МЕСТЬ, ИЛИ ИСТОРИЯ МЕДВЕЖЬЕЙ ШКУРЫ
Трагедия (да, закон мести, это не просто драма, а ужасная трагедия, ибо месть ослепляет людей и ожесточает сердца)
Действующие лица:
АРСЕН – 19-20 лет
ПАТИМАТ – мать Арсена
АИДА – 17-18 лет
МАГОМЕД – отец Аиды
АМИР – двоюродный брат и друг Арсена, 19-20 лет
МАДИНА – двоюродная сестра и подруга Аиды, 17-18 лет
ПРОЛОГ
В конце лета. Колхозные сады. Сторожевой, открытый со всех сторон шалашик. Глубокая лунная ночь. Магомед крепко спит, с двустволкой в руках. К шалашу, крадучись, подходит медведь, ревёт громко и трясёт шалаш. Магомед, резко вскочив, в упор делает два выстрела. Простонав человеческим голосом, медведь падает и умирает. Шкура спадает, и Магомед узнаёт своего близкого друга Ахмеда. Бросив ружьё, опускается на колени и, обнимая убитого им же друга, громко и отчаянно стонет: «А-а!.. Ахмед!..».
Затемнение. Прошло двадцать лет…
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Сцена первая
Сумерки. Дом Магомеда. Аида спит на диване, свесив левую руку, возле которой на полу лежит открытая книга. Напевая весёлую песенку, в комнату прибегает Мадина. Радостно бросается к Аиде.
МАДИНА. Сестра!.. Аида!.. (Остановившись вплотную, касаясь рукой её плеча.) Ты что, Аидочка, спишь?.. (Недовольно.) Ой, как не вовремя! А днём мне уши прожужжала, что бессонницей страдает… и, что она безумно влюблена… Хотя, в кого, и не призналась… а я не в шутку испугалась, думала, Амир тому причиной… (Улыбается. Громче.) Но, сегодня мне Амир в любви признался, он камень снял с души моей и все сомнения развеял. И, чтобы радость разделить, к тебе я сразу прибежала. А ты заснула крепким сном, и крика моего не слышишь. (Присев рядом, тормошит её.) Э-эй, Аида, ну, проснись же! Ах, спит, как убитая! (Задумалась. Вздохнув.) Ладно, так и быть, я завтра днём зайду. (Увидев, поднимает книгу.) Мне не до сна, возьму я, прочитаю, может, и мне она подарит сон… (Поцеловав её, собирается уходить.) Спокойной ночи, милая подруга.
АИДА (продолжая спать, хватаясь за руку, тянется за её губами). Нет-нет, не уходи, побудь ещё, пожалуйста, со мной…
МАДИНА. Айка, ты не спишь? Ты притворялась?
АИДА. Зачем ты губы оторвал от губ, руками что мой стан не обнимаешь? Не ты ли мне шептал слова любви и проклинал вражду между людьми…
МАДИНА (в недоумении). Ты о чём, Аида?.. Что с тобой?..
АИДА (улыбаясь, поглаживая её руку). Боялась я в тебе найти врага, а ты в любви ко мне признался…
МАДИНА (оглянувшись по сторонам). Кто?.. С кем ты говоришь, сестра?..
АИДА (приподнимаясь, обнимая Мадину). Арсен, не спеши, любимый… не уходи, прошу, побудь со мной ещё немного…
МАДИНА. Арсен?.. (Пауза.) Так, вот кто сердцем завладел твоим… (Весело.) Айка, проснись!.. Открой глаза, подруга, это я – сестра твоя, Мадина.
АИДА (открывая глаза). Мадина… ты?.. (Оглядываясь по сторонам.) А где Арсен?
МАДИНА. Ах, вот кто, значит, сна тебя лишил… Что, тебе Арсен приснился?
АИДА. Мне было так хорошо во сне… Зачем, сестра, меня ты разбудила?
МАДИНА. Сны – приходят и уходят, а мир останется при нас…
АИДА. Я была счастлива во сне.
МАДИНА. Но, это всего лишь сон, подруга!..
АИДА. И криками его ты прогнала, и стал пустым мне этот мир.
МАДИНА. Прости, сестра, хотела радость с тобою разделить я…
АИДА. И лишила радости меня… Так долго я ждала его, и, наконец-то, он меня обнял и в любви ко мне признался, но… (Плачет, обняв Мадину.) Но вражда нас снова разделила, и, боюсь, что навсегда…
МАДИНА (обняв, успокаивает). Не плачь, сестра. Любовь нас вновь объединит, соединив сердца друг друга, и снова мир вернётся в наши семьи.
АИДА. От взгляда его мамы стынет кровь, она готова всех нас задушить.
МАДИНА. Зато Арсен мил с нами словно ангел, и глаза его огнём горят, когда случайно он встречает нас. (Целует её и смеётся.) Я думала, что он влюблён в меня, и тебя к Амиру ревновала. Вот почему краснел он и робел…
АИДА. Амира ты любила и скрывала?!
МАДИНА. А ты любовь к Арсену утаила и, лишь во сне, случайно, призналась.
АИДА. Я от всех скрывала эту боль…
МАДИНА. Не говори так, Айка! Всех чувств на свете превзошла любовь!
АИДА. Ах!.. (Кусая губы.) Если б я могла его любить и сердце греть надеждой на взаимность!.. Увы, увы, мы кровные враги! (Плачет.)
МАДИНА. Кто знает, как ещё всё обернётся… (Улыбается.) Всё впереди, не надо так терзаться и раньше времени надежду хоронить.
АИДА. Ты думаешь, что он меня полюбит, что он простит отца родного смерть?.. (Губы дрожат.) Что мать его… (Рыдает.)
МАДИНА. Ах, сестра, ещё не знаешь ты всего…
АИДА. Что?..
МАДИНА. Амир признался мне в любви и обещал на днях засватать.
АИДА (вытирая слёзы, веселее). И он отправит к нам своих родных, и будут тебя сватать?..
МАДИНА. Конечно, Айка! С ними будет и Арсен! Со мною рядом будешь ты, и, разумеется, мой дядя, твой отец.
АИДА. И станет этот добрый шаг – шагом мира для всех нас?
МАДИНА. И между нами снова будет мир, устали все друг друга ненавидеть.
АИДА. Ах, сестра, так хочется мне в это верить, и подарить своей душе покой.
МАДИНА. А ты, сестра, не бойся, и счастью руки протяни, любви открой дорогу.
АИДА. Чем больше верю, тем больше я боюсь.
МАДИНА. Надежда и любовь закрепят нашу веру. (Обнимая.) Всё будет хорошо, подруга.
Пока. (Целует.) Я люблю тебя, Аида.
АИДА. И я люблю тебя, сестра.
МАДИНА. Ах да, можно, я книгу заберу, прочитаю и верну?
АИДА. Да, конечно, можно! (Уходят.)
Появляются Арсен и Амир.
АРСЕН (в волнении, не находя себе места). Ну, зачем, зачем я заговорил с ней на эту тему?! (В отчаянии.) Не надо было говорить ей!..
АМИР. Как можно было маме не сказать?..
АРСЕН. Просто, брат!.. Я же знал… знал, что она не согласится!.. Знал, что она никогда не смирится!.. Знал же!.. (Поникнув.) А теперь… не знаю, что и делать?.. Как быть?..
АМИР. А ты хоть объяснил ей, что к чему?.. Может…
АРСЕН (прерывая). Попробуй объясни, когда их имена не хочет даже слышать!.. Кто словом добрым обмолвится о них, тот смертный враг ей – тут поговоришь…
АМИР. Неужели всё так плохо?
АРСЕН. Хуже, чем можешь ты себе представить…
АМИР. А я надеялся…
АРСЕН. И хотел, чтоб и мать моя, вместе со всеми, пошла сватать Мадину… А в итоге, и на мне теперь её запрет, чтобы не смел к ним близко подойти. Вот и живи, мечтай…
АМИР. Она же мать, должна была понять… Как можно ненавидеть так, что сына родного не хочет даже слушать…
АРСЕН. Как нам быть теперь, скажи?
