Паук

ПАУК

Драма в трёх актах

Действующие лица:

Хасбулатов Хасбулат Гамидович – начинающий бизнесмен, подающий большие надежды.

Хасбулатов Исрапил Гамидович – его брат, на три года младше него; педагог.

Хасбулатова Абидат – жена, моложе Исрапила; биолог-фармацевт.

Сабина – дочь Абидат и Хасбулата.

Шейхов Магомед Тагирович – ровесник и друг Хасбулата, а в последующем – глава администрации города.

Хабиб – друг и заместитель Магомеда.

Айшат – секретарша и любовница Магомеда.

Эльмира – сестра Айшат.

Первый, Второй, Милиционер, следователь – КАПИТАН, и др.

                                                                 АКТ ПЕРВЫЙ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

 

Дома у Хасбулата. Хасбулат, Абидат, а после и Магомед. Абидат готовит ужин, Хасбулат только вернулся с работы.

ХАСБУЛАТ. Привет. (Целует жену.) И как давно ты дома?

АБИДАТ (убирая фартук, с улыбкой). Ужин уже успела приготовить, так что…

ХАСБУЛАТ (обняв жену со спины, прижимает к себе). Это же прекрасно, умница ты моя. (Чмокает её в щёчку.) Сегодня у меня прекрасное настроение, съем всё, что ни подашь.

АБИДАТ (оборачиваясь к нему). Я приготовила салат и твой любимый плов по-узбекски.

ХАСБУЛАТ (потирая руки, нежно и влюблено смотрит на жену). О, лучше тебя плов никто не умеет готовить!

АБИДАТ. Ну да, скажешь тоже…

ХАСБУЛАТ. Честное слово!.. (Смеются. Пауза. Любуются друг другом.) А что на десерт?..

АБИДАТ (догадавшись, на что он клонит, тихо смеётся). И на десерт найдётся что.

ХАСБУЛАТ (заигрывая с ней). Ты разучилась меня понимать, ласточка моя… (Обвивая вокруг неё руки.) Соскучился я…

Пауза. Какое-то время стоят молча. Глаза Абидат сияют счастьем.

 

АБИДАТ (строго, одёргивая его и мягко освобождаясь из объятий). Хасбулат!.. Ты что?.. День только не виделись – а ты, будто с командировки вернулся…

ХАСБУЛАТ. А ты знаешь, сколько это часов – день… (Вздыхает.)

АБИДАТ. Да что это сегодня с тобой? Случилось что?..

ХАСБУЛАТ. Конечно, радость моя! (Снова обнимает её.) Сегодня я ещё раз убедился, что люблю тебя и безмерно счастлив. Так счастлив, что…

АБИДАТ. Что, милый?..

ХАСБУЛАТ. Что хочется обнять всех, каждому подарить цветы и улыбку. Ах, если бы мог – я бы всем помог, каждому подарил бы счастье и частичку своей радости, любви…

АБИДАТ (смеется). Тогда я осталась бы ни с чем…

ХАСБУЛАТ. О нет! Не говори так – во мне столько любви и тепла… (Счастливо вздохнув.) Не знаю даже, как я мог жить и радоваться, да ещё считать себя счастливым, не зная тебя, не зная всей этой красоты и любви.

АБИДАТ. А ведь жил и без меня, и был счастлив.

ХАСБУЛАТ. Н-нет… нет, это не было счастьем – это был обман, иллюзия. Не познав любви, человек не может познать истину счастья.

АБИДАТ. А что такое «истина счастья»? Мне это не совсем понятно.

ХАСБУЛАТ. Ну, как же, истина счастья – это, когда ты счастлив по-настоящему, до глубины своих чувств, так, что они распирают тебе грудь до такой степени, что дух захватывает. И такое блаженство, что словами и не передать.

АБИДАТ (нежно прильнув к нему). Это правда…

Пауза. Обнявшись, молча смотрят друг на друга.

 

ХАСБУЛАТ (спохватившись). Исрапил звонил. Диплом уже получил и завтра выезжает домой.

АБИДАТ. С этого и надо было начинать, а ты…

ХАСБУЛАТ. Молодец, не подвёл он меня – защитился на отлично.

АБИДАТ. Это ты у нас молодец, не каждый папа так заботится о сыне, как ты о брате своём.

ХАСБУЛАТ (чувственно). Спасибо тебе. (Целует.)

АБИДАТ. Мне-то за что?

ХАСБУЛАТ. За поддержку и понимание.

АБИДАТ. Ну, друг мой, скажешь тоже – я же половинка твоя. Куда голова – туда и хвост.

ХАСБУЛАТ. Нет, милая, ты – не хвост, ты – сердце и чувства мои, ты – сила, которая питает энергией и поддерживает.

АБИДАТ. Кажется, кто-то говорил, что голоден.

ХАСБУЛАТ. Да, но рядом с тобой я забываю даже о голоде – любовь затмевает всё остальное.

АБИДАТ (звонко смеётся). Хасбулат, что это с тобой сегодня происходит?  Ты сам не свой – я тебя не узнаю.

ХАСБУЛАТ. А что такое? (Смотрит в глаза.)

АБИДАТ. Какой-то несерьёзный ты сегодня. (Игриво отстраняя от себя.) Да ты ли это, муж мой?

ХАСБУЛАТ (привлекая к себе). Не знаю, может и нет…

АБИДАТ (с улыбкой, шутя). Что вы себе позволяете?! Уберите свои руки от меня!

ХАСБУЛАТ. А если не уберу – ну, нравится мне обнимать тебя, понимаешь. Так сладко слышать стук твоего сердца, чувствовать, как дыхание колышет твою грудь, а лучи энергии твоего тела греют меня нежнее солнца, твои поцелуи – окрыляют и пьянят…

АБИДАТ. Ну, прошу тебя, пожалуйста… (Отойдя от него, строго.) Так, Хасбулат, давай, мыть руки и за стол. А то, смотри, ужин остынет.

ХАСБУЛАТ (отдавая честь). Слушаюсь, любовь моя. Я иду в ванную, мыть руки, а ты – подавай ужин. (Уходит.)

Абидат накрывает стол. Звонят в дверь. Слышно, как Хасбулат торопится открыть дверь, и возвращается к столу с другом детства Магомедом.

МАГОМЕД. Салам алейкум этому дому.

ХАСБУЛАТ. Ваалейкум салам.

МАГОМЕД (увидев накрытий стол). Кажется, я вовремя.

ХАСБУЛАТ. В нашем доме ты всегда и вовремя, и кстати, друг мой. (Знакомит его с женой.) Абидат, это и есть Магомед, мой близкий друг, который так неожиданно исчез сразу после нашей свадьбы.

Знакомятся за руку. Магомед  очарован красотой Абидат и не может отвести глаз своих от её лица, но вскоре он берёт себя в руки и, странно улыбнувшись, выдыхает: «Я очень рад…».

АБИДАТ. И мне очень приятно. Хасбулат много говорил мне о вашей дружбе, что вы с малых лет росли вместе, словно братья родные.

ХАСБУЛАТ (радостно, всё ещё под впечатлением встречи). Иногда, бывает друг ближе брата родного.

МАГОМЕД. Может быть, но у меня, к сожалению, нет брата. (Грустно.) Одиночество – мой брат. ( Абидат уходит к детям. Доносятся их голоса.) Дети? Ваши?

ХАСБУЛАТ (смеётся). Ну конечно, чьи же ещё. В садик уже ходят.

МАГОМЕД (слегка растерявшись). А я и не подумал как-то. Извини, друг, но я даже конфет им не взял. (Кладёт на стол сто долларов.) Вот, на конфеты им. (Добавляет ещё триста долларов.) А это – вам на подарок от меня.

ХАСБУЛАТ. Да ты что, Магомед, не надо – это так много.

МАГОМЕД (улыбнувшись). Ну что ты, мелочь такая. К счастью, за это время я неплохо заработал: подфартило, можно сказать.

ХАСБУЛАТ (смотрит на Магомеда счастливо-радостными глазами). Ну, дай, обниму тебя. (Обняв.) Тьфу-тьфу, машааллах, поправился, повзрослел, серебро на висках.

МАГОМЕД. Столько лет, столько зим – я время даром не тратил… (Вздохнув, задумывается.)

ХАСБУЛАТ. Давай, рассказывай, когда вернулся, надолго ли в края родные. Как здоровье, дела – в общем, мне всё интересно. Надо же, как долго мы не виделись…

МАГОМЕД. Больше шести лет… Но, всё уже позади, я остаюсь дома – будем обосновываться. Так что, ещё наговоримся.

ХАСБУЛАТ. Это хорошо.

МАГОМЕД. Кстати, Хасбулат, что там у тебя с кирпичным заводом? Я слышал, что ты хочешь его продать.

ХАСБУЛАТ (вздохнув). Признаться честно – хочу. Нужны деньги, чтобы претворить в жизнь другие идеи. Годы идут, а от меня народу – никакой пользы, никаких добрых дел.

МАГОМЕД. А что, завод не приносит прибыль?

ХАСБУЛАТ. Да нет, доход-то завод даёт хороший, но это отнимает у меня столько сил и времени. Да и… (пауза) понимаешь ли, это не то, что мне надо, о чём я мечтал. (Махнув рукой.) Долго объяснять – потом, как-нибудь…

МАГОМЕД. То есть, ты уже решил продавать его?

ХАСБУЛАТ. Да. А что, есть покупатель?

МАГОМЕД. Да, есть.

ХАСБУЛАТ. И кто же?

МАГОМЕД. Я…

ХАСБУЛАТ. Что?.. Ты?! Ну, это же хорошо!

МАГОМЕД. Ну, раз так, завтра же встретимся и поговорим об этом.

ХАСБУЛАТ. Да-да, конечно.

Возвращается Абидат.

АБИДАТ. Хасбулат, ты что это близкого друга на ногах встречаешь? Давайте за стол.

ХАСБУЛАТ (спохватившись). Да заговорились как-то, извини. Магомед, дорогой, прошу к столу. А ты, Абидат, пожалуйста, принеси нам коньяку.

Садятся за стол. Абидат ставит на стол бутылку и уходит.

 

ХАСБУЛАТ (открывая бутылку). По такому случаю не грех и выпить.

МАГОМЕД. Грех не выпить, Хасбулат.

ХАСБУЛАТ (смеётся). Ты прав, Магомед.

Наливают, произносят тост: за встречу, за друзей, — пьют.

МАГОМЕД. М-м… а коньяк-то ничего. Давно такого не пил.

ХАСБУЛАТ. С Кизляра. Кирпич им понравился – угостили.

МАГОМЕД. Добро. Давай, сразу ещё по одной. (Пьют. Закусывают.) О-о! Вкусно как! Хорошая у тебя жена…

ХАСБУЛАТ. Не жалуюсь.

МАГОМЕД. Вкусно готовит.

ХАСБУЛАТ. Есть такое, жизнь её научила.

МАГОМЕД. Да, жизнь нас многому учить – и даже переучивает.

ХАСБУЛАТ. В каком смысле?

МАГОМЕД. Долго объяснять.

ХАСБУЛАТ. И всё же, откуда столько денег, чтобы завод купить?

МАГОМЕД. Банк ограбил, а охранников – зарезал. (Проводить рукой по горлу.)

ХАСБУЛАТ. Нет, серьёзно.

МАГОМЕД. Шутка. Заработал, друг мой.

ХАСБУЛАТ. И много?

МАГОМЕД. Больше «лимона» где-то.

ХАСБУЛАТ. Зелёнными?

МАГОМЕД. Не деревянными, разумеется.

ХАСБУЛАТ. Ух ты! Ну, молодец! (Задумавшись.) И всё же, я не представляю, как можно столько заработать. Да и возможно ли такое?

МАГОМЕД. Почему бы нет?

ХАСБУЛАТ. Столько денег?..  Слушай, а может, ты это – в религиозные лидеры записался?

МАГОМЕД. С чего ты взял?

ХАСБУЛАТ. Да что-то вот, нынче, религиозный вопрос стал модным. Слышал, что этим лидерам Запад выделяет большие деньги.

МАГОМЕД. Говорят, что в Америке доллары на деревьях растут.

ХАСБУЛАТ. Магомед, я серьёзно.

МАГОМЕД. Да, Хасбулат, ты прав, в стране – бардак. А чего ещё ждать, когда, наверху уже начали спекулировать, и за копейку готовы продать всё и вся. Вот потому, смешалось всё и слилось. Тут и наркомания, и проституция – да и религия тут же.

ХАСБУЛАТ. Грязи, к сожалению, стало много. Но, Магомед, я вот что тебе скажу: если даже все вокруг тебя начинают сходить с ума и вытворять, Бог знает что,  то это вовсе не значит, что ты должен быть вместе с ними.

МАГОМЕД. Я уже не тот мальчишка, Хасбулат, которого ты знал. Меня трудно сбить с пути, и я никогда не допущу, чтобы мной кто-то командовал и правил – ни религиозный фанатик и никто другой. (Пауза.) А чего это ты о религии вдруг вспомнил?

ХАСБУЛАТ. Да у нас сегодня каждый о религии только и говорит. Помнишь Абакара, племянника  заместителя начальника милиции?

МАГОМЕД. По кличке «наркоман», что анашой занимался? Он ещё жив?

ХАСБУЛАТ. Уважаемый человек стал, при деньгах. Стал арабский изучать, в хадж ездил. В общем, хочет в имамы выдвинуться.

МАГОМЕД. Вот даже как! Смотри, всё течёт – всё меняется.

ХАСБУЛАТ. Кому я верил и, кого уважал – это был Ахмед, бывший врач. Вот он и был истинно верующим и святым человеком. Но, убили его.

МАГОМЕД. Как это убили, кто?

ХАСБУЛАТ. Взорвали. А кто – вопрос остаётся открытым.

МАГОМЕД. Да, убивать стало модно. И никто никого не ловит. Нет человека – нет проблемы.

ХАСБУЛАТ. В том и беда, что человека перестали видеть, жизнь – не ценим.

МАГОМЕД. А что, может и Абакар стал другим? Просветлел вдруг?

ХАСБУЛАТ. Нет, не верю я ему, как и другим новоявленным лидерам.

МАГОМЕД. Почему?

ХАСБУЛАТ. Не от сердца слова их, да и Бога не видно ни за словами, ни за делами.

МАГОМЕД. Разве Бога можно видеть?

ХАСБУЛАТ. Я думаю, да.

МАГОМЕД. Да ты что! И как же?

ХАСБУЛАТ. В образе жизни, в деяниях – да мало ли в чём. Им, скорее, нужна религия, а не вера.

МАГОМЕД. Преследуют свои интересы? Волки и овцы?..

ХАСБУЛАТ. Ну да. Тут – своя психология. Страх, фанатизм, да и надежда на лучшую участь в другой – вечной жизни, как им внушают. Да и тебе ли говорить о том, когда мы с тобой обсуждали эту тему не раз, перечитав десятки книг о религии и философии, о смысле жизни.

