ЛЮДМИЛА ЗУБЕНКО

ЗАМУХРЫШКА

mila.zubenko.52@bk.ru
8 913 592 12 19
Жанр: драма, ЦА 12+, создана: 07.03.2025 год.
Место действия и локации казачья станица. Ролей: муж 4 жен 3

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
САВЕЛИЙ – казак молодой.
МАРИЯ – любимая Савелия.
ЕФИМ – отец Савелия пожилой казак.
АКСИНЬЯ – мать Савелия.
ОПАНАС – отец Марии
ДАРЬЯ – мать Марии
КИРИЛЛ – парнишка ниже Савелия, любит Марию.В эпизодах: Поподья, поп Демьян, два друга Савелия, они же друзья Кирилла. Анна, любит Кирилла, выше его.

Дело было в казачьей станице, в Подольском уезде. Казак, завсегда был смелый, предан Родине своей и семье, а уж если полюбит, то навек. И ни кто его не остановит, ни какой соперник не страшен.
Казачья станица, крепостное право уже отменено, однако бывшие крепостные не сразу поняли своей выгоды и свободы от приказчиков. Казаки, всегда свободны, на службе так и стоят при царе и России матушки.
Картина 1.
Курень казака Ефима. Зима, мороз. Раннее утро.
ЕФИМ. Сынок, Савелий, иди уже завтракать.
САВЕЛИЙ. (ВПЗ). Чего так рано, тятенька?
АКСИНЬЯ. Ефим, ты чего Савелия так рано подымашь. Любит сынок, подоле поспать.
Аксинья управляется с ухватом, подаёт на стол чугунок. Замешкалась с самоваром.
ЕФИМ. Аксинья, где ты там, подь сюды.
АКСИНЬЯ. Ну, Ефимушка, ну, чего орёшь, Савелюшку тормошишь.
ЕФИМ. Нехай, встаёть в лес поедем пора дровишек припасать.
АКСИНЬЯ. Пойду молочка дам сыночку.
ЕФИМ. Казак уже, бык здоровый, а ты всё его, как малого дитяти у груди с молоком держишь.
Вошёл Савелий, вытирается рушником, смотрит в окно через раздвижные занавесочки.
САВЕЛИЙ. Тятенька не серчай, вот он я, иду завтракать. Смотрю морозно на дворе-то.
ЕФИМ. Есаул объявил выходной, по случаю сильных морозов. В каждом хозяйстве, завсегда дел много. Чтобы выходные даром на печи не сидеть, поедем на старую деляну.
САВЕЛИЙ. Как скажешь тятенька. Мороз не ране, как через неделю отпустит. Самое времечко успеть, нелжа напилить, нехай вымерзают.
АКСИНЬЯ. Смотрю я Ефимушка, в казачьих станицах народ крепко живёт, утуг свой имеет, для выпаса скота, пахотные земли. А вот в соседней деревеньке, как крепостное право отменили, не все своим умом жить научились, деревеньки приходят в упадок, закоптелые дома и крыши.
ЕФИМ. Да Аксинья, приказа нет от барина, чем заняться, пьют, да баб гоняют. Во дворах ни козлёнка, ни коровёнки. Так и не поняли своей возможности делать то, чего твоей душе угодно.
АКСИНЬЯ. В станицах тоже всякого хватат.
САВЕЛИЙ. Матушка, в станицах культура, завсегда была выше.
АКСИНЬЯ. Глянь, Ефимушка, пострелок-то наш, умничает.
ЕФИМ. Думашь, батьку за пояс заткнёт? Не выйдет, молоко на губах не обсохло.
АКСИНЬЯ. А что, правда, поезжайте. Утро морозное, но солнечное. Когда ещё у вас выходной случится. А я опару поставлю да пирогов напеку.
ЕФИМ. Да Аксинья, поедем на ту деляну, что ране купцу, вместе с захудалой деревенькой и крепостными принадлежала. Там деревья ровные, не витиеватые, их легче пилить и валить.
Позавтракали, и собираются.
ЕФИМ. А что сынок, можа мы с тобой заночуем в зимовье-то, шибко торопиться не будем. Глядишь, на два воза наберём дровишек и завтра перевозим.
САВЕЛИЙ. Зимовье не занято, чего бы, не переночевать. Матушка харчей соберёт.
Савелий, проверил, наточен ли топор, правлены ли зубья у пилы двуручки, да верёвки, вязанки вязать припас, укладывая в мешок.
АКСИНЬЯ. Ефим, сыночек, наш, как бугай большой вырос, заступа, да только дробовик с собой берите. Люди с разных деревень, иногда ссорятся.
ЕФИМ. Да взял, на телеге завсегда с собой. Ну, что Савелий, поехали, овса-то поклал коню?
САВЕЛИЙ. Да тятенька, в небольшой чувал насыпал, всё сделал, только рукавицы забыл, на печи.
Аксинья подала рукавицы.
Картина 2.
Ещё издали, Ефим увидел, что дерево большое кто-то валит. (Видеопроекция леса, падает дерево или звук).
ЕФИМ. Да сынок, на деляне уже кто-то есть, знать, зимовье занято.
САВЕЛИЙ. Лес большой, чего ссориться, дров всем хватит.
Ефим с сыном Савелием идут на деляну, услышали крик, а потом плач. На санях бывшего крепостного Опанаса, из захудалой, деревеньки, лежит дерево, а под деревом лежит и плачет его дочь Мария.
ЕФИМ. Что-то там неладно сынок, плачет кто-то.
САВЕЛИЙ. Тятенька, там мужик дерево поваленное пытается поднять.
Ефим с Савелием увидели пожилого мужчину, который стонал от напряжения и пытался приподнять дерево, под которым была его дочь Мария. Увидев людей, Опанас принялся просить помочь ему.
ОПАНАС. Помогите люди добрые, не сладить мне с деревом. Спасите Марию, доченьку мою. Не нажил я сынов, в помощники себе и дочку загубил.
ЕФИМ. Что же ты мужик так неосторожно?
ОПАНАС. Да, конь испужался видать, под дерево-то и сиганул.
Опанас плачет, руки трясутся, на дочь Марию показывает, та в слезах, терпит, но видно, что совсем ребёнок, замухрышка худющая, лет пятнадцати и испуг в глазах.
ОПАНАС. Нет, что бы кого из мужиков взять, я девчонку пятнадцати лет с собой взял.
ЕФИМ. У меня сынок Савелий, семнадцати лет, крепкий, отцов помощник.
Савелий, увидев, как девица попала под дерево, испугался даже, оторопел. Стоит и не знает, что делать.
САВЕЛИЙ. Тятенька, глянь, там девица под деревом, и как это угораздило. Страх-то какой.
