Свидетельство, или Веревка для героев

Эдуард Иванов

Свидетельство, или Веревка для героев

Драма в 15 картинах

 

Аннотация:

Это история о том, как вчерашние школьники, став невольными свидетелями Великого злодеяния, превращаются в настоящих мужчин. Общая беда рухнула на их плечи, но бывшие мальчики бросаются в битву с превосходящими силами Зла… И становятся Героями.

Действующие лица

Тигран

Вардан – отец Тиграна

Манушак — старшая сестра Тиграна

Тюран — полицейский

Мать Тюрана

Директор

«Палка»

Ашот – друг Тиграна

Кайцак – одноклассник Тиграна

Самвел – отец Кайцака

Бабушка Тиграна

Дедушка Тиграна

Армен – друг Вардана

Теван – друг Вардана

Офицер полиции

Турчанка средних лет

Молодая турчанка в очках

Унтер-офицер

Солдат

Часовой

Полицейские, аскеры, горожане, учителя, одноклассники Тиграна.

Картина 1

Тигран. Далеко-далеко на востоке от Константинополя есть горы. Здесь всегда были горы – так пишут в книгах, которые я читал. Затем пришли люди – построили дома… Наш городок приютился в долине между этих гор – в долине Седых камней. Сначала тут жили армяне и несколько греческих семей. Затем появились турки. Постепенно городок разделился на две части. Влево от базарной площади — армянская часть с церковью. Справа – турецкая, с мечетью и всякими учреждениями — городской управой, судом и полицейским участком. Почты и телеграфа у нас не было.

Появляются горожане — торговцы, ремесленники, покупатели. Идёт обычная жизнь базарной площади.

Тигран. Приезжему человеку могло показаться, что у нас царит мирная, размеренная жизнь… И это несмотря на то, что наша Османская империя уже почти год воюет со всем миром… Хотя откуда в нашей глуши приезжие люди?.. Ссыльных привозили… Это да… Но чтоб по собственной воле… Это нет… Люди одной части города старались не замечать людей из другой… Так всем было спокойней… На базарной площади, если присмотреться, это заметно… Видите?.. Но были исключения.

Появляется Тюран.

Тигран. Вот, например, полицейский Тюран… Доброго вам утра, Тюран-ага.

Тюран. О, Тигран, салям тебе. Приехал отец?

Тигран. Их караван сегодня вечером или завтра утром должен прибыть. Всё зависит от погоды на перевале.

Тюран. Это да. Ну, передавай ему привет, когда приедет. Хотя нет, сам к вам завтра зайду, разговор к нему есть… А ты в школу не опаздываешь? На вашей церкви колокола били.

Тигран. Уже иду… А саркавага Рубена нашли?

Тюран. Кого?

Тигран. Который в нашей церкви служит… Рубен… Священник… С такой седой бородой.

Тюран. А, этот… Нет, не нашли. Ищем… Почему спросил?

Тигран. Вы о церкви сказали, я и вспомнил… Он мне книги всегда давал читать.

Тюран. Какие книги? О чем?

Тигран. Разные. В основном о приключениях.

Тюран. Может политические листы, брошюры?

Тигран. Нет. Иногда по истории. Но больше о приключениях.

Тюран. Точно в школу не опоздаешь?

Тигран. Да-да, иду, иду.

Постепенно вместо горожан на базарной площади появляются одноклассники Тиграна и его школьные учителя.

Тигран. Тюран мне нравится, он храбрый… Другие турки стесняются или боятся подобной дружбы. Тюрану наплевать… Было не принято открыто говорить, что твой друг армянин — честный и хороший человек, что тебе просто приятно бывать у него дома, разговаривать по душам.

Пауза.

Тигран. Наша школа — гордость городка, по крайней мере, среди армян — находилась в самом большом здании. Но особая гордость – это школьные преподаватели. Уже вторую весну, когда открывалась дорога через перевал, к нам приводили несколько ссыльных армян, главным образом из Константинополя. Среди них — учителя, редакторы газет, даже ученые — лингвисты, историки, правоведы. Мы их очень уважали. Некоторых даже любили. Особенно господина Директора.

Появляется Директор.

Тигран. Здравствуйте, господин Директор.

Директор. Доброе утро, Тигран. Подготовился к урокам?

Тигран. Да, господин Директор.

Директор. Молодец!.. Но я обязательно проверю… Здравствуйте, господа ученики!

Одноклассники Тиграна (почти хором). Здравствуйте, господин Директор.

Директор, улыбаясь, уходит.

Тигран. Слышали? Господа ученики… Когда такие учителя рассказывали о далеких временах и странах, мы, мальчишки, вздыхали, мечтая о подвигах… Я даже не подозревал, насколько осторожным надо быть в своих желаниях… Но были и другие. Особенно один. Мы прозвали его «Палка».

Появляется «Палка».

Палка. Ну, что, собачьи дети? Опять урока не знаете? Тупоголовые скоты!

Тигран и его одноклассники, среди которых Ашот и Кайцак, застывают, вытянувшись в струну.

Палка (Ашоту). Ты, баранья башка, выйди вперёд и перечисли всех праведных халифов.

Ашот. Простите, эфенди, но мы не проходили этого.

Палка. Не возражать! Кто здесь кого учит? Подставляй руку!

Ашот вытягивает руку, «Палка» бьёт по ней линейкой.

Палка (Тиграну). А теперь ты, балда»! Рассказывай, как надо вести себя, чтобы Всевышний простил прегрешения.

Тигран. Надо уточнить кому: вам, мусульманам, или нам, христианам? Но, так или иначе, мне кажется, сначала нужно их совершить.

Палка. Ах ты, книжный червь — дерзкое насекомое!

Тигран (в сторону). Каков бы ни был ответ, он снова и снова пускал в ход линейку.

«Палка» бьёт Тиграна линейкой по руке. Потирая руку, юноша отходит в сторону.

Тигран. Но рано или поздно даже урок «Палки» заканчивался, и мы выскакивали из класса во двор, словно из логова Иблиса.

«Палка» уходит.

К Тиграну направляются Ашот, Кайцак и несколько одноклассников.

Ашот. Давайте подкараулим его и забросаем камнями… Или просто изобьём.

Тигран. Эх, Ашот, как у тебя всё просто… А дальше что?

Ашот. Изобьём — и всё!

Кайцак. И какая польза от этого?

Тигран. Правильно, Кайцак. Он ещё больше разозлится. Ненависть порождает ненависть.

Кайцак. А если узнает, кто бил, в полицию потащит.

Ашот. И что? По-твоему, пусть продолжает издеваться над нами?

Тигран. А может ему стул клеем намажем?

Ашот. Точно!

Остальные ребята соглашаются.

Кайцак. Я отказываюсь участвовать в этой глупости.

Ашот. Почему?

Кайцак. Если узнают – виновных могут исключить из школы.

Тигран. Что, весь класс исключат?

Кайцак. Могут и весь… У нашего «Палки» есть серьезные знакомства в управе и в полиции.

Ашот. Ну и пусть исключают!

Кайцак. Это тебе всё равно, ты в чабаны пойдёшь. А я адвокатом хочу стать. Отец сказал, что ничего не пожалеет для моего образования. Не хочу его подводить.

Тигран. Трус ты, Кайцак. А «Палку» мы всё равно проучим.

Кайцак. Как хотите, дело ваше.

Кайцак уходит. Тигран, Ашот и ребята суетятся: кто-то приносит стул, кто-то мажет его клеем. Всё готово! Все в предвкушении.

Появляется Кайцак, встаёт рядом с одноклассниками. Затем — Директор, в его руках чистый стул.

Директор. Я был лучшего мнения о вас. Думал, вы взрослые люди, господа ученики. Считал, что вы не способны на подобные шалости. Вам всем должно быть стыдно.

Директор забирает испачканный клеем стул, ставит на его место чистый и уходит.

Появляется «Палка».

Палка. Ну, что, собачьи дети и бараньи головы! Приступим к уроку!

Ашот (громким шёпотом). Точно кто-то донес. Может это ты, Кайцак?

Тигран. Надо выяснить и наказать как следует.

Ашот. После уроков выясним.

Палка. Эй ты!

Ашот. Я?

Палка. Да, ты, баранья башка! Выходи сюда! Почему разговариваешь на уроке?

Ашот. Я не разговариваю.

Палка. Ах ты гнилой курдюк! Значит, я вру? Протягивай руку!

Ашот. Нет!

Палка. Что?!

«Палка» размахивается, чтобы ударить Ашота по лицу.

Тигран. Простите, эфенди, это я разговаривал.

Пауза.

Палка. Выходи тоже, раз такой герой. (Тигран встаёт рядом с Ашотом.) И о чём ты его спрашивал?

Тигран. Я не помню.

Палка. Вот значит как! Хорошо. Тогда, милейший, двойное наказание. За плохую память и за разговоры на уроке. Давай руку!

Тигран протягивает руку. На втором ударе линейка ломается.

Палка. Твоё счастье, герой. Остальные четыре удара получишь в следующий раз. Если забуду, напомни.

Тигран (потирая руку). Да, эфенди.

Тигран отходит в сторону. К нему подбегает Ашот.

Ашот. Ты зачем взял вину на себя? Подумаешь, герой нашёлся!

Тигран. Не твоё дело.

Ашот. Как не моё? Если бы ты не сунулся, я этой собаке показал бы!

Тигран. А где Кайцак?

Ашот. Кажется, домой пошёл. (Тигран срывается с места и убегает.) Эй, ты куда?

Ашот убегает вслед за Тиграном.

Появляется Тигран.

Тигран. А затем меня вызвали к Директору.

Появляется Директор.

Директор. Почему ты избил своего товарища?

Тигран. Он предал весь класс.

Директор. Это эмоции, а не суждения. Кайцак избавил вас, меня и всю школу от больших неприятностей. И это его оправдывает. Тебе это понятно?

Тигран опускает глаза.

Директор. Не понятно… Иногда, Тигран, надо найти в себе мужество, чтобы перетерпеть несправедливость и предательство.

Тигран. Значит, в учебниках истории и романах восхваляют одно, а в жизни учат быть трусом?

Директор. Нет-нет-нет… Ты отделяешь себя, свою жизнь, от истории мира. А может быть именно в эту секунду своим поведением, своими словами, делами, ты вносишь в ход истории свою лепту. Пусть ты не полководец, не правитель, но… Как знать, может именно тебе суждено стать тем, кто изменит мир и твоё имя появится в учебниках… (Тяжело вздохнув, задумавшись.) Но узколобые историки-учёные и хитроумные чиновники, как обычно, многое перепутают или намеренно переврут… И всё это в угоду нынешним правителям. А затем придут новые ученые и чиновники, чтобы снова переписать историю… Зачем?.. Потому что появятся новые правители… Но я отвлёкся… И запомни, ничего подобного я тебе не говорил.

Тигран. Предатель – всё равно предатель, какие бы времена ни были.

Директор. Никогда не спеши судить человека… Но как ни печально, несмотря на моё уважение к твоей семье, к твоему отцу, я вынужден исключить тебя из школы.

Тигран. Что?! До окончания осталось пару месяцев занятий и экзамены!.. Господин Директор, всё что угодно, только не исключение! Бабушка с дедом меня живьём, как удобрение, в саду под яблоней закопают!.. Даю честное слово – подобного не повторится.

Директор. Верю, Тигран, верю… Но этого требует отец Кайцака – многоуважаемый Самвел. Он человек влиятельный, даже среди турок. (Пауза.) Ну, хорошо… Исключаю только на одну неделю. Уроки будешь дома готовить. Ты способный, не отстанешь. И запомни, ты дал честное слово.

Директор уходит.

Вокруг Тиграна собираются одноклассники, среди них Ашот и Кайцак.

Тигран. Я всё, как сумел, рассказал ребятам.

Ашот. Тогда уходи и ты, Кайцак. Из-за тебя моего лучшего друга исключили из школы!

Тигран. Ерунда, всего на неделю.

Ашот. Это не важно! Пусть уходит! Верно, ребята?

Одноклассники Тиграна. Правильно… Уходи… Проваливай… Предатель… Уходи…

Кайцак. Я никуда не уйду! Тиграна исключили не из-за меня, а за то, что он хулиган. И таким не место в школе!

После паузы Ашот со всего размаха ударяет Кайцака. Тот, закрыв лицо руками, кричит и убегает. За ним вдогонку – Ашот и ребята.

Тигран. А виноватым всё равно останусь я.

Тигран уходит вслед за ребятами.

Картина 2

Комната в доме семьи Тиграна.

За столом на подушках сидят Дедушка, Вардан, Армен и Теван. Трапеза подходит к завершению.

 

Вардан. Понимаю, что поздно, отец. Но надо было проследить за разгрузкой каравана, расставить охрану. Хорошо без особых приключений в этот раз обошлось. Дорога тяжелая, могли в горах застрять.

Появляется Тигран.

Вардан. Где ты бегал, сынок? Иди сюда. Как будто ещё вырос? Окреп. Какие мускулы… Отец, ты чем внука кормишь в моё отсутствие?.. Садись вот сюда… Ну, рассказывай. Говорят, немного набедокурил без меня?

Тигран. Я ничего плохого не сделал.

Дедушка. Если не считать того, что опять подрался с Кайцаком, сыном Самвела. Отец его снова приходил мне жаловаться.

Вардан. Ну, это ничего. На то и юноши, чтобы силой меряться. Не так ли, Тигран?

