Александр Домовец
Павел всемогущий
Историческая фантасмагория в двух актах
Волгоград
Действующие лица
Павел Первый – российский император
Великий князь Александр – старший сын Павла, наследник престола
Елизавета – его жена
Граф Пален – военный губернатор Санкт-Петербурга
Княгиня Гагарина – фаворитка Павла
Иван Кутайсов – личный брадобрей Павла, граф
Аргамаков – флигель-адъютант Павла.
Иван Егоров – фельдфебель Измайловского полка
Князь Чарторыйский – польский аристократ, наперсник Александра
Томсон – корреспондент английской газеты «Обзёрвер»
Рюмкин – помещик
Цаплин – судья
Пыльев — чиновник
Лакей
Придворные
Акт первый
Кабинет императора. Просторное помещение. Большой рабочий стол с письменным прибором. Камин. Кресла. Два полушкафа с античными бюстами. Книжный шкаф. Картины на стенах (пейзажи, библейские сюжеты). Большой портрет отца Павла императора Петра Третьего. Угол загорожен ширмой.
Павел работает за столом, ─ просматривает бумаги, ставит резолюции. На нём мундир, сапоги, парик.
П а в е л (просмотрев и надписав бумагу. Берёт следующую). В Сибирь… (Просмотрев и надписав бумагу. Берёт следующую.) На каторгу… (Просмотрев и надписав бумагу. Берёт следующую.) В Шлиссельбург… (Просмотрев и надписав бумагу. Берёт следующую.) В шпицрутены… (Просмотрев и надписав бумагу. Берёт следующую.) Разжаловать… (Напевает.) Ах, Сибирь моя Сибирь, кандалы, шпицрутены…
Гром. Затемнение. Появляется фельдфебель Егоров в мундире и парике. Павел вскакивает из-за стола.
П а в е л. Ты кто такой?
Е г о р о в. Егоров, стало быть, Иван, Григорьев сын, ваше величество. Третьего батальона Измайловского полка фельдфебель.
П а в е л. Ты как сюда попал?
Е г о р о в. Да вот так и попал, ваше величество. Дозвольте объяснить…
Павел хватает со стола колокольчик, бешено звонит. Вбегает лакей.
Л а к е й. Я здесь, ваше величество!
П а в е л. Ты что там, ─ спишь, негодяй? Почему в кабинет к императору вваливается всякая рвань, а ты и рылом не ведёшь?
Лакей оглядывается. Егорова не замечает.
Л а к е й. Но здесь никого нет, ваше величество.
П а в е л. Как это нет? А это кто? (Указывает на Егорова.)
Л а к е й. Кто ─ это?
П а в е л. Да вот же он стоит! (Тычет пальцем в Егорова.)
Лакей снова оглядывается.
Л а к е й. Истинный бог, ваше величество, ─ никого не вижу!
П а в е л. Издеваешься, мерзавец? Целый фельдфебель-измайловец стоит, а он не видит! Запорю! В Сибири сгною! В порошок сотру!
Лакей вытягивается в струнку.
Л а к е й. Не извольте беспокоиться, ваше величество! Сейчас всё сделаю…
Проворно выбегает из кабинета.
Е г о р о в. Ваше величество, не виноватый он…
П а в е л. Молчать!
Лакей возвращается с плахой и топором.
Л а к е й. Готово, ваше величество! (Крестится. Ставит плаху, суёт топор в руку Павла. Встаёт на колени, кладёт голову на плаху.) Простите, если что не так. Служил верой и правдой…
Отбросив топор, Павел хватает лакея за шиворот, поднимает.
П а в е л. Опять за своё? Легко отделаться решил? А вот хрен тебе! Ты у меня ещё послужишь! Пошёл вон!
Вытирая глаза, лакей забирает плаху и топор, выходит. Павел звонит в колокольчик. Кричит.
П а в е л. Аргамаков!
Е г о р о в. Дозвольте объяснить, ваше величество…
П а в е л. Молчать! Распустились тут у меня!
Входит Аргамаков.
А р г а м а к о в. Ваше величество, по вашему приказанию флигель-адъютант Аргамаков прибыл.
П а в е л. Ты как службу несёшь? Почему допускаешь в мой кабинет невесть кого, да ещё без доклада? (Указывает на Егорова.)
Аргамаков оглядывается.
А р г а м а к о в. Здесь нет никого, ваше величество.
Ошеломлённый Павел садится на стул.
П а в е л. Ты что, ─ тоже никого не видишь?
А р г а м а к о в. Никого, ваше величество. Здесь только вы да я.
П а в е л (тихо). Вы меня с ума решили свести, негодяи? По-вашему, у меня видения?
А р г а м а к о в. Ничего страшного, государь. Это вам просто мерещится. Всё от сырости.
П а в е л. (Пауза.) Как это, ─ от сырости?
А р г а м а к о в. Точно вам говорю. Зря мы в замок переехали. Он, как построили, ещё и не высох вовсе. Кладка, извёстка, лак, ─ всё сырое.
П а в е л. Сам знаю!
А р г а м а к о в. Уж тут и камины жгут, и печи, и свечки, а всё не высохнет. Везде пар висит, на пяти шагах человека в тумане не различишь.
П а в е л. Ничего, потерпим. А к маю просохнет.
А р г а м а к о в. До мая чего ещё только не привидится. От сырости и голова болит, и зубы ломит.
П а в е л (поднимаясь). Как стоишь? Роптать вздумал?
А р г а м а к о в. (выпячивая грудь и расправляя плечи). Никак нет, государь! Всем доволен.
П а в е л. То-то. Не нравишься ты мне в последнее время, Аргамаков. Замок мой рыцарский хаешь…
А р г а м а к о в. Виноват, ваше величество. Разрешите застрелиться?
П а в е л. Не разрешаю. Потом как-нибудь…
А р г а м а к о в. Как скажете, государь.
П а в е л. Смотри мне. Иди служи.
Аргамаков выходит.
П а в е л. (Егорову). А ты сгинь, видение! Тебя здесь нет, ясно? Никто, кроме меня, твою рожу не видит.
Е г о р о в. Понятное дело, ваше величество. Те, кто заходили, мне без надобности. А увидеть меня может только тот, к кому у меня интерес.
П а в е л. (хватаясь за голову.) Какой там интерес? Чего надо?
Е г о р о в. С прошением я, ваше величество.
П а в е л. Видение с прошением… Ну и ну.
Е г о р о в. Вы, стало быть, третьего дня на вахт-параде усмотрели, что у меня косица парика на полтора вершка короче уставной.
П а в ел. Не помню. И что?
Е г о р о в. Ну, командиру части князю Яшвилю изволили по морде дать за непорядок в полку.
П а в е л. Вспомнил. А тебе что?
Е г о р о в. А мне назначили четыреста шпицрутенов за нарушение устава.
П а в е л. Точно. И поделом тебе! В другой раз будешь косицу мерять.
Е г о р о в (разводя руками). Уж не будет другого раза, ваше величество.
П а в ел. Это отчего же?
Е г о р о в. Так ведь помер я.
П а в е л (после паузы). Погоди, погоди… Как это помер? Ничего не понимаю… Кто разрешил?
Е г о р о в. Многовато шпицрутенов всыпали. Я только триста и вынес. Меня уж и схоронили.
П а в е л. (после паузы.) Помер, говоришь? М-да… (Склонив голову набок, скептически меряет Егорова взглядом.) А с виду не скажешь.
Е г о р о в (крестится). Как бог свят, ─ закопали уже.
П а в е л (После паузы.) Ну, помер так помер. Ладно. А сто шпицрутенов тебе, выходит, не додали?
Е г о р о в. Виноват, ваше величество.
П а в е л. Ладно. Так и быть, прощаю.
Е г о р о в. Премного вами благодарны.(Кланяется.)
П а в е л. Чего не лежится-то?
Е г о р о в. Беспокойство у меня, ваше величество.
П а в е л. Что за беспокойство?
Е г о р о в. Вдова у меня осталась. Егорова, стало быть, Василиса. Село Тараканы Тамбовской губернии. Её там все знают.
П а в е л. Это ты к чему?
Е г о р о в. Ей бы за меня пенсию назначить. Хоть махонькую. Старая уже Василиса, хворая вся. А я всё ж хоть и провинился, а с фельдмаршалом Суворовым Альпы переходил, в боях был изранен… Не откажите, ваше величество. (Встаёт на колени.)
П а в е л. Пенсию, говоришь?
Е г о р о в. Её, родимую. Уж какую-никакую.
П а в е л. Хм… (Пауза.) Мне пенсии не жалко.
Е г о р о в. Вот спасибо, ваше величество. Благодетель вы мой.
П а в е л. Но… непорядок. Ты вот устав нарушил, а я тебе за это пенсию?
Е г о р о в. Не мне. Мне уже без надобности. Старухе моей.
П а в е л. Один чёрт. (Пауза.) С другой стороны, нарушение устава вроде как искупил.
Е г о р о в (вытирая глаза). Искупил. Сполна искупил.
П а в е л. Ладно, подумаю. А ты ступай, служивый, ступай.
Е г о р о в (простирая к Павлу руки). На вас уповаю, ваше величество. Вдова Василиса Егорова, село Тараканы, Тамбовская губерния.
Егоров встаёт с коленей. Затемнение. Гром. Егоров исчезает.
П а в е л. Что это сейчас было? Морок, видение? Какая-то вдова, какая-то пенсия… Чушь собачья. (Трёт лоб. ) Это от сырости. (Садится за стол. Берёт перо, придвигает следующий документ и машинально напевает.)Ах, Сибирь моя, Сибирь, кандалы, шпицрутены… (Отбрасывает перо. Встаёт.) Господи, как надоело всё… Скорей бы уж…
Берёт колокольчик со стола, звонит. Входит лакей.
Л а к е й. Я здесь, ваше величество.
П а в е л (расстёгивая ворот мундира). А позови-ка ты ко мне княжну Гагарину.
Л а к е й. Слушаю, ваше величество.
Подходит к столу, собирает документы в аккуратную стопку, убирает на полушкаф. Туда же убирает письменный прибор. Выходит.
Комната Александра. Стол, стулья, полушкафы, диван и кресла. За столом играют в карты Александр с князем Адамом Чарторыйским. На диване вяжет жена Александра Елизавета.
А л е к с а н д р (сбрасывая карты). А вот тебе, князь Адам, даму. А вот короля. А вот туза. Партия! (Бьёт картами по носу.)
Ч а р т о р ы й с к и й (с болезненной гримасой потирая нос). Вечно мне в подкидного не везёт, ваше высочество.
А л е к с а н д р. Привыкай, брат. Это в Польше князь Чарторыйский богат и славен. А в России – дурак дураком.
Ч а р т о р ы й с к и й. Да привык я, привык. Шестой уж год при дворе в заложниках. Решением вашей бабки Екатерины служу гарантом лояльности Польши к России.
А л е к с а н д р. Крепись, князь Адам. Сочувствую. (Тасует колоду.) Ну, что, ─ ещё партию?
Ч а р т о р ы й с к и й. Слуга покорный. С вами играть – носа не напасёшься. (Елизавете.) Что вяжете, ваше высочество?
Е л и з а в е т а. Подарок императору. У его величества скоро день рождения.
Ч а р т о р ы й с к и й. Разве скоро?