ЕФИМ. Тута осторожно надобно, любое движение дерева, может убить Марию.
Савелий побежал помогать вызволять девицу.
САВЕЛИЙ. Боже мой! Девица! Глянул я в глаза твои чёрные зарёванные, так и оторопел, сердце из груди выпрыгивает.
ЕФИМ. Ты чего замер сынок, там пигалица заморенная голодом замухрышка, смотреть-то не на что, давай помогай.
САВЕЛИЙ. Смотрю я на тебя девица, и так ты меня зацепила, что глядя в глаза твои понял, что жизни не будет без тебя.
ОПАНАС. Мала она ещё в невесты, давай вызволим скорее.
САВЕЛИЙ. Дядя Опанас, тятенька сей час оглобли хорошие срубит. Вызволим, конечно, вызволим.

Что ж ты Мария, в такой мороз в старую одёжку не по размеру одета? Материно видать, всё, даже валенки. Шаленка худенькая, как ещё не замёрзла?
МАРИЯ. Не замёрзла, жарко мне, больно и страшно. (Кричит, стонет).
Ефим, оглоблю большую приспособил, как под дерево подсунуть, ходит примеряет.
ОПАНАС. Как себя-то не поранить, пропали мы тогда здесь все.
ЕФИМ. Мало это, одному не поднять, принесу ещё оглоблю. (Несёт ещё).
Девица плачет, кровью истекает, время на спасение всё меньше остаётся. Так нервничали, что руки у всех тряслись, поглядывали, жива ли Мария, ещё.
ЕФИМ. Сынок, ну, чего ты, как колупай замер? Иди ближе, не бойся, не колыхнётся дерево, намертво застряло, давайте мужики.
САВЕЛИЙ. Не плачь девица, мы попробуем тебя вызволить. Потерпи милая. Если больнее будет, то кричи. Ненароком не причинить бы большего вреда.
Собрались мужики с силами, не сразу, но втроём осилили дерево.
САВЕЛИЙ. Всё тятенька, свалилось дерево, хорош, тянуть.
У Марии через рваный рукав старенького полушубка, бежала кровь, и страшными каплями орошала снег. Савелий снял большой, не по размеру, с маленькой ножки валенок и приметил, что она на босые ноги в валенках.
САВЕЛИЙ. Как же это ты на босу ногу, в такой мороз, ещё и в лес.
МАРИЯ (Сквозь слёзы). Мамка в лес собирала. Отколь я знала, что так далеко.
САВЕЛИЙ. Тятенька, на ноге у Марии, выше колена, рваная рана.
ЕФИМ. Ты Савелий, не раздумывай отрывай подол новой рубахи и перетяни раны, на предплечье и на ноге выше колена.
САВЕЛИЙ. Тятенька, трогать тело молоденькой девчонки, для меня не лёгкое дело.
ЕФИМ. Давай сынок, медлить нельзя.
Савелий делал всё, как будто во сне.
САВЕЛИЙ. Готово тятенька, кровь остановилась.
ОПАНАС. Что теперь дале, ума не дам, в нашей деревне, кто её лечить станет? До завтра изойдёт дочка. Такие раны на погибель.
САВЕЛИЙ. Дядя Опанас, а давайте мы её к нам в деревню увезём, там у нас лекарша с городу приезжает к попу Демьяну, и знахарки знатные есть.
ЕФИМ. Правильно, Савелий, у нас есть, кому лечить, выпряги с наших саней коня. Идите на вырубку, там конь наш стоит, мы тут сами управимся. Токмо и делов, напилим, а сынок приедет, подмогнёт по саням нелжа натаскать.
Савелий, несёт Марию, прижимая к груди.
Провожая дочь, Опанас был не уверен, что Марию ещё увидит живой.
ОПАНАС. Мужики, милые, ради Христа спасите Мариюшку, как жене-то сказать, что с дочкой приключилось. Увижу ли я её ещё?
ЕФИМ. Жалко девицу, девчонка мала совсем, а току кару приняла. Господь милостив, авось поможет.
САВЕЛИЙ. Не бойся, дядя Опанас за дочку, не обидим. Сейчас главное довезти Марию живой, да помощь оказать.
ОПАНАС. Мы, с вашей станицей, рядышком живём, вона по той вырубке, по краю летнего прокоса, снега меньше. Той стороны и держитесь.
ЕФИМ. Да знаем мы вашу деревню.
ОПАНАС. Ежели, чего, так на санях привезите, тут недалече.
САВЕЛИЙ. Не смейте думать плохо, дядя Опанас. А деревеньку вашу, кто не знает. (Уходят).
Картина 3.
Всю дорогу, прижимая к своей могучей груди Марию, Савелий вдыхал аромат волос юной Афродиты.
МАРИЯ. Савелий, слышу я, как бешено стучит сердце твоё, не устал ли передохни.
САВЕЛИЙ. Уже скоро, потерпи милая.
Навстречу Савелию идёт мать до попа. Аксинья удивилась, что Савелий быстро с лесу вернулся. Подбежала к сыну, он девицу на руках к попу вносит.
АКСИНЬЯ. А матушки мои, сынок, кто это? Ты где взял?
САВЕЛИЙ. В лесу матушка, дерево упало на Марию, раны страшные, зашивать надо. Ты бы сбегала к знахарке, скажи раны рваные, глубокие, она знает чего надобно. (Мать с восклицаниями убегает).
Вышла поповна, всплеснула руками, причитала, увидев кровищу на тулупчике, сразу и не сообразила чего там. Зеваки собрались деревенские, пока Савелий Марию в ограду и в дом к попу занёс. Толи от страха, толи крови много потеряла, но Мария была без сознания.
ПОПОДЬЯ. (Хлопала Марию, приводила в чувство). А ну, деточка, открой глазки, пошевели ножкой, ручкой и тут не больно?
МАРИЯ. Нет, не больно. (Опять отключилась).
АКСИНЬЯ. Ну, что сынок, теперь будешь кажный день к попу бегать помогать.
САВЕЛИЙ. Да матушка, Демьян и рад стараться, как тот поп Толоконный лоб, нагрузит меня работой.
ПОПОВНА. Савелий, ты такой крепкий, не переработаешь, а нам всё подмога. А с Марией на службе в церкви, трошки повидаешься.
АКСИНЬЯ. Да, и я гостинцев принесу.
САВЕЛИЙ. Матушка, дядька Опанас Марию в лес, в такой мороз, без носочков привёз.
АКСИНЬЯ. Деревенька иха така захудалая, отколь там шерсти взять. Что ни двор, то мурья ветхая.
САВЕЛИЙ. Я пойду, помогать лес валить. (Уходит).
Картина 4.
Аксинья управляется дома, глянула в окно.
