Александр Домовец
Юрьев день
Комедия в двух актах
Волгоград
Действующие лица
Ю р и й В и к т о р о в и ч С и м а к о в – начальник финансовой службы крупного предприятия, 50 лет
А л и н а П е т р о в н а Г о л у б к и н а — менеджер компании «Радость на заказ», 45 лет
Л е в А л е к с а н д р о в и ч В а н ь к и н — заместитель Симакова
Действие происходит в квартире Симакова
Акт первый
Квартира Симакова. Хозяин сидит за столом и работает на ноутбуке. Раздаётся негромкий звук, извещающий, что пришло СМС-сообщение. Симаков со вздохом берёт телефон, читает.
С и м а к о в (с чувством). А послать бы это всё куда подальше! Восемнадцать поздравительных звонков, шестнадцать сообщений и семь электронных писем. Специально же взял отгул, ─ сбежать от юбилейной вакханалии. (Передразнивает.) «Юрий Викторович то, Юрий Викторович сё… Вы у нас такой замечательный, вы у нас такой незаменимый…» Сам знаю, что незаменимый. Это без директора можно работать, а попробуй без начальника финансовой службы… Сижу дома, пишу, никого не трогаю, ─ так и тут норовят поздравить. Что за люди…
Раздаётся звонок в дверь.
С и м а к о в. Это ещё кто? Почтальон с поздравительной телеграммой?
Идёт открывать. Возвращается с недоумённым видом в компании женщины с большими пакетами в руках. Это Алина Голубкина. На ней детская маска (например, зайчика или медвежонка).
С и м а к о в. Вы кто?
А л и н а (пританцовывая, не выпуская пакеты из рук).:
Как на Юрины именины
Мы придумали сюрприз!
Юбиляр, юбиляр
Будет нынче суперстар!
С и м а к о в (саркастически). Ага… Каравай, каравай, кому хочешь наливай! (Грозно.) Это что за балаган?
А л и н а (подхватывая):
Балаган, балаган,
Будешь весел, сыт и пьян!
Ставит пакеты на пол, сдвигает маску на лоб.
А л и н а. Позвольте представиться! Алина Петровна Голубкина, сотрудница компании «Радость на заказ».
С и м а к о в (разглядывая Голубкину, после паузы). И?..
А л и н а. От имени фирмы и от себя лично поздравляю вас с пятидесятилетием! Сегодня в честь юбилея я буду вашим персональным менеджером.
С и м а к о в. В каком смысле «персональным»?
А л и н а. В смысле накрою стол, помогу провести приём гостей и буду вас развлекать. Веселье гарантируется.
С и м а к о в. Бред какой-то! Послушайте…э-э… мадам Кукушкина…
А л и н а. Голубкина. Мадемуазель. Я не замужем.
С и м а к о в (окинув взглядом). А пора бы… Я никаких гостей не приглашал. И никакой приём не планировал. Тут какая-то ошибка.
А л и н а. Не упрямьтесь. (Достаёт из сумки бумаги.) Вот накладная. Симаков Юрий Викторович. Так?
С и м а к о в. Он самый. Однако…
А л и н а. Ну, вот видите. Не бойтесь, вам понравится.
С и м а к о в. Да что понравится-то?!
А л и н а (Читая дальше.) «Организация юбилейного торжества на квартире юбиляра согласно спецификация». Спецификация ─ это перечень продуктов и напитков. Он прилагается. (Указывает на пакеты.) Видите? Всё будет весело. (Опускает маску на лицо. Делает Симакову «козу, как маленькому. Смеётся.)
С и м а к о в. Но я же ничего не заказывал!
А л и н а. И не надо. Заказывали для вас. А заказчик ─ это (сдвигает маску на лоб и заглядывает в накладную) Ванькин Лев Александрович.
С и м а к о в. Кто?!
А л и н а. Ванькин. А что такого?
С и м а к о в. А то, что я ему сейчас… (Не договорив, хватает телефон и набирает номер). Алло!
Г о л о с В а н ь к и н а (по громкой связи). У аппарата. Привет, Юра! С юбилеем, старик!
С и м а к о в (возмущённо). Привет! Благодарствую. Это как понимать, Лёва?
Г о л о с В а н ь к и н а. Всё объясню, дружище. Ты дверь-то открой.
С и м а к о в. Зачем?
Г о л о с В а н ь к и н а. Меня впустить. Я тут у тебя на пороге топчусь.
Симаков разводит руками, уходит открывать дверь. Возвращается с Ванькиным.
В а н ь к и н. Привет юбиляру! (Обнимает Симакова.)
С и м а к о в (отстраняясь). Погоди-ка. Ты как тут оказался?
В а н ь к и н. Очень просто, Юра. Собрался в филиал, ─ дай, думаю, по пути заеду к имениннику. Лично проинспектирую, как там готовят торжественный приём согласно заказу.
А л и н а. Мы уже почти готовы праздновать. (Опускает маску на лицо.)
С и м а к о в. Ты офонарел? Вваливается ко мне какая-то мадемуазель с выпивкой и закуской (указывает на Алину) и заявляет, что с твоей подачи её фирма будет меня юбилеить. Что за розыгрыш?
В а н ь к и н. Это не розыгрыш, Юра. Это тебе сюрприз от всех нас. В два часа жди меня в гости.
С и м а к о в. Да ты и так уже вломился.
В а н ь к и н. Сейчас не в счёт. А в два часа приеду официально, как делегат предприятия, с подарками и цветами от коллектива. Повезло, так терпи.
С и м а к о в (зловеще). А ты юбиляра спросил? Может, у него сегодня другие планы? Может, он гостей пригласил?
В а н ь к и н. Врать нехорошо, Юра. Никого юбиляр не приглашал. Он у нас нелюдим, можно сказать ─ отшельник. Пришлось взять инициативу на себя.
С и м а к о в. За нелюдима ответишь.
В а н ь к и н. Непременно, дорогой. В два часа приеду и отвечу. Ты тоже до двух порепетируй. Ну, там радость на лице, слёзы благодарности, волнение в голосе… Я ж доверчивый. Приму за чистую монету.
Машет рукой, уходит. Симаков вздыхает, стискивает кулаки.
С и м а к о в. А ещё друг называется… Хренозавр!
А л и н а (сдвигая маску на лоб). А вы правда кого-то пригласили в гости? Так давайте объединим компании, никаких проблем.
С и м а к о в (отмахиваясь). Никого я не приглашал. Юбилей ─ это время для одиночества, размышлений и поиска внутренней гармонии. Надо оценить пройденный путь и спланировать будущее.
А л и н а. Как вы красиво сформулировали! Хоть записывай.
С и м а к о в. Не возбраняется. До свиданья.
А л и н а. Отпадает. Я ещё ничего не сделала.
С и м а к о в. И не надо. Раз уж Ванькин поставил перед фактом и деваться некуда, стол я накрою сам.
А л и н а. Бросьте. Разве мужчина справится?
С и м а к о в. Только мужчина и справится. Сервировка стола требует аккуратности и порядка. А женщина и порядок ─ это как гений и злодейство.
А л и н а. То есть?
С и м а к о в. Несовместны.
А л и н а. Ой, как вы нас, бедных, припечатали… Вы что, ─ женоненавистник?
С и м а к о в. Нет. Просто я отношусь к женщинам так, как они того заслуживают, и ни пенсом лучше. До свидания. (Указывает на дверь.)
А л и н а. Да почему?
С и м а к о в. Вы мне остоюбилеили.
А л и н а. Не аргумент. Заказчик оплатил моё участие в мероприятии. Что он скажет, когда придёт и увидит, что меня нет?
С и м а к о в. Ничего не скажет. Заберёт деньги обратно, и всё.
А л и н а. Меня директор придушит. Скажет, не угодила, не справилась.
С и м а к о в. Объясните ему, что я вас отослал, потому что вы не в моём вкусе.
А л и н а (с ноткой возмущения). Вы сами-то поняли, что сказали? Надо же, не в его вкусе… При чём тут ваш вкус? У нас «Радость на заказ», а не по вызову.
С и м а к о в. Да хоть по переписке.
А л и н а (меряя Симакова взглядом, поправляя волосы). Что, правда не в вашем вкусе?
С и м а к о в. О, господи… Я просто не люблю, когда у меня в доме топчутся посторонние. (После паузы, зловеще.) Елена, вы наконец уйдёте или нет?
А л и н а (решительно). Ни за что.
С и м а к о в. Это почему?
А л и н а. Во-первых, я Алина. Во-вторых, если я не выполню оплаченный заказ, директор меня уволит.
С и м а к о в (взрываясь). А я выброшу в окно. Выбирайте.
А л и н а. Выбрасывайте. У вас третий этаж, ─ хоть какой-то шанс уцелеть. А из фирмы вышибут без вариантов. (Всхлипывает.)
С и м а к о в. Ну, я не знаю, что с вами делать.
А л и н а (сквозь слёзы). Со мной ничего. Зато как приедет Ванькин, выбросьте его. Это он всю кашу заварил. А я что, ─ я девушка подневольная, меня обидеть легко…
С и м а к о в (после паузы). Насчёт Ванькина ─ это мысль. Спасибо за подсказку.
А л и н а. Всегда пожалуйста. Обращайтесь.
Симаков задумчиво прохаживается взад-вперёд, останавливается возле Алины.
С и м а к о в. М-да… В конце концов, джентльмены подневольных девушек не обижают. Вы можете остаться.
А л и н а. Юрий Викторович! Вы такой милый! (Поёт и пританцовывает.)
Как на Юрины именины
Мы порадуем его!
Юрьев день, Юрьев день!
Веселиться нам не лень!
С и м а к о в. О, господи! Избавьте меня от своего устного народного творчества! И снимите наконец эту дурацкую маску!
А л и н а. Желание клиента ─ закон. (Снимает маску, откладывает в сторону.)
С и м а к о в. Вот так. И сидите тихо. А стол я сервирую сам.
А л и н а. Да как скажете.
Достаёт из пакета фартук и домашние тапочки. Надевает, переобувается.
С и м а к о в (склонив голову, разглядывает критически). Не в обиду, ─ вылитая фрекен Бок.
А л и н а. Был бы человек хороший… (Значительно.) Готова ассистировать, Малыш.
С и м а к о в. Но-но! Только без фамильярности. (Указывая на пакеты.) Ну, что там у вас?
А л и н а (указывая на пакеты). Там всё хорошо. Коллектив на вас не экономит.