МАГОМЕД. Честно говоря, эти книги и наши беседы, очень мне помогли. Они научили меня мыслить. И когда эти знания я приложил к практике, то много чего осознал и сделал выводы.

ХАСБУЛАТ. И какие же?

МАГОМЕД. Я понял, что самое главное и ценное – это ты и твоя жизнь, которая даётся человеку на земле только один раз. И поэтому, всё остальное должно служить тебе – твоему «Я», от чего всегда и надо исходить. А что будет после нас, никто не знает. Ещё не было человека, который бы явился на землю с того света.

ХАСБУЛАТ. Так-так, если я правильно понял, то, надо брать из жизни всё и жить только в своё удовольствие?

МАГОМЕД. А что, разве не так?

ХАСБУЛАТ. А любовь к близким, к родным? Сострадание? Да и…

МАГОМЕД (перебивая). А зачем?! К чему это всё, если нет Бога, а после смерти – и жизни конец?

ХАСБУЛАТ. А кто сказал, что Бога нет?

МАГОМЕД (вытаращив глаза). Стоп, Хасбулат, ты что, уже верующим стал?! Неужели и молиться начал?!

ХАСБУЛАТ. Магомед, ты, пожалуйста, не путай веру с религией. Нет, конечно, я не фанатик, но я верю, что есть некая Всемогущая Сила, которая правит Вселенной и Миром всем. Может, и ты ещё не забыл Бернса: «Великодушное и доброе сердце больше всего похоже на Бога».

МАГОМЕД. Нет, не забыл. Но, Ницше мне ближе. Всё это – религии, вера – сказки для слабых и малодушных. И где он – Бог твой? И почему я должен служить ему и как? Молитвами на непонятном мне языке? Или с оружием – защищая чьи-то интересы?

ХАСБУЛАТ. Я думаю, что верить и служить Богу надо не молитвами, а делом – творением добра, любовью и служением людям.

МАГОМЕД. И по Библии, и по Корану, Бог постоянно требует жертв и служение Себе…

ХАСБУЛАТ. Магомед, не кощунствуй.

МАГОМЕД. Я это говорю вполне серьёзно. Бог любит себя, а раз мы его образ и подобие, то, соответственно, должны более всего любить себя, и поставить жизнь так, чтобы все вокруг служили тебе – любили, чтили и уважали, как Бога. Вот, друг мой, в чём я и укрепился.

ХАСБУЛАТ. Жить только для себя и ради себя – а зачем? Это – очень жестокая и мрачная философия, и, в первую очередь, по отношению к себе.

МАГОМЕД (берёт бутылку и разливает в бокалы оставшийся коньяк). А ты подумай хорошо! Это – беспроигрышный вариант. (Поднимает бокал.) Ну, будем здоровы! (Пьют.)

ХАСБУЛАТ. Я не могу поверить, что это говоришь ты. А раньше – ты этого не мог забыть! – наши взгляды на жизнь сходились почти во всём. (Взволнован.) Неужели ты позабыл те наши беседы, которые так сладко, упоительно будоражили нам кровь под звёздным небом? Я не могу в это поверить!

МАГОМЕД. Просто, мы ещё не знали жизни, и наши мечты были иллюзорны. А жизнь – учить по-своему, перекраивая карту жизни на свой лад. Раньше нами руководили чувства, а теперь над всем довлеет разум – и над чувствами тоже. Крах социализма и его идей даром не прошёл, мой разум на замке теперь…

ХАСБУЛАТ. Верить надо сердцем, а не разумом.

МАГОМЕД. Для меня, что вера, что религия – одно. Религия – это оружие, сеющее страх, и поэтому должны им править сильные. Я не хочу и не допущу, чтобы мной кто-то правил. Уж лучше я сам буду править другими.

ХАСБУЛАТ. А что, обязательно надо править?

МАГОМЕД. А ты что, до сих пор это не понял?

ХАСБУЛАТ. А нельзя ли просто жить и делать своё любимое дело, творить добро, любить, ну – просто жить?

МАГОМЕД. Нет, не дадут. В общем, в наше время если чего-то хочешь добиться, то надо конкретно знать, чего ты хочешь, а блуждая – можно угодить в яму.

ХАСБУЛАТ. Но…

МАГОМЕД (усмехнувшись, прервав его). Это – философия жизни. Вот в этом и гвоздь путаницы для человека. Потому многие и заблуждаются, принимая ложь за правду.

ХАСБУЛАТ. В этом, пожалуй, я с тобой согласен. По той причине я и решил продать кирпичный завод.

МАГОМЕД. Зачем тогда надо было строить, если продавать, когда уже стал приносить прибыль?

ХАСБУЛАТ. Зато, после этой сделки у меня будут деньги, и на эти деньги я открою цех по производству лекарственных средств на естественной основе, построю мебельную фабрику. У меня и план уже разработан.

МАГОМЕД. Но, если так… (Согласно кивает головой.)

ХАСБУЛАТ. А недавно я познакомился с Алексеем Ивановичем – гендиректор фирмы «Русмебель» в Москве – он обещал мне помочь приобрести итальянское оборудование по производству мебели.

МАГОМЕД. Делать людям добро, нести им благо и этим наслаждаться, – как я понял, — это твой девиз, твоё кредо и счастье.

ХАСБУЛАТ. Да! А почему бы нет, если мне это по душе и радует, да ещё и прибыль приносит, кормит и одевает, и семью, и тебя? Что тут плохого?

МАГОМЕД. Видно, ты всё ещё витаешь в своих мечтах и, как мальчишка за корабликами, бегаешь за идеями сломя голову. Я вижу, в твоих мозгах всё ещё идеи коммунизма гуляют…

ХАСБУЛАТ. Это здесь ни при чём, Магомед. Просто, грех не воспользоваться тем добром, что дарит нам сама природа – что только не растёт на склонах наших гор, в лесах… Я уже столько всего изучил, что…

МАГОМЕД (кривя губы). Хм… Да какая прибыль от природных лекарств – помню, помню твои идеи! – больше волокиты. Хотя, вот с мебельной фабрикой идея хорошая. Стоить подумать.

ХАСБУЛАТ. А я уверен, что смогу переубедить тебя и на счёт чайной фабрики – время покажет.

МАГОМЕД. Ну, дай бог. (Пауза.) Хасбулат, скажи мне честно, тебе дорога жизнь?

ХАСБУЛАТ. Что за вопрос – конечно. Тем более, сейчас, когда я так счастлив…

МАГОМЕД (перебивая). А если б вдруг Всевышний дал бы тебе знак и предложил, в обмен на твою жизнь, вечный мир и счастье людей на земле, ни страдания, ни боли – ты бы согласился?

ХАСБУЛАТ. Магомед, ты это серьёзно?

МАГОМЕД. Ты можешь мне ответить – да или нет.

ХАСБУЛАТ (пауза, задумался). Да… Хотя, вопрос этот уже из области сказок и фантастики…

МАГОМЕД. И ради других, ты пожертвовал бы жизнью, идеями, любовью?..

ХАСБУЛАТ. Ты спросил – я ответил, и давай, переставим пластинку.

МАГОМЕД (смотрит на пустую бутылку коньяка). И то верно, на сегодня хватит нам философствовать, засиделся я, пойду. (Встаёт и суёт руки в карманы пиджака. Вынув с кармана руку,  зажатую в кулаке, улыбается.) А может, угадаешь, что у меня в руке?

ХАСБУЛАТ. Наверное, сувенир.

МАГОМЕД. Верно, это – сувенир. А что?

ХАСБУЛАТ (смеётся). Всё в твоих руках…

МАГОМЕД. Ну, что обычно дарят на Кавказе?

ХАСБУЛАТ (задумавшись). Кинжал в кулаке не спрятать, да разве что ножик сувенирный…

МАГОМЕД. Во, молодец, угадал! (Разжимает кулак.) Бери, он твой. Кстати, этот ножик не раз спасал меня.

ХАСБУЛАТ (берёт ножик и рассматривает его). Неплохая игрушка. (Слегка сдавливает бока, и нож с треском выбрасывает лезвие.) Ух ты!

МАГОМЕД. Эта «игрушка» спасла жизнь и Хабибу – на днях я познакомлю тебя с ним, и обо всём тебе поведаю. А пока, спокойной ночи. (Прощается.)

ХАСБУЛАТ. Да, спокойной ночи. (Провожает его. Уходят.)

 

 

СЦЕНА ВТОРАЯ

Вечером. В кафе. Сверкает молния. Доносятся раскаты громы. В углу за столиком Хасбулат и Магомед. Пьют коньяк, беседуют.

МАГОМЕД. Ну что ты, Хасбулат, и здесь нам никто не мешает, наоборот. Да и зачем семью беспокоить. И вообще, не люблю путать женщин в мужские дела.

ХАСБУЛАТ. Я не в том смысле, не по-свойски как-то, понимаешь. В каких-то пятистах метрах мой дом, а мы в кафе – словно чужие.

МАГОМЕД. А что, разве это имеет значение, где мы встретились? Думаю – нет. Главное – дело. Да, Хасбулат, главное, что мы поняли друг друга и заключили сделку, в которой довольны обе стороны.

   Вот увидишь, пройдёт год другой и кирпичный завод меня озолотит. А ты – неинтересно мне это… (Усмехнувшись.)  Как это может быть неинтересным дело, которое приносит тебе солидный доход? Извини, мне этого не понять.

ХАСБУЛАТ. Счастье – не в деньгах…

МАГОМЕД (смеясь, перебивает его). Да, да, не в деньгах – а в их количестве. Да брось ты, Хасбулат. На этом свете ценнее денег нет ничего. Деньги могут всё: купить, продать, вознести до небес. И вообще, какое может быть счастье без денег? Да без денег скоро тебя за человека не будут принимать. К этому всё идёт, к этому!..

ХАСБУЛАТ. Да, деньги – это сила, которой подвластно многое, но не всё.

МАГОМЕД. Это всё слова, и я остаюсь при своём мнении. Когда много денег, можешь позволить себе всё, они открывают перед тобой все сердца и все двери.

ХАСБУЛАТ. Да неужто всё, Магомед?

МАГОМЕД. Абсолютно всё!

ХАСБУЛАТ. Ну что ты, друг мой. А дружба, любовь, верность – да много ещё чего, что не купишь за деньги.

МАГОМЕД. Все эти годы я покупал любовь за деньги, а если какая проблема и возникала, то сумма решала любой вопрос. А друзья… (пауза) больше денег – больше друзей.  И когда узнают, что сундук твой без дна, то все они верны тебе, как псы дворовые. Ха-ха-ха!

ХАСБУЛАТ (вздохнув, с сожалением). Ну, разве это любовь, и разве это – друзья, разве это – верность?.. (Пауза.) Нет, Магомед, нет. Раньше ты иначе смотрел на всё это.

МАГОМЕД. Время было иное, да и мы были другими.

ХАСБУЛАТ. Да при чём тут время?!

Пауза. Смотрят друг на друга.

 

МАГОМЕД (не выдержав). Да ладно, проехали, лучше оставим эту тему. Просто, мы оба с разной стороны подошли к жизни, что и привело к изменению взглядов на жизнь и оценке происходящего, откуда, соответственно, и выводы…

ХАСБУЛАТ. М-м… честно говоря, мне очень больно слышать от тебя такое.

МАГОМЕД. Когда узнаёшь правду – всегда больно. А что, думаешь, мне легко дался этот перелом – как бы не так. Скрипя зубами, я молча рыдал, тайно от всех. Но, взял себя в руки и, сжав кулаки, поклялся, любой ценой преодолеть и себя, и жизнь – преодолеть всё, и встать на ноги. И никто не знал, и не видел слабости моей – в этом, только тебе я и признался.

ХАСБУЛАТ. И ты решил подняться выше всех?

МАГОМЕД. Да! Выше всех и всего.

ХАСБУЛАТ (вздохнув). Сильно ты изменился за эти несколько лет.

МАГОМЕД. Прошёл бы и ты через всё то, что прошёл я – говорил бы со мной в унисон и пел бы иначе.

ХАСБУЛАТ. Да, Магомед, жизнь изрядно потрепала тебя и оставила неизгладимый рубец на твоём сердце. Но всё же, я думаю, не стоит хоронить в себе всё хорошее, увидев и узнав мрачную, подлую сторону этой жизни. Ведь в ней не всё так плохо, и много ещё светлого и прекрасного.

МАГОМЕД. Хм, легко сказать…

ХАСБУЛАТ. Но если мы все опустим руки и пойдём по тому пути, куда нас толкают те, которым удалось расколоть наше общество из-за нелюбви своей и жадности, то, кто же остановит всё это  и спасёт страну, и народ наш, от этого грабежа и вакханалии?

МАГОМЕД. Ха-ха-ха! Какой народ?! О чём ты, Хасбулат?! Ты посмотри вокруг, да они же готовы родную душу за деньги продать – и продадут…

ХАСБУЛАТ. Не все, Магомед.

МАГОМЕД (усмехнувшись). Просто, ты ещё не знаешь этих людей, кого ты называешь народом. Это – серая масса. У тебя…

 

Пауза. Слышно, как подъехала машина.

 

ХАСБУЛАТ. Что у меня – почему ты замолчал?

С дипломатом в руках появляется Хабиб.

 

МАГОМЕД (грустно чему-то улыбнувшись). А вот и Хабиб. (Представляет их друг другу. Здороваются за руку. ) Хабиб, подожди в машине.

ХАБИБ. Да, конечно. (Уходит.)

МАГОМЕД. Всё, хватит философии… Хасбулат, вот деньги за завод – можешь пересчитать. (Отдаёт ему дипломат с деньгами и забирает папку с переоформленными бумагами на кирпичный завод.)

ХАСБУЛАТ. Нет, я поверю твоему слову.

МАГОМЕД. А зря, деньги любят счёт. В наше время даже брату родному нельзя верить. (Улыбнувшись и похлопав друга по плечу.) Всё как договаривались: деньги – твои, завод – мой. И надеюсь, что и в дальнейшем никаких разногласий между нами не будет.

ХАСБУЛАТ. Ну что ты, Магомед, разве я когда-нибудь давал задний ход? Наоборот, если по заводу будут какие-то неясности, я помогу, обращайся.

МАГОМЕД. В таком случае, я умываю руки, прощай.

ХАСБУЛАТ (пожимая ему руку). До встречи, друг мой, и удачи тебе.

МАГОМЕД. Взаимно. (Небольшая пауза.) Может, мы тебя подвезём?

ХАБУЛАТ. Спасибо и на слове, хочу пройтись пешком. Отличный вечер после дождя. (Пауза.) Магомед, а ты так и не ответил на мой вопрос.

МАГОМЕД. Да? А я и не помню. Ладно, потом как-нибудь… (Уходит.)

