, кто и образумится, на это глядя. С понятием к богатству подступит. Только перемены всё не было, не находился настоящий человек.
Девочка. Что за настоящий-то человек?!
Алёна. А тот, который по земле ходит, да глядит, что где полезное народу впусте лежит и как это полезное лучше взять. Тогда отдаст старик ему дорогое всё по порядку. Скажет, где верховым стаканом в земле изумрудный зарыт, низовое богатство покажет. Может, когда и оно народу понадобится. А пока он глаза закрыл и стоит гора горой, а зовут его Денежкин камень.
Мальчик. Вот бы увидеть того настоящего человека. Каков он из себя?
Алёна. Ещё увидишь. Удачливый он, да смелый… большой человек:, ни горы, ни леса заслонить не могут.
Мимо идут Соседки.
Первая соседка. Гляди-кось, Алёна наша опять ребятишек забавит.
Вторая соседка. Всё вкруг неё толкутся прикормленнинки. Известное дело – Ребячья Радость.
Первая соседка. (Алёне) Не сладко поди с чужими-то ребятёнками возжаться?
Вторая соседка. Выходила бы замуж, своих рожала, да и возжалась бы.
Алёна. Какой мне жених! Вишь какая рослая уродилась! Какой парень мне в пару пойдёт? А иного ненароком сшибёшь локтем, — на весь городок опозоришь.
Вторая соседка. Попусту годы вышли твои. Кого ж ждала, девка? Для кого свою красу сгубила?
Алёна. То я одна знаю.
Первая соседка. Эк, ты! С виду тиха, да характером лиха. (Детям) А вы чего расселись? Нешто в своём дому делов нет, что здесь прохлаждаетесь?! Вот я ужо мамкам вашим всё перескажу! Айда по домам!
Соседки уходят. Дети встают и нехотя расходятся. Алёна остаётся одна.
Алёна. Где-то лебедь мой летает? Где он плавает?
Мужики собираются на пристани, переговариваются.
Первый мужик. Слыхали? К Строгановым поволжские вольные казаки плывут. А ведёт их атаман Ермак Тимофеич. Говорят, из донских казаков.
Второй мужик. Ишь ты, из донских! Приплыл в наши края и сразу в сибирскую сторону дорогу нашел? Со всем войском по рекам проплыл? Ловко бы так-то!
Первый мужик. А что? По Иртышу-то вон, сказывают, до самого Китаю плыви — не тряхнёт!
Третий мужик. На словах-то вовсе легко, а попробуй на деле — не то запоешь! До первого разводья доплыл, тут тебе и спотычка.
Четвёртый мужик. Столбов не поставлено и на воде не написано: то ли тут протока, то ли старица подошла, то ли другая река выпала. Вот и гадай, — направо плыть али налево правиться?
Второй мужик. У куличков береговых, небось, не спросишь и по солнышку не смекнешь, потому — у всякой реки свои петли да загибы и никак их не угадаешь.
Четвёртый мужик. Нет, друг, не думай, что по воде дорожка гладкая. На деле по незнакомой реке плыть похитрее будет, чем по самому дикому лесу пробираться.
Третий мужик. Вожака не найдёшь, потому — никто из наших в той стороне не бывал. Разве что Тимофеич! Дорогой человек по этому делу был. Зря его загубили! Эх…
Второй мужик. Может, и не загубили. Почитай тогда и появились на строгановских землях вольные люди и вожаком будто у этих вольных людей Василий Кормщик. Люди зря говорить не станут.
Четвёртый мужик. Было дело: в одном месте соленосов увели, в другом — приказчика убили, его молодую жену из верхнего окошка выбросили, а дом сожгли.
Первый мужик. (Насмешливо) Тоже мне вояки: соленосов увели, да дом сожгли!
Второй мужик. И того не мало! Да давно о них слуху не стало.
Первый мужик. А Ермак Тимофеич — по всея Волге на большой славе человек. Не то что бухарские и других земель купцы его боятся, и царские слуги сторонкой обходят те места, где атаман объявится.
Второй мужик. Слыхали уже. И ватага у него наотбор. У него, видишь, нет той атаманской повадки, чтоб на свою руку побольше хапнуть. Он и других к тому не допускает.