АМИР. Придётся нам её перехитрить.
АРСЕН. Как?!
АМИР. Засватаем себе невест – и баста! И перед фактом, придётся ей смириться.
АРСЕН. Без воли матери?.. Нет, брат, я не смогу…
АМИР. А что делать, если мать понять не хочет сына? Мы взрослые уже, Арсен, и сами вправе решать свою судьбу.
АРСЕН. Она начнёт нас проклинать, что волей пренебрёг её я…
АМИР. Ты что, Арсен? Проклинать родного сына, не станет никакая мать… Как мог подумать ты о том?
АРСЕН. Двадцать лет по мужу мама плачет, проклиная род их каждый день…
АМИР. Да это ж была нелепая случайность!.. Даже судить не стали Магомеда, оправдав его по всем статьям.
АРСЕН. Это вдвойне ударило по маме, умножив ненависть в душе!
АМИР. Как можно ненавидеть так, накопляя в сердце своём яд? И травя им из года в год себя…
АРСЕН. И пропиталась ядом так она, что даже думать мозг уже не в силах, и в её сердце только жажда мести. А страдаю больше всех тут я…
АМИР. Я попрошу отца поговорить.
АРСЕН. Ах, если б она смирилась и простила, счастливей всех на свете был бы я.
АМИР. Прости, я был уверен, что, ради нас, она смирилась бы со всеми, и пожала бы руки им…
АРСЕН. Нас всех предателями назвала она, зайцами трусливыми… (Пауза, чувствительно обняв друга.) Я схожу с ума, Амир! Я не могу так больше! Как мне жить, скажи?..
АМИР. Ты не отчаивайся, брат!.. Родители мои помогут нам, и всё решим.
АРСЕН. Зачем… зачем затронул я эту тему с ней?! Пороху подсыпал я в огонь!
АМИР. Нельзя же бесконечно так… (вздохнув) этот вопрос надо решать, надо сломить это её упорство.
АРСЕН. Но как – кто в силах это сделать?
АМИР. Она ж не Демон, брат…
АРСЕН. В том-то и дело, она мать мне, мать… И жалко мне, как она терзает себе душу, страдая дни и ночи…
АМИР. А кто бы тебя пожалел!.. И мы не можем отступать тут! Хоть ты пойми!
АРСЕН. А что я могу поделать тут?
АМИР. Бороться за себя – за жизнь свою, за счастье, за любовь!
АРСЕН. Бороться – с кем, с матерью родной?.. Ты что, Амир?..
АМИР. Да хоть с кем, пока не согласятся с нами и не поймут…
АРСЕН. Легко сказать…
АМИР. Выступлю я первым тут и своего добьюсь.
АРСЕН. Хотелось бы мне верить…
АМИР. Придётся всем поверить! Вопрос поставлю я ребром, что без Мадины жизнь мне не мила, и компромисса быть не может тут.
АРСЕН. И этим мир вернёшь ты в наши семьи? И забудется вражда?
АМИР. Я им другого выбора не дам! Ты же с дядей спорить тут не станешь, и врагами не объявишь нас?
АРСЕН. А если мать объявит нас врагами?
АМИР. Оставим это матери решать, сначала сам попробуй сделать шаг.
АРСЕН (в сомнении). Не знаю даже, что сказать… Подумать надо, голова кругом…
АМИР. Да, подумай хорошенько, брат. Посмотришь, не долго выдержит и мать: против всех одна не устоит.
АРСЕН (вздохнув). А может, ты и прав тут, брат…
АМИР (улыбается). Ты всё ещё в сомнении?..
АРСЕН (обнимая). Как хорошо, что есть друзья на свете. (Уходят.)
Появляются Мадина и Аида.
МАДИНА (обняв и целуя Аиду). Здравствуй, Аида.
АИДА (ответно целуя). Привет.
МАДИНА. Вот, пришла книгу твою вернуть. Спасибо, хорошая книга, прочла я с интересом, почти не отрываясь.
АИДА (радуясь и удивляясь). Как – она была у тебя?.. А я ищу, ищу, не вспомню никак, куда её подевала. И, уже почти с потерей примирилась.
МАДИНА (удивлённо улыбаясь). Айка, ты же сама её дала мне, в тот вечер, когда я сон твой прервала.
АИДА. Да?..
МАДИНА. Ты что, не помнишь?..
АИДА (стараясь вспомнить). Когда это было, как давно?
МАДИНА. Вот те на! Больше недели прошло, около часа мы с тобой болтали, секретами между собой делились. До ворот меня ты проводила…
АИДА. Нет, не вспомню я никак…
МАДИНА. Не может быть, Айка!.. (Пауза.) Значит, люди правду говорят, а сестра об этом и не знает?..
АИДА. А что люди говорят?
МАДИНА. Нет, не могу сказать…
АИДА. Ну, прошу тебя…
МАДИНА. Только без обиды, хорошо?
АИДА. Ну, говори же!..
МАДИНА. Будто спишь ты с открытыми глазами: можешь гулять, общаться, а после и не вспомнишь ни о чём.
АИДА. Может быть, и правда. Так говорят, но я сама не помню. Лишь иногда, как сон, отрывками я что-то вспоминаю.
МАДИНА. Вот чудеса! Возможно ли такое?..
АИДА. Это – болезнь, и никакого волшебства.
МАДИНА. Вот, сколько мы с тобой общались, и угадай теперь, когда ты спала, а когда бодрствовала…
АИДА. Я сутками могу не спать, а как засну – и пушки не разбудят. Иногда встаю, гуляю, разговариваю, и даже ем, а сама – сплю.
МАДИНА. Ну, а сейчас, ты спишь, или?..
АИДА. Нет, сейчас не сплю. Когда я сплю – не знаю, что я сплю…
МАГОМЕД (голос за сценой). Аида, доченька.
АИДА. Ой, папа пришёл! Я пошла. (Целует и убегает.)
МАДИНА (одна). Надо же, я сердце ей своё раскрыла, по душам с ней говорила, а она не помнит ни о чём…
Появляется Амир.
АМИР. Привет, любимая.
МАДИНА. Привет.
Берутся за руки, и с умилением смотрят друг на друга.
АМИР (улыбается). Ты о чём тут рассуждала вслух?
МАДИНА (вздохнув). Всё думала, как бы с враждой покончить. Аида мне подруга и сестра, Арсен твой друг и двоюродный брат.
АМИР. И знаю, как сильно в Аиду он влюблён.
МАДИНА. И мне Аида раскрыла свои карты, что Арсена предпочла бы всем, если б их вражда не разделяла.
АМИР. Так и сказала?
МАДИНА. Да, сказала: «он мне мил, но между нами пропасть». Но…
АМИР. Что?
МАДИНА. Она призналась мне во сне, а теперь, о разговоре нашем и не помнит.
АМИР. Не понял, она что, во сне с тобой общалась?
МАДИНА. Ну, о чём тебе и говорю.
АМИР. Значит, правду люди говорят… И, что, она лунатик?..
МАДИНА. Лунатик или кто, не знаю, но, бывает, спит с открытыми глазами, и в том теперь сама я убедилась. (Улыбается.) И не подумаешь, что спит…
АМИР. Наверное, любовь всему виной…
МАДИНА. Ты ошибаешься – вражда! Любовь – сердца соединяет, а разделяет нас вражда.
Голоса за сценой.
АМИР. Тихо, кажется, я слышу голоса.
МАДИНА (тянет его за руку). Уйдём отсюда, от глаз людских подальше. (Уходят.)
Появляется Арсен.
АРСЕН (один). В душе разлад: мама и Аида… И должен тут я выбирать: кто ближе мне?.. Ха-ха-ха!.. Однако же, какая глупость! Конечно, мама ближе всех на свете, она мне подарила жизнь. Но… (Пауза.) Любовь одна несёт мне жизнь и счастье, другая – смерть… О Боже, как мне быть? Кровь остывает, леденеет грудь, от чувств своих теряю я все чувства, и меркнет свет в моих глазах. Но сердце на две части неделимо… (Стонет.) «О сердце бедное, зачем ты стонешь так от горя?» *
Появляется Амир.