Появляется Бабушка, ставит на стол новый кувшин с вином.

Бабушка. Вот всегда так, Вардан, учишь сына бог знает чему! Потом с ним сладу не будет. Бедного мальчика так избил, что у того из носа кровь пошла.

Бабушка, собрав несколько пустых тарелок со стола и пустой кувшин, уходит.

Тигран. Обидно стало, когда его отец меня в полицию потащил! Если бы Тюран не вмешался, я бы их обоих: и отца, и сына…

Вардан. Опять?! (Дедушка кивает.) Армен, неужели вы не можете отучить Самвела таскаться в полицию? Что молчишь?

Армен. А что тут скажешь? Богачом стал, вот и хорохорится. Не признаю, говорит, ваших старост. Есть, говорит, законы, суд и полиция, как во всём цивилизованном мире.

Вардан. Суд, полиция… Но это всё турецкое. Не наше. У нас свои законы. Или я не прав, Теван?

Теван. Ну что он, не знает, что ли? Два раза приглашали к старейшинам — не явился.

Дедушка. Вот времена пошли… Чтобы армянин с армянином свои тяжбы в турецком суде разбирали… Да, времена…

Вардан. Зря вы так оставили это дело.

Теван. Предупредили… Если не угомонится, пусть пеняет на себя.

Армен. Вардан, расскажи, что в мире делается. А то сидим в этой долине, как на краю мира.

Вардан. А что рассказывать? Везде одно и то же. Война… Хотя сейчас для нашего брата настают времена похуже, чем при султане Гамиде… Проходили через Харпутский вилайет, видели сожжённое армянское село. Говорят, не смогли заплатить налог за четыре года вперёд. Не дали себя ограбить. Вот результат. На следующий день пришли жандармы и…

Пауза.

Теван. Да, в невесёлые времена живём. У нас тоже… новости… На днях сапожника Крикора убили.

Вардан. Кто? Почему?

Армен. Какой-то знатный турок из соседней деревни. Он ему сапоги заказал. И чтоб из лучшей кожи. Через неделю пришёл. Молодец, говорит, мастер. Хорошие сапоги сшил. И пошёл было себе, ничего не заплатив. Крикор вежливо напомнил ему о плате. Ну ты знаешь Крикора, какой он безобидный… был.

Теван. Я ему не раз говорил, чтоб пистолет себе купил или кинжал. А он: «Кому, говорит, я нужен? Врагов у меня нет. Я со всеми в мире живу».

Армен. Завязался спор. Ну, тот выхватил кинжал и заколол Крикора… на глазах у всей его семьи. Полицейские прибежали, увели убийцу, а потом отпустили.

Вардан. Ох, мерзавцы! Надо бы с Тюраном поговорить.

Тигран. Он завтра хотел к тебе зайти.

Теван. Думаешь, поможет?

Вардан. Не знаю. Надо спросить.

Армен. Тогда спроси ещё за Маркара, за его жену.

Дедушка. Да, это совсем плохая история… Иди-ка, Тигран, спать, уже поздно.

Тигран. Но дедушка.

Вардан. Ты слышал, что старший сказал?

Тигран. Всем спокойной ночи!

Тигран уходит из комнаты.

Теван. Свидетель Бог, я не знаю, как Маркар не сошёл с ума.

Армен. Месяц тому назад это было. Шла женщина домой из сада, а на неё напали и увезли. Сидит теперь парень и воет, как волк.

Теван. Везде искали, всех расспрашивали. Пропала. И кто увёз — непонятно. Полиция тоже ничего не нашла.

Вардан. Священник Рубен так и не найден? Ни тела, ни клочка одежды? Ничего?.. Что-то странное у нас в долине творится, что-то странное…

Армен. Как охотник скажу… Это не зверь… Может чудовище какое… Схватит человека и… Нет человека – исчез… Зверь следы оставляет, а этот — нет.

Теван. И не только у нас, но и в соседних посёлках… Словно во вкус входит.

Армен. Никаких следов…

Дедушка. И охотится исключительно на армян.

Пауза.

Дедушка. Что-то вы, молодцы, жути на ночь глядя нагнали… Звери, чудовища… (Поднявшись с подушки.) Уже поздно. Вардану нужно дать отдохнуть с дороги.

Армен, Теван и Вардан поднимаются с подушек, прощаются.

Вардан. Задержитесь на секунду…

Дедушка, попрощавшись, выходит из комнаты.

Вардан. В моих тюках кое-что есть, нужно переправить в безопасное место.

Армен. Сейчас?

Вардан. Нет, завтра, и лучше днём, открыто, чтобы не вызвать подозрений.

Теван. Хорошо, мы утром будем.

Картина 3

На базарной площади сидят Тигран и Ашот.

 

Ашот. Знаешь, Тигран, я передумал быть чабаном. Школу закончу, пойду к твоему отцу караванщиком. Хочу побывать в чужих краях, объехать весь мир, драться с разбойниками… Что может быть лучше?

Тигран. А я пока не решил, кем стану. Отец говорит, доктором хорошо быть.

Ашот. Скучно. Сидишь у постели больного, слушаешь стоны, да ещё и деньги с него берёшь. Человеку и так плохо, а ты оплату требуешь.

На площади появляется Манушак с узелком в руке, направляется к ребятам.

Ашот. О, твоя сестра идёт. Как я выгляжу?

Тигран. Как обычно. Что с тобой?

Ашот плюёт на ладонь и пытается пригладить свои волосы.

Ашот. Доброе утро, Манушак.

Манушак. Здравствуй, Ашот. Вы почему здесь? (Тиграну.) Я тебя у школы искала, а ты тут сидишь.

Тигран. А зачем меня искать?

Манушак. Держи свой завтрак. (Передаёт узелок брату.) Голодным бы остался, если бы бабушка не вспомнила… Ну, что расселись? В школу бегите.

Тигран. Рано ещё.

Ашот. Тигран целую неделю – свободная птица. Может сидеть, где захочет.

Манушак. Что это значит?

Тигран. Это… Э-э-э… (Ашоту.) Ты зачем это сказал?

Ашот. Его на неделю от учебы отстранили… А разве она не…

Манушак. Как отстранили? Кто? За что?

Тигран. Ну, спасибо тебе, друг. Теперь она всем в доме расскажет.

Ашот. Директор… Из-за драки… Расскажешь?

Тигран. Конечно расскажет. Знаешь какая она вредная?

Манушак. Сам ты!.. Не расскажу. Только ты, братец, другое место для пряток найди. Здесь тебя кто угодно может увидеть и отцу рассказать… Или ещё хуже – бабушке с дедом.

Ашот. Тигран, тебе надо на кладбище! Возле забора у ограды сядешь. Никто с улицы не увидит. Или страшно?

Тигран. Ничего не страшно… Манушак, прости меня, что вредной назвал.

Манушак. Идите отсюда, пока никто не увидел.

Манушак уходит. Юноши смотрят ей вслед.

Тигран. Я думал, она так… А она человек.

Ашот. Какая она красавица.

Тигран. Эй, ты чего? Она моя старшая сестра.

Ашот. И что? Разве не может быть красавицы сестры у такого уродца?

Тигран. Сам ты уродец!

Улыбнувшись, Тигран набрасывается с кулаками на Ашота.

На площади появляется Кайцак. Подходит к ребятам.

Кайцак. Опять хулиганите? И когда вы за ум возьмётесь?

Ребята перестают бороться, недоумённо смотрят на Кайцака.

Кайцак. Вы хотя бы знаете, который сейчас час?

Ашот. В церкви отзвонили, значит скоро в школу.

Кайцак. А я точно знаю. Сейчас семь часов двадцать минут.

Тигран. Хватит врать.

Кайцак. Не веришь? Смотри. (Кайцак вытаскивает из кармана большие часы с цепочкой.) Подарок отца.

Ребята внимательно рассматривают часы, затем Кайцак убирает их в карман.

Ашот. Подумаешь!

Кайцак. А у тебя таких никогда не будет.

Ашот. Да? Получше твоих будут.

Кайцак. Как же! Лучше этих не бывает — они серебряные.

Ашот. Ну и проваливай со своими серебряными!

Кайцак. Не на твоей земле стою.

Тигран. Лучше уйди, а то получишь.

Кайцак. Испугался! Попробуй тронь!

Тигран. Ох, показал бы я тебе… Жаль слово дал Директору.

Ашот (улыбнувшись). А я-то никому слова не давал.

Ашот со всего размаха ударяет Кайцака по лицу. Тот, закрыв лицо руками, кричит и убегает. Ашот — за ним.

Тигран. Да что ж такое! Опять виноватым останусь… Ашот, оставь его! Пусть бежит! Ашот!

Тигран убегает.

На площади появляются горожане. Торговцы открывают лавочки. Среди толпы — Армен, Теван и Вардан, каждый несёт на плече тяжелый баул. Им на встречу — Тюран. Заметив Вардана, он в приветствии машет рукой. Вардан, Теван и Армен останавливаются, переглядываются. Вардан перекладывает свой тюк на плечо Тевана.

Вардан (шёпотом). Быстро уходите. Спрячьте это где-нибудь.

Армен (шёпотом). Где?

Вардан (шёпотом). Не знаю. Главное, чтобы полиция не нашла.

Теван и Армен уходят. Вардан подходит к Тюрану.

Тюран. Как раз к тебе шёл. Думал чаю попить. Разговор есть.

Вардан. Пойдём. Всегда рад тебя видеть в своём доме.

Тюран. А что в тюках?

Вардан. Моя доля с каравана.

Тюран. Это понятно. А что в тюках-то?

Вардан. Так, ерунда всякая… Несколько винтовок с патронами.

Тюран. Ох, не время сейчас шутить, Вардан… Ты смотри-ка, неужели теперь и за мной следят?

Вардан. Кто? Где?

Тюран. Вон… Возле лавки… А, неважно.

Вардан. Почему не важно?

Тюран. Отойдём в сторонку… Ты знаешь, что наше государство воюет.

Вардан. Конечно. Но у нас в долине все спокойно.

Тюран. Скоро всё изменится… Русские на севере теснят наши войска. Завтра на площади будет объявлено о призыве в армию армянского населения. Всех уклонистов – на каторжные работы… Или расстрел. Советую, хотя бы на время, спрятаться.

Вардан. А моя семья?

Тюран. Думаешь, старика-отца или мать заберут в армию?

Вардан. А Тигран?

Тюран. Он ещё мальчишка… А вот что касается твоей дочери…

Вардан. Манушак? Её в армию?

Тюран. Нет, друг… В эти сложные времена я готов взять её в жены.

Пауза.

Вардан. Я ценю твою дружбу, Тюран, но отдать дочь… Рано ей пока о замужестве думать.

Тюран. Как бы поздно не было… Посоветуйся со старшими. Поговори с Манушак. Ты знаешь, я её не обижу… Вот передай ей. Это конфеты. Монпансье. Очень редкие. Таких у нас не сыщешь. От наших союзников. Видишь всё на немецком? Дорогие. Специально для неё.

Тюран протягивает Вардану коробку с леденцами.

Вардан. Постой, постой, Тюран, я не готов к такому разговору.

Тюран. Я не тороплю. Но, сам знаешь, какие нынче времена. Подумай. Может замужество – это её спасение.

Вардан. Спасение? От чего спасение? Ты что-то знаешь?

Тюран. От невзгод, от жизненных неприятностей… Что я знаю? Тяжёлые времена настают, Вардан. Для всех нас – тяжёлые времена.

Тюран вкладывает коробку с конфетами Вардану в руку.

Вардан. Хорошо, Тюран, я подумаю.

Тюран. Подумай, Вардан, подумай.

Вардан и Тюран расходятся в разные стороны.

Картина 4

Дедушка сидит во дворе дома, строгает ножиком фигурку.

Появляется Самвел.

 

Самвел. Уйми своего волчонка! Чтобы он не смел трогать моего сына!

Дедушка. Даже не поздоровался. Сразу кричать…

Самвел. Здравствуй!

Дедушка. На то они и дети, Самвел, чтоб драться. Когда я был маленьким, тоже любил бороться, ну и кулаками помахать. Сколько раз приходил домой битым.

Самвел. Я не хочу, чтобы мой сын рос хулиганом. Если твой внук ещё раз тронет Кайцака, я ему руки переломаю!

Дедушка. Что ж, Бог в помощь! Чтоб бить детей, большого ума не надо. Только знай: скандал будет — жалеть будешь.

Самвел. Да что ж такое! Взяли моду все мне угрожать! Словно я никогда в руках кинжал не держал!

Дедушка. Ты словами про кинжал не кидайся — руки поранишь.

Самвел. Держи язык за зубами, старик!

Дедушка. Ну, это слишком. Знаешь, что… уходи-ка с моего двора подобру-поздорову!

Самвел. Я-то уйду, только ты запомни мои слова.

Появляется Тигран. Самвел, погрозив ему кулаком, уходит.

Рассерженный Дедушка подходит к Тиграну и хватает его за ухо.

Дедушка. В следующий раз, внучек, когда этот щенок, Кайцак, попадётся тебе в руки, избей его так, чтобы он надолго запомнил!

Дедушка отпускает ухо внука. Тигран отходит в сторону.

Дедушка. Пугать пришёл!.. Ты понял меня? В ухо и в нос! И ещё пинком вдогонку! Но аккуратно.

Появляется Бабушка.

Бабушка. Учи, учи! Он и так от рук отбился! Зачем портишь ребёнка?

