Автор: Гурова Светлана
89221009479
ВАСИЛЬКИ ДЛЯ МАМЫ
Действующие лица: Я, ну то есть, Дарья или, по-простому, Дашка – женщина 45 лет (я так всем говорю, а на самом деле почти 50)
Катька – моя сестра, тоже вроде бы женщина. Моложе меня лет на 10.
Тетя Рая – просто моя тетя, то есть родная сестра моей мамы.
Муж моей матери типа мой отец.
Разные люди и родственники.
Зал для родственников в местном крематории. Церемония прощания начнется через несколько минут и все желающие проститься толпятся у больших массивных дверей, ожидая приглашения внутрь. Вот странно: зачем здесь такие массивные двери? Точно такие же я видела во Флоренции в церкви на главной площади. Но там-то понятно: в рай так просто не попасть, тяжелые двери нужно еще открыть, а крематорию-то зачем? Что так много желающих зайти внутрь? Родственники мои, большинство которых я и не знаю, ходят все в черных платках и платьях, и глаза у них на мокром месте. Интересная вещь: при жизни многие из них даже открытку ни разу не прислали, а на похороны явились… поскорбеть. Что за странная привычка у нас, у русских, все время о чем-нибудь скорбеть, плакать по поводу и без и каяться все равно перед кем. Веселится мы не умеем. Вот и сейчас все с такими печальными лицами и букетами живых цветов: розами, лилиями, еще какими-то экзотическими. Как будто они не знают, что нельзя живые цветы в гроб покойникам класть. Ну да Бог с ними! Главное, чтобы не начали подходить и сочувствие выражать, а то надо еще вспомнить кто из них кто, кому кем приходится и кого как зовут. Поэтому я вот тут тихонько в уголочке посижу. Авось не заметят. Ну да. Это вот я. Женщина издалека похожая на пацанку. Что поделать, если не вышла я ни ростом, ни солидной фигурой и из всей одежды мне идут джинсы, футболки и кроссовки. Благо они все черного цвета. Все-таки сегодня похороны.
Я: Мама. Мамочка моя. Скажи мне. Ну как же так? Почему? Почему ты умерла так …слово-то такое…как суицид. Скоропостижно. Как будто ты на ходу выпрыгнула из поезда. Я ничего не понимаю. У тебя же недавно. Всего неделю назад день рождения был. Я тебе тогда еще продукты привезла. А надо было, наверное, цветы на дом заказать. Сто одну розу. Красиво было бы. Помпезно. Да вот только зачем они? Гречка, консервы всякие, да макароны – вещь всегда нужная. Особенно пенсионерам.
Пауза. Я шмыгаю носом.
Мама моя. Мамочка моя, ну ты же тогда была такая живая.
Пауза
А позавчера позвонила Катька и как обухом по башке. Это я уже не тебе, мама. Это я себе говорю. Все пытаюсь понять: как это тебя больше нет? Тебя больше нет.
Пауза.
А у Катьки, как всегда, денег нет. И сил, до кучи, тоже. Ты не знаешь? Там вообще хоть что-нибудь есть? Кроме слез и соплей, разумеется. Сдается мне, что нет там ничегошеньки.
Пауза
Ну ты же знаешь кто в нашей семье может за час деньги найти. Особенно, когда их в принципе нет. С похоронщиками договориться? И крематорием? Конечно, я, я и еще раз я.
Пауза
Мам, ты представляешь, со мной же теперь половина родственников не разговаривает. Да как же! Сжечь в крематории! Какой ужас! Да и фиг с ними. Я лучше просто посижу тут в уголочке. Сама с собой поговорю. А с кем мне еще разговаривать? Не с ними же.
Пауза
Лишь бы только не начали мне сочувствие выражать. Или ругать (вообще не дай Бог) за крематорий.
Пауза
Нет. Главное: интересные такие. Они все разом забыли, что у тебя, мама, мечта была.
Пауза
Ну как мечта? Прости, но скорее бзик у тебя был. Сжечь тебя и прах над полем с васильками развеять.
Пауза.
Б-л-и-н! Где взять эти самые васильки? А, мама? Сейчас? В начале сентября? Прямо самое время для них.
Пауза
Да и не видела я ни разу полей с васильками. Я даже Гугл спрашивала.
Пауза.
Только знаешь: то ли васильковые поля повывелись в наших краях, то ли иностранцам вообще неизвестно слово «васильки». Так и представляю себе какого-нибудь тощего белобрысого немца, администратора Гугла: «вас ис дас васильки?».
Пауза
Дались тебе эти васильки. Ну почему не ромашки? Не розы? Не картофельное поле или море? Мне кажется его проще было бы найти. Море в смысле. На самолет и через три часа на берегу. И на закате я красиво так пепел развеваю. Представляешь? Над морем, которое ты ни разу в жизни не видела.
