Рагим Мусаев
МОСИН: ТРЁХЛИНЕЙНЫЙ РОМАН
сцены из жизни тульского оружейника
по мотивам реальных событий
Легендарный оружейник Сергей Иванович Мосин известен всему миру как основатель русской школы конструкторов стрелкового оружия. И не все знают, что значительная часть жизни Сергея Мосина связана с Тулой, где не только родилась его знаменитая винтовка, но и случился его трехлинейный роман. Зимой 1883 года высшее общество Тулы потряс громкий скандал: начальник инструментальной мастерской Императорского Тульского оружейного завода капитан Мосин вызвал на дуэль помещика Арсеньева. Главная интрига касалась причины дуэли. Ею стали чувства Мосина к Варваре Николаевне — законной супруге Арсеньева. Николай Арсеньев давно был равнодушен к супруге и жил отдельно в столице, пока жена растила детей в тульском имении. Он предложил Мосину тайную сделку: за 50 тысяч рублей за развод. Официальный скандал всерьез угрожал карьере Сергея Мосина, как раз получившего задание изобрести принципиально новое оружие для русской армии. Оружейнику была интересна поставленная задача, однако, зная продажность судей, он был уверен, что победитель уже назначен. Вот только победителю конкурса полагалось 50 тысяч рублей.
Действующие лица
Сергей Иванович Мосин,
тульский оружейник, капитан
Варвара Николаевна Арсеньева,
тульская помещица
Николай Владимирович Арсеньев,
ее муж
Агриппина Матвеевна Шелавина,
ее подруга
Василий Николаевич Бестужев-Рюмин,
начальник Императорского Тульского оружейного завода, генерал-лейтенант
Леон Наган,
бельгийский конструктор
Тула, 1880-е годы.
С.И. Мосин и В.Н. Арсеньева познакомились в 1875 году.
События пьесы начинаются с 1883 года, когда С.И. Мосину исполнилось 34 года,
В.Н. Арсеньевой — 29 лет, ее мужу — Н.В. Арсеньеву — 36 лет,
начальнику ТОЗа В.Н. Бестужеву-Рюмину — 48 лет, а Л. Нагану — 50 лет.
Свадьба героев состоялась в 1891 году.
Явление 1.
Передняя тульского дворянского собрания.
Входят Варя с мужем.
Арсеньев. И будьте добры, Варвара Николаевна, улыбайтесь. Мы вышли в общество. Не хватало еще, чтобы ваш скорбный вид стал поводом для новых сплетен. Почему в глазах не искрится счастье?
Варя. Так?
Арсеньев. Хотя бы так. И при виде меня это счастье должно загораться с особой силой.
Варя. Николай, зачем все это? Не мучайте меня.
Арсеньев. Кто еще кого мучает, Варвара Николаевна! Или тот офицерик принародно объяснился в любви мне?
Варя. Николай, меня там даже не было… Не знаю, что за разговор случился меж вами. Я не давала Сергею Ивановичу ни малейшего повода!
Арсеньев. А что тут знать? Какой-то капитан вызвал меня на дуэль из-за моей же жены! Неслыханно! Вся губерния только об этом и судачит! Поэтому будьте любезны, Варвара Николаевна, изображать сегодня в собрании образцовую супругу, влюбленную в своего мужа.
Варя. Николай…
Явление 2.
Открываются двери зала.
Вбегает Грушенька.
Грушенька (в зал). Я только на минуточку! (Арсеньеву) Николай Владимирович! Как я рада вас видеть!
Арсеньев. Агриппина Матвеевна, вы как всегда очаровательны! (жене) Варенька, я жду тебя в зале. (в двери) Петр Максимович! Какая радость!
Арсеньев уходит в зал. Двери закрываются.
Грушенька. Варенька, душа моя! Я так рада! Ты здесь с Николаем!? Драматично! Как вы? Ну, я скажу, ты штучка!
Варя. Грушенька, умоляю тебя, не нужно…
Грушенька. Конечно-конечно! Я сразу не поверила. И Лиза не поверила, и Софья Николаевна, Катя и Зиночка Лодыженские тоже… Я сама всех объездила и лично расспросила.
Варя. Стыдно-то как…
Грушенька. Так, все-таки, да?
Варя. Что «да»?
Грушенька. Полно скромницу изображать. Дуэль! Из-за тебя! И где, в нашей Туле! И правильно. Столько лет затворницей просидеть, пока Николай в столицах на широкую ногу… Я понимаю, он красавец-мужчина, но…
Варя. Груша, мне неприятен этот…
Грушенька. Я вообще удивляюсь, как ты терпела все его похождения.
Варя. Ничего не было…
Грушенька. Только не говори, будто ты одна ничего не знала. Говорят, его даже видели в Кашинском[1] переулке! Возле того дома!
Варя. Какого дома?
Грушенька. Святая простота! Для свиданий. С девицами. Теми самыми.
Варя. Сергея Ивановича?
Грушенька. Какого Сергея Ивановича? Николая! Твоего мужа! Николая Владимировича. А Сергей Иванович это тот самый Моськин?
Варя. Его фамилия Мосин.
Грушенька. Откуда же мне знать. В дворянском собрании он не бывает, вечера не устраивает. Но как ты на меня взглянула! Драматично!
Варя. Что мне делать?
Явление 3.
Входит Мосин.
Мосин. Добрый вечер! Варвара Николаевна, можно вас на минуточку.
Варя. Сергей Иванович! Вы? Здесь? Оставьте меня!