Дедушка. Он не ребёнок! И вообще, женщина, иди в дом! Здесь мужчины разговаривают!

Махнув рукой, Бабушка уходит в дом.

Появляются Армен и Теван.

Теван. Что шумишь, сосед?

Дедушка. Самвел приходил! Угрожал! Мне и внуку угрожал!

Армен. Вот негодяй! Когда-нибудь я его поколочу!

Теван. Вардан дома?

Дедушка. Нет. Он с вами ушёл… До сих пор успокоиться не могу, всего трясёт!

Теван. Вардан придёт, передай ему, что тюки под Седым камнем, рядом с ущельем. Пусть не беспокоится… А мы Самвела догоним, пока он далеко не ушёл, поговорим.

Армен и Теван быстро уходят.

Дедушка. А ты чего так рано домой пришёл? Уроки кончились?

Тигран. Нас раньше отпустили. Говорят, в долину полк аскеров зашёл. С оркестром идут. Завтра у нас будут.

Дедушка. Чего им здесь делать?

Тигран. Не знаю. Чабаны с дальних пастбищ сейчас на базаре рассказывали.

Дедушка. Так-так-так… Вот что. Надо ценные вещи спрятать. Продукты и животину куда-нибудь отвести, пока вояки здесь будут. Даст Бог, недолго. Ну, что встал? Беги за бабушкой! И сестру зови! Надо успеть.

Всё погружается во тьму.

Из темноты появляется Самвел, навстречу ему – Вардан.

Вардан. Здравствуй, дорогой… Подожди, разговор есть.

Самвел. Я тороплюсь.

Вардан. Я не задержу. Лучше сейчас поговорить, чтоб потом обиды не было.

Самвел. Ты это к чему? Ох, как не люблю все эти недомолвки. Выкладывай начистоту, Вардан, что надо!

Вардан. А ты не сердись и голос на меня не повышай. Хочу поговорить с тобой, как армянин с армянином, как твой земляк. От чистого сердца говорю — не путайся с турками, к нам ближе держись. И не вноси раздор в народ, без этого забот хватает.

Самвел. Иначе?.. Не стесняйся, Вардан, договаривай.

Вардан. Сам знаешь. Зачем лишнее говорить? Слова легкие, их ветер уносит, а дела остаются.

Самвел. Угрожаешь?

Вардан. Зачем такие обидные слова говоришь? Просто советую — остановись, пока не поздно. Дорога, которую ты выбрал, к хорошему не приведёт.

Самвел. И что вы сделаете? Убьёте? Дом сожжёте? Магазин разграбите?

Вардан. Что ты, что ты! Разве мы бандиты? Никогда такого не было. Но кровь может пролиться. А это только местных полицейских обрадует, мол, ещё одним армянином меньше стало.

Появляются Армен и Теван.

Самвел. Чего вы добиваетесь?

Вардан. Я просто предупредил. И это в последний раз, а там смотри сам.

Самвел. Дикари!

Самвел уходит.

Армен. Ух, какой горячий!.. Мы всё сделали. У Седого камня спрятали.

Вардан. И это очень вовремя. Нам с вами придётся уйти в горы.

Теван. Из-за аскеров? Да, уже слышали.

Вардан. Надо успеть подготовить лагерь… Если что пойдёт не так, придётся действовать быстро, а у нас почти ничего не готово.

Армен. Кого-то надо оставить здесь для связи.

Вардан. И надо всех наших предупредить, чтоб не дали себя спровоцировать. Главное – выиграть время. Раньше времени в драку не вступать. Русские вот-вот придут в наши края. Но если турки начнут, мы должны быть готовы дать отпор. Другого выхода не вижу.

Теван. Другого выхода нет.

Картина 5

Площадка перед школой.

Директор школы стоит на возвышении, рядом с ним — несколько учителей. По бокам от возвышения — полицейские. Тигран, Ашот и другие школьники смотрят на учителей.

 

Директор. Дорогие дети! Господа ученики! У меня печальная новость. Властям понадобилось здание школы для военных нужд. С сегодняшнего дня все занятия прекращаются на неопределенное время. Прошу вас, дорогие мои, если будет возможность, собирайтесь группами и учитесь. Мы, ваши учителя, постараемся во всём помочь вам. Будем надеяться, что на будущий год мы соберёмся с вами в этих стенах. А сейчас прощайте!

Ребята расходятся.

Офицер полиции. Кто из вас преподавал историю?

Директор. Несколько учителей. Я в том числе.

Офицер полиции. Где я могу со всеми преподавателями истории поговорить?

Директор. У меня в кабинете, если вас это устроит.

Офицер полиции. Пройдёмте.

Учителя и полицейские уходят.

Тигран и Ашот устраиваются в тени с другой стороны школьной ограды.

Тигран. Жаль, что школу закрыли. Всё-таки интересно здесь было, особенно на уроках истории. И где мне теперь книги брать?

Ашот. А я не жалею. Сегодня же уйду в горы к нашим.

Тигран. Не боишься?

Ашот. Ну… бояться! Я уже три раза у них был. Белье носил, еду. Даже несколько раз стрелял: из винтовки и из револьвера.

Шум, крики. Затем двое полицейских выводят из школы одного из учителей. Следом за ними — полицейский офицер.

Ашот выглядывает из-за школьной ограды.

Тигран. Что там?

Ашот. Смотри! Ведут!

Офицер полиции (учителю). Последний раз спрашиваю – где записи? Где это пресловутое «Свидетельство преступлений»? Зря молчите. Нам о них сообщил один из ваших… И за это он получит щедрую награду. Не сомневайтесь. Мы умеем быть благодарными… Так, где записи?.. Всё-таки решили молчать?.. Тогда шагай вперед!

Учитель делает пару шагов. Один из полицейских по сигналу офицера скидывает винтовку с плеча, быстро передернув затвор, стреляет в спину преподавателя истории. Учитель падает.

Тигран. Убили!

Ашот. Ещё ведут.

Полицейские выводят из школы Директора и остальных учителей.

Перед школой на звук выстрела собирается народ: старики, женщины, дети. Люди издали смотрят на труп мужчины, не решаясь подойти к нему.

Тигран. Неужели Директора тоже?

Ашот. Нет, его и других просто уводят. Бежим, посмотрим!

Тигран. Нет, я здесь… Что-то не хорошо… Я пока здесь.

Ашот. Как знаешь, а я посмотрю.

Ашот убегает вслед за учителями и полицейскими.

Тигран сползает по ограде, садиться на корточки, обняв колени руками.

Толпа окружает убитого учителя, кто-то сооружает импровизированные носилки, труп уносят. И всё это молча, без причитаний. Люди расходятся.

Тигран. Убили… Убили… Так просто, буднично… В книгах всё по-другому… А здесь – Раз! — и всё, и нет человека. И вроде вот он лежит, а уже не он… Я думал смерть – это что-то другое, что-то особенное, торжественное… А это не красиво… И как-то унизительно. (Осененный какой-то догадкой.) А ведь это не тот человек, который только что жил, дышал, ходил. Это – раз! – и сразу что-то другое. Тело, только тело. А где человек? Где сам человек?

Раздаются звуки оркестра, который играет военный марш.

Тигран, пошатываясь, держась за ограду, медленно поднимается.

Тигран. Убили… А кого убили?.. Человека?.. Нет… Человека-то уже нет… Тело… Лишь тело… А где человек?

Тигран уходит.

Картина 6

Во дворе дома возле небольшого забора стоят Дедушка и Бабушка, тревожно вслушиваются в далекие звуки оркестра.

 

Бабушка. Говорят, целый полк пришёл. Рядом с городом встали.

Дедушка. Пушки есть?

Бабушка. Откуда я знаю? Я не видела. Думаешь снова грабить будут?

Дедушка. Сомневаюсь. Эти, видишь, к русской границе торопятся. Чего им у нас делать? Думаю, ничего не будет. Переночуют, а утром уйдут. Эти другие, у этих дисциплина. Точно утром уйдут.

Бабушка. А если не уйдут?

Дедушка. Обязательно уйдут. Как ни крути, у этих дисциплина другая, не то, что в прошлую войну. Тогда, помнишь, не успели зайти, сразу к нам в квартал и, словно саранча, все разгромили. И народу тогда столько погубили. А сейчас? Глянь, лежат себе под деревьями, и ничего им не надо. Должно быть, приказ такой вышел: раз ты солдат, так воюй, мол, с врагом, а мирное население нечего трогать.

Возле калитки появляется Тигран.

Бабушка. Слава Богу! Наконец-то пришёл!.. Что с тобой? На тебе лица нет!

Тигран. Учителя нашего убили!

Дедушка. Кто? Солдаты?

Тигран. Нет. Наши полицейские.

Бабушка. А ты откуда знаешь?

Тигран. Сам видел. Он лежал там, возле школы, под оградой… Так страшно, бабушка!

Бабушка. Всюду ты лезешь, всё тебе нужно видеть!

Бабушка, обняв внука, уводит его в дом.

Дедушка переводит взгляд на небо.

Дедушка. Зачем Тебе это? Моя старуха молится Тебе каждый день, а Ты снова хочешь посмеяться над нами?

Дедушка идёт к дому. В это время во двор входят двое аскеров и унтер-офицер.

Унтер. Эй, старик, домашняя живность есть? Корова, барашки… Мы изымаем излишки на нужды армии.

Дедушка. Нет. Ничего нет.

Унтер (аскерам). Проверьте… Если найдёте куриц, гусей – тоже можно брать.

Один солдат заходит в дом, другой идёт к сараю.

Унтер. Почему вы всё время упорствуете? Почему сами, добровольно не хотите отдавать? Почему всё время отнимать приходиться? А потом жалуетесь, что мы с вами грубо обращаемся.

Дедушка. Но у нас ничего нет.

Унтер. Врёшь. Видно же, не бедняки в доме живут. Не особо богатые, но…

Из дома появляется Бабушка, несёт на подносе свежие лепёшки и соления. За ней следом выходит солдат с подносом в руках, на котором куски жаренной баранины. Шествие замыкает Тигран — с глиняными плошками и кувшином вина.

Бабушка. Может, хотите немного закусить, господин офицер?

Унтер. Хм, не помешало бы.

Бабушка. Присаживайтесь вот сюда, в тенёк… (Дедушке.) Ну, что стоишь? Принеси подушку для господина офицера… А вы ставьте подносы вот сюда. Покушайте. Просим вас.

Бабушка, солдат и Тигран ставят закуски и вино на небольшой столик во дворе.

Из-за дома выбегает растрепанная Манушак, за ней бежит аскер, в его руках покрывало с головы девушки.

Солдат. Господин унтер-офицер, вы только посмотрите, какую я курочку в сарае нашёл.

Манушак. Дедушка, помоги!

Манушак прижимается к Дедушке.

Солдат. Эй, я же тебя не обижу… Ну, иди сюда.

Тигран. Не тронь её!

Бабушка. По чести просим, господин офицер, не трогайте внучку.

Унтер. Ребята на фронт идут, пусть немного побалуются, пофлиртуют.

Дедушка. Я этого не допущу! Скандал будет! До вашего командира дойдём!

Дедушка делает шаг вперёд, закрыв собой внучку. Унтер медленно надвигается на Дедушку.

Унтер. Бунтовать решил? К командиру, говоришь?..

Солдат. Ну и ну, какие в этой глуши армяне не пуганные.

Унтер. Совсем обнаглели.

Унтер ударяет Дедушку в грудь. Старик падает. Тигран бросается на Унтер-офицера, но один из аскеров прикладом винтовки ударяет его по затылку. Юноша падает на землю.

Бабушка. Помогите! Убивают! Соседи! Помогите!

Другой аскер хватает Манушак, та пытается расцарапать ему лицо.

Солдат (второму аскеру). Да не стой! Помоги мне!

Второй аскер пытается связать Манушак покрывалом.

Дедушка, поднявшись, бросается на солдат.

Унтер-офицер подходит к кричащей Бабушке и ударяет её по лицу.

Унтер. Перестань голосить, старуха!

Бабушка (слабеющим голосом). Помогите!.. Помогите!.. Помогите…

Унтер-офицер снова ударяет Бабушку. Затем, взяв одной рукой пожилую женщину за отворот халата, другой бьёт по лицу, затем ещё и ещё, с каждым разом всё сильнее и сильнее.

Тигран, придя в себя, пошатываясь, поднимается на ноги. Смотрит на происходящее и не верит своим глазам. Хватает с земли брошенную аскером винтовку.

Тигран. Не троньте их! Убью!

Во дворе дома постепенно появляются соседи: двое мужчин с палками в руках, несколько стариков и старух, женщины, подростки, среди них Ашот. С каждой секундой их всё больше и больше. Появляется и Самвел. Ропот толпы угрожающе нарастает.

Унтер-офицер, заметив толпу, отпускает затихшую пожилую женщину. Бабушка валится на землю – застывает. Аскеры, забыв про девушку и старика, отступают поближе к унтер-офицеру. Манушак бросается к Бабушке. Дед стоит, утирает кровь.

Тигран. Пошли прочь! (Унтер-офицер тянется рукой к кобуре.) Застрелю!.. (Заметив Ашота.) Ашот, собери у них оружие!

Ашот срывает у аскера с плеча винтовку, вешает её себе на плечо. Затем, подойдя к унтер-офицеру, расстегивает его кобуру и… Унтер обеими руками хватается за револьвер, не желая его отдавать.

Ашот. Стой спокойно, собака!

Ашот пинает унтер-офицера по ноге, затем ударяет кулаком по лицу и отнимает пистолет.