Е л и з а в е т а. Уже через семь месяцев. А тут я ему ─ р-раз! ─ и тёплые носочки. То-то обрадуется.
Ч а р т о р ы й с к и й (зевая). Вот этого не надо. Когда он радуется, вокруг все плачут.
А л е к с а н д р (подперев голову ладонью, задумчиво). А мне сегодня странный сон приснился. Сижу у себя в кабинете, письмо пишу. Вдруг открывается дверь и входит собственной персоной покойный мой дед император Пётр Третий.
Е л и з а в е т а. Страсти какие, Александр. (Крестится.)
Ч а р т о р ы й с к и й. Да точно ли он? Вы же стараниями вашей бабки и её гвардейцев своего деда в глаза не видели.
А л е к с а н д р. Он это был. Из живота вилка торчала, ─ верная примета.
Ч а р т о р ы й с к и й. И что же?
А л е к с а н д р. Зашёл, огляделся. Потом вышел прочь. А перед этим сказал этак веще: «Готовься, ты следующий».
Ч а р т о р ы й с к и й. Учитывая, что вы официальный наследник, мысль глубокая. Рано или поздно престол будет вашим.
А л е к с а н д р. А на что мне власть? Зачем мне престол?
Ч а р т о р ы й с к и й. Вы, главное, его займите. А я вам потом скажу, зачем.
А л е к с а н д р. Нет, нет! Моё царствование будет коротким. Я напишу конституцию, отдам её народу и вместе с супругой удалюсь жить на берег Рейна. (Мечтательно глядя куда-то вдаль.) Там, в маленьком доме под сению дерев, я буду истинно счастлив вдали от военных и политических бурь, сотрясающих державы и троны…
Ч а р т о р ы й с к и й. Вот и видно, ваше высочество, что вас воспитывал республиканец Лагарп. Да ещё в духе Руссо. (Пауза.) От власти не отказываются. Власть ─ это всё. Возможность воплотить любое желание, любую прихоть, любой замысел. Берите пример с отца. Вот он знает, что такое власть.
А л е к с а н д р. С отца? О, нет. Он слишком долго ждал эту власть и слишком свирепо ею наслаждается, словно вознаграждает себя за бесконечные годы ожидания. А я…
Ч а р т о р ы й с к и й. А вы?
А л е к с а н д р. Мне ведь немного надо. Тихий дом с лужайкой. Кроткое, любимое и любящее существо рядом. Скромное благополучие. Вот и всё.
Ч а р т о р ы й с к и й. Вы кое-что забыли, ваше высочество.
А л е к с а н д р. Да? И что же?
Ч а р т о р ы й с к и й. Добрых овечек и пастушескую свирель, чтобы наигрывать им в часы досуга. Вот тогда картина идиллии сложится полностью…
Через сцену проходят юноша и девушка в крестьянских нарядах. Юноша наигрывает на дудочке. Девушка не сводит с него глаз и нежно поглаживает барашка, которого несёт на руках.
Е л и з а в е т а (глядя вслед). Очаровательно!
Ч а р т о р ы й с к и й. (глядя вслед.) Совершенно с вами согласен,─ благость невероятная! Как бы порадовался Руссо! Глядишь, ещё и всплакнул бы от умиления… (Александру.) Но есть и реальность, ваше высочество. Жёсткая, грубая российская реальность, которой правит ваш отец…
А л е к с а н д р (закрывая лицо руками.) Я не хочу думать об этом.
Ч а р т о р ы й с к и й. А придётся. Мечтать о берегах Рейна ─ дело хорошее. Но участь ваша ─ жить и царствовать на берегу Невы.
А л е к с а н д р (после паузы.). Что ты хочешь этим сказать?
Ч а р т о р ы й с к и й. Я хочу сказать, что я всё знаю.
А л е к с а н д р (вскакивая). Ты? Нет, не может быть… Как… Откуда?
Ч а р т о р ы й с к и й. Об этом уже знают многие. И ждут от вас решительных действий.
А л е к с а н д р (опуская голову). Но я не хочу… не могу… Я не создан для борьбы. Размышления и созерцание ─ вот мой удел.
Ч а р т о р ы й с к и й (подходя и глядя на Александра в упор. Со значением). Вы клевещете на себя ваше высочество. Как только власть перейдёт в ваши руки, вы явите миру пример монарха не только разумного и милосердного, но также твёрдого. В этом уверен и я, и лучшие люди России.
Через сцену проходит отделение солдат во главе с офицером, командующим: «Ать-два! Ать-два!» Следом идут военные музыканты с трубами, флейтами, барабаном. Играют марш, ─ фальшиво, резко, визгливо.
Ч а р т о р ы й с к и й (с поклоном). Вот как надо, ваше высочество. Сила! Мощь! И никаких пасторальных мечтаний о вкушении неги под сению дерев. Сознайтесь, что в глубине души вы это понимаете не хуже меня.
А л е к с а н д р. Ужасно. (Отворачивается.)
Ч а р т о р ы й с к и й (пожимая плечами). Вы правы, но что делать? Власть вообще вещь ужасная. (Пауза.) Но такая приятная.
Е л и з а в е т а (откладывая вязание). Не понимаю, о чём вы говорите, но, пожалуй, с носочками я повременю.
Кабинет Павла. На столе боком лежит княгиня Гагарина неглиже, подперев голову рукой. Волосы её растрёпаны и кое-как приглажены. Рядом со столом в рубашке с распахнутой грудью, в штанах и сапогах сидит Павел. Он без парика, и волосы тоже в беспорядке. Гладит плечи, грудь, бёдра княгини. На полу валяются платье, мундир, парик.
Г а г а р и н а. Какой ты сегодня ненасытный, Павлуша…
П а в е л. Я спешу вознаградить себя за те десятилетия, что жил без тебя.
Г а г а р и н а. Значит, тебе со мной хорошо?
П а в е л. Только с тобой и хорошо, мой ангел. (Целует руку.)
Княгиня садится на стол, свесив ноги. Так же садится рядом и Павел. Сидят, беспечно, по-детски болтая ногами.
Г а г а р и н а. Всё хочу спросить, ─ а почему? Я не самая красивая, не самая умная, да и в близости, наверно, есть более искушённые женщины.
П а в е л. Но ни у кого нет твоей прекрасной души, Аннушка. Твоя душа молодая, чистая, открытая лишь богу и мне… Пью из неё, как из родника, и всё никак не напьюсь.
Г а г а р и н а. Ах, Павлуша… (Прячет голову на груди Павла.)
П а в е л. Покуда жив, ты будешь дамой моего сердца. А я буду твоим вечным рыцарем. (Соскочив на пол, встаёт на колени перед столом и целует ноги Гагариной.)
Входит лакей. Не поднимаясь, Павел оборачивается.
П а в е л. Чего надо? Я занят.
Л а к е й. Там к вашему величеству явился корреспондент английской газеты «Обзёрвер» господин Томсон.
П а в е л. Опять этот… Господи, как он мне надоел.
Л а к е й. Прикажете выгнать?
П а в е л (поднимаясь с коленей.) Взашей.
Г а г а р и н а. Павлуша! Человек уже три месяца в Санкт-Петербурге проедается, интервью просит… Прими его наконец! Ну, что тебе стоит? Опять же, европеец.
П а в е л. Я бы всех этих европейцев в Неве перетопил. А начал бы с англичан. Но раз ты просишь… (Лакею.) Пусть войдёт. Будет ему интервью.
Лакей выходит.
Г а г а р и н а. (соскакивая со стола). То есть как это войдёт? Я же в домашнем виде.
П а в е л. Я тоже не в смокинге. И что с того? Ещё император будет англичанишку стесняться.
Входит лакей вместе с журналистом. У Томсона заплечная сумка и фотоаппарат на груди.
Л а к е й. Его благородие корреспондент английской газеты «Обзёрвер» господин Томсон, эсквайр.
Т о м с о н. (кланяясь Павлу). Ваше величество! Благодарю за то, что сочли возможным принять меня для беседы. (Кланяется Гагариной. Та поднимает с пола мундир Павла и стыдливо набрасывает на плечи, запахивается). Мадам, доброго дня.
П а в е л (садясь в кресло и кладя ногу на ногу). Садись, Томсон. А что это у тебя? (Указывает на фотоаппарат.)
Т о м с о н. Это фотоаппарат, ваше величество. Чтобы делать снимки для газеты.
П а в е л. А что, уже изобрели?
Т о м с о н. У нас – да. Вместе с паровозом.
П а в е л. Ну, паровоз и мы скоро изобретём. Специально для неверных жён… Чего надо?
Т о м с о н (садясь). Ваше величество! Многочисленные читатели моей газеты были бы счастливы видеть интервью, в котором вы откровенно говорите о своих политических планах, намерениях и пристрастиях.
П а в е л. Насчёт откровенности, ─ не уверен. Я вот тебе расскажу, как есть, а где гарантия, что ты мои слова не переврёшь?
Т о м с о н. (поднимаясь и прижимая руку к груди). Слово джентльмена! (Садится.)
П а в е л (Гагариной). Значит, переврёт.
Г а г а р и н а. Я, пожалуй, пойду. Не буду мешать.
П а в е л. И не мешаешь вовсе. Оставайся. (Томсону.) Это дама моего сердца. Она упросила, чтобы я тебя принял. Благодари.
Т о м с о н. (поднимаясь и кланяясь). Мадам, очень вам признателен. Вы уважаете прессу?
П а в е л. Презирает. Просто душа у неё добрая. (Гагариной.) Да ты садись. (Томсону.) А ты чего маячишь? Начинай спрашивать.
Т о м с о н (садясь, доставая блокнот и карандаш).Ваше величество! Хотелось бы знать, по какой причине вы разорвали вековые связи с Великобританией и налаживаете отношения с Францией в лице первого консула Наполеона.
П а в е л. По причине неизбывной подлости и лицемерия Великобритании.
Т о м с о н (после паузы). Так и писать?
П а в е л. Так и пиши. И добавь, что в отличие от английских политиканов Наполеон проявил себя как истинный рыцарь и человек чести. С ним можно иметь дело. А с вами боже упаси.
Т о м с о н. Значит ли это, что между Россией и Францией будет заключён союз?
П а в е л. Непременно будет. И тогда Англия умоется. Начнём с того, что отнимем у вас Индию, а там как пойдёт.
Т о м с о н. Но Англия Индию никогда не отдаст!
П а в е л. А кто её спросит?
Т о м с о н. За Индию мы будем драться!
П а в е л. Драться будем мы. А вы будете огребать.
Т о м с о н (после паузы). Чувствуется, что вы не любите Англию.
П а в е л. Ненавижу. В юности и любил, и уважал. А потом разочаровался.
Т о м с о н. Очень жаль, ваше величество…
П а в е л. Да ты не переживай. Я с годами во многом разочаровался. И во многих.
Т о м с о н. В ком же, если не секрет?
П а в е л. Да вот в родной матери, к примеру. Эта помесь лисы и волчицы украла у меня законный трон и четверть века не допускала к делам и власти, пока не сдохла.
Г а г а р и н а. Павлуша, что ты говоришь!.. (Закрывает лицо руками. Плачет.)
