Все права защищены. Постановка пьесы невозможна без письменного согласия автора.
По вопросам постановки обращайтесь: +7 (913) 916-68-21, diafania@mail.ru
________________________________________________________________________________
Ценева Наталья
ПЕТРУШИН ДЕНЬ
Пьеса в двух действиях
Действующие лица
ПЕТРУША – 20 лет, прислуга.
КАТЕРИНА – 35 лет, хозяйка дома.
МАША – 17 лет, дочь Катерины Львовны.
ПОРФИРИЙ – 52 года, гость, друг дома.
ВОЛЬДЕМАР – 25 лет, гость, сосед.
МИТЯ – 22 года, кузен, красавчик.
ПОЧТМЕЙСТЕР.
МАЛЬЧИК.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Гостиная дачи Сердилиных. ПЕТРУША возится с бутылочками у буфета, аккуратно переливая из одной в другую. Из боковых кулис высовывается голова мальчика.
МАЛЬЧИК. Псссс! Псссс! Петрушка! Подь сюда!
ПЕТРУША. Чего тебе? (идет к мальчику)
МАЛЬЧИК. Подь сюда, от Гришки тебе опять гостинец.
ПЕТРУША. (с полдороги поворачивается обратно) Не нужно мне его гостинцев, другим пусть подсылает.
МАЛЬЧИК. Возьми, Петрушка, не возьмешь — опять реветь слезьми будет. Любит он тебя. Жалко ж.
Петруша опять идет к мальчику, забирает корзинку, идёт обратно.
МАЛЬЧИК. Петрушечка, дай пятачок за доставу.
ПЕТРУША. Еще чего!
МАЛЬЧИК. Ну дай пятачок-то!
ПЕТРУША. И не подумаю!
МАЛЬЧИК. (в спину Петруше, дразнит её) «Какие уши у Петруши? — Вот такиииие». Петруша Горбуша! КикИмора с горбом! Дура горбатая!
Петруша застывает на месте от оскорблений, и четко видно, что у красивой девушки небольшой горбик с левой стороны.
Входит Митя. Первым делом смотрится в зеркало, поправляет прическу, красуется. Петруша торопливо вытирает слезы, доходит до буфета, загораживает собой бутылочки.
МИТЯ. Ну и жара сегодня. (напевает шутливо) Петрушенька, моя душенька, пить хочется, что тут у тебя? Ты, что? Опять плачешь?
ПЕТРУША. (отмахиваясь рукой) В глаз попало. Микстура для барыни. Катерина Львовна микстуру от нервов принимают.
МИТЯ. (равнодушно) Опять тебя обижают? (осматривает бутылочки) Это разве не просто настойка коньячная?
ПЕТРУША. Кому настойка, а кому микстура от нервов. Барыня сама рецептуру подала, говорит, очень их успокаивает. Хотите попробовать?
МИТЯ. (нюхает) Да это же коньяк в чистом виде! Бутылочка только от микстуры… Хитрое лечение. Нет, Петрушка, коньяк сейчас не буду. Я бы морсу ледяного выпил. А Ты Марью Алексеевну не видела?
ПЕТРУША. (хмурится) Зачем вам Марья Алексеевна, барин? Не видела.
МИТЯ. А тебе-то, горбунок, что за дело?
ПЕТРУША. (отворачивается от него) Вовсе нет мне до вас никакого дела. А если вы к ней женихаться задумали – так забудьте.
МИТЯ. Чем же я так плох, Петруша? Или вдруг некрасивым стал?
ПЕТРУША. (поворачивается, оглядывает его сердито с ног до головы) Красивый вы, очень даже, сами про то знаете. К нам вот в гости Порфирий Платоныч утром пожаловали. Верно, свататься станут.
МИТЯ. Да ну! Нет, это пустое. Старый вдовец из ума почти вышел. Не может он быть женихом Марье Алексеевне.
ПЕТРУША. А не скажите, барин. Старый, при больших деньгах зато. Вот обвенчаются, поживут, потом помрёт Порфирий – всё Марье Алексеевне останется. Так что хороший жених Порфирий. Очень даже хороший.
МИТЯ. Фу, пошлость какая! Откуда в твоем уме такие расчеты, Петрушка? Не было у тебя любви настоящей. Впрочем, для тебя оно и понятно. В твоем-то ущербном положении…
ПЕТРУША. …кто же горбатую полюбит? Вы не стесняйтесь, барин, говорите. Петруша-Горбуша. Никто меня не полюбит. Кроме вон Гришки безносого, да Федьки косого. Так и это не любовь никакая, уход им женский нужен.
МИТЯ. Не сердись, что поделать, правда — она и есть правда.
ПЕТРУША. Я на вас не сержусь. Я на вас, Митя, никогда не сержусь.
МИТЯ. Любишь меня? Знаю, горбунок. Любишь ты меня. Ты не плачь, Не плачь, Петруша. Твоего уродства и не заметно почти. Да и не всем же красавцами быть, правда? А я вот, как Марью Алексеевну вижу, я задыхаться начинаю. Сердце трепещет.
ПЕТРУША. Да! Барин, вот еще: у нас на все лето новый сосед объявился, горничные говорят, красавец, молодой офицер, неженатый. Значит, еще один жених.
МИТЯ. (растеряно) Ещё один? И кто же?
ПЕТРУША. Сами увидите. В Смолинском имении поселился. Внук он им. А вы ведь, барин, у меня морсу просили? Принесу вам морсу со льда.
Петруша собирается уйти.
МИТЯ. Постой Петруша! Постой! Значит, в Смолино Вольдемар приехал? Как бы и впрямь Машу не засватали. Смолин-то не Порфирий, Смолин жених действительный. Что ж придумать… Поможешь мне, Петруша? Спаси меня, душенька! Ну? (ласково) Посмотри на меня… Милая моя, Петрушенька…
ПЕТРУША. Чем я-то помогу вам?
Митя наклоняется, что-то шепчет ей на ухо, Петруша от его шепота застывает как каменная, ни одной эмоции.
МИТЯ. Так поможешь, милая моя? Очень деньги сейчас нужны. Очень! Я век помнить тебя буду (заигрывая.) Эх, была бы ты не горбатенькой…
ПЕТРУША. (безучастно) Морсу просили. Вы морсу просили, барин. Принесу вам. Со льда.
Петруша уходит.
МИТЯ. (ходит по сцене) Значит, Вольдемар приехал. Вот же сволочь! Ах, были бы у меня сейчас деньги, как у него! Черт побери Марью Алексеевну, ей всё богатства подавай, да с блеском. По правде, Марья Алексеевна сама-то на гроши живёт, последнее проживают. А шик любят. Ведь и не красавица далеко, тут-то я, красавец, ей не пара. Только что титул у них дворянский. Да связи знакомства в столицах всякие. А вот это мне и нужно. Задышал бы я тогда полной грудью! Ну, ничего, авось дура горбатая поможет. Эх, только бы денег сейчас заиметь!
Входит Маша. Митя кидается к ней.
МИТЯ. Марья Алексеевна, Машенька! Петруша говорит, Торецкий-Смолин приехал. Совершенно точно не просто так приехал, непременно свататься к вам будет.
МАША. Вольдемар приехал? Когда же? Но впрочем и пусть приехал. Ах, Митя, не факт еще, что он свататься будет.
МИТЯ. Машенька, А я? Я люблю вас! Люблю всем сердцем всей душою! Одно ваше слово, одно лишь слово!
МАША. Митя, дорогой мой! Не будет вам никакого моего слова, и не думайте! Бедненько, но чистенько – не о такой жизни я мечтаю. Нет, Митя, дорогой мой! Нет.
Входит Петруша с морсом.
ПЕТРУША. Барин, морсу спрашивали. (мимоходом) Катерина Львовна сюда идут.
МИТЯ. Я ушел, я исчезаю. Марья Алексеевна, знайте же, вся жизнь моя, вся судьба моя в ваших руках.
Митя уходит.
ПЕТРУША. (бурчит якобы себе под нос) Вся жизнь-то ихняя копейки ржавой не стоит. Нашёл что барышне предложить. И морсу не выпил.
МАША. (подходит, обнимает Петрушу) Петруша, милая, не ругайся. Митя красивый, ведь, правда, какой красивый? Знаю, что любишь его. Признайся, любишь?
ПЕТРУША. Нельзя мне никого любить. И не люблю. На красоту любуюсь. А Митя весь по вам исстрадался.
МАША. Ну, пусть исстрадался. Знаешь, Петрушенька, я ведь эту твою любовь очень понимаю. Тебя вот Бог наделил уродством, так зато Митя ведь действительно красавец писаный. Вот тебя к нему и потянуло. О! Я и сама такую красоту полюбила бы. Но только с лица воды-то не пить, а жить с ним в бедности? уж увольте! Не мой удел. Хотя, да. Красив Митя, спору нет.
ПЕТРУША. А помните, Марья Алексеевна, что колдырь вам сказал?