С и м а к о в. Ещё бы. Экономить на человеке, который два раза в месяц начисляет зарплату, ─ это себе дороже. (Берёт у Алину накладную, читает.) Так… Сервелат, буженина, сыр, икра красная, паштет, сёмга слабосолёная, овощи, фрукты. А сырокопчёная колбаса зачем? Я её не ем.
А л и н а. Не будьте эгоистом. Ванькин ест.
С и м а к о в. На своём юбилее пусть ест что угодно… (Читая дальше.) Шампанское, коньяк, вино красное, вино белое… Какого чёрта? Я же почти не пью.
А л и н а. А Ванькин?
С и м а к о в. Ну, конечно! Профком на юбилей выделил деньги, а этот рад освоить… Не буду я Ванькина в окно выкидывать. Я его на спиртное кину.
А л и н а. Это как?
С и м а к о в. Проведу юбилей в безалкогольном режиме. Мне всё равно, а ему полезно.
А л и н а. За что ж вы так своего заместителя-то не любите?
С и м а к о в. Глупости. Очень даже люблю. Хороший мужик, но ещё воспитывать и воспитывать…
Забирает пакеты и уходит за сцену ─ на кухню.
А л и н а. Юрий Викторович! Можно я тут у вас пока немного огляжусь?
Г о л о с С и м а к о в а. Можно. Только ничего не трогайте.
А л и н а. Не беспокойтесь. Я девушка порядочная.
Г о л о с С и м а к о в а. Ну, и слава Богу. Но я о другом. У меня всё лежит на своих местах. Пусть там и остаётся.
А л и н а. Не беспокойтесь, останется.
Прогуливается по комнате, приглядывается. Симаков выходит с тарелками. Под мышкой сложенная скатерть. Суёт тарелки Алине.
С и м а к о в. Подержите пока. (Убирает со стола ноутбук, застилает скатертью.) Верните. (Забирает у Алины тарелки, ставит на стол.)
А л и н а. Как вы тонко сервелат нарезали! И сыр с ветчиной! Я бы так, наверно, не сумела.
С и м а к о в. Конечно. Нужен острый нож и мужские руки.
Уходит на кухню.
А л и н а. Юрий Викторович, а вы, наверно, всё-таки гостей ожидали?
Г о л о с С и м а к о в а. И не думал. С чего вы решили?
А л и н а. А у вас в доме полный порядок. И кругом ни пылинки. Наверно, специально уборку делали.
Симаков выходит с тарелками, расставляет на столе.
С и м а к о в. Человек, мадемуазель Алина, и должен жить в порядке. Для этого гости не нужны. Наоборот! Гости ─ это источник хаоса, шума, нетрезвых тостов и немытой посуды. Если хотите сохранить дом в чистоте и порядке, никогда не приглашайте гостей.
А л и н а. А как же роскошь человеческого общения?
С и м а к о в. Мне его на работе хватает. Для всего прочего люди придумали электронные средства коммуникации. Идёмте на кухню.
А л и н а. Надеюсь, вы поручите мне что-нибудь серьёзное?
С и м а к о в. Да. Возьмёте сервиз и принесёте в зал. Справитесь?
А л и н а. Обижаете.
Уходят на кухню. Через несколько секунд раздаётся звук бьющейся посуды, испуганный возглас Алины, гневная реплика Симакова: «Ну, уж порадовала, так порадовала!». Возвращаются в зал.
С и м а к о в. Всего один персональный менеджер, ─ и столько битой посуды.
А л и н а (виновато). Я же не знала, что ваш сервиз такой тяжёлый. Я вам куплю другой. Зарплату получу и куплю. Вы не беспокойтесь, Юрий Викторович, это на счастье.
С и м а к о в. Счастье в этом доме было, пока не появились вы… (Воздевает руки возмущённым жестом.)Да знаете ли вы, подневольная девушка, откуда этот сервиз был привезен и сколько стоил?
А л и н а. Откуда? Сколько?
С и м а к о в. Не скажу. А то сами из окна выброситесь.
А л и н а. Между прочим, я не нарочно.
С и м а к о в. Ладно. Сидите тихо и ничего не трогайте.
Уходит.
А л и н а (вслед). Я больше не буду. (Пауза.) Да… Тяжёлый случай.
Подходит к столу, критически оглядывает. Переставляет тарелки. Входит Симаков с бутылками.
С и м а к о в. Я же сказал ничего не трогать. Вы зачем за тарелки хватаетесь?
А л и н а. Они у вас расставлены скучно и прямолинейно. Я добавила лирический беспорядок. Так лучше. Сейчас ещё бутылками декорирую, и получится очень красивый стол. (Отнимает у Симакова бутылки и устанавливает между блюдами. Любуется.) Ну вот, другое дело.
С и м а к о в. Вижу, что другое…
А л и н а. Я знала, что вам понравится. Я ведь в душе дизайнер.
С и м а к о в. Чёрт знает что такое. Сидел дома, спокойно работал, и вдруг нате вам ─ дизайнер на голову.
А л и н а. А в центр стола напрашивается подсвечник.
С и м а к о в. Пусть напрашивается. Нет у меня подсвечника.
А л и н а (строго). Надо пойти купить.
С и м а к о в. Отличная мысль. (Лезет в карман, достаёт деньги.) Идите и купите. Да потяжелее.
А л и н а. Специально для Ванькина?
С и м а к о в. Угадали.
А л и н а. Служба такая… Не пойду.
С и м а к о в. Это почему же?
А л и н а. А вы меня обратно не пустите.
С и м а к о в (пряча деньги). Опять угадали.
А л и н а. А вот вы пойдите и купите. Я-то вас обратно пущу.
С и м а к о в. Не может быть… Не пойду. Лень.
А л и н а. А лениться нехорошо… Ну ладно, обойдёмся.
С и м а к о в. Вот спасибо.
А л и н а. Когда Ванькин принесёт цветы, поставим в центре стола вазу. Ваза-то есть?
Симаков берётся за голову и уходит на кухню.
А л и н а. Ну вот. Не стыдно будет человека принять. А то «сидеть тихо», «ничего не трогать»…
Возвращается Симаков с вазой и корзиной.
С и м а к о в. Держите. (Отдаёт вазу Алине. Достаёт из корзины тарелки, рюмки, столовые приборы, быстро сервирует стол.)
А л и н а. Замечательно. На чемпионате по сервировке стола вы были бы призёром, не меньше.
С и м а к о в. На чемпионате по сервировке стола я стал бы чемпионом. (Пауза. Заканчивает раскладывать ножи и вилки.) Слушайте, подневольная девушка, а что это вы говорите комплименты? Сервиз замаливаете?
А л и н а. Ничего подобного. Я комплименты вообще не люблю. Что вижу, то и пою. Или не пою.
С и м а к о в. Откуда такая привычка? У вас в роду были чукчи?
А л и н а. Может быть.
С и м а к о в (окинув Алину критическим взглядом). Нет, не похоже. (Смотрит на часы.) Ладно. Так называемый гость появится через час. Чем бы занять вас ─ чем-нибудь нейтральным и безопасным для обстановки?
А л и н а. Вы не беспокойтесь, Юрий Викторович. Я тут где-нибудь присяду и быстро сочиню приветственное слово. (Достаёт из сумочки блокнот и ручку.)
С и м а к о в. Что за слово?
А л и н а. Ну, приветственное. В ваш адрес. Я же должна открыть застолье. Хотите в стихах?
С и м а к о в. Вы и стихи пишете?
А л и н а. А то! Над ними весь местный союз писателей рыдал.
С и м а к о в. НАД ними или ОТ них?
А л и н а. Не скажу.
С и м а к о в. М-да… Не надо стихов. И вообще ничего не надо. Придёт Ванькин, покрутитесь перед ним минут десять и тихо удалитесь по-английски.
А л и н а. Ещё чего! Согласно заказу я должна потом убрать со стола, перемыть посуду и навести порядок.
С и м а к о в. В смысле, разгромить помещение?
А л и н а (после паузы, строго.) Как пойдёт.
С и м а к о в. Я в вас верю. Начало-то положено. Был сервиз, и нет сервиза.
А л и н а (всхлипнув). Конечно. Чего там. Теперь будете в нос тыкать. А я девушка подневольная…
С и м а к о в. Слышал, слышал. Обидеть легко
Алина вытирает слёзы фартуком.
С и м а к о в. Складывается ощущение, что вы решили взять меня на измор ─ слезами.
А л и н а. Даже не думала. У вас зеркало есть?
С и м а к о в. Да, в прихожей. А что?
А л и н а. Надо себя в порядок привести. Не смотрите на меня. Я, когда зарёванная, ─ страшная.
С и м а к о в. Зарёванная, не зарёванная… В одной поре.
А л и н а. Значит, по-вашему, я всегда страшная?
С и м а к о в. Трудно сказать. Я с вами знаком всего час.
Алина со слезами выбегает в прихожую, прихватив сумочку.
С и м а к о в. Что ни скажешь, сразу в слёзы. Вот ведь бабская привычка… Отвык я уже от этого. Так бы и выгнал. А с другой стороны… Выгонишь из дома, а она заказ не выполнит, места в фирме лишится…
Появляется Алина.
С и м а к о в. Послушайте, Алина, я тут для вас нашёл удобный стул. Садитесь и пишите своё приветственное слово. Только на стол не облокачивайтесь. Он уже сервирован.
А л и н а. Спасибо, я на коленке. Она не сервирована.
С и м а к о в. И что же вы будете обо мне писать?
А л и н а. А что вы о себе расскажете, то и напишу. В юбилейном обрамлении.
С и м а к о в. Я что-то должен о себе рассказать?
А л и н а. Конечно. Я же вас совсем не знаю. А то, что уже знаю, лучше не писать.
С и м а к о в. Чушь какая-то.
А л и н а. Про чушь не надо. Найдите в биографии хоть какой-нибудь позитив.
С и м а к о в. То, что я родился полвека назад, ─ это позитив?
А л и н а. Это данность.
С и м а к о в. А то, что закончил финансово-экономический факультет с красным дипломом? Стажировался за границей? Наконец, работаю начальником финансовой службы крупной компании?
А л и н а. Уже лучше. Добавьте ещё немного о семейной жизни, и можно сочинять.
С и м а к о в (после паузы). О семейной не надо. Вы слишком любопытны.
А л и н а. Ничего личного. Приветственный текст должен быть ярким и содержательным.
С и м а к о в. Предлагаю сделать упор на трудовых успехах юбиляра. Ими же и ограничиться.
А л и н а. Юрий Викторович, ну хоть что-нибудь не связанное с производством… Вот вы пару раз упоминали, что пишете. Это будет книга? О чём?