Грушенька. Сергей Иванович!? Конечно-конечно! Варвара Николаевна, я жду вас в зале.
Грушенька уходит.
Мосин. Варвара Николаевна, прошу, выслушайте меня.
Варя. Что вы наделали? Зачем наговорили мужу? В Туле обо мне теперь судачат Бог знает что. Мое доброе отношение к вам вы расценили как… как… Неужели я такая?
Мосин. Вы совсем не такая. Именно это в вас и подкупает. Вы все еще верны мужу, хоть он вас давно бросил.
Варя. Впервые за семь лет жизни в Туле вы явились в дворянское собрание, чтобы говорить гадости?
Мосин. Вы готовы любить даже его, потому что нуждаетесь в любви.
Варя. Как вы смеете? Я не давала вам повода, даже намека…
Мосин. Да, мне пришлось найти повод самому.
Варя. Вы негодяй!
Мосин. Я люблю вас, Варвара Николаевна.
Варя. Как вы смеете!? Я вас ненавижу… Ненавижу…
Мосин. Будьте моей женой.
Варя. Сумасшедший… Вы же сумасшедший! Это невозможно! Для этого вам нужно сначала убить моего мужа.
Мосин. Я готов.
Варя. Нет! Не вздумайте! Обещайте мне здесь и сейчас!
Мосин. Обещать что?
Явление 4.
Входит Арсеньев.
Арсеньев. Я вам не помешаю? Смотрю, сударыня, у вас уже до обещаний дошло. А вам, господин капитан, трех суток ареста за прошлые художества не хватило, чтобы подумать?
Мосин. Хватило, Николай Владимирович. Должен сознаться, что раскаиваюсь. В прошлый раз я позволил себе непозволительную мягкость. Вы, сударь, подлец по отношению к своей жене и трус по отношению ко мне.
Арсеньев. Да как вы смеете…
Мосин. Прошлого вызова вы испугались и нажаловались на меня начальству. Поэтому я повторяю вызов.
Арсеньев. Какой вызов?
Мосин. Господин Арсеньев, вы подлец и трус. Я вызываю вас на дуэль. Извольте выбрать оружие для поединка.
Арсеньев. Вы рехнулись. Что за детские игры? Какая дуэль? Пытаетесь произвести на дамочку впечатление романтическими кульбитами?
Варя. Николай!
Арсеньев. Дуэль! Это же средневековье. Да он начитался романов вашего кузена господина Тургенева!
Варя. Не трогай хотя бы Ивана Сергеевича, он вообще в Баден-Бадене.
Арсеньев. Конечно, в Баден-Бадене! В Туле благородному человеку делать нечего!
Мосин. А что благородные люди делают в Петербурге, пока их жены растят их детей в Туле? Вы не назвали оружие.
Арсеньев. Какое оружие?
Появляется Грушенька.
Мосин. Обычное — пистолеты, шпаги или сабли. И соблаговолите сообщить, когда вы пришлете своих секундантов.
Арсеньев. Секун… Я… Я буду … жаловаться! Я этого так не оставлю! Вы еще не знаете, какие у меня связи!
Арсеньев спешно уходит.
Варя. Что вы натворили!
Грушенька. Драматично!
Явление 5.
Кабинет начальника Императорского Тульского оружейного завода.
Бестужев-Рюмин, Мосин.
Бестужев-Рюмин. А ты, батенька, оказывается хулиган? Надо же было столько лет сухарем прикидываться! А тут нате! В Дворянское собрание пришел. Молодец. Давно тебе говорил, негоже в одиночку вечера просиживать. Да ты там шуметь вздумал! Голос почто повышал? Или ты ломовой извозчик?
Мосин. Василий Николаевич, я…
Бестужев-Рюмин. Ты начальник инструментальной мастерской Императорского Тульского оружейного завода. Ты хоть понимаешь, что ты за фрукт? Это, батенька мой, самое сердце оружейного производства. Без него мы так, деревенские кузнецы. Назови другой завод в России, способный создавать свой инструментарий для большого оружейного производства?
Мосин. Нет такого, Василий Николаевич.
Бестужев-Рюмин. А в Европе или Америке?
Мосин. Да и там поискать нужно…
Бестужев-Рюмин. Поискать? Хорош гусь! Ну иди, поищи! А я посмотрю. Черта лысого найдешь и только! Все одно, сегодня наша мастерская по точности и сложности работ первая в мире.
Мосин. Ну уж и в мире…
Бестужев-Рюмин. Назови! Ты назови, где еще? Или я чего про оружейное дело не знаю?
Мосин. На сегодня, может, и первая в мире.
Бестужев-Рюмин. Может? Ты хоть представляешь, сколько миллионов в оборудование нашего завода Государь Император вложил?
Мосин. Представляю.
Бестужев-Рюмин. Очень плохо, что представляешь. Точно знать надо. Перед тобой какая задача стоит? А ты как мальчишка голоштанный куражишься. За нарушение тишины в Дворянском собрании лично от себя объявляю тебе выговор. Не позорь завод и меня.
Мосин. Так точно, ваше превосходительство! Василий Николаевич, там не совсем так было…
Бестужев-Рюмин. А про это я вообще слушать не хочу. Голова у тебя, батенька, светлая. А мысли ой глупые! Что влюбился наконец – это молодец. Я за тебя, было, уже и переживать начал. А то, что в чужую жену… Они пред Богом венчаны. И не думай возражать! Негоже так. Понял?
