Skip to content

Светлана Тишкина, ЛНР

Tisha-s@yandex.ru

+7 (959) 135 44 05

 

Отвоеванный выбор Донбасса

Пьеса в двух актах

Лонг-лист конкурса «Время драмы, 2016, зима», номинация «Пьеса»), шорт-лист — финалист Московской литературной премии 2019 года, номинация «Драматургия»

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

 

Олег «Кошевой» — студент

Ден — друг Олега;

Анна Сергеевна — мама Олега, врач, хирург;

Дед — ветеран Великой Отечественной войны;

Оля — правнучка Деда, студентка;

Семён, он же ополченец «Сёма»;

Алёна — девушка Семёна;

Майор «Степаныч» — комбат;

«Шахтёр» — ополченец;

Никитична — пожилая женщина с палочкой;

Любовь Ивановна — пожилая женщина;

Леонид — электромонтёр;

Валентин — мужчина пятидесяти лет.

«Первый» — первый глава ЛНР;

Жена «Первого» — миловидная женщина.

В эпизодах:

Гость, он же «замполит» — спортивного вида мужчина;

Игорь «ТТ», «Роман», «Руслан», «Лариса» — руководство;

Валера, «Рыжий»,  «Коммунист», «Монархист»,

Массовка — 5 человек (жители палаточного городка, вооруженные неонацисты, патруль милиции, ополченцы – хореографический ансамбль).

Луганск

 

2016

 

 

 

 

 

 

Аннотация

Пьеса «Отвоёванный выбор Донбасса» рассчитана на молодёжь, но её можно рекомендовать читать либо смотреть детям, начиная со среднего школьного возраста. Все её сцены нравственны, патриотичны, позволяют понять из-за чего и как началась гражданская война на Донбассе.  Её главные герои – студенты. Мы видим, как аполитичные молодые люди, привыкшие к светским тусовкам, на глазах превращаются в защитников Донбасса.

До победы ещё очень далеко, неизвестно чем закончится военный конфликт. В любой из дней жизни молодых людей могут прерваться, но помня о подвиге, который совершили их ровесники и земляки Молодогвардейцы в борьбе с фашистами в годы ВОВ, у них не возникает даже мысли поберечь себя и стать беженцами. Мама Анна Сергеевна назвала сына Олегом в честь молодогвардейца Олега Кошевого. С первых дней войны Олег берёт позывной «Кошевой» и твёрдо стоит на защите ценностей его Отечества, которое нуждается в нём. Доля современных молодых людей легче, чем Молодогвардейцев, потому что рядом с ними стоит старшее поколение в решимости не пустить в Луганск киевских неофашистов.

И всё же, если бы меня, как автора пьесы, спросили о чём она, ответ был бы однозначным – о любви! Эта пьеса о любви Оли и Олега. Она начинается со знакомства молодых людей и заканчивается свадьбой. Война становится серьёзным испытанием и проверкой чувств влюблённых. Но и она не может стать препятствием к счастью.

Герои пьесы – собирательные образы луганчан, встроенные в реальные события, происходящие на Донбассе.

Сцена представляет из себя трансформер с быстро сменяющимися двухсторонними фотохолстами, поднимающимся и опускающимся настилом из зелёного (трава), белого (снег) и серого (асфальт) материалов.

 

 

Акт 1

Сцена 1

Февраль 2014 года. Две пожилые женщины сидят на лавочке возле подъезда многоквартирного дома. Рядом с лавочкой стоят сумки с продуктами. Женщинам холодно. Поднимая воротники пальто, прячась от ветра и кутаясь в шарфы, они продолжают делиться наболевшим.

 

Никитична. А ты видела, как они в них булыжники бросали? А бензином… этим, как его? Во! «Коктейлем Молотова» жгли из бутылок! Своими глазами по телевизору видела. Это что, скажите на милость, творится у нас в стране? Если милицию ни во что не ставят, то кто нас с тобой от них защитит?

Любовь Ивановна. Да мы, Никитична, ладно, слава Богу, пожили на белом свете, а вот «Беркутят» жалко. Пацаны же совсем. Среди них, говорили, и луганчане есть. Совсем распоясался этот «европозор» на майдане. Ничем хорошим это не кончится, помяни моё слово.

Никтична. Это же надо так в Евросоюз хотеть, что от своих русских корней отказываются!.. Вот иудушек расплодилось за двадцать лет. Неужели не понимают, что без России — Украине конец? Растащат на куски, из которых сшита была. И всё…

Из подъезда выходят три молодых человека. По очереди произносят «здрасте».

Олег. Любовь Ивановна, мама придёт, скажите ей, что мы на «дураковку» поехали. У нас там деловая встреча намечена.

Любовь Ивановна. Какие могут быть деловые встречи на «дураковке»? Ты нас-то за дур не принимай.

Никитична (как бы про себя). Это как нужно родной город не любить, чтобы так центр обзывать? Не понимаю…

Олег (Любовь Ивановне). Не, я серьёзно. Это на счет работы. Друг приехал из Киева. Студенческие стройотряды собирает.

Олег (Никитичне). Никитична, простите, вы правы, больше не буду.

Любовь Ивановна. Это не на евромайдан, случайно?

Олег. Ну что вы такое говорите? Что я там забыл? Он говорит, что под Киевом много дачных участков. Народ там побогаче, поэтому на ремонтах и стройках можно неплохо подзаработать за каникулы.

Любовь Ивановна. Я бы на месте мамы тебя туда не пустила. Беспокойно там. Втянут — не отмоешься. Приезжают оттуда люди, всякое рассказывают. И про наркотики, которые в чай подливают и про зомбирование…

Валера (нервно посматривает на часы). Олег, пошли, а то опоздаем!

Олег. Любовь Ивановна, я уже не маленький, чтобы меня не пускать, правда? Простите, я пойду, друзья ждут.

 

Студенты уходят.

 

Любовь Ивановна (обращаясь к Никитичне). Большие они… Видали? (пауза) Мать там умница, думаю, отговорит. Не то время, чтобы ехать. Не то.

Никитична. Да оно-то так, конечно, только и мать нуждается в помощнике. Ты когда последний раз на ней обновку видела? Как мужа похоронила, так всё старое и донашивает. Тянется, сына одевает, учит, на себя и вовсе рукой махнула. А ведь могла бы ещё и замуж выйти. Да и сын уже взрослый, может и сам на диплом заработать.

Любовь Ивановна (вставая). Ладно, пойдём домой, Никитична. Не то примёрзнем к лавочке. Чай не лето на дворе. Скорее бы уже весна пришла! Так тепла хочется!

Никитична. Кто знает, что нам эта «Русская весна» принесёт. А тепла и правда хочется. Батареи — чуть тёплые. Совсем совести не имеют! Они, видите ли, газ экономят, а мы — мёрзнем.

Никитична тяжело, при помощи палочки встаёт с лавочки. Обе женщины скрываются в подъезде многоэтажного дома.

 

Сцена 2

Слышны отголоски проходящих невдалеке митингов. Слева (громко) — лозунги антимайдана*, справа (тише) — евромайдана**. (Необязательная сцена)

 

* Антимайдан

Мужчина1 (кричит в рупор). Мы пришли сегодня на наш антимайдан, на наш мирный митинг для того, чтобы показать Киеву нашу позицию. Услышьте же голос Донбасса! Наш выбор – это никакой ни Евросоюз, а Россия! Скандируют: Рос-сия, Рос-сия, Рос-сия! Только в союзе с Россией наш промышленный регион может стать независимым и процветающим. Сохранить свою культуру, традиции, язык! Так что мы скажем евроинтерграции, на которую нас всех толкают? Нет Евросоюзу! Даёшь референдум!

