СРОЧНО ДОКТОРА
ПЬЕСА: Автор: Людмила Зубенко
Псевдоним «Людмила Монэ».
8 913 592 12 19
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ – 43 лет. Директор театра, полный, небольшого роста, не ухожен.
БОРИС – 45 лет. Хозяин казино, банкир, любит Элеонору, желает завладеть ею, очернив Костика.
ЭЛЕОНОРА – 38-42 года. Ведущая актриса театра.
КОСТИК – 24 года. Любовник Элеоноры на сцене и по жизни, молодой повеса, искатель лёгкой жизни, элегантен, за счёт Элеоноры.
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ – 48 лет, администратор театра, из семьи военных, богат, имеет царственные манеры. Крупного телосложения, всегда во фраке, без цилиндра.
ТАМАРА–30 лет, (Эпизоды). Гримёр.
ВАЛЮША – 35 лет, (Эпизоды). Буфетчица.
КАТЬКА – 50 лет, (Эпизоды). Костюмер, полная.
МАКСИМ – 25лет, доктор, молодой князь.
ЭЛЛОЧКА – 16 лет, артистка балета, маленькая.
ВОДИТЕЛЬ. (Эпизоды). В очках и шляпе. (Эпизоды).
КОТ. Костолом Бориса, похож, на урку, в кепочке. Торчащие усы, от того назван котом. (Эпизоды).
В МАССОВКАХ И ЭПИЗОДАХ. Губернатор, губернаторша , артисты балета, артисты, репортёр, фотограф. Они же полицейские, пожарный и уборщица, которая мешается под ногами. (На усмотрение Режиссёра).
Действие происходит в восемнадцатом веке. Санкт Петербург. Знаменитый театр того времени. Зима, предпраздничные дни и свойственные им хлопоты. В коридорах театра и гримёрках суматоха. Туда-сюда снуют костюмеры с костюмами и балетными пачками. Бутафоры ругаются с осветителями, режиссёр держится за сердце. На сцене, балетный класс, гримёрка. С другой стороны сцены гримёрка, ведущей актрисы Элеоноры, и вдруг…
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Вбегает директор театра, Афанасий Петрович, он взволнован, тяжело дышит.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. (Почти кричит). Всё пропало! Мы горим. Всё пропало!
С маху садится в бархатное кресло на тонких ножках, ножка кресла подворачивается и директор падает, стонет. Девочки из балета запищали наперебой, бегают вокруг директора, пытаются поднять.
БАЛЕТНЫЕ. Афанасий Петрович, что с вами? Афанасий Петрович!
ЭЛЛОЧКА. Боже, здесь большой гвоздь, директор ранен. Доктора! Срочно доктора!
БАЛЕРИНЫ. Срочно доктора! Срочно доктора!
Балерины убегают, потом появляются вновь, вталкивая несмелого доктора Максима, бегают и причитают.
БАЛЛЕРИНЫ. Афанасий Петрович! Афанасий Петрович! Вам больно? Мы привели доктора.
Вбегает пожарный с рукавом.
ПОЖАРНЫЙ. Кто кричал «горим!»? Где горим, я здесь. Все на выход! Без паники.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Панику ты наводишь. Убирайся прохвост, или я убью тебя.
На сцену сразу почти вываливается, за что-то запинаясь, администратор театра, Иван Васильевич, он возмущается, отрясает свои одежды.
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Боже мой, что происходит, меня сейчас пожарный, уронил, теперь везде больно.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Иван Васильевич, этот пожарный прохвост. Я его убью, такую суматоху поднял в театре, людей на мороз начал выгонять.
Девочки из балета разглядывали молоденького доктора, у которого сегодня первый самостоятельный рабочий день.
МАКСИМ. (Не смело). День добрый господа!
Максим, держал саквояж двумя руками на уровне груди. На его переносице, красовались круглые очки, он с ужасом наблюдал, как директор теряет сознание, а вместе с ним и кровь, наконец- то очнулся. На него никто не обратил внимания, доктор опять поздоровался.
МАКСИМ. День добрый господа!
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. (Лежит на полу). Боже, как больно.
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Что тут происходит? Репетиция нового спектакля?
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Нет!!
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. А что случилось, я слышал, доктора затребовали, или это наш новый артист?
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Иван Васильевич, мне плохо.