ХАСБУЛАТ. Грустно-то как… Незримая баррикада разводит друзей на разные стороны. (Вздохнув и, взяв в руки дипломат, даже не открыв его и не заглянув, уходит в другую сторону.)

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

На улице. Ночь, тускло светят фонари. Хасбулат с дипломатом в руке возвращается домой. Навстречу ему, петляя, идут двое. Они навеселе и, поют пьяными голосами. Хасбулат хочет обойти их стороной.

Пьяные: Первый, Второй.

ПЕРВЫЙ (Второму). Смотри, этот интеллигент хочет обойти нас стороной, чтобы не поздороваться с нами.

ВТОРОЙ. Не хочет с нами считаться? А что, мы – мужики, что надо.

ПЕРВЫЙ (ехидно усмехнувшись). А может, он испугался нас и обходит подальше?

ВТОРОЙ. Это ты его спроси.

ПЕРВЫЙ. Ну и спрошу! (Преграждает Хасбулату дорогу.) Салам алейкум, интеллигент. (Протягивает для пожатия руку.)

ХАСБУЛАТ. Ваалейкум салам. (Руку не подаёт.)

ВТОРОЙ. Смотри, он тебе руку не подал.

ХАСБУЛАТ (дружелюбно). Я вижу вас впервые…

ПЕРВЫЙ. И что?.. Разве все люди не братья?..

ВТОРОЙ. Ха-ха-ха!

ХАСБУЛАТ. Вот что, молодые люди, давайте, не будем делать из мухи слона…

ВТОРОЙ. Сам давай!

ПЕРВЫЙ (останавливая его). Подожди ты, не гони… (Хасбулату.) А ты и не понял, что обидел меня?

ХАСБУЛАТ. По-моему, не я, а вы мне дорогу перешли.

ПЕРВЫЙ. А ты мне руку не подал, понял.

ВТОРОЙ (стоит рядом и усмехается). Точно, не пожал ему руку, и обидел моего друга. Я свидетель тому.

ХАСБУЛАТ. А я к вам в друзья не записывался. Так что…

ПЕРВЫЙ (выходит из себя). Чего «так что»?! Такие вещи просто так не прощаются!

ХАСБУЛАТ (слегка раздраженно). Что вам надо? Что вы хотите от меня?

ПЕРВЫЙ. Ты должен извиниться передо мной.

ВТОРОЙ. Да, должен.

ХАСБУЛАТ. А мне не в чём извиняться. Я…

ВТОРОЙ (перебивая). А что в дипломате?

ХАСБУЛАТ. Что?..

ВТОРОЙ. Смотри, как он руками за этот дипломат-то зацепился, а тебе руку не хочет подать.

ПЕРВЫЙ. В таком случае, я тоже схвачусь за этот дипломат. (Тянется к дипломату.)

ВТОРОЙ. Вцепись! Хвватай!

ХАСБУЛАТ. Руки убери! (Отводит от него дипломат.)

ВТОРОЙ. Ну-ну, отдай ему дипломат, и мы квиты.

ПЕРВЫЙ (ехидно). И я прощу тебе обиду.

ВТОРОЙ. Не хочешь по-доброму, отберём.

Начинается потасовка. И, пока Первый отвлекает Хасбулата, Второй достаёт финку и несколько раз бьёт им Хасбулата. Хасбулат падает и роняет дипломат. Первый и Второй, забрав дипломат, убегают.

 

Затемнение.

Акт второй

Сцена первая

Прошли годы.  Магомед Шейхов стал главой администрации города.  После смерти Хасбулата Абидат, по закону гор, становится женой Исрапила. Дом Хасбулатовых. На сцене Абидат и её муж Исрапил.

АБИДАТ. Что-то невесёлый ты. Что, Шейхов тебя не стал даже принимать?

ИСРАПИЛ. Да нет, как же, принял и чаем угостил, но… (Поджав губы, разводит руки в стороны.)

АБИДАТ. Да не томи ты…

ИСРАПИЛ. Увы… Одно я не пойму, как мой брат мог дружить с такой лисой, как этот господин Шейхов?

АБИДАТ. Что, снова все его деньги в деле? Ах, и зачем ему столько?! Два банкетных зала, несколько магазинов, три завода – и всё неймётся, всё ему мало!.. Сам же обещал. (Вздохнув.) Никто его за язык не тянул! Встали бы на ноги – вернули бы до копейки!

ИСРАПИЛ. Я больше к нему ни ногой! Пусть себе давится своими деньгами!

АБИДАТ. А может, он ждёт, чтобы я сама явилась к нему с поклоном?

ИСРАПИЛ. Ещё чего не хватало!  (Глубоко возмущаясь.) И надо же, он этот вопрос так обернул, что мы сами во всём и виноваты! Как и в смерти брата, так и в том, что деньги все пропали.

АБИДАТ. А мне он никогда не нравился, но я не могла перечить мужу и брату твоему. С первого раза, как его увидела, мороз по коже пробежал, от его взгляда. Смотрит, как волк на добычу, а повадки его – повадки шакала. Хотя, до смерти Хасбулата видела его всего несколько раз.

ИСРАПИЛ. А мне – самого Демона! Настоящий Иблис! Поэтому, с самого начала я сомневался в его искренности. Вот меня и берёт сомнение.

АБИДАТ. В чём? Ты думаешь…

ИСРАПИЛ. Да во всём! Нечисто тут с ним, понимаешь… какой-то он скользкий, он… (Пауза.) Что-то мне подсказывает, что этот господин Шейхов сам всё и подстроил! На каких-то бомжей всё свалили, которые затем от жадности поубивали друг друга. А деньги-то пропали… Куда? Где они? А что если?.. (Его осеняет какая-то догадка.)

АБИДАТ. И я думала о том, сердцем чувствовала, но…

ИСРАПИЛ. Да, попробуй, докажи тут, когда Шейхов теперь и закон, и право! А нам не оставили даже право выбора!

АБИДАТ. Жизнь так обернулась, что нам и думать-то некогда! Не жизнь, а борьба за выживание.

ИСРАПИЛ. Точно! Всё время приходится изворачиваться, просить, унижаться… Знаешь, почему так случилось?

АБИДАТ. Лес рубят – щепки летят.

ИСРАПИЛ. Нет, Абидат, не только. Всё потому, что власть захватили такие люди, как этот Шейхов. У них ничего святого. Им наплевать на родину, на друзей, да на всё, кроме себя и своего блага. Были бы деньги – везде им рай.

АБИДАТ. Не знаю, может ты и прав.

ИСРАПИЛ. Он и в детстве был сволочью. Затевал спор и натравливал ребят друг на друга, а сам всегда оставался в стороне.

АБИДАТ. В первое время он совсем иначе себя вёл, проявлял заботу, и даже плакал…

ИСРАПИЛ. Крокодиловы слёзы!

АБИДАТ (вспомнив). После сорока дней он говорил со мной и…

ИСРАПИЛ. Ты мне ничего не говорила…

АБИДАТ. Сначала я как-то не могла вспоминать о чём-то без слёз. А там – дети, забота… В общем… (Задумалась.) А сколько я плакала, когда ты сделал мне предложение – стать мужем и отцом, по закону наших предков.

ИСРАПИЛ (нежно). Но теперь-то ты знаешь, что руководил мной не только долг и закон предков…

АБИДАТ (грустно улыбнувшись). Да, и я успела полюбить тебя – ты очень был похож на своего брата…

ИСРАПИЛ (вздохнув). Но, к сожалению,  я только внешне напоминаю брата, у меня нет той деловой хватки, которой он притягивал к себе всех. Брат – другое дело, он был ходячая идея, не то что я.

АБИДАТ (с любовью). Да ладно, Исрапил, и пальцы на одной руке разные.

ИСРАПИЛ. Когда я приехал на похороны и увидел тебя, мне стало так больно… Не знаю, что я больше оплакивал – потерю брата или твоё горе, одиночество твоё. Ты была так молода и красива, а тут ещё и малолетние дети. Просто, нельзя было смотреть на тебя без слёз… (Выдержав паузу и вздохнув.) Я никогда не думал, что буду плакать, но на сердце было так тоскливо и одиноко, что слёзы текли сами по себе. Мы рано потеряли родителей, Хасбулат заменил мне и отца, и мать. И учёбу обеспечивал мою, и жизнь. Конечно, не тебе мне о том говорить, когда ты выросла в детдоме… А ведь, брат-то всего на три года был старше меня. Хотя, казалось, на целую жизнь.

АБИДАТ. Поэтому мы и обязаны претворить его мечту в жизнь.

ИСРАПИЛ. Я понимаю тебя, Абидат. Но где мы возьмём столько денег? Это же целую чайную фабрику надо открывать! А на какие средства, когда наша зарплата и двенадцати тысяч не тянет на двоих?

АБИДАТ. Зачем только он уступил ему этот завод?

ИСРАПИЛ. Ты же сама говорила, что в этом он видел и свои интересы, что…

АБИДАТ. Ни завода тебе, ни денег. Раздели короля.

ИСРАПИЛ. Что?

АБИДАТ. Да я так, к слову.

ИСРАПИЛ. Абидат, ты мне так и не сказала, о чём был ваш разговор.

АБИДАТ. Разговор… (Задумавшись.) Какой разговор?..

ИСРАПИЛ. Ну, с этим Шейхом, ты же говорила…

АБИДАТ (как бы только вспомнив). А, с Магомедом… Он выражал свои соболезнования, как он скорбит, что потерял такого друга, что ему до сих пор в это не верится, да не может никак простить себе, что отпустил его одного… «Одно только и успокаивает, — заключил он, — что Хасбулат оставил вам хорошее наследство».  А мы ещё и не знали, что сделка состоялась и завод уже продан. Естественно, я была удивлена. «Как?! Мы же ещё вечером с ним расстались… Он домой ушёл! Ах, не может быть!.. Пол «лимона» зелёнными!» — удивление его казалось таким искренним, что я поверила ему.

ИСРАПИЛ. А я, нет, и не поверю никогда. Сама подумай, кто в это поверит?! Ну и версия у них!.. И как после этого верить нашей милиции?

АБИДАТ. В общем, по его словам, они расстались ещё за пять часов до убийства.

ИСРАПИЛ. Это Шейхов тебе так сказал?! Ну конечно! Если ему поверить, брат был такой идиот, что… (Вздохнув.) Шакал этот Шейхов, язык – слаще мёда, а в сердце – яд! Змея он, Абидат, ядовитая змея! О, как был бы я рад отомстить за брата! (Взмахнув рукой, кулаком режет воздух.) Но, вместо этого, приходится пресмыкаться, угождать…

АБИДАТ. Хасбулата не вернёшь, нам бы хоть дух его утешить, чтобы душа покой обрела. Понимаешь, снится он мне, да всё твердит о чайной фабрике. Я хочу сказать ему, что у нас нет денег, что… Но я только и делаю, что плачу от боли и обиды. В слезах и просыпаюсь.

ИСРАПИЛ. Да, как брат умер, будто чёрная кошка дорогу перебежала. Работаем, работаем, а денег – кот наплакал, еле на пропитание хватает. Неужели мне так и не удастся разорвать этот круг?! Хасбулат обязательно что-нибудь придумал бы, а я… Нет у меня жилки такой!

АБИДАТ. Да, Хасбулат умел заводить связи как никто. Он был щедр и добр. Судил о людях по себе – эта доверчивость его и сгубила. Но и судить кого-либо необоснованно у нас нет права. Так что, Исрапил, успокойся, гнев тут не лучший советник. Никто не знает, как всё было на самом деле. Я знаю, ты это от бессилия и обиды. Не надо брать грех на душу кого-то обвиняя.

ИСРАПИЛ. Но я уверен, что если бы убили меня, то Хасбулат обязательно нашёл бы убийцу и наказал его! А я… Нет, мне никогда таким не стать, я…

АБИДАТ (перебивая его и нежно сжав ему руку). Исрапил, не надо… (Пауза.) Я же знаю, ты не способен на зло – ты добр, как сам Иса идбаг.  В тебе столько любви, что ты готов простить и врага своего. А тут такая тайна, что бабушка надвое сказала, как всё было на самом деле. Свидетелей-то нет.

ИСАПИЛ. Ты говоришь, что я сужу необоснованно, но это далеко не так. Да, я человек слишком мягкий, доверчивый и простой до наивности, даже больше чем Хасбулат. Брат был открытой души человек, верил и доверял людям. Магомед скрытый был и, скорее всего, завидовал Хасбулату и боялся его. А нет человека – нет проблем. Шейхов остался при деньгах, да плюс ещё и кирпичный завод. Иначе, как бы он так резко пошёл в гору?

АБИДАТ. Да, Исрапил, это разумно, но…

ИСРАПИЛ. Что, ты веришь этой власти, веришь Шейхову?!

АБИДАТ. Да нет же, нет! Но я не хочу, чтобы… (Нервно ломает пальцы.) Я боюсь – за тебя, за детей.

ИСРАПИЛ. Они на этом и играют! Они…

АБИДАТ. Мы ничего не сможем доказать, и только более усугубим своё положение. Я не мечтаю о несметных богатствах, лишь бы… (Вздохнув.) О Аллах, закончатся ли когда-нибудь наши бесконечная нужда и проблемы? А ведь, жизнь-то идёт, дети растут и надо думать об их будущем, но – никакого просвета впереди.

ИСРАПИЛ. И не будет! Я уже это понял, никогда наши несчастья не кончатся, пока у власти будут такие шакалы и кровопийцы, как Шейхов.

АБИДАТ. И что же нам делать?

ИСРАПИЛ. Сражаться! Надо научиться стоять за себя.

АБИДАТ (перебивая его). Нет, нет, родной, ты только погубишь себя.

ИСРАПИЛ. Да я и так задавлен уже настолько, что…

АБИДАТ. Но и судить так мы не вправе!

ИСРАПИЛ. А они нас за что осудили? Им кто дал право?! Деньги?!

АБИДАТ (вздрогнув). Что?..

ИСРАПИЛ. Они купили это право нашими деньгами – у нас же! А мы…

АБИДАТ. О Господи! А ведь ты прав! Никогда бы до такого не додумалась. И откуда в тебе столько ненависти?

ИСРАПИЛ. Кто не способен любить, тот не способен и ненавидеть. Нужда вынуждает человека думать не только о сегодняшнем дне, но и о том, есть ли истина и в чём она. Беда наша не в нищете, а в том, что мы перестали верить.

АБИДАТ. Верить?

ИСРАПИЛ. Да! И в первую очередь надо поверить в себя, не дать им раздавить душу. Если им удастся одолеть наши души – свои они давно продали Дьяволу, — мы погибли. Но пока ещё души наши не растоптаны и не перепачканы в их грязи – мы спасены. И сможем победить.

АБИДАТ. Ты думаешь, они в силах убить наши души, раздавить в нас святое – человечность?