Мосин. Василий Николаевич…
Бестужев-Рюмин. А раз понял, работать надобно. Оно и от дурных мыслей врачует, и для отечества пользительно. Россия ждет твой проект новой винтовки. И времени осталось мало…
Мосин. Вы про тот конкурс? Василий Николаевич, вы всерьез верите, будто из ста пятидесяти винтовок выиграет наш тульский образец?
Бестужев-Рюмин. Верю, Сережа. Верю. Тула больше ста пятидесяти лет – первое оружейное производство России. Кто, как не мы?
Мосин. После провала Крымской компании нашу армию уже перевооружили лучшей в мире однозарядной винтовкой системы Бердана. Про Тулу никто не вспомнил.
Бестужев-Рюмин. Перевооружили. А сколько доработок в ее конструкцию было внесено? А сколько из них нами? Все одно, берданка – это прошлогодний снег. Европа и Америка уже многозарядное скорострельное оружие осваивает. Нашей однозарядной берданкой только кур смешить.
Мосин. Пуля – дура, штык – молодец.
Бестужев-Рюмин. Да! И Суворов прав. Прав! Был сто лет назад, в свое время. С тех пор наука оружейная куда шагнула? И ружья кирпичом не чистят, и стволы у винтовок больше не разрывает, и точность стрельбы такая, что нашим дедам не мечталось. Что пять лет назад в последнюю войну с турком творилось, помнишь? Какими бы храбрецами наши в рукопашный ни шли, только наш солдатик с винтовкой, бьющей на триста шагов, — против турка с английской винтовкой, бьющей на тысячу, это заведомый покойник.
Мосин. Английские и американские винтовки тоже несовершенны.
Бестужев-Рюмин. Пока да. Много задержек, поломок и отказов по вине магазинов. Скорострельность опять же слабовата. Но у них они уже есть! А у нас еще нет. И без них теперь никуда. Сережа, будущее за многозарядным оружием. Новые войны не солдат штыком на поле выигрывать будет, а оружейник в своей мастерской. Ты же понимаешь, сколько новая винтовка жизней нашим солдатикам спасти может?
Мосин. Может. Только никогда еще русская винтовка на вооружение российской армии не принималась. Наши столичные чиновники так привыкли находить все российское отсталым и преклоняться перед всем иностранным…
Бестужев—Рюмин. Чую, куда клонишь. Это ты про Нагана?
Мосин. Про него. Или слабый противник?
Бестужев—Рюмин. Напротив. Самый что ни наесть сильный.
Мосин. Воля ваша, Василий Николаевич, только русской винтовке хода все равно не дадут. Все наши усилия прахом пойдут.
Бестужев—Рюмин. Каждый солдат должен носить в своем ранце маршальский жезл! Значит, нужна такая винтовка, перед которой любая западная детской игрушкой покажется. И уже русскому победителю слава достанется мировая.
Мосин. Не о славе мне сейчас думается.
Бестужев-Рюмин. Кстати, не о славе. Граф Арсеньев в прошлый раз жаловался на тебя мне, а теперь написал начальнику артиллерии Московского военного округа. Оттуда пришел приказ: «Рассмотрев дело об оскорблении, нанесенном капитаном Мосиным в публичном месте тульскому землевладельцу Арсеньеву, распорядился подвергнуть капитана Мосина за учиненный им в публичном месте поступок домашнему аресту в течение двух недель с исправлением служебных обязанностей».
Мосин. Так точно, ваше превосходительство!
Бестужев-Рюмин. Вот во время ареста и думай. О ней. О винтовке! Не о чужой же жене!
Мосин. Хоть они и пред Богом венчаны, только он ее не любит.
Бестужев-Рюмин. А кто любит? Ты что ли?
Мосин. Я. Зачем он пред Богом в любви клялся? Это бесчестно.
Бестужев-Рюмин. Кто ж тебя таким честным воспитал…
Мосин. Я ее люблю…
Бестужев-Рюмин. Только кроме меня это не говори никому.
Мосин. Почему? Это правда.
Бестужев-Рюмин. Когда Бог хитрость раздавал, ты где пропадал?
Мосин. В оружейной мастерской. Как обычно.
Бестужев-Рюмин. Ну так туда через две недели и явишься. С идеями для новой винтовки. А пока домой, шагом марш! (Мосин уходит.) Наивная голова. И светлая. И слишком наивная…
Явление 6.
Усадьба Арсеньевых в Судаково.
Варя и Агриппина.
Варя. И теперь он уехал в свой Петербург.
Грушенька. А ты с детьми снова в имении одна? Драматично! То есть теперь он нашел вескую причину для своих отлучек в столицу!? Мерзавец!
Варя. Сказал, я его опозорила, и больше он не вернется.
Грушенька. Да он все время только в Петербурге и пропадает. Приедет, доход с имения заберет, и обратно.
Варя. Ты не права!
Грушенька. Да, забыла! Приедет, деньги заберет, удивится, как сыновья за год выросли, и в столицу, дальше жизнь прожигать. А сейчас он еще и испугался, что твой капитан его на дуэли пристрелит.
Варя. Никакой он не мой.
Грушенька. И почему так жизнь скроена: если жена добродетельна, муж обязательно забубенный попадется. Коли муж хорош, так всю землю обойдет и в жены непременно стерву отыщет. Если дети кому не нужны, так не ходи к бабке – косой десяток народится. А кому нужны…
Варя. Ну что ты, Груша… Грушенька… Будут и у вас с Петром Максимовичем детки…
Грушенька. Будут… Мне в этом году уже двадцать шесть будет… Я старуха…
Варя. Не говори глупости: и в двадцать шесть прекрасно рожают, и в двадцать девять…
Грушенька. В двадцать девять? И кто у нас в двадцать девять рожать собрался? Варя…
Варя. Что?