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Зачем вы кричали, горим? За вами пожарный бежал.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Премьера под вопросом. Что делать? Что делать? Всю труппу с новой программой посылают на гастроли.
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Радуйтесь уважаемый, такая честь.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Велено срочно отправляться, а премьера? Все билеты проданы. Тут ещё Кости нет. Эллочка, сходи к Элеоноре, может, Костя там. (Эллочка уходит).
Балетные артисты, мешают. Ходят по классу и разминаются.
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Лечите, уважаемый. Видите человеку плохо.
МАКСИМ. Подождите, я сам. Где у вас болит?
Иван Васильевич, прошёл к окну, посмотрел, не идёт ли Костик Ветров.
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Афанасий Петрович, Костика нет. Он забыл, что сегодня премьера?
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Костю подождём, может, прилетит и впопыхах перепутает спектакль.
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Афанасий Петрович, хотите всю труппу увезти?
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Ума не приложу, я в полной прострации. Ой, ой, как же больно, что вы там делаете доктор?
МАКСИМ. (Робко). Я понял, в чём дело. Любезный, будьте добры, снимите штаны.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. (Буквально взревел). Что? Снять штаны? Вы в своём уме? Меня же весь театр поднимет на смех.
МАКСИМ. А что такого я сказал?
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Нет! Никогда! (Доктор вздрогнул). Ни когда дамы моего театра не увидят то, (громче), чего я сам не видел.
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Не волнуйтесь так, и что там у вас такого страшного?
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. (Вкрадчиво). Откуда я знаю, голубчик.
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Ну, ясное дело, всё, как у всех.
БАЛЕРИНЫ. Не скажите.
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Будет вам, отойдите.
БАЛЕРИНЫ. А что такого мы сказали….(Отходят разминаться).
МАКСИМ. (В растерянности). А как осмотреть рану?
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Рану? Вы ранены? Снимайте штаны без разговоров.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Не советую. (Замахал руками).
МАКСИМ. Разрешите тогда разрезать ваши брюки?
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Режьте, бог с ними, Катька зашьёт.
Иван Васильевич, увидел кровь на полу, решил, что на директора кто-то покушался, ринулся на выход.
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Батюшки! Да вы же теряете кровь…. Полицию, срочно! Человека ранили.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Не надо полицию, я сам упал, полиция тут, каждый день, а так вообще поселятся.
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. А что вы так разволновались? У нас молодых артистов много, пора им проявить себя.
Максим намотал вату на инструмент, доставал бутылочки, прищурив глаза, смотрел на расстоянии вытянутой руки, что берёт. Балерины, у станков разминались.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Иван Васильевич, что будет? Провал! Полный провал. Билеты распроданы. Дублёры провалят спектакль.
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Не переживайте. Премьера сегодня, ещё погулять успеем. Отметить, так сказать премьеру, а ночным поездом — на гастроли.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Иван Васильевич, ночным, — это так хлопотно. Обязательно кого ни будь, забудем.
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Тогда вообще отложить отъезд.
Максим осторожно разрезал брюки директора, рана была рваная. Максим прислонил ладонь руки к губам и сделал задумчивое лицо. Озабоченно произнёс.
МАКСИМ. Рана рваная, придётся зашить.
Афанасий Петрович испуган, бежит к выходу.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Нет! Нет! Не надо зашивать. Ай, ай, я боюсь, не надо зашивать…..
Афанасий Петрович прислонясь всем телом к стене или входной двери, поднял руки вверх, загораживаясь от Максима.
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Афанасий Петрович, куда же вы?
Директора догоняют, Максим испуган. Первый день работы и сразу столько крови, ему становится дурно. Он падает всем своим телом на директора.
МАКСИМ. Мамочки! (Обморок).
Максим, испачкал руки и манжеты белоснежной рубашки. На манжетах рубашки запонки с бриллиантами. Балерины, галдевшие наперебой и администратор, трясли то одного, то другого. К ним вошла ведущая актриса Элеонора, она искала гримёра Тамару.
ЭЛЕОНОРА. У вас гримёра Тамары нет? Где её, чёрт возьми, носит…
Появляется Тамара, быстрым шагом идёт к Элеоноре.
ТАМАРА. Я здесь, уже бегу.
ЭЛЕОНОРА. Что так неуклюже возитесь…. Дайте им понюхать нашатырь. Какая беспомощность…. (Уходят).