ИСРАПИЛ. Они это делают каждый день, убивая в нас лучшее, превращая наших дочерей в проституток, а сыновей – в прихвостней, наркоманов и убийц.

АБИДАТ (улыбнувшись). Ты мне Высоцкого напомнил: «Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков…» Ты сам себе перечишь, родной мой, ты и мышь не обидишь. И у тебя есть свои плюсы, так что…

ИСРАПИЛ. Вот иногда за это я и ненавижу себя!

АБИДАТ. А зря! Всегда надо любить себя таким, какой ты есть. Наша индивидуальность – и есть наше счастье. Аллах каждого одаривает по-своему.

ИСРАПИЛ. А мне думается, что до бедных людей и Аллаху нет дела.

АБИДАТ. Астахпируаллах, не говори так. Просто, это люди Иблиса захватили всё в свои руки – и правят так, что…  (Вздыхает. Пауза.)

ИСРАПИЛ.  Раньше говорили, что Ленин – Дьявол, а теперь… (Пауза. Мыслит вслух.) Когда человек несколько раз переступает черту и  всё сходит с рук, то ему начинает казаться, что он имеет право, более того, он утверждается в этой вседозволенности. И зачем ему Бог, если он сам – что Бог.

АБИДАТ. Видимо, власть – это такая зараза, что каждый прикоснувшийся к ней превращается в Дьявола.

ИСРАПИЛ. Ты права, так оно и есть. Ну что, утро вечера мудренее, пошли спать. (Обнявшись, уходят.)

СЦЕНА ВТОРАЯ

Там же. Исрапил сидит на диване за журнальным столиком и читает. Возвращаются с магазина Абидат с Сабиной.  Сабина плачет, Абидат нервничает.

АБИДАТ. Исрапил, эти дети сведут меня с ума! (Дочке.) Всё, Сабинка, всё! С этого дня в магазин со мной ни шагу! Ты меня позоришь! Тебе уже восемь лет, а никак не можешь понять, что мы не можем… (вздохнув) просто, не в силах покупать всё, что вздумается! Нет у нас денег, понимаешь, нет!

ИСРАПИЛ. О-ля-ля! Да что случилось?! Ну, ну, родные мои, сели на диван, успокоились. (Сабина бросается ему на шею и плачет. Уткнувшись ему в ноги, плачет и Абидат.) Да тут целая трагедия Шекспира! (Пауза. Ласкаетих.) Всё, всё, девочки мои, хватит ревет, а то и мне придётся к вам присоединиться. Абидат… Сабина… Ну, успокоились.

АБИДАТ. Я больше не могу так жить, не могу!..

ИСРАПИЛ. Так, так… Доченька, а ну скажи, почему ты маму обидела до слёз?

САБИНА. Это она меня обидела! Не любите вы меня, никто меня не любит! Вот другие любят своих детей, а вы меня – нет!

ИСРАПИЛ. Это почему же, с чего ты взяла?

САБИНА. Вы не покупаете мне, что я хочу! Другие родители покупают, а вы нет.

АБИДАТ. Прости, прости меня, доченька… (Схватив, прижимает её к себе и целует.) Я же тебе объяснила… сказала же, у нас нет столько денег…

САБИНА. А другая тётя купила своей дочке, потому что она её любит, а ты меня – нет!

АБИДАТ (всю ещё в слезах целуя дочь). Я очень, очень люблю тебя! Люблю… Люблю…

ИСРАПИЛ (ласково ерошит ей волосы). Мама права, Сабиночка, мы очень тебя любим – сильно, сильно.

САБИНА (радостно, вытирая слёзы). И мы сейчас вместе пойдём и купим игрушку?!

ИСРАПИЛ. А что за игрушка-то?

АБИДАТ (машет рукой). Ой, и не спрашивай! (Вздохнув.) Тысяч на десять тянет.

ИСРАПИЛ (присвистнув от удивления). Что-о?! Ну, Сабиночка, ты замахнулась.

САБИНА. Она мне очень понравилась!

АБИДАТ (всхлипывая и прикусывая губы). Сабина! Ну не терзай ты мне душу!

ИСРАПИЛ. Ну, ну, ну… Ах, Сабинка, Сабинка… Много чего мы хотим для себя, да вот беда, мало что можем позволить. (Пауза. Вздохнув.) И не мама тут виновата, дитя моё, а папа – бедный господин Исрапил Хасбулатов.

АБИДАТ (вытирая слёзы). Да будет тебе.

ИСРАПИЛ (глубоко задумавшись). Понимаешь ли, у папы той девочки много, много денег, а у меня их нет. Так получилось, что я неспособен много зарабатывать. Но если б у нас было много денег, то обязательно купили бы тебе эту игрушку, маме – норковую шубку, а Амиру – компьютер. К сожалению, в данное время мы не можем себе это позволить. (Вполне серьёзно.) А ты хотела бы, чтобы у тебя был другой папа?

                                                                        Пауза.

САБИНА (всхлипнув). Папа… я люблю тебя, папа! Не надо другого папы! И маму я люблю! (Обнимает их.) Не надо мне игрушки, не надо!

ИСРАПИЛ. Я знал, что ты поймёшь нас. (Целует её.) Ты же у нас умница!

САБИНА. Не отдавайте меня другим, не отдавайте…

АБИДАТ (рыдая, прижимает дочку к груди). Сокровище моё… (Осыпая дочь поцелуями.) Доведётся ли когда и нам, свою песенку спеть…

ИСРАПИЛ (задумывается, глаза блестят). Ничего, родные мои, и у нас будет всё, обязательно… Тучи на небе не навсегда. (В сторону.) Я достану деньги… любой ценой достану!.. (Абидат.) Вы идите, отдохните… (Собирается уходить.)

АБИДАТ. А ты?..

ИСРАПИЛ. У меня появилась идея. (Уходит.)

АБИДАТ. О Аллах… (Забрав дочку – она заснула у неё на руках – уходит.)

 

                                                               СЦЕНА ТРЕТЬЯ

                               В кабинете у господина Шейхова. Магомед и Исрапил.

МАГОМЕД. Ай, Исрапил, какой же ты настырный! Ну что тебе надо? Что ты присосался ко мне словно пиявка? Так если я тебя до сих пор терпел и не гонял от себя, то, запомни, только ради памяти друга моего и твоего брата Хасбулата. Но знай, всякому терпению есть предел! Сколько можно?! Да будь же ты мужчиной! (Вынимает из кармана несколько сотен долларов и бросает их на стол.) Забери, и чтобы впредь ты навсегда забыл дорогу ко мне!

ИСРАПИЛ (тыльной стороной ладони отодвигая деньги). Вы меня не так поняли, господин Шейхов, я пришёл вовсе не просить, а требовать. Нахапали власти и возомнили себя бог знает кем.

МАГОМЕД (вскочив). Что-о?! Да… да как ты смеешь?! Вот наглость… обласкал на свою голову! Ты что, решил дорогу мне перейти?!

ИСРАПИЛ. Магомед, я никому и никогда в жизни дорогу не переходил – это у вас руки в крови по локоть.

МАГОМЕД. А!.. (Успокаивается и, задумчиво улыбнувшись, садится на своё место.) Так, так, кажется, у тебя начал прорезываться голос.

ИСРАПИЛ. Я пришёл отомстить за брата и забрать деньги, из-за которых ты и убил его. (Вытаскивает из-под пиджака пистолет и, наставив его на Магомеда, щёлкает затвором.)

МАГОМЕД (вначале в глазах его мелькает испуг, но он тотчас берёт себя в руки). Исрапил, что это с тобой, ты заболел? Да как ты мог и подумать такое, что я мог бы причинить Хасбулату зло?! Как язык твой повернулся такое сказать?! Да я… (у него меняется голос и увлажняются глаза) я бы жизнь за него отдал… Если б ты знал, как мне его не хватает. (Шумно вздохнув, проводит рукой по лицу. Пауза.) Но в чём-то может ты и прав. В последние годы я так заработался – дела! дела! – даже о себе подумать некогда. На мои плечи легло столько ответственности, столько забот, что бывает не до сердечности. Иначе можно разбазарить не только весь небольшой бюджет, но и все свои средства. Ты, наверное, думаешь, что у меня везде миллионы валяются?.. Ошибаешься. (Пауза.) Да, Исрапил, это так – деньги все в обороте. (Устало закрыв глаза и протерев их.) Да убери ты этот пистолет свой,  я уже давно перестал кого-то или чего-то пугаться. И запомни, выстрелить в человека, убить его – дано не каждому.

ИСРАПИЛ. Вы ошибаетесь, Магомед Тагирович, мне терять нечего.

МАГОМЕД (смеётся). Ты думаешь, что я могу в это поверить. Ну что ты. Абидат так мила и красива, что ей никак не дашь больше двадцати лет, да вовсе не подумаешь, что она мать двоих детей. Мужчина за такую женщину горы свернёт, но убить… Нет, друг мой, тут тебе никакого резона. Да ты этого не хотел и не допустил бы, не так ли? Давай откровенно. Признайся, ты пришёл не по мою душу?

ИСРАПИЛ (опуская руку). Да, я не убийца… (Снова подняв оружие.) Но уже поздно рассуждать, другого выхода у меня просто не осталось.

МАГОМЕД. Нет, друг мой, выход всегда есть.

ИСРАПИЛ. Меня уже за одно покушение на вас посадят в тюрьму. Нет! Без денег я не уйду! А там – будь что будет. Не вынуждайте меня применить оружие.

МАГОМЕД. И ты сможешь спокойно жить, убив человека? Ты?! Гуманист?! Ты же этим загубишь себя, свою душу…

ИСРАПИЛ (вдруг нервно кричит, перебивая его). Хватит! Хватит… Вы… вы сейчас же отдаёте мне деньги и обещаете мне, в общем, даёте мужское слово, что не будете меня преследовать, а я…

МАГОМЕД (криво улыбаясь). А вы, в благодарность за это, дарите мне жизнь и спокойно уходите к своей милой жене с моими деньгами. (Похлопав.) О Аллах, какое великодушие!

ИСРАПИЛ. Перестаньте, или я выстрелю!

МАГОМЕД. Нет, Исрапил, ты этого не сделаешь. Я знаю тебя – ты вырос на моих глазах. (Подходит и обнимает его.) Прости, друг мой, что довёл тебя до такого состояния – я виноват. Виноват.

ИСРАПИЛ (не зная что делать, растерянно опускает оружие). Я… это…

МАГОМЕД (отходя к окну. Пауза. В сторону.) Тут, Магомед, надо подумать и взять инициативу в свои руки. (Повернувшись, Исрапилю.) Ты своего добился, мне стыдно. Да, мне стыдно, что я до сих пор ничего для вас не сделал, что… (Вздохнув, протягивает ему руку.) Прости, я постараюсь всю исправить. Ну, мир?

ИСРАПИЛ (совсем растерявшись, неуверенно пожимая протянутую руку). И вы простите меня, Магомед Тагирович, я был в таком отчаянии…

МАГОМЕД. Нет, нет, брат мой, не надо оправдываться, ты ни в чём не виноват. Тут только моя вина, но, клянусь Аллахом, я, просто не думал, я… (Вздыхает.) Всё это получилось как-то само собой, ненамеренно, так что… Предоставь мне возможность доказать это, и ты узнаешь, кто я такой, и что вы для меня значите. А для начала, брат мой Исрапил, мне будет приятнее, если наши отношения станут ближе и проще, как и в недавние времена. Да я же всего на три года старше тебя, так что, давай на ты.

ИСРАПИЛ. А, вот вы о чём… (Сконфузившись.) Ну, хорошо, я постараюсь… Всё так неожиданно…

МАГОМЕД. Да, Исрапил, главное вовремя всё осознать, и тогда найдётся возможность не только всё исправить, но – и самому исправиться. Все эти годы я как бы провёл в бреду, но наконец-то сознание моё прояснилось. Ты прав, к чёрту эти дела, деньги, над которыми так и дрожишь: куда бы вложить, что бы предпринять… (Пауза.) Зачем?! Зачем всё это, если рядом нет близких друзей, любимой женщины? Так что, это ещё вопрос, кто из нас несчастнее.

ИСРАПИЛ. А как же Хабиб? Жена ва… твоя?

МАГОМЕД. Жена и любимая женщина – разные вещи, а Хабиб… Да разве и десять таких Хабибов заменять мне Хасбулата?  Это я от горя ушёл головой в дела. Хасбулат за друзей из кожи лез, души не чаял в них, он… (Вздохнув.) Извини, мне трудно говорить… (Пауза. Тянет руки к Исрапилю.) Ну, дай, дай мне обнять тебя! (Обняв, прижимает его к себе.) С того дня, как потерял Хасбулата, это самая счастливая минута в моей жизни. Один Аллах знает, как тяжело мне было. Вместе с ним я потерял и себя. И только сегодня, благодаря тебе я снова ожил. Спасибо, друг, ты разбудил меня, вырвал из деловых лап бизнеса, и вернул в жизнь.

ИСРАПИЛ (от растерянности он не в себе, как будто потерял дар речи). А… Я… Ты…

МАГОМЕД (улыбаясь). И что, ты на самом деле смог бы в меня выстрелить?

ИСРАПИЛ (как бы очнувшись и приходя в себя). Магомед, ну что ты, это же игрушечный пистолет. (Стреляет, из дула вылетает пулька и, скатившись со стола, падает на пол. Они взглядом провожают эту жёлтую горошину.)

МАГОМЕД (разразившись вдруг смехом). И ты осмелился на такой шаг с игрушечным пистолетом?! А если б тебя застрелили, ну мало ли – я или охрана? Ну, брат мой, ты блефуешь! Не ожидал, не ожидал от тебя.

ИСРАПИЛ (сконфузившись, виновато). Ничего же не случилось.

МАГОМЕД (похлопав по плечу). И хорошо, хорошо, что не случилось! Повезло, что не ошибся в тебе. А вдруг и я ошибся бы, как и ты? Тогда что?! Было же, на время гнев взял верх и во мне. Слава Аллаху, я вовремя одумался и взял себя в руки. (Пауза.) Этого уже я не смог бы себе простить! С меня хватит, что Хасбулата потерял.

ИСРАПИЛ (расчувствовавшись). Прости, Магомед…

МАГОМЕД. Брат ты мой, думаешь, мне денег жалко было – как бы ни так. Я хотел, чтобы ты сам, понимаешь, сам чтобы заработал.

ИСРАПИЛ. Как же я заработаю, когда моя зарплата не тянет и до шести тысяч? А больше я ничего не умею…

МАГОМЕД. Чтобы брат Хасбулата ничего не умел – да не смеши ты народ! Ты так и не догадался, почему я всю дорогу так злился на тебя?

ИСАПИЛ. Н-нет…

МАГОМЕД. Ты просил денег, а не работы! Потому я и отказывался даже слушать тебя.