АМИР. Арсен, ты что бормочешь сам с собой тут? (Весело.) Прогоним вместе с сердца грусть, обрадовать хочу тебя, мой друг.
АРСЕН. Ах, мне бы твои радости, Амир.
АМИР. Я и спешил сказать тебе о том, что между нами к миру сделан шаг.
АРСЕН. Эта новость – новостям всем новость, будто гром…
АМИР. Точно – гром, и молния в руках. До небес дошли мои молитвы. Помнишь, про Аиду говорил ты мне…
АРСЕН. Наверное, я что-то говорил, но сам уже не помню даже, что… Бывают в жизни иногда минуты, когда…
АМИР (прерывая). Что с тобой, Арсен?
АРСЕН. Всё это зря, я видел сон…
АМИР. При чём тут сон?! Мадину мне засватали вчера, и в гости позовут на днях. Готовься, брат.
АРСЕН. Ребёнком видел я себя – я в землю зёрнышко пшеницы зарывал. И вдруг, я руку о колючку уколол, на землю кровь закапала из раны. На крик мой прибежала мать. А тут, за миг зерно дало росток и обернулось милою Аидой. Она губами коснулась моей раны и смыла кровь с моей руки. Мама в медведя превратилась и зарычала на неё: «Как ты посмела, кровный враг, близко к сыну подойти?». На Аиду бросилась она и головы лишила её вмиг. А меня ругала, как щенка, к совести взывала и стыдила, чтоб позабыл я кто она такая, чтоб не смел к ней близко подойти. Плакал я, как маленький ребёнок, обещая, сделать всё, как скажет.
АМИР. Это ж просто сон, Арсен.
—————————————————————————
* У. Шекспир
АРСЕН. А утром мать ко мне заходит и ультиматумом твердит: «Пришёл твой час, ты обещал, мой сын…» — от этих слов я вздрогнул, как во сне, и, только молча кивнул головой. В детстве я мечтал врага убить и обещал ей это – я был ещё ребёнком…
АМИР. Пора давно забыть о том. Мы уже не дети.
АРСЕН. С детства мать вражде меня учила, и ненависть лелеяла во мне, но в сердце я мечтал всегда любить. Хотя, отец её мне кровный враг, всё ж ненависть слабеет с каждым днём.
АМИР. Поменьше думал бы о том! Не принимай за правду сон.
АРСЕН. Каждый день я утром просыпаюсь, перед глазами на стене ружьё, а под ним – медвежья шкура. Намёками меня терзает мать.
АМИР. Что за намёки?.. Не сходи с ума!
АРСЕН. Что муж её лежит в сырой земле, убийца же ногами землю топчет. И, случается, часами, мать молится перед медвежьей шкурой, будто перед ней стоит отец…
АМИР (вздохнув). Видимо, всё это правда, что люди говорят о ней.
АРСЕН. Что?.. А что люди говорят?
АМИР. Извини, я не подумал.
АРСЕН. Я должен знать, что говорят…
АМИР. Так и быть, скажу, но без обиды.
АРСЕН. Не ты же выдумал, Амир.
АМИР. А говорят, что в одиночестве своём, давно мать тронулась умом. Что скажешь ты на это?
Пауза.
АРСЕН. Да нет, Амир, ты что… Хотя, странность некую от горя обрела… Даже не знаю, что сказать…
АМИР. Но, если она в уме своём, должна ж она тебя понять, если открыто всё ей рассказать.
АРСЕН. Нет, ты что, и речи быть о том не может…
АМИР. Скажи, что любите друг друга, и за меня засватана Мадина. Пора нам в этом разобраться, не в средние века живём.
АРСЕН. Нет, Амир, всё это бесполезно…
АМИР. А ты попробуй!
АРСЕН. Я… я не могу!..
АМИР. Может, новость эта станет ей лекарством?
АРСЕН. Или ядом… Жажда мести сидит в её крови и питает этим её сердце. Она даже во сне воюет с ними.
АМИР. Чепуха все эти сны! Верить им, с ума можно сойти!
АРСЕН. Я пока ещё в своём уме и винить её ни в чём не смею, как бы о ней не отзывались люди. Она мне мать! Я у неё один…
АМИР. Тем более она должна понять!
АРСЕН. Ради мамы я пойду на всё, и, надо будет, забуду о любви…
АМИР. Ах, не обманывай себя, Арсен… Аиду ты не в силах позабыть, как бы сильно маму не любил.
АРСЕН. Но и маму предать я не могу, и одну её не брошу.
АМИР. Никто тебя об этом и не просит. Ладно, брат, мы что-нибудь решим.
АРСЕН. Ах, если б знать, что делать…
АМИР. Пожалуй, мы начнём с отца Аиды, через Мадину с ним поговорю, а после и решим, как быть. Все вместе мать уговорим.
АРСЕН. Думаешь, получится?
АМИР. Какой-то выход должен быть и мы его найдём.
АРСЕН. Спасибо, брат…
АМИР. Всё образумится, поверь. (Улыбается.) Перемелется, мука будет, друг.
АРСЕН. Дай Аллах!
АМИР. Ну, пошли. (Уходят.)
Сцена вторая
На сцене Арсен и Патимат, оба взволнованны. Мать стоит у окна, сын не находит себе места.
АРСЕН (присев напротив матери). Да, мама, да, я тебя слышу, слышу, но…
ПАТИМАТ (прерывая). Врага убить ты обещал и душу успокоить, очистив сердце, пролив душмана кровь. Двадцать лет страдаю я, и ноет моя рана! Ты единственный мужчина, кто в силах рану исцелить! Я на тебя надеялась всю жизнь, и этим я жила…
АРСЕН. Мама, ради тебя, готов я умереть, но… В смерти врага я радости не вижу, а прощение исцелит твою рану и душу облегчит. Избавь себя от жажды мести, прошу тебя, (становится на колени) родная! И новый день наступит в нашей жизни, и радость всем он принесёт!
ПАТИМАТ. Что?.. Какой позор, мой сын родной, опора и надежда, просит на коленях за врага?! Встать! (Арсен поднимается на ноги.) И чтобы больше никогда ты, не преклонял свои колени! Не ради меня ты должен отомстить, а ради памяти отца, которого они убили!
АРСЕН. Они друзьями были, мама!.. Ошибочным тот выстрел был, и в том он каялся не раз… И даже брат отца простил им…
ПАТИМАТ. Он мужем был моим, и был отцом твоим! И потому, он ближе всех был нам, и наш с тобою долг, кровь за него пролить…
АРСЕН. Мама!.. Прошу тебя, забудь уже о том!.. Столько лет уже прошло!
ПАТИМАТ. И с каждым годом всё больше рана ноет… (Пауза. Задумалась.) Ах, как больно слышать это от тебя… Ну, так и быть, (вздыхает) за мужа отомщу сама… Жаль, я от героя породила труса…
АРСЕН. Мама!.. Пойми и ты меня, я дочь врага Аиду полюбил, и без неё не вижу смысла жизни!.. Зачем ко мне ты так жестока, мама?!
ПАТИМАТ. Мне было только 23, когда лишили меня мужа. И до сих пор я плачу по нему, страдала я все эти годы…
АРСЕН. Наполнив этой болью мир, лишив покоя всех и счастья… (В сторону.) Лучше б ты вышла за другого замуж, открыла б дверь ты в новый мир, где был бы свет, покой и радость.
ПАТИМАТ. Я любила твоего отца, три года только мы прожили вместе. Отец Аиды лишил меня всего, и стала жизнь моя темницей… Но любовь свою я сохранила, и была я ему верна.
АРСЕН. Ах, мама!.. Лучше б в детстве ты мне кинжал вручила, когда ещё любви не знал… (Вздыхает.) Ах, мама, мама, не слышишь ты меня…
ПАТИМАТ. Нет, это ты меня послушай! Он погубил мою мечту и, разлучив меня с любимым, с одиночеством холодным обручил.