Тигран. Теперь пошли вон!

Дедушка. Оружие отдадим вашему начальству.

Унтер. Пойдём, ребята…Мы им ещё покажем.

Толпа возле калитки расступается. Унтер-офицер и аскеры уходят.

Ашот (Тиграну). Ну ты прям как благородный пират!.. «Пошли вон! И чтоб духу вашего тут не было!» Сильно!

Несколько женщин подходят к Бабушке и Манушак. Затем относят старушку в дом.

Дедушка подходит к Тиграну и Ашоту.

Дедушка. Давайте оружие, а то выстрелит.

Из толпы выходит Самвел.

Самвел. Ох, что вы наделали… Вы хотя бы представляете, что сейчас начнётся? Они вернутся! И они не будут разбираться, кто виноват! Всех коснётся! Заварили кашу! Когда вы только ума наберетесь?

Дедушка. А что было делать? Спокойно смотреть, как насилуют внучку?

Самвел. Силой силу – это пустое. Дали бы денег — вот и всё.

Дедушка. Мы им отобедать предложили… А они… Да чего уж теперь.

Самвел. Сейчас кто в городе хозяин? У кого сила? У самого старшего военного начальника. Надо послать к нему кого-нибудь, отдать оружие, объяснить всё и выкуп богатый пообещать.

Дедушка. К начальнику я могу пойти.

Самвел. Только ты ему всё объясни и на выкуп не поскупись.

Тигран. Люди, послушайте. Послушайте меня… Сейчас все мужчины в горах… Пока не поздно, пусть женщины заберут детей и поднимутся к ним. Так будет безопасно.

Самвел. Хм, а Тигран верно говорит. Лучше проявить осторожность.

Ашот (Тиграну). А чего ты командуешь?

Тигран. Подожди, Ашот.

Самвел. А может не в горы? Может лучше вниз по реке отойти?

Тигран. В горах легче защитить их. Ашот, предупреди наших, чтобы встретили и помогли.

Ашот. Раскомандовался.

Тигран. Ашот!

Ашот. Да бегу я! Бегу!

Ашот убегает.

Самвел. А как же дома? А хозяйство?

Из дома выходит Манушак.

Манушак. Дедушка… Тигран… Люди!.. Бабушка умерла.

Тигран пятиться, отрицательно качая головой.

Тигран. Нет. Нет. Этого не может быть… Она не может умереть… Она жива… Это не бабушка… Это не она… Нет. Нет…

Придя в себя, Тигран бросается в дом. У Дедушки из рук падают винтовки аскеров, он, словно окаменев, стоит и смотрит на них. Затем подбирает оружие и уходит в дом.

Сцена погружается во тьму. Из этой тьмы появляется Тигран, вытирает слёзы.

Тигран. Аскеры ограничились грабежами. До поздней ночи громили дома в армянских кварталах. На утро свернули палатки и ушли под звуки марша, словно одержали победу над врагом… Дедушка домой не вернулся. По приказу командира полка его повесили как бунтовщика. Бабушку и дедушку положили рядом. На их похоронах были почти все армяне нашего городка, пришли даже те, кто скрывался от властей в горах. Затем отец снова ушёл в горы. Мы с Манушак остались восстанавливать дом… Пока не случилось то страшное.

Картина 7

Манушак сидит возле дома, перебирает зерно.

Появляется Ашот.

 

Ашот. Манушак, здравствуй! Я могу тебе помочь?

Манушак. Спасибо, Ашот, не нужно. Иди, занимайся своими делами. Тигран, кажется, в доме или в сарае… или вышел куда-то… Не помню.

Ашот. Я к тебе пришёл.

Манушак. Ко мне? Зачем?

Ашот. Ты грустная… Последнее время – все время грустная. Хотел развеселить тебя и сделать что-нибудь приятное, чтобы… Вот!

Ашот протягивает девушке букетик полевых цветов. Манушак, грустно улыбнувшись, берёт букет, нюхает цветы.

Манушак. Спасибо. Где нарвал?

Ашот. На обратном пути, когда мужчинам в горы… Ой…

Манушак. Ну что же ты… Почти проговорился.

Ашот. И ничего не проговорился… Можно я рядом посижу?

Манушак. Садись.

Ашот садится рядом с Манушак на скамейку, юноша не в силах сдержать блаженную улыбку.

Манушак. Хочешь ухаживать за мной?

Ашот испуганно вскакивает.

Ашот. Я? Нет! То есть… Да… То есть…

Манушак. Садись, жених, поможешь зерно перебрать.

Ашот. Спасибо.

Ашот садится рядом с Манушак.

Манушак. Уже целовался?

Ашот. Я? Конечно. Тысячу раз.

Манушак. С кем?

Ашот. Ну… Да со всеми!.. Точнее… Ну… Ты её не знаешь.

Манушак. Как её имя?

Ашот. Имя?.. Ну… Имя у неё красивое.

Манушак. Хотя нет, не надо, можешь не выдумывать… Мне всё равно.

Ашот. Я не выдумываю! Я честное слово целовался! Я умею!

Манушак. Что ты опять вскочил? Верю. Умеешь. Повезёт твоей невесте, такой умелый жених достанется.

Ашот. Смеёшься?! А я сейчас докажу!

Ашот, схватив Манушак, крепко целует её. Зерно из сита просыпается на землю.

Появляется Тюран.

Тюран. Эй! Что ты делаешь?

Манушак отталкивает Ашота.

Манушак (Ашоту). Дурак! Убирайся!

Тюран. Ты что делаешь?.. Манушак, он обидел тебя?

Манушак. Нет!.. А вам какое дело?

Тюран. Как это какое? Разве Вардан, отец твой, не разговаривал с тобой?

Манушак. Отец? Со мной? О чём? (Ашоту.) Я сказала – уходи!

Тюран. Обо мне.

Манушак. Что о вас? (Ашоту.) Ну вот, из-за тебя зерно рассыпала, опять перебирать. Ну, что стоишь, улыбаешься? Неси миску и собирай всё. (Тюрану.) Что вы сказали?

Тюран. Ничего… Отец всё ещё в горах прячется?

Манушак. Я не знаю, где он.

Тюран. А ты, мальчик, знаешь, где Вардан?

Ашот. Я не мальчик, я – мужчина.

Тюран. Вот как? Почему тогда не в армии, мужчина? Избегаешь призыва? Нарушаешь закон?

Ашот. Нарушает закон тот, кто служит в армии, которая воюет со своим народом!

Манушак. Замолчи! Ашот, немедленно замолчи!.. Не слушайте его, Тюран-ага.

Ашот. Здесь офицер твоей армии забил до смерти пожилую женщину – ее бабушку! Кто-то наказан?

Манушак. Ашот, не надо.

Ашот. А её деда повесили лишь за то, что он рассказал о преступлении, которое совершили здесь военные! И снова никто не наказан! И ты хочешь, чтобы я служил в такой армии?!

Тюран. Что-нибудь ещё скажешь?

Ашот. Скажу! Я всё скажу!

Тюран. Бунтовщик… Ты бунтовщик, это очевидно. (Тюран вынимает из кобуры револьвер.) Иди ко мне, мальчик. Прогуляемся до полицейского участка. Заодно встретишься со своими бывшими учителями. Это они таким речам тебя научили?.. Иди ко мне… Или выстрелю!

Манушак. Тюран-ага, прошу вас, пожалейте его. Он сам не знает, что говорит. Он ещё мальчик. Ну, какой из него бунтовщик?

Ашот. Стреляй!

Манушак. Ашот, прекрати!

Тюран. Я ведь выстрелю, щенок!

Ашот выхватывает из-за пояса свой револьвер и направляет его на Тюрана.

Ашот. У нас тоже оружие найдётся. Думаешь не выстрелю? Ещё как выстрелю.

Тюран. А вот это – смертный приговор, мальчик.

Ашот. Не называй меня мальчиком! Я мужчина!

Раздаётся выстрел. Тюран роняет свой револьвер из раненной руки.

Манушак. Ты с ума сошёл, Ашот! Беги! Убегай! Спасайся!

Ашот. Я… Я не хотел… Это… Это случайно…

Манушак. Тебя казнят!.. Убегай! Убегай!

Тюран быстро поднимает револьвер и подходит к Манушак, закрывшись ей от Ашота, словно щитом, приставив ствол пистолета к голове девушки.

Тюран. А теперь скажи ему, чтобы отдал пистолет и сдался. Иначе я выстрелю тебе в голову… Отдай пистолет! Я не шучу! Считаю до трёх!

Манушак. Ашот, не слушай его! Беги!

Тюран. Что?! Ах ты дрянь!

Тюран ударяет Манушак по лицу раненной рукой, стонет от боли. Манушак закрывает лицо руками.

Ашот. Стой! Не бей её!.. Вот мой пистолет. Отпусти её. Я сдаюсь.

Ашот подходит к Тюрану, протягивает ему свой револьвер. Тот забирает оружие раненной рукой, стонет, затем кладёт револьвер юноши себе в карман. Вдруг ударяет Ашота по голове рукояткой своего пистолета. Юноша валится на землю.

Манушак. Ашот!.. (Тюрану.) Будь ты проклят!

Тюран со всей силы ударяет Манушак по лицу, девушка падает на землю.

Тюран. Заткнись! С тобой я позже разберусь. (Поглядев на раненую руку, срывает с плеч Манушак платок, отрывает от него лоскут и заматывает им свою рану.) Теперь тебе даже отец не поможет. Пусть дальше по горам скачет, прячется… Эй, ты, бунтовщик! Вставай! (Пинает Ашота, затем поднимает его за шиворот. Юноша пытается прийти в себя.) Очухался? Это только начало. (Тюран стреляет Ашоту в стопу, тот вскрикивает, падает. Тюран снова поднимает его за шиворот.) А теперь не торопясь пойдём в участок. Уж мы там с тобой повеселимся.

Тюран уводит Ашота.

Манушак пытается подняться на ноги.

Манушак (шёпотом). Помогите!.. Кто-нибудь помогите!

Из-за дома выбегает Тигран.

Тигран. Это у нас стреляли?.. Манушак! Что с тобой? У тебя кровь! Что случилось?

Тигран помогает сестре подняться на ноги, подводит её к скамье, усаживает, утирает с её лица кровь.

Манушак. Помоги!.. Он убьёт его!.. Это Тюран!

Тигран. Тюран?! Наш Тюран?! Друг отца?! Кто кого убьёт? Ничего не понимаю. Объясни спокойно!

Манушак. Тюран!.. Ашота!.. Они друг в друга стреляли!

Тигран. Как? За что?

Манушак. За поцелуй!.. И за слова!.. Как бунтовщика!.. Он Ашота увёл, хочет казнить!.. Он казнит его!.. Сделай что-нибудь!

Тигран. Я?! А что я могу?.. Откуда у Ашота оружие? Хотя это пока не важно… И что сделать? У меня даже оружия нет.

Манушак. Ты слышишь меня? Он убьёт его!

Тигран. Не кричи! Слышу… Я отведу тебя в дом. Приляг.

Манушак. Прилечь?! Твоего друга сейчас казнят! А ты мне говоришь – прилечь?!

Тигран. Не кричи на меня!

Манушак. Придумай что-нибудь! Спаси его!

Тигран закрывает лицо руками.

Манушак подходит к брату, обнимает его.

Манушак. Я понимаю, понимаю тебя. Я не хочу, чтобы ты погиб. Но кто нам поможет? Где искать помощи?

Тигран. Так!.. Оружие! Нужно оружие!

Тигран мечется по двору. Увидев мотыгу, хватает её.

Тигран. Хотя бы такое… И что теперь?.. Спасать!.. А сколько там этих полицейских?.. (Смотрит на мотыгу, отбрасывает её.) Это меня не спасёт. Да и ружьё не поможет… Эх, была бы пушка… Надо что-то придумать, что-то придумать…

Тигран снова мечется по двору из стороны в сторону. Вдруг застывает на месте, словно что-то услышал. Его глаза озаряются.

Тигран. Именно так и сделаю… Это я смогу! Я смогу!

Тигран убегает.

Манушак. Тигран! Тигран, я, кажется, тоже придумала!.. Надо бежать к отцу и остальным мужчинам и всё им рассказать. У них оружие. Они придут и всех освободят!

Манушак убегает.

Картина 8

Возле полицейского участка стоят три турчанки: пожилая турчанка – мать Тюрана, турчанка средних лет и молодая турчанка в очках.

 

Турчанка (Молодой турчанке). Нет, ты все-таки скажи, чем тебе-то армяне мешают? Я понимаю торговцам и богачам всяким — они им действительно мешают.

Мать Тюрана. Почему?

Турчанка. И вы ещё спрашиваете? Разве вы не ходите на рынок? Посмотрите – всю торговлю и ремесла они захватили.

Молодая турчанка. А что ещё им остаётся? В чиновники им нельзя, в офицеры нельзя. И чем заниматься? Вот они и стали торговцами да ремесленниками. Об этом всем известно… кто, конечно, газеты читает. А когда турки спохватились, все места заняты.

Турчанка. Да. (Матери Тюрана.) Вот поэтому-то армяне и мешают им. (Молодой турчанке.) Но тебе-то чем они не угодили? Разве ты торговка?

Мать Тюрана (шёпотом). Они же гяуры – враги ислама.

Молодая турчанка. Наши союзники – немцы — тоже гяуры, но это им не мешает командовать нашими солдатами.