ИСРАПИЛ. Ну…

МАГОМЕД. Что?

ИСРАПИЛ. У меня и в мыслях не было увольняться с работы.

МАГОМЕД. В этом и есть твоя вина.

ИСРАПИЛ. Ты хотел мне что-то предложить?

МАГОМЕД. Мне нужен верный человек и главный бухгалтер, который бы со временем возглавил все мои дела.

ИСРАПИЛ. Но… я это не осилю.

МАГОМЕД. Ты опять за своё!

ИСРАПИЛ. Я же заканчивал физико-математический, а не экономический факультет.

МАГОМЕД. Главное – твоё решение, а диплом мы тебе хоть завтра выпишем.

ИСРАПИЛ. Нет, я так не могу.

МАГОМЕД. Хорошо, сдашь экзамены экстернатом.

ИСРАПИЛ. Ну, если так…

МАГОМЕД. По рукам?

ИСРАПИЛ. Я подумаю, надо поговорить…

МАГОМЕД (перебивая). А вот это зря! Хасбулат сам всегда всё решал. С женщинами в этих делах лучше не советоваться.

ИСРАПИЛ. Хорошо, я согласен.

МАГОМЕД. Вот это по-мужски! Для начала пять тысяч в месяц тебя устроит? Ах да, в долларах, разумеется.

ИСРАПИЛ. Да, к…конечно… (Пожимают руки.) Магомед, я… постараюсь оправдать твоё доверие, я…

МАГОМЕД. Знаю, Исрапил. А теперь, можешь сказать, сколько тебе надо было и зачем. И давай откровенно, хорошо.

ИСРАПИЛ (протирая лоб). Хорошо, Магомед. (Глубоко вздыхает.) Абидат задалась целью открыть чайную фабрику – это ещё Хасбулат ей обещал. Она же биолог, вот и…

МАГОМЕД (перебивая его). Какой дурак! Какой я дурак, что не выслушал тебя в первый же день! Хасбулат как-то говорил же мне об этом. Прости! (Пауза.) И сколько денег для этого дела ты хотел получить?

ИСРАПИЛ (сконфузившись). Я думал, тысяч двадцать долларов хватило бы или нет… Как ты думаешь? Магомед, ты в бизнесе собаку съел, поэтому…

МАГОМЕД. Это хорошо, что советуешься, значит – доверяешь. (Улыбнувшись.) Надо посмотреть, прикинуть – ты же у меня бухгалтер.

ИСРАПИЛ (покраснев). Цех для сушки… лаборатория… упаковочная линия…

Стучат. Чуть приоткрыв дверь в кабинет заглядывает секретарша Айшат, девушка двадцати лет.

АЙШАТ. Магомед Тагирович, к вам на приём… (Увидев оружие она теряет дар речи.)

МАГОМЕД (с улыбкой берёт пистолет у Исрапила и направляет его на секретаршу). Айшат, быстро закрыла дверь и исчезла – я занят. (Прикрыв дверь, она уходит.) Исрапил, вот тебе для начала десять тысяч долларов (отдаёт ему деньги), а на днях я сам лично занесу тебе ещё двадцать тысяч.

ИСРАПИЛ (благодарно пожимая ему руку). Спасибо… баркалла тебе, Магомед, я… я твой должник… Я обязательно верну, как только…

МАГОМЕД. Ну что ты, Исрапил, не смей и думать о том – это мой долг, я был обязан заботиться…

ИСРАПИЛ (он настолько расчувствовался, что еле говорит). С-спасибо…

МАГОМЕД. Удачи тебе. (Вертит в руках игрушечный пистолет. Улыбается.) Надо же… Исрапил, эту игрушку, если можно, я оставлю себе на память.

ИСРАПИЛ. Да, конечно… разумеется…

МАГОМЕД. А хочешь, взамен я дам тебе настоящий. (Вынимает из ящика секретера настоящее оружие.)

ИСРАПИЛ (отшатнувшись от неожиданности). Нет, нет… Я… я и пользоваться-то им не умею.

МАГОМЕД. Ну, смотри… (Встаёт и, с улыбкой провожает его. Уходят.)

СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ

У Хасбулатовых. На сцене Исрапил и Абидат.

АБИДАТ. И ты поверил в его искренность?

ИСРАПИЛ. А какой ему резон притворяться? Может и действительно, вначале власть вскружила ему голову, а теперь… Да нет, всё было так естественно. И, кажется, он с самого начала догадался, что пистолет у меня игрушечный. Он же мог убить меня, и ничего бы ему за это не было. Мог бы позвать охрану и сдать меня милиции. Но вместо этого он дал мне деньги и предложил работу. Что мне оставалось делать?

АБИДАТ. Ой, боюсь я, Исрапил. (Пауза.) А как же наше дело? Разве я одна смогу осилить то, что мы задумали, это же…

ИСРАПИЛ. Абидат, родная, ты не будешь одна, уверяю тебя. Мы найдём тебе хороших помощников, да я и сам всегда буду рядом. Я поговорю с Магомедом, и он…

АБИДАТ (перебивая его). До сих пор ты, подозревал его, бог знает в чём, считал своим врагом…

ИСРАПИЛ. Я ошибался!

АБИДАТ. А может, это сейчас ты ошибаешься? Что, если он уже выкопал для нас яму и манит, как глупых овечек, в свою западню?

ИСРАПИЛ. Если б так, с какой стати он стал бы нам помогать?

АБИДАТ. Ой, не знаю, Исрапил, но не могу я ему верить. (Пауза. Вздохнув.) Змея, меняя шкуру, не меняет натуру.

ИСРАПИЛ. Ты что, боишься его? Он что-нибудь сказал тебе?  Что, скажи?.. Кажется, ты что-то от меня скрываешь.

АБИДАТ. Да нет же, Исрапил, просто, с меня хватит, что Хасбулата потеряла. А если ещё и с тобой что случится – я сойду с ума, я не снесу этого удара.

ИСРАПИЛ (обняв, прижимает её к груди). Глупая, что может со мной случиться?

АБИДАТ. Не знаю, мир стал таким скользким и мерзким, что…

ИСРАПИЛ. Мир здесь, Абидат, ни при чём, просто в тебе ещё остался страх от пережитого, вот он и держит тебя в своей орбите недоверия и подозрительности. Ну, не может человек никак стать для всех добрым и хорошим – всем мил не будешь.

АБИДАТ. Дай Аллах, чтобы ты оказался прав.

ИСРАПИЛ. Идём, милая, впереди у нас столько дел.

Уходят.

 

 

СЦЕНА ПЯТАЯ

 Магомед и Хабиб.

МАГОМЕД (в хорошем настроении, потирая руки). Говорят же, не рой другому яму – сам попадёшь! Воистину верно!

ХАБИБ. О чём ты это?

МАГОМЕД (почесав голову). Кажется, вот только что, мне удалось заманить в ловушку ещё одного простака.

ХАБИБ. И кто он? Как ты хочешь им воспользоваться?

МАГОМЕД. Пока не знаю, Хабибушка, но время покажет! (Хлопает его по плечу.)  Главное, я в нём уверен, он сделает всё, что не попрошу у него.

ХАБИБ. И откуда такая уверенность?

МАГОМЕД. Откуда, откуда – оттуда! Он мне поверил – в мою откровенность и доброту. Ха-ха-ха!

ХАБИБ. Да кто он?

МАГОМЕД. Муж Абидат – Исрапил. Наконец-то я подкрался к ним!

ХАБИБ. Брат Хасбулата?!

МАГОМЕД. Вот именно! Он сам в мои руки отдался, понимаешь, сам! Сам полез в эту петлю!

ХАБИБ. Ты что, назначил ему встречу, чтобы…

МАГОМЕД. Хабиб!? Ты что?! Типун тебе на язык! Забудь ты о прежних временах! Теперь-то, когда мы сами – власть?! Ты депутат!

ХАБИБ. И что… я не понял, объясни?..

МАГОМЕД. Обещал взять его на работу.

ХАБИБ. На работу?! Кем?!

МАГОМЕД. Кем, кем – бухгалтером!

ХАБИБ. Бухгалтером?!

МАГОМЕД. Конечно! И не просто бухгалтером, а главным, чтобы он отвечал за всё. (Хитро улыбаясь.) Понимаешь?.. Собаке кости не бросишь – дела не сделаешь.

ХАБИБ. А… (Разинув рот, задумывается.)

МАГОМЕД. Бэ-э!..

ХАБИБ. То есть?..

МАГОМЕД. То есть, когда нам понадобится барашек для закланья – мы его и пустим в ход. Понял?!

ХАБИБ (расплываясь в улыбке). Понял…

МАГОМЕД (вспомнив о чём-то). Постой, Хабиб, кажется на днях ты говорил мне о каких-то деньгах, мол, что-то надо списать, что-то обналичить.

ХАБИБ. Да, но…

МАГОМЕД. О какой сумме идёт речь?

ХАБИБ (вздохнув). Десятки миллион долларов…

МАГОМЕД. Так вот, этот дурак нам всё и подпишет.

ХАБИБ. Ты в этом уверен? Неужели он прямо так наивен, что подпишет бумаги, не ознакомившись с ними?

МАГОМЕД. Так мы же не сразу ему бумаги эти подсунем, выберем момент. Пусть сначала немного поработает, а вот, когда войдём в полное доверие, мы свинью и подложим.

ХАБИБ. Конечно, это резонно…

МАГОМЕД. Какие вопросы?

ХАБИБ. А мы как выкрутимся?

МАГОМЕД. А нам что выкручиваться – мы-то при чём? Закон, Хабиб, что паутина, сильным – он не указ, ибо сильные они сами правят миром.

ХАБИБ. Тут такие деньги!

МАГОМЕД. Чем больше – тем лучше. Деньги – это сила. Воруют, Хабиб, все, но не все умеют. (Смеётся.) А мы не знали и не предполагали, что он способен был на такое… Не беспокойся, по нашей части проблем не будет, у меня полно друзей во всех сферах. (Обняв Хабиба за плечо и увлекая с собой.) В этом мире, друг мой, за деньги всё продаётся и покупается. Тебе ли это объяснять.

ХАБИБ (почесав затылок). И то верно. Пуговицу срезал – тюрьма, своровал миллион – честь и хвала. Ха-ха-ха!

МАГОМЕД. Да, если тебя никто не подставляет. (Смеясь, уходят.)

 

СЦЕНА ШЕСТАЯ

Прошло ещё несколько лет. Кабинет главного бухгалтера. Исрапил сидит за компьютером. Заходит Айшат и, оставив кипу бумаг на подпись, уходит. Исрапил просматривает их и подписывает. Звонит мобильный телефон.

ИСРАПИЛ (говорит по мобильному). Да… да, радость моя, угу… (Улыбается.) Я очень рад. Видишь, как хорошо всё устроилось. А… Что… не успеваете? Так, это же хорошо! Говорю, это прекрасно! Да! А… (Пауза, слушает.) Ну, что теперь делать – увеличим штат. Что, ещё одну упаковочную линию? Хорошо, родная, подумаем. (Смеётся.) Договорились. Так и сделаем, дорогая! Я?.. Ну, где-то через час подъеду. Нет, нет, раньше не получится. Работы много, раньше не смогу. Ну-у… (Смеётся. Снова заходит Айшат с папкой бумаг. Исрапил подписывает их и возвращает вместе со всеми бумагами.)

АЙШАТ (кладёт перед ним ещё несколько бумаг. Она слегка волнуется.) Ах, извините меня, Исрапил Гамидович, тут ещё несколько накладных осталось.

ИСРАПИЛ. Давайте, давайте… (Подписывает их, даже не посмотрев.) Нет, нет, родная, я не тебе – по работе.

АЙШАТ. Извините, больше не буду беспокоить. (Забрав все бумаги, уходит.)

ИСРАПИЛ. Да, милая, пока, до встречи. Целую. Ага. (Смеётся. Отключив мобильный телефон, убирает его в кармашек. И тут на столе звонит рабочий телефон. Исрапил берёт трубку.) Да… Да, Магомед, я тебя слушаю. Ага… Уезжаешь в командировку… на две недели? Да… Обязательно! Буду возить и утром, и вечером. Да конечно! Я понимаю. Нам итак с ней почти по пути. Тем более, если Айшат сама попросила, чтобы возил её я, а не Хабиб. Разумеется, Магомед, не подведу.  Конечно… можете не беспокоиться. Счастливо. (Кладёт трубку. Задумался.) М-да… Что-то здесь не так. Почему Айшат так подозрительно тянется ко мне? Или она думает, что я не знаю о её любовных похождениях с Магомедом? Кажется, я никакого повода не давал ей. А может, Магомед сам решил меня проверить, мою преданность? (Пауза.) Тьфу, что за бред! Хотя… постой, Исрапил, кажется, в последний раз, когда подписывал бумаги, она как-то странно вела себя. Да, точно! Она волновалась и даже покраснела, пальцы её слегка дрожали. Неужто влюбилась? Ах, глупости какие! Этого ещё не хватало. Да всё, хватит думать об этом, к тому же, Айшат в курсе, что ты женат и влюблён в свою жену. Если что, я так и скажу ей, пусть и не надеется. (Чему-то улыбнувшись.) Абидат, я люблю тебя, я очень, очень люблю тебя. (Звонит телефон. Берёт трубку.) Да… Отвезти в аэропорт, прямо сейчас… Что, Хабиб не может… занят… Понятно. Конечно отвезу, уже выхожу. Да. (Уходит.)

АКТ ТРЕТИЙ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

На сцене Магомед и Хабиб. Они только что встретились, обнимаются.

ХАБИБ. С возвращением, друг мой. Как съездил? Всё ли в порядке?

МАГОМЕД. Лучше и мечтать нельзя было!

Смеясь, и похлопывая друг друга по плечу, вновь обнимаются.

 

ХАБИБ. Неужели всё прошло без сучка и задоринки?

МАГОМЕД. А ты сомневался?! Мир наш – чудесный мир, в котором деньги открывают не только все двери, но и дружеские объятия. (Смеётся.) Больше кланяются деньгам, чем Богу.

ХАБИБ. Да, Магомед, ты прав.

МАГОМЕД. Но я не всё ещё сказал.

ХАБИБ. А что ещё?

МАГОМЕД  (хитро прищурившись). Эти же деньги умеют не только открывать нужные двери, но и закрывать ненужные, да так, чтобы доступа к ним ни у кого не было.

ХАБИБ. А-а!.. Вот с этого и надо было начинать!

МАГОМЕД (щёлкнув указательным пальцем себе по носу). А что, Хабиб, у тебя были какие-то сомнения?

ХАБИБ (сжав кулаки и исполняя руками танцевальные движения). Дорогой, уже их нет.

МАГОМЕД. Пам-па-дам-ба-дам-пам-па-дам…

Танцуют ритмичную лезгинку.