А васильки? Где их взять? А, мама?
Пауза
О! Вот и Катька. Сестра моя нарисовалась. Смотрю: нос опухший и глаза красные. Ревела что ли всю ночь? А, может, бухала? Печалька же у нее теперь. Как они теперь всем выводком своим жить будут? Без твоей, мам, пенсии?
Пауза.
Сколько у нее уже? Трое кажется. Н-да, ни в чем себе, девушка, не отказывает. Сколько помню всегда так было. Ты же помнишь? Захотела наша Катерина котенка. Притащила. Я в седьмом классе тогда училась. А через неделю он ей надоел. И мы с папкой с этим котенком нянчились: мыли, блох выводили, глаза лечили. Ты вот не обижайся, мама…а только почему мы с ним всегда злые-то были? Чудовищно злые?
Пауза.
А Катя наша – добрейшей души девочка. Буквально – свет в окошке. Для тебя.
Пауза
Да ты не сердись на меня, мама. Я же не со зла. Я же справедливости ради. Да только и детей она рожает также как котят раньше таскала. По типу: просто захотелось. Так захотелось, что прямо ни сесть, ни встать. Как же! Малыш. Карапуз! Сюси-пуси! И готово. Залет! И ты, мама, такая: рожай, дочка. Типа поднимем.
Пауза
Я, мама, без претензий. Только вот интересно мне: почему же когда Я собралась рожать, то все сразу так огорчились и так запереживали, что целый месяц мне мозги выносили. Да я понимаю, мама. С ребенком сидеть некому, карьеру опять же делать надо и денег, как всегда, нет. Мне другое интересно: почему на Катю деньги всегда есть?
Пауза.
Да нет, мама, нормально все. Карьера же у меня есть. Теперь. Кажется. И даже деньги водятся. Иногда. И, заметь, большие деньги. По мнению нашей с тобой родни. А как же! Я же летаю отдыхать за границу. Страшно сказать: по два раза в год. Ну а то, что детей не будет никогда. Как ты, мама, сказала? «Прости, дорогая, так получилось. Мы хотели как лучше. А оно, как всегда. Ну ничего. У Кати же есть дети. Вот вместе и вырастите. Муж-то у нее, сама понимаешь, никакой. Нет. Он хороший. И Катю любит, и Катя его тоже любит. Вот только на работе долго не держат. Он же такой добрый, такой добрый»
Пауза
Ага! Особенно, когда выпьет. Тогда его доброте просто нет границ…
Ко мне подходит Катя. Слава Богу выводок свой дома оставила. И мужа тоже.
КАТЯ: Зачем ты маму в крематорий? Как ты могла? Я куда теперь приходить буду? Мне же не с кем поговорить, на жизнь свою разнесчастную пожаловаться. Так бы у могилки посидела. Поплакала. Все легче было бы.
Ну да. Ну да. Жизнь у тебя, конечно, разнесчастная.
Я: Мама так хотела. Забыла? Она всегда просила сжечь ее и прах развеять…
КАТЯ (напрягает все свои умственные силы): Над полем. С чем-то там? С васильками что ли? Глупость какая-то. Ты же знаешь, что она под конец совсем. Того. Этого. Неадекват была. (машет рукой) Ты не знаешь. Ты же все где-то там, по заграницам мотаешься, к матери не заходишь. А я все время рядом. Рядом. Все время с ней.
Я: Если ты с ней была, почему скорую не вызвала?
КАТЯ (смутившись): Ты понимаешь. Она не хотела. Сказала, что устала очень. Да и Сашке зарплату дали. Мы и выпили чуток. Но она живая была. Я ее укрыла и к себе ушла домой. Слушай, Даш, а ты не можешь мне денег дать. В смысле одолжить.
Я: Так Сашка же у тебя получил.
КАТЯ: Так мы…это….купили пирожные там…апельсины…
Я: И выпить.
КАТЯ: Ну, чо ты опять начинаешь? Получка – дело святое. Подумаешь три пятилитровки пива взяли. Не водка же. Так денег дашь?
Я: Не дам. Нет у меня.
КАТЯ: Жадная ты. Злая. А я, между прочим, беременная. Мне апельсинов страсть как хочется. Детей бы моих пожалела.
Я: Ага. Вы там как тараканы размножаться будете. А я деньги вам носить на апельсины.
КАТЯ: Хотя бы. Жалко что ли? Все равно ведь своих детей нет. Зачем тебе деньги? Это вот нам они нужны.
Я: А мне не нужны?