П а в е л. (со смехом). Плачь, Аннушка, плачь! Оплакивай мою злосчастную судьбу… (Обрывает смех, хватается за голову.) В юности я был добр, весел, приветлив. Я всех любил и все любили меня… А в зрелости, ступив наконец на престол, я сам себя не узнал. Четверть века прозябания искалечили меня…
Г а г а р и н а (простирая к нему руки). Павлуша, Павлуша…
П а в е л. Отныне я зол, жёлчен, подозрителен. Я никому не верю. Мой лучший друг Разумовский соблазнил мою первую жену. Мой старший сын, наследник Александр, возглавляет заговор против меня. (Вскакивает. Наклоняется над англичанином. Яростно, тихо.) Кому после этого верить?
Т о м с о н (после паузы). Вы сказали, ─ заговор?
П а в е л. А чего ты удивляешься? Можно подумать, в Англии никогда не злоумышляли против монархов. Карлу Первому кто голову оттяпал?
Т о м с о н. Но вы так спокойно об этом говорите…
П а в е л. А что ж мне теперь, ─ вешаться, что ли? И без того со дня на день свергнут, а то и жизни лишат.
Т о м с о н (после паузы). Позвольте сказать откровенно, ваше величество. За три месяца ожидания нашей встречи я в Санкт-Петербурге много чего наслушался. И про заговор тоже.
П а в е л. Ну, вот видишь. Люди зря не скажут.
Т о м с о н. И про вас тоже многое говорят…
П а в е л. Ну, это можешь не пересказывать. Сам всё знаю. (Садится на стол и начинает по-детски болтать ногами.) И тиран я, и самодур, и сумасшедший. Ваш бывший посол Уитворт к себе в министерство так и докладывал: император-де не в своём уме… За что и вылетел из России.
Т о м с о н. Я знаю эту историю.
П а в е л. А почему не спросишь, правда ли это всё или наветы?
Т о м с о н. Спрашиваю, ваше величество.
П а в е л. Конечно, правда.
Т о м с о н (после паузы). То есть вы хотите сказать, что вы… безумны?
П а в е л. Это как посмотреть. (Пауза.) Но вообще – да.
Т о м с о н. Но как же тогда вы правите?
П а в е л. А как ваш Георг Третий правит? Он когда ещё рехнулся, и ничего, ─ на троне.
Г а г а р и н а. Павлуша, я прошу тебя, ─ перестань…
П а в е л (отмахиваясь). Власть в России кого хочешь с ума сведёт. Возьми хоть меня. Сама знаешь, ─ в трудах с утра до ночи. Процветания страны добиваюсь, о народе пекусь, чтобы всё по уму, по справедливости. И чем больше тружусь, тем больше ненавидят.
Г а г а р и н а. Павлуша, Павлуша…
П а в е л. И конца края этому нет. За крестьян заступишься, ─ помещики взвоют. В армии начнёшь порядок наводить, ─ офицерство оскалится. Запретишь казну грабить и взятки брать, ─ дворяне с чиновниками вызверятся. Рехнёшься тут.
Т о м с о н. Сочувствую, ваше величество.
П а в е л. И напрасно. У нас в государстве полная гармония.
Т о м с о н. Неужели?
П а в е л. Верно тебе говорю. Я ненавижу их, ─ они меня. Всё по-честному.
Т о м с о н. И такое положение дел вас устраивает?
П а в е л. С волками жить ─ по-волчьи жить. Я уж научился. Вот послушай. (Воет, раскинув руки. Англичанин невольно крестится.)
Г а г а р и н а (поднимаясь). Павлуша, перестань! Мне страшно.
П а в е л. Ничего не бойся, мой ангел. (Соскакивает со стола и убегает за ширму. Из-за ширмы.) Твой рыцарь развеет все твои страхи и защитит от любых врагов. (Выходит из-за ширмы в рыцарском шлеме, со щитом и с мечом в руке.)
Т о м с о н (поднимаясь). Ваше величество, я, пожалуй, пойду. Благодарю за блестящее и невероятно откровенное интервью. Читатели «Обзёрвера» будут в восторге.
П а в е л. Э-э, нет, постой. Мы ещё одну политическую тему не обсудили.
Т о м с о н. Какую же, ваше величество?
П а в е л. Знаешь ли ты, что я ко всему прочему ещё и великий магистр Мальтийского ордена?
Т о м с о н. Разумеется. Это общеизвестно.
П а в е л. Ах, общеизвестно? (Взмахивает мечом, надвигается на Томсона.) Так что ж вы, суки, у меня Мальту отняли?
Т о м с о н (пятясь). Вопрос не по адресу, ваше величество. Я Мальту не трогал.
П а в е л. Оккупировали остров, рыцарей моих выгнали?
Т о м с о н (пятясь). Обратитесь к нашему премьер-министру Уильяму Питту-младшему. Напишите письмо с претензией.
П а в е л. Напишу обязательно. А к письму приложу твою голову.
Т о м с о н (после паузы). Что?!
П а в е л (с хохотом.) То!
Т о м с о н. Зачем?!
П а в е л. Для убедительности. (Поднимает меч.) Мне забавно, тебе уже без разницы, а премьеришка твой призадумается. (Наступает на Томсона.)
Т о м с о н (Гагариной). Мадам, прошу вашей защиты! Неужели вы допустите, чтобы у вас на глазах ни с того ни с сего убили человека?
Г а г а р и н а. Павлуша, ну, хватит, право. Что ж ты человека безвинно пугаешь?
П а в е л. Как это безвинно? Уж тем он виноват, что англичанин. Пусть берёт кочергу и защищается.
Т о м с о н (падая на колени). Ваше величество, не губите во цвете лет!..
П а в е л (опуская меч). Ладно, бог с тобой. Живи. Пугливый больно. А чего бояться? У нас тут всё хорошо, всё цивилизованно. (Откладывает щит и меч, снимает шлем. Подняв с пола, напяливает парик.)
Т о м с о н (поднимаясь с коленей). Премного благодарен, ваше величество. (Спиной отсупает к двери.)
П а в е л. Погоди-ка. (Берёт со стола колокольчик, звонит. Входит лакей. Лакею.) Который теперь час?
Л а к е й (доставая из кармана песочные часы, вглядываясь в них). Файв-о-клок.
П а в е л (Томсону). Вот видишь, семнадцать ноль-ноль по местному времени.. Пора чайку выпить, о жизни поговорить. А то всё о политике да о политике.
Т о м с о н (кланяясь). Увы, ваше величество, вынужден откланяться. Не смею более отнимать ваше драгоценное время.
П а в е л. Ну, как знаешь. Ступай… Стой! А снимок для газеты?
Т о м с о н. Виноват, ваше величество. Увлёкся беседой, забыл.
П а в е л. Все ко мне.
По бокам от Павла становятся Гагарина и лакей. Павел обнимает их за плечи.
Т о м с о н. Скажите «чи-и- из»!
Павел широко улыбается. Томсон фотографирует.
П а в е л. Пришлёшь карточку на память.
Т о м с о н. Всенепременно, ваше величество.
Томсон быстро, почти бегом уходит из кабинета. Павел что-то шепчет лакею на ухо. Тот с поклоном выходит вслед за англичанином.
П а в е л (Гагариной, снимая парик). Вот так откроешь человеку душу, а он от тебя бегом, как наскипидаренный.
Г а г а р и н а (со слезами). Павлуша, ну, зачем ты так?
П а в е л. Так ─ это как?
Г а г а р и н а. Ну, разоткровенничался с ним. Про мать, про себя, про меня… Он же теперь на всю Европу это распечатает.
П а в е л. А-а, это. (Делает отрицательный жест.) Не бойся, не распечатает.
Г а г а р и н а. Это почему же?
П а в е л. На обратном пути, в Псковской губернии, его карета попадёт в ДТП со смертельным исходом. Я уже и распорядился.
Г а г а р и н а (после паузы). Постой, постой… Но зачем же тогда ты с ним так долго откровенничал?
П а в е л (со смехом). А поговорить? (Берёт шлем, щит и меч, уносит за ширму.)
Г а г а р и н а. Но это же такой скандал!..
П а в е л (выходя из-за ширмы). Вот и хорошо. Скандалы бодрят.
Г а г а р и н а. И тебе не жалко этого англичанина?
П а в е л. А они нас жалеют? (Пауза.) Хотя нет, жалко.
Г а г а р и н а. Ну, вот видишь.
П а в е л. Жалко, жалко. Карточку уже не пришлёт.
Личные покои Павла Первого. Зеркало, туалетный столик. Стулья, диван. У зеркала сидит Павел в одной рубашке и штанах. На ногах домашние туфли. Павла бреет Кутайсов.
П а в е л. Хорошая у тебя рука, Иван, лёгкая. Бреешь, как дышишь.
К у т а й с о в. Рад служить, ваше величество. Щёчку извольте повыше.
П а в е л. Когда ты болел, прислали одного брадобрея на замену, бывшего унтер-офицера. Так, поверишь ли, чуть не зарезал, мерзавец.
К у т а й с о в. Понятное дело, государь. Боялся, небось, руки тряслись.
П а в е л. А ты, значит, не боишься?
К у т а й с о в. Вас-то? Боюсь, вестимо. Вас все боятся. Да ведь привык, рука-то набитая. Вы ещё в цесаревичах ходили, а я вас уже брил… Подбородочек извольте приподнять.
П а в е л. А знаешь ли ты, что тебя в обществе сравнивают с цирюльником французского короля Людовика Одиннадцатого Оливье де Деном?
К у т а й с о в. Слышал, ваше величество. Только лучше б не сравнивали.
П а в е л. Это почему?
К у т а й с о в. Так его ж повесили.
П а в е л. Эка важность! Надо будет, и тебя повесим.
К у т а й с о в (крестясь). Свят, свят! За что, ваше величество?
П а в е л. За шею. (Смеётся, треплет Кутайсова по плечу.)
К у т а й с о в (насупившись.) Меня нельзя вешать. Вы меня возвели в графы Российской империи.
П а в е л. Так и Людовик своего де Дена сделал дворянином, а толку? Эх, Иван… Перед виселицей все равны.
К у т а й с о в (вытирая Павлу лицо салфеткой.) А вот не повесите, ваше величество. И другим не дадите.
П а в е л. Это почему?
К у т а й с о в. А потому что всякий новый брадобрей со страха вас порежет.
Павел смеётся. Входит лакей.
Л а к е й. Губернатор Санкт-Петербурга граф Пётр Алексеевич Пален просит разрешения войти.
П а в е л. Пусть войдёт! (Кутайсову, заговорщицки приложив палец к губам.) Тс-с!
Отскакивает к стене. Входит Пален. В руке у него кожаная папка. Павел подкрадывается сзади и закрывает ему глаза руками.
П а л е н (после паузы). Доброе утро, ваше величество.
П а в е л (опуская руки). Здравствуй, Пален. Мог бы и перепугаться из вежливости. Экий ты, право, бестактный…
П а л е н. Государь, всякий раз, как я прихожу на доклад, вы меня пугаете подобным образом. Привык.
П а в е л. Да? Ну, я ещё что-нибудь придумаю
К у т а й с о в (Палену). Доброго здоровья, ваше сиятельство.
П а л е н (Кутайсову). И вам не хворать, Иван Павлович.
П а в е л (поднимаясь.) Ну, что, Пётр Алексеевич, к докладу готов?
П а л е н. Готов, ваше величество.
П а в е л. Так приступай.