АКСИНЬЯ. Пойду, проведаю Марию, да с поповной побалакаю. (Уходит).
Аксинья входит в дом попа Демьяна. Демьян сидит на стуле, а поповна ему бородёнку расчесывает, а сама своим носиком его носик потирает и смеётся.
АКСИНЬЯ. Доброго здоровичка.
ДЕМЬЯН. И тебе не хворать. К Марии никак пришла?
Тихонечко, прихрамывая, входит Мария. Поздоровалась.
МАРИЯ. Не сидится вам тётка Аксинья, всё-то в делах.
АКСИНЬЯ. Вот тебе Мария, принесла спицы и нитки шерстяные.
МАРИЯ. А зачем тётка Аксинья? Что это за палочки такие? Я же ни чего не умею и не разумею. Мамка научила тилько гряды полоть.
АКСИНЬЯ. Рукоделию, ты Мария, не приучена, давай будем учиться, вязать носочки, да варежки. Смотрю, ходить тебе ещё больно, так сиди и вяжи. Пойдём, покажу как. (Уходят).
ЗАНАВЕС.
Картина 5.
Утро, ещё зима, но не морозно, за Марией пришли родители, Опанас и Дарья. Марию вывела попадья.
ПОПАДЬЯ. Вот дочь ваша Мария, здорова, ещё и помощница хорошая.
ДАРЬЯ. Мы-то не знали, что и думать, жива ли Мария. Проведать шли дочку, да вашу станицу поглядеть.
ОПАНАС. Морозно было, не дай Господь, не пошли, да и волки в лесу, спасу нет. (Уходят, уводят Марию).
Картина 6.
Входит Ефим в хату, Савелий у стола сидит, молоко пьёт.
ЕФИМ. Сынок, Савелюшка, ты только не горячись, родители ещё вчера забрали Марию, домой увезли. А рады радёшеньки, что дочь оклемалась.
САВЕЛИЙ. Как увезли? (Выскочил во двор, походил, и на сеновал).
АКСИНЬЯ. Почему наш двор не нашли, да ни сказали? Вот люди и делай добро. Как-то не по-людски.
Савелий рыдал на сеновале. Отец приметил, звал домой сына.
ЕФИМ. Сынок, Савелий, матушка печалится, вертайся в хату.
АКСИНЬЯ. Часом не приболел, сынок?
ЕФИМ. Ещё хуже. Не тормоши его, пусть успокоится.
САВЕЛИЙ. Марию люблю, тятенька, матушка, искать, где не ведаю, делать-то что, сил моих нет, как сильно люблю.
АКСИНЬЯ. Ну, наверняка детская блажь, пройдёт сынок.
САВЕЛИЙ. Матушка, да я, что ни делаю, она перед глазами так и стоит. Глаза её чёрные околдовали меня, косы её щелоковые кажну ночь душат меня. Так запах её волос чую, голову кружит. Мал я ещё, а в груди, болит.
ЕФИМ. Ну, не вешаться же сынок. Это дело поправимо и нам знакомо. Мы ведь молодыми тоже были.
Ефим, улыбался, глядя на жену погладил усы.
Аксинья, стояла у печи с ухватом, она поставила горшок в печь и прикрыла хайло.
АКСИНЬЯ. Савелий, не печалься, главное девица жива, осталась, я кажный день до попа ходила, пирогов приносила Марию подкормить, ведь худюща, в чём душа держится.
ЕФИМ. Заплатить бы надо поповне за беспокойство.
АКСИНЬЯ. Ефимушка, а-то думаш я не знала, я попу Демьяну, да и поповне за уход серебром положила, немного, но без обид.
САВЕЛИЙ. Как же я теперь без глаз её ясных жить буду? Люблю!
АКСИНЬЯ. Нашёл о ком печалиться. В станице столько казачек красавиц, одна другой краше. А мастерицы, поискать.
Аксинья прислонила ухват к стене, присела к столу на лавку.
АКСИНЬЯ. Уж так и любовь, кака така любовь, выдумал чего, совсем рехнулся. Глянь на него отец, чего сын-то наш несёт. Давно ли пешком под стол ходил? Лю-бовь!
Ефим поглядел с тревогой на сына, вид у него был удручённый.
ЕФИМ. Ну, чего расшумелась мать, видишь не до шуток ему.
АКСИНЬЯ. Там же голь перекатная, видал, босяком зимой, а девка-то, смотреть не на что, тьфу, замухрышка. Ну, сущий шкелет, и всё тут. Только и всего косы её шёлковые, да глазища и впрямь колдовские.
ЕФИМ. Ты чего Аксинья? Думаш одурманили сыночка нашего?
АКСИНЬЯ. Может к ворожее сходить, отец, отвадит, от Марии нашего сына. Жаль, пропадёт ведь парнишка. Такой казак красавец растёт.
САВЕЛИЙ. Не надо меня к ворожее, не поможет, Марию люблю. Сил нет, как люблю.
ЕФИМ. Ты мать не серчай, сынок у нас хороший, мастеровитый ужо, не успеешь оглянуться и женится. А что невесту бедную, да худющую приглядел, так откормим, как время придёт.
АКСИНЬЯ. Что-то рано времечко торопит сынок, сам надысь, спал у мамкиной груди. Жену ему подавай.
Ефим присел на лавку, намотал портянки на ноги, искусно накручивая так, что в них можно по дому ходить, по домотканым половичкам, и они не размотаются.
ЕФИМ. Ты вспомни нас, Аксинья, как мы на сеновале подростками, прятались от взрослых, а потом выросли и поженились. Если полюбились они друг дружке, то всё сладится.
САВЕЛИЙ. Главное, теперя, что бы она, не заерепенилась, что у неё на умишке-то, да и на родителев её надёжи мало, кто такие? Из бывших крепостных, уж больно совсем нищие.
В печи послышалось шипение из горшка, мать встала с лавки, приоткрыла чугунок и ухватом опять задвинула в русскую печь, прикрыв хайло заслонкой, присела на лавку.
АКСИНЬЯ. Ну, и чего печалиться, пусть себе ерепенится, не велика звезда, да за голяка в своей захудалой деревне и выходит замуж.
ЕФИМ. Ну, не все пьют, как-то живут, детей красивых рожают, и где только силы берут. Мы вона с тобой еле на одного наскребли.
АКСИНЬЯ. Так тебе отец, надо было расстараться, а ты то с казаками скачешь в столицу, то в лесу на охоте.
ЕФИМ. Ничего, сынок вона подрос, наверстает.
АКСИНЬЯ. Не печалься сынок, зачем тебе эта из бывших крепостных, казачку найдём тебе самую пригожую. Пусть Мария ерепенится.