 

МАГОМЕД и ХАБИБ танцуют и поют: Сотни миллионов мы списали на осла… Пам-па-да-ба-да-пам-па-дам… (Танцуя уходят.)

СЦЕНА ВТОРАЯ

Магомед сидит на диване в обнимку с Айшат.

МАГОМЕД. Ну что ты, моё солнышко… Да нет же, я не остыл к тебе, просто, (вздыхает) работы много стало. Вот, как только во всём и со всеми разберёмся, мы с тобой заживём совсем иначе. Уедем с тобой в заграницу на целый месяц, отдохнём.

АЙШАТ (радостно). Ой, Магомед, я так хочу в Париж!

МАГОМЕД (с улыбкой играя с её волосами). Будет тебе и Париж, и Америка, и Япония… Словом, всё – что захочешь. Теперь денег у нас, хоть курей корми.

АЙШАТ. И откуда столько?

МАГОМЕД. От верблюда… (Смеётся.) Ну, как тебе квартира, нравится?

АЙШАТ. Ой!.. (Целует Магомеда.) Квартира – прелесть! И она – моя собственность?!

МАГОМЕД. Разумеется. Ты же получила все бумаги?

АЙШАТ. Да! Но мне не верится никак, что эта вся обустроенная трёхкомнатная секция в элитном доме – моя собственность.

МАГОМЕД (улыбается). Это, дорогая моя, только цветочки – ягодки ещё впереди.

АЙШАТ (обнимая и целуя его). О, мой падишах!

МАГОМЕД. Ну всё, всё… (Освобождаясь от её объятий.) Пора ехать, Хабиб, наверное, заждался уже.

АЙШАТ. Раньше ты ревновал меня и не доверял Хабибу.

МАГОМЕД. Всё течёт – всё меняется. Теперь я не доверяю Исрапилу.

АЙШАТ. А зря, Исрапил как раз и есть самый преданный тебе человек. Он…

МАГОМЕД (смеётся). Ты что, и вправду влюбилась в него?

АЙШАТ. Да брось ты! Какая любовь в этом мире?! Просто, я знаю, что этот человек надёжнее всех.

МАГОМЕД. Ты так подумала потому, что он взял на работу твою сестру Эльмиру? А кто знает, может, она ему понравилась как женщина.

АЙШАТ. Не надо, Магомед. Эльмира – другое…

МАГОМЕД. Чего не надо? Все женщины…

АЙШАТ (не дав ему досказать). А то, не надо всех мерить по своей мерке.

МАГОМЕД. О, даже так! Тебя послушать, так этот Исрапил чуть ли не святой – Иса Идбаг! Ха-ха-ха!

АЙШАТ. Зачем этот тон, Магомед, мы же одни? К тому же, он не просто взял её на работу, но и назначил ответственным директором фабрики «Хасмедсервис». Потому, что он поверил ей не только как специалисту, но и как человеку. А я…

МАГОМЕД. А что ты? Ты чем-то недовольна?!

АЙШАТ. Да нет, как я могу роптать и жаловаться, когда… (Пауза. Вздохнув.) Жалко мне его, мы…

МАГОМЕД. Да?! Тогда иди, расскажи ему обо всём! Как ты ему бумаги подсунула! Как с ним шуры-муры крутила, чтобы… (Пауза. Вдруг, хитро улыбнувшись.) А что, хочешь, я выдам тебя замуж за него? Я так припру его к стенке, что…

АЙШАТ. Не надо! (Грустно.) Куда я от тебя – ты же мой Демон… (Пауза.) Он жену свою любит и предан ей.

МАГОМЕД. Да что ты говоришь!..

АЙШАТ. Не нужна я ему…

МАГОМЕД. Ну почему же, стоит тебе только захотеть… (Улыбается.) Я же привык исполнять твои капризы.

АЙШАТ. Да, когда тебе это на руку.

МАГОМЕД. А что, ты с ним была бы счастлива. А я бы заманил к себе в любовницы его красавицу-жену… Ха-ха-ха, какая поэзия!

АЙШАТ. Не получится.

МАГОМЕД. Если я что захочу, то всё получится!

АЙШАТ. Нет, даже если б я того захотела – он не возьмёт. Пойми, Демон ты мой, этот человек не из того теста, что ты, Хабиб, да и я.

МАГОМЕД. Вот даже как!.. Кажется, это беременность на тебя так действует. (Подумав.) Может, тебе стоит избавиться от этого ребёнка?

АЙШАТ (с широко расширенными глазами, настолько удивлена). Ты что?! Это же твой сын, твой наследник?!

МАГОМЕД. Это ещё проверить надо.

АЙШАТ. Что?! Ты… мне не веришь?! Как?! Как ты можешь?! Я же, кроме тебя других мужчин и не знала! Ты это прекрасно знаешь! Зачем… зачем ты так?! (Плачет.)

МАГОМЕД (тихо смеётся). Да ладно, ладно, будет тебе, пошутил  я… (Успокаивает её.) О, какие мы обидчивые! Ну, всё, всё… Идём. (Уходят.)

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

У Хасбулатовых. На сцене Исрапил и Абидат.

ИСРАПИЛ (возбуждён, нервничает, но сдерживает себя). Абидат, дорогая, ну как, как ты могла поверить в эти сплетни?!

АБИДАТ (не соображая от обиды и ревности). А не ты ли говорил: «Надо заехать за Айшат… надо отвезти Айшат…»  Айшат… Айшат!.. У тебя на уме только Айшат и была!.. Что теперь, как выкидыш – так сразу стала не нужна?!

ИСРАПИЛ. Мне поручили возить её – вот и возил. Как ты можешь верить кому-то, а не мне? Надо же такое придумать!..

АБИДАТ. Ну почему это – придумали… Выкидыш-то у этой стервы Айшат случился?! Это же факт!

ИСРАПИЛ. Да! Но… но я-то здесь при чём?! О Аллах! (Хватается за голову.)

АБИДАТ. Просто так, дорогой, дети не бывают! Для этого – надо любить, ласкать… Или… (От обиды и злости не может говорит, чуть не плачет.)

ИСРАПИЛ. Абидат, родная, я… я не думал, что…

АБИДАТ (подхватив его на слове). Что у тебя мог быть ребёнок? Ну почему же? Это я стала бесплодной, потеряв ребёнка, а не ты…

ИСРАПИЛ. Абидат, что ты несёшь?! Бред какой! Да посмотри в глаза мне!..

АБИДАТ. А почему… с чего я не должна им верить?! Ты…

ИСРАПИЛ. Потому, что я люблю тебя, и только тебя одну!

АБИДАТ. Да, конечно… (Горько вздохнув.) На твоём месте любой сказал бы то же самое…

ИСРАПИЛ. Но я твой муж, Абидат, который любит и тебя, и детей. И вы – это всё, что у меня есть!

АБИДАТ (как будто его и не слышит). А говорят, что ты ей ещё и квартиру подарил, и, что и сестру её, по её просьбе, специально взял на работу, чтобы…

ИСРАПИЛ (кричит, перебивая её). Абидат!.. Перестань!.. С ума сойти!.. Как… как ты можешь говорит такое?!

АБИДАТ. Это не я – это люди говорят!.. А дыма без огня не бывает!..

ИСРАПИЛ (в отчаянии). В таком случае, я разберусь, откуда дым пошёл! Я съезжу за этой Айшат и доставлю её к тебе, пусть сама всё и скажет, если мне ты уже перестала верить!.. (Нервно дышит и смотрит в упор на неё.)

АБИДАТ. Кажется, теперь я никогда и никому не смогу поверить… (Устало опускается на диван и плачет без слёз.)

ИСРАПИЛ. А мне… мне что делать?! (Пауза. Какое-то время стоит задумавшись, и вдруг, сорвавшись с места, резко убегает.)

АБИДАТ (от внезапной мысли вскакивает и бежит за Исрапилом). Исрапил!.. Исрапил!!! (Застывает, опустив руки и уронив голову.) Ушёл… (Звонит мобильный. Смотрит на номер.) Эльмира?.. Нет, я не хочу… не желаю никого из вас ни видеть, ни слышать!.. (Мобильный звонит вновь и вновь. Наконец, не выдержав, отвечает на звонок. Кричит.) Да!.. Ну что ещё вам от меня надо?! Что?.. (Тихо. Небольшая пауза.) Она ждала ребёнка от Магомеда?! Он был её любовником?! А… (Пауза.) А с чего… с чего вы взяли, что?.. Айшат вам сама позвонила… Ну… (Пауза.) Да… Да, Эльмира… Угу… Что?! Так и сказала: задумали что-то страшное?!  А что, что?! Не может сказать?! Почему?.. Связь с ней оборвалась… И что, не можешь дозвониться… Понимаю… (Тихо плачет.) Эльмира, родная моя… прости… прости меня, я несправедливо обидела тебя… Что, сейчас не до обид… Да, конечно… О, Господи!.. Исрапил!.. Он… он поехал за ней!.. Это из-за меня! Эльмира!.. Я обвинила его в измене!.. О Аллах! Они убьют его, убьют!.. Я… я позвоню ему, позвоню… (Звонит.) О Аллах!.. Не отвечает… Что же делать?! Что делать?.. (Убегает.)

СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ

Исрапил и Абидат вместе возвращаются домой. Они очень встревожены.

АБИДАТ (обнимая и целуя мужа, говорит быстро, чувствительно). Ты жив, жив…  Прости, прости меня… Я виновата… я была несправедлива к тебе… Ничего не говори, я… я всё знаю – мне звонила Эльмира…

ИСРАПИЛ. Она мертва… Они убили её – это убийство!.. Они что-то задумали…

АБИДАТ. Убили?.. Зачем?!

ИСРАПИЛ. Я тоже хотел бы знать.

АБИДАТ (внезапно осенённая). Вот оно – свершилось…

ИСРАПИЛ. Что? Ты о чём, что свершилось?

АБИДАТ. Собаки!.. (Вздохнув.) Помнишь, я как-то говорила тебе, что собаке нельзя доверять, когда-нибудь она укусит. Исрапил, мы ошиблись…

ИСРАПИЛ. Думаешь, всё это не случайно? И нам что-то угрожает? Ну что?! Мы…

АБИДАТ. Ты же ездил к ней, спрашивал…

ИСРАПИЛ. Да…

АБИДАТ. Там видели не только тебя, но и твою машину – ты засветился, а кому надо…

ИСРАПИЛ. Абидат, это же ничего не доказывает!

АБИДАТ. А ты что, думаешь, тут кому-то что-то надо доказывать? Да многие просто обрадуются, если с нами случится что-то плохое.

ИСРАПИЛ. Ты считаешь, что кто-то хочет меня подставить?..

АБИДАТ. Нет, я думаю, что уже подставили и держат тебя на мушке. И эти сплетни были не зря, они специально их пустили, и если им поверила даже я, то…

ИСРАПИЛ. Что же нам делать?..

АБИДАТ. Может, тебе лучше на время где-нибудь затаиться или уехать…

ИСРАПИЛ. Да абсурд всё это! Извини, дорогая, но я не собираюсь ни прятаться, ни тем более, куда либо убегать. (Резко вскочив.) Глупости! Скорее всего, она отравилась сама, а мы со страху уже в колокола забили. (Нервно.) Галиматья! Галлюцинации!

АБИДАТ. Ты так думаешь?

ИСРАПИЛ. Абидат, моя совесть чиста и это главное. (Держатся за руки и смотрят друг другу в глаза.) В общем, я поехал на работу, а там видно будет. (Уходит.)

АБИДАТ (одна). Две вещи следуют за нами везде и повсюду: судьба и тень. Тень прошлого… (Задумывается. Вздыхая, устало опускается на диван.) Нет, если чувства и могут обмануть, только не сердце… Что же делать?! Может… (Звонят в дверь. Абидат вздрагивает и, вскочив, бежит открывать. Входят незнакомые люди, вместе с ними сотрудники  милиции.) Вы кто?.. Где мой муж?! Вы не имеете права!..

МИЛИЦИОНЕР. Вот постановление… (Показывает ей бумагу.) Ваш муж, Хасбулатов Исрапил Гамидович, обвиняется в мошенничестве в особо крупных размерах и подозревается в убийстве своей любовницы.

АБИДАТ (не в себе). Нет!.. Нет!! Нет!!! Ложь!.. Всё это ложь… Что вам надо?! Да он, положи в рот палец – не укусит. И любовницы нет у него… нет!.. (Хватается за голову, бледнеет и, потеряв сознание, падает на их руки. Подхватив, они уносят её и уходят.)

СЦЕНА ПЯТАЯ

В милиции. Кабинет следователя. Следователь – капитан милиции – находится возле окна, напротив него за столом сидит Исрапил. Возле дверей стоит сержант милиции – он огромного роста, так, что автомат в его руках кажется игрушечным.

КАПИТАН. Осуждённый Хасбулатов, вопросы здесь буду задавать я, а ваше дело отвечать на них прямо и честно, без этих выкрутасов и мудрствований. Повторяю, чистосердечное признание будет учтено в вашу пользу.

ИСРАПИЛ. А что, капитан, я уже «осуждённый»?

КАПИТАН. Вот как, изволите шутить, цепляться к словам – ну, ну… (Смотрит на него в упор.) Ах, бедный Хасбулатов, в тюрьме уже вам будет не до шуток. (Пауза. Ухмыляется.) Ну что вы отпираетесь? Думаете, здесь или в суде кто-нибудь поверит в ваши сочинения, когда факты явно налицо?

ИСРАПИЛ. Какие факты, господин следователь?

КАПИТАН (ударяя кулаком по столу, да так резко, что вздрагивает даже сержант). Всё, хватит! Что за разговорчики? Я спрашиваю – вы отвечаете! И всё! Вам ясно? Я ясно выразился?! (Успокаиваясь.) И не господин следователь, а гражданин. Хотя… (машет рукой) это не важно, можете называть господином, если так угодно.

ИСРАПИЛ (покорно вздохнув, как загнанная в клетку птица). Да. Как я понял, обратной дороги для меня нет, тут за меня всё уже решили.

КАПИТАН. Вы будете отвечать?!

ИСРАПИЛ. Да.

КАПИТАН. Каким способом вы получили доступ к кассе… м-м, к деньгам господина Шейхова? Когда, с какого дня, какого месяца вы начали прикарманивать, то есть воровать, скажем так,  деньги мебельной фабрики? А после хотели всё списать, устроив пожар и подделав документы…

ИСРАПИЛ (удивлён). А… Что вы сказали?.. Какой пожар?! Какие документы?!

КАПИТАН. Вот об этом я у вас и спрашиваю! Или, будете говорить, что вы и этого не знали?

ИСРАПИЛ. А вы, конечно, мне не поверите…

КАПИТАН. Разумеется.

ИСРАПИЛ. Повторяю, никаких денег ни у кого я в жизни не воровал, ни копейки. (Вздохнув.) Я уже в который раз отвечаю на этот вопрос.