АРСЕН. Но он убил случайно, мама!..
ПАТИМАТ. А мне от этого не легче! (Плачет.) И даже ты меня понять не хочешь, ради кого жила я до сих пор, и терпела эти муки ада!.. О Аллах!.. (Рыдает истошно.) Веришь ты чужим словам, а матери – не веришь!..
АРСЕН. Мама… успокойся, я прошу тебя!.. На всё пойду, ты только успокойся…
ПАТИМАТ (вытирая слёзы). Обещаешь?..
АРСЕН. Да, мама, обещаю… всё сделаю, что скажешь!
ПАТИМАТ (радостно). Дай обниму тебя, мой сын! (Обняв, целует его.)
АРСЕН (в сторону). Проклятый рок!.. (Вздыхает.) Судьбы своей не избежать!.. Без Аиды жизнь мне не мила, а быть с ней вместе мне не суждено, стеною неприступною тут мама, и кровь отца… (Маме.) Скажи мне, мама, что должен сделать я, и навсегда покончим с этой болью.
ПАТИМАТ. Отец Аиды сторожем в детсаде. Он без ружья там ночью, и один…
АРСЕН. Я должен буду застрелить его?..
ПАТИМАТ. Как ты мог подумать так, мой сын?
АРСЕН. Но… ты же хочешь смерти его, мама…
ПАТИМАТ. Его смерти, но не твоей, мой сын! И чтоб никто тебя не обвинил, что это дело твоих рук. Ты – всё, что осталось мне от мужа, и им тебя я не отдам.
АРСЕН. Ничего не понял я, запутала меня ты, мама…
ПАТИМАТ. А я тебе всё объясню.
АРСЕН. Да, мама, слушаю тебя.
ПАТИМАТ. За полночь к садику пойдёшь, когда сны дарят тишину, ничья душа о том чтобы не знала.
АРСЕН (в сторону). Бежим всю жизнь мы от себя, от души своей спасаясь. Кто виноват, кто прав – вопрос неразрешимый…
ПАТИМАТ. Не думай много, не вини себя – это долг, вины твоей тут нет.
АРСЕН. Да, мама, да, вопрос надо решать, я и сам устал тут от всего…
ПАТИМАТ. В медвежьей шкуре ты к нему явишься, и скажешь: «пришёл твой час, я за тобой» — и грудь пронзишь ему кинжалом. А после садик подожжёшь, чтоб за собой не наследить. Дом из дерева сложён, хлопот особых не доставит. Все поймут, чьих рук пожар, но обвинять никто не станет.
АРСЕН. А садик-то при чём тут, мама? Он был родным и для меня…
ПАТИМАТ. Так надо для отвода глаз!
АРСЕН. А медвежья шкура-то зачем?
ПАТИМАТ. Это – охотничий трофей отца… Когда грудь ему враг прострелил – она была на нём. И, прежде чем умрёт наш враг – он всё поймёт. В этом будет прелесть мести всей!
АРСЕН (тяжело вздохнув, в сторону). Ах, проклятый час!..
ПАТИМАТ. Наивность мужа погубила, доверчивым он был во всём… И ты таков, как он… Нельзя им доверять, мой сын.
АРСЕН. А как же его оправдали, если он в смерти виноват?
ПАТИМАТ. Они судейство подкупили… Других тут оправданий нет.
АРСЕН. Ну, что же, так и быть, я этот суд свершу, и не вернусь домой, не отомстив…
ПАТИМАТ. Вот теперь я вижу в тебе сына, достойного памяти отца! Неужели уже скоро душа обретёт покой и смогу спокойно я вздохнуть? Жду не дождусь я часа своего!
АРСЕН (в сторону). А я теряю навсегда покой, душу погружаю я во тьму… Конец всему – и счастью, и любви, и жизни…
ПАТИМАТ (радостно). Вчера во сне я видела, что час возмездия настал, повержен враг и отомщён супруг мой. Пусть будет праведным мой сон! И да поможет нам Аллах!
АРСЕН (в сторону). Мне жизни будет стоит этот шаг… (Маме.) Да, мама, да! И за отца, и за тебя… (Вздохнув.) Но после мы уедем из села, вот условие моё.
ПАТИМАТ. Хоть на край земли, мой сын! Если обретёт душа покой, теплее юга станет север мне.
АРСЕН. Ты моя мама, и жизнь дала мне ты – и вправе ты распоряжаться её… Устал я, мама, хочу я отдохнуть…
ПАТИМАТ, Да, конечно, сын мой, отдохни. Кинжал и шкуру подготовлю я…
Арсен уходит. Появляется Амир.
АМИР. Арсен дома, тётя Патимат?
ПАТИМАТ. Да… то есть, нет…
АМИР. Да или нет – не понял я?
ПАТИМАТ. Да, он дома, но…
АМИР. И что, он не один?
ПАТИМАТ. Конечно он один, Амир, но… разболелась голова, и спать он лёг. (Улыбается.) С утра до вечера перед глазами книги, вот тебе и результат.
АМИР. Я в город завтра собираюсь, хотел увидеть я его, если ещё не спит.
ПАТИМАТ. Что сказать тебе, Амир… Он только лёг, но, уставший очень и не в духе…
Пройди к нему, если ненадолго…
Появляется Арсен, разговаривая сам с собой.
АРСЕН. На две части раскололось сердце, какую выбрать мне из них: в одной – вся жизнь, а в другой – мой долг… (Увидев Амира.) Амир? Когда же ты пришёл?
АМИР. Да вот, только что явился.
ПАТИМАТ. Вот, посмотри ты на него, Амир. Спит на ходу, а на устах Шекспир… (Покачав головой, уходит.)
АМИР. На тебе лица нет, Арсен, что с тобой? Нельзя усердно заниматься так.
АРСЕН. Да, брат Амир, ты прав: всё ни к чему… Так пусто в этом мире…
АМИР. Да, мама твоя права, с ума сошёл от драм Шекспира и мнишь ты Гамлетом себя. На призрак сам теперь похож…
АРСЕН. Так и есть, я уже мёртв, а землю топчет призрак…
АМИР. Нет настроения у тебя, я вижу. В чём причина, брат?
АРСЕН. Медведь на ухо наступил… (Вздохнув.) Причина в жизни и в её аспектах…
АМИР. Ясно, брат, причина здесь любовь.
АРСЕН. К чему слова, они наши враги…
АМИР. Ты у любви в плену, мой брат…
АРСЕН (думая о своём). Она мне жизнь дала, и я любить её обязан. Наперекор ей не могу идти…
АМИР. Любовь на подвиги способна, брат.
АРСЕН. Это не подвиг, это – долг… Я докажу на деле, как люблю.
АМИР. Думаешь, она тебя не любит?
АРСЕН. Частицу сердца как можно не любить…
АМИР. Мадина мне сказала, что Аида…
АРСЕН (очнувшись от дум своих, прерывая его). Амир? Зачем ты здесь?
АМИР (растерявшись). Что?..
АРСЕН. Любовь и разум не знали примиренья: любовь – влечёт, а разум нам диктует.
АМИР. Не думай ты о том, Арсен, всё хорошо…
АРСЕН. Моя печаль и сам я справлюсь с ней.
АМИР. Я ж не чужой, я помогу тебе.
АРСЕН. Никто не в силах никому помочь, каждый сам решает, как тут быть…
АМИР. Ты ошибаешься, мой брат, я знаю то, чего не знаешь ты. Послушай…
АРСЕН (резко, прерывая). Нет, не сейчас! Прости, но я, устал от этих слов.
АМИР. Брат!..
АРСЕН. Оставь, пожалуйста, меня! К утру всё станет ясно…
АМИР. Да, конечно, но – я утром уезжаю.
АРСЕН. Счастливого тебе пути.
АМИР. Ну, дай же мне сказать!
АРСЕН. Нет, не сейчас! Мне надо одному побыть, и с мыслями собраться. Всё после, брат, всё после… Прости, я сыт уже словами, брат. (Уходит.)