Входит Катерина.
КАТЕРИНА. Машенька, прекрасно застала тебя! Нам поговорить надобно. Петруша, скажи, микстура моя готова ли для сегодня? Подай мне её, милая, пора принять ведь уже. Голова болит.
Петруша подает стопку «микстуры». Катерина, не жеманясь, умело опрокидывает стопку.
КАТЕРИНА. Ты иди, Петруша, ты иди. Скажи, самовар пусть там поставят, скоро гости к чаю будут.
Петруша делает вид что уходит, но не уходит. Вьется незаметно то тут, то там.
МАША. Опять мне женихов собираете, маменька? Как все эти смотрины надоели.
КАТЕРИНА. Не собираю я никого, Маша. Сами слетаются. Но женихами ты не разбрасывайся, пора определяться в жизни. Понимаю, не мил тебе Порфирий Платонович, но ты приглядись нему, приглядись внимательней. Он ведь богат, он даже знаменит в своем роде.
ПЕТРУША. (бурчит в отдалении, но чтоб её услышали) К чему приглядываться там…
КАТЕРИНА. Не встревай, Петрушка. Иди, делом займись. (к Маше) Ты, Маша, знаешь наше положение. Очень неуверенное. Все заложено, а денег нет, нет проклятых денег. Мы могли бы очень скоро поправить свои дела…
ПЕТРУША. (бурчит) Если выгодно запродать барыньку…
КАТЕРИНА. Не встревай, Петруша! Речь о судьбе Машиной идет.
ПЕТРУША. То и оно, что о судьбе.
КАТЕРИНА. Петрушка! Прекрати!
ПЕТРУША. Прекращу, как воля ваша будет – так и сделаю. Да только и мне Марья Алексеевна не чужая, всю жизнь с ней рядом провела.
КАТЕРИНА. Вот! И что? Что ты предлагаешь теперь?
МАША. Маменька, не хочу я его. Даже и не сватайте. Не пойду. Лучше уж в монастырь, чем за такого старого.
КАТЕРИНА. Да чем же в монастыре лучше? Он богат, Маша. Очень богат! Представь, ты будешь блистать в Париже, в Вене, брильянты, меха, поклонники. Подумай только.
МАША. Не сомневайтесь, я и так буду жить в Париже. В мехах и брильянтах.
КАТЕРИНА. Откуда же такая уверенность?
МАША. Не знаю. Только знаю, будет по-моему. Вот как я хочу – так и будет.
КАТЕРИНА. Да откуда же оно возьмется, Маша? Честный путь для нас только один – замуж удачно выйти. А Порфирий Платоныч более чем удачная партия. Он и богат и умен, и уважаем. Чего ты упрямишься?
МАША. Да вы, маменька, и впрямь готовы старику меня запродать…
КАТЕРИНА. Довольно, Маша! Я о будущем твоем пекусь. Сердце за тебя болит! Не так уж и стар Порфирий Платоныч. Зато как богат, очень богат!
МАША. И насколько богат? Ах, ладно, ради вашего сердца маменька чего не сделаешь. Но еще и не заговаривал со мной о чувствах.
КАТЕРИНА. Заговорит, вот увидишь!
МАША. Когда заговорит тогда и посмотрим. Пойду я, маменька. Голова болит от этих разговоров.
Маша уходит.
КАТЕРИНА. Ну вот. Поговорили. Ты, Петрушка, чего запричитала? Прекрати, и встревать боле не смей. Довольно тебе дурой безграмотной прикидываться. Можно подумать, что я враг своей дочери и не хочу ее счастья. Ах, нервы, нервы мои… Где микстура моя? Дай мне капельку.
Петруша наливает стопочку. Катерина «принимает микстуру», задумывается.
КАТЕРИНА. Ты мне, Петруша, другое скажи. Показалось мне… Митя красавчик – не влюблен ли он в Машеньку? Не замечала ничего за ними? Неровен час…
ПЕТРУША. Даже не думайте, Катерина Львовна. Влюблен Митя в Марью Алексеевну по самые уши. И, кажется, что себя не помнит, так влюблен.
КАТЕРИНА. Что ты говоришь? Неужели? Но как он не понимает… Митя ведь не жених для Маши, ты же знаешь! Может и хорош всем, может и прекрасен. Да только беден, слишком беден для Маши!
ПЕТРУША. Как мышь церковная.
КАТЕРИНА. Ни связей, ни будущего нет и ждать ему, бедняжке, неоткуда. Отослать бы Митю от греха из дома, но нескладно же перед тетушкой получится. Словно выгнали его. Хотя с чего она решила, что он уместен здесь? Ну красив, но с лица ж воды не пить… А вдруг и Машенька влюбится, не дай Бог.
ПЕТРУША. (взволнованно) А зачем его выгонять? Не выгоняйте! Не надо отсылать. Не опасен он, барыня. Марья Алексеевна даже не смотрит в его сторону. Я сама пригляжу за ними.
КАТЕРИНА. А ты-то что так всполошилась, Петрушка? А? Ну-ка, посмотри на меня? Уже ты сама не влюблена ли в Митю? Ах! Вижу! Вижу! И ты в него влюблена. (надменно) Так, голубушка, пустое это. Даже не думай! Мы тебе другого жениха найдем. Более подходящего.
ПЕТРУША. Тоже горбатого? Или кривого какого? Безносого?
КАТЕРИНА. Перестань, Петруша. Ты девушка хорошая и умная, и, кстати, приданое вполне тебя достойное. Найдется тебе жених, безусловно. А уж как ты театральничаешь… (захмелевшая) Помнишь? «А Какие ууууши у Петруши? Вот такииииие…» Помнишь? Ну покажи, покажи. Давай сейчас! Какие уши у Петруши?
ПЕТРУША. (безучастно поворачивается, закладывает руки за уши) Вот такие.
Петруша двигает руками уши, словно машет ими.
КАТЕРИНА. Да… Не смешно сейчас вышло.
ПЕТРУША. Не нужен мне никто, Катерина Львовна. И Митю вашего я не люблю. Просто красив очень. Вот и любуюсь иногда. А за бедность Марьи Алексеевны не переживайте, барыня, другая судьба у Маши написана. Быть ей на роду и богатой и счастливой, и муж ей люб будет, по любви обвенчаются.
КАТЕРИНА. Ты-то откуда знаешь?
ПЕТРУША. Так судьбу не обойти, как сказано – так и будет.
КАТЕРИНА. Это кем сказано? Петруша! Посмотри-ка на меня! Посмотри сюда, и глаза не прячь. Опять тайком к колдырю бегали?
ПЕТРУША. Не бегали мы вовсе. Чинно пешком ходили. Неспешно.
КАТЕРИНА. И что? Что сказал старый врун?
ПЕТРУША. А с чего бы врун-то? Столичные барышни к нему и то за судьбой едут.
КАТЕРИНА. Господи, девятнадцатый век к концу подходит, а вы все суевериям потакаете. Как можно верить колдырю деревенскому?
ПЕТРУША. Вы и не верьте, барыня, коли не хочется. А будет у Марьи Алексеевны и любовь, и богатство. Сказано так и будет по сему. Только там условие есть.
КАТЕРИНА. Условие? Что ещё за условие?
ПЕТРУША. Про то нельзя сказывать.
КАТЕРИНА. Рассказывай!
ПЕТРУША. Нельзя. Не сбудется иначе.
КАТЕРИНА. Ты меня с ума сведешь, Петруша. Говори немедленно!
ПЕТРУША. Не просите. Я околотком могу сказать, что будет это чудом нежданным. Нечаянно.
КАТЕРИНА. Совсем непонятно. Чудо? Нежданное. Сколько же ждать того чуда?
ПЕТРУША. Скоро барыня, скоро.
Вбегает мальчик посыльный.
МАЛЬЧИК. Передать велено барыне.
Мальчик отдает Катерине письмо и уходит.
КАТЕРИНА. Что там? (Прочитав) Владимир Петрович по-соседски к чаю приедут. Петруша? Чудо, говоришь вам обещано? Скоро и нежданное? Скажи-ка там побыстрее, пусть самовар ставят, сервиз немецкий доставай.
ПЕТРУША. (замерев) К нам приедут Владимир Петрович?
Входит Порфирий Платонович.
ПОРФИРИЙ. Слышу, слышу всё. Никак Владимир Петрович на лето присоседился? Чаевничать приедет? Катерина Львовна, позвольте! (целует ручки, щечки) Орхидея, изысканная орхидея Пульчевского, в самом цвету! Петруша, прими-ка вот эту коробочку у меня, да заваришь нам из неё к столу чаю особого.
Петруша берет коробочку, принюхивается к ней.
КАТЕРИНА. Ах, драгоценный наш Порфирий Платонович! пожалуйте, Садитесь сюда вот!
ПРОФИРИЙ. Не мог пройти мимо. Вот никак не мог. Ноги сами сюда так и ведут. Манящий, видите ли, объект обитает тут.