Скандируют. Нет Евросоюзу! Даёшь референдум! Нет — евросодому в Украине!»

** Евромайдан

 

Мужчина2 (выкрикивает). В то время, когда в Киеве говорят о том, что есть некая амнистия всех тех, кто посмел высказать свою точку зрения, здесь, на луганской земле, были задержаны и арестованы два автомобиля только за то, что они из Киева получали листовки и хотели их раздавать. После этого совершались обыски в квартирах пожилых людей. Эти лже-хранители общественного порядка, для которых листовки – это страшно (!), для которых покрышка, поднятая рукой – это страшно (!), для которых пианино, раскрашенное в цвета государственного флага – это страшно (!) Это говорит о том, что они нас боятся! Они боятся нашего лозунга «Слава Украине».

Молодежь, зажатая между двумя оппозиционными силами, прижимается к фонтану, закрываясь руками от всего, что происходит на двух соседних площадях, старается всем видом показать, что ни к тем, ни к другим группам людей они не имеют никакого отношения. Кто-то из них включает модную музыку, под которую молодые люди начинают танцевать. Слышны смех, шутки. Парень зовет какую-то Алину. Здесь же какой-то Семён находит свою Алёну.

 

Семён. Девушка, а вас как зовут? Третий раз встречаю, а как обратиться не знаю.

Алёна. Алёна я. А вас?

Семён. А я Семён. Пойдёмте подальше отсюда, а то поговорить толком эти митингари не дадут.

Алёна. Пойдёмте. А куда?

Семён. А… м-м-м… в кафе «Снежинку» для начала, погреемся, кофе горячего попьём. А потом — решим.

Алёна. А… м-м-м… я и правда замёрзла. Пошли.

Семён с Алёной уходят.

 

Замолкает евромитинг. Песня «Вставай страна огромная» заглушает танцевальную мелодию, которая тут же смолкает. На молодёжной тусовке на какое-то время воцаряется тишина. Молодежь замирает, прислушиваясь к тревожному призыву.

Люди расходятся после окончания митинга. Мимо молодежи, еле переставляя ноги, проходит ветеран Великой Отечественной войны с полными планками и многими медалями на груди. Поддерживая деда под локоть, его ведёт девушка.

 

Парень 1. Оба-на! Вот это дед повоевал. Металлист прям.

Парень 2 (соглашается). Ага, прям Хеви-металл дед! Аж завидно! Дедушка, простите, а сколько их у вас? Медалей в смысле.

Дед. Не считал, милок.

Парень1. А можно мы посчитаем?

Оля. Устал дед. (Просительно.) Отстали бы вы от него.

Парень 2. Так мы же его не держим.

Дед. Считайте, если умеете. Только быстро. Долго не простою.

Сразу вдвоём, тыкая пальцами в деда, но, не прикасаясь, ребята начинают считать.

 

Парень 1. Сорок семь?

Паврень 2. Не-е. Я сорок восемь насчитал. Ничего себе!

Парень1. Ага. Хоть сорок семь, хоть сорок восемь – всё равно много!

Парень 2. Спасибо!

Дед с девушкой идут дальше. Олег сидит на спинке парковой скамейки, увидев ветерана, спрыгивает с неё.

 

Олег. Дедушка, может, присядете?

Дед. Ой, милок, да если я сяду, то потом и вовсе не встану. Подводить меня что-то ноги стали. Спасибо, но как-нибудь мы с правнучкой уже дойдём до остановки.

Ден. Если так тяжело, зачем же вы на митинги приезжаете?

Дед. Так всё потому, что вы, молодые, здесь, в кустах с девчатами, а не там, на площади позицию русского Донбасса отстаиваете. (Звук усиливается, словно глас свыше раздаётся.) Нету смены нам, ветеранам. Нету! Страшно мне за судьбу моей Родины! А я за неё три года под смертью ходил, пока пулю свою не словил. Эх…

Ден. Всё равно, рисковать так здоровьем не нужно. Берегите себя!

Дед. Ладно, милок, ладно. Не один ты меня пилишь. Многая и благая лета тебе, парень!

Ден. Да что вы! Я же ещё молодой! Здоровья — хоть отбавляй! Это я вам желаю многая лета!

Дед. Хороший ты парень. Ишь, пожалел старика… До слёз приятно.

Дед (правнучке). Ладно, пошли Олюшка, пошли. Ты не переживай, дойду я, дойду.

 

Дед делает несколько шагов по направлению к Театральной площади. Олег с Деном переглянулись.

 

Олег. Ну что, по коням?

Ден. Да. С «Шакалом» все предельно ясно. Твоя соседка, как чуяла. Это вербовка и есть. Сначала на евромитинг приди, а затем и на евромайдан съезди. Обломится!

Олег. «Замануху» со стройотрядами классно придумали… Думали, купимся?

Ден. В любом случае, здесь нам больше делать нечего. По коням!

Олег догоняет ветерана, подхватывает его под руку. Ден достаёт ключи и идёт за машиной.

 

Олег. Дедушка, не туда, пойдёмте к дороге. Ден вас на машине отвезёт.

Оля. Спасибо, ребята. А то хоть «скорую» вызывай… Ой… Только я смогу заплатить, когда домой вернёмся. Ладно? У меня в маршрутке кошелёк вытащили. Видите, сумка порезана?

Олег. Хм-м, да-а-а… (Разглядывает сумку, а заодно и девушку.) Только мы тебе, красавица, не таксисты мзду брать. Мы деда — Героя войны! — домой провожаем. Разницу улавливаешь?

Они скрываются в глубине аллеи.

 

 

Сцена 3

 

Прожектор по очереди выхватывает разные уголки сцены, где происходят быстротечные мини-картины.

 

Мини-картина 1

Ведущий. Первые выстрелы прозвучали в Луганске 22 февраля. Ночь. Памятник Шевченко. Палаточный городок «Луганской Гвардии».

Гвардейцы (слышатся крики). Просыпайся народ!

  1. Что случилось?!
  2. К нам три автобуса вооруженных «нациков» с майдана едут!
  3. Звоните, передавайте по цепочке! Пусть наши к памятнику Шевченко подтягиваются.
    1. Надо отпор дать этим бандеровцам!
    2. Серпокрыловы всякие нами командовать не будут!
    3. Они уже здесь. Слышите выстрелы?
    4. Ага. Автомат?
    5. Да. Тихо. Собираемся…

На площадь приходит группа украинских националистов «Удар», «Правый сектор». И начинает митинговать.

Радикал. Слава Украине!

Несколько человек. Героям слава!

Радикал. «Беркут» убивал прицельно всех, кто был на Майдане. Вот эти здесь поставили палаточный городок, вот по этим беркутовцам они скорбят. Ганьба Беркуту, ганьба!

Идет скандирование. Ганьба, ганьба…

Гвардеец. И долго они тут безнаказанно на «Беркут» лаять будут?

Гвардеец 2. Не думаю… Ну что, готовы? (Несколько человек отвечает «да».). Тогда вперёд!

Гвардейцы. Стоять! А иди сюда! Стоять, кому говорю!

С десяток выстрелов раздаётся в толпе. Слышатся гулкие удары деревянных палок об асфальт и по корпусам радикалов.

 

Гвардеец. Ах ты, мать твою… Шакалы майданутые! Пукалками они тут нас решили запугать. Стоять! Ща огребёте от луганчан!

Опять звучат выстрелы. Кто-то вскрикнул от боли.

 

Крик из толпы: Полиция!

Гвардеец. Уходят? Уйдут же! Вперёд за ними!

Гвардеец 2. Осторожно. У того, что справа, пистолет.