ЕФИМ. Пусть-то оно пусть, да сына жалко. Глянь мать, лица на нём нет, как Марию увезли, сам себе на уме, не учудил бы чего….
Савелий сидел за столом, обхватив голову руками, после сытного завтрака, глядел в пустую кружку от молока. Мать подсела к сыну, обняла его за сильные плечи, потрепала за волосы.
АКСИНЬЯ. Ну, раз тако дело, сей час соберу гостинцев и ступайте шукать Марию. Ты Ефимушка, расспросил, как найти Опанаса?
ЕФИМ. А чего там шукать. Деревеньку иху мы с мужиками вдоль и поперёк проходили. Найдём, язык до Киева доведёть. Гостинцев сбери, да харчей на стол чего покласть.
АКСИНЬЯ. Вот хороший кусок сала, да каравай.
САВЕЛИЙ. А Марии что?
АКСИНЬЯ. Вот Опанасу, расшитый бисером кисет, Дарьи, платок. А Марии, шалёнка. Ране надо было ехать. Зимой-то рано смеркается. Ну, ступайте с Богом. (Все уходят).
Картина 7.
(ВПЗ). Слышен вой волчьей стаи, хорошо дробовик прихватили, стрелять пришлось. Всю дорогу волки преследовали. Страх гнал Савелия и Ефима, они постоянно оглядывались, не догоняют ли волки.
САВЕЛИЙ. Тятенька, я стрелять сам буду.
ОПАНАС. Сможешь?
САВЕЛИЙ. Не сомлевайся, попаду, иначе пропадём с тобой.
Савелий и Ефим пришли в деревню, стучат, вышел Опанас.
Родители Марии оказались люди гостеприимные и вежливые. С благодарностью приняли подарки, накрыли стол, картопли большой чугунок, поставили прямо на стол. Взгляды Марии и Савелия встретились и обоих, как кипятком ошпарило.
ОПАНАС. Под окнами, женишок Марии Кирилл топчется. Он с детства за Марией увязался. С ребятами дерётся.
Кирилл на Савелия хвост поднял, угрожать начал, за грудки Савелия хватать, пинает, а до лица не достать.
КИРИЛЛ. Мария, подь до меня, погуторить надо.
ДАРЬЯ. Выдумал чего, девчонку ему ночью на улицу отпусти. Спать ей уже пора.
ОПАНАС. Чего припёрся, Киря, на ночь глядя, неча тут ошиваться, ступай.
КИРИЛЛ. Не сваты ли прибыли к вам, дядя Опанас?
ОПАНАС. А тебе чего? Ерпыль ты ещё, рано по невестам шастать. Мария тоже недоросток. Гости это наши, ступай до своей хаты.
Опанас вытолкал Кирилла, тот начал упираться, стращать Савелия. Савелий не стал связываться с пацаном, только свой кулак показал. Отец Савелия Ефим, засмеялся. Опанас проводил Кирилла за калитку.
ОПАНАС. Кирилл, Христом Богом прошу, уходи. Ни тебе с казаками спорить и я не стану.
ЕФИМ. Ты посмотри, кака гроза среди ночи? Риваль, нам не нужон, а этот никак, в женихи метит? Мы Марию этому мизгирю не уступим, так знайте. Берегите дочку, чтоб всё честь по чести было.
ДАРЬЯ. Вам-то что печалиться, зажиточно живёте, вон каки подарки привезли, загляденье. А мы рады были, что Кирилл за Марией ходит.
ЕФИМ. Сынок у меня единственный, я ему страдать не позволю. Ежели, чего, невест у нас своих хватат. Кружевницы, да мастерицы, каких поискать, казачки, одна другой краше.
ДАРЬЯ. Не сомлеваюсь, гости дорогие, да этот Кирилл с малолетства себе невесту выкармливает, пирогами Марию кормит. У нас тута женихов не густо, голь перекатная, а он сын мельника, трошки зажиточней нас.
ОПАНАС. Мы и рады были, знать с голоду не пропадут.
ЕФИМ. Девок, завсегда больше, найдёт себе, под стать.
ОПАНАС. Да, есть тут одна, Анной зовут, всё за Кириллом бегает, выше его, на голову, спор промеж девок, правда росточком не вышел, ерпыль.
ЕФИМ. Ну, а наши, коль полюбились, Савелий и Мария, пущай теперь время дожидаются. А времечко, оно быстро летит. (Укладываются, по лавкам, спать). Свет гасится.
Картина 8.
Утро.
Дарья напоила гостей чаем, стали гости собираться, да у ворот сразу наткнулись на Кирилла. Он был хмур, сидел на кукорках у палисадника. Мария осталась в хате, смотрела из окна. На улице было по-зимнему морозно.
ОПАНАС. Не спится тебе Кирилл в хате и мороз не держит.
Кирилл хорохорится, норовит подраться с Савелием. Савелий только посмеивается, от себя отталкивает Кирилла. Тот в больших серых валенках и тулупчике.
ОПАНАС. Кирилл, не до тебя чего припёршись?
КИРИЛЛ. А чо, место куплено? (Обращаясь к Савелию). А тебя, казачок, если увижу в деревне, голову оторву. И откуда такой прыткий, за чужими девками, своих казачек мало?
Ефим смеялся, над шестнадцатилетним, подростком.
ЕФИМ. Ты, хотя смоги дотянуться до головы сыночка моего, сынок мой тебя пополам за раз переломит.
Кирилл присел на корточки у палисадника, ему было тревожно, Мария не выходила.
Гости ушли, а Кирилл рвался в хату к Марии, но Опанас не пустил его. Кирилл ушёл злой.
Картина 9.
ОПАНАС. Дарья, вчера я шибко испужался, кто это к ночи пожаловал, а тут почти сватовство. Вот ведь в жизни, как быват, казак, мазунчик, нашу замухрышку приглядел.
ДАРЬЯ. Зябко, пошли в хату Опанас.
Опанас и Дарья вошли в хату, а их дочь плачет. Мать уговаривает Марию не плакать.
ДАРЬЯ. Ты чего дочка, в рёв ударилась? Жених не по нраву?
МАРИЯ. Да я только о нём и думала, боялась, что Савелий на меня боле не глянет. Он казак, а меня в их деревне только замухрышкой называли. Не ожидала, что Савелий приедет, потому испугалась, когда Кирилл в окно постучал. Что я должна была думать?
ДАРЬЯ. Радоваться надо дочка, Савелий, с хорошей семьи, не сиромах, какой, наверно не в такой мурье живёт, как наша хатка, на ладан дышит. Подарки, хорошие привезли, королевой ходить будешь, отвадить надо Кирилла, слышал отец, не пущай его боле до нашей Марии. Будем считать просватанной.
Опанас, снял валенки, достал простенький кисет с махоркой и сидел, мусолил козюльку.