КАТЕРИНА. Что же за объект такой загадочный? Так вас сюда манит?
ПЕТРУША. Да уж понятно, что за объект.
КАТЕРИНА. Петруша, ты давай, иди. Микстурку вот мне подай, и иди. Разволновалась я что-то.
ПЕТРУША. Иду уже, барыня. Иду, поспешаю (подает стопку Катерине, никуда не спешит, нюхая коробочку)Фууууу, кто же это пить станет…
ПОРФИРИЙ. Ты завари Петруша, да не жалей, покрепче завари, это не просто так.
ПЕТРУША. Я покрепче и заварю. Гадость какая.
Петруша не спеша уходит.
ПОРФИРИЙ. Драгоценная моя Катерина Львовна, а я ведь с серьезным разговором к вам. (оглядывается) Даже по секрету.
КАТЕРИНА. Других разговоров от вас и не бывает, милейший Порфирий Платонович. Но про что же будет наш секретный разговор?
ПОРФИРИЙ. Про объект манящий. Хм. Позвольте, я начну издалека, Катерина Львовна. Я волнуюсь. Я, как вы знаете, человек немолодой уже…
Возвращается задумчивая Петруша с коробочкой.
ПЕТРУША. Может, старый вовсе…
КАТЕРИНА. Что тебе, Петруша?
ПОРФИРИЙ. (услышав Петрушу) Нет, позвольте! Не молодой – согласен. Но старый – так я себя не считаю.
ПЕТРУША. Да вот девушка там, «старый» говорит.
КАТЕРИНА. Кто старый?
ПЕТРУША. И дух от него не тот.
ПОРФИРИЙ. Дух не тот? (от возмущения упали очки с носа) Это как понимать?
КАТЕРИНА. Петруша, опомнись, о чем ты?
ПЕТРУША. Девушки на кухне говорят, что дух от чая не тот, может старый?
КАТЕРИНА. Девушкам скажи, пусть делают, что приказано. Иди, Петруша.
Петруша так же задумчиво уходит.
КАТЕРИНА. Продолжайте, Порфирий Платонович, я слушаю вас очень внимательно.
ПОРФИРИЙ. (растерянно ищет свои очки) Да-да. О чем я? Да, человек я не молодой. Но и не старый еще, правда? Я, понимаете ли, полон еще научных идей, замыслов, прожектов… Однако даже среди фауны земной существуют виды не терпящие одиночества, вот возьмите для примера лебедя, например… (печально) Они умирают от одиночества. И я! Хоть я и высокоразвитый представитель животной жизни, я мыслю! Мыслю! И чем больше мыслю — тем больше страдаю от моего одиночества.
КАТЕРИНА. О, как я понимаю Вас, дорогой Порфирий Платонович. Я сама так же премного озабочена не оставить в одиночестве дочь свою, составить судьбу ее. И чем помочь вам, дорогой друг?
ПОРФИРИЙ. (горячо волнуясь) О, да! О, да! Вы одна лишь помочь и можете, все в ваших руках, Всё! Всё понимаю! Не подумайте! Да, я понимаю… И смею ли, я червь ничтожный, предлагать подобное, просить о подобном. Но вы умны, Катерина Львовна, и как женщина, как мать, ищущая счастья для дочери своей…
КАТЕРИНА. (подавшись вперед) Да, да, Порфирий Платонович! Продолжайте, слушаю вас!
Входит Митя.
МИТЯ. (без улыбки) Оооо! Милейший Порфирий Платонович! И вы здесь? День добрый!
Митя подходит к Катерине, прикладывается к ручке.
МИТЯ. Мое почтение, Катерина Львовна. Услышал, что Порфирий Платонович сейчас Катерине Львовне, как матери, ищущей счастья для дочери своей, что-то предложить хотели? Катерина Львовна, может быть, и я могу чем-то помочь?
ПОРФИРИЙ. (надувшись) Вас, молодой человек, это никак не касается.
КАТЕРИНА. Ах, Митя, нет! Благодарю вас, но Порфирий Платонович имел ввиду нечто другое, совершенно другое.
МИТЯ. Неужели предложение делал? Руку и сердце предлагали? Марье Алексеевне?
ПОРФИРИЙ. Ну, знаете… Довольно! Довольно, сударь! Не смейте потешаться над чувствами! При чём тут Марья Алексеевна? Не трогайте ее имя!
КАТЕРИНА. (растерянно) То есть как при чем тут Марья Алексеевна?! Порфирий Платонович, разве Вы не…
ПОРФИРИЙ. Катерина Львовна, дражайшая, я имел в виду… Я хотел сказать… О! Нет, бесспорно, бесспорно — Марья Алексеевна, это Аврора восходящая, сияющая. Впрочем… (жалобно) Нет, я совсем сбит с толку. Простите! Простите старика! Я умолкаю. Я потом, позже. После.
КАТЕРИНА. (совладав с собой) Прошу прощенья, совсем забыла. Мне надо распоряжения дать к чаю, оставлю вас ненадолго.
Катерина удаляется. Пройдя мимо буфета, она возвращается, хлопает стопку «микстуры» и уходит.
ПОРФИРИЙ. Как вы не вовремя пришли, молодой человек. Зачем вы сейчас тут взялись, откуда?
МИТЯ. Так это мимоходом услышано было. У меня чисто биологический интерес имеется. Скажите, вот читал я, что любви как таковой в животном мире вовсе не существует, а есть лишь инстинкт размножения. Неужели правда?
ПОРФИРИЙ. (надувшись) Да, молодой человек. Любовь животных — по большей части всё это выдумки невежества.
МИТЯ. А что случается, если, скажем, мужская особь остаётся без пары на длительное время?
ПОРФИРИЙ. (задумчиво) Смотря какой вид, смотря какой вид. Некоторые и умереть могут.
МИТЯ. А человеку одному и более тяжело, не так ли? Вот вас взять, к примеру, вы уже не первый год вдовеете. Скажите честно, вы ведь сейчас свататься хотели?
ПОРФИРИЙ. (сердито) Я повторяю, вас это не касается.
МИТЯ. Конечно! Конечно, не касается. Лишь за вас, дорогой Порфирий Платоныч, душой переживаю. Вы человек старый, посватаетесь, а вдруг отказ? И вас – бац! – удар с отказа хватит. С тем и помрёте. Стоит ли так рисковать? сердце у вас уже слабое, и мало ли что еще слабое… Тут изначально следует все получше рассчитать, чтобы отказа не последовало. Например, если вы с вашими годами к молоденькой девушке посватаетесь, отказ более вероятен, не так ли? А вот если вы выбрали себе подругу более соответствующую.
ПОРФИРИЙ. Довольно! Хватит! Мне ваши намеки неприятны. Та, что волнует сердце – вполне подходящая пара для меня, я сам так считаю! а вы не смейте лезть в мои дела! Вы молоды еще поучать меня!
МИТЯ. Вот в том и дело, что я-то и молод и красив к тому же. А вы – увы, уже «увы» Порфирий Платоныч! В слабости членов не заглядывались бы вы на молоденьких.
ПРОФИРИЙ. О других женщинах я и думать не могу. И не хочу! И не надо никого иного мне, кроме…
Входит Маша.
МАША. Порфирий Платонович, и вы здесь?
ПОРФИРИЙ. Марья Алексеевна, весна цветущая! Вы расцветаете, как Лилия тройчатая! Какой аромат юной жизни! Головокружительно.
МАША. Какая лилия? Тройчатая?
ПОРФИРИЙ. Да! Да! Белоснежная, тройчатая лилия, символ невинности и чистоты. Знаете, огромные такие бутоны и запах такой, что собирает насекомых на несколько верст в округе.
МИТЯ. О Боже. Высокие поэтические метафоры.
МАША. Да не надо мне никаких насекомых! Оставьте вы.
ПОРФИРИЙ. Марья Алексеевна! Не обижайтесь на старика, я питаю к вам только самые нежные чувства! Предвижу, предвосхищаю, прелестная, как восхитительны вы будете в подвенечном платье, с вашим избранником под руку, с белым букетом лилии тройчатой.
МАША. (хохочет) А вместо шлейфа насекомые?
МИТЯ. Нет, я этого сейчас не вынесу, я убью.
Митя стремительно уходит.
ПОРФИРИЙ. (удивленно) Какая странная реакция. Куда он побежал?
МАША. Митя видит меня, вероятно, совсем с другим избранником.
ПОРФИРИЙ. С каким другим?! Ах! Ааааа! Оооо, я кажется всё понял. Марья Алексеевна, смею доложить вам, этот Митя влюблен в вас. Безусловно! Если вы этого не заметили до сей поры – я вас уверяю!
МАША. Не только заметила, но и знаю наверное. Какой вы прозорливый однако. Только не советую ревновать к нему, я свое сердце никому пока не поручала.