АМИР (разводит руками). Даже слышать никого не хочет – от тоски по ней сошёл с ума. (Уходит.)
Сцена третья
Глубокая ночь. Детский сад. Аида одна, поливает цветы и поёт песню о любви. Распахнув дверь, врывается Арсен, облачённый в медвежью шкуру. Аида вскрикивает и, уронив кружку с водой, падает и сама без чувств. Скинув с себя медвежью шкуру, Арсен некоторое время растерянно смотрит на неё, не зная, что делать. Уронив нож, стонет, хватаясь за голову. Появляется призрак матери.
ПРИЗРАК. Исполни долг свой, сын, ты обещал!..
АРСЕН. Нет, мама, только не она!..
ПРИЗРАК. Ты мне обещал! Ты слово дал!
АРСЕН. Да, мама, да!.. Но, я не знал, что встречу здесь её…
ПРИЗРАК. Одной крови она с ней – убей её!
АРСЕН. Нет, я не могу… Только не она! Легче мне себя убить, но только не её! Я люблю её, люблю!..
ПРИЗРАК. Тогда, возьми… девственностью насладись ею! (Смеётся.) Будет пятно на дочери – станет она позором для него!
АРСЕН. Нет, мама, нет!.. Я не насильник, мама!..
ПРИЗРАК. Ты мне не сын тогда!
АРСЕН. Мама!..
ПРИЗРАК. Мне стыдно за тебя! Придётся мне самой за дело взяться…
АРСЕН. Прости…
ПРИЗРАК. Что, простить позор? Нет, никогда! Позор бывает хуже смерти…
АРСЕН. В этом я с тобой согласен, мама…
ПРИЗРАК. Тогда избавь нас от пятна позора и клейми позором их. (Уходит.)
АРСЕН. Мама!.. Постой!.. Куда исчезла ты?.. (Смотрит на Аиду.) О, Аида!.. (Берёт её на руки, она нежно обвивает его шею руками.) О, милая, как ты прекрасна!.. Я напугал тебя, прости… (Уносит её за сцену, и возвращается один.) А может, мне всё это снится? Или нет… Но, призраков на свете не бывает… (Протирая лоб, хмурится.) Наверно, я схожу с ума, и мне мерещится виденье? Я столько дней с собою не в ладу… (Появляется Аида, Арсен вздрагивает.) Аида, ты…
АИДА (радостно). Арсен!.. Как долго я тебя ждала! Ты пришёл, любимый?.. Как ты узнал, что я одна тут… Тебе Амир сказал?..
АРСЕН. Как будто я во сне, не знаю даже, что сказать тебе… Я был бы счастлив вовсе не проснуться…
АИДА. Главное, что здесь ты, здесь… со мной… А явь иль сон – значенья не имеет…
АРСЕН (вздохнув, в сторону). Если б знала ты все козни этой жизни, показался б сказкой тебе сон… Так страшно мне, что, в любви к тебе признаться я не в силах…
АИДА. Что вздыхаешь так, Арсен?
АРСЕН. Боюсь проснуться, если это сон. А если нет, реальности боюсь даже втройне.
АИДА. А я и вовсе запуталась во всём, где сон, где явь – не в силах разобраться. (Смеётся.) Со мною часто так бывает, что вижу сны похожие на явь.
АРСЕН. Ах, во сне всегда я счастлив, и страдаю я в яви. Сейчас ты рядом, будто бы во сне… Могу обнять, могу в любви признаться…
АИДА. И, как во сне, мы можем не стесняться, и любви открыть свои сердца.
АРСЕН (снова вздохнув, в сторону). Знала б ты, Аида, как тяжело на сердце у меня…
АИДА (в сторону). Твои вздохи мне шепчут о любви…
АРСЕН. А может быть, Аида, ты права, и встреча эта наша сон… Да, я рано вечером заснул, и это я, скорее, вижу сон…
АИДА (радостно). Пусть этот сон обручит нас, сблизив сердца и души! (Приближается к нему.)
АРСЕН. Как ты близка… Как ты желанна!..
АИДА. Я от волнения дрожу, в груди огонь любви пылает…
АРСЕН. Хочу испить я нежность твоих губ, хочу вкусить любви всей сласть…
АИДА (бросается ему на грудь). Прижми скорей меня к себе, пока в объятиях у сна, пока с тобою рядом я… Целуй меня, я вся твоя, Арсен!..
АРСЕН (обнимая, целует её). Как сладостны эти уста!.. Я пьян от нежности твоей…
АИДА. Теперь навеки я твоя, родной…
АРСЕН (берёт её на руки). Моя любовь, обними меня покрепче… Твои губы…
АИДА. …слились с твоими, милый…
АРСЕН. Я люблю тебя, Аида… (Уходят.)
Затемнение. На сцене Патимат. В волнение подходит к окну, смотрит, нервно заламывая руки и вздыхая. Появляется Арсен.
ПАТИМАТ. Ну?.. (Небольшая пауза.) В чём дело, сын, где зарево твоё?..
АРСЕН. Мама, прости…
ПАТИМАТ. И это всё, что можешь ты сказать?..
АРСЕН. Его сменила дочь – дежурила Аида…
ПАТИМАТ. И?.. Ну-ну, что дальше?..
АРСЕН. Что сказать даже не знаю…
ПАТИМАТ. Скажи, что делал до утра, где пропадал?
АРСЕН. Ходил на речку, мама.
ПАТИМАТ. Ах, на речку… Позор с себя смывал?! (Резко.) И ты ушёл ни с чем?..
АРСЕН. А что я мог?.. Что было делать мне?
ПАТИМАТ. Она попалась – убил бы хоть её!..
АРСЕН. Она-то здесь при чём?..
ПАТИМАТ. При том, что дочь она ему! (Стонет.) Ты ж обещал! Как ты мог, взять просто так уйти?..
АРСЕН. Мама…
ПАТИМАТ. Шкура где, где нож?..
АРСЕН. Я спрятал их… Прости…
ПАТИМАТ. Ты не мужчина! Замолчи!
АРСЕН. Мама!..
ПАТИМАТ. Прочь с глаз моих! (Отворачивается.)
АРСЕН. Я не знаю, как это случилось, любовь вскружила голову мою. Мама, я… я лишил чести его дочь…
ПАТИМАТ. Что?.. (Поворачивается к нему.) Правда?.. (Улыбается.) Наконец-то я достала их!.. Дай мне обнять тебя, мой сын! (Обнимает.)
АРСЕН. Я грешен, мама, и каюсь в своём грехе…
ПАТИМАТ. Не в чём каяться тебе. В мести нет греха, мой сын.
АРСЕН. Мама, я люблю её…
ПАТИМАТ. Что-о?..
АРСЕН. Люблю её, мама… (Вздохнув.) А если ты предашь это огласке, я жить на свете не смогу…
ПАТИМАТ. Ты как мужчина сделал шаг, и казнишь сам себя теперь… Не надо так, Арсен. Это им – плевок в лицо от нас.
АРСЕН. Так поступают только подлецы… И, если теперь не женюсь на ней, не смогу в глаза смотреть я людям…
ПАТИМАТ. Что? Жениться на дочери врага? Умнее ничего не мог придумать?
АРСЕН. Она доверилась мне, мама, и… была уверена, что спит и видит сон…
ПАТИМАТ (прерывая). Никогда!.. Скорей могилу обниму я – не быть тому, пока жива!
АРСЕН. Тогда, возьми, убей сперва меня…
Пауза.
ПАТИМАТ. Арсен!.. Ну, не позорь ты нас, прошу!..
АРСЕН. Почему ты так жестока, мама?!
ПАТИМАТ. А почему ко мне жестока жизнь?..
АРСЕН (зажимая голову руками). Ах, жизнь, жизнь… какая же ты мука для меня!.. Почему я должен ненавидеть… тех, кого сильнее всех люблю?..
ПАТИМАТ (устало опускаясь на диван). За что мне столько горя в этой жизни?.. Почему никто меня не любит? Сын родной и то против меня!.. Одиночество крылом холодным давно меня накрыло с головой…
АРСЕН (отчаянно). Это неправда, мама! Я люблю… очень тебя люблю!..