ОПАНАС. Не брани дочку мать. Дело слажено, обратной дороги нет. Казак слово держит.
ДАРЬЯ. Правильно отец, неча нашей дочке кобениться, а то за нищего колупая пойдёт.
ОПАНАС. За тобой дочь, приданного нет, а они согласные тебя так взять. Видать добра-то своего хватат.
ДАРЬЯ. Кто знат, каки там люди, привередливы, можа свекровка, лютня кака.
Дарья перекрестила свой лоб, строго посмотрела на дочь, погладила по спине.
ДАРЬЯ. Упаси Бог, не-то наплачется дочка наша, послушной будь, да не ленивой.
Опанас, сидя на лавке, поправил распустившиеся на ногах портянки.
ОПАНАС. Смотри Мария, опосля свадьбы, обратно не примем, ртов и без тебя полна хата.
Мария расплакалась, размазывая слёзы по щекам, ещё ладом ничего не ясно, а родители её уже не хотят обратно при случае в дом пустить.
МАРИЯ. Тятенька, ты чего меня ругаешь, пока я вырасту, Савелий другую приглядит. Кирилла отвадите, и буду я за захудалым пропойцей жить, или в старых девах останусь век мыкать.
Опанас, сердито, вынимая цигарку со рта, рассуждал по-своему.
ОПАНАС. Савелия терять не хочется, и Кирилл подходит. Тут надо кумекать, что делать, да дров не наломать. Коли так вышло, знать судьба така.
ДАРЬЯ. Кирилла, что ли жалеешь? Смотри, профукаешь жениха богатого, да ладного. Не люб, что ли?
МАРИЯ. Да люб, очень люб, Савелий, за мной так ухаживал, на руках носил. И мама его Аксинья добрая и хорошая. Она учила меня на коклюшках узоры плести, так интересно.
ДАРЬЯ. Это что получается, тебя матушка Савелия привечала?
МАРИЯ. Она приносила, пирогов, каких я отродясь не пробовала. Мы с ней варежки и носки мне связали на зиму, попадья с нами весело время проводила.
ДАРЬЯ. Отец, ты посмотри на неё. Вот скрытная. Она уже и со свекровью подружилась, а варежки и носки где?
Мария ушла и принесла вязаные, с вышивкой варежки, из овечьей шерсти носочки. Ещё в тряпичной сумочке у Марии были клубочки ниток и спицы.
МАРИЯ. Мне попадья подарила платки на голову, юбку, каку казачки носют.
Дарья, с восторгом разглядывала вещи и не верила.
ДАРЬЯ. Не сама взяла, точно дали?
МАРИЯ. Правда, подарили.
ДАРЬЯ. За просто так такое богатство подарили?
МАРИЯ. Да, маменька. У них всякого добра полно.
ДАРЬЯ. Матушки мои! Красота-то кака. Не уж сама вязала? А чё прячешь, заберу, думаш? Ладно,… не прячь, не заберу, ты пока дома, навяжи нам рукавичек.
ОПАНАС. А что мать, Мария не зря плачет, потерять своего соколика боится. Приглядит Савелий себе не такую замухрышку.
Мать прижала дочь к себе, ласково погладила по голове.
ДАРЬЯ. Не приглядит, где он такую красавицу отыщет. Не печалься дочка, вязать уже научилась, остальному свекровка научит. Не принято невесту учить готовить дома, иначе по своему будешь делать, а в кажной семье свои правила.
ЗАНАВЕС.
Картина 10.

***
Прошла зима, тепло на подворье куры клохчут.
Идут Савелий и Ефим, беседуют.
ЕФИМ. А что сынок, поди, забыл свою замухрышку?
САВЕЛИЙ. Что ты, тятенька, я ведь, что ни делаю, только о Марии думаю, да тайно мечтаю потрогать косы её чёрные, увидеть глаза бездонные.
ЕФИМ. Зима прошла, дороги подсохли, тепло. Отправляйся, проведай Марию.
САВЕЛИЙ. Правда можно?
ЕФИМ. Да можно, конечно можно, вижу, сам не свой ходишь.
САВЕЛИЙ. Спасибо тятенька я мигом соберусь.
Савелий, наравне с взрослыми казаками уже по службе обучается, форму получил. Решил сходить до Марии.
Картина 11.
Савелий нашёл Марию, где деревенские парни с девушками гуляют, на берегу реки. Девушки сидят на полянке, венки из полевых цветов плетут, песни протяжные поют.

ПЕСНЯ: Поют Анна и Мария.
Что же сердце ты, всё печалишься,
Что ты душенька, не поёшь?
Где же милый мой, с кем встречаешься?
А ко мне ни как не идёшь.

Жду и жду тебя, глазки плакали,
Все-то ноченьки не до сна.
Сердце девичье, да холонится,
С кем сердешный друг, я одна.

Где любовь моя затерялася?
Не тумань мой взор, не тревожь.
По тебе грущу. Ты тропиночку
Не ужель ко мне не найдёшь?

Косу заплету, да до пояса,
Ленту алую повяжу.
Вспомни девицу, сердце мается,
О любви тебе расскажу.

Что же сердце ты всё печалишься,
Что ты душенька не поёшь?
Где же милый, мой, с кем встречаешься?
А ко мне ни как не идёшь.
Савелий, выныривая из кустов, подсел на брёвнышко рядом, с девушками. Анна отошла. Мария испугалась, не сразу сообразила, что это Савелий. Савелий взял руку Марии и держит. Сам приговаривает, в глаза Марии смотрит, а там слёзы.
САВЕЛИЙ. Чего плачешь дурёха, соскучился я по тебе, сил нет, как захотелось поглядеть в глаза твои колдовские, которые лишили меня покоя.
МАРИЯ. Савелий, я тоже скучала. Верила и не верила, что ещё увижу тебя.
САВЕЛИЙ. Мария, любовь моя ненаглядная, как истосковалось сердце моё по тебе.
МАРИЯ. Осторожен будь, Савелий, мне Кирилл проходу не даёт, как бы драку не учинил с дружками. Попаивает он друзей брагой, зерна-то вволю у отца его. Вот они за него горой и стоят.
Мария и Савелий оглянулись на шум позади и увидели озлобленного Кирилла с друзьями, которые шли за Кириллом, размахивая руками орали.
САВЕЛИЙ. Буду стоять за тебя Мария. Казак я или не годный прыщ собачий? Пусть попробует, я не убегу, поджав хвост. Они меня ещё узнают, не на того напали.