С и м а к о в (после паузы). Когда-то при советской власти был детский тележурнал «Хочу всё знать». Это про вас.
А л и н а. Ну, я не знаю… С вами трудно работать.
С и м а к о в. А кому сейчас легко? Фрекен Бок с Малышом тоже мучилась.
А л и н а. Про семейные дела не рассказываете, про книгу тоже. Какой вы таинственный мужчина.
С и м а ко в. Я вам не мужчина. Я вам юбиляр. Меня по поручению коллектива собственный заместитель заказал.
А л и н а. Ну, и заказал. Не вы первый, не вы последний.
С и м а к о в. А насчёт книги, ─ пожалуйста. В приветствии можете отметить, что счастливый обладатель пятидесяти полноценно прожитых лет сочиняет детективы.
А л и н а. Что, правда?
С и м а к о в. Ага. И публикует под псевдонимом Агата Кристи. Что вы ещё хотите про меня узнать?
А л и н а. Как с вами тяжело… Ухожу.
С и м а к о в. Что, правда?!
А л и н а. Не радуйтесь. В прихожую. Там у вас стульчик есть, на нём и посижу. Заодно Ванькина встречу, как приедет.
Уходит в прихожую. Симако берётся за голову и садится.
С и м а к о в. Легче убить, чем выгнать. Ну, спасибо, коллеги. На следующий юбилей улечу на Бали. (Берёт телефон, набирает номер.) Лёва, раскудри твою в коромысло! Ну, где ты там?
Г о л о с В а н ь к и н а (по громкой связи). Под дверью, Юра. Открой.
Симаков топает ногой, уходит в прихожую. Возвращается с Ванькиным.
С и м а к о в. Ты что, ─ половиком у меня в подъезде подрабатываешь?
В а н ь к и н. Ещё чего! Просто еду из филиала, ─ дай, думаю, заскочу. Проверю, как стол накрыли. Заказчик я или нет?
С и м а к о в. Ну, и как?
В а н ь к и н (оглядывая стол). Красиво. Ответственная фирма. Обещали прислать толковую девушку-менеджера и не подвели. Слушай, а чего ты её в прихожую сослал?
С и м а к о в. У неё там филиал дома творчества. Юбиляру приветствие сочиняет. Может быть, даже в стихах.
В а н ь к и н. Размечтался… Стихи я не оплачивал. В общем, я поехал, а она пусть пока тебя развлечёт. В пределах приличий, естественно. (Хихикает.)
С и м а к о в. Слушай, я тут уже развлёкся по самое некуда. Оставайся, давай отмечать.
В а н ь к и н. Самому не терпится, Юра, но пока не могу. Надо ещё документы отвезти. Скоро буду, а ты жди у стола. Между прочим, я тебе такой подарок привезу, ─ сто лет благодарить будешь.
С и м а к о в. Неужели ключи от «Мерседеса»?
В а н ь к и н а. Лучше, Юра, намного лучше.
С и м а к о в. Ладно. Что с тобой делать. Жду.
Ванькин машет рукой, уходит.
С и м а к о в (с чувством). Мерзавец.
Входит Алина.
С и м а к о в. Что, уже сочинили?
А л и н а. Представьте себе, да. У вас в прихожей очень творческая атмосфера. Когда возьмётесь за следующий детектив, имейте в виду.
С и м а к о в. Непременно. Зачитайте своё произведение.
А л и н а. Ну, уж нет. Всему своё время. Вот сядете за стол, тогда и зачитаю.
С и м а к о в. Надеюсь, с выражением?
А л и н а. Может быть, даже с несколькими… Юрий Викторович, а где у вас можно руки помыть?
С и м а к о в. Там же, где и принять ванну.
А л и н а. Это лишнее. Ванну я принимаю только дома.
С и м а к о в. Так в чём же дело? Мне кажется, вы уже вполне освоились.
А л и н а. Пока не совсем. Может быть, позже…
С и м а к о в (рычит). Выйдете в коридор, в конце увидите дверь и смело зайдёте. Там чистые полотенца, шампуни, банный халат, унитаз, бритвенные принадлежности… Ни в чём себе не отказывайте.
А л и н а. Благодетель.
Выходит. Симаков задумчиво смотрит ей вслед. Наливает рюмку коньяку. Пригубливает.
С и м а к о в. Да… Вот так выстраиваешь годами напролёт отношения с миром. Наводишь вокруг себя какой-то порядок. Устаканиваешь, наконец, жизнь. А потом сваливается на голову какая-то кошка и одним взмахом хвоста наводит хаос. Да ещё норовит выведать личную информацию.
Раздаётся болезненный возглас Алины. Симаков вскакивает.
С и м а к о в. Господи! Что на этот раз?
А л и н а. Кажется, я сломала ногу…
С и м а к о в. Держитесь! Иду на выручку.
Неторопливо допивает коньяк. Выходит. Слышны болезненные стоны Алины. Возвращается с женщиной. При этом она хромает, держа Симакова за плечо, а он поддерживает её за талию. Усаживает девушку.
С и м а к о в. Ну, и как же вас угораздило?
А л и н а. Ну, понимаете, я умывалась и забрызгала водой плитку на полу. А она скользкая. А от воды стала вообще, как каток. Вот у меня нога и подвернулась…
С и м а к о в. Не переживайте. Дело житейское. Знаете, мне даже стало интересно.
А л и н а. Изверг! Интересно ему…
С и м а к о в. Ещё как. Я живу в этой квартире пять лет. За это время я заходил в ванную (загибает пальцы) приблизительно восемнадцать тысяч двести пятьдесят шесть раз. И ни разу… понимаете… ни разу со мной не случалось ничего подобного. Уникум вы, Алина, извините за выражение.
А л и н а (всхлипывая). Я не уникум. Я тридцать три несчастья.
С и м а к о в. Как, как?
А л и н а. Тридцать три несчастья. Это меня мама так в детстве называла.
С и м а к о в. Предупреждать надо. Я бы вас на порог не пустил. Бедный мой сервиз…
А л и н а (вскакивая). Долго вы ещё будете тыкать в нос ваши битые тарелки? У меня, между прочим, нога сломана… ой-ё-ёй! (Со стоном падает на стул.)
С и м а к о в. Ничего у вас не сломано. Сломай вы ногу, уже выли бы от боли.
А л и н а (изображая вой). У-у-у!..
С и м а к о в. Не верю.
А л и н а. Тоже мне, Станиславский… У-у-у!
С и м а к о в. Запомните: симуляция ─ дело непочтенное. Судя по всему, вы просто растянули связки. Это, конечно, болезненно, однако жить будете. (Опускается на колено, берёт Алину за щиколотку, ощупывает.)
А л и н а. Ну, знаете, в рабочее время меня за ноги ещё никто не хватал. Ой-ё-ёй…
С и м а к о в. Кончилось ваше рабочее время.
А л и н а. В каком смысле?
С и м а к о в. В прямом. Сейчас я смажу вам ногу обезболивающим кремом, вызову такси, и езжайте в травмопункт за больничным листом. Заказ отменяется.
Встаёт и выходит. Алина встаёт и делает несколько шагов без какой-либо хромоты. Удовлетворённо поднимает палец вверх. Садится, снова принимает страдальческий вид. Симаков возвращается со шкатулкой-аптечкой в руках.
С и м а к о в. Давайте ногу. Буду смазывать.
А л и н а. Прямо через колготки?
С и м а к о в. Действительно, не подумал… Вот вам крем. Я выйду, вы разденетесь и намажете ногу.
А л и н а. Какой вы добрый, Юрий Викторович.
С и м а к о в. Обыкновенный. А потом езжайте за больничным листом. (Пауза.) Да! Не забудьте одеться.
А л и н а. Мне больничный не нужен. У нас в компании они не приветствуются.
С и м а к о в. А сотрудники-инвалиды приветствуются? Езжайте, езжайте. Полежите дней пять-шесть, домашние поухаживают…
А л и н а. Нет у меня домашних. Одна живу.
С и м а к о в (после паузы). Вот как? Ну, тогда наймите сиделку.
А л и н а. Если я найму сиделку, мне за ипотеку нечем будет платить.
С и м а к о в. Алина… Ну, я вас прошу: езжайте. За такси я заплачу. И денег одолжу на сиделку. И директору вашему сам позвоню. Объясню ситуацию и расскажу, какой вы замечательный сотрудник. (Хватается за телефон). Давайте номер.
А л и н а. Никому звонить не надо. И вообще: к чему такие жертвы? «Заплачу, денег займу…» Просто скажите: «Пошла вон». И я уйду. Уползу. (Пауза.) Ухромаю!
Симаков издаёт рычание. Подходит к столу, хватает бутылку и делает глоток прямо из горлышка.
А л и н а. Вот как? Вы же говорили, что не пьёте?
С и м а к о в. До знакомства с вами ─ не пил.
А л и н а. А знаете что… Дайте и мне глоточек. Для снятия болевого синдрома.
Симаков протягивает бутылку. Алина делает глоток, кашляет.
С и м а к о в. Закусить не желаете?
А л и н а. После первой не закусываю.
С и м а к о в. Значит, будет и вторая?
А л и н а. Обязательно. Болит же. (Делает ещё глоток, кривится и возвращает бутылку.)
С и м а к о в. Ну, ладно. Сидите, лечитесь. А я пошёл.
А л и н а. Куда?
С и м а к о в (после паузы). Послушайте, подневольный менеджер… То есть персональная девушка… Какое вам дело, куда я пойду? Крем для ноги я вам дал, коньяком напоил. От денег вы отказались. Что я ещё могу для вас сделать? (Трогательно.) Отпустите, а?
А л и н а (грозно). Куда?
С и м а к о в. Там, возле подъезда, есть лавочка. Я на неё присяду, дождусь Ванькина. Он поднимется в квартиру и возьмёт закуску с выпивкой.
А л и н а. Зачем?
С и м а к о в. Мы будем отмечать юбилей на свежем воздухе. Там, на лавочке, я встречу своё пятидесятилетие. О, какими безмятежными были эти годы! Как счастлив я был, не зная вас!
А л и н а. Подождите, подождите. Что-то я не поняла. Вы хотите от меня сбежать?
С и м а к о в. Возможно. Сам не пойму. Вы на меня как-то странно влияете.
А л и н а. Хорошо или плохо?
С и м а к о в. Не разберу.
Алина закрывает лицо руками. Симаков наливает рюмку коньяку.
С и м а к о в. Прощайте.
Пьёт залпом. Садится.
А л и н а. Что же вы не уходите?