Турчанка. За это Аллах и разгневался на нас. (Громким шёпотом.) Муж говорит, сейчас почти повсюду поражение за поражением.

Молодая турчанка. Вот именно поэтому и нужно избавляться от армян. Это же очевидно.

Турчанка. Да? Почему?

Мать Тюрана. Ты, смотрю, девушка образованная, газеты читаешь, должно быть, всё знаешь. Объясни, прошу.

Молодая турчанка (поправив на носу очки). Прежде всего, верой сейчас никто из образованных людей не интересуется. Если выгодно, заключаются союзы с одними христианами против других. К примеру, мы в союзе с немцами воюем против англичан, французов и русских. Совсем недавно мы воевали с болгарами, а сегодня они — наши союзники… Это политика. То же самое делают и наши враги. Они используют армян против нас, когда это им выгодно…

Турчанка. Вот и мой муж говорит, почти все армяне нашего городка предатели – собирают оружие, готовят бунт, ждут русскую армию.

Молодая турчанка. Давно нужно их всех перебить. Забрать землю, дома и все богатства, которые они накопили. Но в мирное время это как-то неуместно, а сейчас — другое дело. Поэтому вера тут абсолютно ни при чём.

Мать Тюрана. А я думала, что всё это ради ислама — так мулла объяснял. А сейчас я совсем запуталась.

Из полицейского участка выходит улыбающийся Тюран с забинтованной рукой.

Тюран. Уважаемые женщины, хватит всякую ерунду обсуждать. Смешно слушать, честное слово… Принесли обед своим мужчинам и всё. Огромное вам спасибо. Идите, не стойте здесь. В любой момент начальство может приехать… Мама, идите домой. Я даже провожу вас. И вас, уважаемые… Пойдёмте. Не отвлекайте своих мужчин от службы.

Женщины и Тюран уходят.

Площадь перед полицейским участком «превращается» в камеру с задержанными школьными учителями, там же Директор, Ашот и Самвел.

Самвел. Выпустите меня! Это какая-то чудовищная ошибка! Я уважаемый человек! У меня есть деньги! Много денег! Выпустите меня!.. Эй, меня кто-нибудь слышит?

Директор. Мы вас слышим, уважаемый… Успокойтесь. Садитесь. Не позорьтесь.

Самвел. Куда садиться? На каменный пол?.. Здесь даже скамеек нет! И вообще я не собираюсь здесь рассиживаться!.. Эй, кто-нибудь, выпустите меня! Это ошибка!

Директор. Если они бросили сюда ребенка, как вы думаете, они подозревают о том, что ошибаются? Или полиция делает это целенаправленно?

Самвел. С этим всё понятно – он полицейского ранил. С вами тоже – вы бунтари, к тому же ссыльные. А меня за что? Меня-то за что? Что я сделал? Немного повысил в суде голос? Но я такой же гражданин как они! Мало того, я уважаемый и весьма состоятельный гражданин. И меня сюда? К вам? Тут точно какая-то ошибка.

Ашот. А по-моему, всё понятно.

Директор. Полностью с вами согласен, господин ученик. Это очевидно.

Самвел. Эй! Выпустите меня! Выпустите меня!

Появляется полицейский офицер.

Самвел. Господин офицер! Господин офицер!

Офицер полиции. Если продолжишь кричать, я тебя зарублю! Прямо здесь! Даже пулю не буду тратить… Потому что выстрел – это громко. А у меня голова раскалывается.

Самвел (громким шёпотом). Господин офицер, вышло недоразумение. Меня привезли сюда от здания суда. Я хотел зайти туда и подать жалобу на торговца Юсуфа, но мне не позволили… Скрутили и притащили сюда… А я уважаемый человек. Не скажу, что очень богатый, но весьма состоятельный торговец… Здесь явно какая-то ошибка. Разберитесь, пожалуйста. Я вам буду очень, очень благодарен.

Офицер полиции. Когда вас всех депортируют, я и так заберу всё что захочу.

Самвел. Нет, вы не поняли, я не преступник, меня не за что депортировать.

Офицер полиции. Это ты что-то не понимаешь… Директор, ты понимаешь? Объяснишь ему?

Самвел. Послушайте, я – не они. Такие, как я, с уважением относимся к власти, такие, как я, — не смутьяны, мы обычные граждане. Таких, как я, власти должны защищать.

Офицер полиции. Вы — скоты! Ты и такие, как ты! Вы — скоты! Вы даже не население! Радуйся, что не убили, когда везли сюда. Будешь ещё кричать?

Самвел. Нет.

Офицер полиции. Вот и славно.

Офицер полиции уходит. Самвел пятится до стены, упирается в неё, опускается по стене на корточки.

Самвел. Что это было? Что он такое сказал? Вы слышали?

Директор. Не только слышали. Даже на себе успели ощутить.

Ашот. Это точно.

Самвел. Но они полиция… Если они нас не защитят, то кто нас защитит?

Ашот. От кого?

Пауза.

Директор. Уважаемый, вам плохо? У вас слёзы…

Самвел. Нет у меня никаких слёз! И вообще, не трогайте меня!.. У меня влиятельные знакомые среди турок!.. Не для того я всю жизнь копил деньги, чтобы сидеть с такими, как вы, в одной камере.

Директор. А для чего вам они? Как ваши сбережения могут вам помочь? Вы обратили внимание, какая ненависть была в его глазах? Разве ваши деньги смогут смягчить его сердце?

Самвел. Вы голодранцы!.. И рассуждаете, как голодранцы!.. Деньги, большие деньги – это щит, надёжный щит! Для меня и моих близких!.. Вот увидите! Вы ещё увидите!

Директор. Я буду искренне рад, если ваш капитал обережёт вас и вашу семью… Но примеры из мировой истории говорят, что…

Самвел. Плевал я на вас и вашу историю!

Директор. Я вас понимаю, понимаю… Это нервы… Ещё до приезда сюда, я думал, что это так… временное явление. Но взгляд этого офицера вновь вернул меня к поиску ответа на вопрос… А вас я понимаю, уважаемый. Это неприятное чувство, когда сталкиваешься с подобным.

Ашот. А какой вопрос?

Директор. Почему один народ ненавидит другой… Вот ты можешь ответить?

Ашот. Почему турки недолюбливают нас – армян? Я думаю, вообще нет никакой ненависти. Просто у каждого народа есть свои подлецы и негодяи.

Директор. Да, до сих пор многие отрицают это… Я даже небольшой опрос проводил в Константинополе – среди уважаемых турок и не очень… «Нет-нет, какая может быть ненависть, дорогой?» А затем повальные аресты!.. И казни!.. А за что?.. И ведь до сих пор ненавидят… И ещё сильнее, чем раньше… Думаешь, преувеличиваю? Нет. Слишком много фактов… А они отрицают…

Пауза.

В камеру с улицы доносится шум толпы.

Камера «превращается» в площадь перед полицейским участком.

На площади появляется толпа горожан, в её эпицентре — Тюран ведет избитого Тиграна, пытаясь защитить его от гнева людей. Турчанка средних лет, молодая турчанка в очках и даже мать Тюрана пытаются ударить Тиграна.

Из участка выходит полицейский офицер.

Офицер полиции. Что такое? Что происходит? Почему все кричат?

Молодая турчанка. Сжечь его!

Турчанка. Забросать камнями!

Мать Тюрана. Повесить!

Горожане. Убить!.. Забросать!.. Сжечь!.. Негодяй!.. Всех их убить!.. Надо все их дома сжечь!.. Его сжечь!

Офицер полиции. Тюран! Что происходит? Кто это?

Тюран. Сын Вардана-караванщика, который в горах… Ну, тот, который бунтовщик. Помните, я говорил вам?.. А это его сын.

Офицер полиции (разочарованно). Так он армянин?.. Почему все так кричат?

Тюран. Дебош на базаре хотел устроить. Животных из загонов выпустил. Керосином несколько лавок успел облить. Намеревался поджечь. Но вовремя скрутили… Едва отбил.

Офицер полиции. И зачем сюда? Отдал бы им, пусть свой гнев вымещают.

Тюран. Но, господин офицер, мы не палачи. Завтра судья приедет, вынесет всем справедливый приговор, тогда и казним.

Офицер полиции. Почему все так кричат? Моя голова сейчас взорвётся… А ну всем молчать!!!

Полицейский офицер, выхватив из кобуры свой револьвер, стреляет в воздух.

Толпа смолкает, немного подаётся назад.

Офицер полиции. Чего вы все сюда пришли?

Молодая турчанка (поправив очки). Он намеревался спалить лавки турецких ремесленников и торговцев! Преступник должен быть наказан!

Офицер полиции. Будет. Судья завтра приедет и разберётся. Что-то ещё?

Молодая турчанка. Мы требуем сжечь его!

Горожане. Да!.. Сжечь!.. Сжечь его!

Полицейский офицер поднимает револьвер, прикладывает его к виску, морщится от боли. Толпа стихает.

Офицер полиции. Прямо здесь хотите сжечь?

Молодая турчанка. Можно здесь.

Офицер полиции. Нет, не можно… Тюран, заводи его в камеру.

Тюран уводит Тиграна внутрь полицейского участка.

Молодая турчанка. Это возмутительно! Народ требует!..

Полицейский офицер вновь стреляет в воздух.

Офицер полиции. Ещё не хватало, чтобы под окнами моего участка паленой человечиной воняло… Расходитесь, уважаемые, расходитесь. Разберёмся. Накажем. Завтра всё будет. Судья приедет. Всё будет завтра. А сейчас расходитесь.

Молодая турчанка. Но это…

Офицер полиции. А вам, уважаемая, я бы советовал не примерять на себя обвинение в подстрекательстве к бунту против властей. Вам понятно? (Молодая турчанка в гневе поправляет очки и демонстративно отворачивается.)Вот и славно.

Молодая турчанка (к горожанам). Люди! Этот негодяй хотел сжечь ваши лавки! Нужно отомстить! Сожжём их дома!

Горожане. Да!.. Сожжём!.. Отомстим!.. Сожжём!

Горожане уходят за молодой турчанкой, площадь быстро пустеет. На пороге участка появляется Тюран.

Офицер полиции. Удивительная дура.

Тюран. Нам работы сейчас добавит.

Офицер полиции. Не нам… Это у пожарного расчета сейчас от злости подгорать будет! (Смеётся.) А ты куда?

Тюран. Мать из толпы вытащу, если позволите. Чтоб чего плохого не случилось, она у меня старенькая.

Офицер полиции. Да, иди.

Тюран уходит.

Офицер полиции. У пожарных – подгорать. У пожарных – подгорать. Какой забавный каламбур.

Полицейский офицер смеётся, затем морщится от боли, прижав руку к голове, уходит в помещение.

Площадь перед полицейским участком «превращается» в камеру с заключенными учителями. Директор и Ашот помогают Тиграну обработать раны. Самвел сидит возле стены, хмуро смотрит на них.

Тигран. Вот так я и намеревался вас спасти.

Ашот. Да-а-а, дрянь план. Надо было ещё подумать.

Директор. Но всё равно благодарим. Хотя бы попытался.

Самвел. Вы это серьёзно? Благодарить за неудачу?

Директор. За смелость.

Самвел. За глупость!

Директор. Лучше умирать, зная, что тебя пытались спасти, чем умирать с осознанием того, что о тебе все забыли.

Самвел. Вы это о чём?

Директор. Например, о ваших влиятельных друзьях.

Ашот. Нет, о Кайцаке, о вашем сыночке. Он сейчас как следует подготовится, придёт и спасет вас. Да? Ну и нас в придачу.

Директор. Или ваш сын не знает, где вы?

Самвел (после паузы). Знает. Он видел, как меня увозили.

Ашот. Значит готовится. Скоро будет. Не переживайте. С артиллерией, кавалерией и одним аэропланом.

Директор. Не надо так, Ашот.

Ашот. А чего он моего друга глупцом назвал?

Директор. Не его, а его план по спасению… Хотя, если честно, план действительно – несусветная глупость. Разве не так?

Тигран. Я торопился.

Ашот. К себе на казнь?

Тигран. Вообще-то к тебе… То есть я хотел сказать…

Ашот (усмехнувшись). Спасибо, дружище… Если повезёт, и мою увидишь, и свою не пропустишь.

Пауза.

Директор. Кажется, это действительно конец… Что ж, господа ученики, слушайте и запоминайте. Кто-то из вас обязательно должен выжить.

Тигран. Как?

Директор. Это мы придумаем как. Например, я могу броситься на полицейского, когда он откроет решётку, и кто-то из вас убежит. Главнее другой вопрос – не как, а зачем.

Ашот. И зачем?

Директор. В церкви, в звоннице, за камнем с крестом спрятаны рукописи. Их придётся достать оттуда и передать… Там написано, куда передать… Это очень важные тетради: я и мои коллеги заносили в них все преступления против армянского народа, с указанием дат, местности и фамилий.

Тигран. Это из-за них убили учителя истории?

Директор. Хотели запугать нас.

Ашот. Я не могу… У меня нога… (Грустно улыбнувшись.) Зато могу схватить за ноги второго полицейского, если потребуется, пока Тигран будет улепётывать… Мёртвой хваткой… Могу даже укусить.

С улицы доносится нарастающий шум, крики, выстрелы. Заключенные в камере поднимаются на ноги, застывают в ожидании.

Директор. Кажется, кого-то ещё ведут.

Ашот. Может действительно Кайцак прорывается?