ПОРФИРИЙ. (удивленно) Я? Ревновать вас к нему? Что вы? Зачем об этом? О, деточка, поверьте: дайте природе немного времени! Дайте немного времени! И токи жизни растопят лёд вашей невинной души, вот тогда берегитесь весеннего половодья чувств! Как отец вам говорю.
Входит Петруша.
ПЕТРУША. Порфирий Платоныч, барин, вот вам я и скажу: у нас там в саду стрекоза летает синяя, страшная. Вот с такущими крылами. Ох, напугала меня до смерти. То ли стрекоза, то ли бабочка, невиданное что-то.
ПОРФИРИЙ. Петруша, прекрати! Ты ведь опять свои насмешки строишь?! Не сметь! В том лете уже было, было, все помнят, два дня тогда бегал по кустам, искал… попусту.
ПЕТРУША. Да вот чтоб мне с места не встать! Там, говорю! И летает у дальнего оврага. А то ли это жук такой? Изловить это чудище, да и прихлопнуть. Пугает всех до смерти. Дети малые боятся ягоду собирать. Хоть детей пожалейте…
ПОРФИРИЙ. Синее, говоришь? С большими крыльями? Очччень любопытно! Неужели, неужели… Простите, Марья Алексеевна! Поспешу! Взгляну, что там за экземпляр необычайный, пока никто и впрямь не прихлопнул. Где летает, говоришь?
ПЕТРУША. (машет рукой вдаль) Тааам, аж там, у дальнего оврага. Барин, к чаю-то вернётесь?
ПОРФИРИЙ. (уходя) Да-да. Непременно. Ты только завари его покрепче.
Порфирий уходит.
МАША. (смеется) Разыграла Порфирия?
ПЕТРУША. Я записку принесла. От Мити. Сильно взволнован. Даже страшно за него. Как бы он дурного не сделал.
МАША. Петруша, скажи вот, а вдруг я ему отвечу? А вдруг соглашусь? Вдруг убежим мы с ним, и завей горе веревочкой?
ПЕТРУША. Не убежите, Марья Алексеевна. Вам богатый муж нужен. А Митя сами знаете.
МАША. (смеётся) Верно говоришь. За бедностью я не побегу, мне бедность цвет лица испортит. Ладно, прочитаю, так и быть, любовное послание. Всё развлечение. Митя ведь и впрямь неплох. Денег бы приложить к красоте его – цены бы не было.
Маша уходит.
ПЕТРУША. (одна) Митя, Митя! Красивый, спору нет! Да только душа у него не красивая. Я что же, я для Мити всегда или Петруша Горбуша, или горбунком меня зовет, и не будет у него для меня другого имени, Но обижать всё время за что меня так? И что задумал ведь! Нельзя этого делать, никак нельзя! Бог накажет за такое. И жалко мне его все равно, красоту его жалко. Что же за горе такое…
Петруша задумалась и поёт.
Входит Вольдемар. Тихо стоит, прислонясь, слушает её песню.
Петруша замечает его, кидаются друг к другу, как старые друзья.
ВОЛЬДЕМАР. Петрушенька! Ну ты выросла какая!
ПЕТРУША. Володя… Ой, простите, Владимир Петрович
ВОЛЬДЕМАР. Да просто Вольдемар, как старый друг. Замуж не вышла?
ПЕТРУША. (смеется) Да кто же меня возьмет, горбатенькую.
ВОЛЬДЕМАР. Зато сердце, сердце золотое!
ПЕТРУША. Ай, а что это на лице у вас? (дотрагивается до ожога, нежно гладит рукой) Больно?
ВОЛЬДЕМАР. Это война, Петруша. Сильно страшно? Не бойся, голубка моя! Уже не больно. Как ты тут, все по-прежнему? Вижу, прислуживаешь им? Не захотели, значит, признавать? Так за стол и не посадили?
ПЕТРУША. Прислуживаю. Признать они не признают, но и не погнали же. Кормят, поят меня. А я их обихаживаю. И на этом спасибо. Всё как встарь.
ВОЛЬДЕМАР. Всё да не всё. Вон ты какая стала, красавица, и не узнать тебя. А поёшь, поёшь как! Чудо-девица моя!
ПЕТРУША. Я, Володя, благодарна, что хоть грамоте научили, читать и писать. Я и ноты разбираю, и на пианино часто разрешают. И книги дают всегда, зачитываюсь до зари. Знаешь… знаете, сколько книг я прочитала!
ВОЛЬДЕМАР. Всё романы про любовь?
ПЕТРУША. Не скажите, не все одни романы. А вы какой стали! Высокий, красивый!
ВОЛЬДЕМАР. (хохочет) Я? Красивый? Петрушенька, радость моя, а помнишь, как бывало…
Входит хмельная Катерина.
КАТЕРИНА. Ооо! Владимир Петрович! Какие гости! Просим, просим! Сколько лет не виделись.
ВОЛЬДЕМАР. (целует руки) Катерина Львовна! Вы все та же, все так же неотразимы! Как здоровье ваше? Как ваши нервы?
КАТЕРИНА. Ах, нервы… Петрушка, дай мне микстуру, разволновалась я. Владимир Петрович, что это? Что с лицом вашим?? Сядем, сядем! Рассказывайте!
Входит Маша. Вольдемар вскакивает к Маше.
ВОЛЬДЕМАР. Марья Алексеевна! Маша! Рад встрече! (склоняется, целует руки)
Маша видит его лицо, отшатывается, но берет себя в руки.
МАША. Что с вашим лицом? Вольдемар, что у вас это?
ВОЛЬДЕМАР. Вас пугает? Это ожог, Марья Алексеевна. Обожгло войной. Но жив, как видите.
КАТЕРИНА. Маша, перестань! Это бестактно, в конце концов, так замечать мелочи.
ВОЛЬДЕМАР. Мелочи? Вы считаете мое боевое уродство мелочью?
КАТЕРИНА. (смутившись) Ну не подчеркивать же вслух. Мы же воспитанные люди…
ВОЛЬДЕМАР. Простите, мадам, но после того, как я увидел среди войны поступки людей, которых вы изволите называть воспитанными… Как они стреляют женщин, как режут живую плоть… Простите. (трет висок, морщится) Я сейчас. Я на воздух, на воздух…
Вольдемар задыхается, быстро выходит.
КАТЕРИНА. (Маше) Что это с ним? Что это такое?
Входит Порфирий.
ПОРФИРИЙ. Это так называемый послетравматический синдром, Катерина Львовна. Это война. Ничего не поделаешь, война. Там и пуля дура, да и штык не молодец. Ибо ни жалости, ни пощады. Ни к кому-с. Ни к людям, ни к зверю. Ни к кому-с, да. А Владимиру Петровичу, сильно, очевидно, досталось. Очень сильно. Ну, хоть жив… Надеюсь, в родных пенатах и отойдет, забудется. Воздух тут мирный, люди тут мирные, опять же – память детства. Она, знаете ли, с точки зрения науки целебную силу имеет.
КАТЕРИНА. Так с лицом как же? Что же будет теперь?
Возвращается Вольдемар, он вполне спокоен.
ВОЛЬДЕМАР. Ничего уже не будет, милейшая Катерина Львовна. Так и останется. Только вот голова иногда… взрывается голова. Испугались вы, Марья Алексеевна?
МАША. Вольдемар, вас ли мне бояться? Просто неожиданно. Неловко получилось.
ВОЛЬДЕМАР. Неловкость пройдет. Привыкнется. А Петруша словно и не заметила, мимоходом только. Золотое сердце у девушки.
КАТЕРИНА. Ну что Петруша, не о прислуге сейчас речь. Но да, судьба у неё жестокая.
ВОЛЬДЕМАР. (пристально смотрит на Катерину) Говорят, не судьба, а злой человек её изуродовал. Поленом в спину ей кинул. Еле выходили, полгода лежала ребенком в параличе.
КАТЕРИНА. (вспыхнув, резко обмахиваясь веером) Может, тот человек и не жестокий совсем был. И не хотел такого. Петруша, Петруша! Не слышит… Нервы мои совсем расшатались.
ПОРФИРИЙ. Петруша ваша полная плутовка, надула меня, мерзавка! Нет там никакой стрекозы, да видно и не было, зря весь день носился по кустам да оврагам. И прошлым летом вот так же, вот так же надула меня.
МАША. Порфирий Платоныч, так улетела, наверное? Не дожидалась вас стрекоза синяя.
ПОРФИРИЙ. Улетела? Два года подряд? Что вы говорите?
Входит Митя.
МИТЯ. Все в сборе. Какая картина! Владимир Петрович, мы с вами сто лет не виделись. Хоть заново знакомься.
ВОЛЬДЕМАР. Предвосхищая вопросы (показывает на свое лицо) Это война, ожог.
МИТЯ. (спокойно смотрит) Это ничего. Мужчину шрамы украшают.
ВОЛЬДЕМАР. Правда? Вы были бы рады такому украшению?
МИТЯ. Оставьте! Это фигура речи. К слову пришлось.