П а л е н. Слушаюсь, государь. Но… (Смотрит в сторону Кутайсова.)
П а в е л. От Ивана у меня секретов нет. (Пауза.) А впрочем, ты прав, ─ дело деликатное. (Кутайсову.) Ступай, Иван.
К у т а й с о в. Ухожу, ваше величество. (Уходит за ширму.)
П а в е л. Теперь можем говорить без свидетелей. (Садится на диван. Показывает Палену место рядом с собой.) Садись.
П а л е н. Благодарю, государь. (Садится на диван рядом с Павлом. Достаёт из папки бумаги.) Вот список заговорщиков.
Павел хватает бумаги и быстро проглядывает.
П а в е л (отрываясь от бумаг). Беннигсен, Талызин, Депрерадович, Яшвиль… Почти все командиры полков. О, и Аргамаков тут?
П а л е н. В первых рядах, ваше величество.
П а в е л. Вот ведь сукин сын. Ещё флигель-адъютант называется. Надо было разрешить ему застрелиться…
К у т а й с о в (из-за ширмы). Паскуда!
П а в е л. А то. (Читает дальше.)
П а л е н. Скорбный список, ваше величество.
П а в е л. Сам вижу, что скорбный… Ну, братья Зубовы, — это понятно.
П а л е н. В таком деле куда ж без них, государь.
П а в е л. Ага, вот и сыновья. Александр с Константином.
П а л е н. Увы, государь…
П а в е л (проводя рукой по лицу). Не хотел верить…
П а л е н. Простите меня за горькую правду.
П а в е л. Ладно. Расстреляем.
П а л е н. Как скажете, государь.
П а в е л. А что, Пётр Алексеевич, англичане-то денежек дали? Не обманули?
П а л е н. Дали, государь. Два миллиона. Я уж и людям раздал.
П а л е н. Продешевили. Неужто голова российского самодержца всего два миллиона стоит?
П а л е н. Это не мы продешевили. Это они поскупились.
П а в е л. Не уважают, скалдырники. Одно слово, ─ басурманы… (Взвешивает на ладони список.) А теперь, Пётр Алексеевич, скажи, ─ охотно ли все эти люди примкнули к заговору?
П а л е н (после паузы). Охотно, государь.
П а в е л. И никто не возмутитился предложением?
П а л е н. Никто, государь. Вот разве…
П а в е л. Что?
П а л е н. Наследник Александр долго колебался…
К у т а й с о в (из-за ширмы). А как же, ─ родная кровинушка!
П а л е н. Но и он в конце концов дал согласие. Правда, оговорил, чтобы вас пальцем не тронули. Мол, возьмите отречение от престола, ─ и всё.
К у т а й с о в (из-за ширмы). Доброе сердце у мальчика…
П а в е л. Ах, наивное дитя! Отец мой, блаженной памяти император Пётр Фёдорович, от престола отрёкся. И что же? На следующий день в Ропше Орлов всадил ему вилку в живот.
К у т а й с о в (из-за ширмы). И придушил для верности.
П а в е л. В общем, Пален, поработал ты хорошо. Я тобой доволен. (Поднимается.) Когда намечен переворот?
П а л е н. (Поднимается вслед за Павлом). Через пять дней, государь, в ночь на пятнадцатое марта.
Павел делает несколько шагов взад-вперёд. Останавливается, пристально смотрит на Палена.
П а в е л. А когда начнёшь действовать ты?
П а л е н. Уже докладывал вашему величеству, что заговорщики хитры. Никаких бумаг, никаких улик, всё на словах. Поэтому брать надо только с поличным.
П а в е л. То есть?
П а л е н. Другими словами, когда они ступят в пределы замка. Здесь я их и накрою. У меня будет втайне размещены рота гренадер Белозерского полка и рота полицейских. Уж тут не отвертятся.
П а в е л (кладя руку на плечо Палену). Отличный план, граф.
П а л е н. Ради этого плана я и вступил в ряды заговорщиков, ваше величество.
П а в е л. Чем же вознаградить тебя за верную службу? Деньгами? Властью?
П а л е н (с поклоном). И денег, и власти у меня вполне достаточно, государь.
П а в е л. Знаю! Сам награждал… (Всматривается в лицо Палена.) Э-э, да ты что-то нынче не брит, Пален.
П а л е н. Виноват, государь, не до того было. Ни свет ни заря в делах, в разъездах.
П а в е л (хлопая в ладоши). Вот и придумал, как наградить. Своей рукой тебя побрею. (Кричит.) Кутайсов!
К у т а й с о в (из-за ширмы.) Чего изволите, государь?
П а в е л. А подай-ка ты, Иван, всё для бритья.
П а л е н ( разводя руками). Я не могу, государь. Такая честь…
П а в е л. Пустое. Заслужил.
Из-за ширмы выходит Кутайсов. Ставит на туалетнй столик тазик с водой, бритву, стаканчик с помазком и мыльным раствором. Вешает Павлу на плечо салфетку. Павел усаживает Палена на стул, намыливает щёки, начинает брить.
П а в е л. А я вот подумал вдруг, Пётр Алексеевич: не слишком ли ты рискуешь? Подбородочек повыше.
П а л е н. В каком смысле, ваше величество?
П а в е л. Ну, вот повяжут твои молодцы заговорщиков. Я их на плаху или на виселицу… ну, там по настроению.
П а л е н. Как решите, государь.
П а в е л. Так ведь шила в мешке не утаишь. Слух пойдёт, что это ты их сдал. А у каждого, чай, родственники, свойственники, друзья. Не боишься, что отомстят? Щёчку поверни.
П а л е н. Ради блага и безопасности вашего величества сам на плаху готов.
П а в е л. Вижу, что не боишься. Молодец.
Павел вытирает салфеткой бритву и вдруг приставляет её к горлу Палена.
П а л е н. Что… что вы делаете, государь?
П а в е л. А смелый ты такой, Пален, оттого, что сам главный заговорщик. Сам всё и придумал. Я тебя давно раскусил.
К у т а й с о в. Он нас обмануть вздумал.
Пален в знак протеста возмущённым жестом поднимает руки к небу.
П а в е л. Втихаря заговор плетёшь, а мне зубы заговариваешь. Да ты уже десять раз мог заговорщиков арестовать и сам их вину засвидетельствовать… Ишь ты, ─ решил их в замок впустить! Может, ещё указатель в мою спальню поставишь?
Пален жестами просит убрать бритву от горла.
П а в е л. О, я знаю: я вам как кость в горле. Вы меня все боитесь. У каждого рыло в пуху. Всех выведу на чистую воду, лукавцы!
Пален молитвенно складывает руки.
П а в е л. Молись, молись, Пален. Сейчас я тебя как главного заговорщика зарежу, и заговор сам собой рассыплется.
К у т а й с о в. Знатная мысль, государь. Вы сегодня в ударе.
Пален крестится и в отчаянии опускает руки.
К у т а й с о в. А давайте на счёт «три», ваше величество.
П а в е л. А давай.
К у т а й с о в. Раз… Два…
П а в е л. Три!
Павел убирает бритву от горла Палена.
П а в е л. Ну, ладно, ладно. Ишь, побледнел весь. Уж и пошутить нельзя.
П а л е н (с трудом, растирая шею). Очень уж шутка жестокая, государь. Это что-то новенькое.
П а в е л. А что делать? К другим ты уже привык.
П а л е н (поднимаясь, после паузы). Так я могу считать себя свободным от подозрений?
П а в е л (после паузы). Верю тебе, Пётр Алексеевич. (Крестит и обнимает Палена.) Будем считать, что обманул.
П а л е н. Государь!..
П а в е л. Да шучу я, шучу. Настроение сегодня такое… Действуй, Пален.
Пален с поклоном удаляется.
К у т а й с о в (глядя вслед). Зря вы его отпустили, государь. Иуда он. Вот чувствую, что иуда.
П а в е л. Ты чувствуешь, а я уверен.
К у т а й с о в. Так что ж вы его не зарезали? Бритвой по горлу, ─ и весь заговор.
П а в е л (после паузы). Эх, Иван… Если разобраться, Иуда сослужил Христу лучшую службу. При жизни Христос был человеком. Ходил по земле, дышал, ел обычную пищу… А потом, когда его по доносу Иуды схватили и распяли, стал богом. Соображаешь?
К у т а й с о в (после паузы). Никак нет, государь.
П а в е л. Вот и хорошо, не напрягайся. (Треплет Кутайсова по плечу.) Пусть всё идёт, как идёт. (После паузы.) Когда, он сказал, заговорщики выступают?
К у т а й с о в. В ночь на пятнадцатое марта.
П а в е л. Сейчас напиши Аракчееву в Грузино, ─ пусть немедленно едет. Жду его через два дня, не позже. (После паузы.) Ах, Пален, Пален… Я для тебя ещё одну шутку припас…
Кабинет Александра. Стоя у окна, Александр беседует с Паленом.
А л е к с а н д р (глядя в окно). Что, ─ прямо так и сказал «расстреляем»?
П а л е н. Именно так и сказал.
А л е к с а н д р. Не могу в это поверить.
П а л е н. Даю слово дворянина.
А л е к с а н д р (после паузы). Господи, что у него творится в голове?
П а л е н. А вы знаете, ваше высочество, с головой у вашего батюшки всё нормально. Разумеется, у него есть свои странности. Но уж не больше, чем у его прадеда Петра Великого, который приказал казнить собственного сына.
А л е к с а н д р (после паузы.) Второго дня он велел принести мне «Историю российскую» князя Щербатова. Тот самый том, где описана участь царевича Алексея. И как раз эта страница заложена.
П а л е н. И после этого вы по-прежнему считаете, что я преувеличиваю?
А л е к с а н д р. Нет, нет… (Поворачивается к Палену.) Но вот чего я не пойму… Вы ведь вручили отцу список заговорщиков?
П а л е н. Совершенно верно.
А л е к с а н д р. Так что же ему мешает арестовать нас всех немедленно?
П а л е н. Я убедил вашего отца, что заговорщиков надо брать с поличным, когда они ступят в замок. И тут я их, мол, арестую с помощью надёжных рот.
А л е к с а н д р. А если он вам не поверит? Если вызовет из ссылки Аракчеева?
П а л е н. Пусть вызывает.
А л е к с а н д р. Аракчеев страшный человек. Влияние в армии он сохраняет несмотря ни на что. Он одной рукой раздавит заговор.
П а л е н (с усмешкой). Я сказал императору, что заговорщики выступят в ночь на пятнадцатое марта.
А л е к с а н д р. И что же?
П а л е н. А на самом деле мы выступим в ночь на двенадцатое. Ваш страшный человек приедет к разбитым горшкам.
Александр садится на диван, указывает на место рядом с собой Палену.
А л е к с а н д р. Значит, вы считаете, что успех заговора обеспечен? И мы ничем не рискуем?
П а л е н. Риск всегда есть. При Петре Великом мы все уже висели бы на дыбе. Ваш отец ─ другое дело.
А л е к с а н д р. Если вы рассчитываете на его милосердие, то напрасно.
П а л е н. Ну, что вы, я не настолько наивен. Я о другом.
А л е к с а н д р. О чём же?
П а л е н. Ваш отец ─ человек азартный. Он непременно захочет довести игру до конца. Другими словами, до порога собственной спальни. Насладиться поимкой преступников на месте преступления, свершением справедливости… (После паузы.) А кроме того…
А л е к с а н д р. Говорите, говорите.