С и м а к о в. Да пошутил я, пошутил. Экая вы доверчивая. С чего вы взяли, что я должен куда-то уйти? Это мой дом. Вот-вот приедет друг и заместитель ─ поздравлять. Я должен встретить его на пороге.
А л и н а. Значит, вы остаётесь?
С и м а к о в. Да!
А л и н а. Это правильное решение. Мы замечательно проведём время.
С и м а к о в. После всего, что было? После всех моих упрёков, колкостей и придирок? Другая на вашем месте уже высказала бы мне всё, что думает, и хлопнула дверью.
А л и н а. Не дождётесь. Я о вас прекрасно думаю.
С и м а к о в. Ну, это поправимо. Ещё пару раз гаркну…
А л и н а. Да хоть зарычите. Всё равно вы замечательный.
С и м а к о в. Интересно, с чего вы это взяли.
А л и н а. Ну, как же. В квартире чистота и порядок. Аккуратны, подтянуты. Ведёте себя в целом корректно. Очень добрый…
С и м а к о в. Кто, ─ я?!
А л и н а (непреклонно.) Сказала, ─ добрый, значит, добрый. Почти не пьёте, не курите. С домашней работой на «ты». С подневольной девушкой на «вы». Детективы пишете. Солидный пост занимаете.
С и м а к о в (приосанившись). Ну, это да.
А л и н а. В общем, не человек, а ходячий эталон из палаты мер и весов. Вот разве что персонального менеджера за ногу хватали… да и то исключительно в гуманных целях.
С и м а к о в (после паузы). Я не пойму: это вы мне сейчас комплиментов наговорили или просто издеваетесь?
А л и н а. Понимайте, как хотите.
С и м а к о в. Я уже ничего не хочу. (Наливает себе коньяку.)
А л и н а. На правах персонального менеджера предупреждаю: не увлекайтесь. Ванькин уже скоро будет.
С и м а к о в. Я его ждать весь день не нанимался. (Показывает на бутылку.) Вы участвуете?
А л и н а. Обязательно. Не могу же я вас бросить одного в трудную минуту.
С и м а к о в. Видите ли, с вашим появлением в этом доме все минуты стали трудными. (Наливает Алине.)
А л и н а (берёт рюмку). Юрий Викторович! Хотите, удивлю?
С и м а к о в. Боже упаси.
А л и н а. Родилась нестандартная мысль.
С и м а к о в. Гоните её в шею.
А л и н а. Нет-нет, вы послушайте… А что, если нам с вами выпить на брудершафт?
С и м а к о в (после паузы, отодвинувшись). Зачем?!
А л и н а. Допустим, на память.
С и м а к о в. Лишнее. Вас, пожалуй, забудешь.
А л и н а. Ну, тогда просто так.
С и м а к о в. Скажите уж прямо, что давно не целовались с мужчиной.
А л и н а. Почему же давно? Только сегодня утром.
С и м а к о в. Вот как? А двадцать минут назад вы трогательно рассказывали, что живёте одна.
А л и н а. И что с того? Мало ли какие бывают ситуации… Вам жалко выпить на брудершафт с персональным менеджером? Что вы теряете?
С и м а к о в. Действительно. Терять уже нечего.
Пьют на брудершафт. Целуются. Алина отстраняется.
А л и н а. А целоваться ты всё-таки не умеешь.
С и м а к о в. Давно не практиковался… Почему «всё-таки»?
А л и н а. Я-то думала, что если ты перфекционист во всём, то и в этом смысле тоже… Ну да ладно. Должен же быть у человека хоть один недостаток.
С и м а к о в. Как вы… как ты меня назвала?
А л и н а. Перфекционист, а что? Есть такой термин. От английского слова «perfect», то есть совершенный. Перфекционист ─ это человек, который стремится к совершенству во всём.
С и м а к о в. Хм… Я-то знаю. (Пауза.) Как-то непривычно обращаться на «ты».
А л и н а. А и не привыкай. Приедет Ванькин, отпразднуете, я сделаю уборку, ─ и распрощаемся. И всё. Не успеешь привыкнуть-то.
С и м а к о в. Действительно. Всё довольно просто…
Раздаётся звонок в дверь.
С и м а к о в. Приехал, обормот.
.
Уходит открывать. Возвращается с Ванькиным.
В а н ь к и н. Ну, дорогой, привет ещё раз. Вот теперь официально. Заждался, небось?
С и м а к о в. Да нет. Мы вот тут с Алиной беседы беседовали.
В а н ь к и н. А-а. Та самая девушка-менеджер…
А л и н а. Я и есть.
В а н ь к и н (Симакову). Юра! Дорогой Юрий Викторович! Позволь тебе вручить эти цветы от имени всего коллектива! (Вручает цветы, обнимает.)
С и м а к о в. Благодарствую.
В а н ь к и н. Финансовый ты наш, я извиняюсь, оплот! Надёжа и опора компании! Надо же, пятьдесят лет стукнуло. (Смахивает слезу, обнимает.)
С и м а к о в. Спасибо, Лёва. Ты меня, конечно, здорово напряг. Неожиданный праздник и всё такое. Но я тебя прощаю. К столу.
В а н ь к и н (принюхиваясь). Что-то мне подсказывает, Юра, что ты уже празднуешь. Или я ошибаюсь?
С и м а к о в. Праздную и буду праздновать. В жизни раз бывает… ну, это самое… полвека.
В а н ь к и н. Ну, наконец-то. На человека стал похож. А то «не пью», «к чему эти застолья»…
С и м а к о в. Красиво жить не запретишь. Но помешать ─ можно.
В а н ь к и н. А что это у нас персонального менеджер хромает?
А л и н а. Пустяки. Поскользнулась и растянула связки. Вот Юрий Викторович, дай бог ему здоровья, обезболивающим кремом выручил. (Кланяется Симакову в пояс.)
В а н ь к и н. Он у нас такой. С виду бухгалтер бухгалтером, а в душе сплошная отзывчивость.
С и м а к о в. Ты ещё лезгинку вокруг меня спляши. Давайте лучше садиться.
Рассаживаются. Алина поворачивается и, прихрамывая, направляется к выходу.
С и м а к о в. Алина, ты куда?
А л и н а. Я буду на кухне. Закуски поднести, бутылки открыть…
С и м а к о в. Прекрати. Такой стол приготовила, а сама на кухню? Садись с нами.
А л и н а. Хорошо. Я только столовый прибор принесу. А вы пока разливайте.
Выходит. Ванькин берётся за шампанское.
В а н ь к и н. Что я слышу, Юра? Вы уже на «ты»?
С и м а к о в. Запросто. Гулять так гулять.
В а н ь к и н. Ну, и молодец. А то после развода на баб и не смотришь. Пять лет прошло, а всё будто из холодильника никак не вылезешь.
Симаков грозит ему кулаком. Возвращается Алина. Ставит тарелку и столовый прибор с фужером на стол, садится. Ванькин встаёт.
В а н ь к и н. Ну, теперь, когда все в сборе, можно произнести первый тост. И этот тост, Юра, будет в твою честь.
С и м а к о в. Да ладно. С чего это вдруг?
В а н ь к и н. Не перебивай… Юрий Викторович! Мы с тобой работаем вместе вот уже семь лет, ─ при этом год за три. Я мог бы сказать, какой ты замечательный работник… Но не скажу.
С и м а к о в. И не надо. Сам знаю.
В а н ь к и н. Это не производственный тост, а просто человеческий. И как человек человеку хочу сказать: хороший ты мужик, Юра. Правильный. С тобой трудно, а без тебя плохо. И мы все готовы тебя терпеть ещё неопределённо долго. Здоровья тебе, благополучия, исполнения всех желаний, дорогой ты наш финансист!
Чокаются, пьют.
А л и н а. Угощайтесь. Накладывайте побольше, я ещё принесу.
С и м а к о в. Стоп! (Ванькину.). Ты зачем вписал в продуктовую спецификацию сырокопчёную колбасу?
В а н ь к и н. А что?
С и м а к о в. А ты знаешь, что мне её диетолог запретил?
В а н ь к и н. Знаю. Ты рассказывал. Но мне-то не запретил.
С и м а к о в. А ты знаешь, что копчёность ─ лучший враг желудка и печени?
В а н ь к и н. Знаю. Но я-то её люблю душой… Да ты расслабься, Юра. (Тычет пальцем в тарелки.) Это вредно, то нельзя, а вон то Боже упаси… Специалисты вообще жить не советуют.
А л и н а. Да! Хоть сегодня не воспитывай. Сделай такой подарок окружающим к своему юбилею.
С и м а к о в. Вот, кстати, о подарках. (Ванькину.) Ну, Лёва, что ты там привёз? Такую рекламу учинил…
В а н ь к и н. О-о! (Поднимает палец.) Я тебе привез бомбу. Таких подарков ты, брат, ещё не получал. Может, заставить тебя сплясать?
С и м а к о в. Ага. Танец маленьких лебедей. Не хочешь отдать просто так, оставь себе, интриган. У меня и без того всё есть.
В а н ь к и н. Ну, такого у тебя точно нет и не было никогда. Держи, Юра. (Протягивает Симаков конверт.) Это судьбец.
Симаков достаёт из конверта сложенный лист бумаги. Смотрит на Ванькина.
В а н ь к и н. Письмо счастья, Юра. Без всяких кавычек.
С и м а к о в. И кто же это решил меня осчастливить?
В а н ь к и н. Генеральный директор. Ты читай, читай.
Симаков читает письмо. Алина, не утерпев, заглядывает через плечо, вчитывается.
С и м а к о в (откладывая письмо с конвертом. Медленно, задумчиво). Да, царский подарок… Спасибо генеральному. Уж поздравил так поздравил.
А л и н а. Подожди, Юра, я не успела дочитать.
С и м а к о в. На, читай. (Отдаёт письмо.) Лёва, распорядись.
В а н ь к и н (разливая). На тебя, Юра, никогда не угодишь. Но теперь-то твоя душенька довольна?
С и м а к о в. Ещё не осознал.
А л и н а (откладывая письмо). Так ты теперь… вы теперь заместитель генерального директора по экономике и финансам?
С и м а к о в. Ну, своего согласия я ещё не дал. Но письменное предложение оклада и кресла имеет место быть.
В а н ь к и н. Завтра будет и устное. (С душой.) Я очень рад за тебя, Юра. Мы все за тебя рады. Ты заслужил. Это место для тебя.
А л и н а. Это дело надо обмыть. Не каждый день на глазах рождается руководитель.
С и м а к о в. Я и так руководитель.
В а н ь к и н. Не спорю. Но где майор, а где генерал? Где рота и где дивизия? Теперь всё стратегическое направление, считай, безоговорочно твоё. Вотчина. Это принципиально другой уровень.