Тигран. Или толпа в конец обезумела — решила взять полицейский участок штурмом, чтобы казнить нас. Слышите, полицейские отстреливаются?

Самвел. Перестали стрелять.

Директор. Кто-то идёт.

Пауза.

В помещение врывается Вардан с ружьём. У него в руках связка ключей.

Тигран. Отец!

Вардан. Вот где вас спрятали!

Вардан со второй попытки открывает замок решётки.

Вардан. Вы свободны! Быстро выходите! Пока в городе неразбериха, надо уходить! Быстро! К нам в лагерь! В горы! Ашот знает, он покажет!

Ашот. У меня нога! Я долго хромать буду!

Вардан. Тигран, у тебя как?

Тигран. Побили немного, но… Всё в порядке.

Вардан. Сможешь Ашота нести?

Директор. Я смогу!

Вардан. Тогда хватайте его и бегите! Все убегайте!

Самвел. Благодарю. Но я останусь здесь. Я не собираюсь идти против государственной системы. Я не намерен становиться бунтовщиком.

Вардан. Самвел, ты с ума сошёл?

Самвел. Ничего не сошёл! Вы бунтовщики! А я уважаемый человек, я чту законы Османской империи. То, что я здесь – недоразумение.

Вардан. Да не стойте вы! Бегите!.. А с тобой, Самвел, я церемониться не буду! Сам пойдёшь или мне тебя вынести?

Самвел. Не прикасайся ко мне! Сам уйду… Дикари!

Тигран. А ты, отец?

Вардан. Мы с отрядом попробуем сдержать погромщиков. А потом за вами уйдём и завалим тропы. Ни войска, ни полиция не пройдут… Бегите! Бегите! Бегите!

Всё погружается во тьму.

Затем появляется Тигран.

Тигран. Не помню, как мы добрались до лагеря. Всё будто в красном тумане. Пожары, запах гари, крики… Утром городок заняли аскеры из ближайших гарнизонов. Они решили с ходу штурмовать наши каменные укрепления. Три атаки и два часа перестрелки – затем откатились обратно. Началась осада… Манушак в лагере не оказалось. Она убежала в город вслед за отрядом отца, чтобы забрать из дома приготовленные вещи и продукты.

Картина 9

Комната в доме Тюрана.

На кровати лежит Манушак. Рядом с ней сидит мать Тюрана, время от времени обтирает лоб и губы девушки тряпочкой, смачивая её из маленького кувшинчика. Прислонившись плечом к стене и скрестив на груди руки, стоит Тюран.

Мать Тюрана. Красавица… Ну, открой глазки… Покажи свои глазки солнышку… Оно соскучилось по твоим глазкам.

Тюран. Ничего?

Мать Тюрана. Нет. Живет, но еле-еле… Может лекаря позвать?

Тюран. Не надо. Если молва разнесётся, что мы прячем армянку…

Мать Тюрана. Зачем вообще ты её сюда приволок? Зачем она тебе?

Тюран. Она станет моей женой… Или наложницей…

Мать Тюрана. Ой, сынок, столько хороших девушек, а ты… Тебе, конечно, виднее, но послушай мать…

Тюран. Я хочу быть счастливым, мама.

Мать Тюрана. Ох, сынок, сынок, а как я-то этого хочу.

Тюран. Тогда помогите мне выходить её.

Мать Тюрана. Я не лекарь, сынок. Чудеса не умею делать. Как принёс, так и лежит – второй день пошёл. Если бы шевельнулась, или глазки открыла… Совсем её не помню. Вроде на базаре видела… Как её имя?

Тюран. У нее будет новое имя.

Манушак пошевелилась.

Манушак (едва слышно, не открывая глаза). Не надо в колодец.

Мать Тюрана. Приходит в себя!.. Что-то сказала!..

Манушак. Не надо в колодец…

Мать Тюрана. Что ты говоришь, красавица? Какой колодец? Тюран, ты понимаешь?

Тюран. Из колодца достал. Рядом с их домом. Там была она и ещё несколько армян, которые не успели… В их части городка несколько таких колодцев… Мы проверили… Забиты телами. Аскеры ловили на улицах и… туда… Полные колодцы мертвецов и недобитых.

Мать Тюрана. Да как же они могли так? Чем они думали эти вояки?.. Так и в наших колодцах вода может ядом стать! Вот их дворы, а вот наши – это же рядом!

Тюран. А что им о нас думать? Пришли, повоевали, ушли. А ты живи тут как хочешь. Раньше приличный посёлок был, почти город, не большой, но… Теперь словно на разрушенном кладбище, на пепелище живём! В некоторых домах трупы так и не убраны… Помнишь торговца Самвела? Ну, лавка у него такая большая на базаре, красивая с позолоченными узорами.

Мать Тюрана. Ещё бы. Жаль, что спалили. Я ничего оттуда не успела взять, кроме этого кувшинчика.

Тюран. Умные люди его дом тоже разграбили, в первые же часы… Мы с ребятами поздно спохватились. Зашли, а там вся его семья лежит, кто где… Горожане прошлись.

Мать Тюрана. Зачем так о своих соседях говорить? Может не они? Может военные?

Тюран. Военные в колодцы тела сбрасывали… Обидней всего другое – какие-то негодяи весь его домашний скот перебили! А у него такая красивая лошадь была, белая… Ничего не оставили… Эх, мама, невезучий я человек… Может быть с ней повезёт?

Мать Тюрана. Не печалься, сынок. Мы её выходим.

Картина 10

Во дворе дома Самвела.

Кайцак суетится во дворе, перекладывает тюки, мешки, заполненные едой корзины.

Кайцак. Отец! Мне бежать в лавку?

Из дома выбегает Самвел.

Самвел. Какая лавка! Забудь о лавке! Нам главное из города выбраться, пока здесь это сумасшествие.

Кайцак. В горы?

Самвел. Нет-нет-нет, только не в горы. Там – бунтовщики прячутся. С ними армия и полиция разберется. Нам туда не надо. Нам бы до соседней деревни, там переждём… Пока здесь погромы… А затем приедет начальство, весь этот народ успокоят, я заплачу, сколько надо, и нас оставят в покое…И знаешь что?

Кайцак. Что отец?

Самвел. Я даже компенсацию потребую за всё это… Но позже… Мы уважаемые люди, а не какие-нибудь там… А почему вещи здесь лежат? Где арба?

Кайцак. Ты её на базар отправил, чтоб приказчик и работники товары спасали в лавке.

Самвел. Да? И когда я это сделал?

Кайцак. Сразу, как только из полицейского участка пришёл.

Самвел. Что я наделал… Там вся базарная площадь в огне… А они точно не возвращались?

Кайцак. Нет.

Самвел. Как мы всё это понесём?.. Так! Все тюки и мешки – в сарай! Углём сверху закидаем. Берём только корзины с едой… А малыши? А женщины? Как они такой путь пешком?.. Где мой саквояж?

Кайцак. У тебя в руке.

Самвел. Мама! Жена! Дети! Спускайтесь во двор, мы уходим. Кайцак, помоги младшим.

Кайцак. Может я у соседей какую-нибудь тачку возьму. Чтобы бабушку и малышей на ней…

С улицы слышен гул приближающейся толпы.

Самвел. Поздно… Ничего не бойся, сынок. Попробуем откупиться. (Кричит.) Женщины! Закройтесь наверху и никому не открывайте! Сидите, как мышки!.. Не бойся, сынок, не бойся.

Кайцак. Ты плачешь, отец?

Самвел. Нет, это так… Что-то в глаз попало…

Со стороны улицы под смех и крики толпа ломает массивные ворота.

Самвел. Ты прости меня, сынок.

Кайцак. За что?

Самвел. Не уберёг… Послушай меня, Кайцак, сыночек мой, беги… Беги куда-нибудь. Спрячься… Вот, держи, держи саквояж! Здесь деньги, много денег! Драгоценности! Убегай! Главное, останься жив! Хотя бы ты выживи! Беги!

Ворота падают. Во двор врывается толпа горожан во главе с молодой турчанкой в очках. Увидев хозяев дома, толпа «мнётся» возле сломанных ворот.

Молодая турчанка. Признаюсь, неожиданная встреча… Я думала, вы, как и большинство армян, убежали.

Самвел. Вы что-то хотели?

Молодая турчанка. Хотели… Справедливости… Вы такой богатый – вон сколько вещей, а народ бедный… Это не справедливо.

Самвел. Я готов поделиться с народом… Только зачем ворота ломать?

Несколько мужчин из толпы поднимают ворота, намереваясь установить их на место.

Молодая турчанка. Народ, вы кого слушаете! (Поправляет на носу очки.) Сколько лет он на вас наживался! Хватит!

Мужчины, смутившись, роняют ворота.

Молодая турчанка. А что у вас в саквояже?

Самвел. Я отдам, всё отдам. Только семью не трогайте.

Самвел открывает саквояж – там пачки банкнот, драгоценности.

Горожане. Это моё!.. Нет, моё!.. Да у него таких саквояжей целый дом!.. Пошли все прочь, это моё!

Молодая турчанка. Спокойно, народ, поделим поровну!

Горожане. Моё!.. Это моё!.. Убью!.. Моё!

Толпа бросается к Самвелу.

Кайцак. Отец!

Кайцак бросается на толпу, пытаясь защитить отца. Толпа сметает Молодую турчанку, Кайцака и набрасывается на Самвела.

Молодая турчанка ползает по земле, шарит рукой в поисках очков. Найдя их, надевает себе на нос – они разбиты.

Молодая турчанка. Скоты! Форменные скоты!

 

Картина 11

Ашот, Тигран и Директор лежат на краю обрыва.

Директор. Отдохнули? Читать дальше?

Тигран. Да.

Ашот. Нет. Плохая книга. Пиратов нет, разбойников нет. Зачем вообще её с собой взяли?

Директор. Схватил первую попавшуюся, когда арестовывали. Не могу без книг. Я педагог. И книга – моё оружие в самых безвыходных ситуациях.

Тигран. А почему рукописная?

Директор. Потому что пока не издана.

Ашот. Как это не издана, если вот она?

Директор. Так бывает, иногда так бывает.

Тигран. Господин Директор, вам плохо?

Директор. Нет, ничего, всё хорошо. Голова немного закружилась.

Ашот. Это от голода.

Директор. Поэтому и решил почитать вам, отвлечь от всего этого… Вижу, не получилось.

Ашот. Чтобы отвлечь, надо было что-нибудь интересное. С приключениями.

Тигран. А кто автор?

Ашот. А тебе не всё равно? Дрянь книга. Эх, знал бы что так будет, взял бы несколько из школы. Сейчас стоят там, пылятся, никому не нужные…Вон, отсюда её видно.

Тигран. А мой дом?

Ашот. Нет. Он вон там, за тем выступом.

Директор. А церковь?

Ашот. Вон она… В нашем квартале почти всё разрушили, кроме школы и церкви.

Директор. Умоляю, не забудьте о моей просьбе. Эти свидетельства не должны пропасть.

Слышится приближающийся гул. Где-то позади звук взрыва.

Ашот. Опять! Даже часа не дали передохнуть.

Тигран. До сих пор не понимаю, как они пушки сюда втащили.

Директор. Это не главный вопрос. Настораживает то, насколько метко они стреляют. Первые залпы – и нас отрезали от воды и единственного пути отступления. Теперь с ювелирной точностью утюжат лагерь. Мы словно в мышеловке, в которую сами зашли… О чем это говорит?.. О том, что наводчик у них – кто-то из местных. И этот кто-то знаком с устройством лагеря… Хотя твой отец несколько месяцев обустраивал его в строжайшей тайне.

Тигран. Значит, нас кто-то предал?

Директор. Не исключено.

Вновь слышится приближающийся гул. Взрыв, звук которого уже намного ближе.

Ашот. Эх, спуститься бы вниз и перебить всех предателей! Такая ненависть! Аж зубы скрипят!

Директор. Вот, кстати, о ненависти… (Открывает книгу, читает.) Нас ненавидят, мы в ответ ненавидим. И так бесконечно. Кто-то когда-то пустил это колесо ненависти – так оно и катится, перемалывая людей. А мудрецы говорят, что сломать его может только любовь.

Ашот. Ерунда! Это только святые могут молиться за своих палачей. Мы не святые.

Тигран. Правильно! Как я могу любить того, кто убил мою бабушку, деда и, быть может, сестру?

Директор. Вот, вот… (Читает.) Ненависть порождает ненависть. Победить ненависть может только любовь… (Задумывается.) Победить… А побеждаем мы исключительно в битвах. Верно? А может человек вступить в битву с врагом без ненависти?.. В горле пересохло… Попить бы… Голова кружится.

Тигран. До ночи потерпите. Я ночью через ту скалу попытаюсь проползти. Дядя Армен и другие охотники говорят, что там мог остаться ручей. Обещаю, даже если заснёте, господин Директор, я вас разбужу, чтобы досыта напоить. Потерпите до ночи.

Директор. Благодарю, Тигран. Ты добрый юноша.

Ашот. А почему ночью? Почему не сейчас?

Тигран. Та часть скалы простреливается. Не проскочить. Видишь, вон там, аскеры пост установили? Стреляют по всему, что движется. А ночью есть шанс.

Ашот. Отец знает, что ты собрался туда?

Тигран. Он и предложил мою кандидатуру… (Улыбаясь.) Тебя ведь, хромоножку, не пошлёшь теперь.

Ашот (улыбаясь). Никогда не любил маршировать… Но ползаю всё также ловко, как змей.