КАРТИНА ВТОРАЯ
В гримёрке Элеоноры. Тамара оправдывается, она боится потерять работу. Элеонора грубо ругает Тамару, присаживается в кресло и говорит с ней через зеркало.
ЭЛЕОНОРА. Где тебя носит, я должна быть уже в гриме. Костя где?
ТАМАРА. Я что бегаю за ним? Юльку-одевальщицу ходила успокаивать, у неё какие-то проблемы, она плачет.
ЭЛЕОНОРА. Какие могут быть проблемы, в день премьеры?
ТАМАРА. Не переживайте, госпожа Элеонора, мы всё успеем.
ЭЛЕОНОРА. Успеешь с вами, не театр, а цирк бродячий.
ТАМАРА. Что случилось? Вы так взволнованы.
ЭЛЕОНОРА. Директор с кресла упал, поранился.
ТАМАРА. Вы только не волнуйтесь.
Элеонора ударила по руке, на миг задумавшуюся Тамару.
ЭЛЕОНОРА. Опять Костя опаздывает. (Уходят).
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
В казино у Бориса. Казино 18 век. Костя, артист театра, пьян, спит у игрального стола. Под глазом у Кости синяк. Кот (наёмный костолом), подсыпал снотворного Косте в вино. Костя с трудом очухивается. Ему всунули в карман вексель и выпихнули из казино. Борис не доволен работой, отчитывает своего водителя и Кота.
БОРИС. Кот, ты, что опять бил Костю?
КОТ. Нет, господин.
БОРИС. Я что велел? Подставить Костю, чтобы естественно было.
ВОДИТЕЛЬ. Он в машину не хотел садится, ну, мы помогли.
БОРИС. Должно быть так, что Косте только деньги Элеоноры нужны?
КОТ. (Пресмыкаясь). Что вы, господин, я его пальцем не трогал. Костя сам ударился. Там синяк-то…. Загримирует.
БОРИС. (Водителю и Коту). Чего стоим? (Кричит). Идите, приглядите за Костей.
Костя стоит на сцене, тупо соображает, смотрит на фишки, выворачивает карманы, качается. Ногой трогает сумку, соображая, что там может быть.
БОРИС. Вот цветы, (подаёт), увезите в театр.
ВОДИТЕЛЬ. ( В тёмных очках и шляпе). Всё исполним, как приказано. В театре премьера сегодня. Так нам Костю подвезти?
БОРИС. Сам до шлепает. Там одевальщица Юлька за Костей бегает, она с ним пусть и нянчится.
ВОДИТЕЛЬ. (Костя с другой стороны сцены). Кот, ты опять напортачил, у Кости дублёра нет.
КОТ. А чо я! Ну, поторопился, после премьеры надо было побить, тогда не так ласково. (Смеётся).
ВОДИТЕЛЬ. Накажет нас Борис.
КОТ. Пронесёт.
Водитель и Кот уходят, Костя всё ещё поодаль, на сцене, разговаривает сам с собой, возмущается. Он совсем забыл про премьеру нового спектакля.
КОСТЯ. Я же помню, что фишки не брал. Почему я хочу спать? (Уходит).
КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ
На сцене балетная комната. Афанасий Петрович, на полу, на нём бездыханный доктор. Балерина Эллочка, стоит на коленях перед Максимом с ваткой и нашатырём. С умилением разглядывает Максима, поправляя его волосы. Она влюбилась в доктора. А ей 15 лет.
ЭЛЛОЧКА. Какой хорошенький.
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Эллочка! Немедленно отойди, будь благоразумна, молодой князь не объект, для вожделения театральных особ.
ЭЛЛОЧКА. Доктор Максим молоденький и хорошенький. (Пауза). Подумаешь, князь
Эллочка махала на доктора веером. Максим подскочил, что Эллочке пришлось отбежать.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. (Пришёл в себя). Наконец то, доктор, вы облегчили мне жизнь, теперь спасайте дальше.
Директор приподнимается и сидит на полу, опираясь на руку.
МАКСИМ. Не волнуйтесь, Афанасий Петрович, спасу обязательно, только снимите штаны, я зашью рану.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Ну, уж нет! И как не волноваться, вы меня чуть не придушили.
МАКСИМ. Как спасать? Штанов не снимаете. Ещё укол поставить надо?