Приехавшие с майдана вооруженные неонацисты во главе с Серпокрыловым открывают стрельбу из автоматов, пытаясь запугать и разогнать повстанцев, но встречают яростное сопротивление. Луганская Гвардия, несмотря на то, что вооружена была палками да черенками от лопат, вместе с милицией прогоняют нацистов.

 

Мини-картина 2

Звонок в дверь. Мужчина лет сорока пяти открывает входные двери, проводит гостя (спортивного телосложения средних лет мужчину) в комнату.

 

Гость. Они сделают так, как договаривались. Афганцы не подведут.

Первый. Верю. Спецназ — тоже.

Гость. Желания «соскочить» вроде ни у кого не наблюдается. Достали уже эти «националисты» всех серьёзно.

Первый. На гаражи идёте?

Гость. Так точно.

Первый. Да, «Сакуре» пора расцветать.

Гость. Так всё-таки шестого?

Первый. Именно шестого и ни днём позже. Собираетесь на митинге. Пусть они спокойно дочитывают свою резолюцию. Подождём. Вот тогда и «Сакура» расцветёт.

Гость. Понял. Хм… (усмехается) японская «Сакура» русской весны… придумают же!

Первый (улыбается). Угу… Чеховские вишни куда бы вкусней звучали. Пусть. Лишь бы дело было.

В комнату заходит миловидная жена с подносом, на котором стоят две чашки кофе. Гость отказывается от угощения и торопится уйти.

 

Гость. Простите, мне пора. До встречи!

Мужчина забирает из рук жены поднос и ставит его на столик. Берёт чашку, делает глоток, утоляя жажду, и ставит её обратно на поднос. Женщина слышала и поняла о чём был разговор. Она напряжённо вглядывается в выражение лица мужа. Он подходит к ней, берёт за плечи, притягивает к себе. Её голова ложится ему на плечо, он гладит её распущенные волосы. Через несколько секунд она поднимает голову, слегка отстраняется, чтобы видеть глаза мужа. Он не отводит взгляд. Еле заметно, в подтверждение её вывода, кивает.

 

Первый. Всё, милая, мне пора. Время пришло.

Женщина, улыбаясь, также еле заметно кивает головой и вновь опускает лицо на плечо мужа. Через десять долгих секунд по мелкому вздрагиванию её плеч становится понятно: она тихо и беззвучно плачет.

 

Мини-картина 3

 

Посёлок Хрещеватое, пустырь, гаражи. В ворота гаража один за другим проходят люди. Двое стоят снаружи, вглядываясь в лица проходящих людей. Один из них узнает друга.

 

Игорь. Роман, ты? Рад, что среди нас, но… у тебя же трое детей. Кого-кого, а тебя бы поняли, если бы не пришёл.

Роман. А я мог не прийти? Игорь, ты шутишь?! Это моя «весна», моя борьба, понимаешь?

Игорь. Да здесь все такие… Понимаю. Но трое детей! Жена-то хоть знает?

Роман. А что это меняет?

Игорь. Пожалуй, ничего.

Роман. Юля умница. Она всё поймёт. Игорь, а из нашего отдела ещё кто-нибудь будет?

Игорь. Двое, если не сдрейфят. Остальные, увы… И слышать не хотят, за зарплаты и выслуги дрожат. А кое-кто даже арестовать нас, пророссийских, грозится.

Роман. Имеют право. Но! Верю — Господь с нами! Не допустит. Потому как за веру постоять нам выпало. Киевский патриархат не зря крылья поднимает. Это же скверна какая!

Игорь. Господи, помилуй люди твоя! Ладно, Роман, всё понятно. Тут слова лишние. Пошли. Пора начинать.

Мини-картина 4

 

Олег сидит в кресле с высокой спинкой за компьютером. Выглядывает одна его макушка. Слышны звуки какой-то детской игры-стрелялки. В комнату входит уставшая Анна Сергеевна — мать Олега.

 

Анна Сергеевна. Ты новости хоть иногда смотришь?

Олег (не оборачиваясь, продолжая играть). Иногда — да. А что?

Анна Сергеевна. Наши сегодня СБУ взяли!

Сын не спеша поворачивается в крутящемся кресле лицом к матери.

Олег (всматриваясь в лицо матери, пытаясь определить, стоит признаваться или нет). Знаю. Ден и сейчас там, внутри.

Анна Сергеевна (с тревогой в голосе). Ох!.. Если честно, шла сейчас и боялась, что тебя дома не застану…

Олег (перебивая). Ма, а я тебя жду. Поговорить надо.

Анна Сергеевна (по-матерински, несколько нервно). И не думай. Не пущу! Не для того тебя растила! Это всё очень серьёзно. Игрушки кончились… (Показывает на компьютер.) Понимаешь?

Олег. Мамочка, успокойся. Я уже взрослый, не забыла? Так вот, ничего страшного не произошло. Взяли «Избушку» без крови. Скажу больше, только в обморок не падай. Я был там.

Анна Сергеевна (в сердцах). Господи! Спаси и сохрани! Хотела уговорить тебя уехать к дядьке в Воронеж… Может, всё же, поедешь?

Олег (сопереживая матери). Да какой Воронеж? Не могу я… Понимаешь, я одному деду — ветерану войны — слово дал, что если будет нужно, то стану не просто Олегом, а Олегом «Кошевым». (Пауза.) Помнишь, ты мне говорила, что в честь молодогвардейца меня назвала. Вот, время пришло. Прости… Я просто сдержал слово.

Анна Сергеевна (начинает распаляться, но тут же сникает). А ты обо мне подумал?.. Не могу поверить… И это всё происходит с нами?! Двадцать первый век на дворе!..

Олег. Мам, ты прости меня… Но я тут о тебе как раз и подумал. Идёт набор в ополчение. Нам очень нужен медработник. Мы можем на тебя рассчитывать?

Анна Сергеевна (слегка отстраненно, как будто речь идёт о чём-то обыденном и повседневном. Сама себе не веря). Да, конечно! По первому зову.

Олег (удивленно и радостно). Ма, я в тебе никогда не сомневался! Спасибо! Вот Ден обрадуется!

 

Вскакивает, прижимает к себе мать, целует.

 

Анна Сергеевна. Сама не верю, что соглашаюсь. И Валера с вами?

Олег. Нет, мама. Валера оказался предателем. Он ещё в феврале уехал в Киев. Звонил ему, уговаривал. Ни в какую. Он, кстати, там неплохо устроился, сотником стал, оплата в «зелёных» идёт. Всё. «Правый сектор» — отрезанный ломоть наш Валера.

Анна Сергеевна. Да как же так? У него же дед — ветеран войны. Не могу поверить…

Олег. Вот и я не могу поверить: с нашей группы только Ден и я оказались там. Ну, правда, ещё четверо обещали наведываться. Остальные — тупо отморозились. Круто? Круто!

Анна Сергеевна. Та-а-а-к! Всё-всё-всё. Дай в себя прийти. Я же только с двух суток дежурства по хирургии пришла, а тут… (Пауза.) А вообще… не суди, да не судим будешь. Цыплят по осени считают, придут твои студенты, никуда не денутся. Просто слишком быстро события начали разворачиваться. Мозги не успевают перестраиваться.

 

Сцена 4

 

На переднем плане сцены стоит письменный стол. За ним сидит человек в военной форме. Один за другим к нему подходят люди, задействованные в инсценировке и записываются в Народную Милицию. Им выдают военную форму. Постепенно передний план сцены пустеет. Становится видна основная панорама. Блокпост. Дорога на Металлист. На переднем плане – изрешечённый пулями указатель, на котором написано «г. Счастье». На блокпосте сидят и стоят ополченцы с автоматами.