КАТЯ: Ой и злая ты. Правильно мама говорила: только о себе и думаешь
Катя отходит. Будет сейчас родственников окучивать. Вон троюродной тетке рассказывает какая я скупая и бездушная. Судя по кивкам теткиной головы, она с ней совершенно согласна. Интересно, конечно, почему они такие щедрые денег на похороны не дали, поминки не заказали? Все мне пришлось делать…теперь еще васильки надо где-то найти.
Я: Вот интересно, мама. Почему васильки? Что за мечта странная такая? Отголосок юности что ли? Я же помню, ты все время про Люську с Тоськой вспоминала. Про подружек своих. Что ты там говорила? Васильки они тебе на день рождения подарили. Давно уже.
Пауза.
Странная вещь память. Ты, мама, почему-то не помнила мои букеты. Те, которые я тебе на день рождения да на восьмое марта дарила. Почему же ты только про васильки помнила?
Пауза.
Почему всегда что-то одно у нас остается в памяти? И мы живем с этим, лелеем как самую дорогую вещь. А потом мы умираем и все. Вообще ничего больше не остается. Ни нас. Ни воспоминаний наших. И жизни нашей как будто и не было.
Пауза.
А ведь букетов тебе больше никто не дарил. Я не в счет. Но кроме-то меня никто больше не дарил тебе цветов.
Пауза
Да я и подарков-то не помню. В смысле, чтобы тебе дарили. А они вообще были? Когда-нибудь? В твоей жизни? Мама, слушай. Мне только сейчас в голову пришло. Ты потому пошла учиться в пединститут, что хотела хотя бы на 1 сентября цветы получать? Как же я не додумалась? Ну а чо ж тогда ты экзаменов-то испугалась? Отчислилась? Не пошла госы сдавать? Ну кто ж на последнем курсе все бросает?
Пауза.
И я такая же. Трусиха. Нет. Университет, если ты помнишь, я закончила. Но госов боялась до ужаса. Коленки тряслись. А все-таки закончила. А вот родить побоялась. И простить себе не могу. Себе, мама. Не тебе. Хотя это ведь я тебя тогда огорчать не хотела. Ты же так мечтала, чтобы я высшее образование получила. Замуж бы вышла. За доцента. А тут беременность на втором курсе. Без мужа. Ужас! Катастрофа. Что скажут соседи? Конец всем мечтам. Твоим. А что изменилось бы? Только то, что у меня теперь была бы дочь или сын.
Пауза.
Мама, мамочка моя. Как же я всегда боялась тебя огорчить. Как же я всегда хотела быть твоей хорошей девочкой. Я же помню: ты все время на работе, придешь домой уставшая такая, серая вся и сразу спать. А я все с бабушкой да с бабушкой. Она тогд комендантом в студенческом общежитии работала. Мы с ней ходим такие целый день. Все проверяем. А ты вечером придешь и спать. А бабушка мне все истории какие-то рассказывала. Волосы мои перед сном перебирала. Знаешь, мама, у нее такие руки мягкие были.
Пауза
Бабушке моей бы книжки писать. Это у нас семейное. Фантазия богатая. Только бабушка моя четверых детей родила и в семье пропала. Завязла по самое не хочу. Так что права ты была.
Пауза.
Хорошо, что у меня нет этих гавриков. Была бы сейчас как сестра моя. Клушка клушкой.
Пауза
Мама, а ты помнишь, как я тебе к каждому празднику стихи писала? Смешно так. Напишу, бумажку рулончиком, типа грамота древняя. Печать из фольги вырежу и пришпандорю. А потом читаю. С выражением. А у тебя глаза светятся.
Пауза
Умница, красавица, отличница. Это, мама, я про себя. Только вот знаешь, чего я не пойму? Всю жизнь не пойму. Вот я такая вся из себя. А поставь рядом меня и какую-нибудь зачуханную…Катю нашу, например. И попроси выбрать. Даже не сомневаюсь, что выберут не меня. Почему? А, мама? Почему? Почему даже ты всегда, в любой нашей с Катькой ссоре, защищала ее, а не меня?
Пауза.
А ведь я никогда не ставила тебя перед выбором. Никогда.
Пауза.
Нет. Прости. Забыла. Это когда Катькин первый муж, уголовник, мне угрожать надумал. Ты же помнишь: я тогда еще с Катькой жила в квартире нашей бывшей. А вы с папкой в саду. Чтобы нам не мешать. А на самом деле просто сбежали от нас и наших проблем. Это так на тебя похоже. Просто сбежать от всех проблем. Не помнишь? Ну, я еще тогда заявление в милицию написала. Выселить его требовала. Ты же тогда из сада прилетела. Боже мой! Как же ты тогда кричала! И Катьку-то я ненавижу. Всю жизнь ненавижу. Ладно. Забыли. Я тогда съехала. Квартиру нашла и съехала.
Пауза.
А с тобой мы десять лет не разговаривали. Гордые такие. Обе. Да я не в обиде. Мне же не надо было ни под кого подстраиваться. Родственные чувства в себе искать.