С и м а к о в. Ну, это да.
В а н ь к и н. Ребята, родился оригинальный тост в кавказском стиле. (Встаёт. Говорит, пародируя кавказский акцент.) Выпьем за то, чтобы в новом кабинете руководитель не забыл старых друзей!
Чокаются, пьют.
В а н ь к и н. Намёк понял, Юра?
С и м а к о в. Понял, Лёва. Отличный тост. Обидел по полной программе. Неужто я когда-нибудь зазнавался или забывал друзей?
В а н ь к и н. Никогда. Но и замом генерального тебя ещё не назначали.
А л и н а. Да, Юра. Медные трубы, ─ это испытание не дай Бог. Не каждый выдержит.
С и м а к о в (после паузы, медленно, как бы размышляя вслух). С детства терпеть не могу духовые инструменты.
В а н ь к и н. Ты это к чему?
С и м а к о в. Да так… (Пауза.) А может, ну их совсем?
Пауза. Ванькин с Алиной переглядываются.
В а н ь к и н (с недоумением). Юра! Юрий Викторович! Я тебя сейчас от лица всего коллектива не понял. Ты, собственно, что имеешь в виду?
С и м а к о в (с усмешкой). А ты с трёх раз угадай.
А л и н а (вскрикнув). Юра, не вздумай!..
Конец первого акта
Акт второй
Та же обстановка. У разорённого стола сидит Алина.
А л и н а. Да… Тяжёлый случай стал ещё тяжелее. (Цитирует Леонида Филатова.) «Энто как же, вашу мать, извиняюсь, понимать»? Юрий Викторович у нас, конечно, всякий-разный. Но не дурак же он. А вдруг святой? Хотя в житейском смысле это примерно одно и то же…
Входит Симаков.
А л и н а. Проводил гостя?
С и м а к о в. Выпроводил.
А л и н а. Усталый, но недовольный побрел он восвояси.
С и м а к о в. Да? А что не так?
А л и н а. Неужели ты сам не понимаешь?
С и м а к о в. Не драматизируй. Всё нормально. Пришёл, ─ спасибо. Ушёл, ─ большое спасибо. Юбилей удался. А приветственное слово, между прочим, ты зажала. Недовложение услуг, понимаешь.
А л и н а. Тебе и так сегодня комплиментов наговорили по самое некуда. И вообще, ─ время праздновать вышло. Настало время убирать со стола и мыть посуду.
С и м а к о в. Сиди уже. Сам уберу. Как твоя нога?
А л и н а. На месте. (Встаёт.) Так ты мне доверишь убрать тарелки?
С и м а к о в. Только под своим руководством.
Собирают тарелки, уходят на кухню. Почти сразу же раздаётся звон бьющейся посуды. Выходят.
А л и н а. Какой пассаж!
С и м а к о в. Что будем делать?
А л и н а. Как что? Объявим выговор и вычтем из зарплаты.
С и м а к о в. Заслужил. Надо же, любимую салатницу грохнул…
А л и н а. Не переживай. Это на счастье.
С и м а к о в. Небось, теперь злорадствуешь?
А л и н а. От всей души. Один-один.
С и м а к о в. М-да… Какой-то день сегодня необычный. Всё не так.
А л и н а. А может, это и хорошо? Для разнообразия-то?
С и м а к о в. Не знаю. Не уверен.
А л и н а. А чем плохо? Тем, что друг приехал поздравить с юбилеем?
С и м а к о в. Вломился, практически.
А л и н а. Ну да. Смутил покой твоих юношеских грёз. К тому же с подарком наперевес.
С и м а к о в. Давай не будем о подарке.
А л и н а. Как скажешь.
Уносит остатки посуды. Симаков сворачивает скатерть, ставит на стол ноутбук.
А л и н а (возвращаясь). Ну, вот, в первом приближении порядок наведён. Осталось помыть посуду.
С и м а к о в. Я сам вымою, не беспокойся.
А л и н а. А зачем? Мытьё посуды и уборка со стола включены в счёт. К тому же ты вышел из доверия.
Выходит. Симаков открывает ноутбук.
С и м а к о в. Да, Лёва, похоже, обиделся… Может, надо было не отметать с порога, объясниться? Он же хотел меня порадовать, в каком-то смысле осчастливить… (Трогает клавиатуру.) А с другой стороны, ─ какого чёрта? Я и так счастлив… кажется. Всё хорошо. А лучшее ─ враг хорошего.
Входит Алина.
А л и н а. А ты уже за свой детектив принялся?
С и м а к о в. За какой детектив?
А л и н а. Ну, я не знаю, какой ты сейчас пишешь. «Труп forever» или там «Вы все умрёте на рассвете».
С и м а к о в. Глупости. Я про трупы не пишу.
А л и н а. Ну, тогда тебе будет трудно найти издателя. Хотя, конечно, не моё дело.
С и м а к о в. Вот именно, ─ не твоё. Я, кстати, заметил, что как только мы выпили на брудершафт, ты начала себя вести чересчур раскованно.
А л и н а. В смысле, распоясалась? Простите, сэр. Не повторится, сэр. (Козыряет.) Разрешите доложить, сэр.
С и м а к о в. Ну, что там ещё? Докладывай.
А л и н а. Посуда перемыта. Остатки провианта сложены в холодильнике. Уцелевшая сырокопчёная колбаса в количестве шести ломтиков уничтожена лично мной.
С и м а к о в. Не бережёшь ты себя… Что ещё?
А л и н а. Всё. До свиданья.
С и м а к о в. То есть как это «до свиданья»? А расписаться в накладной? Или в акте выполненных работ?
А л и н а. Позволю себе напомнить, сэр, что в данном случае заказчиком юбилейного мероприятия являетесь не вы. А заказчик в лице господина Ванькина уже расписался. И меня здесь теперь ничего не держит.
С и м а к о в. А приветственное слово?
А л и н а. Перепишу разборчивым машинописным почерком и вышлю почтой. Могу электронной.
С и м а к о в (после паузы, встав). Что, ─ вот так просто уйдёшь?
А л и н а. Уходить всегда просто. Сложно возвращаться. Но к нашему случаю это отношения не имеет. (Достаёт из сумки телефон.) Сейчас только позвоню курьеру, чтобы заехал за мной. (Набирает номер.) Коля, привет? Ты свободен? Замечательно. Я тоже освободилась. Заезжай, ладно? (Отключает и прячет телефон.) Пишите свой детектив, я мешать не буду. Я вот на лавочке подожду возле подъезда. На той самой, где вы хотели встретить свой юбилей, лишь бы подальше от меня.
С и м а к о в. А ты злопамятная. Я ведь пошутил тогда. Ну, может, неудачно.
А л и н а. Ничего страшного. Переживу.
С и м а к о в. Слушай… Пока твой курьер едет, давай хоть чаю выпьем. Или кофе. Я приготовлю.
А л и н а (после паузы). А почему бы, собственно, и нет? Мне кофе.
С и м а к о в. Я тоже кофе. С коньяком.
А л и н а. Пейте, сколько влезет. Я больше не ваш персональный менеджер.
Симаков качает головой, уходит.
А л и н а. Странно всё-таки. У человека всё в порядке: внешность, должность, достаток. А вот начинаешь с ним общаться, и почему-то жалость берёт. (Смеётся. Начинает всхлипывать.) «Тридцать три несчастья»… Лучше себя пожалей. Живёшь одна, перспективы туманные, зарплаты только на ипотеку и хватает. Если бы не родители… (Вытирает лицо.) А всё-таки жалко его. Это, наверно, неудовлетворённый материнский инстинкт. Надо же, ─ салатницу грохнул, бедолажка. Любимую… (Шмыгает носом.)
Входит Симаков с подносом.
С и м а к о в. Ваш кофе, мисс. А что за слёзы на лице? Кто посмел обидеть подневольную девушку?
А л и н а. Не обращайте внимания. Неловко больной ногой пошевелила… Хорошо, что мы снова на «вы». Зря я брудершафт предложила.
С и м а к о в. Это ещё почему?
А л и н а. Вы ─ топ-менеджер крупного предприятия, я ─ мелкий служащий маленькой фирмы. И между нами социальная преграда. Какое может быть «ты»?
С и м а к о в (разливая кофе). Глупости говоришь. Нет никакой преграды. Ты человек, и я человек.
А л и н а. Ах, он, видите ли, человек… Так почему поступаешь не по-людски?
С и м а к о в. В каком смысле?
А л и н а. Как ты мог от повышения отказаться? Тебе доверили, на тебя полагались…
С и м а к о в (после паузы, гневно). Да не хочу я.
А л и н а. Почему?
С и м а к о в. Мне и так хорошо.
А л и н а. Будет ещё лучше.
С и м а к о в. Чушь! Я и теперь провожу на работе по десять-одиннадцать часов. А с повышением вовсе переселюсь в офис. Ты пойми, ─ у меня есть всё необходимое и достаточное. Я зарабатываю больше, чем трачу.
А л и н а. Ну и что? Ты будешь получать другие деньги и обзаведёшься собственной секретаршей… длинноногой.
С и м а к о в. Нужны мне её ноги… На кой чёрт крупный заработок и высокий статус, если приползаешь домой поздно вечером и ни на что уже нету сил? Я всё-таки работаю для того, чтобы жить, а не наоборот.
А л и н а. Слушай, а может, ты просто лентяй? И не хочешь, чтобы работы стало больше?
С и м а к о в. Я и так много работаю. И ещё пишу… детективы. Не всегда и выспаться удаётся.
А л и н а. А-а, я поняла. Ну, конечно. Как же я сразу-то… Юра, ты ─ святой.
С и м а к о в. Ты думаешь?
А л и н а. Ну, конечно. Кто ещё откажется от повышения и лишних денег? Могла бы и раньше догадаться. Как только ты возложил руки на мою ногу, мне сразу полегчало.
С и м а к о в. Аргумент. Алине больше не наливать. Кстати… (Наливает себе коньяк в кофе.)
А л и н а. Нет уж, налей. Это дело надо отметить. Не каждый день знакомишься со святым.
Симаков вздыхает, разводит руками и неожиданно, схватив Алину за плечи, крепко целует.
А л и н а (отстраняясь). Нет, кажется, не святой…
С и м а к о в. Ну, слава Богу.
А л и н а. Святые с малознакомыми девушками не целуются.
С и м а к о в. Ещё раз для пущего убеждения не угодно ли?
А л и н а. Нет, спасибо. Одного раза вполне достаточно. Зачем ты это?..