 

Рыжий (ярко выраженный суржик). Та ви шо! Я як побачив через тарілку, ну цю, ви понялы, шо з супутника канали ловить… Так от, я як побачив, як баби і мужики прості танки та БТРи руками зупиняють, а в їх пуляють з автоматів, так в мені все перевернулося. Я за поклажу – і сюди, шобы все своїми очима побачити.

Ден (усмехается). Та ладно, хватит оправдываться. А то, как в том анекдоте с бородой: «Та сиди, синку, сам бачу, що не москаль!.. то есть не «бандерлог»… то есть «свой». Мы ж не вы, мы от братьев-укров не отказывались. Это вы нас небратьями объявили.

Олег. Не побоялся? Приехал? Увидел, что здесь на самом деле происходит? За это тебе и уважение от нас всех.

Рыжий. Здрастє-приїхали, не ми, а вони — «бандерлоги», «свободівці», «уна-унсовці» ці кляті вас небратьями оголосили. Як я їх ненавиджу тепер!

Издали слышатся крики.

 

«Танки! В нашу сторону прут!»; «Кобре» сообщи!»; «Кобра» на проводе», «Первый», «Первый» ответь, я «Кобра»»; «У нас танки, БТРы на прорыв пошли!»; «Есть занять оборону!»; «Есть стоять насмерть!»; «Есть ни шагу назад до прибытия подкрепления!»; «Через ско-олько?! Не понял!..», «Есть отставить панику», «Есть выполнять приказ»!

По цепочке команды спускаются до рядовых. Пара ДРГ, ПТРС 1944 года выпуска, автоматы, АКСы, гранатомёт — это всё, что на тот момент было у ополченцев. Слышны звуки дизельных моторов тяжёлой военной техники. Залегшие, рассредоточившиеся ополченцы открывают огонь.

Идёт сражение за такой близкий к Луганску посёлок Металлист. Прибыло подкрепление. Оттаскивают раненых, медсестра бинтует одного из них на месте и только тогда разрешает отправить к машине. К вечеру бой стихает.

 

Олег с Деном в камуфляже, уставшие, стоят на посту. Слышится звук подъезжающей машины. К ним подходит майор запаса Степаныч.

 

Степаныч. Вольно. Я там ещё двоих необстрелянных привёз. Некогда было даже в теории рассказать. Завтра на полигон в Александровск отвезёте. А сегодня — пусть бойцов сменят. Выспаться вам надо. Если что, думаю, шумиху поднять смогут, ну а там и вы подоспеете.

Олег. Есть принять необстрелянных… и выспаться.

Ден. Да, вряд ли они ещё на один прорыв сегодня решатся. По «мусалам» им изрядно надавали…

Степаныч. Главное — не расслабляться. И успеть сообщить. Добровольцы из России едут на помощь, в бой рвутся. Спасибо им за это. Иначе… — не выстоять нам…

В этот момент командир покачнулся и чуть не упал. Его подхватывает Олег. Он только теперь видит, что рука у Степаныча прижата к туловищу.

 

Олег. Вы ранены?

Степаныч. Не переживай, жить буду… Мать твоя пулю извлекала. Золотые руки у женщины! Везёт же некоторым с матерями…

Олег. Да, мама у меня молодец! Не подкачала в трудную минуту.

Степаныч. После победы — обещаю — женюсь на Анне Сергеевне. В отцы возьмёшь?

Олег (шутя). Посмотрю на ваше поведение, товарищ майор. А пока — выздоравливайте. На ближайшее время у нас в меню не оливье с шампанским, а танковые атаки, «артой» приправленные, да авианалеты на десерт…

Степаныч (усмехнулся, кричит в сторону). Эй, новобранцы, чего машину греете? Добро пожаловать на передовую.

Двое в штатском («Шахтёр» — постарше, из горнопроходчиков, другой — парень лет двадцати «Сёма») подходят к Дену и Олегу. Командир Степаныч уезжает. Ден подзывает к себе двух бойцов с поста, забирает у них автоматы, военные плащи и передает их в руки прибывших.

 

Олег. Это только для порядка. Не стрелять. «Ответка» сразу прилетит. Ваша задача быть глазами и ушами. О любом передвижении противника — докладывать незамедлительно. Всех впускать — никого не выпускать. Противник — там, мы — здесь. Землянка, где мы спим, в десяти метрах по окопу. Понятно?

 

Показывает рукой направление.

 

Шахтёр. Понятно.

Олег (шахтёру). Из шахтёров?

Шахтёр. Так точно. Нас ни с кем не спутаешь…

Олег. Это точно. Уважаю.

Ден. Ещё вопросы будут?

Сёма. А нам форму выдадут?

Олег. Выдадут.

Ден. А вот автоматы придется в бою добывать трофейные. Лишних нет.

Шахтёр. А нам там рассказывали, что тут российская армия, до зубов вооруженная, стоит. А тут…

Олег. Разочарован? Главное, чтобы «бандерлоги» и дальше так думали и дрожали от страха.

Ден. Выдаю военную тайну — тут одни мы стоим, но зато, присмотрись! Все в тельняшках. Так что не дрейфите. С боевым крещением, ребята!

Шахтёр. Спасибочки.

Всматриваются в горизонт.

 

Сёма. А, всё-таки, если не секрет, сколько их там? (Кивает в сторону города Счастье.)

Ден. Тысячи полторы, две. Не меньше. И бронетехники нагнали — будь здоров.

Сёма. А нас? Наших сколько здесь?

Ден. А ты точно хочешь это знать?

Сёма кивает и вопросительно смотрит на Дена.

 

Ден. Ну, смотри, сам напросился. А нас здесь — сотни полторы, не больше…

У новобранцев округляются глаза от удивления, они усилием воли пытаются скрыть животный страх, всколыхнувшийся от таких новостей.

 

Олег. Ну и чего испугались? Александра Невского, помните? Не в силе Бог, а в правде! Атаку сегодня отбили? Отбили. Надо будет — ещё отобьём! (Пауза.) Не забывайте — мы здесь не только выбор Донбасса защищаем, но и за веру нашу стоим. А значит — все Русские Святые здесь с нами, на этом рубеже стоят. Ну а если мы с Богом, то чего бояться?

Все притихли, осмысливая сказанное.

 

Ден (зевает). Всё, ребята. Мы — спать. Третьи сутки на ногах. Уж простите. Завтра поговорим.

Ребята остаются вдвоём. В стороне стоят на посту другие ополченцы, но они на новеньких не обращают внимания, все заняты своим делом. Новобранцы разглядывают автоматы.

 

Сёма. Во, вот эта ерунда — предохранитель, кажись.

Шахтёр. Э-э-эй, не снимай… От греха подальше.

Сёма. Да я так… На случай чего…

Шахтёр. Нам же сказали, просто дать выспаться другим, и смотреть — в оба!

Новобранцы вглядываются в дорогу, ведущую в город Счастье. Вдалеке видны баррикады противника.

 

Рассвет золотит верхушки деревьев. Ребята радуются, что ночь первого боевого дежурства прошла без эксцессов. И тут начинается обстрел. Одни мины перелетают через блокпост и взрываются где-то на окраинах Луганска. Другие — падают ближе к блокпосту. Ополченцы прыгают в окоп, но тут замечают бегущего со стороны Луганска человека в камуфляжной форме с каким-то чёрным прибором в руках. Укрыться ему негде, поэтому он бежит прямо на блокпост (по партеру).

 

Шахтёр (кричит). Стой! Стрелять буду!

Оля (кричит в ответ). Вы чё, белены объелись? В своих они стрелять собрались.

Шахтер. О, ещё и баба!