КАПИТАН. Это вы так говорите, а мне нужна правда!

ИСРАПИЛ (сдерживая раздражение). Просто, я другой правды не знаю!

КАПИТАН. Да-а?! А откуда же вы взяли деньги на строительство своей чайной фабрики? (С усмешкой.) Это при вашей-то зарплате!

ИСРАПИЛ. Нам Магомед помог, он…

КАПИТАН. Вот как! И сколько же он вам дал?

ИСРАПИЛ. Тридцать тысяч долларов.

КАПИТАН. Тридцать… просто так?!

ИСРАПИЛ. А вы у него самого спросите, он вам и скажет.

КАПИТАН (хитро улыбаясь). Да?.. И что, кто-то может это подтвердить?

ИСРАПИЛ (поджимая плечи). Ну да, сам Магомед, моя жена…

КАПИТАН. Жена, и вы думаете, мы ей поверим? Да это же смешно!

ИСРАПИЛ. А Магомеду… Магомеду вы поверите? Спросите его… (Внезапно осенённый.) Что?.. Вы его уже спрашивали?

КАПИТАН. А то бы нет…

ИСРАПИЛ. И что?..

КАПИТАН. Никаких денег он вам не давал! И только в честь старой дружбы с вашим покойным братом, смилостивившись, взял вас на работу, устроил вам экстренную сдачу экзаменов, а вы…

ИСРАПИЛ (крайне удивлён и растерян). Этого не может быть! О Аллах! Он…

КАПИТАН. Ох, некрасиво как… как не хорошо… не по-человечески это – отвечать злом на добро. Человек вам поверил, принял на работу, начислил хорошую заработную плату – живи и радуйся, а вы… Выкручиваетесь тут, лжёте… Как не стыдно!.. Ещё и секретаршу соблазнили, квартиру ей купили… Потом, сами же и отравили её… Зачем?! Она что, начала шантажировать или… Вы испугались?!

ИСРАПИЛ (как будто его и не слышит). Дьявол… Да это же сам Дьявол! А я… глупо поверил ему! Думал, что он искренен со мной… А вот он как! Значит… он сам это и подстроил – с самого начала! Мне теперь всё ясно! Как поздно я прозрел! Бедная Айшат, и ей не повезло, как и мне – он и её погубил. Более того, убил и собственного ребёнка!..

КАПИТАН. Что за бред? О ком это вы? Вы о чём?!

ИСРАПИЛ. Как, вы так ничего и не поняли?! Да Шейхов этот!.. Господин Шейхов – Дьявол! Дьявол!! Дьявол!!! И это он! Он и моего брата убил! Он! Я это понял! Я уверен в этом! (Хватается за голову.) Как я мог поверить ему?!

КАПИТАН. Молчать! Молчать!!!

ИСРАПИЛ. Арестуйте, арестуйте его, товарищ капитан, пока он не успел наделать ещё зла! Он убийца, господин следователь! Шейхов – сущий Дьявол! Надо задержать его, оградить от людей, пока… (Вдруг успокоившись, как бы осознав бред своих мыслей. Тихо.) Он своими ядовитыми щупальцами дотянется и до моей семьи… (Сжав кулаки и роняя на руки голову.) Он и жену мою погубит…

Пауза. Слышно, как жужжит муха, оказавшаяся в плену паутины.

КАПИТАН. Ну что, успокоились? Можем продолжать? Молчите?.. Ну, ну…

ИСРАПИЛ. Ах, как он ловко заманил всех в свои сети… Вот паук, а, какой паук! Как хитро он сплёл паутину на моём пути, а я – словно муха попался в его сети… О Аллах! (Стонет, стискивая голову руками.)

КАПИТАН. Что с вами? Вы… вы в своём уме?! Может, позвать вам врача?

ИСРАПИЛ. Я, господин следователь, в своём уме,  уже в своём уме. Я – освободился, я всё уже понял, а вот вы, наверное, никогда не поймёте и навсегда останетесь в плену этой паутины.

КАПИТАН. Какая паутина? Какой паук?! Что за бред?!

ИСРАПИЛ. Извините… Действительно, вам этого не понять. Эти господа Шейховы пустили в жизнь крепкие корни и опутали мир такой паутиной, что мы все, прямо или косвенно, оказались в её невидимых сетях. Они кричали нам о свободе, о благах, которые нас ожидают, а сами в это время вершили в тёмных углах своих тёмные дела. А мы наивно верили им и продолжаем верить. А пауки так и плетут вокруг нас свои сети. Но самое страшное тут, что мы не понимаем происходящего и слепо продолжаем служить им, покорно отдав в их руки власть над собой, над нашими детьми, над нашими жизнями…

КАПИТАН (глупо смотрит на него, не зная, что предпринять). Хасбулатов, у вас что, в камере пауки? Вы их боитесь? Вы боитесь пауков?! Ха-ха-ха! Сержант, ты слышал, а, слышал: он испугался паука! Надо же, паука боится! Чуть ли с ума не сходит! (Смеётся.)

СЕРЖАНТ (смеясь). В тюрьме ему кранты, товарищ капитан, если он тут, вспомнив паука, чуть в штаны не наложил… Ха-ха-ха!

ИСРАПИЛ (сначала смотрит на тупое лицо сержанта, хочет что-то сказать, но подумав, только покачивает головой). Какие мы умные… (Сержанту.) А за что вам сержанта-то дали – за рост?

СЕРЖАНТ. А…

КАПИТАН. Вы ещё долго будете нам мозги пудрить?

ИСРАПИЛ. Нет, господин следователь, я уже всё понял, так что…

КАПИТАН. Молчать!

ИСРАПИЛ. Как скажете.

КАПИТАН. Когда и зачем вы сговорились с Айшат?

ИСРАПИЛ. Не понял… Да…

КАПИТАН (перебивая). Значит так… (пишет) Магомед Тагирович устроил вас на работу, а вы соблазнили близкого ему человека и вступили с ней в сговор, чтобы получить доступ к его деньгам. Айшат была доверенным лицом…

ИСРАПИЛ. Это он вам так сказал? Но у вас нет никаких оснований, чтобы…

КАПИТАН. Молчать! Оставьте свою философию и отвечайте по существу.

ИСРАПИЛ. Как я могу отвечать, если вы не даёте мне и слова сказать?

КАПИТАН. Отвечайте конкретно: да – нет.

ИСРАПИЛ. Хорошо, то есть  – да.

КАПИТАН (улыбается). Так-то лучше. Почему вы приняли на работу к себе на фабрику сестру Айшат Эльмиру?

ИСРАПИЛ. Да.

КАПИТАН. Что – «да»?

ИСРАПИЛ. Да, я принял её на работу и не пожалел – она хороший специалист, и добросовестно правит всеми делами чайной фабрики.

КАПИТАН. Да не то вы говорите, всё не то! Вы хотели угодить Айшат? Так и скажите.

ИСРАПИЛ. Нет.

КАПИТАН. А квартиру ей подарили, чтобы…

ИСРАПИЛ. Я никому ничего не дарил. У меня просто нет таких денег.

КАПИТАН. А куда же вы их дели, не все же деньги пустили в дело?

ИСРАПИЛ. Извините, капитан, мы говорим на разных языках – я не понимаю вас.

КАПИТАН. Ах, вы не понимаете? Ну, хорошо… Сержант, в камеру его, и слегка помните ему бока, чтобы завтра он был более сговорчивым. Уведите!

Сержант уводит Исрапила.

КАПИТАН (один). Ишь ты, герой какой, пауков каких-то боится, а тут… Ну, ничего, ты у меня ещё не так запоёшь! (Улыбается.) И не таких ломали – и тебя сломаем. Педагог чёртов! (Его взор падает на паутину, где паук затягивает в свои сети пойманную муху. Пауза. Он тупо смотрит на эту сцену. Ему чудится голос Исрапила.)

ГОЛОС ИСРАПИЛА. Дьявол! Дьявол!! Дьявол!!!

КАПИТАН. Кажется, он сходит с ума, если уже не сошёл… В каком-то пауке ему чудится Дьявол! А что?.. (Задумался.) А что, если он спрятал деньги в каком-то тёмном углу, где много этой паутины и пауков? А… Так, так… Это же идея! (Оживлённо.) Вот он и боится, что кто-нибудь их может найти, потому и сходит с ума! Я должен его раскрыть, выжать из него эту тайну! Интересно, сколько у него там этих долларов? Десятки миллионов… а может и больше… Ах, надо его расколоть! Кровь из носу! Да с такими деньгами я и до начальника милиции дотяну… Нет – до министра!  Ап-па! (Бьёт себя по голенищу. От предвкушения расширяются глаза. Он начинает смеяться и безумно пускается танцевать. Танцуя, уходит.)

СЦЕНА ШЕСТАЯ

Магомед и Хабиб.

МАГОМЕД (берёт графин и наливает воды в стакан, так, чтобы она разлилась). Хабиб, смотри, как естественно вода принимает любую форму, куда бы она ни потекла, и, кто бы ни направлял её поток. Вот так же и человек должен уметь приспосабливаться, ловчить, находить со всеми язык и способ общения, обхождения. Но человек по своей глупой наивности не хочет признавать и принимать эту простоту. Начинает мудрить, не понимая, что эта простота и есть великая мудрость. Вот и спорят люди, доказывают друг другу. Зачем?! (Пауза. Хитро улыбается.) А когда видят, что проигрывают, начинают хитрить, юлить, но – и тут неувязка! А знаешь почему?

ХАБИБ. Н-нет… Почему?

МАГОМЕД. А потому, что они забывают о мудрости, о том, что мудрость и хитрость – сиамские близнецы, и что их нельзя отделять друг от друга.

ХАБИБ. Да ты, друг мой, философ. (Улыбается.)

МАГОМЕД (серьезно). Называй, как хочешь, но пока мы вместе, набирай себе ума. А знаешь, почему Исрапил проиграл? Хотя, вопрос, конечно, не только в нём. Люди в своём большинстве проигрывают из-за своей наивности, неумения и непонимания. Они, словно мухи, жужжат, жужжат, а сами глупо так и лезут в паутину, именно в этот угол, которого боятся и проклинают.

ХАБИБ (недовольный сравнением). Ты что, сравниваешь нас с пауками?

МАГОМЕД. Куда тебе до паука, Хабиб… Ты даже не пчела или муравей, а скорее жук, который всё время так и ждёт добычи, которая перепадает ему от паука. А паук-то он и в царских чертогах обитает.

ХАБИБ. Да ладно, будет тебе, мы люди, а не букашки какие-то.

МАГОМЕД. Люди, люди… (Тихо смеётся.) Обиделся, а зря. (С улыбкой обняв его, распластав на плече ладонь, словно паутину.)  Быть пауком, друг мой, дано не каждому. Это ж надо, какое терпение иметь! Вся жизнь в тени, чтобы никто не ведал и не знал дела твои. А подумать, это же хорошо как! Ты всё видишь из тёмного угла своего, расставляешь сети и живёшь припеваючи. Паучиха рожает тебе паучат, а ты учишь их, как надо жить. А из тёмного угла – всё на свету, как на ладони!

ХАБИБ. Всё шутишь…

МАГОМЕД. Шучу, друг, шучу. Если относиться к жизни слишком серьезно, то можно и с ума сойти.

ХАБИБ. Не-ет, сумасшествие нам не угрожает.

МАГОМЕД. Ну да, и для сумасшествия нужны мозги и чувства. Думаю, что Исрапил в тюрьме или покончит с собой или, скорее всего, сойдёт с ума. (Криво улыбается.) А что сумасшедший? Ему каждый день праздник.

ХАБИБ. И всё-то ты знаешь – откуда?

МАГОМЕД. Оттуда. Есть несколько типов людей, хотя, в основном, их можно разделить на две группы. Это уже после жизнь сама делит их на подгруппы. Знаешь, почему и Айшат оказалась жертвой?

ХАБИБ. Предала нас, поэтому.

МАГОМЕД. Нет, она себя предала – она изменила себе, своим принципам. А вот Исрапил был предан себе, потому и попал в наши сети, из-за своей наивности и доверчивости. Запомни, друг мой, каждый судит о других по себе – это золотое правило.

ХАБИБ. А что ты собираешься делать с его женой? Кажется, она тебе нравилась. По-моему, ты даже говорил о любви к ней.

МАГОМЕД. Было такое… (Пауза.) Она мне и сейчас нравится – больше, чем когда-либо.

ХАБИБ. И ты думаешь, что удастся овладеть ею?

МАГОМЕД (улыбаясь). Не думаю – уверен. Был бы и раньше чуть мудрее, она ещё тогда оказалась бы со мной, а не с этим наивным мальчиком. Абидат была на семь лет моложе нас с Хасбулатом, но он на первом же свидании покорил её сердце и добился её руки.

ХАБИБ. А как же твоя жена, дети?

МАГОМЕД. У них свой угол и они ни в чём не нуждаются. Запомни, моя жена никогда не посмеет и слова пикнуть. Женщина – это тень мужчины.

ХАБИБ. Ну, вдруг, если…

МАГОМЕД.  В моём понятии этого слова нет – никаких если, иначе…

ХАБИБ (сжавшись, как от пощёчины). Понятно… (Пауза.) Магомед, а в Аллаха ты веруешь? Как ты думаешь…

МАГОМЕД. Верую, друг, верую, но в своего Аллаха.

ХАБИБ. А как это? Говорят же, что Аллах один…

МАГОМЕД. Эх ты! Только и знаешь повторять за другими: Аллах, Бог, Дьявол… Как бы ты вещи не называл, от этого суть их не меняется. Бог – это Добро, а Дьявол – Зло. (Смеётся.) Это всё человек придумал, чтобы можно было убегать от одной крайности к другой. В основном люди так и живут. Но среди них вдруг находятся такие, которые могут позволить себе сказать «нет!». И хорошо, если он на самом деле герой, а не только в представлении своём. Вот Иса пророк и оказался одним из таких. Он думал, что Добро и есть то Высшее, что надо людям. Этой наивностью он погубил и себя, и многих других потянул за собой. Но, когда они увидели, что Добро, которое он так возвысил, не смогло его спасти, они отшатнулись и затаились в страхе от Зла. Зло – вот корень всего! Но мы пока продолжим… А рядом с Исой возомнил себя героем человек из его же окружения – Иуда. Он не поверил в Добро, ибо увидел в нём зло, и решил спасти всех их от этого зла. Но Иса уже успел посеять в его сердце семена своего Бога – Добра. Оказавшись между Добром и Злом, Иуда убил себя, ибо не смог вынести тяжести раздвоения. То же самое случилось и с Айшат – она посмела полюбить того, кого сама же предала.