С и м а к о в. Как зачем? Надо же доказать, что я не святой. И потом, ты меня во время брудершафта раскритиковала, ─ мол, целоваться не умеешь. Вот я теперь мастерство и оттачиваю.
А л и н а. Но почему на мне?
С и м а к о в. А на ком ещё? Ванькин уже ушёл.
А л и н а. Заведи себе жену, на ней и оттачивай.
С и м а к о в. Жена у меня есть. Просто мы в разводе.
А л и н а. Так «есть» или «в разводе»? Юра, соберись.
С и м а к о в. Ну, хорошо: была. В разводе мы, в разводе. Уже пять дет, как развелись.
А л и н а. Извини за вопрос, и если не хочешь, не отвечай… но почему?
С и м а к о в. Вопрос как вопрос. Не сошлись характерами. Забрала сына и ушла.
А л и н а. Так у тебя есть сын? Большой?
С и м а к о в. Семнадцать лет уже. Хороший парень, Митька. Балбес безалаберный, весь в мать. Так-то она женщина замечательная, но при слове «порядок» начинает ругаться.
А л и н а. Я её понимаю.
С и м а к о в. А я нет. Отец у меня был офицером. К дисциплине и порядку с горшка приучил.
А л и н а. А не скучно-то, когда вокруг всё по полочкам разложено?
С и м а к о в. Не скучно. Жизнь вообще не очень весёлая штука. А если в ней к тому же нет порядка, то и смысла нет. И справедливости.
А л и н а. Ты уверен?
С и м а к о в. Абсолютно. Возьми хоть сегодняшнюю ситуацию. Я отказываюсь от повышения, и генеральный взамен меня наверняка назначит Горохова.
А л и н а. Это ещё кто?
С и м а к о в. Это наш начальник планово-экономической службы. Он-то как раз очень хочет стать замом. А его жена спит и видит себя мадам замшей.
А л и н а. Кем?!
С и м а к о в. Замшей. В смысле, женой зама. В итоге все довольны. Генеральный получит надёжного заместителя. Горохов получит вполне заслуженное повышение. Супруга станет замшей и будет счастлива. А я повышения не получу, потому что мне его не надо. Все выиграли, проигравших нет. Полный порядок и справедливость.
А л и н а. Проигравшие всегда есть.
С и м а к о в. Ты о чём?
А л и н а. Если бы ты согласился на повышение, то начальником службы вместо тебя стал бы твой заместитель Ванькин. Так что твой отказ, Юра, обломал другу служебную перспективу. Это порядок? Это справедливо?
С и м а к о в. Да ты-то откуда наши расклады знаешь?
А л и н а. Пока ты выходил, он в сердцах высказался. Я и наслушалась. Я такого наслушалась…
С и м а к о в (после паузы). Всё не так просто, Алина. Ванькин до начальника службы ещё не созрел. Это во-первых. А во-вторых, почему я должен приносить себя в жертву его карьерным чаяниям?
А л и н а. С этого бы и начинал. А то «не созрел»… Так и скажи: главное, чтобы в порядке был я. А меру порядка для всех остальных определю тоже я.
С и м а к о в. Мне не нравится твой тон.
А л и н а. А твоему другу не понравилось твоё решение. За что ж ты его так, серпом… (делает выразительный взмах рукой) по карьере?
С и м а к о в. Не твоё дело! Куда ты лезешь? Ты его не знаешь, да и меня не знаешь. А туда же, судить берёшься.
А л и н а. Я никого не сужу. Но ситуация вполне очевидная, господин перфекционист.
С и м а к о в. Да, перфекционист. Я хочу порядка во всём: в делах, в мыслях, в поступках. И я этого посильно добиваюсь каждый день, ─ от себя и окружающих. А такие, как ты, способны только брюзжать и сомневаться. То не так, это не этак…
А л и н а (после паузы, окинув Симакова взглядом, с ноткой удивления). А ты опасный человек, Юра.
С и м а к о в. Почему?
А л и н а. Ты хочешь загнать в рамки всё и всех.
С и м а к о в. Может, и хочу. Так проще. Так легче. Слишком много проблем.
А л и н а. По-моему, твоя главная проблема ─ ты сам. Хочешь всё на свете устаканить? Бесполезно. Жизнь ─ она буйная, любые плотины прорвёт.
С и м а к о в (после паузы). Ощущение, что ты знакома с моей бывшей женой.
А л и н а. С чего бы это?
С и м а к о в. Она перед разводом сказала примерно то же самое.
А л и н а. Юра! Если две умные женщины, не сговариваясь, вынесли один приговор, ─ тут есть над чем задуматься.
С и м а к о в (после паузы). Господи, почему я не выгнал тебя с порога?
А л и н а. Ещё не поздно. Впрочем, я и сама уйду.
С и м а к о в. Сиди. (Наливает себе и Алине по рюмке коньяку.)
А л и н а. За что пьём?
С и м а к о в. Просто так. (Пауза.) Не чокаясь.
Пьёт залпом. Алина пригубливает.
С и м а к о в. А ещё она сказала, что я эгоист и зануда. И если Митька вырастет таким же, как я, она его придушит собственными руками. Чтобы потом какая-нибудь женщина с ним не настрадалась.
А л и н а. Ну, насчёт зануды я бы поспорила. С тобой не соскучишься. А вот насчёт эгоиста…
С и м а к о в (угрожающе). Что?
А л и н а. Нет, ты пойми правильно. Толика здорового эгоизма ещё никому не вредила. Но эгоизм должен быть разумным. А у тебя…
С и м а к о в. Опять двадцать пять! Я своё решение принял.
А л и н а. Хоть бы подумал о бывшей семье. Станешь замом, ─ будешь больше зарабатывать, сможешь больше отсылать денег своему Митьке.
С и м а к о в. Я им и так хорошо помогаю. Родителям, кстати, тоже.
А л и н а. Молодец. Всё-таки что-то святое в тебе есть.
С и м а к о в. Ерунда. Помогать детям и родителям ─ это нормально. Это правильно.
Звонит телефон. Алина берёт трубку.
А л и н а. Да, Коля. Подъехал уже? Ну, хорошо. Сейчас приду. (Прячет телефон.) Ну, всё. За мной приехали. Провожай.
С и м а к о в (после паузы). Поехала, значит?
А л и н а. Поехала.
С и м а к о в. Совсем?
А л и н а. Совсем. До следующего юбилея.
С и м а к о в. Езжай, а чего ж.
А л и н а. Что-то не так?
С и м а к о в. Да нет, всё так. Претензий к фирме не имею. И куда ты теперь?
А л и н а. Как куда? У меня дом есть.
С и м а к о в. А вечером что будешь делать?
А л и н а. Отдыхать, конечно. Ногу лечить.
С и м а к о в. Молодец. А я ещё поработаю… наверно.
А л и н а. Юра… Я, может, ошибаюсь, но мне кажется…
С и м а к о в. Что тебе кажется?
А л и н а. Ты не хочешь, чтобы я уезжала.
С и м а к о в. Кто, я?
А л и н а. Ты, ты.
Си м а к о в. Не хочу, чтобы ты уезжала?
А л и н а. Не хочешь.
С и м а к о в. Да у тебя мания величия. Что ты, собственно, о себе воображаешь? (Пауза.) Да, не хочу.
А л и н а. Предчувствия её не обманули.
С и м а к о в. Оставайся. Шофёра отпусти и оставайся.
А л и н а. Ну, допустим… А что мы будем делать?
С и м а к о в. А что делают люди, оставшись наедине?
А л и н а. Это зависит от их гендерных признаков и ориентации.
С и м а к о в. С ориентацией у меня всё в порядке. Но я имел в виду поговорить, пообщаться…
А л и н а. А-а, поговорить… (Кивает.) Заманчиво.
С и м а к о в. Давай накроем стол и отметим мой юбилей.
А л и н а. Продолжение банкета? Прелесть какая. Полное дежа-вю.
С и м а к о в. Первый раз не в счёт. Тогда меня банкетили насильно. А теперь есть настроение.
А л и н а. То есть я тебе создала настроение выпить?
С и м а к о в. А кто ещё? С твоим появлением всё пошло кувырком. Надо клин клином вышибить. А завтра вернуться к здоровому образу жизни.
А л и н а. Да… Подневольную девушку уговорить легко.
С и м а к о в. Это я умею. У меня в университете отбоя от девушек не было.
А л и н а. Так ты, небось, и не отбивался?
С и м а к о в. Ну, в общем, да.
А л и н а. А где же твоё стремление упорядочить жизнь?
С и м а к о в. А я с годами поумнел и стал перфекционистом. (Уходит на кухню.)
А л и н а (глядя вслед). А поумнел ли?
Медленно, задумчиво снимает фартук, прячет в сумку. Берёт телефон.
А л и н а (в трубку). Коля? Не жди меня, езжай. Я тут ещё пока остаюсь. Спасибо тебе. (Отключает трубку.)
С и м а к о в (входя с подносом, уставленным тарелками и бутылками, и скатертью). Ну вот, можно садиться. Вино, коньяк?
А л и н а. Вино, и немного. Мне завтра на работу.
С и м а к о в. А мне куда, ─ на пенсию, что ли? (Наполняет рюмки).
А л и н а. Юра! Поскольку нас всего двое и обстановка неформальная, я хочу тебе сказать несколько неофициальных слов. Можно?
С и м а к о в. Рискни.
А л и н а. Спасибо… Юра! Я очень рада, что грохнула твои тарелки. Неплохо и то, что в твоей ванной произошёл маленький несчастный случай. Эти небольшие происшествия внесли какое-то разнообразие в твою размеренную жизнь. Всё у тебя есть, а вот разнообразия нет.
С и м а к о в. И не надо.
А л и н а. Не надо? Мне кажется, ты стоишь на пороге большой скуки, и может быть, уже в неё погрузился. А скука, Юра, ─ это пролог к депрессии. И я не хочу, чтобы эта опасная тварь до тебя добралась. Ты этого не заслуживаешь. Прости за всё. (Чокается с Симаковым.)
С и м а к о в. Спасибо. Очень интересный тост. Так ты у меня сегодня антидепрессант?
А л и н а. Всегда рада помочь.
С и м а к о в. Хорошая ты девушка, Алина. И левая нога у тебя красивая.
А л и н а (поперхнувшись). А правая?
С и м а к о в. Ну, я же осмотрел только левую. Хотя подозреваю, что и правая не хуже.
А л и н а. Как ты догадался?
С и м а к о в. Интуиция. Она у меня, как у Штирлица. Ты мне лучше скажи, почему тебя назвали «тридцать три несчастья»?