В это время Оля с фотоаппаратом в руках прыгает в укрытие прямо на новобранцев и сразу откатывается на метр. Вытаскивает прямоугольник удостоверения, но ребята не в курсе этих документов, поэтому всё равно держат её под прицелом.

 

Оля. Вы чё, новенькие, что ли?

Сёма. Угадала. Первое дежурство.

Оля. Тогда понятно. (Фотографирует ребят, затем ландшафт.) А кто здесь главный?

Сёма. Понятия не имеем.

Оля. Как это?

Шахтёр. Он не представился.

Сёма. Они сейчас отсыпаются… вон там! (Показывает рукой направление.)

В эту секунду мина падает совсем близко от блокпоста. Как раз туда, где находится землянка, в которой отсыпаются ополченцы.

 

Оля. О, Боже!

Шахтёр. Отсыпались, если быть точнее… Пошли спасать!

 

«Сёма» помогает идти оглушенному взрывом Олегу «Кошевому». Он всё время трясет головой, пытаясь стряхнуть заложенность в ушах. «Шахтёр» выводит на асфальт дороги ещё группу ребят.

 

Оля. Олег! Олег, это ты? Неужели ты? Ранен?!

Олег медленно поворачивает голову на звук женского голоса. Взгляд проясняется, на испачканном пылью и кровью (мелкий порез) лице появляется улыбка.

 

Олег. Оля?! Точно — Оля! Откуда такое чудо здесь? Господи, и девушки воюют… Ну да, раз парни сбежали, то что вам, милые, остаётся? (Отводит её в сторону.) Я же как влюбленный дурак тогда тебя ждал, а ты взяла и куда-то пропала…

Оля. Я на сессию уезжала. Я тоже о тебе вспоминала. Вижу, сдержал слово. Стал «Кошевым»?

Олег. Да, теперь это мой позывной. А ты как здесь-то оказалась?

 

Ольга достала удостоверение и аккредитацию военкора.

 

Оля. Я — спецкор пресс-службы ЛНР. «Первый» послал к «Кобре». Транспорта не было, пришлось ни свет ни заря пешком идти, чтобы узнать, что на блокпосту вашем творится.

Олег. «Кобра» через пару часов должен здесь появится.

Оля. А ты сам про вчерашнюю танковую атаку можешь дать интервью?

Олег. Не приучен. Видишь же, что случилось. Сами там расписывайте, что нужно.

Оля. Да нам не привыкать. «Первый» ещё просил передать, что в Луганск съёмочная группа ВГТРК из Москвы приехала, здесь могут появиться в любую минуту. Уж для них-то транспорт найдётся. Так что будьте готовы их встретить. Там от интервью не отвертитесь. Это вам не какой-то спецкор Оля, а Центральные телеканалы России!

Олег. Ну… прости, просто не в себе немного от взрыва. Так хорошо спали, а тут «ба-бах» на всю голову! Не переживай, встретим операторов ВГТРК. А танки — ну танки. Страшные они, а бояться нельзя. Можно только отбивать атаку. Вот и весь цинизм до копейки.

Приходят ещё два ополченца.

 

Олег. Ну, что там? Все целы?

Ополченец. «Кошевой», только держи себя в руках… там Ден… Не могу… Нет его больше. Слышишь?..

Олег. Ден?! Как Ден?.. Ошибки быть не может? Может, скорую вызвать?

Ополченец отрицательно качает головой.

 

Ополченец. Вернее не бывает. Не при даме будет сказано… Иди сам посмотри.

Оля. Это тот Ден, что деда подвозил?

Олег. Да, мой лучший друг.

Олег мрачный идёт в сторону землянки. Оля сопереживает Олегу. Очередная мина разрывает напряженную тишину. Сцена темнеет. Слышатся слова стихотворения.

 

***

Остановись, украинский солдат!
Ты бьешь в Славянск – свое родное сердце!
По всем Семёновнам бьёшь наугад
За то, что народили ополченцев.

По граду Счастья собственных детей
Ты бьёшь из «Сушек», гаубиц и «Градов».
К чему тебе венец из их смертей?
Душе грядёт по подвигам награда.

Не угодил тебе Донецкий брат,
Не угодил Донбасс Луганским духом.
И ты решил в Раёвке сделать ад?
А в Металлисте землю вскинуть пухом?

А как же братьям после выживать?
Как нам простить друг друга после бойни?
Одна у нас на всех Святая Мать.
Не слышишь разве, Русь от горя стонет?

Остановись, украинский солдат!
Остановись, задумайся, не слушай
Колониально-РЕЙХовский набат,
Который мир меж братьями разрушил.

 

Сцена 5

 

Душный летний вечер. Подъезд многоэтажного дома. Никитична выходит и садится на лавочку возле подъезда. Тяжело поворачивается к окнам дома и зовёт соседку.

 

Никитична. Люба! Трусиха! (Пауза.) Леопольд, подлый трус, выходи! Всё, на сегодня обстрелы кончились.

Любовь Ивановна (из окна). Это тебе «укропы», что ли, сообщили? Сейчас кашу выключу и приду!

Из подъезда выходит электрик Леонид лет сорока в синей рабочей одежде.

 

Леонид. Здравствуй, Никитична. Чего дома-то не сидится?

Никитична. Здравствуй, Леонид. Да перед сном полезно свежим воздухом подышать. Да и что там делать-то? Ждать следующего авианалёта или этих, как их… «Градов», «Смерчей», «Ураганов»? Воды нет, света нет, телевизор не посмотришь. Тут хоть Толик с собаками выйдет, новости расскажет. Он самодельный радиоприемник смастерил, по нему и ловит. Все быстрее время пройдет. Хорошо ещё, что газ не отключили.

Пока она говорила, к подъезду подошёл ещё один сосед Валентин (пожилой мужчина) и стал вслушиваться в разговор.

 

Валентин. А если всё-таки отключат газ, что делать будешь?

Никитична. Испугал. Уже боимся! Валентин, шёл бы ты своей дорогой… куда шёл.

Валентин. Да я-то пойду, только ты всё же ответь на вопрос.

Никитична. Да печь из кирпичей во дворе сложим, и готовить будем сразу на всех, кто ещё не сбежал. Ещё и веселее будет!

Леонид. Ну, оптимистка…

Валентин. Ага, пускай расскажет эта оптимистка, сколько часов за водой сегодня простояла?

Никитична. Сегодня ещё хорошо, Клава в очередь свою позвала. Три часа всего стояли, а потом за час на «кравчучке» допёрла. Десять литров целых! На сегодня хватит. Ещё и помыться в двух литрах смогу. Использованной водой, извините за подробности, в туалете смою. А вот завтра… завтра снова надо будет воду где-то добывать. (Леониду, просительно) Если на машине поедешь, не в службу, а в дружбу, возьми мои бутыли, а? Сил нет, ноги болят из парка воду носить.

Леонид. Ладно, Никитична, не объясняй, все понятно. Вот только никак в голове не укладывается, как молодые тебя здесь саму оставили?

Из подъезда выходит Любовь Ивановна.

 

Никитична. Э, не. Я сама в бега отказалась подаваться. Пусть внуков спасают, а я… Свет не без добрых людей. Где-то ты поможешь, где-то Люба, где-то Анна выручит. Она же там, у ополченцев теперь врачом работает. Бывает, на машине мне водички привезёт, а то и крупички какой перепадёт. А слышали, нам обещали гуманитарку Российскую скоро дать? Проживём как-нибудь. (пауза) Правда, даже не представляю, как без пенсии можно прожить? Голова кругом от всего… Но живы, и ладно. Остальное – в руках Господа!