ПАТИМАТ. Твоя любовь – предательство одно…
АРСЕН. Мама, постарайся ж и ты меня понять!..
ПАТИМАТ. А меня… меня-то кто поймёт?.. (То ли плачет, то ли смеётся – не понять.) Никто не хочет мне помочь, никто понять меня не хочет… (Уронив голову, уходит.)
АРСЕН. Мама!.. (Бежит за ней.)
Возвращается вместе с Амиром.
АМИР. Арсен, брат мой, что с тобой? Вот сколько дней ты ходишь сам не свой – печаль, не радость на лице…
АРСЕН. Причины радоваться нет…
АМИР. Как – взаимность разве не причина?..
АРСЕН. Да, и это – единственная радость, когда взаимны твои чувства, но…
АМИР. Ну, и что ж печалить так тебя, если…
АРСЕН (прерывая). Не всё могу сказать тебе я, у дум своих в плену хожу… Так сложно всё в реальном мире.
АМИР. Ты не один, и, если что, мы все тебе поможем.
АРСЕН. Спасибо, брат, ты очень добр… Но есть вопросы, что можешь только сам решить… И, друг за другом, без конца, вопросы сводят нас с ума, не зная, как их разрешить…
АМИР. А ты возьми и поделись…
АРСЕН. Легко сказать. Я был бы рад, но… Зачем других обременять?..
АМИР. Но, знай же, брат, чем дальше путь – тем тяжелее груз.
АРСЕН. Ладно, оставим этот разговор, не будем рану бередить. Я должен сам определиться.
АМИР. Ты ей не веришь?
АРСЕН. Кому?
АМИР. Кому ж ещё, разумеется, Аиде…
АРСЕН. Аиде?.. А при чём Аида тут? Ты… ты что-то знаешь?
АМИР. А что я должен знать? Разве только что и все…
АРСЕН. Все?..
АМИР. Ну да, все о том и шепчут…
АРСЕН. О чём?
АМИР. Ну-у…
АРСЕН. Ну-ну?..
АМИР. Что она ребёнка ждёт от духа.
АРСЕН. Что?.. Аида ждёт ребёнка?!
АМИР. Так говорят. А что… ты ничего не знал о том?
АРСЕН. Впервые слышу от тебя. (Пятерней взъерошив волос головы.) Аида ждёт ребёнка!..
АМИР. Конечно, сам я этим слухам и не верю. Как поверить, что она…
АРСЕН. Дыма не бывает без огня…
АМИР. Уж больно всё на сказку так похоже…
АРСЕН. На сказку?
АМИР. Ну, что зачать можно от духа.
АРСЕН. При чём тут дух? (Стонет.)
АМИР. О чём и говорю!
АРСЕН (резко хватая его за грудь). Ты что, сомневаешься, не веришь ей?! Как ты смеешь?..
АМИР (в удивлении). Арсен, ты что… с чего ты взял?..
АРСЕН. Вот и не смей! (Спокойнее.) А что она сама-то говорит?
АМИР. Что ещё с мужчиной не спала, Мадина мне сказала.
АРСЕН (рассуждая вслух). Значит, она ничего не знает и не помнит…
АМИР. Ты о чём это, Арсен?
АРСЕН. О том, что с ней случилось. Она ведь знать о том должна, как это с ней случилось… Что говорит Мадина?
АМИР. В ту ночь она отца сменила на дежурстве, когда нагрянул к ней медведь.
АРСЕН. Медведь?.. Она думает, что был медведь?..
АМИР. Не думает – уверенна… И вот, со страху потеряв рассудок, без чувств лежала до утра. Медведь заботился о ней, любезно обернувшись в дух. Узнав о том, отец её, немного тронулся умом. Сам с собою начал говорить, просить прощения у всех…
АРСЕН (вздохнув). Но виноват-то в этом я…
АМИР. Ты?..
АРСЕН. Если слово дашь молчать, всё я расскажу тебе.
АМИР. О чём, Арсен?
АРСЕН. Сначала слово дай.
АМИР. Ну, обещаю, брат.
АРСЕН. Клянись!
АМИР. Клянусь! Но, странно это всё.
АРСЕН. Я и есть медведь тот.
АМИР. Что?.. Какой медведь, Арсен? Случайно, ты, не заболел?
АРСЕН. Да, в этом, брат, ты прав, я заболел… Я очень даже болен…
АМИР. Ну, тогда всё ясно…
АРСЕН. Да ничего тебе не ясно! Тем более, сейчас! Я грешен, брат, в том и вся болезнь…
АМИР. То есть?..
АРСЕН. То есть, это я был с ней в ту ночь, и до утра любви с ней предавался…
АМИР. Что?.. Ты… в ту ночь был с ней?.. Когда?..
АРСЕН. В ту ночь, когда ты заходил ко мне.
АМИР. И ты уже был с ней?! Вот почему…
АРСЕН (перебивая). Нет – это было после…
АМИР. И что, она была у тебя?
АРСЕН. Да нет же, что ты!.. Я к ней ходил, вернее, в детский сад… (Вздохнув.) Искал её отца, чтобы свести с ним счёты, и кровью отомстить за кровь. Но, не врага нашёл я, а любовь…
АМИР. О-ля-ля! Вот это ты бабахнул, прямо в точку! Поверить не могу!.. (Пауза.) Слушай, ты не выдумал всё это – нет?
АРСЕН. Нет, к сожалению… Была бы жизнь моя вся сном – я был бы рад… (Вздохнув.) Как хочется проснуться мне однажды и узнать, что мать смогла меня понять и всем простить… Нет тяжелей на свете ничего, чем убеждать людей в обратном.
АМИР. Теперь-то уж, наверное, и мама примирится с этим…
АРСЕН. Ах, если б так, счастливей всех на свете был бы я.
АМИР. А как иначе, брат, когда вы любите друг друга, и от тебя ребёнка она ждёт? Пора бы ей остепениться, и свадьбой заменить вражду.
АРСЕН. И я надеялся на то, но мать, как прежде, неотступно, взывает к мести и меня. И я не знаю, как теперь мне жить.
АМИР. А знает ли она о том, что было?
АРСЕН. Я обо всём ей рассказал.
АМИР. И что?
АРСЕН. Я часто вижу сон, как жаждой я томим, а в двух шагах – воды источник. Но мама мне проходу не даёт, и чашу подаёт свою. Хочу я пить, а в чаше – кровь. От боли я рыдаю – мать распирает смех.
АМИР. Да, так и умом тронуться не долго…
АРСЕН. И вот, скажи, что делать мне, как быть? Я против мамы не могу пойти, но и любовь не в силах я убить.
АМИР. Это да, не бросишь маму ты, но, и за Аидой нет вины… И выход лишь один есть тут, нам надо маму убедить.
АРСЕН. С её упрямством бороться бесполезно.
АМИР. Настойчивость вершины покоряет, хоть кажется, что это невозможно.
АРСЕН. А я уже не знаю, что и думать…
АМИР. Хитрость мы на помощь позовём, и все вместе что-нибудь решим.
АРСЕН. Думаешь, найдётся выход тут?
АМИР. Не вещай нос! (Смеётся.) Бог – Богом, не будь ты олухом и сам… (Уходят.)
Сцена четвёртая
Аида и Магомед.
АИДА (весело, но, слегка смущаясь). Папа, а что, если с Мадиной к нам придут и Амир с братом?
МАГОМЕД. С каким братом?
АИДА. Ну, с Арсеном, папа…
МАГОМЕД. С сыном Патимат?
АИДА. Да, папа…
МАГОМЕД. Конечно, доченька, я буду рад видеть его у нас – это же сын друга моего…
АИДА (радостно). Спасибо, папа…
МАГОМЕД. А ты нам что-нибудь вкусненькое приготовишь, да?
АИДА. Разумеется, папа.