Пауза.
Хотя, мама, милая моя мама, за что мне Катьку-то ненавидеть? Ну родилась она и родилась. Меня тогда все сразу в покое оставили. Никто не мешал книжки читать и в мечтах своих витать. Я же понимаю, что на меня просто не было ни сил, ни времени. Откуда им взяться? Катька же до шести лет по ночам не спала. Совсем.
Пауза.
А потом, вдруг, стала спать. Радоваться бы, да тут вы на меня насели. Типа надо с девочкой математикой заниматься. Ты же умная. Ты просто обязана ее научить. Мама, но она же – блин! – тупая такая была. Реально тупая. Меня на полчаса только и хватало. А потом учебники в угол и Катьку по башке линейкой. И ты сразу же такой фурией бескрылой: злая ты, Дашка, девочку не любишь. Скажи мне, мама, Катьке любовь моя нафиг? Вот куда она ей уперлась, эта моя любовь? Главное ведь, чтобы ты ее любила и баловала от всей души своей большой. Ну а я тебя баловала. Как умела. Цветами. Розами да гвоздиками. А надо было оказывается васильки дарить.
Блин! Где я найду эти васильковые поля?
Пауза
А может Катька такая тупая потому, что я ее по голове линейкой била? Да нет. Я же не сильно.
Опять Катька идет. Видно, никто денег страждущей не дал.
КАТЯ: Слушай, Дашка, будь человеком. Мне младшему надо обувь купить…
Я: Так то я тебе на прошлой неделе целый пакет вещей от соседки своей привезла. Там и обувь была и курточки всякие в хорошем состоянии…
КАТЯ: Чо хорошего-то! Оно же все ношеное. Я на помойку и вынесла. Мне новое надо. Из магазина. Мама всегда покупала. Нет. Мне ношеное не надо.
Я: Слушай, дорогая, ты ничего не попутала? Я тебе вообще ничего не должна…
КАТЯ: Да, ладно. Тебе какая разница? Детей же у тебя нет, а денег до хрена…
Я: А ты мои деньги не считай. Я их сама зарабатываю. И они мне не даром даются. Ты вот почему не работаешь?
КАТЯ: Как это не работаю? Работаю. В Пятерочке вон работала. На прошлой неделе. Только там такие злыдни. Такие злыдни. Все обмануть норовят. И чего ко мне прицепились? Недостача. Недостача. Какая недостача? Подумаешь бутылку однокласснику без денег отдала. Так он же обещал с получки принести.
Я: Принес?
КАТЯ: Ой да не знаю я. Меня ж уволили. Да мне все равно там не нравилось: работа тяжелая такая, люди придурошные. Вечно все ругаются, вечно им что-то надо. Ни чаю не попить, ни по телефону не поговорить. И вообще. Знаешь, я тоже хочу в белых перчатках работать как ты. В офисе там или где-нибудь еще. Да меня почему-то не берут…
Я: Да кто тебя возьмет? Ты в трех словах девять ошибок делаешь.
КАТЯ: Ну и что? Главное, что я хочу. Злая ты, Дашка…
Катя отходит. Понятно же, что денег от меня она не получит. Надо идти других окучивать.
Я: Ага. В белых перчатках она хочет работать. Это все ты, мама, ей голову забила. Катьке оценки ставили по типу: три пишем два в уме, а ты все про высшее образование талдычила. Умора. Прости, мама, но это же смешно: Катька еще ученой будет. Твои слова? А нет. Это Катька все мечтала. Лучше бы она просто нормальной была. Повзрослела бы. Может быть. А то детство как играло в одном месте, так и играет. И Сашка у нее такой же вечно бедный и несчастный. Подумать только: все вокруг только и мечтают его обмануть. Машина и та, дрянь такая, все время ломается. А уж работодатели? Просто звери какие-то.
Пауза
Прости, мама. И правда. Змея я какая-то.
Пауза
Блин! Где ж васильки-то найти?
Пауза
Папка идет. И трезвый. Странно как-то. Я уж и не помню, когда я его трезвым видела. Да знаю я, мама, что мужик он хороший, хозяйственный, работящий. Пьющий только. Да еще из буйных. Да я понимаю, что тогда все пьющие были. Дед наш вон без чекушки никуда. Ну там понятно все. После фронта они все такие были. Только он-то тихий был. Главное было его вовремя спать уложить. Как запоет «Распрягайте, хлопцы, кони», значит до кондиции дошел. Ну ты же помнишь. Бабушка наша тогда его за шкирку и до постели донесет, сверху присядет, он и уснет. Ну там понятно все было. Бабушка-то у нас женщина крупная была. Сильная. После войны они все такие были. В смысле женщины наши. Дед-то был маленький и худенький как мы с тобой. С ним справиться, раз плюнуть. А с отцом нефига. Он же под два метра ростом, да еще спортсмен бывший. Как рукой махнет, улетишь. Ну, может, со стороны и смешно смотреть на пьяного мужика. В жизни как-то не очень. Мат-перемат по любому поводу. То Ленина, суки замочили, то Горбачев Родину продал. То брага не той кондиции. Ладно, мама, тебе уже все равно. А я отдельно живу. Слава Богу!