Валентин. Какого Господа?! В наших руках всё было… Я вам говорил, я предупреждал! Боком вам ваш референдум выйдет! Нельзя было на него ходить! Не послушались? Независимость, республику захотели? Вот и получайте по заслугам! Хорошо живём? Правда? Россия своих не бросает? Але-улё! Ну и где ваш Путин? Только стрелять по мирным жителям и может!

Леонид. Валёк, ты чего, белены объелся? Так это Путин со Счастья и со Станицы, что ли, Луганск обстреливает?

Валентин. Ну а кто? Его армия в Металлисте стоит. Они и стреляют, а потом на Украину наговаривают. Все эти ополченцы-сепаратисты — это все его бандиты. Ездят и стреляют по мирным жителям. Каждый выстрел — тысяча гривен! А что, нет скажете? Все это знают…

Леонид. Ну да, старая, до боли знакомая пластинка. Донбасс сам себя обстреливает… Отцы — своих детей, мужья — своих жён, сыновья — своих матерей. Так, что ли, Валентин? Мозги есть? Хотя… Откуда? Промыты напрочь. Это уже диагноз. Доказывать — бесполезно.

Любовь Ивановна. А вы ещё эту ложь несусветную, этот бред ещё и слушаете? Бандеровский выродок! А ну пошёл отсюда, пока я тебе бока не намяла. Наши дети — ополченцы, а он тут «всё знает!» И запомни, все у нас будет хорошо. Хотя бы потому, что мы — не предатели. Мы всю жизнь с Россией жили. С ней и останемся. Пришло время за неё, голубушку, и нам постоять. Всё выдержим, всем врагам назло выстоим, и тебе назло — тоже. А как только Россия нас признает, будут у нас и свет, и вода, и пенсии, и магазины, чтобы пенсию тратить. Чего носы повесили? Донбасс никто не ставил на колени и никому поставить не дано! Он — несгибаемый! Потому и не согнётся перед укрофашистами. Не на тех нарвались! Только нужно… как-то… ещё немножечко… потерпеть…

Леонид. Люблю Любовь Ивановну! Настрой быстро в общенастрой направит. Завтра обе выходите к семи утра. Я машину подгоню, баклажки ваши заберу. Ну а там, даст Бог… Останусь жив — привезу вам воду.

Любовь Ивановна. Даже не сомневайся. Будешь жить, Леонид, долго и счастливо! Кто-то же должен старухам с водой помогать. Спасибо тебе за всё!

Леонид. Мало нас, электромонтажников осталось. Снайпера не дремлют…

Никитична. Леонид, будем молиться за тебя!

Вновь начался обстрел Луганска. Жильцы подъезда поспешили в укрытие.

 

Сцена 6

 

Главнокомандующий армии ЛНР – «Первый» склонился над картой Луганской области. В кабинет заглядывает замполит.

 

Замполит. Там Атаман войска Донского…

Первый. Ну так что? Пусть проходит.

Замполит. Так он не один, он сотоварищи, при оружии… при полных разгрузках!

Первый. Мне учить вас, что ли? Разоружить — и пусть располагаются. В сессионном зале мест на всех хватит.

Замполит (чешет затылок и улыбается). Так они там на вас… это… ещё и бочку катят.

Первый (усмехается). Бочка большая?

Замполит (удивляется, не сразу понимает к чему вопрос). То есть?.. А, ну да… Та не маленькая, судя по эмоциям…

Первый (наигранно-серьёзно, показывая на ширину двери). Передай им, что большая «бочка» в наши двери не проходит. Так что пусть всё, с чем пришли, сдают в «оружейку» и заходят. Разговор давно назрел. (Пауза.) Остальные, по списку, прибыли?

Замполит. Не все ещё.

Первый (демонстрируя хорошее расположение духа). Ждём. Ты понял? Казачков всех — в сессионный зал подтягивай. Новости у меня для них хорошие. Они в бой рвутся? Вот и будет им где пар выпустить. В контрнаступление идём! Пора дорогу жизни на Изварино освобождать. Я приказ отдам.

Замполит. Так давно пора! А то засиделись герои без дела, вот и кипишуют. А «Центр» разрешит?

Первый (вздыхает). А без лишних вопросов можно?

Замполит. Слушаюсь, есть проводить всех в сессионный зал!

Замполит выходит из кабинета. Главнокомандующий вновь склоняется над картой Луганской области.

 

Сцена 7

 

К Олегу «Кошевому» в землянку входит «Сёма». Видно, что устал, что только с боевых, но бодрится, улыбается «Кошевому».

 

Сёма. Разрешите доложить. В распоряжение части прибыл. В вверенном подразделении потерь нет. Один трёхсотый, ранение лёгкое. Максимум через неделю вернётся в строй. Остальные — в норме, отправил на завтрак.

Кошевой. Докладывали о ваших подвигах. То, что технику противника научились щёлкать — молодцы! Но за уничтоженный склад боеприпасов — особая благодарность. Хотелось бы медаль к словам приложить, но пока только рапорты и представления подаю в штаб. Да это сейчас и не главное. Живыми вернулись — вот это и самая большая награда в наши неспокойные дни.

Сёма. «Кошевой», а можно с личной просьбой обратиться?

Кошевой (с прищуром смотрит на товарища). Давай свою личную…

Сёма (несколько смущаясь). Да тут такое дело… Знаю, что боевая готовность номер один. В увольнение даже не прошусь, но… понимаешь…

Кошевой усмехается. Он понимает, о чем пойдет речь, и потому перебивает…

 

Кошевой. Да понимаю, понимаю, сам такой… Как зовут-то?

Сёма. Кого?!

Кошевой. Невесту твою. Не тебя же, в самом деле.

Сёма (растерянно, а затем и мечтательно). Ну, она ещё не совсем невеста… Алёнка её зовут… Просто, не думать о ней не могу. А как рядом — аж дух захватывает!.. Ждёт она меня, а тут… наступление.

Кошевой. Говорю же, сам такой… Всё понимаю, а отпустить не могу.

Сёма. И придумать ничего нельзя? А вдруг что в бою? И не увидимся…

Кошевой. Отставить пессимизм. В четыре утра — время «Ч», а он тут с любовью… Кругом — марш, сначала — в столовую, затем — в душ, затем — отсыпаться. И никакой лирики на сегодня! Ты со своими ребятами — в основной группе.

Сёма (несколько раздосадовано). Есть жрать, ср…, спать… нервы не трепать…

Кошевой. И без обид, пожалуйста. А вот адресок, на всякий случай, оставь.

Сёма. Чей адресок?

Кошевой. Ну не твой же. Алёны распрекрасной твоей. Если что в бою, будет кому сообщить… чтобы приехала и зацеловала до смерти.

Сёма (смеётся). Да ну тебя…

Кошевой. Не тяни резину, пиши.

Сёма пишет адрес на листе бумаги, который ему подвинул «Кошевой».

В кабинет заходит ополченец «Шахтёр» и передает «Кошевому» рацию со словами «Командование, вас…», Сёма спешит удалиться.

 

Кошевой. «Кошевой» слушает… Так точно, товарищ подполковник. Нет, только не это… Какая ещё пресса в бронежилетах? А-а-а-а, ну, если с вами приедет, тогда другое дело… Понял, в 19-00. Жду. Да, и ещё… это уже личная просьба. По адресу: Солнечный, 14-10 проживает некая девушка Алёна. Если окажется дома, прихватите с собой… Надеюсь, лишняя каска и бронежилет у вас найдётся. Спасибо.