Тигран и Ашот смеются. По ним аскеры открывают огонь. Юноши прижимаются к скале.

Ашот. Вот, собаки!

Ашот бросает вниз камень.

Тигран. Бесполезно… Уже пробовал. Даже из пращи пытался.

Ашот. И как, по-вашему, господин Директор, с этими гадами без ненависти бороться? Здесь люди от жажды и голода умирают, а они в нас из развлечения постреливают. А сами вон, из котелков чего-то жрут!

Директор. Попробую объяснить, как не святой не святому… Представь, они – пожар, а ты пожарный. Ты борешься с огнём без ненависти, но с уважением. Так? При этом с любовью защищаешь людей, их дома, имущество. Это битва без ненависти, но с любовью.

Ашот. Огонь я могу уважать. Но эти аскеры – не огонь… Да и любить дома, вещи каких-то незнакомых людей?

Директор. Ты меня не понял… Вот ты солдат. Одно дело, когда ты идёшь воевать с ненавистью к врагу, совсем другое, когда воюешь с любовью к тем, кого защищаешь.

Ашот. Может и есть разница. Но если в бою ненависть и любовь сделают крепче мой дух – у меня в сердце будет и то и другое.

Директор. Но это невозможно!

Ашот. Очень даже возможно.

Директор. Вы пока не понимаете. (Читает.) Ненависть затуманивает и сердце, и разум… Хорошо, хорошо, я не буду с вами спорить. Просто запомните мои слова. (Читает.) Если у вас возникнет потребность сразиться с кем-то, — а она у вас обязательно возникнет, — сделайте это с любовью, без ненависти. И вы обязательно победите. Даже если покажется, что вы проиграли – вы всё равно победите… Не здесь, так там…

Тигран. На небе, что ли?

Директор. Любовь – самое сильное оружие.

Ашот. Выдумки это! Вы только представьте, как я со своею любовью на этих солдат побегу. Вот они удивятся.

Тигран. Ваше оружие – книга. Наше оружие – камни да кулаки. А любовь – это не оружие, а всего лишь красивая фраза из вашей книги.

Директор. Знаете, господа ученики, видимо, тема о всепрощении и всеобщей любви – это для вас пока рановато.

Тигран. Это для всех рановато! Иисус сколько веков назад приходил к человечеству? Как Он только не уговаривал возлюбить ближнего своего! И что? После Его слов народ просто взбесился! Читаешь учебники – война за войной, война за войной. Ненависть, сплошная ненависть… Во времена затишья только начинает затягиваться на ранах человечества плёнка культуры… А затем снова — ненависть, да ещё с большей силой.

Директор. Наверно, я соглашусь, что сейчас не время для любви… Слишком свежи раны… Но может быть завтра… послезавтра… Кто-нибудь должен остановить эту безумную карусель ненависти.

Приближается гул от летящего снаряда. Взрыв.

Все погружается во тьму.

Появляется Тигран.

Тигран. Ночью я принес целый кувшин грязной воды… Воды!.. Кувшин!.. Ручья там не было. Лишь небольшие лужицы среди камней… Господина Директора я не смог разбудить… Еды в лагере совсем не осталось… Голодные умирали без жалоб и стонов. Никто не оплакивал. Хоронили молча. Обкладывали тела камнями… После похорон господина Директора истощенные, худые, как скелеты, люди стояли и смотрели на север – где-то там наступала русская армия. Но здесь, в нашей долине, её не было. Я видел, как в глазах взрослых мужчин угасала надежда.

На скале возле могилы Директора стоят Вардан, Армен, Теван и ещё несколько горожан: мужчины и женщины.

Армен. Ещё день, ну два – и всё… На этой скале останутся одни мертвецы… Есть смысл дальше сопротивляться?

Вардан. Что делать? Сдаться?

Теван. Прежде чем сдаться, я убью своих оставшихся в живых детей, затем жену и сам брошусь со скалы вниз головой!

Вардан. Это нетрудно. Для этого не нужно ни большой храбрости, ни особого ума.

Армен. Простите. Может у меня мутится разум от голода и жажды… Но что мы тут защищаем? Большинство искавших здесь спасения – умерли. Наши дома сожжены или разрушены. Что мы здесь делаем? Что мы защищаем на этой скале?

Теван. Что защищаем? Нашу Родину! Наш город! Вот эти скалы! Вот этот клочок земли, на котором я стою! И я никому его не отдам, пока жив!

Армен. Красивые слова. Но послезавтра тебя не станет. И турки с легкостью возьмут себе эту землю, на которой будут лежать твои кости. А хищные птицы совьют гнезда из волос вот этой молодой девушки – моей дочери, потому что она тоже превратится в скелет.

Теван. О, как ты не прав!

Вардан. Друзья… Друзья мои… Армяне!.. Слушайте меня!.. Многие из нас потеряли своих близких. Но тем ближе мы стали друг другу. Теперь мы одна семья. Теперь мы все родные. У нас ничего не осталось, кроме наших жизней… И мы не отдадим их просто так! Мы будем бороться! Бороться с голодом, жаждой и смертью!.. Ну что ты плачешь, женщина! Вон, у твоих ног ребёнок, возьми его на руки! Прижми его к себе! Согрей, успокой. Отныне у нас нет чужих детей!.. Слушайте меня! Пока мы ещё живы, все силы — в один кулак, и напасть, неожиданно напасть, прорвать окружение. Главное выбраться вон туда, за те горы. Там будет легче добывать пищу. Там мы сможем продержаться до прихода русских.

Теван. А больные и старики? Их оставить?

Вардан. Попытаемся вынести их после атаки… Главное, внезапность – тогда наверняка проскочим.

Картина 12

Комната в доме Тюрана.

Манушак сидит на кровати, рассматривает прикованную к ноге цепь, пытается освободиться от неё.

Появляется мать Тюрана.

Мать Тюрана. Сегодня особый день, красавица.

Манушак. Объясните, что происходит? Где я? Кто вы такая? Почему я прикована?

Мать Тюрана. Давай-ка помогу тебе переодеться. Расчешу тебя.

Манушак. Эй! Вы слышите меня?

Мать Тюрана. Зачем кричишь? Конечно слышу… Надо переодеться. Он скоро придёт.

Манушак. Кто придёт?

Мать Тюрана. Смотри, какое красивое платье.

Манушак. Идите прочь со своим платьем! Не прикасайтесь ко мне! Почему я на цепи? Где я?.. Немедленно освободите меня!

Мать Тюрана. Будешь кричать, мой сын опять тебя в колодец засунет!.. А, вспомнила?.. Он тебя спас, неблагодарная… Переоденься и причешись.

Манушак. Нет.

Мать Тюрана. Ты строптивая и глупая… Он накажет меня, если ты…

Манушак. Нет! Освободи меня!

Мать Тюрана. Бедный сын, как он намучается с тобой.

Манушак. Освободи меня, старуха!

В комнате появляется Тюран. Его мать поспешно уходит.

Манушак. Ах вот кто мой спаситель… Будь ты проклят, негодяй! Решил всех обмануть? И мать тоже? Значит, в колодце нашёл и спас? А ничего, что это ты меня туда сбросил?

Тюран. Дура! Скинул, чтобы спасти! Аскеры тебя употребили бы всей толпой, а затем изрубили, как остальных! А я спас тебя! Да! Спас!.. И не надо на меня так смотреть!

Манушак. Сними с меня цепь!

Тюран. Нет. Пока нет. Для твоей же безопасности… Если узнают, что я в своём доме прячу армянку – меня казнят. А я этого не хочу. Поэтому…

Манушак. Немедленно сними с меня цепь!

Тюран быстро подходит к Манушак и со всей силы ударяет её по лицу. Манушак падает на пол.

Тюран. Закрой свой рот, женщина!.. С сегодняшнего дня ты — Салима. Я спас тебя от солдат. Но я не хочу, чтобы ты строила себе какие-то иллюзии. Я буду пользоваться тобой так часто, как захочу. И мне безразлично, что ты думаешь и какую ненависть ты ко мне испытываешь. Я предупредил тебя.

Манушак поднимается на ноги, с презрением и вызовом смотрит на Тюрана, скрестив на груди руки, затем демонстративно поворачивается к нему спиной.

Тюран в гневе кидается к ней, схватив за плечи, разворачивает к себе. У Манушак спокойное «каменное» лицо. Тюран швыряет девушку на пол, бьёт её ногами. Затем склоняется над ней, продолжая бить кулаками по лицу.

Тюран. Улыбаешься? Ты улыбаешься?

Манушак. Будь ты проклят.

Манушак плюёт Тюрану в лицо кровавой слюной. Мужчина вскакивает, утирается. Затем идёт к двери.

На пороге – мать Тюрана.

Тюран. Мама, что мне делать? Она… Она…

Мать Тюрана. А я говорила, что…

Тюран. Приведите её в порядок!

Тюран выходит из комнаты.

Пожилая женщина помогает Манушак подняться на ноги, усаживает её на кровать, утирает кровь с её лица.

Мать Тюрана. А я говорила, что накажет… Его надо слушаться… Он хороший, добрый мальчик, только вспыльчивый… Вот, ты опять красивая… Жаль, синяки будут… Но со временем сойдут… Давай я тебя аккуратно причешу.

В комнату входит Тюран, в его руках коробка леденцов.

Мать, увидев сына, быстро уходит из комнаты.

Тюран (нежно). Салима… Салима… Манушак!

Манушак, вздрогнув, переводит на него взгляд.

Тюран. Я тебе конфеты принёс. Хочешь?

Тюран подходит к кровати и присаживается на краешек.

Тюран. Тебе хорошо тут будет. Всегда сыта, своя комната… А другие девушки, не хуже тебя, сейчас голодают, спят под открытым небом… Ну, скажи, чего ты хочешь? Я всё сделаю. Вот монпансье. Конфеты. Как разноцветные камушки. Попробуй!

Тюран открывает коробку, протягивает Манушак.

Манушак (улыбнувшись). Блестят.

Тюран. Блестят. Попробуй… Ты боишься меня? Ну вот я встану и отойду, а ты возьми конфетку.

Тюран отходит от кровати. Манушак, глядя на него, медленно берёт одну конфету и кладёт в рот. Хватает вторую, третью. Затем, склонившись над коробкой, набивает конфетами рот.

Тюран бросается к девушке, с силой обняв за плечи, прижимает её сладкий рот к своим губам.

Манушак хватает мужчину за горло, отстраняет от себя и выплёвывает ему в лицо мокрые конфеты. Он выпускает девушку, утираясь, отходит к двери. Манушак бросает ему в голову коробку с конфетами.

Тюран. Дура! Это же монпансье!

На пороге комнаты появляется мать Тюрана.

Тюран. Пойдите, подберите конфеты. Моя Салима их рассыпала.

Тюран выходит из комнаты. Старуха, причитая, ползает по полу, обдувая и укладывая конфеты в коробку.

Мать Тюрана. Как же ты их рассыпала, красавица? Видно, обрадовалась очень. Вот беда какая! Ну ничего, подберём! Они слаще сахара!

Мать Тюрана украдкой засовывает себе в рот несколько конфет.

Картина 13

Тигран. Именно тогда я умер… Почти умер… Притворился мёртвым…Меня завалило камнями… В ушах звенело и пульсировало… Я ничего не слышал, кроме этого звона… Когда они ворвались в лагерь после пушечных залпов, я лежал, почти не дыша… Изредка приоткрывал глаза и видел… Я сам это видел!!!

Пауза.

Тигран. Когда доберусь до тех тетрадей в церкви… Клянусь, я доберусь до них!.. Я оставлю там и свои записи – дата, место, факты… Как аскеры с хохотом гнали перед собой группу почти голых женщин… Как из-за серёг отрывали уши… Из-за простого колечка выламывали пальцы… Как совсем рядом со мной камнем разбили голову старику… А я лежал, боясь пошевелиться!.. Рядом творилось Великое злодеяние, а я просто лежал, притворяясь мёртвым!

Пауза.

Тигран. О, как же мне сейчас стыдно. Чего я боялся? Смерти? Боли?.. Так я всё равно умер… А боль… Эта боль, наверно, навсегда теперь со мной… А стоило ли чего-то бояться в этой жизни?.. Но тогда… Тогда я лежал и умирал от страха. Осознавая своё бессилие, хотелось выть, расцарапать скалы, уничтожить весь этот несправедливый, злой мир!.. Вот же враги! Вот они! Рядом!.. Встань! Возьми камень!.. Но я просто лежал.

Пауза.

Тигран. Затем появился какой-то высокопоставленный турок. По его приказу оставшихся в живых согнали в кучу, выстроили подобие колонны и погнали как скот с горы в долину.

Пауза.

Тигран. Когда все ушли, я ещё долго не шевелился. Затем освободился от камней, подполз к краю обрыва и посмотрел вниз… Возле подножия горы колонну взбунтовавшихся армян встречали соседи… Наши вчерашние соседи… Наверно они что-то кричали, я не слышал… Зато видел, как они забрасывали камнями!.. Людей вели по улицам, где когда-то были их дома, ныне сожжённые или разрушенные. А затем всех загнали в церковь. Вокруг неё выставили охрану.

Пауза.

Тигран. А я пытался хоронить мёртвых – хотел укрыть тела камнями. Но их было много, слишком много… Тело отца и дяди Тевона я нашёл возле тропы, когда спускался. Похоронить их сил уже не было.

Пауза.