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Выдумали, ни каких уколов.
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. (Доктору). Штаны, надо было снимать, пока он в обмороке был.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Иван Васильевич, я директор! Вы в своём уме? Снять штаны с человека, что подумают артисты?
МАКСИМ. Простите, уважаемый Афанасий Петрович, если я вам причинил неудобства. Хорошо шить не будем, я заклею рану, но это плохо. (Обработал рану, наклеил пластырь).
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Всё?
МАКСИМ. Вставайте, Афанасий Петрович. Осторожно, иначе рана откроется.
Афанасий Петрович поднялся и присел. Иван Васильевич уходит и возвращается с костюмером Катькой и сразу присел к столу. Катька костюмерша, поняла в чём дело, повелительно велела снять штаны.
КАТЬКА. Так, ну что тут у вас стряслось? Афанасий Петрович…. А… понятно, снимайте штаны.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Катька! У вас что сегодня, заговор, все требуют снять штаны. А по-другому нельзя?
КАТЬКА. Нельзя, Афанасий Петрович, нельзя.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Да, что это за день сегодня?
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Так премьера, всегда суматошный день.
КАТЬКА. Снимайте немедленно! Я не стану зашивать брюки, прямо на вас.
А кровищи-то. А ну, скидывайте свои штаны.
Директор отскакивает, Катька требует настойчиво. И начинает стягивать пиджак и подтяжки, директор отпрянул в сторону, она догнала его.
КАТЬКА. Тут, и стирать надо. Снимайте без разговора.
МАКСИМ. Катерина, вы бы осторожнее, там серьёзная рана. Афанасий Петрович отказаля зашивать.
КАТЬКА. Хорошо.
Афанасию Петровичу, пришлось подчиниться. Он снял пиджак, потом кряхтя и стоная, с помощью Катьки стянул брюки. Костюмерша возмущалась.
КАТЬКА. Когда вы их последний раз стирали?
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Не помню голубушка, да бог с ними, подай из шкафа другие.
Катька перебирала в шкафу, показывая директору, что взять. Директор стоял подле дивана, в смешном нижнем белье в позе нашкодившего ребёнка. Иван Васильевич от неловкости отвернулся.
МАКСИМ. Я отлучусь, Афанасий Петрович, на минуточку, водички испить, и вернусь. (Уходит, директор махнул ему рукой).
КАРТИНА ПЯТАЯ.
В буфете театра. На сцене буфет театра. За стойкой прелестная пампушечка Валюшка. На переднем плане знатная дама с губернатором, пьют кофе с пирожными. Далее столики с посетителями и фотокорреспондентами. Максим входит на сцену, в буфет, у него манжеты рубашки и руки в крови, он не замечает, взволнован, говорит вслух.
МАКСИМ. Боже, как я мог упасть в обморок. Матушка огорчится. Надо срочно снять стресс.
Максим, поправляя очки, семимильными шагами, почти бегом достиг стойки буфета. Опять поправляя очки указательным пальцем левой руки, с окровавленными руками и манжетами, громко потребовал выпить. Заорал на испуганную Валюшку.
МАКСИМ. Коньяк, и быстро.
Буфетчица Валюшка от испуга широко раскрыла рот. Не глядя, что берёт, от испуга, Валюшка налила не рюмочку, а бокал с толстым донышком.
МАКСИМ. Вы можете быстрее….
ВАЛЮШКА. Д, д, да…. Пожалуйста!
Максим, вытягивая шею к Валюшке, начал кровавыми руками шарить по костюму, искать деньги.
ВАЛЮШКА. (Закричала). Не надо!
МАКСИМ. Я сейчас, рассчитаюсь.
Максим, опять кровавым пальцем поправляя очки, другой рукой, начинает пить коньяк. Валюшка в испуге отшатнулась от Максима и начала падать.
ВАЛЮШКА. (Кричит падая). Не надо….
Раздался грохот падающих железных подносов о пол, все посетители напуганы. Валюшка, ухнулась на коробки, стоящие на полу, задев, новогодний торт, только что привезённый из кондитерского салона, самой госпожи Веденеевой, мамаши Максима. За дальним столиком сидели репортёры, приглашённые на премьеру и газетчики.
РЕПОРТЁР. (Громко). Что там происходит, не пропустить бы хороший кадр.