Вечер. «Кошевой» стоит на крыльце в ожидании приезда командира. Сёма только проснулся, ещё заспанный, выходит на крыльцо покурить. Подходит к «Кошевому». Слышится звук мотора. Машина останавливается. Ополченцы на посту отдают честь. Из машины выходит подполковник, открывает дверцы двум дамам в касках и бронежилетах. Одна из них — Оля в камуфляже. У другой девушки бронежилет надет на светлое цветастое платье.

У Оли на шее фотоаппарат, в руках — автомат. У Алёны — чем-то наполненный пакет.

 

Постовой (Алёне). Что в пакете?

Алёна. Пирог для Семёна.

Постовой. Для кого?

И тут «Сёма» узнает в нелепо одетой девушке в каске свою распрекрасную Алёну.

 

Сема. Алёна?! Алёна. Это же моя Алёна! «Кошевой», «Степаныч», товарищ подполковник, спасибо… не ожидал…

Кошевой (смеётся). Ну, что же, сюрприз удался…

Степаныч (показывает кулак «Кошевому»). А я уже грешным делом подумал, что эта красавица к тебе едет…

Кошевой. Э, нет… Моя любовь по другому адресу проживает…

Ни Ольга, ни Олег даже виду не подали, что любят друг друга. Ольга лишь вздохнула с облегчением, узнав, что Алёна ехала не к её возлюбленному. Олег заметил это и улыбнулся ей.

 

Степаныч (Сёме). У вас совсем мало времени, молодые люди. Я обещал девушку до комендантского часа родителям вернуть. (Оле) Ольга, приказ у тебя? Давай сюда. (Кошевому.) Ну, веди, нам предстоит на серьёзные темы поговорить.

Оля остаётся на крыльце. «Кошевой» ведёт подполковника в свой кабинет. Военные молча усаживаются за письменным столом.

 

Степаныч. Ты, давай, вскрывай. «Первый», опасаясь утечки, вечером велел пакеты доставить…

Олег вскрывает письмо, читает.

 

Степаныч. Вопросы будут?

Кошевой. Да нет, всё предельно ясно. Собственно, изменено только время. Фактор внезапности? На случай, если «крот» сработал? Кого-то подозреваете или?..

Степаныч (перебивает). Поменьше вопросов. Скорее, осторожничаем. Да, время «Ч» перенесено на два ночи. Технику всю проверьте ещё раз… Остальное, сотню раз вроде обговорено…

Кошевой. Не переживайте, Степаныч. Не подведём. А за моих ребят, что в плен попали, что-нибудь слышно?

Степаныч. Пока нет. Последняя информация была, что их в Харьковские застенки перевели. Может хоть там меньше издеваться будут…

Кошевой. Звери! В голове не укладывается… Оба же семейные, дети малые пап домой ждут…

Степаныч. М-да-а-а… Хочу ещё на одну тему с тобой поговорить.

Кошевой. Какую?

Степаныч (глядя в глаза Олегу). Ты скажи: долго вы будете невинных овечек из себя строить? Да неужели, если бы я не знал, что между вами любовь, я бы девочку эту в телохранители взял?

Кошевой (не пряча глаз). А, может, зря взял? Пусть бы дома с прадедом сидела…

Степаныч. Слушай, я всё понимаю: дело молодое… Ну пользуетесь вы закрытой линией связи, ну… ничего… терплю же. Речь не об этом. Не стыдно тебе, боевому командиру Луганской Народной Республики, как-то так украдкой любить? Извелась уже девчонка. Открыто о тебе спросить стесняется, придумывает какие-то предлоги. Вот, и на этот раз обходными тропами, но именно к тебе спецкором напросилась.

Кошевой (откровенно). Не всё вы понимаете, товарищ подполковник! Давно бы уже невестой… женой(!) своей назвал, да вот как подумаю, что каждый бой для меня последним может оказаться… А я хочу, чтобы она счастлива была. Не будет меня — пусть с другим, но счастлива! Понимаете?

Степаныч (распаляясь). Не-е-е-ет. Не понима-а-ю!!! (Делает паузу, чтобы успокоиться, но до конца это у него не получается.) Вчера с матерью твоей разговаривал. Знаешь, о чём она, падая от усталости среди этих бесконечных операций, больше всего мечтает?

Кошевой. И о чём же?

Степаныч. Внуков понянчить! Внуков!!! А откуда они возьмутся, если с тобой что?.. А ты — последний бой, последний бой… Заладил… Отставить последний бой!.. Даже думать так не смей! Один ты у матери. Один ты и у Оли, понимаешь? Если это настоящая любовь, которая Господом даётся, — не будет она счастлива с другим… Понимаешь? Не будет! Только с тобой она счастье познает! Я тебе это, как родному сыну говорю… Не чужой я для вашей семьи… и не скрываю этого, в отличие от тебя! На войне год за три идёт… Подумай об этом на досуге.

Подполковник забирает Алёну и уезжает. Ольга, как спецкор пресс-службы ЛНР остаётся в расположении части. Как только машина уезжает, Оля и Олег подходят друг к другу. Олег обнимает и целует Олю.

 

Сцена 8

Освещается дальний план сцены. Слышны звуки вертолётов. Их сбивают из ПЗРК. Один, потом другой. В небо поднимается третий вертолет (с символикой ООН). Реактивный снаряд, выпущенный с вертолета, попадает в танк. По вертолету стреляют, он задымился, но улетает на свои позиции.

 

Коммунист. Мост взорван. Дальше техника не пройдет. Придётся с другой стороны подбираться. Но с моста удрали. Предлагаю посмотреть, насколько далеко они отошли. Дело рискованное, потому — добровольное. Кто со мной?

Ополченец. Видел, они там даже оружие побросали. Грех не воспользоваться такими подарками. Я с тобой.

Ополченец 2. Ага, лупанут по вам с той стороны моста… И всё… Вы ж там, как на ладони будете.

Монархист. Так точно, будем как на ладони… А идти надо. Я с тобой, Коммунист, (усмехается) хоть и монархист по убеждению.

Коммунист. Эта война всех нас объединила…

Монархист. Не верил до этого, что с коммунистами в одном строю придётся Родину спасать.

Коммунист. Все мы — сыны Отечества, не более того…

Кошевой. Я с вами.

Ополченец 3. И я с вами.

Коммунист. Ну и достаточно. Расчёт окончен. Пошли, пока «свидомые» не опомнились.

 Разведгруппа из 4-х человек (среди них «Кошевой») идет вперёд посмотреть, что делается на мосту перед пос. Георгиевка. Вот они поднялись на мост, откуда стал виден догорающий украинский блокпост, следствие атаки армии ЛНР. На мосту разведчики нашли упавший флаг Российской Федерации. Они поднимают его и закрепляют там, где он развевался раньше. По ним тут же открывают огонь из гранатомётов. Но уходить без трофеев, любезно оставленных разбегающимися боевиками ВСУ — не по-спортивному. Забрав кучу трофейного оружия, они отступают за линию досягаемости огня. На последнем шаге Олега пронзает осколками. Он падает. С бетонки его снимают встречающие разведгруппу ополченцы, освобождают от груза трофейного оружия и уносят.

 

Сцена 9

 

В штабе Армии ЛНР идёт совещание, на котором присутствует высшее командование.

 

Первый. И последний вопрос на сегодня… Кадровый. Только никаких возражений не приму. Война войной, а мирную жизнь в республике кому-то тоже выстраивать нужно. Перемирие теперь затянется надолго. Не скоро противник от потерь оправится, сил для нового наступления наберётся, так что пришла пора мне военный мундир на светский пиджак сменить.