ОТЕЦ: Дашка. Дочка. Как жить теперь? Как жить? Без матери?
Я: Смотрю, ты трезвый сегодня.
ОТЕЦ: Мать не любила. Я теперь вообще пить не буду. Зарок дал. В рот не возьму. Ни грамма. Ты мне скажи: как жить?
Отец отходит.
Я: Мама, он как будто ниже ростом стал. И постарел так резко. Глазами все тебя ищет и не находит. Как он без тебя жить будет? Как мы все без тебя жить будем?
Пауза.
Зарок он дал. Сейчас-то уже зачем? Кому теперь это надо? Тебе все равно. При жизни надо было зароки давать. Сколько помню каждую неделю у нас опера в трех действиях. Действие первое: ария главного героя в пятницу вечером. Имею право я. А потом действие второе: выход главного героя с песнями и танцами, точнее с матом и дракой типа борьба двух начал мужского и женского и предмет борьбы стабильно один и тот же – она, родимая, бутылка ненаглядная, пятая по счету. И, наконец, действие третье, самое длинное. С понедельника по пятницу и ария главного героя: виноват я, виноват, о, Боже, как я виноват. И далее вариации на тему: в рот не возьму, печень, почки, задница. Ну а в пятницу новое действие со старыми ариями. Ты же помнишь, как мы его пытались пить отучить? Ты же еще к бабке какой-то ездила. Да только все без толку. Мне кажется, он просто умер бы без бутылки.
Пауза.
Да нет. Был же год, когда он не пил. Совсем. Мама, какой это был чудесный год. Мы же тогда на лыжах и коньках накатались, в кино находились. А потом на оперу пошли. И пока там Вертер на сцене страдал, папка в буфете за него страдания запивал коньяком с шампанским. И понеслась душа в рай. У него. А наша в задницу.
Пауза.
А может Катька такая потому, что отец алкаш? Он ведь всегда пьяный или с похмелья. Других состояний я у него и не помню. Хорошо, что я от другого отца. Нормального. Хотя, мама, какой же он нормальный, если он тебя бросил с ребенком на руках. Наверное, тоже сволочь был.
Пауза.
Нет. Ты не волнуйся, мама. Я папку не брошу. Он же мой родной отец. Не биологический, а родной. Он же меня воспитал. Гордился мной. Радовался за меня. Лечил. Это же он меня всему научил: как борщ варить и белье стирать. У тебя как-то времени не было на меня. Да и откуда оно возьмется, если Катька по ночам не спала, а днем тебе на работу надо было идти. Да от аборта только он меня отговаривал. А потом ты на него ногами затопала, разводом угрожать начала, он сразу и затих. Странно как-то, чужой мне человек был против аборта. А вы, родные такие, только за.
Пауза.
Да знала я, что он мне не родной. Я это всегда знала. Только не говорила тебе. Чтобы тебя не волновать. Я ж думала, что ты его любишь.
Пауза.
А сейчас не пойму: мама, как ты могла жить в таком аду? Сорок лет в таком аду. Как ты могла вообще за такого замуж выйти? Тебе что меня не хватало?
Пауза.
Я же, мама, не знаю, не умею праздники отмечать. Я их просто ненавижу. Я не представляю себе как это. За общий стол всем сесть, подарки друг другу дарить, хорошие слова говорить. У нас же каждый праздник – цыганочка с выходом и заходом да в качестве поздравления трехэтажный мат. Впрочем мат вообще наш основной язык. Я и не помню, чтобы кроме мата еще какие-то слова обычные говорились.
Пауза.
Ненавижу матершинников. И спиртное тоже. Даже вино. А только знаешь, мама, жалко мне его почему-то. Разные вы с ним. Он же так любит жизнь, цепляется за нее. У него всего с лишком. И чтобы дом полная чаша. И чтобы наработаться, а потом выпить, подраться с кем-нибудь. Так жизнь, видимо, лучше ощущается. А ты у нас совсем другая была. Утонченная и печальная. И всегда уставшая. Я тебя другой и не помню. А была ты когда-нибудь, ну вот хоть когда-нибудь другой?
Пауза.