А л и н а. Ну, как сказать… Понимаешь, я всегда попадала в разные истории. То с мальчишками в школе подерусь. То на катке руку сломаю. То за котёнком на высоченное дерево полезу и сорвусь. А как-то раз…
С и м а к о в. Достаточно.
А л и н а. Характер такой. Мне бы парнем родиться. Вечно куда-то лезу.
С и м а к о в (с чувством). О да…
А л и н а. Но это не повод меня жалеть! Живу, как умею, ─ нормально.
С и м а к о в. Ты живёшь одна. А в твоём возрасте и с твоей внешностью это совсем ненормально. Так почему?
А л и н а (после паузы). Юра… Когда я задала вопрос насчёт твоей личной жизни, я, по крайней мере, заранее извинилась. А ты прямо в лоб, с большевистской прямотой…
С и м а к о в. А почему бы и нет? (Пауза.) Не хочешь, ─ не отвечай.
А л и н а. Ну, почему же… Откровенность за откровенность. Ответ будет простой и неинтересный: я одна потому, что пока не встретила своего мужчину. Давно пора, но ─ не встретила… Ты доволен?
С и м а к о в. Что значит, ─ доволен? С какой стати? Это вообще не моё дело. (Пауза.) Может, и доволен. Сам не пойму… В общем, ты у нас монашествуешь?
А л и н а. Ну, не то чтобы совсем монашествую. Но и в блуд не впадаю… А ты?
С и м а к о в. А что я? Сама же установила, что я не святой.
А л и н а. Я не об этом. Развёлся пять лет назад и до сих пор не женился… Почему?
С и м а к о в. Ответ будет простой и неинтересный: не хочу. Совсем без женщин нельзя, а жить с ними невыносимо. Поэтому из двух зол я выбрал меньшее, ─ живу один.
А л и н а. Ясно. После развода переключился на мелкие увлечения.
С и м а к о в. Какая тебе разница? Кстати, ты так и не объяснила, с каким это мужчиной ты утром целовалась?
А л и н а. А я должна что-то объяснять?
С и м а к о в. Ничего ты не должна. Но раз уж пошёл откровенный разговор…
А л и н а. Сегодня я ночевала у родителей. А когда уезжала, расцеловалась с отцом. Вот и вся тайна утреннего поцелуя.
С и м а к о в. Хотелось бы верить…
А л и н а. Юра! Наверно, я ошибаюсь, но… Послышались мне в твоём голосе нотки ревности.
С и м а к о в. Ну, знаешь… Это уже перебор. С какого перепуга тебя ревновать?
А л и н а. Вот и я удивилась.
С и м а к о в. Правильно, что удивилась. Ты мне ─ никто. Это твой будущий муж пусть тебя ревнует.
А л и н а (после паузы, негромко). Своему будущему мужу я поводов для ревности не дам. А ты… Я тебе действительно никто. Но мог бы эту мысль выразить и помягче. (Встаёт.) Вот теперь до свидания.
С и м а к о в. Постой, постой. Прости. Я, наверно, плохо выразился…
А л и н а. Ты даже не представляешь, насколько плохо. Но, может, это и хорошо. Загостилась я у тебя, а бал-то закончился.
С и м а к о в (поднявшись). Ну, подожди. Нельзя уходить с обидой.
А л и н а. Это обижать нельзя. А уходить от обидчика очень даже можно. (Резко хватает сумку. Из неё выпадают портмоне, косметичка, какие-то бумажки…)
С и м а к о в. Я сейчас всё соберу.
А л и н а. Сама соберу. Что вы хотите, Юрий Викторович: тридцать три несчастья.
Быстро собирает рассыпанные предметы, суёт в сумку. Переобувшись, туда же прячет тапочки.
С и м а к о в. Алина, ну, пожалуйста…
Алина берёт со стола свою маску. Надев, опускает на лицо, словно забрало. Две-три секунды смотрит на Симакова. Уходит. Звук захлопнувшейся двери.
С и м а к о в. Ушла… (Садится.) Есть такое слово: идиот. Ну, что я за человек такой? Друга обидел, Алине нахамил… Даже номера нет, чтобы позвонить, извиниться… А это что?
Поднимает с пола небольшой картонный квадратик.
С и м а к о в. Визитка… Из сумочки выпала, а она не заметила. Вот и телефон.
Читает надпись на визитке. Растерянно оглядывается. Садится.
С и м а к о в. Я сейчас рехнусь. Вообще ничего не понимаю…
Звонок в дверь. Симаков вскакивает, идёт открывать. Возвращается с Алиной.
С и м а к о в. Давно не виделись.
А л и н а. Извините, Юрий Викторович, меньше всего хотелось отрывать вас от сочинения детектива. Но, увы, забыла у вас мобильник и вынуждена вернуться. (Забирает со стола телефон.) Ещё раз прошу извинить. До свиданья.
С и м а к о в (сунув руки в карманы). Куда же вы так спешите? А поговорить?
А л и н а. О чём?
С и м а к о в. О вас, разумеется.
А л и н а. С чего это вдруг? Сами сказали, что я вам никто. И десяти минут не прошло.
С и м а к о в. Ну, за десять минут много воды утекло. Я тут интересным делом занимался.
А л и н а. Это каким же?
С и м а к о в. Да вот, нашёл на полу визитную карточку и долго её изучал. И задавал себе вопрос: кто же такая Алина Голубкина?
А л и н а. Ну, и кто же?
С и м а к о в (доставая руку с визиткой из кармана). А здесь всё написано. «Голубкина Алина Петровна. Преподаватель кафедры психологии медицинской академии…»
Алина садится и молча, жалобно смотрит на Симакова.
С и м а к о в. Я, конечно, понимаю, что наши преподаватели получают ничтожно мало. Но не настолько же, чтобы подрабатывать организацией праздников. Так за каким чёртом мадемуазель Голубкина прикинулась подневольной девушкой и проникла в дом наивного юбиляра? А я тут ничего не подозреваю! С целым преподавателем этак запросто, на «ты», за разбитые тарелки браню…
Алина закрывает лицо руками. Молчит.
С и м а к о в. Не хотите отвечать? И не надо. Зайдём с другого конца. Ко мне вы приехали с подачи моего друга и заместителя Ванькина. Вот я сейчас вашему подельнику позвоню и выясню, зачем он мне вас прислал. (Достаёт телефон.)
А л и н а. Нет! Не надо звонить Лёве!
С и м а к о в. Лёве?
А л и н а. Ну да, да. Лева ─ мой двоюродный брат. Он здесь вообще ни при чём… почти.
С и м а к о в. У меня сейчас голова от вас треснет. Вы можете по-русски объяснить, что всё это значит?
А л и н а. А можно я ничего не буду объяснять? Ничего плохого я вам не сделала. Можно я просто уйду?
С и м а к о в. Можно. Через окно третьего этажа. В дверь не выпущу, пока не объяснитесь.
А л и н а. Ну, хорошо. Собственно, рассказывать особенно нечего. Я пишу диссертацию о перфекционизме как особом психологическом явлении.
С и м а к о в. Очень интересно. Я-то здесь при чём?
А л и н а. Ну, как же… Лёва мне про тебя рассказывал. Ой, я опять на «ты»…
С и м а к о в. Не отвлекайся.
А л и н а. По его рассказу я поняла, что ты законченный перфекционист. Понятно, что было бы очень интересно пообщаться, уточнить нюансы поведения, психологические реакции… В общем, собрать дополнительный материал для работы. Но как? Просто так на интервью не напросишься. Ты же пошлёшь куда подальше…
С и м а к о в. Ещё дальше.
А л и н а. А тут юбилей. Я и уговорила Лёву поздравить тебя в домашней обстановке. Придумала фирму «Радость на заказ» и явилась как её менеджер, нанятый коллективом. А пока готовили стол и ждали гостя, я за тобой наблюдала в естественной обстановке. Расспрашивала, отслеживала поведение в разных ситуациях…
С и м а к о в. Так ты, может, и сервиз грохнула, чтобы создать стресс, а потом изучить мою реакцию?
А л и н а. Нет. Сервиз ─ это экспромт. А с ногой… да. Это была домашняя заготовка.
С и м а к о в. Креативно. Комплимент твоей ноге беру обратно. Нога как нога.
А л и н а. Обидно.
С и м а к о в. А мне? Сделала из меня подопытного кролика.
А л и н а. Юра, ну зачем ты так говоришь…
С и м а к о в. А зачем ты так поступаешь? Вы с братцем отмороженные авантюристы. Ну, ничего. Я придумаю, как Льва Александровича обидеть.
А л и н а. Только не трогай Лёву. Он хороший и тебя, между прочим, любит. Он до последнего меня отговаривал. Лучше обидь меня.
С и м а к о в. С женщинами не воюю.
А л и н а. Впрочем, можешь не стараться. Ты уже сказал, что я для тебя никто.
С и м а к о в. А я для тебя инфузория-туфелька под микроскопом.
А л и н а. Неправда!
С и м а к о в. Ну, так и я сказал неправду.
А л и н а. Значит, я для тебя… кто-то?
С и м а к о в. Значит, я для тебя не только лабораторная мышь?
А л и н а (кричит). Да!
С и м а к о в (кричит). Да!
А л и н а. Не кричи на меня!
Симаков смеётся.
А л и н а. Что тут смешного?
С и м а к о в. Вспомнил собственный семейный опыт. У нас с тобой натуральное выяснение отношений. Причём выяснение есть, а отношений нет.
А л и н а. Да-а? Между прочим, я тебе организовала целый праздник. И ты как честный человек должен испытывать ко мне чувство благодарности. Это как минимум.
С и м а к о в. А как максимум?
А л и н а (после паузы). Жизнь покажет.
Симаков берёт её за руку, усаживает. Садится сам.
С и м а к о в. Ладно, посмеялись и будет. Давай поговорим серьёзно.
А л и н а. А до этого, конечно, были сплошные шутки.
С и м а к о в. До этого был сплошной развод. С братцем на пару постарались… В общем, так. Я готов вас обоих простить, но при одном условии.
А л и н а. Это при каком?
С и м а к о в. Ты мне дашь прочитать свою диссертацию.
А л и н а. Зачем тебе?
С и м а к о в. Здрасьте! Интересно мне. Перфекционист я или нет?
А л и н а. Ну, допустим. А ты дашь прочитать свои детективы. Мне тоже интересно.
С и м а к о в. Ну, ты доверчивая, как Красная Шапочка. Какие там детективы? Я пишу вполне серьёзную книгу.
А л и н а. И о чём же она, Серый Волк?