Тигран. Почему-то решил, что в этом городе-призраке мне сможет помочь лишь храбрец Тюран… В память о дружбе с отцом или из симпатии к моей сестре… Из-за неё он устроил с Ашотом дуэль, как я понял… Всё равно больше некуда идти. Ещё спускаясь с горы, увидел, что от нашего дома ничего не осталось.

Картина 14

Комната в доме Тюрана.

Манушак сидит на кровати, смотрит в одну точку. Перед девушкой на столике – лепёшки, мясо, фрукты, вино.

Тюран и его мать стоят и смотрят на Манушак.

 

Мать Тюрана. Так ничего и не съела. Сидит, не шелохнётся… Ты слишком сильно её по голове бьёшь… Даже не замечает нас.

Тюран. Мама, идите во двор. Я сам накормлю её.

Мать Тюрана уходит. Мужчина присаживается на кровать рядом с Манушак. Девушка никак не реагирует.

Тюран. Почему ты не ешь? Ты меня слышишь? Посмотри на меня… Посмотри на меня! (Поворачивает её лицо к себе.) Как тебя зовут? Как твоё имя? Отвечай! (Ударяет девушку по лицу.) Салима! Твоё имя Салима! Поняла? Как твоё имя?

Тюран замахивается, чтобы снова дать пощёчину девушке.

Манушак (шёпотом). Салима.

Тюран. Что? Что ты сказала?

Манушак. Салима.

Тюран. Правильно. Молодец. Твоё имя Салима. Съешь кусочек. (Тюран отрывает от лепёшки кусочек, подносит его ко рту девушки. Манушак ест с его руки.) Умница, Салима. Скушай ещё. Молодец. Хочешь ягодку? Как твоё имя?

Манушак. Салима.

Тюран. Ай, умница… Будешь сама есть? Нет? Хорошо, я тебя покормлю.

В комнату входит Тигран. В его руке револьвер. Тюран, увидев юношу, вскакивает, хватается за свой бок, пытаясь нащупать кобуру, но…

Тигран. Вы кобуру с пистолетом возле умывальника оставили… Что вы с ней сделали? Манушак! Манушак, иди ко мне! Манушак!.. Что с ней?

В комнате появляется мать Тюрана.

Мать Тюрана. Сынок, звал меня? (Увидев наставленный на неё револьвер.) Ой!

Тюран. Мама, не кричите!.. Тигран, ты, вижу, голоден? Да, очень голоден… Мама, принесите нам вина и еды, много еды… И говорите тише. Не кричите. Оба перестаньте кричать! Если кто зайдёт и узнает, что мы прячем армянку, нам несдобровать… Мама, не стойте, несите еду… А ты, Тигран, иди сюда, присядь, подкрепись. Иди, поешь. Или сначала умоешься? Нет?.. Тогда садись и ешь… Ну, что вы оба застыли?

Тюран подходит к Тиграну и матери. Мать он почти выталкивает из комнаты, а юношу аккуратно берёт под локоть и подводит к столику с едой.

Тюран. Присаживайся, ешь. Я тебе не враг. Можешь отложить пистолет… Одной рукой неудобно… Ну, как знаешь.

Тюран отходит к окну, садится на подушку. Тигран, посмотрев на него, тоже садится возле сестры и столика с едой.

Тигран. Что с ней?

Тюран. Не в себе после пережитого. Была завалена трупами, я спас… Теперь мы с мамой её выхаживаем… Она медленно, но приходит в себя… Ты ешь.

Тигран. Благодарю.

Тигран сначала пытается сдерживать себя, затем набрасывается на еду. Давится, но продолжает есть.

Тюран. Подожди, подожди! Не ешь так быстро! Тебе плохо станет!.. А как остальные? Где Вардан? (Тигран отвечает с набитым ртом.) Что? Не понимаю.

Тигран. Погиб.

Тюран. Ашот?

Тигран. Увели в церковь… Его и всех, кто выжил.

Тюран. Да, есть решение депортировать вас. Куда-то в Сирию, кажется.

Тигран. Зачем?

Тюран. Не знаю.

Тигран. Всех?

Тюран. Да. Восстание подавлено. Зачинщики погибли. А с мирным населением мы не воюем.

Тигран. Почти всех убили! Дома наши разрушили или спалили! Меня хотели живьём сжечь! Ну, это для вас так, ерунда! Баловство! Шутки! А с ней что сделали? Где моя сестра? Где Манушак?

Тюран. Тише! Тише! Умоляю, не кричи!.. Спокойней… Ты пугаешь сестру.

Тигран прикасается рукой к лицу Манушак.

Тигран. Манушак, милая Манушак… Ты узнаёшь меня?

Манушак. Салима.

Тигран. Что?

Манушак. Салима… Кусочек…

Тигран отшатывается от сестры. К девушке подходит Тюран.

Тигран. Да что с ней такое!

Манушак. Салима! Кусочек! Салима! Кусочек!

Тюран. Тише, тише… (Отламывает кусочек лепёшки, протягивает его Манушак. Та ест с его руки. Успокаивается. Тюран гладит девушку по голове.) Как видишь, она не в себе… Но она поправится. Когда-нибудь поправится. Я сделаю всё, чтобы она поправилась. Никому её не отдам!

Тигран. А как же депортация?

Тюран. Ну какая ей депортация! Разве она выдержит дорогу?

Манушак. Салима. Кусочек.

Тюран. Кушай, кушай, моя хорошая… Да и не знает никто, что она здесь.

Появляется мать Тюрана с подносом еды и кувшином вина.

Мать Тюрана. Вот, собрала всё, что осталось.

Тюран. Мама, уйдите! Не мешайте! Видите? Мы разговариваем! Уйдите!

Мать Тюрана уходит.

Манушак. Салима. Кусочек.

Тигран. Кто такая Салима?

Манушак. Моё имя Салима… Моё имя Салима… Умница… Молодец… Кусочек…

Тюран. Это я научил. Словно она мусульманка и моя жена. Ей будет хорошо здесь, со мной. Я о ней позабочусь.

Тигран. Вы намерены взять её в жены?

Тюран. Это для неё спасение. Или у тебя есть предложение лучше?

Тигран. Мне бы со своей судьбой разобраться… Благодарю за спасение сестры и заботу о ней.

Тюран. Может я тебе чем могу помочь?

Тигран. Вот если бы… Хотя нет, большой риск… Для вас, для вашей матушки, для Манушак.

Тюран. Что? Говори.

Тигран. Всех армян нашего городка согнали в церковь. Это я видел. Сейчас там, скорее всего, серьёзная охрана.

Тюран. Это уж точно. Но могу уточнить. Хочешь перебить охрану и спасти людей?

Тигран. Нет… А что, можно? Получится?

Тюран. Вдвоём? Нет. Даже пытаться не будем. Там аскеры, не полиция. А у меня всего один револьвер. И тот у тебя.

Тигран. О, простите.

Тигран убирает пистолет в кобуру, отдает Тюрану. Тот, получив оружие, улыбается, достаёт его из кобуры, осматривает, крутит барабан револьвера, проверяя наличие патронов.

Тюран. Так что ты там про церковь?

Тигран. Мне бы попасть туда. Можете провести?

Тюран. Зачем? Это верная смерть.

Тигран. Помните учителя, которого возле школы? Из-за бумаг. Он не сказал, где они, и его убили.

Тюран. Помню.

Тигран. Они в церкви.

Тюран. Откуда знаешь?

Тигран. Господин Директор рассказал. Там тайник… Мне бы туда, взять их, а затем бежать, например, к русским… А они эти бумаги в суд, чтоб…

Тюран. Это понятно, понятно… Меня бы сразу, наверно, в офицеры произвели.

Тигран. Что?

Тюран. Что?.. Нет, нет… Туда легко. Но как тебя обратно вытащить? Целым и невредимым… А эти бумаги – они точно есть?

Тигран. Сам не видел, но господин Директор…

Тюран. Да, да, понимаю, понимаю… А может тебя в полицейского переодеть?.. А смысл?.. Нет… Или в девицу!.. Ещё хуже… Как же тебе помочь?..

Картина 15

Возле церкви появляются Тюран и Тигран.

Тюран. Давай повторим. Заходишь, быстро забираешь бумаги из тайника и назад… Стучишь в ворота. Тебя выпускают по просьбе полиции, я конвоирую тебя в полицейский участок. По дороге ты оглушаешь меня и сбегаешь. Всё помнишь?

Тигран. Да.

Тюран. Тогда идём.

На пути Тюрана и Тиграна — часовой.

Часовой. Эй! Куда? Кто это?

Тюран. Армянин. В участке у нас был. Сейчас там заберёт кое-что и…

Часовой. Туда пущу, а обратно без приказа нет… Погоди, сейчас офицера позову.

Тюран. Не надо офицера. Сами разберёмся… (Достаёт из кармана серебряные часы.) Тебе пяти минут хватит?.. Эй, ты чего? Тебе пяти минут хватит?

Тигран. Часы… Ваши?

Тюран. Конечно мои.

Тигран. Серебряные?

Тюран. Да. А причём здесь часы?

Часовой. Правда серебряные?

Тюран. Конечно.

Тигран. А на крышке – «От отца любимому сыну»?

Тюран. Да, это мне мать передала… от отца.

Тигран. «Любимому сыну Кайцаку»?

Пауза.

Тюран. Зато серебряные… Ему всё равно не нужны.

Часовой. Так что надо-то?

Тюран. Уже ничего… А что ваши ребята там делают?

Часовой. Где?

Тюран. Мешки к церкви таскают.

Часовой. Сразу видно полицейский, не военный… Это взрывчатка.

Тигран. Там же люди!

Тюран. А депортация?

Часовой. Начальство решило. Наше дело приказы исполнять… Так позвать офицера?

Тюран. Не надо. (Тюран поворачивает к себе Тиграна и ударяет ему кулаком по лицу.) Теперь всё… Без повышения обойдусь. (К Часовому.) Забирай его. Пусть со своими побудет… напоследок.

Часовой. Как скажешь.

Часовой толкает винтовкой Тиграна в спину. Юноша остаётся один.

Звук открывающихся тяжёлых врат. Затем нарастает гул множества голосов.

Вокруг Тиграна постепенно собираются люди.

Тигран. Церковь была переполнена. Люди говорили, сидели, ходили. Разве я мог им сказать, что через несколько минут нас всех…

Среди круговорота людей появляется Ашот, он одергивает Тиграна за руку.

Ашот. Ты как здесь? Мы думали, ты мёртв.

Тигран. Я мёртв… Почти умер… Оглушило взрывом… Очнулся, вас увели… Я вниз… Тюран сюда привёл.

Ашот. Вот гад! Нет чтоб помочь, спрятать!.. Говорят, нас депортировать будут. Куда-то далеко-далеко погонят. Как я с такой ногой поплетусь?

Тигран. Если хочешь, я тебя на себе понесу.

Ашот. Конечно хочу! Где ещё такого ослика найду?

Ашот смеётся. Тигран еле сдерживает слёзы.

Тигран. Это точно, друг, такого глупого осла ещё поискать надо… Нет! Нет! Нет! Не могу молчать!

Ашот. Что с тобой? Не хочешь быть осликом – не надо. Зачем кричать?

Тигран. Люди! Люди! Слушайте меня! Они хотят взорвать церковь! И нас вместе с ней!

Ашот. Но я сам слышал, как их офицер говорил, что…

Тигран. А я собственными глазами видел, как солдаты таскали взрывчатку к стенам… Они никуда нас не поведут.

Пауза. Люди молча смотрят на Тиграна.

Ашот. Они сейчас нас убьют?.. Да?

Пауза.

Тигран. Нет! Им хотелось бы этого. Но у них ничего не получиться. Они считают, что победили нас. Они ошибаются!..

Ашот. Что ты предлагаешь? Ворота не сломать, мы пробовали.

Тигран. Мы сами их откроем… С той стороны… Как подняться на звонницу?

Ашот. По лестнице… Там.

Тигран. Маршировать я тебя не прошу. Но, помню, ты говорил, что хорошо ползаешь?

Ашот. Это точно. Как змей… (Улыбаясь.) Хочешь, чтобы я спустился оттуда во двор, перебил солдат и открыл ворота? Дружище, это самый безумный план.

Тигран. У нас все получится. Я пойду с тобой. Главное, незаметно спустится и отнять винтовку… или хотя бы кинжал. А затем мы откроем ворота.

Ашот. И ты в это веришь?

Тигран. У нас нет другого выхода. Дорога каждая минута. Люди, слушайте меня! По моему сигналу вы начнете стучать в ворота церкви. Солдаты, конечно, не откроют их, но… А мы в это время незаметно спустимся по веревке со звонницы во двор… А затем…

Ашот. И где мы найдем такую длинную веревку?

Тигран. Можем сплести ее из одежды… Если каждый из нас даст хотя бы лоскут, может получиться неплохой канат… (Тигран снимает с себя пиджак. Пауза.) Так чего же вы ждете?

Ашот. Это похоже на сумасшествие, но ради такого дела…

Ашот тоже снимает пиджак и передает его Тиграну. Тот связывает пиджаки. Подростки крепко затягивают узел. Мужчины и женщины, немного смущаясь, начинают снимать с себя пиджаки, куртки, кофты и также начитают связывать одежду между собой. Постепенно смущение проходит, в какой-то момент у людей появляется даже веселость. Работа кипит, веревка из одежд увеличивается.

ЗАНАВЕС.

Москва, 2021

Контакты: 89774828693, ijm2000@mail.ru