Понятно все. Два разных человека. Два совершенно разных человека. Только, мама, не надо было, наверное, ему кричать: «Чтобы ты сдох. Как же я тебя ненавижу». Он же тебя с ложечки кормил, стирал и мыл тебя. До больницы на руках носил. А ты ненавижу. Сорок лет все-таки прожили. Надо было разводиться что ли? Раньше. А не сбегать от всех. Вот так. Как из поезда на полном ходу.
Пауза.
Как же хорошо, что я не замужем!
Пауза.
Где мне теперь васильки найти?
Вот и тетка моя. Решилась-таки подойти. Жаль мне ее. Глаза заплаканные. У нее ведь теперь никого не осталось. Бабушка-то еще три года назад умерла. И братья, один за другим сгорели. Давно уже. А теперь и мама моя сбежала
ТЕТКА: Даш, ты держись. Я же вот держусь. Ты вообще молодец. Смогла все организовать. Если бы не ты. Не знаю, как бы мы хоронили. Денег-то нет ни у кого.
Я: Теть Рая, вы не знаете где найти васильковое поле?
ТЕТКА: Зачем?
Я: Мама хотела, чтобы прах ее над полем с васильками развеяли. Бзик у нее был. Почему васильки-то?
ТЕТКА: Васильки ей твой отец дарил. Не этот. А родной твой. Мы тебе не говорили…
Я: Что папка мне не родной? Да знаю я.
ТЕТКА: Давно?
Я: Всегда знала.
ТЕТКА: А мы скрывали. Зря получается. Родителей-то твоих бабушка, мама наша, развела. Она все над ним потешалась. Васильки носишь. Лучше бы зарабатывал как другие зарабатывают. Он же на поэта учился. Смешно так. На поэта. Дуры мы были с твоей матерью.
Пауза.
У них только одно лето и было. Васильковое. Да зима еще одна.
Тетка плачет и уходит. Она, как и я, не любит слезы свои показывать. Вот сейчас в уголке сядет отдельно от всех и будет тихонько плакать, чтобы никто не видел. Зато Катька вон слезы по лицу размазывает. Переживает.
Я: Ну вот. Поздно, конечно, но хоть что-то узнала про родного отца. И оказывается он вовсе не гад, как бабушка говорила. Так что получается? Мама, ты его любила? Всю жизнь любила? Ничего ты мне не ответишь. Уже. Надо у тетки спросить. Самое время.
Я иду к тетке, сажусь рядом. Она плачет тихонько, чтобы никто не видел.
Теть Рая, а какой он был? Мой отец?
ТЕТКА: Он на тебя, Даш, был похож. Такой же маленький и смешной как воробей взъерошенный. Все время стихи читал и в книжечке что-то писал.
Пауза.
Я не хотела тебе говорить. Но мама твоя приезжала ко мне этой весной. Она тогда ко всем съездила. К кому смогла.
Я: А ко мне почему не приехала?
ТЕТКА: Тебя тогда дома не было. Ты в Италию ездила. Да и не хотела она тебя тревожить.
Пауза.
Она прощаться приезжала. Я только сейчас это поняла.
Я: А ко мне? Почему она ко мне не приехала?!
ТЕТКА: Я же говорю: ты тогда в Италии была. Да и беспокоить она не хотела.
Пауза.
Она на могилку к бабушке твоей, маме нашей, сходила. Прощения у нее просила. Не знаю я за что. А потом мы с ней долго так сидели и разговаривали.
Пауза
И плакали.
Пауза. Тетка пытается сдержать слезы.
А напоследок она мне сказала. Про отца твоего.
Я: Что? Да что она сказала?
ТЕТКА: «Я только тогда и была счастлива. В то лето, когда мне Витя васильки дарил».
Я: И все?
ТЕТКА: Нет. Она еще вспоминала. Ты знаешь, Даша, она никогда об этом не говорила, а тут сказала. Как в их первую и последнюю зиму они по лесу шли. Они тогда к свекрови поехали про беременность сказать. Вышли не там и пешком пошли. По лесу. Виктор ей тогда всю дорогу стихи читал. Мне кажется, она придумала все это. Ну чтобы красиво было. Ей всегда хотелось, чтобы было красиво. Чтобы все было красиво.
Пауза.
Мама наша, бабушка твоя на них тогда накричала и отца твоего обвинила, что он выкидыша хочет, здоровье угробить Галкино. Он тогда вещи собрал и ушел. А мать твоя гордая была и за ним не побежала. Думала, наверное, что сам придет. А он не пришел.
Пауза.
Она за отца твоего. Отчима. От отчаяния вышла. Бабушка же твоя ее постоянно пилила. Всем жаловалась, что сидит у нее на шее. И все переживала: а что соседи скажут? А отчим твой хорошо зарабатывал тогда. Да и потом тоже. И тебя любил очень. Вот она от отчаяния и вышла. Лишь бы из дома уйти. Мы все тогда так замуж выходили. Лишь бы из дома уйти.