ВОЛЬДЕМАР. Как привыкли мы теперь… Всё у нас фигура речи, все просто слова. Словно и говорим не думая.
Входит Петруша.
ПЕТРУША. Сказали, звали вы меня?
КАТЕРИНА. Да, милая, чай накрывай. Да пошевеливайся. Скоро за стол сядем.
Петруша выходит.
МАША. А давайте всей компанией по саду прогуляемся? Вечер такой хороший! Успеем к чаю.
ВОЛЬДЕМАР. С удовольствием!
КАТЕРИНА. Чур, Вольдемар мой кавалер на прогулке!
ПОРФИРИЙ. Как Вольдемар? А я? Как же я…
КАТЕРИНА. А вы будете Машу развлекать.
МАША. Ну давайте, я согласна. Порфирий Платоныч, будете мне кавалером? Пойдемте гулять скорее.
ПОРФИРИЙ. (удивленно) Я буду, да. Но я… Да… Вашим. Хорошо.
МИТЯ. Я, пожалуй, что останусь.
КАТЕРИНА. А что так? Пойдемте!
МИТЯ. Останусь. Мне надо дело одно обдумать, да и я ногу натер.
МАША. У Петруши мазь попроси, помогает.
ПОРФИРИЙ. Петруша ваша шельма. Уж лучше просто подорожник приложить, чем ее снадобья пользовать. Мало что там. Марья Алексеевна, я сачочек и скляночку возьму? Вдруг экземпляр редкий попадется.
ВОЛЬДЕМАР. (смеётся) Как не стыдно, Порфирий Платоныч. С вами Марья Алексеевна, а вы – сачочек со скляночкой? Думаете, лучше Маши экземпляры в здешнем саду водятся?
ПОРФИРИЙ. Ах, да. Нет… Нет конечно. Но я сачочек всё же возьму. На всякий случай. Наука, знаете… Впрочем, вы военный. Жар боев, да… Жар науки не вам, не вам…
Все смеются над Порфирием. Уходят. Митя встаёт с дивана.
МИТЯ. Петруша! Петрушка!
Приходит Петруша.
МИТЯ. Ну что, горбунок мой? Получилось по-нашему? Сделала?
Петруша опускает глаза.
ПЕТРУША. Простите, барин. Не могу я так сделать.
МИТЯ. Ты что, Петруша! Ты как не можешь? Это я же, я, Митя тебя прошу! Я же знаю, ты меня любишь. Ну? Унижаешь меня?
ПЕТРУША. С чего вы взяли про любовь-то. Не могу я этого сделать, у меня рука не подымется. Простите меня, не помогу я вам.
МИТЯ. С ума сошла? Без ножа меня режешь? У меня человек на подходе, забрал бы все. Да они и не заметят, у них побрякушек этих возом вези. Иди скорее, пока нет никого, делай что сказано. На тебя никто в жизни не подумает.
ПЕТРУША. На меня и не подумают. А девушку горничную засудят.
МИТЯ. Тебе что за дело до девок горничных? Пусть ключи в другой раз берегут как надо. Иди делай! Времени в обрез!
ПЕТРУША. Не пойду, барин.
МИТЯ. Как же так, Петруша? Любимому отказываешь?
ПЕТРУША. О любви и речи не было. Надумали вы себе.
МИТЯ. Ах, так? Ты дрянь! Дрянь! (хлещет перчатками по щекам, Петруша стоит как истукан, не двигаясь) Ты что возомнила о себе, дура горбатая? Ты себе за спину смотрела? Зеркало дать?
ПЕТРУША. (каменная) Мне матушка в детстве говорила, это не горбик у тебя Петруша – это твое второе большое сердце. Два сердца у тебя. Оба огромные. Ты ими любить будешь. Да только кого же мне любить? Думала, вас, но не стоите вы двух сердец моих (поднимает руки к голове) Какие уши у Петруши? – Вот такииииие! (Машет «ушами», наступает на Митю) Вот такииииие! Вот такииие!
Митя в изумлении отступает на шаг. Петруша падает без чувств.
КОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Там же. Единственная разница – на боковом столе расставлены чайные приборы.
Входят Катерина и Вольдемар.
КАТЕРИНА. (романтично). Чудесный вечер! Ах, Вольдемар! Чудесный вечер! Летние ночи в наших местах так располагают к романтике. Тут хорошо влюбиться! В такого, знаете, прекрасного рыцаря, целоваться с ним до рассвета, дышать полной грудью! Ах! Что скажете, Вольдемар? А где же наши влюбленные?
ВОЛЬДЕМАР. Наверное, как раз влюбляются до рассвета.
КАТЕРИНА. Ооо! Я даже не заметила, как они потерялись, представляете?
ВОЛЬДЕМАР. Очевидно, вы были увлечены романтикой летнего заката, милейшая Катерина Львовна.
КАТЕРИНА. Возможно. А возможно и не только закатом… Но как трогательно Порфирий ухаживает за Машенькой, вы заметили? Так робок, так застенчив. Словно и не влюблен почти.
ВОЛЬДЕМАР. Да-да, словно и не влюблен почти.
КАТЕРИНА. Только мне кажется, Маше нужен кто-то посмелее, поуверенней! Возможно, даже кто-то чуть-чуть помоложе. Хорошо, я скажу прямо: гораздо моложе. Но, Вольдемар, милый друг, я очень надеюсь на вашу скромность. Вы понимаете, о чем или о ком я говорю?
ВОЛЬДЕМАР. Буду честен, Катерина Львовна – я безо всякого сомнения сделал бы Маше предложение, она прекрасная девушка, я счел бы за честь быть ей любящим мужем, Но.
КАТЕРИНА. Но?!
ВОЛЬДЕМАР. Но, увы, существуют очень веские причины, по которым я не могу этого сделать.
КАТЕРИНА. Так, значит, вы не намерены…?
ВОЛЬДЕМАР. Простите, Катерина Львовна. Не намерен.
КАТЕРИНА. Боже мой! Как же так? Но как же так?! Зачем вы тогда приехали сюда?
ВОЛЬДЕМАР. Катерина Львовна, мое сердце разбито войной, и… невозможной, несчастной любовью к другой женщине. Многолетней любовью. Я и приехал с тем, чтобы залечить здесь свои душевные раны, и возможно, в последний раз свидеться с той, которую люблю столько лет. Хотя бы просто издалека свидеться.
Катерина понимает, что речь идет о ней самой.
КАТЕРИНА. Она здесь? И вы с ней свиделись?
ВОЛЬДЕМАР. Да, она здесь. И она прекрасна, прекрасна. Годы лишь украсили её.
КАТЕРИНА. Так может быть…
ВОЛЬДЕМАР. Нет, ничего не может быть. Увы, этого не может быть никогда.
КАТЕРИНА. Но почему же? Почему вы так уверены?
ВОЛЬДЕМАР. Это невозможно. По многим причинам, от нас независящим. И первая из причин – она никогда не даст своего согласия.
КАТЕРИНА. Вы уверены в отказе? Без сомнений?
ВОЛЬДЕМАР. Без сомнений.
КАТЕРИНА. На вашем месте я бы проявила большую настойчивость… Но мои нервы, ах Вольдемар, я так взволнована! Петруша! Петруша! Да где ты опять, вот же несносная! Подай мне мои капельки!
Входит каменная Петруша. Подает микстуру, Катерина выпивает.
КАТЕРИНА. Ты недолила, видимо… Долей несколько капель.
Петруша наливает еще стопку. Катерина выпивает.
ВОЛЬДЕМАР. Петруша, ты белая как снег, ты в порядке ли? Что за печаль?
Петруша молча уходит, не поднимая глаз.
ВОЛЬДЕМАР. Что такое с Петрушей? Она не в себе совсем. Что-то случилось?
КАТЕРИНА. Ах, откуда мне знать, я не вникаю в дела прислуги.
ВОЛЬДЕМАР. (изумленно) Петруша просто прислуга для вас?
КАТЕРИНА. Да. И заметим, не лучшая. Она честная, дисциплинированная, Она, можно сказать, воспитывалась вместе с моей Машей, так что Петруша, как ни странно, весьма образованная прислуга. Манеры прекрасные. Но постоянное общение на кухне. С дворней, с дурами. Вот и она и ведет себя нарочно подобно же, делает из себя деревенскую дурочку.
ВОЛЬДЕМАР. Простите, но я же… я все знаю, Катерина Львовна…
Входят смеющиеся Маша и Порфирий.
МАША. (смеётся) Что вы знаете, Вольдемар? О чем у вас речь? Расскажите, расскажите мне немедленно!
Катерина устремляется к Порфирию, убегая от продолжения разговора с Вольдемаром.
КАТЕРИНА. Порфирий Платоныч! Спасите меня сейчас же! Иначе этот вояка заговорит меня своими байками до смерти! (притворно смеется)
МАША. (крутится, смеется) Хотим военных страшных рассказов, хотим страшных рассказов!