Замполит. Батя… так как же мы без тебя? Привыкли, сработались…

Первый. Сказал же, никаких возражений не приму. Кадровые глобальные перестановки грядут. Готовьтесь, многих из вас, верных боевых товарищей, которым доверяю, с собой потяну. Это не добровольная сдача оружия, это — приказ Главнокомандующего, коим я и остаюсь. Держать оборону теперь смогут и другие, а главный фронт теперь перемещается внутрь наших границ, в законодательные сферы Луганской Народной Республики.

Руслан. Если это и меня коснётся, то говорю сразу: приказу подчинюсь, но сделай так, чтобы ребята, друзья мои боевые, меня предателем не считали.

Первый. Понимаю. Такая возможность будет у каждого, кому придётся пересесть в министерские кресла.

Руслан. Какие кресла? У нас что, министры в Луганске появятся?

Первый. Не Боги горшки обжигают, — говорит народная мудрость. Неужели не про вас? (Руслану.) Так вот: смотрел я накануне твоё личное дело. Красавец! Аграрный университет за плечами, техникум строительный с отличием закончил. Сегодня ты кто у нас? Командир батальона? А вот с завтрашнего дня — министр сельского хозяйства Луганской Народной Республики. И только попробуй поля не разминировать и не засеять в срок! А потом я ещё по всей строгости военного времени за урожай спрошу! Как тебе такая боевая задача? По плечу? Вот то-то… Это тебе не с гранатометом из кустов выскакивать! То же касается и угольной промышленности… А теперь догадайтесь, кто у нас внутренними делами республики займется? (Все головы повернулись в одном направлении).

Первый. Вот и я о том же. Единогласно. Тебе, «ТТ», и военную форму снимать не придётся. А вот задача — стократ усложнится. Жалобы идут от населения. Дисциплина в частях хромает. Все эти поползновения махновщины — ликвидировать на корню. А то дошло уже до смешного, как в том кино. Так вот, для всех говорю, лозунг: «Это моя корова и я её дою», — это не наш лозунг. Я понятно изъясняюсь?

Игорь. Так точно. Я уже об этом думал. В срочном порядке пора опорные участки реанимировать. Руки просто не доходят до всего.

Первый. Теперь дойдут. Леонид поможет. Кстати, вся Госбезопасность ЛНР — на тебя, Леонид, ложится… Лариса — медицина твоя. Другой кандидатуры я не вижу. Ну и всем остальным по серьёзному участку работы достанется. Я понимаю, что вы тут у нас все герои, все жизнью рисковали, и рискуете, но не наведём порядок, не запустим экономику, не начнём выплачивать людям пенсии и зарплаты — грош нам всем цена будет. Те, кто был за нас, придут сюда и потребуют ответа. И правильно сделают! В общем, ребята, друзья мои боевые, будем строить нашу республику вместе.

 

Сцена 10

 

Осень 2014 года. На лавочке сидят Любовь Ивановна и Никитична. Слышен звук подъезжающей машины. Анна Сергеевна и Ольга ведут к подъезду Олега, прыгающего на одной ноге и костылях. Вторая нога перебинтована. Видна повязка на плече и груди. Хлопает дверца машины. Появляется подполковник «Степаныч» с полными сумками вещей.

 

Анна Сергеевна. Здравствуйте, соседушки. Доброго здоровья вам!

Никитична и Любовь Ивановна (в один голос). Здравствуй, спасительница наша!

Из подъезда выходит довольный собой Валентин, но увидев ополченцев, шарахается, стукается о дверь, и, как ошпаренный, вжимаясь в стену дома, ретируется прочь. Его провожают удивленными взглядами. Тем временем Олег садится на лавочку рядом с бабушками. Ольга обходит лавочку сзади и кладёт руки на плечи любимому.

 

Анна Сергеевна. Ну и как поживается в перемирие?

Любовь Ивановна. Слава Богу за всё! Живём помаленьку. Куда денемся?

Никитична. Обстреливать-то нас, вроде, перестали, а всё одно от каждого громкого хлопка вздрагиваем. Не скоро такое забудется… Натерпелись…

Любовь Ивановна. Никитична, ну и кому ты это рассказываешь? Они что — не с нами всё это претерпевали? Анна Сергеевна, а у нас радость — вчера вечером свет дали!

Анна Сергеевна. Да ну! Неужели? Даже не верится. А наша больница всё ещё от генератора работает. Но тоже обещают, что в ближайшие дни ветку новую до распределительной дотянут и свет дадут.

Любовь Ивановна. Та дадут, дадут… теперь всем уже дадут. Спасибо ополченцам нашим. Отвоевали наш выбор, наш «клаптик» русского мира. Там, глядишь, и перемирие в мир перерастёт.

Никитична. Да что вы всё не о том?! Олежка, родненький, как у тебя-то дела со здоровьем?

Олег. Сами видите. Уже скачу. Мама домой на выходные отпустила…

Любовь Ивановна (прищурившись и поставив руки в боки). И ещё нас тут один вопрос интересует: как скоро на свадьбу соседей пригласишь?

Кошевой (отшучивается). Да что же вы все такие быстрые? Я вам ответственно заявляю, пока на обе ноги не встану, чтобы на руках невесту в ЗАГС занести и вынести, не дождётесь!

Анна Сергеевна (в тон сыну). Ну вот и договорились. Значит, через месяц, максимум, полтора. Надеюсь, командование позаботится, чтобы было что на столы поставить?

Степаныч. Надеюсь и я, что ради такого случая, двойной ополченческой свадьбы, не откажут.

Все удивлённо переглянулись.

 

Любовь Ивановна. Стоп… Это какой такой двойной свадьбы? Я не ослышалась?

Степаныч. Нет, не ослышались. Анна Сергеевна любезно согласилась стать моей женой. Вот и думаю, почему бы сразу две свадьбы не отпраздновать?

Кошевой. Ого! Вот это поворот! Я — «за», если любимая не против, конечно.

Оля. Да почему я должна быть против? Мне — лишь бы ты был рядом…

Анна Сергеевна. Ну вот и решили. Беру на себя обязательство: за месяц поставить родного сына на ноги. Уже через неделю бинты сниму, а там, потихоньку, и на ногу разрешу наступать.

Степаныч. Ну что, пойдёмте. Мне в штаб ещё ехать.

Анна Сергеевна. Да-да. И мне в больницу возвращаться…

Олег берёт костыли, встаёт с лавочки. Все четверо направляются к подъезду. Любовь Ивановна окликает военного.

Любовь Ивановна. Товарищ командир, уж простите, не знаю, как к вам правильно обратиться…

Степаныч. Да все нормально, обращайтесь.

Любовь Ивановна. Вы там к высокому командованию нашему поближе. Скажите, когда нас Россия признает? Мы уже все «жданки» прождали. Крым — наш, а мы, Донбасс, — не наш, что ли? Сколько людей погибло!

Степаныч. Сожалею. Нет у меня ответа на этот вопрос. Много сложностей во внешней политике возникло у России из-за Крыма. Быстро не получается. Одна просьба — не отчаивайтесь. Будем ждать вместе…

Чтец.

2014 год

2015 год

2016 год

2017 год

2018 год

2019 год

2020 год

2021 год

……………..

Свершилось! 21. 02. 2022 года Владимир Владимирович Путин подписал указы о признании независимости Донецкой и Луганской народных республик. 22.02.2022 года были подписаны Договоры о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между Российской Федерацией, Донецкой и Луганской Народными Республиками. С этого момента военная помощь России становилась реальностью.

Будем жить!

И понеслось! Началась специальная военная операция по «демилитаризации и денацификации Украины» и защите жителей Донбасса, подвергающихся издевательствам и геноциду в течение 8 лет. Русский Донбасс безоговорочно спасала большая и сильная Россия!

Но об этом — в следующей пьесе.

Занавес

Back To Top