П а л е н. (после паузы.) Возможно, я ошибаюсь… Но кажется мне, что в глубине души он не возражал бы против успеха заговора.
А л е к с а н д р (после паузы, пристально глядя на Палена). Граф! Вы сами-то поняли, что сказали?
П а л е н. Понимаю, что звучит странно. Однако лишь на первый взгляд. Штука в том, ваше высочество, что император очень несчастен.
А л е к с а н д р. С чего вы взяли?
П а л е н. Иначе и быть не может… Тяжкая молодость и многолетнее прозябание в тени матери. Лихорадочная деятельность после вступления на престол, которая завершается провалом всех благих начинаний. Смертельная усталость от одиночества…
А л е к с а н д р. Одиночества?
П а л е н. Странно, не правда ли? Жена, десять детей, тридцать пять миллионов душ в империи, ─ и одиночество. Ему близки лишь брадобрей Кутайсов и княжна Гагарина. Остальные в лучшем случае считают сумасшедшим, а в худшем просто ненавидят. И уж точно никто не понимает. Ни замыслов его, ни поступков.
А л е к с а н д р (ударив рукой по ручке дивана). А как их понять? Они очень противоречивы.
П а л е н. Естественно! Ваш отец соткан из противоречий. Сегодня он ненавидит то, что любил ещё вчера. Хватаясь за одно, бросает другое. Пытаясь решить одни проблемы, порождает новые. Он запутался в проблемах. Вся его жизнь ─ сплошной Гордиев узел. И не мечтает ли он в про себя, что отрешение от власти через заговор этот узел разрубит?
А л е к с а н д р (после паузы). Да вы, граф, знаток человеческих душ.
П а л е н. Служба такая. (После паузы.) По-хорошему, ему бы отречься от престола, взять свою Аннушку в охапку и удалиться куда-нибудь подальше, чтобы обрести покой. (После паузы.) Но ─ нет.
А л е к с а н д р. Отчего же?
П а л е н. Он слишком долго ждал власти, чтобы расстаться с ней добровольно. И, кроме того, отец ваш рыцарь до мозга костей. Рыцарский же долг велит идти до конца. (Поднимается.) А наш долг этот конец ему ─ обеспечить.
А л е к с а н д р (поднимаясь). Пусть будет так. Лет ит би.
Протягивает руку Палену. Тот крепко сжимает ладонь цесаревича. Тот сначала потихоньку, а потом с усилием освобождает руку, трясёт в воздухе.
А л е к с а н д р. Твёрдая же у вас рука, граф.
П а л е н. Естественно. Я государственник.
Из боковой двери в кабинет входит великая княгиня Елизавета с вязанием в руке.
Е л и з а в е т а. Я всё подслушала, что вы тут говорили, но так и не поняла, ─ мне всё же вязать носочки императору или уж обойдётся?
П а л е н. Вяжите, ваше высочество, непременно вяжите. Кого-нибудь точно обуем.
Конец первого акта
Акт второй
Уже знакомый нам кабинет императора. Стремительно входит Павел, следом за ним Кутайсов. Павел садится за стол, Кутайсов становится рядом. Павел звонит в колокольчик. Входит лакей.
Л а к е й. Я здесь, ваше величество.
П а в е л. А скажи-ка ты мне, братец, ─ что там у меня сегодня по графику?
Л а к е й (доставая из кармана блокнот и читая по слогам). До о-бе-да суд и рас-пра-ва. Пос-ле о-бе-да бал-мас-ка-рад.
П а в е л. Ясно. В школу тебя надо отдать. Пусть заходят по очереди.
Лакей выходит. Кутайсов достаёт из шкафа и ставит на стол фигуру Фемиды с завязанными глазами и весами в руке. В кабинет под конвоем двух солдат входит немолодой солидно одетый человек (например: кафтан, заправленные в сапоги штаны, картуз). Снимает картуз, кланяется императору.
П а в е л. Кто таков?
Р ю м к и н. Помещик села Малые Упыри Пензенской губернии Рюмкин Фёдор, Терентьев сын, ваше величество.
П а в е л (Кутайсову). В чём провинился?
Кутайсов роется среди бумаг на стол, находит нужную, просматривает.
К у т а й с о в. Ваше величество! Указанный помещик Рюмкин уличён в том, что заставляет своих крепостных крестьян работать на него шесть дней в неделю.
П а в е л. Сколько?!
К у т а й с о в. Шесть, государь.
П а в е л. Так… (Выскакивает из-за стола, подходит к Рюмкину). Чем объяснишь?
Р ю м к и н. Так ведь это, ваше величество… Крепостной, ─ он работать должен. Ему отдыхать нельзя. А то ведь, не ровён час, мечтать начнёт про всякие там либерте, фратерните, эгалите. Долго ли до беды?
П а в е л. Ах ты, сукин сын! (Хватает за шиворот.) Ты разве не знаешь, что я в своём манифесте запретил использовать крепостных для барских нужд больше трёх дней в неделю? Волю царскую нарушаешь?
Р ю м к и н (падая на колени). Не велите казнить, ваше величество! Из лучших побуждений! Бес попутал! (Умоляюще складывает руки на груди.)
П а в е л. Из-за таких крепостников Франция кровью умылась! Хочешь, чтобы и у нас революция грянула? Пугачёвщину забыл?
Рюмкин, рыдая, бьётся головой об пол.
К у т а й с о в (занося перо над листом бумаги). Что писать, государь?
П а в е л. Пиши, ─ виновен! За нарушение царского манифеста и беспощадную эксплуатацию трудового крестьянства приговаривается к бессрочной ссылке в Сибири… (Кричит.) Эй, Сибирь!
(Из-за сцены, гулко). Я здесь, ваше величество.
П а в е л. Ну, так принимай пополнение.
К у т а й с о в (Рюмкину). Повезло тебе, дураку. В рубашке родился. Мог и до смерти прибить.
Солдаты уводят рыдающего Рюмкина. Павел садится за стол.
П а в е л. Следующий!
Солдаты вводят пожилого человека в судейской мантии. Он кланяется императору.
П а в е л. Ты кто?
Ц а п л и н. Председатель Талдомского уездного суда Воронежской губернии Цаплин, ваше величество.
П а в е л. Что натворил?
Кутайсов находит нужную бумагу, просматривает.
К у т а й с о в. Да то же, что и все. Взятки брал. И не та беда, что брал, а та, что брал с перебором. Вот жалобщики и возмутились. Пойман за руку.
П а в е л. Очень хорошо, что пойман. А руку ту отсечь. Чтоб другой неповадно было.
Цаплин падает на колени. Простирает руки к Павлу.
Ц а п л и н. Ваше императорское!.. Государь-батюшка! Да за что же? Брал самую малость, только ради пропитания многочисленного семейства! Все берут, не я один!
П а в е л. Все берут, да не всех ловят. А кто не спрятался, я не виноват.
Ц а п л и н. Да как же я без руки-то…
П а в е л. Взятки брать будешь? Другому сказал бы, ─ зубами. А тебе уж не придётся.
К у т а й с о в (кашлянув). Государь, может, и впрямь дураку что-нибудь помягче, полегче? Ну, без членовредительства?
П а в е л. А ты его что выгораживаешь? У самого рыло в пуху? Смотри мне, Иван! (Грозит кулаком.)
Ц а п л и н. Ваше величество, снисхождения! Снисхождения прошу! Жена, дочери, зятья, внуки!..
П а в е л (после паузы). Внуки, говоришь?
Ц а п л и н (выставив пятерню). Пятеро! Мал мала меньше!
П а в е л (после паузы). Ну, ради внуков – ладно… Пиши, Иван: десять лет исправительного заточения в Шлиссельбурге. На свободу выйдет новым человеком.
К у т а й с о в. А как же. Семья, поди, не узнает.
Ц а п л и н (крестясь). Благодетель! Ноги мыть и воду пить!..
П а в е л. Иди. Исправляйся.
Солдаты уводят вытирающего слёзы Цаплина.
П а в е л. Кто там дальше?
Солдаты вводят человека средних лет в чиновничьем мундире.
П а в е л. А ты кто таков?
П ы л ь е в (кланяясь). Чиновник юстиц-коллегии титулярный советник Пыльев, ваше величество.
П а в е л. В чём вина?
Кутайсов берёт бумагу, проглядывает.
К у т а й с о в. При служебной проверке в столе обнаружены дела, не разобранные в течение двадцати лет и более.
П а в е л (после паузы). Не может быть…
К у т а й с о в. Точно так, государь. Времён Очаковских и покоренья Крыма. Хоть Гиннеса вызывай.
П а в е л (хватаясь за голову). Да их там уже мыши съели…
П ы л ь е в (вытянувшись в струнку). Не извольте беспокоиться, ваше величество. Я за порядком слежу. Мышей вывел, пыль каждый месяц протираю. У меня для этого и тряпочка специальная припасена. Дела лежат, как новенькие.
П а в е л. А почему ж ты их не разбираешь?
П ы л ь е в (разводя руками). Не мной заведены, не мне и разбирать. Лежат, ─ есть не просят. И без них работы хватает.
П а в е л (поднимаясь, подходя к чиновнику и заглядывая в лицо.) Двадцать лет назад человек подал прошение. Или жалобу. Или ходатайство. Ждал, надеялся, ─ может, и помер, не дождавшись… А ты двадцать лет его документы тряпочкой полируешь?
П ы л ь е в. Пятнадцать, ваше величество. Я только пятнадцать лет как служу.
П а в е л. У тебя душа есть, Пыльев?
П ы л ь е в. А как же, ваше величество. Всё на месте. Служу исправно.
П а в е л. Ну, считай, отслужил, сукин ты сын… (Возвращается на место, садится.)
К у т а й с о в. К чему присудим, государь?
П а в е л (после паузы.) Эшафот, вроде, много. Кандалы, вроде, мало… А-а, вот. Пиши, Иван. (Бьёт рукой по столу.) За неисполнение указов о порядке и сроках делопроизводства титулярного советника Пыльева лишить классного чина и отдать в солдаты.
П ы л ь е в (падая на колени). Ваше величество, помилосердствуйте!..
П а в е л. Уж куда милосерднее. Мой прадед Пётр за такую службу голову оторвал бы не сходя с места.
П ы л ь е в. Мне в солдаты нельзя!
П а в е л. Это почему?
П ы л ь е в. Маршировать не могу. Плоскостопие.
П а в ел. В строю и подлечат. Увести.
Солдаты уводят плачущего Пыльева. Сидя за столом, Павел опускает голову, прячет лицо в ладонях.
К у т а й с о в. Следующего звать?
П а в е л (не отнимая ладоней от лица). Нет, Иван. На сегодня хватит.
К у т а й с о в (после паузы, глядя на Павла). Государь! Что с вами? Врача, может, позвать?
П а в е л (отнимая руки от лица). Нет, Иван. Тут врач не поможет.
К у т а й с о в. А кто поможет?
П а в е л. Не знаю. Разве только господь бог.
К у т а й с о в. Да что случилось-то, государь?
П а вв е л. В том-то и дело, Иван, что ничего не случилось.
К у т а й с о в (разводя руками). Не постигаю глубины вашей мысли, государь.