ПОРФИРИЙ. Катерина Львовна! Несравненная! Ручку поцеловать! (целует ручку, щечку)
КАТЕРИНА. (шутливо отстраняясь) Да вы шалун, Порфирий Платоныч! Маша все видит.
ПОРФИРИЙ. Маша?! Ах, Маша, да… О! Что тут? Секундочку. Что-то на вашей груди…
КАТЕРИНА. (смутившись, пытается отстраниться всерьез, Порфирий не отпускает) Там ничего нет.
ПОРФИРИЙ. Ой, там есть… Есть! Момент, один момент! (достает из кармана лупу) Так и знал! Редчайший экземпляр! Всё-таки они здесь водятся! Вооот она где.
Порфирий наклоняется к груди Катерины, все хохочут.
КАТЕРИНА. Это очевидно с дерева какого-нибудь упало… Срочно переодеть платье!
Катерина уходит.
МАША. Дадада! Я, пожалуй, тоже сменю мое платье!
Маша хохочет, уносится.
Входит Митя. Бледный, тени под глазами, очень раздраженный, нервный.
ПОРФИРИЙ. (кидается к Мите) Я все понял, молодой человек! Все понял! Но это ошибка! Фатальная…
МИТЯ. (шарахается) Что вы говорите? О чем вы?
ПОРФИРИЙ. Давеча вы давали мне советы, молодой человек… И следует все-таки уточнить, советы ваши были издевательские…
МИТЯ. Так вы хотите еще советов от меня?
ПОРФИРИЙ. (надувается) Вы несносны, молодой человек! Я требую элементарной воспитанности!
ВОЛЬДЕМАР. Господа, в чем дело? О чем вы спорите?
ПОРФИРИЙ. Я требую элементарных приличий!
МИТЯ. Так требуйте дальше.
ВОЛЬДЕМАР. Приличия требуют перестать обоим. Вы так Бог знает до чего дойдете. Кой черт пронесся между вами?
ПОРФИРИЙ. Не черт! Не черт! Марья Алексеевна!
МИТЯ. И правильно! Вы старый гриб, вам незачем свататься к Марье Алексеевне!
ПОРФИРИЙ. (Вольдемару) Вы это видите! Никакого почтения к возрасту! Никакого уважения к чину, в конце концов! А между тем…
МИТЯ. Как раз возраст и чин ваш должны образумить бы неуёмные страсти к молоденькой девушке.
ПРОФИРИЙ. В том и дело! Не к молоденькой дев…
ВОЛЬДЕМАР. Чтоооо?
ПОРФИРИЙ. Да. Расскажу. Это ошибка. Путаница. Я имею к Марье Алексеевне чистые отеческие чувства.
МИТЯ. Ну конечно! Какие же еще понуждают свататься престарелого ученого к юной девице.
ПОРФИРИЙ. Да прекратите же, наконец! Вы наконец болван, молодой человек! Я не собираюсь свататься к Маше…
ВОЛЬДЕМАР. Виноват?!
ПОРФИРИЙ. Конечно, конечно, я все понимаю. Ошибка. Путаница. Но я приехал с тем, чтобы сделать предложение Катерине Львовне. Она царица моих грёз! О, прекрасная, цвету…
МИТЯ и ВОЛЬДЕМАР (хором): Катерине Львовне?!
ПОРФИРИЙ. Разумеется. Как было не понять простых вещей…
МИТЯ. К Катерине Львовне. Ну конечно! Я слепой болван, вы правы! Я должен быть понять. Это меняет всё дело. Простите меня, Порфирий Платоныч! Простите. Жар любви.
ВОЛЬДЕМАР. Только ли любви, Митя?
МИТЯ. Виноват?
ВОЛЬДЕМАР. Вы способны любить? Впрочем, не о том. Извините.
МИТЯ. Хотите сказать, что раз у меня нет должных денег, связей, то и на любовь я не могу рассчитывать? Всё доступно только вам, богатым и знатным?
ВОЛЬДЕМАР. Хочу сказать, что богатство дает другие возможности, Митя.
МИТЯ. (ядовито) Разумеется. Я красивый молодой человек, не обделенный талантами и способностями, и что же? Я всегда проиграю рядом с вами, знатным наследником богатого рода, пусть даже вы изуродованы на пол лица.
ВОЛЬДЕМАР. Осторожнее, сударь! С огнем играете!
МИТЯ. Мне уже всё равно, с чем играть. Я же понимаю, что вы сейчас посватаетесь к Марье Алексеевне и будете приняты. Несмотря на ваше уродство. А мне остаются только…
ВОЛЬДЕМАР. Это глупости! Я не собираюсь свататься к Маше.
МИТЯ и ПОРФИРИЙ (хором): Как?!
ВОЛЬДЕМАР. С чего вы взяли? Я не собирался и не собираюсь делать предложение Марье Алексеевне. Она прекрасная, замечательная девушка, но я тут при чем?
ПОРФИРИЙ. Неужели?! Вы тоже?! Вы… Катерина Львовна? Владимир Петрович, но как же я?
ВОЛЬДЕМАР. Порфирий Платонович, нет причин волноваться. Не собираюсь рушить ваше счастье. Ни в каком случае не намерен просить руки Катерины Львовны. Ничуть. Отнюдь. И так далее. Так что вы, Порфирий Платоныч, единственный претендент на руку вашей цветущей Орхидеи Пульчевского. А вы, Митя, единственный претендент на руку и сердце юной и прелестной Марьи Алексеевны. Полагаю, этот неотложный вопрос решится уже сегодня, и бог вам обоим в помощь!
Входит Катерина.
КАТЕРИНА. Господа! Я предчувствую, мне кажется, сегодняшний вечер несет нам какие-то сюрпризы. У меня почему-то колотится сердце! Какое, однако, странное волнение, вы не испытываете подобного? Петруша! Петруша! Скажи там, пусть несут самовар!
Входит Маша.
МАША. Господа, о каких сюрпризах речь?
ВОЛЬДЕМАР. А вот вам сразу два сюрприза! Первое: я предлагаю пить чай фуршетом. Без традиции сидеть за столом по порядку.
МАША. (смеётся) Да, да! Я читала! Сейчас в Европе это модно делать фуршетом! Давайте непременно фуршетом!
ВОЛЬДЕМАР. Второй сюрприз: необычный напиток Порфирия Платоныча, который, по его утверждению, тоже чай. Но! Особый! И это обещает быть настоящим сюрпризом!
Все подходят к столу. Петруша, все такая же оцепеневшая, ухаживает за всеми, молча разливая в чашки чай из заварочного чайника.
ПОРФИРИЙ. О! Послушайте меня! Это действительно чудо! Настоящее чудо! Сей, с позволения сказать, чай выращивают монахи там, высоко в горах Тибета, в своих монастырях, потом сушат и укладывают на три года под особый камень. Очевидно, кварцевая разновидность, потому что это прозрачный камень, ловит лучи солнца, и прогревает чай дополнительно. И так чай набирает свою целебную силу. Ах, да, да: понимаю – специфический запах, специфический вкус. Но силы! Но польза, которую он дает телу, неизмерима. Пейте не спеша, маленькими глоточками, вы почувствуете сразу!
ВОЛЬДЕМАР. (отпив глоточек) Удивительно знакомый запах.
ПОРФИРИЙ. Как? Неужели вы уже где-то сталкивались с ним? (пьет чай) Ощутите! Вы только прислушайтесь к себе! ОООО! Наслаждение! Высокое целебное наслаждение!
ВОЛЬДЕМАР. Не знаю. Но этот вкус и запах мне знаком.
МАША. А я уже чувствую! Я чувствую! Он такой! Очень необычный!
МИТЯ. Марья Алексеевна, вы тонкая натура, вы находите необычное даже там, где другие, например, я, ничего не замечают.
КАТЕРИНА. Удивительно похож на Петрушин чай.
ПОРФИРИЙ. (отпив чаю, застывает) Простите… Господа, простите… не он. Это совершенно не он. В чем дело?
КАТЕРИНА. Петруша! Петруша! Иди сюда!
Входит Петруша.
ПОРФИРИЙ. Где моя коробочка с чаем? Вот это – что вот такое?
Петруша смотрит на всех отсутствующими глазами.
ПЕТРУША. Простите, барыня. Моя вина. Забыла.
Все тихо пересмеиваются.
ПОРФИРИЙ. Ты шельма! Ты специально все это подстроила! Посмешище! Где моя коробочка? Ты, дура, хоть знаешь, цену этой коробочке?
ПЕТРУША. У меня ваша коробочка. Целая.
МИТЯ. (обходит Петрушу вокруг) Что же ты такая тупая, Петрушка? Только уши изображать и годишься. Ну да и что еще с тебя взять-то…
КАТЕРИНА. (смеясь) Уши. Да. Придется, тебе, Петруша, расплатиться с нами теперь. Только смешно нам сделай. Давай! «А какие уши у Петруши?» Ну давай!