ХАБИБ. А… при чём здесь Аллах? Я так и не понял, ты веруешь или…

МАГОМЕД (смеётся). Дурак ты, Хабиб. Что тут понимать. Когда я взмолился и обратился к Богу, он не захотел меня услышать. Тогда во мне вскипели обида и злость. «Будь Ты проклят!» — прокричал я. И не поверишь – меня услышали. «О Сатана!.. – взмолился я снова. – Одари меня своим могуществом и хитростью, дай мне силы взять власть в свои руки!» И знаешь, мне было чувство, что я возвышен над всеми. И я знал, что мне делать! Вот тогда-то, усмехнувшись над душой, я начал свой путь, своё восхождение. И это чувство меня ни разу не подвело. К черту душу, если в обмен ты получаешь силу и власть Дьявола. Он сметает всё на своём пути! Зло – и есть мой Бог. Это Зло и даёт мне всё, что захочу, в том числе и добро… Добро, друг мой, несёт в себе ограничение, а Зло – это вседозволенность. Эх, Хабиб, в моей шкуре надо быть хитрее самого Дьявола. Кого только не увидишь на этой работе, и с каждым надо разговаривать по-особому, чтобы, как говорится, и волки сыти были, да и барашки довольствовались. С одними приходится говорить, говорить, а с другими – молчать, сказать пару слов, да так посмотреть на него, чтобы он сконфузился, молча встал и ушёл, извиняясь и отбивая поклоны. Приходится так их запутывать, чтобы благодарили тебя, а себя же обвиняли во всех грехах. Ха-ха-ха!

ХАБИБ. А говорят, что…

МАГОМЕД (перебивая его). Говорят, лягушка захотела стать змеёй, да лопнула от натуги.

ХАБИБ. А-а…

МАГОМЕД. Эх, Хабиб, сколько учу тебя… Главное, верить в себя и не сомневаться. Кем мы были бы, если б тогда я не решился убить хозяина, забрать его деньги и замести следы, устроив пожар на заводе  — так и горбатились бы на кого-то, а не командовали бы ими.

ХАБИБ. Это да, ты смелый…

МАГОМЕД. Это не смелость – это ум. Ладно, Хабиб, хватит утомлять твои мозги. Идём, мне пора.

ХАБИБ. А ты уверен, что она придёт?

МАГОМЕД. Мой паук и есть Дьявол, а Дьявол от своей жертвы не отказывается. Почему бы не грешить, друг мой, раз Иса искупил все грехи за нас… (Смеясь, обнимает его, как учитель наставника своего.) Эх ты, неуч. (Криво улыбаясь.) Ты хоть что-нибудь прочёл в своей жизни?

ХАБИБ. Да… Когда учился в школе, наверное…

МАГОМЕД. «Муму» что ли?

ХАБИБ. Муму – а кто это?

МАГОМЕД. Брат твой. Ха-ха-ха! Если хочешь быть хозяином жизни, надо учиться всю жизнь, иначе так и останешься тенью других.

СЦЕНА СЕДЬМАЯ

Абидат и Эльмира. Они в трауре.

АБИДАТ. Эльмира, я хорошо знаю своего мужа, потому я и уверена в своём решении. Исрапил не выстоит, не вынесет всего зла и той грязи, что готовит ему тюрьма. И если нам не удастся его спасти – это конец.

ЭЛЬМИРА. Абидат, ну чем ты или я можем ему помочь, когда его загнал в темницу сам Шейхов? Подумай, как он поступил с моей сестрой, что он с ней сделал? Это же не человек, а сам Дьявол! Иблис проклятый, он же ни перед чем не остановится.

АБИДАТ. Я знаю, чего он добивается – ему нужна я.

ЭЛЬМИРА. Ты?! Ты что, Абидат?..

АБИДАТ. Он давно ищет и хочет моей любви…

ЭЛЬМИРА. С чего ты взяла? Ты думаешь, что он…

АБИДАТ. Он сам мне признавался, предлагал… (пауза) стать второй его женой. (Вздохнув.) Я отказала. Вот он и мстит, чтобы я сдалась, чтобы…

ЭЛЬМИРА. Ты что задумала, подруга, хочешь отдать себя в его руки?  Думаешь, что этим спасёшь его? А если нет, тогда что? Ты же и себя, и Исрапила погубишь. А как же дети?

АБИДАТ. А ты можешь что-нибудь другое придумать? Он может раздавить меня, осквернить моё тело, но души моей ему не видать. Главное, это – спасти душу. А спасти свою душу я смогу только в том случае, если мне удастся спасти Исрапила. (Вздохнув.) Одного я уже потеряла, и не могу допустить, чтобы он погубил и его.

ЭЛЬМИРА. Ты хочешь с ним договориться? Но как можно ему довериться, он же…

АБИДАТ. Нет, подруга, ты меня не так поняла. Да, я пойду к нему, но только после того, как с Исрапила будут сняты все обвинения, иначе…

ЭЛЬМИРА. А если он тебя обманет? Ты играешь с огнём, Абидат.

АБИДАТ. Я знаю. Но и я научилась не доверять. Я специально купила телефон с диктофоном настолько чувствительным, что записывает даже малейший шорох, не говорю уже о разговоре. Я запишу всё, каждое слово, так что, если со мной что случится, буду уверена, ты позаботишься о дальнейшем и спасёшь моего мужа.

ЭЛЬМИРА. Ой, Абидат, не знаю, что и сказать, всё так рискованно…

АБИДАТ. Он не оставил мне другого выхода – это единственный шанс.

ЭЛЬМИРА (в слезах обнимая её). Ах, Абидат, как я боюсь за тебя!

АБИДАТ. Только мёртвые ничего не боятся, а мне ещё жить хочется. Но жить я смогу  только в том случае, если удастся спасти мужа, освободить его. Так что пожелай мне удачи и молись за меня.

ЭЛЬМИРА. Да, конечно… Пусть Аллах не оставит тебя и поможет во всём.

АБИДАТ. Аминь! Пошли, подруга, надо подготовиться.

СЦЕНА ВОСЬМАЯ

У Шейхова. Магомед и Абидат.

МАГОМЕД (радуясь встрече с ней). О, Дьявол, в груди моей тысячи огней, так долго я ждал тебя! Абидат, если бы ты только знала, как сильно я люблю тебя… Наверное, ты даже не в силах и представить все прелести, ту роскошь и богатство, ту жизнь, которую я могу тебе дать. Одно твоё слово уже давно изменило бы всё – и твою жизнь, и жизнь твоих детей. Это будет сказочный мир и для них, и для тебя. Увидев и вкусив эту жизнь, я уверен, ты изменишь своё мнение. (Приближается к ней, хочет обнять.)

АБИДАТ (уходя от его объятий). Магомед… не надо, я же сказала вам, сперва освободите моего мужа – отпустите его. И только после этого вы можете рассчитывать на мою любовь. (Выставив руки для защиты.) Прошу вас… (Пауза.) Вы же не станете меня насиловать!

МАГОМЕД. Ну что ты, Абидат, как можно – обижаешь меня… (Пауза. Нежно.) Давай сначала перейдём на «ты», хорошо?

АБИДАТ. Постараемся…

МАГОМЕД. Я не говорил о насилии, да видит Аллах – и не хотел этого, но… Я и рассчитывал на то, что нам удастся достигнуть взаимопонимания.

АБИДАТ. Тогда постарайтесь понять, что о нашем сближении до освобождения Исрапила и речи быть не может. Ты выполняешь моё условие, я – твоё.

МАГОМЕД. Абидат, ты что, хочешь меня кинуть? Радость моя, я такие вещи не прощаю.

АБИДАТ. Я знаю это, как знаете и вы, почему я оказалась здесь. Вы не оставили мне другого выбора, вы прекрасно знали, что ради освобождения Исрапила я пойду на всё. Ради блага тела вы продали душу, а я ради спасения души вынуждена продать тело. Но видит Аллах, как я не хотела этого.

МАГОМЕД. Абидат… ты же ничего ещё не знаешь – я же ради тебя всё это… чтобы сделать тебя счастливой, чтобы…

АБИДАТ. В таком случае оставим тему о нашей близости до выяснения вопроса.

МАГОМЕД. Ах, Абидат, да не то мы говорим, всё не то. Я же хотел как лучше, чтобы ты навсегда осталась со мной. Я же и раньше просил тебя стать мне женой – я открою перед тобой все двери, брошу весь мир к твоим ногам, ты только люби меня, люби… А я буду любить тебя так сильно, как никто ещё не любил. Да так, что со временем ты забудешь все обиды и станешь благодарить меня. Вот если б ты ещё тогда послушалась бы меня, сейчас мы уже были бы так счастливы, как никто.

АБИДАТ. Нет, Магомед, нет, мы так не поймём друг друга. Дело в том, что наши понятия о жизни и счастье глубоко расходятся.

МАГОМЕД. Нет, прекрасная Абидат, всё не так просто. Ты ещё не до конца осведомлена о жизни и тебе ещё не ведомо, что у неё есть и другая сторона медали, которая отличается от знакомой тебе жизни. Я сотру все твои проблемы, ты забудешь, что такое забота и труд, и наконец-то сможешь посвятить всю оставшуюся жизнь одной себе и детям. Это не только  изменит твоё мнение, но также, поможет стать ближе и полюбить меня, так как всё это подарю тебе я – твой Бог.

АБИДАТ. Мой Бог?! (Засмеявшись.) Даже так! Вот как высоко ты вознёс себя!

МАГОМЕД. Не смейся, Абидат, подумай лучше. Это сейчас ты так говоришь, ты не знаешь всей правды. Но как только я раскрою глаза твои на истину – всё изменится.

АБИДАТ. Мы с тобой говорим на разных языках – так мы ни о чём не договоримся.

МАГОМЕД. А тебе не кажется, что на твоей совести окажется ещё одна жизнь, которая для тебя очень дорога? А дети? Их будущее? Подумай о той цене, что ты ставишь на свою карту. Не лучше ли тебе помириться со мной, ведь гордость первый враг человека – смирись.

АБИДАТ (задумавшись). Раз так, Магомед, давай обо всём на чистоту, если ты в силах признаться во всём хотя бы передо мной, перед слабой женщиной.

МАГОМЕД. Если это поможет что-то изменить, я готов раскрыть перед тобой все карты.

АБИДАТ. Неужели?

МАГОМЕД. Я хочу твоей любви, хочу сделать тебя счастливой, а ты…

АБИДАТ (прерывая). Я была счастлива, пока ты не перешёл мне дорогу.

МАГОМЕД. Но ты ошибалась и ошибаешься. Только со мной ты могла и можешь быть счастлива. Как могут эти наивные простачки дать счастье такой женщине, как ты? И как можно судить о счастье, не зная его?

АБИДАТ. А ты знаешь?

МАГОМЕД. Я шёл к этому всю жизнь!

АБИДАТ. Через море крови и горы трупов?

МАГОМЕД. О! Как интересно ты заговорила! (Пауза. Смотрит ей в глаза.) Ах, любовь моя, жизнь моя…

АБИДАТ (перебивая). Я не твоя, Магомед…

МАГОМЕД (резко). Будешь!

АБИДАТ. Ты всё уже решил за меня? Ты не привык отступать, да?

МАГОМЕД. Никогда! Так что я буду рад и благодарен, если нам удастся достигнуть взаимного согласия.

АБИДАТ. И смириться?

МАГОМЕД. Вот умница! Когда обе стороны начинают понимать, компромисс всегда возможен. Как только ты станешь моей, я тотчас позвоню, чтобы пересмотрели дело Исрапила. Более того, я даже помогу ему откупиться, не доводя дело до суда. Я это могу!

АБИДАТ. Не сомневаюсь, но…

МАГОМЕД. Что ещё?! (Тянется к ней.)

АБИДАТ. А что, если и я не привыкла отступать, и буду настаивать на своём?

МАГОМЕД. Абидат… милая… (вздохнув) ты как всегда проиграешь… (Лицо его меняется, резко хватает её за руку и, прижав к себе, насильно целует.) Вот так-то лучше! (Нагло ухмыляясь и дрожа от прилива страсти.) Так оно ещё приятнее, мы оба дрожим в ожидании – я от страсти, ты от страха. (Валит её на диван.) Хватит, я уже устал терпеть и ждать! (Хочет сорвать с неё одежду.)

АБИДАТ (тихо плачет). Не надо, прошу… я сама…

МАГОМЕД. Что?

АБИДАТ. Не надо, Магомед, я сама разденусь…

МАГОМЕД. А… (Смеётся.) Давно бы так… (Отпускает её.)

Абидат встаёт и начинает раздеваться. Магомед с вожделением смотрит на неё и любуется.

АБИДАТ (расстегнув кофту, мнётся, как бы стесняется). Я схожу в туалет?

МАГОМЕД. Да… конечно, я жду…

АБИДАТ (берёт с собой сумку). Мне надо привести себя в порядок…

МАГОМЕД (вздохнув). Как можно быстрее…

АБИДАТ (задержав шаг возле него). Магомед… а за что ты Хасбулата? Вы же дружили. Неужели только из-за денег?

МАГОМЕД (хватает её за руку и поворачивает к себе). Неужели ты до сих пор этого не поняла – я завидовал ему! Да, завидовал!  Я же полюбил тебя ещё тогда, как только увидел тебя, как только он нас познакомил. С тех пор во мне всё и перевернулось! Вот тогда я и решил, и сказал себе, что пойду на всё, но своего добьюсь. Абидат, я ждал этой минуты всю жизнь. Я люблю тебя… Я… Я хочу тебя… я ужасно хочу тебя…

АБИДАТ (слегка дрожит). Да… да… Я сейчас приду… Да!

Абидат уходит и возвращается через пару минут,  накинув на себя атласный  халат. У неё решительный вид. Магомед разделся по пояс, и ждёт её. Абидат подходит к нему, странно  улыбаясь.

МАГОМЕД (очарованно смотрит на неё, нежась в сладостном ожидании). Абидат… желанная… иди в мои объятия… (Победно улыбаясь, пожирая её глазами.) Ну что ты, как кошка в чужом доме?.. Стесняешься что ли?

АБИДАТ (начинает шумно дышать, подбородок дрожит.). Да… да… (Выхватив спрятанный под халатом нож, который сам же Магомед и подарил когда-то Хасбулату, перерезает ему горло.) Будь ты проклят! Проклят!.. А-а!!! (Она бьёт его ещё и ещё, куда попало, наугад, вслепую. Всхлипывая, стонет и плачет.)

 

Схватившись за горло, Магомед заваливается набок. Абидат, отшатнувшись от него, странно смотрит на  нож, на кровь и дрожит.

 

АБИДАТ. Что это?.. Кровь?.. (Пауза.) Я… я забрала его жизнь?.. Я убила его?.. На мне кровь!.. (Кричит). Н-нет!!! Нет!! Нет…(Рука её дрожит, она бросает нож и протирает руки, как будто хочет отмыть их от крови.) А-а!..  (Рыдая, опускается на колени, зажав руками голову. Тяжко стонет.)

КОНЕЦ