МАГОМЕД (в сторону). О Аллах, неужели я к груди своей, смогу прижать, сына друга моего…
АИДА. Папа… я люблю его…
МАГОМЕД. Что?..
АИДА. И любит также он меня…
МАГОМЕД (обняв и прижав к себе дочь). Я счастлив слышать это, дочь… (В сторону.) Неужели снова в наши семьи вернётся мир и сможем мы общаться… Какая будет радость для меня!
Затемнение. На кухне. За столом Магомед, Аида, Мадина, Амир и Арсен. Пьют чай.
МАГОМЕД (с любовью смотрит на Арсена). Как на отца похож ты, сын… (С глаз скатывается слеза.)
АИДА. Ну что ты, папа…
АМИР. Эти слёзы – радость для него…
АРСЕН (ёрзая). Дядя Магомед, тот случай, конечно, дело прошлого, но… Из-за чего возник ваш спор?
МАГОМЕД. Что?.. Спор?.. Какой спор?..
АРСЕН. Что кровь пролил и заложил вражду…
МАГОМЕД (вздохнув, вспоминая). Мы с ним никогда не ссорились, и спора никакого не было… Если б я мог вернуть его, я б жизни свою отдал без колебаний. Как одного ручья вода, неразлучно были мы дружны. Ходил он часто на охоту, я сторожил совхозные сады. Когда от звука я проснулся, было далеко за полночь. Мой шалаш тряс медведь и рычал истошно. Спросонья я схватился за ружьё и выстрелил в упор. Когда узнал, что это был мой друг, я заревел страшнее всех зверей… И снится сон мне этот до сих пор, как друга убиваю своего.
АРСЕН. Так… это была случайность? И отца убили вы не в гневе? И не хотели вы того?
МАГОМЕД. Лучше друга в жизни я не знал. Случайность эта мне отравила жизнь, да и не только мне… После охоты он немного выпил и решил меня развеселить… Ах, если б я тогда ещё не спал!..
АРСЕН. А я чуть было не убил вас…
МАГОМЕД. Услышав о медведе сказ, я догадался обо всём. Она ту шкуру, значит, сохранила?
АРСЕН. Лучше б она и шкуру схоронила, чем каждый день молиться перед ней.
АИДА. И что… это был ты… не медведь?.. Я думала, что мне приснился сон…
АРСЕН. Нет, Аида, это был не сон… но я и сам, словно во сне витал… И был уверен в том, что это сон… А когда понял, было уже поздно…
АМИР. Вечером я заходил к Арсену, он чем-то озабочен был, и на ходу как-будто спал…
АРСЕН. Я не знал, к какому берегу мне плыть… Мама меня взывала к мести, но без Аиды я жить уже не мог.
АМИР. Не знал я, как ему помочь, чем маму убедить Арсена, как камень снять с её души.
АРСЕН (Магомеду). Вы догадались, что ребёнок мой?..
МАГОМЕД. Давно я знал, что дочка влюблена… А после ночи той, всё понял я и ждал…
АРСЕН. Хотели отомстить мне за позор?
МАГОМЕД. Нет, и в мыслях не было такого. Я и мечтать не мог о лучшей доле, и новости был рад я, как никто.
АРСЕН (бросаясь ему в ноги). Простите вы меня, отец…
МАГОМЕД (поднимая его и обнимая). Что ты, сынок!.. Это я должен в твоих ногах валяться и прощения просить за всё.
АРСЕН. Вины за вами нет тут никакой.
АМИР. И никто не вправе вас винить, и вы не меньше остальных утрату понесли, лишившись друга, потеряв покой.
МАГОМЕД (в слезах). И вы… прощаете мне всё?..
АРСЕН. Пусть и Аллах простит вам, как и мы.
МАДИНА. Дядя Магомед, они давно мне говорили, что за вами нет вины.
АРСЕН. Теперь ещё раз убедились в том, что вы ни в чём не виноваты.
АМИР (поднимаясь и обращаясь к Магомеду). Хочу теперь и я сказать два слова. Арсен мне близкий друг и брат, и потому, прошу я за него руку вашей дочери Аиды.
МАДИНЫ. Они друг друга полюбили и хотят соединить сердца…
МАГОМЕД (еле сдерживая слёзы радости). Такой радости не знал я много лет, груз давности вы скинули мне с сердца. Я проклинал судьбу – теперь же, благодарен. Крылья радости такой затмевают горе. Вторую жизнь вы подарили мне. Благословляю вас!
МАДИНА (радостно). Пусть будет добрым этот час.
МАГОМЕД (обнимая Арсена). Как я мечтал прижать к груди и сыном называть тебя… И вот, мечта сбылась. Но… я вижу боль в твоих глазах…
АРСЕН. Ах, отец…
АМИР. Другая в том причина.
МАГОМЕД (вздохнув). Мать?..
АМИР. К сожаленью, дядя Магомед…
АРСЕН. Она упряма, непреклонна…
МАГОМЕД. Как же так?.. Если дети другу друга полюбили…
МАДИНА (прерывая, радостно). Есть у меня идея, дядя!..
ВСЕ. Ну?..
МАДИНА. А давайте, мы все вместе, к ней пойдём с поклоном и попросим!..
АМИР. Ты что, Мадина, чтоб дядя Магомед…
МАГОМЕД (с улыбкой перебив его). Здесь ничего такого нет, Амир. Я виноват в её несчастьях, и если надо, на коленях, прощения я снова попрошу.
АРСЕН. Нет-нет, отец, не надо, я прошу вас!..
АМИР. Вдвоём с Мадиной к ней пойдём и убедим её.
МАГОМЕД. Смотрю на вас и сердцем молодею. Нет, ребята, к ней пойду я сам, напомню ей былые дни, когда мы семьями дружили и были неразлучны. Надеюсь, лёд растает в её сердце, и над болью радость вверх возьмёт.
АМИР. Для всех счастливым стал бы этот день…
АРСЕН. И всё же, я одного боюсь вас отпускать …
МАГОМЕД (улыбнувшись). Мы тоже были молодыми и, тоже знали про любовь – она свершает чудеса. Мать не может сына не любить – это частица сердца ей родного…
АРСЕН. Не знаю даже, что сказать, на сердце всё ещё тревожно…
АИДА. Поверь отцу, любимый, он всё уладит и развеет все твои сомнения.
АМИР. Я думаю, он прав, мой друг, доверимся ему.
МАДИНА. Чувство любви сильнее всяких чувств, и сердце матери растает, как и снег весной.
АРСЕН. Ах, если б только убедить её, что жизнь не кончена ещё…
АМИР. И открыть в ней новую страницу.
МАГОМЕД. Я постараюсь сделать всё, что можно, и обещаю быть к ней милосердным: одна любовь лишь в силах всё исправить.
АРСЕН (в сторону). Но неспокойно на душе моей, и всё также ноет моя грудь…
МАГОМЕД. Не будем время мы тянуть, пойду я. Мы с ней ровесники, учились в одном классе. Ахмед был старше на два года.
ВСЕ. В добрый путь!
МАГОМЕД. Бисмилляхи рахмани рахим! (Уходит, а вслед за ним и остальные.)
Сцена пятая
На сцене Патимат, в беспокойстве ждёт сына.
ПАТИМАТ (одна). Ночь на улице уже, а его всё нет! Сдаётся мне, отбился он от рук, и во всём тут виноват Амир. (Вскидывая руки, хватаясь за голову.) Одна… одна… одна! И сын родной уходит от меня! И куда – к врагам моим?! К тем – кто солнца свет затмил?.. Нет, я не прощу такого никому! Я проклинаю Магомед тебя! Пока ты жив – мне радости не знать! Убийца мужа моего! А-а!.. Как одинока я!.. (Смотрит в окно.) Кажется, идёт… Нет, это не сын… Тогда, кто же это, в столь поздний час?..
Появляется Магомед.
МАГОМЕД. Мир дому этому! Пусть милосердие и милость Аллаха коснутся его и живущих в нём. Добрый вечер, Патимат.
ПАТИМАТ (с иронией). Змея, красивая на вид, таит в себе смертельный яд. Не надо мне красивых слов! Зачем явился ты ко мне?