ФОТОГРАФ. Давай подойдём, посмотрим. Боже! Кажется, он убил буфетчицу….
РЕПОРТЁР. Какая чушь мы же в театре, а не на корриде в Мексике.
ФОТОГРАФ. Но что-то же там происходит…. Смотри, у доктора руки в крови.
Торт, (бутафорский из пенопласта или папье-маше.) скатился на живот Валюшке, а поднос, отлетел по паркету к ногам Максима, он встал одной ногой на поднос и грохнулся на пол. Падая, схватился за скатерть, рядом стоящего стола, где губернатор Воронцов, со своей супругой пили кофе с пирожными. Бокал с коньяком, у Максика, вырвался и рассёк бровь губернатору. Пирожное оказалось, на красиво уложенных волосах губернаторши.
ГУБЕРНАТОР. (Кричит). Срочно доктора! Что это значит? Срочно доктора! В театре военные действия? Безобразие!
ГУБЕРНАТОРША. Где директор? Срочно доктора! Почему в театре творится, чёрт знает что?
Максик, когда поднялся, то своими окровавленными руками, с которых капала уже разбавленная коньяком кровь, распугал всех посетителей буфета. А так как Валюшка лежала неподвижно с тортом на груди, все решили, что он её зарезал.
РЕПОРТЁР. (Фотографу). Бросай свой кофе, там убийство. Иди, посмотри, что творится, снимай скорее. Буфетчицу зарезали. Поместим на первую полосу газеты.
ФОТОГРАФ. Я не уверен, что губернатору понравится. Нас уволят.
РЕПОРТЁР. Кто уволит, с чего ты взял? Скорее снимай. Смотри губернаторша в креме, а губернатор ранен. Вот это кадр!
Посетители ринулись к выходу буфета. Услыхав крики, в дверях появился директор и администратор. Представьте себе директор, и сзади на скорости подпиравший его высокий, крупный администратор, наглухо заткнули входную, открытую лишь на одну половину дверь. (На усмотрение режиссёра постановщика). Или директор и администратор, бегут на сцену с воплями, — что происходит? Навстречу им посетители. А позади пожарный с рукавом.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. С ума сойти, что там такое, что за переполох?
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Афанасий Петрович, надо срочно разобраться. Ну, и премьера у нас сегодня! Похоже не на сцене, а у нас с вами!
Две стихии ополоумевших людей, столкнулись, на скорости, рассмешили репортеров и фотографов, пока щелкали фотоаппараты и вспышки, в театральном буфете стоял крик и смех. За кулисами крик ворвался пожарный, не разбираясь в чём дело, начал поливать всех водой. Когда он понял, что это не пожар, было уже поздно.
ПОЖАРНЫЙ. Господа, куда же вы?
Можно обыграть, что пожарный с пожарным рукавом бегает за людьми, а они убегают за кулисы, а оттуда крики, люди выходят и возмущаются.
ПОЖАРНЫЙ. Без паники, я уже здесь, всем на выход.
Директор пытается остановить пожарного, кричит на него. Вырывает пожарный рукав и бросает его на пол.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. (В ужасе). Убирайся, немедленно прекрати пугать людей.
Глаз губернатора, заливала кровь из раны на брови, а его супруга в креме. Директор чуть не на коленях умолял о прощении. Максим, размахивал своими окровавленными руками, манжеты рубашки, были ярко окрашены кровью. (Окровавленные манжеты надо пристёгивать и при необходимости менять).
ГУБЕРНАТОР. Доктора! Срочно позовите доктора!
МАКСИМ. Я здесь! Я, доктор!
Максим ринулся к губернатору, тот увидев окровавленные руки Максима, начинает метаться в испуге по сцене. Губернатор, подбегает к столу, губернаторше дурно.
ГУБЕРНАТОР. (Кричит убегая). Спасите меня от этого убийцы.
МАКСИМ. Не пугайтесь, я доктор. Пройдёмте я вас перевяжу.
ГУБЕРНАТОР. (Кричит в страхе). Всё, что могли, вы уже сделали.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. (Громко кричит на Максима, топая ногами.) Уважаемый доктор, не пугайте людей, бегом мыть руки! Немедленно!
Обращаясь к губернатору, директор умолял о прощении. Губернатор шёл и тянул за собой жену.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Умоляю вас, простите ради Бога. Такой инцидент! Такой инцидент не каждый день.