Грушенька. Что «что»?
Варя. Я не понимаю…
Грушенька. Живота пока не видно, говорю.
Варя. Откуда ты узнала?
Грушенька. Тула – город маленький. Если чей-то экипаж больше часа стоит у дома женского доктора, то выводы сами напрашиваются.
Варя. И кто еще знает?
Грушенька. Тула – город маленький: все один пряник грызут, с одного самовара хлебают.
Варя. И что говорят?
Грушенька. Об отце гадают.
Варя. Как это…
Грушенька. Ну, говорят, мужа твоего на дуэль не просто так вызвали. В свою очередь он оскорбился и уехал… Тоже не просто так…
Варя. Ты намекаешь… Агриппина, как ты можешь!? Как не стыдно такие гадости обо мне…
Грушенька. Ты, Варвара, дома монашкой сидишь, никуда не выезжаешь. Извини, но сказать тебе я была должна. Знаю, ты не такая. Вот только наши кумушки скорее в гадости поверят.
Варя. Но почему?
Грушенька. В доброе неинтересно. Драматизма нет. Да… Погубил Мосин твою репутацию. Да и над ребеночком нагульным посмеиваться долго будут.
Варя. Ненавижу его… Ненавижу…
Грушенька. Я, между прочим, интересовалась. Твой Мосин совсем не Моськин. На оружейном он какой-то туз, и на него большие надежды возлагают.
Варя. За что мне все это? Что теперь? Что делать?
Грушенька. А выход один только – Мосин должен на тебе жениться.
Варя. С ума сошла? Невозможно. Я замужем. У меня двое сыновей.
Грушенька. Уже почти трое. А вообще по животу смотреть надо. Если круглый будет – девочка, ну а если огурцом таращится – мальчик.
Варя. Ты откуда знаешь?
Грушенька. Оттуда, что бодливой корове Бог рогов не дал. Знаешь, если старухе в двадцать девять родить можно, то уж замуж пойти – проще пареной репы.
Варя. Это невозможно… Невозможно…
Явление 7.
Кабинет начальника Императорского Тульского оружейного завода.
Бестужев-Рюмин, Мосин.
Бестужев-Рюмин. И это крайне остроумно! Пружина в таком магазине будет постоянно подталкивать рейку вперед, подавая тем самым очередной патрон, а специальный рычаг – возвращать ее в исходное положение. Ай да Сергей Иванович!
Мосин. По чести сказать, идея принадлежит австрийцу Шульгофу. Я только до ума ее довел.
Бестужев—Рюмин. По чести сказать, на Земле семь нот всего и есть. Только одни их умеют в песни складывать, а другие нет. Да и песня песне рознь. Одна душу веселит, сама собой поется. А другую раз услышишь и больше вспоминать охоты нет. Так и в оружейном деле. Ты помнишь, кто и когда изобрел у ружья ствол, мушку или, к примеру, ложе? И никто не вспомнит. Только каждый певец их на свой манер перепевает. И тут порой форма одного единственного винтика судьбу целой винтовки решить может. Идея серединного магазина Нагана тоже не им рождена, он ее заимствовал у Манлихера.
Мосин. Только вот что я подумал, Василий Николаевич. Магазин новой системы – это хорошо, но мало. Пора не просто винтовку образца 1870 года усовершенствовать. Если уж дело делать, нужен проект новой винтовки. Принципиально новой. Старые сани сколько не поновляй, все одно новые шибче едут.
Бестужев—Рюмин. И что же в старой берданке не по тебе?
Мосин. Для начала нужен новый затвор с выделенной боевой личинкой, ударно-спусковой механизм…
Бестужев—Рюмин. Так это вообще другая песня! Молодец! Вижу, ты все же решил побороться за первое место в конкурсе.
Мосин. Ничего такого я, кажется, не говорил. Конкурсом пусть занимаются те, кому нужно. Я лишь внес предложение по усовершенствованию.
Явление 8.
Входит Арсеньев.
Арсеньев. Позволите, ваше превосходительство?
Бестужев-Рюмин. С кем имею честь…
Арсеньев. Николай Владимирович Арсеньев, землевладелец. Я имел честь письменно обращаться к вам по поводу поведения вашего подчиненного.
Бестужев—Рюмин. Да, действительно. Капитан Мосин понес назначенное наказание. В свою очередь заверяю вас, что подобный инцидент…
Арсеньев. Я ценю ваше участие, ваше превосходительство. Однако оно меня мало занимает.
Бестужев-Рюмин. Для чего же вы здесь?
Арсеньев. Ответить на вызов господина Мосина. Он был так красноречив в Дворянском собрании. Это произвело такое впечатление на дам!
Мосин. Так каков же ваш ответ?
Арсеньев. Если не ошибаюсь, он в руках у его превосходительства. Приказ начальника артиллерии Московского военного округа. Я же вас предупреждал о связях. Или вы наивно полагали, что я стану с вами стреляться? Смешной вы.
Мосин. Но отвергнуть дуэль — это бесчестие.
Арсеньев. Вы где красивых книжек начитались? Опомнитесь, на дворе конец девятнадцатого века. Миром правят деньги и связи. У кого они есть – тот и в почете.
Мосин. Вы ничтожество!
Арсеньев. Я реалист. Поэтому я предлагаю вам сделку.
Мосин. Что вы предлагаете?