Четвёртый мужик. По этому правилу и ватагу составил. Чуть кто неустойку окажет, такого сейчас из ватаги долой. Нам, — грит, — с такой слабиной людей не надо!
Второй мужик. Верно! Как тебе ватага поверит, коли ты о себе одном стараешься.
Четвёртый мужик. И крепко то атаманское слово. Не помилует и того, кто надумает поблажку в таком деле дать, да и отговаривается, — не доглядел экого пустяка.
Третий мужик. Знамо — не пустяк. Потому — может раздор в артели сделать. В первую голову всяк за этим гляди, чтоб всё шло на артель. В одну казну, в один котел!
Первый мужик. За это будто и прозвали атамана-то Ермаком. Слово это по-татарски, сказывают, котел обозначает на всю артель. А Тимофеичем, видно, по отцу величают.
Алёна прислушивается.
Третий мужик. И ещё сказывают, — не любит атаман Ермак, чтоб ватажники себя семьями вязали. Сам одиночкой живёт и других к тому склоняет.
Первый мужик. Не по такой дороге семейно ходить да детей ро́стить.
Алёна. Его слова! И Тимофеичем величают. Не он ли? Лебедь мой, Васенька?
Первый мужик. По осенней воде пойдёт на стругах вверх по Чусовой сибирского хана воевать. Знать, скоро у нас в Чусовском городке будет.
Вдалеке появляются струги, быстро приближаются. Рядом с передним стругом плывут два лебедя, на шеях у них по бусинке сверкают: одна красная, другая синяя. Народ собирается на пристани, удивлённо переговаривается.
Четвёртый мужик. Глядь! Никак сам и припожаловал!
Струги подплывают ближе, слышно, как казаки поют. Когда струги подходят к берегу, лебеди поднимаются с воды, кружатся, кричат: «Клип-анг, клип-анг!» и улетают. Первым на пристань выходит Атаман. Он всё так же высок и крепок, но в бороде видна уже седина. Одет он в серебряную кольчугу с золотыми орлами, подпоясан Алёниным пояском.
Алёна. Он ведь! Он самый!
Алёна стоит еле живая. Атаман кланяется народу и выглядывает Алёну среди толпы. Подходит к ней, кланяется до земли.
Атаман. Поклон тебе низкий от вольного казацкого атамана Ермака, а как его по- другому звать-сама ведаешь. Не обессудь, моя лебёдушка, что в пути запозднился. Не своей волей по низу до седых волос плавал, когда смолоду охота была против верховой воды плыть. И на том в обиде не будь: не забывал тебя и поясок твой ни в бою, ни в пиру с себя не снимал. И ты, вижу, не забыла — незамужницей осталась.
Алёна. Один ты у меня. Другого лебедя мне и без надобности.
Вокруг них собираются жители, дети, разглядывают Атамана, переговариваются.
Первая соседка. (Второй соседке) Вот для какого лебедя Алёна наша себя берегла!
Вторая соседка. Оба высокие да статные, красивые, как погожий день в осени.
Первая соседка. Лебедин да лебедушка.
Вторая соседка. Вот пара была бы, да гнезда не свила!
Третий мужик. Так вот оно как дело-то! Был, Васильем Тимофеичем Алениным, а на Дону да по Волге стал Ермак Тимофеич.
Четвёртый мужик. Известное дело, набродно на Дону-то. Кому дома невмоготу пришлось — со всех сторон туда люди сбегаются.
Первый мужик. Так он и дорогу нашёл — здешние-то реки с молодых годов знал. Ему вожака не надо было! Сам первый вожак по речным дорогам был!
Второй мужик. И то ни в жизнь бы ему в сибирскую воду проход не найти.
Первый мужик. (Атаману) Знатная рубаха у тебя, Ермак Тимофеич! От вороту до подолу два аршина, а в плечах — аршин с четвертью, и золотых орлов посадили.
Атаман. Подаренье царское.
Четвёртый мужик. Ишь ты?! За какие такие дела?!