Тетка отворачивается. Она не хочет, чтобы ее слезы видел кто-то даже если этот кто-то я. Ничего то мы не знаем о своих родителях. Они для нас наши родители, а оказывается у них своя жизнь и они тоже любили и отчаивались, о чем-то мечтали.
ТЕТКА (справившись со слезами): Она все мечтала. Мы с ней мечтали, что у тебя будет все по-другому. Она так боялась. Мы с ней так боялись, что ты выйдешь замуж. Родишь. Тогда университет прощай. Ну как мы с ней бросили. Даша, ты хоть знаешь, что она из института ушла из-за тебя? Ну, когда ты родилась? А ведь она так мечтала. Четыре года подряд экзамены сдавала.
Я качаю головой. Я ничего не знаю о своей матери.
Нам же с ней казалось: будет у тебя образование высшее…и все у тебя будет…двери все откроются перед тобой…
Я: А они не открылись…
ТЕТКА: Ключ, наверное, не тот. Мы же с ней наивные такие были
Пауза.
Какие бы у тебя дети были, Даша.
Я: Не надо об этом…
ТЕТКА: Не буду. Тебе сейчас и так тяжело…
К нам подходит отец. Он совсем потерянный.
ОТЕЦ: Как я без нее жить буду? Дашка, дочка моя родная, как я без нее жить буду? А ведь я жениться на ней не хотел, на Галке моей любимой, жениться не хотел. Мудак я был. Какой же мудак я был. В командировку поехал. А она по перрону идет. Меня провожала. Маленькая такая, худенькая. Как же мне захотелось ее от всего мира укрыть.
Пауза.
Не любила она меня никогда. Знаю я это. Всю жизнь знаю. Она отца твоего любила. Да только пусть не любила бы. Лишь бы только живая была. Пусть кричала бы, лишь бы живая была.
Пауза. Отец вытирает глаза платком, сморкается в него.
А отцу твоему я бы бутылку поставил за то, что бросил вас. Я о такой дочке как ты и мечтать не мог.
Пауза.
А Катька у меня (машет рукой). Не работает. Пьет. Ты знаешь. У них же свет отключили и газ. Они за квартиру не платят. Двести пятьдесят тысяч долга накопили. Мне пенсии не хватит погасить. Они теперь ко мне ходят мыться. Все.
Я: Так не пускай их, папка.
ОТЕЦ: Так ведь дети там. Внуки же мои. Придут. На мне виснут. Ну как же их голодными оставлю. Немытыми.
Пауза.
Прости меня, Дашка.
Я: За что?
ОТЕЦ: За аборт твой.
Отец хрюкает, чтобы сдержать слезы. Но они клокочут у него в горле. Он сжимается, пытаясь их сдержать. Мужики не должны плакать. И уходит. К нам снова подходит Катька. Она совсем заплаканная. Видимо, денег никто не дал.
КАТЯ: Прямо не знаю как теперь жить? И зачем ты. Сжечь. Не по-христиански это. Куда я приходить буду? Где жаловаться?
Я: Слушай, а долг за квартиру ты гасить собираешься?
КАТЯ: Нашла время. Злая ты, Дашка…
Я: Вас же выселят. Ты материнский капитал получила? За второго?
КАТЯ: Получила, конечно. Я ж для этого и рожала.
Я: И куда же это ты его дела?
КАТЯ: Ну, дак я обналичила его…
Я: Так это всего 60 тысяч. Остальные где? Триста девяносто?
КАТЯ: Ну, дак, мы же за обнал заплатили 250 тысяч. Глупая ты какая-то…
Я: Сдурели?
КАТЯ: Ой, я так и знала, что ты будешь ругаться. Потому и не сказали ничего.
Пауза.
Ты знаешь. Я мамину долю в квартире на себя оформлять буду. У тебя же все есть. А у меня дети. Мне нужнее. Откажись.
Я: Ага. Счас. Ты же продашь за копейки и на пирожные с пивом спустишь…
КАТЯ: Злая ты, Дашка. Бездушная… Тетя Рая. Денег не займешь?
Тетка качает головой. Сестра уходит. Я смотрю ей вслед. Зашибись…Как так люди живут? Одним днем…
ТЕТКА: Мать угробили. Замучили ее совсем. Сейчас отца замучают…
Я: Зачем только мама Катьку рожала? Зачем? Ей что меня не хватало?
ТЕТКА: Даш, посуди сама. Отцу твоему, в смысле отчиму, тоже ведь нужен был свой ребенок. Он вообще детей любил. Любит. Он хотел, чтобы их много было. Чтобы все за стол большой сели. Он так радовался, когда Катька родилась. А она некрасивая да глупая получилась. А потом вообще сказали, что олигофрения у нее. Он тогда так запил. До белой горячки.