П а в е л (поднимаясь). Эх, Иван… Изо дня в день пишу указы. Чтобы всё по уму, чтобы порядок и дисциплина были. А через них ─ расцвет и благоденствие державы. Чего же лучше? А ничего не меняется.
К у т а й с о в. Ну, так уж совсем ничего…
П а в е л. Ничегошеньки! Как при матушке моей было, гореть ей в аду, так и теперь. Указы не выполняют, из казны крадут, взятки хапают, бумаги маринуют. (Стучит кулаком по столу.) Так что ж мне теперь, ─ пол-России в Сибирь закатать?
(Из-за сцены, гулко). Закатать, батюшка, непременно закатать! Всех приму, не обижу!
П а в е л. А ну, цыц! Тебя не спрашивают! (Кутайсову.) Даже если я пол-России в Сибирь загоню, другая половина будет заниматься тем же самым, только вдвое веселее.
К у т а й с о в (после паузы). Эх, государь… Указы новые, да люди старые. В одночасье их не переделаешь. На это, может, одной жизни и не хватит.
П а в е л. А мне ждать некогда, Иван. И так ждал четверть века. Я должен сделать всё ─ и сразу.
К у т а й с о в. Не рвите сердце, государь. Всё устаканится.
П а в е л (после паузы). Обязательно. Знать бы ещё, кто кого.
К у т а й с о в. В смысле, государь?
П а в е л. Ну, в смысле устаканит. Я их или они меня.
К у т а й с о в (после паузы). Не постигаю вас, государь.
П а в е л. Вот и хорошо, не напрягайся. (Треплет Кутайсова по плечу.) Там видно будет.
К у т а й с о в. Ну, и ладно. Велите подавать обед, а там и на бал-маскарад. Отдохнём, повеселимся.
П а в е л. Ага, до упаду. С этими рожами повеселишься…
К у т а й с о в. Так маскарад же. Рожи масками закроют.
П а в е л (усмехнувшись). Они-то закроют. А я-то с открытым забралом. (Пауза.) Ладно. Ждём Аракчеева.
Большой зал, в центре которого стоит трон. В углу устроился оркестр – флейта, две трубы, скрипка, барабан. Вдоль стен толпятся придворные в детских масках (зайчики, котики, медвежата, белочки, лисички и т.д.), — мужчины в мундирах, женщины в бальных платьях. Всего человек 20-25. Шушукаются.
П р и д в о р н ы й 1. Что этот урод ещё удумал? По замку ветры гуляют, в комнатах висит пар, от сырости зубы ломит, а ему маскарад подавай.
П р и д в о р н ы й 2. Небось, с Наполеоном окончательно сговорился и решил отпраздновать.
П р и д в о р н ы й 3. Не-е-т. Анька Гагарина танцевать любит, вот он ей приятность и делает.
П р и д в о р н ы й 4. Приятности он ей делает другие. Прямо в кабинете.
Смеются.
П р и д в о р н ы й 1. Ничего, потерпим. Недолго уж осталось.
П р и д в о р н ы й 2. Т-с-с… Тут все свои, а всё ж таки вслух не надо.
П р и д в о р н ы й 3. А я вам так скажу: вся надежда на Александра. При нём и с Англией замиримся, и жить спокойно станем. Как при Екатерине.
П р и д в о р н ы й 4. Я уж про спокойную жизнь забыл. От его указов глаз дёргается и в животе сплошная томность.
П р и д в о р н ы й 1. На службе надо быть уже с пяти утра. Попробуй не быть, если он ни свет ни заря присутствия лично объезжает, ─ инспектирует, все ли на месте и кто чем занимается. Весь день потом сонный ходишь.
П р и д в о р н ы й 2. А я приноровился. Приеду пораньше, бумагами обложусь, а сам кладу на стол подушечку и головой на неё падаю.
П р и д в о р н ы й 3. И как спится?
П р и д в о р н ы й 2. Отменно. Плед ещё хорошо на плечи накинуть.
Входит Павел. На нём мундир с орденской лентой через плечо, высокие сапоги, в руке трость. За ним идёт Кутайсов. Павел садится на трон, Кутайсов становится рядом. Оркестр визгливо играет туш. Мужчины низко кланяются, женщины приседают. Окружают трон.
П р и д в о р н ы е (хором). Добрый вечер, ваше величество!
П а в е л. И вам того же, господа придворные. Как дела?
П р и д в о р н ы й 1. Хорошо!
П р и д в о р н ы й 2. Отлично!
П р и д в о р н ы й 3. Блестяще!
П р и д в о р н ы й 4. Замечательно!
П р и д в о р н ы й 5. Надо бы лучше, да некуда!
П а в е л. Проблемы есть?
П р и д в о р н ы й 6. Никаких!
П р и д в о р н ы й 7. Откуда?
П р и д в о р н ы й 8. С чего бы это?
П р и д в о р н ы й 9. Всё здорово!
П р и д в о р н ы й 10. Живём, как у Христа за пазухой!
П а в е л. Ну, если вы всем довольны…
П р и д в о р н ы й 1. Всем, всем!
П р и д в о р н ы й 2. Прямо довольны-довольны!
П р и д в о р н ы й 3. Сил никаких нет, уж так довольны!
П р и д в о р н ы й 4. Недовольные все в Сибири!
П р и д в о р н ы й 5. И жизнь хороша, и жить хорошо!
П а в е л (после паузы). А что, господа придворные, любите ли вы своего императора?
П р и д в о р н ы е (хором). Да!
П а в е л. (вставая с трона). Я рад. (Поднимает трость.) А ну, слушай мою команду! В две шеренги становись!
Придворные, включая женщин, толкаясь и отпихивая друг друга, выстраиваются в две шеренги.
П а в е л. На месте шагом марш! Песню запевай!
Оркестр визгливо играет мелодию известной детской песни «Если с другом вышел в путь». На этот мотив, маршируя на месте, придворные запевают:
Если с Павлом вышел в путь,
Веселее дышит грудь,
Расправляю плечи!
От восторга шум в ушах…
Три-четыре, шире шаг
Всем ветрам навстречу!
Император ─ герой!
И не страшен геморрой,
Когда мой государь со мной!
Он брутальный такой!
Только снится мне покой,
Пока мой государь со мной!
Оркестр умолкает. Придворные умолкают и, перестав маршировать, шумно дышат. Кое-кто хватается за сердце.
К у т а й с о в (Павлу). Знатно спели. Прямо Ла Скала какая-то.
П а в е л. Где ж знатно? Вон тот заяц фальшивил. (Показывает на придворного в маске зайца в передней шеренге, манит пальцем.). Ну-ка, поди сюда, ушастый.
Заяц выходит из строя, приближается к Павлу. Низко кланяется.
П а в е л. Ты как поёшь? Тебе что, ─ ноты не писаны? Устои подрываешь?
З а я ц. Никак нет, ваше величество. Медведь в детстве на ухо наступил.
П а в е л. Лучше бы он тебе на тестикулы наступил. Сейчас пел бы на октаву выше. Встать в строй.
Заяц отдаёт честь, поворачивается на каблуках и возвращается в строй. Павел указывает пальцем.
П а в е л. А вон ты, лиса! Выйти из строя.
Лиса выходит из первой шеренги, низко кланяется.
Л и с а. Я здесь, ваше величество.
П а в е л. Ты почему поёшь с грамматическими ошибками? Вместо «иМператор» звучит «иНператор». Над величеством издеваешься? Вольтерьянствуешь?
Л и с а (всплеснув руками). Ой, да что вы, ваше величество. Образование ущербное. Родители по скудости своей на учителях экономили. Говорю и то с ошибками.
П а в е л (Кутайсову). Выяснить, кто родители, и наказать.
Л и с а. Так они уже померли.
П а в е л (Кутайсову). Наказать посмертно. (Лисе.) Встать в строй.
Лиса отдаёт честь, поворачивается на каблуках и становится в строй. Поднявшись, Павел прохаживается вдоль шеренги. Кутайсов следует за ним.
П а в е л. В общем, так, господа придворные, ─ не порадовали. Фальшиво, пафосно, лицемерно. Не верю!
Г о л о с (из задней шеренги). Тоже мне Станиславский.
П а в е л (после паузы, оглядываясь). Что?
Г о л о с (из задней шеренги). Что слышал. Задрал уже муштрой. Не дворяне, а собаки Павловы.
Павел поднимает трость.
П а в е л. Бунтовать? Кто посмел?
Расталкивает первую шеренгу. Выволакивает из второй медвежонка.
П а в е л. Это ты сказал, жакобинец?
М е д в е ж о н о к. Не угадали, ваше величество.
П а в е л. А ну-ка, маску долой!
Медвежонок снимает маску. Под первой, добродушной, скрывается вторая, — «Анонимус». Павел отшатывается. Отпихнув медвежонка, вытаскивает из второй шеренги щенка.
П а в е л. Твои слова, карбонарий? Маску снять!
Снимает. Повторяется та же ситуация: под маской симпатичного щенка прячется «Анонимус». Павел делает несколько шагов назад.
П а в е л. Это… что это? Как понимать? (Оглядывается). Слушай мою команду! (Взмахивает тростью.)Всем снять маски!
Придворные повинуются. У каждого под детской маской – вторая. Перед императором стоят две шеренги «Анонимусов».
Павел отступает и чуть не падает. Кутайсов поддерживает.
К у т а й с о в. Что с вами, государь? Плохо вам?
П а в е л (закрыв лицо рукой). Нет, нет, ничего… Показалось… Сырость эта проклятая. Всё от сырости… (Отнимает руку от лица. Оглядывается.) Нет, не показалось. (Яростно трясёт тростью. Придворным-«Анонимусам».) Это что, ─ бунт? Сговорились между собой, упыри?
П р и д в о р н ы е (хором). Ни боже мой!
П а в е л. А почему все уроды, как на подбор? Издеваетесь? Или напугать решили?
П р и д в о р н ы е (хором). Совпадение!
П а в е л. Лжёте! Вашу ненависть даже под масками вижу. (С помощью Кутайсова тяжело садится на трон.)
П р и д в о р н ы е (хором). Нет!
П а в е л. И снова лжёте! А вам ненависть не по чину. У вас единственное право ─ меня обожать. (Тычет себя пальцем в грудь.) А вот я вас презираю.
П р и д в о р н ы е (хором). За что?
П а в е л. А за что вас любить, сановные вы морды, чиновные рыла? Племя жадное, лукавое, ненасытное… Ни пользы от вас, ни дела. Только воруете и притворяетесь, что службу несёте. Лишь бы карман с брюхом набить, а там хоть трава не расти. Дай вам волю, до всего дотянетесь, всё сожрете, как плесень, ─ хоть бы даже императора.
Г о л о с (из задней шеренги). Сам не святой!
П а в е л (поднимаясь). Дурак! Мне не надо быть святым. Я Павел. Я власть. Мощный и слабый, гениальный и сумасшедший, непредсказуемый и противоречивый… Точь-в-точь как моя Россия.
К у т а й с о в. Государь, вы бы успокоились.
П а в е л. (отталкивая Кутайсова). Душа России ─ моя душа. Её сила ─ моя сила. Её слабость ─ моя слабость. Вот что такое Павел. А что такое вы?
Г о л о с (из задней шеренги). Мания величия.
П а в е л (меряя взглядом придворных). О, сколь много я бы сделал, если бы вы не висели на ногах, как гири! (Пауза.) Я больше не хочу вами править!