Арсеньев. Сделку. Вы выплачиваете мне пятьдесят тысяч рублей. Я развожусь с женой и всецело отдаю ее в ваши честные руки.
Мосин. А дети?
Арсеньев. Какие дети? Ах, дети! Да, их уже трое. Впрочем, последний непонятно на кого похож. Я разрешаю вам воспитать их достойными гражданами нашей великой страны.
Бестужев—Рюмин. Вы себе представляете процедуру развода?
Арсеньев. Вполне. В юности я окончил училище правоведения. Суду нужно представить не менее двух свидетелей, кои смогут удостоверить факт присутствия при процессе прелюбодеяния супруга или супруги.
Мосин. Мерзавец! Вы не посмеете!
Арсеньев. Тише! Я не захочу. Ибо два лжесвидетеля – это расходы. Поверьте, немалые. Так что я просто объявлю себя перед судом несостоятельным по мужской линии.
Бестужев—Рюмин. Вы готовы на это?
Арсеньев. За пятьдесят тысяч.
Мосин. Вы… вы…
Арсеньев. Да, я — подлец. Зато богатый и счастливый. Я живу как хочу и получаю от этого огромное удовольствие. А ты – сама честность и благородство, только что в жизни кроме своих железок да портянок видел? И что ты Варе предложить можешь? А за Варю? У тебя же денег даже на свадьбу нет. С хлеба на воду перебиваешься, последний хрен без соли доедаешь. А туда же… Счастливо оставаться, господа! Бог даст – свидимся! В Санкт-Петербурге!
Арсеньев уходит.
Явление 9.
Бестужев-Рюмин и Мосин.
Бестужев-Рюмин. Связи… Деньги… Вот мне интересно. Откуда он узнал. Информация не то, чтобы секретная, но и широкой огласке не подвергалась.
Мосин. Что узнал?
Бестужев-Рюмин. Ты призом для победителя конкурса интересовался?
Мосин. А смысл? Все равно победитель назначен заранее.
Бестужев-Рюмин. Пятьдесят тысяч рублей.
Мосин. Где ж их взять… Это же цена среднего завода. Или табуна породистых скакунов. Или мое жалование почти за сто лет…
Бестужев-Рюмин. Автор лучшей винтовки получит пятьдесят тысяч.
Мосин. Рублей?
Бестужев-Рюмин. Слизняк он, конечно, редкостный. Но сейчас, сам того не понимая, сделал доброе дело. Сережа, боюсь, у тебя просто нет выбора. Это все же дуэль. И теперь твой выстрел. Или ты оставишь этого павлина без ответа?
Явление 10.
Где-то в Туле.
Мосин и Варя.
Мосин. Варвара Николаевна, ваша записка… Я так рад видеть вас…
Варя. Прошу вас, тише, Сергей Иванович. О нашей встрече не должны знать. И так уже много чего говорят…
Мосин. Извините, я совсем не подумал о вас… Я вас скомпрометировал.
Варя. Скомпрометировали… Это так приятно, что меня еще можно скомпрометировать. Мать троих детей, на которую муж давно не обращает внимания.
Мосин. Вы прекрасны. Ваш муж просто слеп.
Варя. Добрая жена не должна слушать такие речи о муже.
Мосин. Вы будете моей женой.
Варя. Это невозможно.
Мосин. Верьте мне, я обещаю.
Варя. Вы грезите. Этому не сбыться.
Мосин. А если вы ошибаетесь?
Варя. Тогда я стану самой счастливой женщиной в мире! Что я говорю… Сергей Иванович, я просила о встрече с тем, чтобы молить вас меня забыть.
Мосин. Но вы любите меня?
Варя. Почему вы выбрали именно меня?
Мосин. Я вас не выбирал. Вы всегда были моей. Просто встретились мы не сразу. Так давайте будем счастливы здесь и сейчас.
Варя. Этот разговор не имеет смысла. Здесь и сейчас.
Мосин. Что же имеет смысл, если не любовь?
Варя. Прощайте…
Мосин. Останьтесь! Мы поговорим о другом.
Варя. О чем?
Мосин. Все равно, только не уходите.
Варя. Чем вы заняты на службе?
Мосин. Сочиняю новую винтовку.
Варя. А чем плоха старая?
Мосин. Со старой не выиграть конкурса, чтобы заплатить вашему мужу.
Варя. Так это правда? Он меня продает. За сколько?
Мосин. Пятьдесят тысяч.
Варя. По крайней мере, дорого…
Мосин. Только не плачьте. Старая винтовка Бердана образца 1870 года однозарядная, 4,2 линии, кроме того…
Варя. Что значит 4,2 линии?
Мосин. Точнее 4,23 линии. Линия – это… Это калибр, диаметр ствола. Проще говоря, 4,23 линии – это почти 11 миллиметров. Только у оружейников принято измерять линиями. Это английская система измерений. В одном дюйме десять линий. Так понятнее?
Варя. Нет. Зачем английская система, есть же русская?
Мосин. Не знаю. Так принято. Просто все известные образцы оружия разработаны иностранцами.
Варя. Значит, ваши шансы получить выигрыш минимальны? Неужели вы не понимаете, он просто смеется над нами. Нам никогда с нашими тремя линиями не разобраться. А вы говорите, четыре с чем-то…
Мосин. Что? Как вы сказали?
Варя. Забудьте меня. Прошу вас…
Мосин. Не то… Три линии? Варя! Это же все меняет! Конечно, три! Трехлинейка! Это улучшит дальность и убойную силу. Кроме того, уменьшит вес патронов, что крайне важно в бою. Варя, я люблю вас! Люблю!