Я: Как олигофрения?
ТЕТКА: Так ты разве не знаешь?
Я: Нет. Зачем же тогда мама ее в институт хотела запихнуть?
ТЕТКА: Да бзик у нее был. Все хотела всем доказать, что Катька нормальная. Так хотела, что сама поверила.
Пауза.
Ты у нас красавица и умница была. Мы тебя все любили очень. А Катьку нет. Маме твоей так казалось. Вот она ее от всех и защищала всю жизнь.
Пауза.
Даш, ты не думай. Она тебя очень любила. Все для тебя готова была сделать. Только перед Катькой всегда себя виноватой считала. Ну что не смогла ее здоровой родить, обеспечить, в институт пристроить.
Пауза.
Она и перед тобой себя виноватой считала. Разве тебе такой отец был нужен? А только бабушка тогда на нее насела: выходи да выходи. Никому ты типа не нужна. Вот мама твоя от отчаяния и вышла.
С бабушкой-то нашей не поспоришь. Она же кремень всегда была. А мать твоя слабая такая и ранимая по жизни была. Галка у нас какая-то книжная получилась. Мы раньше по танцулькам бегали, а она все с книжками сидела
Я: А мне всегда казалось, что бабушка добрая. И руки у нее такие большие и мягкие были. Хлебом пахли.
ТЕТКА: Да. Руки у нее мягкие были. До войны. Она же в войну сталь варила, а по ночам варежки шила для фронта. Вот и задубела. Когда похоронки пришли. На братьев. На всех семерых. Да отец наш два года весточки не подавал. Ну а потом мы родились. Ей с нами четырьмя сюсюкаться времени не было. Отец-то наш с фронта инвалидом вернулся…
Сегодня день открытий какой-то. Оказывается, я ничего, совсем ничего не знала о своих родных. А может быть просто не хотела знать? Удобно же смотреть и не видеть, слушать и не слышать. Это всем удобно. А жизнь проходит мимо. Другой не будет. Никогда не будет…
Я: Я найду васильковое поле… Я его обязательно найду…
ТЕТКА: Найдешь. Только ты…ты одна можешь это сделать… Даша…
Тетка отворачивается. Никто не должен видеть ее слез даже я. Она теперь на всем белом свете одна. И я тоже одна на всем белом свете…
Я: Вот и поговорили мы с тобой, мама. После смерти только и поговорили. Жаль, что ты меня уже не услышишь.
Пауза.
Мамочка моя, я найду тебе васильковое поле. Я обещаю тебе самое большое васильковое поле. Я каждый год буду приносить тебе на это поле твои любимые пирожные. Эклеры с шоколадным кремом. Пусть другие своим оставляют на могилках карамельки и дешевые печеньки. У тебя будут самые свежие, самые вкусные, самые красивые эклеры на самом красивом васильковом поле. На твоем поле. И только твоем.
Пауза.
Прости меня, мамочка моя. Надо было мне тебя забрать. Силой забрать и увезти к себе. Заботиться о тебе. Любить тебя за всю твою горькую жизнь.
Пауза.
Да знаю я. Никуда бы ты не поехала. Катька бы со своим выводком погибли бы без тебя. И отец тоже. Он ведь на словах только сильный. Потому и матерился всю жизнь, чтобы слабость свою не показать. И пил, чтобы боль заглушить. Это ведь больно очень быть нелюбимым. Я знаю.
Пауза.
И меня ты не хотела обременять. Ты вообще никого и никогда не хотела обременять. Просто послать всех далеко и лесом у тебя духу не хватало. Вот ты и сбежала от всех туда, где тебя никто больше не найдет.
Пауза.
Мамочка, мамочка моя, как же мне жить без тебя? Как?
Пауза.
И где мне васильковое поле найти? В сентябре…
Ладно. Вон священник идет. Сейчас начнут церемонию. Надо выдержать. Надо не заплакать. Если я не выдержу, то начнется хаос. А надо еще поминки провести. И девять дней и потом еще сорок. Надо обязательно стихи мамины любимые прочитать. На поминках. Из книжечки черной. Она ее хранила всю жизнь. Стихи отца моего. Еще проследить надо, чтобы родственнички не начали ссорится и друг друга обвинять. И надо уследить, чтобы не напились, особенно, отец. Без меня они все не справятся. Я должна. Я сейчас. Я соберусь. Слезы вот только проглочу. И вперед. Мне же еще васильковое поле надо найти. Ты не волнуйся, мама. Я все сделаю. И васильковое поле найду. Обязательно.
Открываются тяжелые двери в зал прощания. Звучит музыка.
Господи! Как же страшно! Ничего. Я – сильная…я выдержу… главное…васильки найти…
Екатеринбург
2020