ПЕТРУША. (плачет слезами от обиды, но тоненьким голоском изображает) Вот такиииииие!
Петруша выбегает из комнаты.
КАТЕРИНА. Петруша! Петрушка! Ты куда? Вернись немедля!
МИТЯ. Распустили вы прислугу, Катерина Львовна. Своевольничает ваша Петруша.
КАТЕРИНА. Ах, Митя, подайте мне микстуру мою. Нервы совсем ослабли.
МИТЯ. Да ладно вам, Катерина Львовна! Давайте я вам доброго коньячка налью. (подмигивает) Уж все и так знают, какой именно микстурой вас ваша дура горбатая пользует.
КАТЕРИНА. (машет рукой) Ах, ну раз все знают, давайте коньяку, Митя! Пусть коньяку.
МАША. Маменька, так вы пьяны??
КАТЕРИНА. Оставь, Маша! Я только капельку.
ВОЛЬДЕМАР. Сударь, вот вы сейчас так некрасиво отозвались о несчастной девушке. У вас к ней личная неприязнь или это пробелы воспитания?
МИТЯ. А вас, господин офицер, это волнует из каких позиций? Может вас своя совесть гложет за то, о чем нам неведомо? Мало ли кого вы на войне там изуродовали, постреляли, порезали? Сами-то по ночам как спите? Загубленные не тревожат?
ВОЛЬДЕМАР. (нахмурившись) Не вам меня судить. Не перед вами отвечаю.
МИТЯ. Ясно, что не передо мной. Неужто с Богом по ночам разговариваете? Я слышал, не спится вам ночами-то? Все по саду бродите. Демонов своих успокаиваете?
ВОЛЬДЕМАР. Прекратить немедленно!
МИТЯ. Никак на дуэль вызовете? Так не по чину я вам. Не будет дуэли.
МАША. Митя, что с тобой? Ты ли это? Что случилось? Не узнать тебя.
МИТЯ. Марья Алексеевна! Катерина Львовна! Не осуждайте! Исключительно от волнения. Волнуюсь перед словами.
КАТЕРИНА. Перед какими словами, Митя? Оставьте загадки ваши.
МИТЯ. Руки прошу! Люблю Марью Алексеевну всем сердцем, всей жизнью люблю вас, единственная! Станьте моею супругой! Буду верным и преданным вам, псом у ноги вашей стану!
Митя встает на колени перед Машей.
КАТЕРИНА. Встаньте сейчас же! Что за моветон! Поднимитесь, Митя. Порфирий Платонович, куда же смотрите? У вас невесту из под носа уводят! Скажите же слово!
ПОРФИРИЙ. Сейчас… Я сейчас… Собираюсь духом… Так неожиданно…
МИТЯ. Марья Алексеевна, я вот-вот сделаюсь богат. Я увезу вас, бесценная моя, в Париж, в Вену, В Швейцарию, куда пожелаете… Я буду очень богат.
КАТЕРИНА. Порфирий Платоныч, что же вы молчите? Действуйте же, наконец! Боже, какая ужасная сцена!
ПОРФИРИЙ. Да… Медлить некуда… Катерина Львовна! Позвольте сделать вам предложение. При свидетелях, так сказать… В кругу близких, так сказать… Станьте моей женою! Все для Вас! Все для вас!
КАТЕРИНА. Я?! Я?! Женою?
ПОРФИРИЙ. Да! Да! Вы!
Маша растеряна и удивлена безмерно, Митя встает, держа Машу за руки.
КАТЕРИНА. Но… простите… Разве вы не к Маше…
ПОРФИРИЙ. Отеческие чувства. Самые отеческие чувства. Но вы, Катерина Львовна, вы – царица сердца моего! Ваш до гроба!
ВОЛЬДЕМАР. Соглашайтесь, драгоценная Катерина Львовна! Милейший Порфирий Платоныч – прекрасная партия!
КАТЕРИНА. А… Ну как же…
МАША. Маменька, соглашайтесь!
КАТЕРИНА. Ну раз все… Ну раз партия… (встаёт) Порфирий Платоныч! Перед богом и людьми клянитесь, что любите меня!
ПОРФИРИЙ. Клянусь, клянусь, моя драгоценная! Да? Да? (Тянет к ней руки)
КАТЕРИНА. Да! (протягивает ему руки) Боже, как кружится голова!
МАША. Вечер сюрпризов.
МИТЯ. Шампанского! Подайте шампанского! Марья Алексеевна? Вы дадите мне ответ?
МАША. Чуть позже, чуть позже. Дайте мне подумать. У меня тоже голова кругом.
Вольдемар стоит в молчании, с ироничной улыбкой.
Входит почтмейстер.
ПОЧТМЕЙСТЕР. Срочное заказное. Для Сердилиной Катерины Львовны. Распишитесь здесь. И здесь. Благодарствуем.
Почтмейстер уходит.
ВОЛЬДЕМАР. Еще новый сюрприз.
КАТЕРИНА. Странное письмо. Не могу понять откуда… Из Швейцарии. Душеприказчик некой Сердилиной Агриппины Филлиповны. Сим извещаю вас…. Кто такая Агриппина Филлиповна? (пробегает письмо глазами)Это двоюродная тетка моего покойного супруга. Я такую даже не помню…Скончалась восемь месяцев назад… Оставила наследство. Ааах! (читает вслух) По духовной записи своей волей завещала распределить все капиталы, а именно три миллиона рублей деньгами, между детьми своей двоюродной племянницы Троекуровой Ольги Дмитриевны и двоюродного племянника Сердилина Алексея Дмитриевича в следующем порядке: Троекурову Дмитрию Дмитриевичу один миллион рублей, Сердилиной Марье Алексеевне один миллион рублей, Сердилиной Елизавете Алексеевне один миллион рублей. Остальное имущество передать на благотворительность владению местного православного храма Святого Николая Чудотворца. Подождите… Нет. Не может быть. Сердилина Марья Алексеевна – Машенька. Понятно. Троекуров Дмитрий Дмитриевич – Митя, понятно. А Сердилина Елизавета Алексеевна – это же… Это же…
ВОЛЬДЕМАР. Это Петруша, Катерина Львовна. Или вы запамятовали? Незаконнорожденная дочь супруга вашего, которую вы себе прислужницей сделали.
МАША. Чтооо?! Это как? Получается, Петруша не прислуга, а сестра моя? Как же так, маменька?
За кулисами слышен шум, раздается крик: «ПЕТРУУУША УТОПЛА!»
Вольдемар кидается на крик из комнаты, Порфирий за ним. Митя стоит, как громом пораженный.
ЗТМ.
Входит Порфирий, за ним Вольдемар вносит на руках Петрушу.
ПОРФИРИЙ. (неожиданно деловит и собран) Ширму сюда, освободите диван! Сухую одежду, плед! Быстро, я сказал!
Все суетятся. Приносят ширму. Петрушу кладут на диван за ширму. Приносят сухую одежду Маши.
ВОЛЬДЕМАР. Я за доктором.
ПОРФИРИЙ. (из-за ширмы) Не надо никакого доктора! Я доктор. Она живая. Помогите переодеть, быстро!
Маша кидается за ширму. Слышен кашель.
ПОРФИРИЙ. Дайте спирту! Коньяка! Одеколона, что угодно!
Катерина подает коньяк, одеколон. Опять слышен долгий кашель.
ПОРФИРИЙ. Чай! Из моей коробки! Заварите, живо!
Маша бежит заваривать чай.
Порфирий выходит из-за ширмы.
ПОРФИРИЙ. Успели. Жива. Дышит. Откройте окна, уберите ширму, нужен воздух. Ей нужен воздух. Где чай? Я спрашиваю, где горячий чай!
КАТЕРИНА. Сейчас, Маша несет уже.
ПОРФИРИЙ. Все – вон!
Все идут в сторону, сгрудившись у выхода, молча наблюдают. Маша несет чашку чая, дает Порфирию, Порфирий садится рядом с Петрушей, поддерживая ей голову, с ложечки поит ее чаем.
ПОРФИРИЙ. Вот и хорошо. Вот и хорошо. Еще капельку.
ПЕТРУША. (закашливается, приходит в себя, стонет) Не надо… Не надо….
ПОРФИРИЙ. Надо, надо. Не крути головой, давай еще капельку! Вот и славно! Вот славно! Пей до дна, всю чашку. Пей, Петруша!
ПЕТРУША. Не надо…. Зачем… Всё одно утоплюсь.
ПОРФИРИЙ. Ты, девушка, это брось. Ты еще последних новостей не знаешь. Узнаешь – ахнешь.
ПЕТРУША. Нет мне жизни, Порфирий Платоныч. Не могу я больше… Не хочу…
ПОРФИРИЙ. Так, девушка. Я место уступлю Марье Алексеевне, она тебе далее лучше все расскажет.
Порфирий встает, превращается опять в рассеянного, смешного ученого.