ГУБЕРНАТОР. Ещё бы каждый день! Спасибо! Премного благодарен, вашему гостеприимству. (Уходят).
Директор и администратор попросили посетителей из буфета, пройти в гардероб.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Уважаемые господа, у вас есть время привести себя в порядок, мы отложили премьеру спектакля на три часа.
ЗАНАВЕС.
КАРТИНА ШЕСТАЯ
В кабинете директора. Директор на диване, стонет. Иван Васильевич сидит у стола. Набрав лекарство в шприц, Максим поднял выше головы и пошёл на директора. При этом прищурил один глаз и скривил рот. Директора, за секунду сдуло с дивана, он стоял у двери, прижимаясь всем телом закрывая лицо, хотя укол предназначен в другое место. Истошно кричал.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Не надо….
МАКСИМ. (Оборачиваясь, ищет директора). Афанасий Петрович…. Где вы?
Иван Васильевич, догнал директора и попытался его вернуть, директор упирается, со страхом глядя на Максима со шприцем.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. (Заикаясь от страха). Я всё понимаю, вы молодой доктор.
МАКСИМ. И что?
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. (Громко). Но чтобы уколы делать с разбега…
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. (Гладит директора и как психически больного уговаривает). Не волнуйтесь, Афанасий Петрович, больно не будет.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. (Кричит так, что все отшатнулись и замерли). Отставить!
Директор, осторожно подошёл к дивану, присаживаясь, выругался, заикаясь. А администратор, присел опять к столу.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. А ведь вы уважаемый доктор, сами боитесь и крови, и даже ставить уколы.
МАКСИМ. (Невозмутимо). Нет, уверяю вас, я делал это много раз, (Пауза). Очень много.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Да? Что – то не заметно.
МАКСИМ. (Глядя на шприц). Увы, на трупах.
Афанасий Петрович, подпрыгнул с дивана, от негодования.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. (Глядя на Ивана Васильевича). Что? Я требую немедленных объяснений.
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. При чём тут я?
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Как это причём? Где ты взял это?
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Что? Я не понял, Афанасий Петрович. Вы о чём?
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Где ты взял это сокровище? (Громче). На курсах клоунов? С этим клоуном театр превратится в цирк.
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. (Возмущаясь). Позвольте, Афанасий Петрович, его сама мадам Веденеева привела. Это их сыночек будет (Пауза.) собственной персоной.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. (Ерничая). Хороша персона нечего сказать. Что и дипломчик имеется?
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. (Важно). Да, я проверил, на отлично, (затяжная пауза), а практику наработает…
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. (Как безумный). Практику наработает? На мне?
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. (Пожимая плечами). А что?
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. (Как заорёт). Я что, по- твоему, на кролика похож?
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Что вы, господин директор, я этого не говорил.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Так убери от меня этого ветеринара. (Пауза). И чтобы я его в театре не видел. (Кричит, топает ногами). Не пускать, никогда!
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Как не пускать, он же доктор?
Афанасий Петрович разгорячился, ходил по сцене, размахивая руками и возмущался. Максим сидел у стола, зажав руками голову, а администратор, поворачивался, глядя на беготню директора.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Никогда, слышите, никогда не пускать….. Из-за него сорвалась премьера нового спектакля. Губернатор с разбитым глазом, а губернаторшу, измазали кремом, окатили ледяной водой (Громче), это зимой – то, в лютый мороз.
МАКСИМ. При чём тут я?
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Да? А целый буфет господ в обмороке. (Сбавляя крик, махнув рукой со вздохом). Ещё этого пожарного, нелегкая принесла, (присел), будь он неладен.
Максим, хотел возмутиться, поворачиваясь к директору всем телом. Потом соскочил и начал мерять шагами сцену, и спорить.
МАКСИМ. Но позвольте…. Но ведь….
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. (Крадче от директора). Да ладно, молчите уже.
МАКСИМ. (Возмущаясь). Ну, уж нет. Вы, господин директор, первый устроили переполох в театре.
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. (Глядя на директора). Я ваша светлость ни в чём не виноват, да и доктор…
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Не заступайтесь! (Затем медленно выговаривая). Да, конечно он не виноват…. Это надо устроить целое представление. (Ёрничая). Диплом у него.