П р и д в о р н ы е (хором). Отречение?
П а в е л (с нервным хохотом). Хрен вам! Это не я отрекаюсь. Это вы сейчас все пойдёте колонной в Шлиссельбург. А я найду других людей, ─ честных, дельных, бескорыстных!
Г о л о с (из задней шеренги). На Луне, что ли?
П а в е л. В России!
Г о л о с (из задней шеренги). Точно рехнулся.
П а в е л. Разговорчики! Равняйсь! Смирно! В колонну стройсь! Эй, стража!
Появляются солдаты. Оцепляют сцену. Общий стон и невнятные возгласы придворных.
К у т а й с о в. Государь, что-то уж больно круто. Бал всё-таки. Пусть хоть напоследок потанцуют.
П а в е л (после паузы). Добрый ты, Иван. Ну, будь по-твоему. Я тоже не зверь. (Придворным.) Господа придворные, на посошок разрешаю повеселиться. Музыка! (Садится.)
Оркестр визгливо играет «Ламбаду». Придворные уныло танцуют, выстроившись «паровозиком».
Входит княгиня Гагарина, — без маски. Устремляется к сидящему на троне Павлу. Кланяется. «Ламбада» стихает.
П а в е л (поднимаясь и протягивая руки). Аннушка! Как хорошо, что ты без маски! Дай тобой налюбоваться!
Г а г а р и н а. Ваше величество! Вы в самом деле хотите отправить всех этих людей в крепость?
П а в е л. Считай, что уже отправил. Почему ты спрашиваешь, душа моя?
Г а г а р и н а. Ваше величество, наверно, они в чём-то провинились. Но я прошу простить их.
П а в е л (после паузы). Раньше ты в мои дела не вмешивалась.
Г а г а р и н а. Я и сейчас не вмешиваюсь. Я даже не спрашиваю, в чём их вина.
П а в е л. А ты спроси, спроси! (Тычет пальцем в «Анонимусов».) Вот, видишь? Ближайшие из близких. Лживые и раболепные. Толку с них чуть, а требуют много. Денег им дай, крепостных подари, орденами награди. Остальное сами украдут. Так ещё и волю мою плохо исполняют, а то и не исполняют вовсе. (Стучит тростью об пол.) Доколе терпеть?
Г а г а р и н а. Ваше величество, я вас понимаю, но…
П а в е л. Тот будет величайший в мире правитель, который от этой плесени найдёт противоядие! Я вот пока ничего лучше, чем Шлиссельбург, не придумал.
Стон, ропот и женский плач среди придворных.
П а в е л. Каждый из них мог стать опорой в трудах моих неизбывных. И ни один не стал. Теперь пусть сидят до полного раскаяния. Так – справедливо.
Г а г а р и н а. Ах, государь! Высшая справедливость – это милосердие. (Опускается на колени перед Павлом.) Молю вас, ─ не берите грех на душу. Не умножайте печаль и горе вокруг себя. Наказывайте, но не карайте. Пусть замаливают грехи в своих имениях, вдали от столицы и двора.
П а в е л. Встань, Аннушка, встань. (Помогает подняться.)
К у т а й с о в. И то, государь. Анна Петровна дело говорит. До Шлиссельбурга, может, и половина не дойдёт, ─ кондрашка хватит.
П р и д в о р н ы е (хором, скандируя). Хва-тит, хва-тит, хва-тит с нас!
П а в е л (после паузы). Вы бы так России служили, как голосите. Горы свернули бы…
П р и д в о р н ы е (хором, скандируя). Дай-те шанс! Дай-те шанс!
Павел делает несколько шагов взад-вперёд.
П а в е л. Чёрт с вами! Благодарите княгиню Гагарину. Рыцарь не может отказать своей даме. Всем заменяю тюрьму на ссылку.
П р и д в о р н ы е (хором). Благодетель!
П а в е л. Чтобы к завтрашнему дню все до одного разъехались по имениям и сидели тише воды ниже травы. Я подумаю, что с вами дальше делать.
П р и д в о р н ы е (хором). Отец родной!
П а в е л. (придворным). Благодарю за внимание. (Гагариной). Видеть их не могу. Пойдём отсюда.
Оркестр визгливо играет туш. Под его звуки Павел вместе с Гагариной и Кутайсовым уходит.
От группы придворных отделяются двое, выходят на авансцену. Снимают маски. Это Пален и Александр.
П а л е н. Ну, что, ваше высочество, вы всё ещё сомневаетесь в необходимости нашего выступления?
А л е к с а н д р. Теперь ─ нет. Он действительно безумен. (Пауза.) Хотя и добр… по-своему.
П а л е н. Ну, очень по-своему. (Приближает своё лицо к лицу Александра.) Сегодня ночью.
Кабинет императора. На столе сидят и беседуют Павел и Гагарина.
Г а г а р и н а. Павлуша, почему ты такой злой?
П а в е л. Я ─ злой? С чего ты взяла?
Г а г а р и н а. А ты посмотри на себя. Зачем ты изо дня в день обижаешь людей? Отправляешь в ссылку, на каторгу, лишаешь чинов и званий? Иной раз кажется, что ты хочешь поссориться со всей Россией.
П а в е л. Я с ней не ссорюсь. Я её переделываю.
Г а г а р и н а. Зачем?
П а в е л. Мать оставила мне государство, которое погрязло в расточительстве, воровстве, разврате. А я должен повернуть страну к порядку и справедливости. Иного пути нет. Без этого о процветании можно и не мечтать.
Г а г а р и н а (гладя Павла по плечу). Бедный мой рыцарь… Ты бьёшься с целым миром, который не хочет жить по твоим представлениям. И в этой битве ожесточился так, что уже не понимаешь, где враг и где друг.
П а в е л. У меня нет друзей. Мне не на кого опереться. В этом-то вся беда. Надеяться могу лишь на считанных людей: Куракин, Строганов, Кушелев… Их слишком мало. Все другие меня обкрадывают, обманывают и предают.
Г а г а р и н а. Но что же делать, Павлуша? Россия велика. Один ты её не исправишь, ─ надорвёшься.
П а в е л (после паузы, глядя в сторону). Я уже надорвался.
Г а г а р и н а (крестясь). Что ты такое говоришь…
П а в е л. Я изо дня в день пишу указы. Воплоти их в жизнь, и Россия станет иной. Но когда начинаю проверять исполнение, то вижу, ─ они в большинстве ложатся под сукно. Просто под сукно! И тогда я начинаю карать нерадивых. (Спрыгивает на пол, бьёт кулаком по столу.) Но ведь от моих наказаний ничего не меняется! Понимаешь ли ты? Ничего! Уберёшь одного, приходит другой, ─ такой же.
Г а г а р и н а (спускаясь со стола вслед за ним). Павлуша, Павлуша…
П а в е л. Ступая на престол, я был уверен, что если дать народу законы разумные и справедливые, можно исправить нравы и достичь благоденствия. Как же я ошибался! (Хватается за голову.) Важнее законов люди, которые их исполняют. Или не исполняют. Или исполняют, но дурно. Всё зависит от них, а вовсе не от меня. Я, всемогущий Павел, ─ бессилен.
Г а г а р и н а. Оно уж от века так. Хороший царь и плохие бояре…
П а в е л. У бояр нет ни совести, ни души. Есть только свой интерес. А бездушие указом не исправишь, и бескорыстие не воспитаешь. (Пауза.) Они не хотят жить по моим законам. А мне отвратительны их. Я один, один… (Закрывает лицо руками. Плечи вздрагивают.)
Г а г а р и н а (обнимая Павла). Я боюсь за тебя…
П а в е л (отнимая ладони от лица). А я уже ничего не боюсь. Знаю, что против меня составлен заговор, ─ и не боюсь.
Г а г а р и н а (отстраняясь). Значит, это не слухи?
П а в е л. Да уж какие слухи. Список заговорщиков у меня в руках. Цвет армии и дворянства во главе с наследником, ─ каково? (Хохочет. Срывает парик и швыряет на пол.)
Г а г а р и н а. Но надо что-то делать! Ты же не хочешь быть обречённым на заклание?
П а в е л. На заклание ─ нет. (Пауза.) На Голгофу, ─ может быть.
Г а г а р и н а. Павлуша!..
П а в е л (гладя её волосы). Успокойся, душа моя. Всё будет хорошо. Пален схватит заговорщиков, как только они ступят в пределы замка. Это предусмотрено.
Г а г а р и н а. Ты ему веришь?
П а в е л (после паузы). Честно? Сам не пойму. Не до конца.
Г а г а р и н а. Давай придумаем что-нибудь ещё. Соломки подстелем.
П а в е л. Уже подстелил. Впереди есть три дня. А уже завтра приезжает Аракчеев.
Г а г а р и н а. Алексей Александрович? Ну, слава богу. Уж если кто тебе и предан, так это он.
П а в е л. Знаю. Железный человек. Поверишь, иногда сам его боюсь. И если Пален решит сыграть свою игру, Аракчеев его просто раздавит вместе с заговором. Вот как всё будет.
Гагарина отходит и устало опускается на стул. Трёт лицо.
Г а г а р и н а. Ну, вот уже немного спокойнее, а всё равно тревожно. (Пауза.) Знаешь что? Ты должен обещать мне одну вещь.
П а в е л. Всё, что прикажешь, мой ангел.
Г а г а р и н а. Если дело дойдёт до настоящей опасности, ты спрячешься у меня.
П а в е л (после паузы). Что ты имеешь в виду?
Г а г а р и н а. Не притворяйся, ты прекрасно всё понимаешь. Спустишься в мои комнаты, ─ и всё.
П а в е л. А, это… (Смеётся.) А хорошо я придумал, верно? Тайная винтовая лестница, ─ и вот я из своей спальни попадаю прямо в твои покои.
Г а г а р и н а. Ты отменно придумал. Вот и воспользуешься… если что.
П а в е л. Ну полно, полно, мой ангел…
Г а г а р и н а. Смотри же! Ты обещал. (Поднимается.) Пойду к себе. Ноги не держат, так устала.
П а в е л. Конечно, иди. День выдался тяжёлый, отдыхай.
Встав на колено, целует руку Гагариной. Та поворачивается, идёт к выходу. Павел поднимается.
П а в е л. Нет, постой.
Подходит к Гагариной. Порывисто обнимает. Начинает звучать мелодия «Прощального танго «Мы». Павел и Гагарина танцуют, неотрывно глядя друг на друга. Мелодия стихает.
П а в е л. А теперь иди.
Опустив голову, Гагарина уходит. Павел смотрит вслед.
П а в е л. Доверчивая моя… Неужели ты думаешь, что рыцарь будет прятаться от врагов в объятиях своей дамы, тем самым навлекая опасность и на неё? Особенно если он любит свою даму, как я?
Спальня Павла. Кровать под балдахином. Столик с питьём, кресла, табуреты. В углу ширма.
С негромким стуком входит лакей. Предупредительно кашляет. Павел просыпается и садится на кровати.
Л а к е й. Ваше величество, тут к вам пришли.
П а в е л. В полночь? Ко мне? Ты в уме?
Л а к е й. Говорят, по личному вопросу.
П а в е л. Почему без записи?
Л а к е й. Не говорят.
П а в е л. Кого там нелёгкая принесла?