Прыгает Киря, до лица Савелия достать не может, росточком не вышел, так ещё местные заморыши прыгают на спину Савелию, такая потасовка, Савелий раскидал всех. Парнишки валяются по поляне, сопли, кровавые вытирают, к Савелию уже опасаются подходить. Тут к Савелию, на шею Анна, подруга Марии повесилась. В глаза Савелию заглядывает, не отпускает, пальцы крепко на его шее сцепила.
АННА. Взгляни красавец, я тебе под стать, высокая и ладная. Что ты к этой замухрышке Марии привязался, там смотреть не на что, а я тебе под стать буду. Возьми меня в жёны.
Савелий даже растерялся, что делать не знает, Анна на шее висит.
САВЕЛИЙ. Не позорь себя, девица. У нас в станице такую распутную, да вольную, что сама на мужика вешается, замуж никто не возьмёт.
Снял Савелий руки Анны, оттолкнул от себя, схватив свою Марию за руку крикнул.
САВЕЛИЙ. Никто не смеет на вольного казака хвост свой подымать.
Кирилл вытер лицо, в драку лезет, друзей подбивает. А те боятся, стоят позади спины Кирилла, и только с опаской поглядывают на огромные кулачищи Савелия.
ДРУЗЬЯ КИРИЛЛА. С казаками шутки плохи, прилетят на своих вороных, рёбра переломают и спроса с них не будет. Кирилл, отстань уже от них.
КИРИЛЛ. Мария мне больше подходит, как же я откажусь?
САВЕЛИЙ. Уйди от греха, поломаю ведь.
КИРИЛЛ. Отдай мою невесту.
САВЕЛИЙ. Не лги, она не просватана за тебя.
КИРИЛЛ. А тебе то что?
САВЕЛИЙ. От того, дело, что это моя невеста. Пошли Мария, не плачь, скоро заберу тебя в свою станицу.
Кирилл кинулся отнимать Марию. Опять потасовка.
КИРИЛЛ. Кто тебе позволит, нечего тебе в нашей деревне делать, убирайся, подстрелим. С дробовиком тебя поджидать станем. Кости переломаем, если ещё пожалуешь.
САВЕЛИЙ. Пожалую, даже не сомлевайтесь, не испугаюсь вас заморышей крепостных.
Рассердил Кирилл Савелия, да так, что все испугались, Савелий развернулся, сжал свой могучий кулак, и так врезал Кириллу, что тот далеко летел. Савелий ещё пригрозил, размахивая кулачищем.
САВЕЛИЙ. Я вам с казаками тягаться, не советую, кишка тонка. Прилетим на вороных, порубаем, как чертенят и суда над нами не будет, от того, что вы теперь не хозяйские. А нападение на казака, будет, как протест против царицы матушки. Я не боюсь, один справлюсь.
Мария и Савелий тихонечко уходят с поляны, Кирилл так и не поднялся. Анна, подняла его.
АННА. Кирюша, дорогой поднимайся.
КИРИЛЛ. Ты чего зубы скалишь тварина двуличная.
АННА. А что не так?
КИРИЛЛ. Чего на Савелия повесилась? Как мне показалось, ты и за мной бегаешь, дура, как есть, куелда сварливая.
АННА. Я нарочно, Марийку дразнила, пусть поплачет, такого парня захомутала, а сама замухрышка недоношенная.
КИРИЛЛ. Тебе, какое дело, завидуешь? Мне Мария в самый раз, не то, что ты.
АННА. Что ты Кирилл, в любви, не важно, кто выше. Отпусти Марию, я тебе хорошей женой буду, вот увидишь, как нам вместе хорошо будет, а поцеловать захочешь, так я сама тебе сто раз наклонюсь.
КИРИЛЛ. Не хорошая ты, вольная, такую бабу только кнутом учить.
АННА. А ты попробуй, можа сладишь со мной, а кнута я не побоюсь. Вставай я тебя в реке умою.
Парни и Кирилл мяли свои бока, подымали рубахи, поглаживая синяки, и разглядывали синяки, они были хорошо побиты. Кирилл, куражился, перед друзьями и Анной, губы его были разбиты. Анна, сняла фартук с себя, вытирала Кириллу лицо. (Все уходят).
Картина 12.
Савелий провожает Марию, держит её руку.
САВЕЛИЙ. Так мне Мария захотелось прижать тебя к груди, да нельзя без венца.
МАРИЯ. Нет, Савелий, я страсть, как без венца всего боюсь.
Савелий, на правах мужчины, говорил с Марией строго и конкретно.
САВЕЛИЙ. Ты Мария, Кирилла не бойся. Матери своей помогай, по дому у баб дел много, учись, чего покажет, остальному, моя матушка тебя обучит. Неча без дела шастать.
МАРИЯ. Не думай, Савелий, обо мне плохо.
САВЕЛИЙ. Ладно, Мария, вдруг в станице сборы, Есаул объявит, а меня нет. И ты не шастай, ступай до хаты. Родители мои готовы невестку принять. Пойду я, до скорого.
Мария вошла в ограду, закрыла калитку.
МАРИЯ. Вот она любовь, не тома, что Кирилл, только грозить. Анна, подруга называется, предательница. (Уходит).
Картина 13.
Савелий встретил в станице друзей Панкрата и Дёму.
ДЁМА. Савелий, и где тебя носить?
САВЕЛИЙ. На что я вам?
ПАНКРАТ. Есаул объявил, что большое начальство завтра прибудет, всем утром на построение, как один.
САВЕЛИЙ. То же завтра. А сегодня ночью вы мне во, как нужны.
ДЁМА. Чево ночью-то?
САВЕЛИЙ. Только не смейте потешаться, я за невестой хочу ехать, в захудалую деревеньку, что рядом со станицей.
ДЁМА. Как, задумал красть, не проще сватовство устроить?
САВЕЛИЙ. Не получится.
ПАНКРАТ. Ты нас потешил, на што она тебе девка, с бедной деревни? Там же все заморенные, в руках подержать нечего.
САВЕЛИЙ. Это уже моя забота.
ДЁМА. (Потягиваясь). Вообще-то утром рано вставать.
ПАНКРАТ. Ой, чо будя… Сунься в чужую деревню такого шороха понюхашь, собаки такой лай ночью подымут.
САВЕЛИЙ. Не хотите, не надо. (Намерен, уйти).
ДЁМА. Стоять! Друзья мы или не друзья?
САВЕЛИЙ. И чего?
ДЁМА. Ладно, не рыпайся, во сколь поскачем, тут и пешком, рукой, подать.
САВЕЛИЙ. Как стемнеет, совой прокричи, в конце гати у ручья, жду вас.
ПАНКРАТ. Мешок и верёвки, да кляп добрый брать?
ДЁМА. Так Девка, наверняка кричать, да кусаться не будя?
САВЕЛИЙ. Вот тольки не надо потешаться, я же просил. Девку, до свадьбы надо у попа Демьяна спрятать.