МАКСИМ. (Гордо). Я врач!
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Руки мыть надо, а не людей пугать. Врач он.
МАКСИМ. (Оправдывается). Я не специально упал, мне поднос под ноги прокатился, я наступил в него и упал, вот бокал и вылетел губернатору в глаз.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Да, а целый буфет господ в обмороке?
МАКСИМ. Возможно и не из-за меня, пожарный там был совсем некстати, его как раз не звали.
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Пожарный у нас всегда не вовремя.
МАКСИМ. Умоляю вас! Афанасий Петрович, я справлюсь. Вы не пожалеете, что взяли меня на ваш участок. И вообще, вы не можете отказать моей матушке. Кстати на этом старом плакате девушка похожа на мою маму.
Афанасий Петрович, сложив руки на груди, опустил голову и не знал, как ему поступить, поглядел на плакат. Улыбнулся.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Про плакат не будем, а отказать вашей матушке да, не могусс, (громко), но опыты над собой ставить не позволю.
МАКСИМ. Сегодня мой первый рабочий день и первый опыт.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Я вам не кролик. И что других участков нет? Вы решили в театре пропадать?
МАКСИМ. Участки есть. Мне не нравится там.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Театральные дивы, вам по статусу, не-под-хо-дят. Вы князь знатного рода. Можете даже не рассчитывать. Матушка вам, никогда не позволит разбаловаться.
МАКСИМ. Дома нравоучения, теперь здесь. Ну, не хочу я другой участок. С этими бабками купчихами, всё жалуются, жалуются на свои болячки.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Да, конечно у нас в театре весело, (пауза), с вами. Такого, в театре никогда не было. Максим, вы случайно не ветеринар?
МАКСИМ. (Медленно, растягивая слова). Да нет, господин директор.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. (Загадочно улыбаясь.) Так да или нет? Я что – то не понял?
МАКСИМ. (Возмущаясь). А в чём собственно дело?
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. (Язвительно) Что – то ты слишком долго шарил у меня в штанах. (Пауза). Громко). Шерсть, что ли искал?
МАКСИМ. (Серьёзно). Шерсть я действительно нашёл, даже стричь пришлось (Пауза.) ножницами.
Иван Васильевич, доселе, спокойно слушал препирательство, пошутил, улыбаясь Максиму.
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Теперь уважаемый доктор, вам, придётся шерсть вернуть, видите, как человек расстроился.
МАКСИМ. (Поняв шутку). Ну, уж нет!
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Давайте серьёзно господа.
МАКСИМ. Афанасий Петрович, я не ветеринар, я доктор.
Иван Васильевич махнул рукой, показывая Максиму, что бы тот перестал гневить доктора и наконец, поставил укол. Иван Васильевич хотел помочь директору снять штаны, стянул с него пиджак, стягивая помочи, директор начал вырываться и возмущаться.
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Афанасий Петрович, ложитесь, я помогу вам штаны снять.
Афанасий Петрович, ёрничая, опять заволновался, начал вырываться и дёргаться. Администратор поддерживает его.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. Дались вам мои штаны. Ну, конечно, давайте, мучайте.
МАКСИМ. (Ставит укол). Ну, как?
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. (Держа ватку, встаёт). А ничего, вроде не больно, ставьте уже и в руку.
МАКСИМ. Сию минуту Афанасий Петрович, я наберу шприц. Вы только не убегайте.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. А вы доктор, уколы с разбега не ставьте.
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Не переживайте доктор, я у дверей постаю.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. (Натягивая брюки). Ну, вы вообще уже. Да, похоже, я своей задницей, сорвал премьеру, (размахивая руками и говоря громче), но чтобы ей же написать целый спектакль – это перебор. (Громко добавил). А вам доктор всё-таки руки мыть надо, а не людей пугать.
Афанасий Петрович ринулся на доктора, у него рубашка в крови.
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Да перестаньте уже Афанасий Петрович.
МАКСИМ. Да вымыл я руки.
АФАНАСИЙ ПЕТРОВИЧ. А рубашку? Вон с кабинета. Только попробуйте ещё такое устроить. Бегом переодеваться.
МАКСИМ. Где же я возьму другую рубашку?
Директор гонит Максима, Иван Васильевич их разнимает, все с шумом покидают сцену.
ФИНАЛ.
Все выходят на поклон.