ПОРФИРИЙ. Вот так, вот так, Господа. Опасность позади, так сказать…. Жить обязательно будет. Нуждается в милости, в покое. Проявите свои лучшие чувства. К… ближнему, так сказать. Да.. Забылся.. Простите… Молчу… Топиться… Но какие причины? Должны же быть причины!
Порфирий идет к Катерине. Маша бросается к дивану. Митя все так же молча стоит в стороне. Вольдемар сидит в кресле в глубочайшем раздумье.
МАША. Я не знала, Петруша. Я ничего не знала. Как же так! Ты сестра моя. А я не знала.
ПЕТРУША. (эхом) Ты не знала…
МАША. Петруша, мы богаты теперь! Все богаты! Я, ты, Митя! Мы свободны! Завещание пришло, ты тоже… Ты богатая! У тебя миллион, целый миллион! И у меня миллион! И у Мити миллион! Только подумай, Петруша!
ПЕТРУША. Какой миллион?
МАША. Деньги. Мы получили наследство. Ты богата теперь. Мы спасены! Я не буду больше искать богатых женихов, ты больше не будешь работать прислугой, ты теперь сестра моя!
ПЕТРУША. Теперь? Сестра. Только теперь? Когда у меня наследство, я сестрой стала вам? Марья Алексеевна, взгляните на меня, разве я сейчас другою стала? Или горб у меня уменьшился? Какая я вам сестра?
МАША. Что ты такое говоришь, Петруша? Зачем? Я обрадовать тебя хотела.
ПЕТРУША. Вы, Марья Алексеевна, невинная душа. Не понимаете, не нужен мне ваш миллион, я ж распорядится им толком не сумею. Я бы весь миллион отдала бы за то, чтобы просто человеком стать. Только вот не получится. (встает)
КАТЕРИНА. (шепчет Порфирию) Ожила! Чай ваш действительно целебный.
ПЕТРУША. Не получится у меня. (подходит к Катерине) Маленькая я была, конечно. Но батюшку с матушкой своих хорошо помню. Сильно я любила отца своего, очень сильно. Хоть и не понимала тогда по детскости, почему нельзя нам рядом быть. Только изредка виделись. И он меня любил. Знаю. Я день тот летний тоже помню. Как играла я на улице, и весело мне было, счастье такое было, как побежала я за ним, а мне в спину поленом-то и кинули. Я и упала подкошенная. Много ли птенцу маленькому надо, чтобы крылышки сломать… И помню я всю жизнь, кто это полено кинул. Помню и молчу. Помню, как матушка моя потом умирала, а врача ей не позвали, так и умерла без помощи. Помню и молчу. Потому что куда ж я горбатая да безродная пойду? Даже в девки уличные не гожусь, никто не позарится.
КАТЕРИНА. Хватит! перестань! Да, я! Я бросила то злосчастное полено! Я! Законная жена! У нас детей не получалось. А дворовая баба от Алеши моего еще раньше меня родила. Сердце мое разрывалось, видя, как муж мой играл во дворе с дворовым своим приблудышем, как им вдвоем тогда радостно было. Это не я, это черт! Черт в недобрый час под руку толкнул. Я в сердцах просто бросила злосчастную палку с земли. Я даже не намеревалась. Я не хотела, в спину я не хотела! (рыдает)
ПЕТРУША. А матушку зачем погубили? Трудно ли врача было позвать? Осиротили меня. Специально матушку уморили ведь. Спасибо, что не выгнали со двора сироту горбатую. Грамоте обучили. На пианинах ваших играть. А к чему мне это? Уши публике вашей показывать, смешить гостей, да горшки за вами всё детство выносить – вот моя доля. И тайны не признали, и за стол меня не посадили, все боялись что я Марье Алексеевне в сестры буду набиваться… Да ведь я не глупая, зачем мне Машу такой сестрой позорить. Я и в служках проживу. И жила бы. Пока ваш Митя не приехал. А Митя, Митя, кузен ваш красивенький, выходит и мой кузен. Как он обижал меня – только бог с неба видел. По щекам отхлестал. А подбивал на что?
МИТЯ. (бросается на Петрушу) Молчи! Молчи, дрянь горбатая! Убью!
Вольдемар перехватывает Митю, откидывает в кресло.
ПЕТРУША. Оставьте его, Владимир Петрович. Не тронет он меня, не посмеет теперь. Да только зря вы меня спасали. И зря приехали. Я как увидела вас – так и поняла: всё, кончилась моя жизнь. Два сердца у меня, два сердца вам отдала не глядя. Без остатка. Да только разве взглянете вы на меня… Не хочу я жить более. Все равно мне дорога одна – в омут головой. Только теперь умнее буду – камень на шею привяжу.
ВОЛЬДЕМАР. Моя! Петруша, Елизавета Алексеевна, моя! Никому не отдам! Лизонька, любовь моя, как в детстве – помнишь? Убежим, спрячемся от всех! Обвенчаемся, не бойся никого, будешь женой законной! Уедем в Америку, увезу куда захочешь!
Всеобщее «Ааахххх!!»
Петруша в изумлении смотрит на Вольдемара, вот-вот упадет, Вольдемар подхватывает её на руки, целует, говорит «моя! Любовь моя! Уедем, уедем!» уносит за кулисы.
ЗТМ.
Спустя два года.
Та же дача. В комнате сидят Катерина и Порфирий. Пьют чай. Мир и уют.
Вбегает мальчик.
МАЛЬЧИК. Там это… Послали сказать… К вам гости идут. Князь и княгиня Торецкие-Смолины… Вот, аж рупь мне дали!
Мальчик убегает.
КАТЕРИНА. Это кто же? Порфирий? Уж не Вольдемар ли приехал?
Входят Вольдемар и Петруша. Красивые, богатые, веселые, счастливые.
ВОЛЬДЕМАР. (смеясь) Да-да, именно Вольдемар. С супругой. Прогуливались, решили вот заглянуть по старой памяти. (целует руки Катерине)
КАТЕРИНА. Петруша! Ааааах… Петруша.
ПЕТРУША. (мягко) Елизавета я. Елизавета Алексеевна. Здравствуйте, Катерина Львовна! Порфирий Платонович!
ПОРФИРИЙ. К столу… Просим к столу….Гостей не ждали. Но рады, рады безмерно. Как говорится, чем богаты. Расскажите, расскажите сейчас же, как, что?
ВОЛЬДЕМАР. (смеется) К столу мы не успеваем. Спасибо. А рассказывать что же? Все дороги ведут в Рим. После Нью-Йорка переехали в Рим. Там и обосновались.
ПОРФИРИЙ. И не скучаете в Риме?
ВОЛЬДЕМАР. Скучаем.
КАТЕРИНА. Пет… Елизавета Алексеевна, вы так… изменились. Вы… невероятным образом похорошели. Что за чудо?
ПЕТРУША. Катерина Львовна, хотите спросить, куда мой горб делся? В Америке прекрасная медицина. Как видите, все обошлось в мою пользу. А где Марья Алексеевна? Она не выйдет к нам?
КАТЕРИНА. Они с Митей на водах, В Баден-Бадене. Обвенчались в прошлом мае. Пышная свадьба, кортеж, празднество. Митя это любит. Живут в Москве, я ее уже год как не видела. Только письма, только письма. Обещают приехать к осени, ждем не дождемся.
ВОЛЬДЕМАР. Увы, значит, не свидимся. Завтра уже отъезжаем. Время, время бежит. Ну что же, (смотрит на карманные часы) Рады были видеть. Разрешите откланяться, мы еще тут погуляем напоследок. Лизонька хочет еще немного погулять. (улыбается) Да и Алексей Владимирович нас уже заждался.
КАТЕРИНА. (заикаясь) А-а-а-а… Алексей Владимирович? У Вас сынок родился? Ах, понимаю. Понимаю…
ПЕТРУША. (спокойно, без ажитации) Не думаю, Катерина Львовна. Не обижайтесь, но где же вам понять меня… Меня, бедную сироту горбатую, прислужницу вашу, нелюбимую никем, на ваших тычках рощенную, где же понять вам меня сейчас? Нет у вас такого понимания. Счастье мое теперь – как Солнце огромное. И любовь моя – необозримая. Я простила бы вас за всё, но нет прощения ни злобе вашей тогда, ни, как вижу, зависти теперь. Пусть Бог вас простит. Марье Алексеевне кланяйтесь от нас. Любила я сестру свою. И по сей день люблю. Порфирий Платоныч, чудак вы мой милый! Здоровья вам напоследок крепкого и счастья. Прощайте!
Петруша и Вольдемар уходят, оба светятся любовью и счастьем. Петруша, остановившись, оборачивается.
ПЕТРУША. Ах, да. Чуть не забыла. «А какие уши у Петруши? – Вот такиееееее!»
ЗАНАВЕС
09 февраля 2025 год
Ценева Наталья Юрьевна
Россия, г. Новосибирск
e-mail: diafania@mail.ru
phone: +7 (913) 916-68-21