ПАНКРАТ. Шутю я, шутю.
ДЁМА. Ты глянь, на этого влюблённого казака, на нём же личины нема.
ПАНКРАТ. Не серчай, Савелий, придём. (Расходятся).
САВЕЛИЙ. Я этих заморышей не боюсь, но сраму таки парни не имут. Устроят стрельбу, а мне не хотелось устраивать бомбардираду, и лететь сломя голову из деревни.
(Друзья расходятся).
Картина 14.
Савелий идёт к попу, тот молится у иконы.
САВЕЛИЙ. Доброго здоровичка, Демьян.
ДЕМЬЯН. И тебе не хворать.
САВЕЛИЙ. Сказывай Демьян, могу я у тебя до свадьбы невесту спрятать. Ежели ночью привезу.
ДЕМЬЯН. Чего ночью-то?
САВЕЛИЙ. По-другому нельзя, не украду я, другой украдёт.
ДЕМЬЯН. Девка, то согласная? Чтобы всё по-Божески, было. Привози, примем. (Уходят).
Картина 15.
Захудалая деревенька. Савелий с друзьями за Марией затемно пришли. Савелий стучит в окно, вышел отец Марии Опанас, вглядывается в темноту. .
ОПАНАС. Чего надобно? Что-то не призначу, кого нелёгкая ночью принесла?
САВЕЛИЙ. Дядя Опанас, это я Савелий с друзьями.
ОПАНАС. Напужал, ядрёна вошь, не спится тебе, случилось чаго?
САВЕЛИЙ. Марию разбуди.
Все трое, были при форме, красавцы. Опанас, спросонья чесал замусоленный затылок, был в кальсонах, недовольный зевал и ворчал.
ОПАНАС. Ни как воевать отправляют, проститься решил?
САВЕЛИЙ. Дядя Опанас, за Марией я приехал, собирай по скорому, а-то мы всех собак переполошили.
ОПАНАС. Ты чего Савелий не по-людски то? Ночью, да без сватовства. Опозорить, без венца увезти? Не выйдет! Не дам дочку позорить. Не за тем растил, чтобы дочь в солдатках мучилась.
САВЕЛИЙ. Не до шуток мне, дядя Опанас, не боюсь я ваших заморышей, но стрельбу учинят, беды наделают. Мне-то не станется, а Кирилла арестуют. Не стану я ему жизню портить, нехай жеве. Марию-то я увёл у него.
ОПАНАС. Слышал я, как ты наших заморышей уважать казаков учил, вся деревня гудела.
САВЕЛИЙ. Дядя Опанас, не переживай, отец же был у вас на сговоре, матушке моей Мария понравилась.
ОПАНАС. Что я людям скажу, сраму не оберёшься?
САВЕЛИЙ. Я Марию расстраивать не хочу и галопом сигать обратно. Не понравится ей такая свадьба впопыхах. Собирайте Марию, не сомлевайтесь, не обижу. Я её к попу увезу, всё по-людски будя, Демьян, поп наш, назначил свадьбу, всё ладом, через неделю.
ОПАНАС. Як же мы узнаем о свадьбе?
САВЕЛИЙ. Сватов пришлю, предуведомить о свадьбе. Меня и Марию на сватовство не ждите. Приедете на венчание.
ОПАНАС. Ладно, уговорил, верю тебе. Коли так проходите в хату. Друзья это твои, доверяешь им?
САВЕЛИЙ. Да, дядя Опанас, надёжные.
ОПАНАС. ( Кричит). Дарья! Подымай дочь, сбирай в дорогу.
Вошла Дарья, повязывая на голову платок.
ДАРЬЯ. А сваты где?
Опанас рассержено посмотрел на жену Дарью. Она была ещё хороша. Не большого росточка, как Мария, но при теле, а волосы и глаза, ну цыганка, не дать, ни взять.
ПАНКРАТ. (Дёме). Глянь Дёма, матушка замухрышки, така красавица.
ДЁМА. Не срамись, она же мать невесты.
ПАНКРАТ. Ты чо подумал? Мария в возраст войдёт такой же красавицей будет.
ДЁМА. А, понял.
ДАРЬЯ. Ты чего Опанас ночью тут гостей принимаешь, гони их прочь. Куда на ночь припёршись?
ОПАНАС. И ты туда же Дарья, не кудахтай, подымай Марию и провожай, пока местные не прибежали с дрыном, не хватало нам тут драки. Сватов на днях пришлют.
ДАРЬЯ. Что, Кирю испугаемся?
ОПАНАС. Не в страхе дело, свару учинят. Здесь не в станице, заступы нет.
Мать подняла удивлённую Марию, наспех собрала и выпихнула дочь из дома.
МАРИЯ. Мама, за что ты меня на улицу?
ДАРЬЯ. Не пужайся, Савелий и друзья его, тебя спрятать от Кирилла хотят.
ОПАНАС. Ты чего Дарья Марию наряжаешь, чего нам негоже. Преисподняя, да дырявый халат сверху. Шаленка, та же худенькая.
ДАРЬЯ. Жених богатый, пущай купляет. Мне где взять?
МАРИЯ. Мама, стыд-то какой?
ДАРЬЯ. Ступай уже, ночью темно, кто тебя видит.
Недоумевая, Дёма и Панкрат пожимали плечами.
ДЁМА. Савелий, уж не та худышка, что у попа лечилась, приглянулась тебе?
САВЕЛИЙ. Она и есть, только так околдовала, что ни спать, не есть не могу.
ПАНКРАТ. Ты видал Савелий, мать-то красавица. Не то, что Марийка.
Мне, хоть она трижды никудышная, но только моей будет. А на худобу не смотри, войдёт в возраст, казачек переплюнет.
Местные собаки подняли лай, что даже соседские калитки захлопали. (Друзья с Марией убегают в станицу).
Картина 16.
Прибыв в станицу, Дёма и Панкрат простились и ушли спать. Савелий постучал в ставенку попа. Вышла поповна.
ПОПОВНА. Чего ночью припёрши? Случилось чего?
САВЕЛИЙ. Доброй ночи поповна, я с Демьяном говорил, что Марию пока у вас до свадьбы оставлю. Прими на недельку всего. Негоже девицу, без венца, в свой дом вести.
ПОПОВНА. Понятное дело, проходи замухрышка, как нога то твоя?
МАРИЯ. Так вот бегаю уже, вашими молитвами.
ПОПОВНА. Савелий, беги спать, утром сказывали, начальство в станицу пожалует, а мы тут сами разберёмся, не печалься, ни куда твоя Мария не денется.
ПОПОВНА. Демьян, ты свадьбу-то, когда решил вершить?