Варя. Сумасшедший! Сумасшедший!
Явление 11.
Петербург. Конкурсные испытания.
Мосин возится с чертежами.
Входит Наган.
Наган. Сергей, я хочу лично поздравить вас с выходом в финал и сказать, что для меня огромная честь встретиться с таким достойным соперником.
Мосин. Благодарю вас, Леон. Это взаимная честь.
Наган. Никогда еще не приходилось общаться с русскими оружейниками. Ваша отсечка удивительна проста, но при том эффективна. Впрочем, простота и эффективность и составляют вашу отличительную черту. Только я никак не пойму, как вы решили отражатель?
Мосин. Его нет.
Наган. Вы шутите?
Мосин. Нет.
Наган. Но этого не может быть!
Мосин. Вы правы. Его функции выполняет как раз отсечка.
Наган. Нет!
Мосин. Да. Да вы поглядите сюда.
Мосин показывает Нагану чертежи.
Наган. Фантастика! А это магазин?
Мосин. Верно.
Наган. Оригинально. А это что?
Мосин. Смотрите, здесь все подписано.
Наган. Действительно. Подписано. Сергей, скажите, в России есть инквизиция?
Мосин. В России много других чудес, инквизиция – это европейское изобретение.
Наган. Тогда вам ничего не угрожает. Признайтесь, вы ведь продали душу дьяволу?
Мосин. Моя фамилия Мосин, а не Фауст. Просто в этом чертеже вся моя жизнь.
Наган. Восхитительно! У вас талант, молодой человек! Несомненный талант конструктора!
Мосин. Вы преувеличиваете.
Наган. Я констатирую. Из полутора сотен систем выбрали именно вашу трехлинейную винтовку.
Мосин. Точнее, наши винтовки. Кстати, я с интересом изучил бы ваши чертежи.
Наган. Конечно! Обязательно. Но сначала я должен в них кое-что пересмотреть. А потом нужно готовиться к последнему этапу конкурса. И вообще, меня волнует проверка на загрязненность.
Мосин. Чего волноваться, дело военное. Изваляют наши винтовки в грязи, натрясут в ударно-спусковой механизм земли и устроят очередные стрельбы.
Наган. А проверка на ржавчину?
Мосин. Перед стрельбой трое суток выдержат винтовки в чанах с водой.
Наган. Не знаю как вам, а мне жалко свои образцы. В них столько вложено денег. Если испортят, я же не смогу их перепродать.
Явление 12.
Кабинет начальника Императорского Тульского оружейного завода.
Бестужев-Рюмин и Мосин.
Бестужев-Рюмин. Я же говорил, что каждый солдат должен носить в своем ранце маршальский жезл! Поздравляю, Сережа!
Мосин. Спасибо, Василий Николаевич! Вы с самого начала верили в меня.
Бестужев—Рюмин (читает). «Испытания опытных образцов винтовок Нагана и Мосина показали близкие результаты, однако в силу простоты устройства и неприхотливости в бою победа присуждена винтовке Мосина. Ко всему прочему, в производстве одна винтовка Мосина против винтовки Нагана дешевле на два — три рубля, что в масштабах Российской Империи обернется для казны миллионами рублей экономии». А вот и обещанная награда. Получи и распишись.
Мосин. Василий Николаевич, но здесь только тридцать тысяч. Говорили же пятьдесят…
Бестужев—Рюмин. Ты только не кипятись.
Мосин. Я спокоен. Просто мне интересно, когда я смогу получить остальные двадцать.
Бестужев—Рюмин. Комиссия решила их удержать.
Мосин. Как удержать? Почему?
Бестужев—Рюмин. При разработке своей трехлинейки ты пользовался заводским оборудованием, получал бесплатное сырье. Вычеты на брак, опять же…
Мосин. Ваше превосходительство, вы…
Бестужев—Рюмин. Сережа, я сделал, что смог. Это не все. По решению комиссии, ты должен заменить в своей винтовке магазин.
Мосин. Зачем? Он же…
Бестужев—Рюмин. На магазин системы Нагана.
Мосин. Что? Вы… Они… Но зачем? Ведь выиграла моя винтовка. Или я выжил из ума? Я ничего не понимаю. Ваше превосходительство … Василий Николаевич… Как же так?
Бестужев—Рюмин. И это не все. Наган получит за участие в конкурсе двести тысяч рублей.
Мосин. Вы уверены, что проиграл Наган? Абсурд. Заменить магазин нетрудно, но в этом же нет смысла…
Бестужев—Рюмин. Есть. Министерские умники уверены были в победе Нагана. И он их веру щедро умаслил. С ним еще до конкурса контракт на двести тысяч заключили, независимо от результатов. Теперь, чтобы как-то объяснить Государю эту огромную выплату проигравшему, магазин в твоей винтовке должен быть заменен на магазин системы Нагана.
Мосин. Наган… Это же оскорбительно для него. Он разве не…
Бестужев-Рюмин. Наган вопреки обещаниям оказался в роли проигравшего, потому теперь строчит министру гневные письма, доказывая, что все детали твоей винтовки украдены у него. Вот, полюбопытствуй (дает Мосину бумаги).
Мосин. Это не честно. Скосы на упорах, отсечка, отражатель… Это мои идеи. Он же сам говорил о том, как это хорошо придумано.
Бестужев—Рюмин. Наивная ты душа, Сережа. А теперь Наган утверждает, что придумал все он, даже способ наполнения магазина путем выталкивания патронов из пачки при помощи пальца.