Атаман. Как татара закопошились сильно. Целыми утугами на полночь пошли, и все с копьями, с саблями, как на войну. Я с войском всех тамошних татар побил. Которые пособлять своим приходили, тех до смерти перепугал. Им внове — из оружья стрелять. Татара этой стрельбы и забоялись. Как сибирского хана покорил и все города вобрал, Грозный царь за то всем казакам, старые вины простил и мне подаренье свое царское отправил.
Третий мужик. Какой силы человек, коли эку тягость на себе в бою носит!
Дети после спора выталкивают вперёд Мальчика.
Мальчик. Тётка Алёна, так это он и есть?!
Алёна. Кто?
Мальчик. Ну, тот… настоящий человек?
Девочка. (Подходит) Тот, которому богатство полезное для народа великан Денежкин отдаст?
Дети. (Наперебой) Вишь какой удачливый! Да смелый! Далеко его в народе видно!
Алёна. Вестимо.
Лебеди кричат на реке: «Клип-анг, клип-анг!»
Атаман. Пора нам дальше плыть. Прощайте, люди добрые! (Кланяется народу) Коли не случится голову свою в бою вынести — хоть добрую память в людях оставлю! (Алёне) прощай, моя лебёдушка! Не случилось нам вместе быть. Жалеешь ли?
Алёна. Ни дня! С лёгким сердцем иди на свою незнамую дорогу, лебедь мой Василий Тимофеевич. А моё дело добрых вестей об тебе ждать. А как вернёшься, я тебе новый поясок повяжу — широкий, узору небывалого: по голубой воде белые лебеди плывут.
Атаман. Добро́.
Прощаются. Казаки грузятся на струги, отплывают. Лебеди всё так же сопровождают атаманов струг.
8 КАРТИНА
Осень. Ночь. Казаки спят на стругах, часовые тоже дремлют. Только Атаман да Игнат сидят в свете фонаря, разговаривают.
Игнат. Куда, Атаман, всё плывём? Татару побили, богатства добыли. Не пора ли обратно на Дон, да по Волге гулять?
Атаман. Эх ты, Картуз. Много в нашу казну богатства добыли, а нет против того, какое мне лебеди по нашей реке в горах показывали. Вот и надумал я тем богатством себе и всей ватаге — головы откупить. Добрую память по себе оставить. Лебеди как подслушали мою думу… будто манят плыть, куда надумал. Всю дорогу с нами плывут, а где остановка — улетают, и всегда в ту сторону, куда дальше путь идёт.
Игнат. Гладко ведёшь, Атаман. Да только слух промеж казаков идёт: ране де, мы вольные были, а на Сибирь уж проданные пришли. Купцам продалися, а тебя царь и вовсе задарил.
Атаман. Кто говорит?!
Игнат. Да мало ли?
Атаман. Нет, ты мне скажешь!
Бросается на Игната.
Игнат. Рубаху-то кольчатую — подаренье царское небось с себя не сымаешь. Разгордился!
Атаман отпускает Игната.
Атаман. Коли так, отдам рубаху кузнецам, пусть сплавят. А серебро на артель пущу.
Тут прилетает татарская стрела и втыкается рядом с Атаманом. Он вытаскивает стрелу, осматривает её.
Измена!! Измена!!
Вторая стрела гасит фонарь. Начинается суета. Казаки вскакивают и тут же падают, сражённые стрелами. Игнат убит. Атаман перепрыгивает с одного корабля на другой, но падает в воду. Кольчуга тяжёлая, он не может выплыть и тонет. Лебеди взлетают, кружатся над местом гибели Атамана с криками: «Клип-анг, клип-анг!» Потом улетают.
9 КАРТИНА
Изба Алёны. Прилетают лебеди и кружатся над домом. Алёна выходит, в руках у неё широкий пояс голубого цвета, расшитый плывущими лебедями.
Алёна. Поняла. Злую весть принесли вы мне… Как по-лебединому то у вас ведётся? Один загиб — другому не жить.
Уходит в дом. Лебеди ещё немного кружатся, потом садятся на ворота Алёниной избы и превращаются в деревянные фигуры.
КОНЕЦ
Июнь 2024 г.