МАГОМЕД (дружелюбно улыбнувшись). У меня, что на языке, то и на сердце, Патимат. И был душой всегда я чист, хоть смотришь ты как на врага.
ПАТИМАТ. А как же я должна смотреть, как встречать убийцу мужа?
МАГОМЕД. Да, Патимат, случилось то, чего нельзя исправить, но видит Бог, я не хотел того… Не век же нам друг друга ненавидеть и остальным жизнь этим отравляя… Ах, Патимат, зачем нам этот спор, я не затем сюда пришёл.
ПАТИМАТ. Я наглости такой не ожидала, что в дом ко мне заявится мой враг.
МАГОМЕД. Не будем сыпать соль на рану, каялся не раз я в том…
ПАТИМАТ (перебивая). Прощения тебе я не давала!
МАГОМЕД. К сожалению… Но, я голову склоняю снова, не ради себя прощения прошу – ради детей и будущего их.
ПАТИМАТ (снова перебивая). Ради детей?.. Ну, не смеши меня! Мой сын найдёт себе другую, останется с позором твоя дочь…
МАГОМЕД. Избавься ты от этой желчи наконец!.. (Спокойнее.) Они друг друга полюбили, Патимат, и внука подарить хотят.
ПАТИМАТ. Не рада даже внуку я от вас!
МАГОМЕД. Одумайся!.. Что говоришь ты, Патимат?!
ПАТИМАТ. Что ненавижу я всех вас!
МАГОМЕД. Ах, Патимат!.. Неужели глаза сына ничего тебе так и не сказали? И неужели счастье сына не выше этой жажды мести?
ПАТИМАТ. Он в мести счастье должен был познать!
МАГОМЕД. Нет, Патимат, поверь мне, в убийстве счастья мало – страдания и боль оно несёт…
ПАТИМАТ. Я не убийца – и мне того не знать, но есть у мести своя прелесть: отмщение!
МАГОМЕД. Если б мог я друга оживить, то сотни раз дал бы себя убить.
ПАТИМАТ. Слова… слова…
МАГОМЕД. И я остался без жены, и горя знал не меньше чем и ты, даже сына при родах не спасли… Что теперь о том, о детях надо думать, что нам достались от судьбы.
ПАТИМАТ. Не я убила сына и жену, с врачами надо было разобраться … Хотя, меня их смерть совсем не огорчила. Достаточно, что ты пока живой…
МАГОМЕД. Я тебя не понял, Патимат…
ПАТИМАТ. Ничего, скоро всё поймёшь, когда в ином наряде предстану пред тобою я…
МАГОМЕД. Загадками заговорила ты, смысла слов твоих я не могу понять.
ПАТИМАТ. Всему свой час! Сладчайший миг моей надежды близок и наслажусь я им сполна.
МАГОМЕД (радостно). Да, Патимат, миг счастья близок. Слово только за тобой теперь, и свадьба снова нас объединит.
ПАТИМАТ. Это да, вы сына увели, теперь за мною слово. И я достойно выполню свой долг, ни на кого я больше не надеюсь. Долго ждать тебя я не заставлю, погоди… (Уходит.)
МАГОМЕД (рассматривая на стене портрет покойного друга Ахмеда). Салам, Ахмед… Помнишь, когда дети родились у нас, мечтали поженить мы их… И вот, мечта почти сбылась, осталось слово за женой твоей, и свадьбу мы сыграем им. Вот, такая радость на душе, мой друг.
Появляется Патимат, Магомед оборачивается к ней. Она в медвежьей шкуре и с двустволкой мужа в руках.
ПАТИМАТ (направляя ружьё на Магомеда). Дрожи от страха, враг, и трепещи! Наконец настал час мести – я возвращаю долг…
МАГОМЕД (стиснув пальцы в кулак и вздохнув). О Аллах!..
ПАТИМАТ (радостно). Вот враг и дрогнул, но ружьё теперь в моих руках!
МАГОМЕД. Эх, Патимат, ты ничего не поняла, зря прошёл урок всей жизни… Не от страха вздрогнул нынче я, а если страх и был – не за себя, поверь.
ПАТИМАТ (смеётся). Ну да, ты испугался за меня!
МАГОМЕД. Да, и за тебя, но, больше всего я думаю о детях, их судьбой обеспокоен я.
ПАТИМАТ. И всё же мне, в глазах твоих увидеть страх отрадно!
МАГОМЕД. Ну что ж, если смерть моя обрадует тебя, нажми курок и целься прямо в сердце. Уже устал я от вражды твоей.
ПАТИМАТ. Ах, как самозабвенно ты заговорил! На чувства не дави мои – нет места жалости к тебе.
МАГОМЕД. Я жалости к себе не жду, мне ни к чему она. Жизнь моя в твоих руках и я не вправе тут роптать. (Вздохнув.) Но…
ПАТИМАТ (нервно). Да говори же ты скорей, уже трясутся руки! Не терпится нажать курок и сомкнуть тебе уста, да навсегда!
МАГОМЕД. Да-да… Одна лишь просьба, Патимат…
ПАТИМАТ. Ну, говори, терпенья больше нет!..
МАГОМЕД. Чтобы дети ни в чём не обвинили, дай в руки мне кинжал, что на стене висит. (Патимат колеблется.) И что за месть, когда враг безоружен?..
Патимат решается и, сняв со стены кинжал, бросает его к ногам Магомеда. Подняв кинжал, он вынимает его из ножен. Патимат нажимает курок, ружьё даёт осечку.
ПАТИМАТ (растерявшись, в страхе). Нет!.. Нет!.. (Возится с ружьём.)
МАГОМЕД (грустно улыбнувшись). Я виновник всех страданий наших – я их начал, я их завершу… Видимо, Аллаху так угодно, чтобы в жертву я себя принёс… (Пронзает себя кинжалом.) Прости меня, Патимат. (Умирает).
ПАТИМАТ (в отчаянии). Нет… Нет!.. Предатель!.. Я должна была тебя убить!.. (Истошно.) А-а-а!.. (Бежит к нему, хватается за кинжал и, снова вонзает его в Магомеда.) Умри… умри, мой враг!.. (Смеётся.) Я отомстила за тебя, Ахмед! (Радостно ходит вокруг умирающего Магомеда.)
Появляются Арсен, Аида, Амир и Мадина. Арсен бросается к Магомеду и, вытащив кинжал, зажимает рану левой рукой.
АРСЕН. Дядя Магомед!.. Нет, не умирай!.. не сейчас!.. Нет!..
АИДА (дрожа, держится за Мадину). Папа!.. Что?.. Что с ним?!
ПАТИМАТ. Ах, вот жизнь зачатая врагом!.. Так и быть, я и дочь твою убью и этим смою кровь!.. (Стреляет и убивает Аиду. Уронив ружьё.) Иди и ты вслед за отцом своим!..
АМИР. Нет!.. (Вместе с Мадиной подхватывают на руки Аиду. Осторожно опускают тело на землю.)
ПАТИМАТ (подходит к растерянно взирающему на всё сыну). Враг отомщён, мой сын, теперь спокойно можем жить…
АРСЕН (дрожа и, потрясая головой, часто дышит, глазами сумасшедшего взирая на всё). Нет… Нет!.. Н-нет!!! Аида!.. (В гневе протыкает кинжалом грудь матери.) Медведь проклятый, все беды от тебя!.. (Снова протыкает грудь. Патимат умирает.) Ха-ха-ха!.. Вот и всему конец!.. Я победил тебя, Медведь!.. Ха-ха-ха!.. (Перестав смеяться, наклоняется над трупом матери.) Ма-ма?.. Мама!.. Мама!!! (Уронив кинжал, трёт ладони, вытирая руки то об одежду, то об землю, очищая их от крови. Сумасшедший смех.) Ха-ха-ха… ха-ха-ха… А-а-а!..
МАДИНА (рыдая на груди Амира.) В миг один осиротели мы: сестра мертва, твой брат сошёл с ума…
КОНЕЦ