Мосин. А чем, кроме пальца? Еще до нас так было. Это же само собой разумеется…
Бестужев-Рюмин. Это на третьей странице внизу. Мне вот интересно только, палец все же придумал Господь, или тоже Наган?
Мосин. Василий Николаевич, как же это? Да я… Я поеду в Петербург, я дойду до Государя, я объясню ему…
Бестужев—Рюмин. Что тебе не хватает двадцать тысяч?
Мосин. Я скажу правду.
Бестужев—Рюмин. Думаешь, он не знает, что его чиновники берут?
Мосин. Говорил я вам, никогда еще русский мастер не побеждал иностранных.
Бестужев—Рюмин. Никогда. Пока не появился ты.
Мосин. Разве это победа?
Бестужев—Рюмин. Победа! Еще какая!
Мосин. Смеетесь? Василий Николаевич, это же все равно обман и издевательство.
Бестужев—Рюмин. Да. Но на твоей стороне кое-что посерьезнее денег.
Мосин. Что же?
Бестужев—Рюмин. Правда.
Мосин. Кому она нужна. Я больше в нее не верю.
Бестужев—Рюмин. А вот это правильно. Давно пора. А то все «это нечестно, нечестно». Оглянись! Где ты свою правду видел? Есть только выгода. И у каждого она своя. Дети лгут родителям, жены – мужьям, мужья – женам, продавцы – покупателям, начальники — подчиненным… Все продается и все покупается. Человек человеку — волк.
Мосин. А любовь?
Бестужев—Рюмин. А любовь, как говорят в Кашинском переулке, придумали, дабы не платить денег.
Мосин. Василий Николаевич, вы … шутите?
Бестужев—Рюмин. Я иногда шучу, а ты сейчас врешь.
Мосин. Я вру? Кому?
Бестужев—Рюмин. Себе самому прежде всего. Ежели ты не веришь в правду, ежели она никому не нужна, так иди и застрелись из своей же винтовки. Не верить в правду – проще простого. Только если человек в нее не верит, он очень скоро забудет, какой она вообще бывает. А коли нет эталона, то и ложь от правды отличить невозможно. Соврал себе раз, соврал два, соврал три. И вроде удобно устроился. А на душе кошки скребут, и жить не хочется. Потому как душу не обмануть. Она к правде стремится и на дешевые заменители не согласна.
Мосин. Прошу вас, не нужно философии.
Бестужев—Рюмин. Не нравится? Это не философия, это жизнь. Твоя первая правда в том, что ты влюбился. Так? Так. Вторая правда – девку опозорил.
Мосин. Я…
Бестужев—Рюмин. Вот, подтверждаешь. А третья правда в том, что стоило тебе с трудностью столкнулся, как ты лапки вверх поднял и бабой дурной заголосил: «Пожалейте меня!»
Мосин. Так больно же…
Бестужев—Рюмин. Хорошо, раз больно. К выздоровлению. Ты Нагана на лопатки уложил и себя Богом возомнил? Решил, больше в жизни бед не будет? Так я вот что тебе скажу: они у тебя только начинаются. Талант без препятствий не дается. И без правды. Потому как без маяка правды ты в этих препятствиях увязнешь и потеряешься. И только зная правду, ты найдешь дорогу к победе. Главное не ври себе. Никогда. Как бы ни хотелось.
Мосин. Что мне теперь делать?
Бестужев—Рюмин. Не дурить. Плетью обуха не перешибешь. Замени магазин и принимай заслуженные почести и поздравления. Завтра будет объявлен приказ о производстве тебя из капитана сразу в полковники и награждении орденом Владимира третьей степени. Поздравляю.
Мосин. Да… Да.
Бестужев—Рюмин. Сережа, а она красивая. Очень.
Явление 13.
Где-то в Туле.
Мосин и Наган.
Наган. Сергей! Я рад вас видеть.
Мосин. Чем обязан?
Наган. Для начала хочу лично поздравить вас с победой. Ваша трехлинейная винтовка запущена в производство и поставлена на вооружение одной из крупнейших армий мира. Вы заработаете хорошие деньги.
Мосин. Вы тоже неплохо заработали.
Наган. Да, но пришлось делиться с хорошими людьми. Вы меня понимаете. И у нас с вами есть возможность заработать еще. Причем очень хорошо заработать.
Мосин. Мне неприятно вас видеть.
Наган. Сергей, вы не ребенок. Бросьте ваши детские обиды. Что было, то было. В следующий раз будете умнее. Ничего личного, только коммерция.
Мосин. Коммерция?
Наган. Хорошая коммерция. Для вас и для меня. Вы же умный парень! Я уполномочен сделать вам предложение от имени парижской фирмы «Рихтер». Фирма предлагает вам продать ей право на производство и использование вашего магазина в их винтовке Гра.
Мосин. Почему бы им не воспользоваться вашим магазином, который нынче вставляют в мои винтовки?
Наган. Сергей, моя винтовка отвергнута не только Россией, но и моей родной Бельгией. Там я проиграл Маузеру.
Мосин. Не знал.
Наган. Теперь вам легче? Тогда вернемся к делу. «Рихтер» предлагает вам шестьсот тысяч франков.
Мосин. Магазин разработан на Императорском Тульском оружейном заводе.
Наган. Он разработан вами. Французам будет вполне достаточно вашей подписи в контракте.
Мосин. Нет.
Наган. Разумно. Я уполномочен увеличить сумму гонорара до одного миллиона франков.