ДЕМЬЯН. На неделе обвенчаем. Укладывай спать. Ты Савелий сватов, когда зашлёшь?
САВЕЛИЙ. Сватать перед венчанием поедут, родителей её сюда привезут. До свадьбы, Мария у вас поживёт, а то бабы, сплетни по станице такие разнесут, не отмоешься.
ДЕМЬЯН. Вот варнак, всё же выкрал, не по-людски.
САВЕЛИЙ. Так вы батюшка Демьян сами разрешили Марию к вам привезти.
ДЕМЬЯН. Ну, так ночью-то чего?
САВЕЛИЙ. Так получилось, женихи докучливые нашлись, пришлось красть.
ПОПОВНА. Смотри Демьян, — подросла девчонка, округляться начала. (Крутит Марию).
ДЕМЬЯН. Ты чего не видишь, она, как была худюща, так и осталась. Савелию на что такой заморыш, ты мовь поправь, да попарь замухрышку, а-то глянь космы не чёсаны. Баба Яга и только. И шмотьё-то это скинь с неё. А вы красавица, да красавица.
ПОПОВНА. Ладно, чего там.
ДЕМЬЯН. И чего торопится Савелий, не откормил девку? Мария, на что Савелию такой заморыш, где он её после свадьбы на кровати шукать будя?
ПОПОВНА. Ой, Демьян, енто дело нехитрое, нащупат. А тебе что старый дед, завидно ни как, пошли спать. (Хлопает Демьяна полотенцем, уходят).
Картина 17.
Наутро Кирилл прибежал к дому Марии, он хотел убедиться, что люди ошиблись и Мария дома.
ДАРЬЯ.
КИРИЛЛ. Дядя Опанас, дома ли Мария? Позовите погуторить.
ОПАНАС. Кирилл, тебе сказано, Мария подрастёт, замуж за Савелия выйдет, сговор три года назад был. Не надоело тебе тут ошиваться. В больницу увезли Марию, раны её беспокоят.
КИРИЛЛ. Знаю я, врёте вы всё. Видел я, на руке раны хорошо зажили.
ОПАНАС. Все раны, ты видеть не мог.
КИРИЛЛ. Дядя Опанас пусти в хату, не верю я вам.
ОПАНАС. Сгинь от греха подале. Мне и без тебя така беспроторица.
КИРИЛЛ. Ладно, пойду. Но смотрите, только я её увижу, выкраду и испорчу. Всё одно, за меня отдадите.
ОПАНАС. Иди, иди портильщик, портилка ещё не выросла.
Кирилл уходит.
Картина 18.
Недовольный Кирилл упал на солому. Только начал засыпать, к нему Анна прокралась. Хотел Кирилл приголубить её, да Анна его отходила полотенцем, побарахтались в соломе, как дети и Анна убежала.
КИРИЛЛ. Анна хитрая девка, бегает за мной, а сама не даётся. Не уж-то придётся на Анне жениться.
В хату Опанаса утром прибыли сваты. Шуму такого навели, на всю деревню. Гармошка заливалась на всю округу, а балалайки всех пустили в пляс.
Звучат народные песни, пляски. (Всё на усмотрение режиссёра).
Кирилл примчался в числе первых, начал требовать Марию. Он напился, ещё на сватовстве добавил и буянил, на всю улицу.
КИРИЛЛ. (Пьян). Дядя Апонас, где Мария? Почему невесту не показываете? Не спрячете, всё равно найду. Обманули меня!
ОПАНАС. А тебе чего печалиться, ты ещё ерпыль, недоросток. Растут твои невесты. Вона сестра Марии скоро подрастёт, аккурат, тебе под стать.
КИРИЛЛ. Нет, дядя Апонас, только Марию хочу. Отдайте мне.
Кирилл рвался в дом, пришлось впустить и показать, что невесты там нет. Пьяный Кирилл, наскакивал на приезжих, грозился побить, требовал Марию. Казаки при всём параде, удалые красавцы, только посмеивались над незадачливым Кириллом.
КАЗАКИ. Всё Кирилл! Подрастёшь, мы тебе невесту найдём.
АКСИНЬЯ. Он профукал невесту.
ЕФИМ. Надо было тебе раньше родиться.
АКСИНЬЯ. Сваты, собирайтесь, на свадьбу наших детей поехали.
Все уходят и уводят родителей Марии.

Картина 18.

Кирилл ещё долго не мог успокоиться. Анна, обняла Кирилла и уводит за собой.
АННА. Кирилл, Кирюша, дорогой мой, одна я тебя люблю.
КИРИЛЛ. Отстань Анна, ты жердина здоровая, как я с тобой жить буду. Мария мне в самый раз была, маленькая, да покладистая.
АННА. Успокойся Кирюша, не любит она тебя, не любит. Сама говорила, что по Савелию душа болит.
Кирилл не сразу, но дал себя уговорить, упирался, отмахивался от Анны, как от назойливой мухи. А потом пошёл за Анной, как телок на верёвочке.
КИРИЛЛ. А тебе, что на руку да? Теперь ты довольна собой, соперницу проводила.
АННА. Кирюша! Люблю тебя свет не мил. Плюнь ты на эту Марию, увезли заранее, раз сегодня уже на свадьбу поехали, нас с тобой не пригласили.
Кирилл обнял Анну за талию, выше ему было неудобно, махнул рукой, на дорогу, откуда еще доносились песни, топот коней, звон бубенцов.
КИРИЛЛ. А, пошли Анна от этих ворот, столько я времени просидел, здесь дожидаясь, Марии, а она вот так со мной. Пошли на сеновал, буду с тобой.
АННА. Нет, Кирюша, на сеновал не выйдет, пошли к родителям повинимся, опосля свадьбы и пойдём, хоть на сеновал, хоть в горницу светлую. Уходят).
Картина 19.

Процессия со сватовства и родители Марии, сразу поспели в церковь на венчание Марии и Савелия. Обряд венчания, только часть. Или только слышно из церкви. (ВПЗ).
Молодые выходят из церкви, звонят колокола.
АКСИНЬЯ. Вот тут-то и разглядели друзья Савелия, Панкрат и Дёма, Марию. Такая красивая пара, и свадьба пошумела на славу. Под юбку Марии столько нижних юбок надели, что смотрелась она первой красавицей в станице.
ДАРЬЯ. Наряд невесты к лицу Марии.
ОПАНАС. Мы с тобой и не ведали, яка же дочь наша красавица, а Савелий разглядел.
САВЕЛИЙ. Я не ожидал, как же Мария преобразилась, стала самой красивой, не хуже, чем жёны моих друзей.
ДЁМА. Поздравляем молодых!
ПАНКРАТ. Мы рады за друга своего, что всем нос утёр.
ПОКЛОН.