Буквально отшвырнув лакея, в спальню врываются придворные и офицеры. Их много, с десяток. Во главе Пален, сзади него Аргамаков.
П а в е л. Это что за пандемониум? Вас кто звал?
П а л е н. Никто, ваше величество. Пришли сами, по зову души и разума. Из патриотических, так сказать, побуждений.
П а в е л. Вот как… (Пауза.) Признаться, не ждал, господа патриоты. Вернее, ждал, но не сегодня. (Палену.) Пален, вяжи их. Где твои роты?
П а л е н. Там, где им и положено, ─ в казармах. Никто не помешает встрече верноподданных со своим императором.
П а в е л. Ты же говорил, ─ в ночь на пятнадцатое…
П а л е н. Перепутал, ваше величество. Виноват. Аракчеев теперь не поспеет.
П а в е л (после паузы, подойдя к Палену и заглянув в лицо). Перепутал?.. Вероломство твоё душой ощущал, да верить не хотел. Впрочем, вас, подлецов и предателей, тут много. Ради такого случая даже сняли маски. (Вглядывается в заговорщиков.) Братья Зубовы… Талызин… Беннигсен… Как на подбор. Аргамаков, мерзавец, и ты здесь? Немедленно застрелись!
А р г а м а к о в. Была охота! (Отступает назад.)
П а в е л. Ну, раз пришли, ─ говорите, да побыстрее. Чего надо?
П а л е н (доставая из-за отворота мундира лист бумаги.) Ваше величество! Лучшие люди России едины во мнении, что вам далее править нельзя. Вернее, можно, но нежелательно. Вернее, желательно, но где угодно кроме России…
П а в е л. Короче!
П а л е н. Ваши методы управления страной, государством и народным хозяйством Российской империи вызывают законное возмущение подданных…
П а в е л. Ещё короче!
П а л е н (протягивая Павлу лист бумаги). Вот ваше отречение от престола. Подпишите.
П а в е л (взяв и просмотрев бумагу). Не подпишу. (Рвёт бумагу и обрывки швыряет в лицо Палену.)
П а л е н (доставая из-за голенища сапога копию бумаги). Подписывайте, ваше величество, подписывайте. А то я сам подпишу.
П а в е л. Рискни. Любая экспертиза обнаружит подделку.
П а л е н. Ну, что вы как маленький. (Делает императору «козу».) Нельзя быть таким упрямым.
Суёт Павлу в руку документ. Тот не глядя рвёт его в клочья и обрывки швыряет в лицо Палену.
П а в е л. Пошёл вон! (Заговорщикам.) Ещё вопросы есть? Пожелания? Предложения?
П р и д в о р н ы й 1. Да он над нами издевается!
П а в е л. Лучшего вы не заслуживаете, изменники. Это ж надо, ─ пришли собственного императора от престола отрекать!
П р и д в о р н ы й 2. И отречём!
П а в е л. Вот вам! (Показывает средний палец.)
П а л е н. Ну, так мы ни до чего не договоримся… (Достаёт из за другого голенища новый лист бумаги.) Ваше величество! Это последняя копия. Умоляю вас обращаться с ней поаккуратней.
П а в е л. Обязательно! (Комкает и швыряет в Палена.)
П а л е н (оборачиваясь к придворным). Господа, вы все свидетели, ─ я сделал, что мог. Однако конструктивный диалог не выстраивается.
П р и д в о р н ы й 2. Значит, выстроим деструктивный.
П а в е л. Говори по-русски, Яшвиль.
П р и д в о р н ы й 2 (подходя). Применим меры физического воздействия. Одному тебе можно, что ли? Кто мне на днях во время вахт-парада по морде дал?
П а в е л. Я и без парада могу. Так сказать, в рабочем порядке. (Бьёт Яшвиля по лицу. Тот с возгласом отскакивает.)
П а в е л. Императора своего убить задумали, христопродавцы? Ужо я вас!
Бросается к постели, выхватывает из-под подушки круглый предмет. Заносит руку.
П а в е л. А ну, ложись!
Все бросаются на пол, кроме Палена. Тот достаёт из-за отворота мундира театральный бинокль на ручке и, вытянув шею, вглядывается в кругляш.
П а л е н. Отбой, господа. Это детская лимонка. Продаётся в любом игрушечном отделе.
П р и д в о р н ы й 3 (с пола). А вы уверены, граф?
П а л е н. Однозначно. Откуда у него настоящая лимонка? Их ещё и не изобрели вовсе.
П а в е л. Умный ты, Пален. А что ты скажешь насчёт этого?
Пока придворные поднимаются с пола, бросается за ширму. Выходит с мечом в руке. Воинственно взмахивает им.
П а в е л. Ну, кто первый?
П а л е н. С вашего позволения, я.
А р г а м а к о в (складывая руки на груди). Помолимся за душу новопреставленного раба божьего Палена…
П а л е н. Не надо меня отпевать. Кто ж воинственному рыцарю даст настоящий меч? Он бы тут уже полдвора порубил в капусту. (Указывает на меч.) Это не сталь и не железо. Это мягкий алюминий.
П р и д в о р н ы й 4. Так алюминия ещё нет.
П а л е н. А меч уже есть. Сделали и тихонько подложили вместо настоящего. Я распорядился.
Сделав выпад, Павел колет Палена в грудь. Клинок сгибается и остаётся согнутым. Павел швыряет меч на пол.
П а в е л. Предал! И тут предал! (Поднимает сжатые кулаки.) Хуже того, ─ выставил меня на посмешище! Меня, Павла!
П а л е н. А ты и смешон со своим рыцарством и со своими реформами. Ты даже не Гамлет. Ты полоумный Дон-Кишот. (Придворным.) Господа, сцена затягивается. Не будем терять времени.
П а в е л (отступая). Будьте вы прокляты!
Придворные полукольцом охватывают Павла. Раскинув руки, тот обречённо, по-волчьи воет. Замерев на мгновение, каждый из заговорщиков так же раскидывает руки и отвечает торжествующим воем. Затем все разом кидаются на Павла.
На фоне тихой трагической музыки (возможно, «Реквием» Моцарта) раздаются возгласы «Бей урода!..» «Это тебе за вахт-парад!..» «Души его, души!..» «Ещё с Наполеоном дружить удумал!..» «За Александра, за Англию!..» Тупые звуки ударов. Мелодия становится громче.
Пален стоит поодаль, заложив руки за спину и широко расставив ноги. Бесстрастно наблюдает за убиением императора.
Неожиданно музыка обрывается на полуноте. Свет гаснет.
На освещённой авансцене стоят Пален и Александр. За спинами у них темнота.
П а л е н. Ну, вот всё и решилось, ваше величество. Отныне император ─ вы. (Кланяется.)
А л е к с а н д р (закрывая лицо руками). Ужасно… Господи, как ужасно! Отец погиб… (Отнимает руки от лица. Палену.) Вы же обещали, граф, что дело ограничится отречением от престола.
П а л е н. Ничего нельзя было сделать, ваше величество. Ваш отец сам выбрал свою судьбу. Смерть он предпочёл отречению.
А л е к с а н д р. Но я не хочу… не могу занять престол, обагрённый отцовской кровью!
За их спинами немного светлеет. В полумраке через сцену шествуют заговорщики. На поднятых руках они несут труп Павла с раскинутыми, болтающимися руками и ногами. Cледом идут военные музыканты с трубами, флейтами, барабаном. Играют похоронный марш, ─ фальшиво, резко, визгливо.
П а л е н (хватая Александра за плечо и поворачивая лицом к шествию). Вот, видите? Дело сделано. Говорить больше не о чем.
А л е к с а н д р. Что вы наделали… Я же никогда не отмоюсь от клейма отцеубийцы.
П а л е н (пожимая плечами). И чёрт с ним, с этим клеймом. Хватит ребячиться. Идите царствовать!
К ним выходит Елизавета с тёплыми носками в руках.
Е л и з а в е т а (Александру). Вот тебе тёплые носочки, Саша. Видишь, как бывает, ─ вязала одному, а пригодились другому. Примерь-ка.
П а л е н (Елизавете). Вы совершенно правы, ваше величество. Кто бы ни сидел на троне, а ноги надо держать в тепле.
Слабо освещённая авансцена. Клубится туман. Скамейка, на которой сидит фельдфебель Егоров. На авансцену с растерянным видом, оглядываясь, выходит Павел.
Е г о р о в (поднимаясь). Здравия желаю, ваше величество! (Кланяется.)
П а в е л. Здравствуй, братец. Где бы ещё встретились. Кажется… Егоров?
Е г о р о в. Он самый, ваше величество. (Пауза.) А… как вы здесь очутились? Вроде, рановато пока. Вы ещё молодой.
П а в е л. Да вот, нескладно вышло… Волки загрызли.
Е г о р о в. Волки? Да нешто во дворцах волки водятся?
П а в е л (усмехнувшись). Настоящие только там и водятся. В лесах-то не волки, ─ так, мелочь зубастая. (Садится на скамейку.) Ты садись, садись. (Егоров садится.) А скажи-ка, братец, как тут вообще?
Е г о р о в. Да хорошо, ваше величество. Ни муштры тебе, ни косиц на парике, ни шпицрутенов. Скучно только. Заняться-то нечем. Знай, отдыхай. (Пауза.) Спросить хочу, ваше величество…
П а в е л. Спроси, отчего ж.
Е г о р о в. Дело прошлое, конечно, а всё ж таки… (Становится на колени.) Может, не надо было меня тогда в шпицрутены отдавать? Или уж, по крайности, не назначать столько? Я бы ещё, глядишь, пожил, послужил, Россию-матушку поберёг бы…
Павел встаёт, поднимается и Егоров. Сделав несколько шагов взад-вперёд, император останавливается рядом с Егоровым, кладёт руку на плечо.
П а в е л. Наверно, не надо было. Поспешил я с наказанием, загубил тебя безвинно и бесполезно. Прости, если можешь.
Е г о р о в. Да ладно, ваше величество. Кто старое помянет…
П а в е л (после паузы, глядя в зал). Как я спешил… Дел невпроворот, надо было всё успеть… В спешке дров наломал немерено, а много чего важного так и не успел.
Е г о р о в. Бывает, ваше величество. В жизни чего только не бывает.
П а в е л. Увлекался пустяками, а главное пропускал. Хотел, как лучше, а выходило невесть что. Страну не поднял, женщину не долюбил, себя и то не сберёг. Одно слово, ─ всемогущий. (Сгорбив плечи, садится на скамейку.) Надеюсь только, что кто-то из будущих российских правителей окажется умнее. Придумает от волков защиту получше, понадёжнее, чем Шлиссельбург…
Е г о р о в. Не убивайтесь так, ваше величество. Слаб человек, и срок его невелик. Сделали что могли и как могли.
П а в е л. И за то прости, Егоров, что вдове твоей пенсию так и не назначил. Сначала забыл, а потом уж и не до того стало. Кругом я перед тобой виноват, старинушка…
Е г о р о в (махнув рукой). Да теперь чего ж, ваше величество. Ей, старухе, пенсия уже и не нужна. Скоро тут встретимся. (Вытирает глаза.) Померла старуха-то, хворая она у меня была…
Туман становится гуще, и в его клубах Егоров и Павел теряются.
Конец
Кисловодск – Волгоград
Май 2023 года