Мосин. Уходите.
Наган. Вы не любите французов?
Мосин. Я не люблю непорядочных людей.
Наган. Как это порядочный? Сергей, меня не интересуют странности русского языка.
Мосин. Вас интересуют деньги.
Наган. Кажется, мы начинаем понимать друг друга. Я также уполномочен передать вам предложение о покупке патента на вашу винтовку от военного атташе США Генри Аллена…
Мосин. Убирайтесь!
Наган. Я не понял…
Мосин. Убирайтесь. Ничего личного, только коммерция.
Наган. Сергей! Давайте поговорим! Куда же вы! Сергей! Сколько? Назовите вашу цену…
Явление 14.
Усадьба Арсеньевых Судаково.
Грушенька и Варя.
Грушенька. Варя, ты опять меня не слушаешь? Сколько можно изображать из себя мумию?
Варя. Для мумии я слишком молода.
Грушенька. Если будешь хоронить себя заживо, очень скоро станешь соответствовать.
Варя. Мне все равно.
Грушенька. Тебе что? Во-первых, у тебя дети. Во-вторых, уныние – тяжкий грех. А, в-третьих, вот! Самое главное! «Тульские губернские ведомости».
Варя. Я не хочу новостей.
Грушенька. Эта новость вернет тебя к жизни.
Варя. Прошу, не нужно…
Грушенька. Где же… Вот! Я должна тебе это прочесть: «Сим уведомляем, что 25 ноября 1891 года Большая Михайловская премия в сумме тридцати тысяч рублей присуждена начальнику инструментальной мастерской Императорского Тульского оружейного завода капитану Мосину С.И.».
Варя. Присуждена кому?
Грушенька. Твоему Мосину, который не Моськин. Слушай же: «Премия сия учреждена в 1845 году профессиональным сообществом российских оружейников и присуждается каждые пять лет за лучшее изобретение в оружейном деле». Вот. Тридцать тысяч!
Варя. А вдруг это неправда?
Грушенька. Это же газета! В газетах никогда не врут. Ты хоть понимаешь, что это значит?
Варя. Не очень.
Грушенька. Варя, не разыгрывай меня!
Варя. Это еще ничего не значит. Прошло столько времени. Он мог меня разлюбить.
Грушенька. Глупости! Он не такой.
Варя. Ты его не знаешь.
Грушенька. Зато я знаю тебя. Ну, улыбнись же!
Варя. Кажется, ворота скрипнули.
Грушенька. Показалось. Кто к тебе кроме меня ходит? Тем более в такой час. Да и ты уже сонная. Видно с тобой сегодня каши уже не сваришь. Газету я все же оставлю. Мне пора.
Варя. Заезжай, Грушенька. Мне с тобой не так одиноко.
Входит Мосин.
Явление 15.
Те же и Мосин.
Грушенька. Сергей Иванович! Поздравляю вас с победой в конкурсе. Мне, наверное, пора… Драматично!
Груша пятится и уходит.
Мосин. Варвара Николаевна… Я так рад видеть вас… Вы будете моей женой?
Варя. Это невозможно. Нет. Нет…
Мосин. Варя, у меня теперь есть деньги. Я заработал!
Варя. Вы никогда не полюбите меня. Разве можно любить за деньги? И чем я лучше буду тех девушек, в Кашинском переулке, зарабатывающих своим телом? Вы богаты, молоды, талантливы. Вы дворянин, теперь полковник, Государь пожаловал вам Владимира третьей степени. Вы мировая знаменитость. А я? Что могу предложить вам я? Мою увядшую красоту? Троих сыновей, носящих фамилию своего отца? Я скромная деревенская наседка, квохчущая над своим выводком. Младшему вытереть нос, среднему залечить ссадину на коленке, старшему справить новую курточку. Накормить, приласкать, обогреть. Поставить на крыло. Я больше не смогу родить. Мой мир – мое гнездо. Ничего больше. Вы достойны большего. За вас теперь любая пойдет с радостью. А я… Меня забудьте. И простите. Здесь и сейчас.
Мосин. Мать моя умерла, когда мне и трех лет не было. Я ее почти не помню. Точнее, мне хочется думать, что я ее помню. Ни лица, ни голоса… Осталось лишь ощущение ее рук. Теплых, мягких. Это все, что я помню о своем гнезде. Больше его у меня не было. Никогда. Один кадетский корпус, другой… Отец делал что мог, лишь бы вывести нас с братом в люди. Один Бог знает, что он провернул ради бумаги, подтверждающей наше несуществующее дворянство. Без этого меня не приняли бы на учебу. И я учился. Мальчишкой, лежа под колючим одеялом в общей кадетской спальне, мне до слез хотелось хоть на мгновенье прижаться к маме. Военное училище, михайловская академия. Казенная квартира при заводе. Я никогда не любил ни одну женщину. Мне было и некогда, и не на что. Если бы вы знали, как я устал от всего этого казенного. Когда я увидел вас с детьми, я понял: если любовь и существует, то это вы. Да я и винтовку эту придумал, лишь бы получить шанс на место в том самом гнезде, где кому-то все время нужно вытирать носы и лечить сбитые коленки. Поверьте мировой знаменитости: вдвоем это делать сподручнее. Не гоните меня. Вы не меньше меня одиноки и нуждаетесь в любви. Я люблю вас. Люблю! Здесь и сейчас.
Варя. Сумасшедший! Сумасшедший…
Мосин. Это значит да?
Поцелуй.
Занавес.
[1] Ныне Центральный переулок г. Тулы.