С и м а к о в (после паузы). Книга называется «Перфекционизм как образ жизни».
А л и н а. Юра, дорогой! Дай мне её немедленно.
С и м а к о в. Хитрая какая. А диссертация?
А л и н а. С собой, на флэшке. (Достаёт флэшку.)
С и м а к о в. Гони.
А л и н а. И ты гони.
С и м а к о в. А у меня рукопись только в ноутбуке. Пока не закончу, копировать не дам. Читать будешь здесь. (Забирает флэшку.)
А л и н а. А как же будешь читать ты? Давай я быстро съезжу домой, привезу свой ноутбук.
С и м а к о в. Сиди. У меня их два.
А л и н а. Хорошо, но есть одна проблема.
С и м а к о в. Это какая?
А л и н а. Диссертация у меня объёмная.
С и м а к о в. У меня тоже текст немаленький.
А л и н а. Уже поздно. Не будем же мы читать до утра…
С и м а к о в. Тоже мне, проблема. У меня куча отгулов. Завтра позвоню генеральному, отпрошусь. Юбиляру не откажет.
А л и н а. Да я, собственно, завтра тоже планировала работать дома…
С и м а к о в. А чем тебе не дом? У меня, если заметила, трёхкомнатная квартира. Одна комната вполне может стать гостевой. Холодильник набит. Бар ломится.
А л и н а. Это всё хорошо, но у меня с собой ничего нет. Ни зубной щётки, ни халата.
С и м а к о в. Запасная зубная щётка найдётся. Халат дам свой.
А л и н а. Что получается? Нет повода не остаться?
С и м а к о в. Но ты же хочешь прочитать мою рукопись?
А л и н а. Да! И как можно скорее.
С и м а к о в. И я тоже хочу познакомиться (берёт Алину за плечи) с твоей диссертацией поближе (целует).
Долгий поцелуй.
А л и н а (отстраняясь). А у тебя уже лучше получается…
С и м а к о в. Практика появилась. Но нет предела совершенству. (Обнимает Алину.)
А л и н а. Постой, постой. Мы ведь, кажется, собирались работать?
С и м а к о в. Конечно. Это только разминка. Сейчас начнём… работать.
А л и н а. Я только сначала два слова скажу, ладно?
С и м а к о в. Я весь внимание.
А л и н а. Ты только не сердись… Подумай ещё раз хорошенько, надо ли отказываться от повышения.
С и м а к о в. Зачем ты об этом… сейчас?
А л и н а. А я в последний раз. И мы с тобой эту тему забудем.
С и м а к о в. Ну, говори.
А л и н а. Ты слишком умный человек, чтобы отказываться от того, что вполне заслуживаешь. Пока жив, надо двигаться, надо расти. Согласишься, ─ и лучше станет всем: предприятию, друзьям, родным и близким.
С и м а к о в. Всё так. Хуже будет только мне.
А л и н а. Не хуже, а труднее. И то на первых порах. Но тебе всего пятьдесят лет, мужской расцвет. В тебе много сил и жизни. Чего ж ты боишься? Трусов не любят, Юра, эгоистов тоже. А больше я тебе ничего не скажу.
С и м а к о в. Душевное спасибо. Ты уже и так всё сказала.
Начинает ходить взад-вперёд, потирая лоб. Останавливается.
С и м а к о в. У меня ощущение, что это не я умный, а ты.
А л и н а. Только не занимайся самобичеванием. Более депрессивного и бесполезного занятия ещё не придумали. Это я тебе как психолог говорю.
С и м а к о в. Ну, вот уже и уговорила. Не буду я самобичеваться. Я вот лучше твоему братцу позвоню. (Берёт телефон.)
А л и н а. Юра, я тебя умоляю…
С и м а к о в. Ах, умоляйте меня, умоляйте… (В трубку.) Привет, Лев Александрович! Не поздно звоню?..
В а н ь к и н (входя, с телефоном возле уха). Да нет, в самый раз.
С и м а к о в (поражённо). Ты как сюда попал?
В а н ь к и н. Дверь открыта, вот и попал.
А л и н а. Это я, наверно, за собой не прикрыла. Торопилась телефон забрать.
С и м а к о в (Ванькину). Опять проездом в филиал?
В а н ь к и н. Какой филиал? Рабочий день закончился. Я по поручению руководства.
С и м а к о в. О как! На ночь-то глядя? И что же тебе поручило руководство?
В а н ь к и н. Генеральный велел, чтобы я без твоего согласия завтра не приезжал. Я ему после юбилея позвонил, рассказал про отказ, а он и велел… (Оглядывается.) В общем, дай какой-нибудь коврик. Я вот у порога лягу, ─ подожду, пока передумаешь.
С и м а к о в. Насчёт генерального потом… В общем, так: у меня для тебя две новости. С какой начать?
В а н ь к и н. Подожди, подожди… (Лезет в карман за лекарством, глотает таблетку.) Давай с плохой.
С и м а к о в. Твою сестрицу я расколол.
В а н ь к и н. Как?!
С и м а к о в. Да вот так. Твоя авантюра с внедрением психолога к доверчивому перфекционисту раскрыта, аферист. Оправдываться бесполезно. То-то ты ко мне сегодня зачастил. Проверял, не обижаю ли родственницу?
В а н ь к и н (поникнув головой). Ну, в общем, да.
С и м а к о в. Но есть и хорошая новость: я вас прощаю.
В а н ь к и н (падая на колени). Правда?
С и м а к о в. Правда. Скажи спасибо Алине. Она тебя отмолила. И себя заодно.
В а н ь к и н. Юра, ты святой…
С и м а к о в. Я знаю. Не благодари. Теперь насчёт генерального. Можешь позвонить и сказать, что я всё обдумал ещё раз ─ и согласен.
А л и н а (прижимая руки к груди). Правда?
С и м а к о в. В химически чистом виде.
В а н ь к и н. Ну, нет слов… (Поднимается с колен.) Поздравляю! Если человек родился под счастливой звездой, ─ это надолго.
С и м а к о в. И вас туда же. Кстати, готовься, ─ буду рекомендовать тебя на своё место. На первых порах придётся трудновато, но ничего, ─ помогу.
Ванькин разводит руками, обнимает Симакова, вытирает глаза.
С и м а к о в. Да ладно тебе. Ну, теперь доволен?
В а н ь к и н. Ты даже не представляешь, как. Уже звоню генеральному… (Алине.) Поехал я. Тебя подвезти?
С и м а к о в. Мы ещё поработаем.
А л и н а. Это не то, что ты подумал, Лёва. Нам действительно надо поработать.
В а н ь к и н. А что тут думать? Давно пора.
Алина закрывает лицо руками.
С и м а к о в. «Пора» ей или мне?
В а н ь к и н (окинув пристальным взглядом). Обоим!
Машет рукой, уходит.
С и м а к о в (глядя вслед). Кажется, я этого мошенника осчастливил. С какой стати?
А л и н а. Лёва не мошенник. Он хитрец. А главное, ─ ты не его осчастливил. Ты себя осчастливил. Просто ты этого ещё не понял.
С и м а к о в. Да? Ну, всё равно. Добрый я нынче. Мне больше не наливать.
А л и н а (потягиваясь). Мне тоже. Иначе не смогу… работать.
С и м а к о в. То есть как это «не смогу»? Отлынивать не позволю! Разговорчики в строю! Пошли… работать, «мисс тридцать три несчастья».
А л и н а (шутливо козыряя). Слушаюсь, «мистер тяжёлый случай».
С и м а к о в. А будешь обзываться, ─ утром завтрак в постель не подам.
А л и н а (после паузы). Я не ослышалась, Юра? Ты хочешь утром подать мне завтрак в постель?
С и м а к о в. Если будешь себя хорошо вести, ─ непременно.
Алина отворачивается, плачет.
С и м а к о в. Нет, ну, я не знаю… Что с тобой? (Обнимает Алину.) Ну, не хочешь, ─ не подам. Ты только не плачь.
А л и н а (всхлипывая). Юра, милый! Я хочу! Я очень хочу! Мне уже… словом, больше, чем хотелось бы. А завтрак в постель ещё никто никогда не подавал. Только обещали. А я доверчивая, сам говоришь. Я всё ждала, ждала… И не дождалась, понимаешь?
С и м а к о в (медленно). Чего ж не понять… (Отходит, берёт телефон, набирает номер.) Алло, служба доставки? Пришлите букет самых красивых роз, какие только у вас есть, и как можно скорее. Двадцать пять штук. Улица Материнского капитала, дом четырнадцать, квартира одиннадцать, Симаков. Спасибо, жду. (Отключает телефон).
А л и н а (вытирая глаза). Юра, это мне?
С и м а к о в. Нет, сейчас догоню Ванькина и поздравлю с повышением… Тебе. Ты замечательная.
А л и н а (прикладывая ладонь ко лбу). У меня голова кругом. Комплименты, цветы, завтрак в постель… Чем заслужила?!
С и м а к о в. То есть как это чем? (Загибает пальцы.) Разбила сервиз. Симулировала травму ноги. Убедила занять ненужную должность. Ну, и так, по мелочи, ─ обманом проникла на частную территорию, насильно учинила юбилейный банкет и между делом соблазнила юбиляра.
А л и н а. Неужели это всё я?
С и м а к о в. Ну, не Ванькин же.
А л и н а (прижимая руки к груди). Господи, я же перед тобой грехи сто лет не отмолю…
С и м а к о в. Ну, сто лет ─ это перебор. За сто лет ты мне надоешь. А лет тридцать отмаливай на здоровье ─ в режиме он-лайн… Можешь приступать.
А л и н а. Подожди, подожди… (Подходит к Симакову, смотрит в глаза.) Я правильно поняла, Юра? Ты хочешь, чтобы мы… ты и я… лет тридцать были вместе?
С и м а к о в (веско). Да. А там, ─ по ситуации.
А л и н а. Но ты же меня почти не знаешь.
С и м а к о в. Как это не знаю? Ты учёный-психолог. Энергичная, умная авантюристка. Красивая женщина с нежной, ранимой душой и неустроенной судьбою. Ну, это мы поправим… Что я упустил?
А л и н а. Только одно… Имею сильнейшую склонность к занудам-перфекционистам.
С и м а к о в. Ну, это я тебе обеспечу… Между прочим (берёт за руку), я уже придумал, как буду тебя звать в домашней обстановке.
А л и н а (прижимаясь к Симакову). Ну, и как?
С и м а к о в (торжественно). Мадам замша!
Обнимает Алину. Целуются. Романтическая музыка.
Конец
Волгоград
